Вера неожиданно закашлялась, выпила еще воды и продолжила:
- Легла я на кушетку, глаза закрыла. Все равно монитор к врачу повернут, ничего я не увижу. Узистка датчик свой засунула, что-то там смотрит. И вдруг говорит мне таким загадочным-презагадочным голосом: «Вера, а вы замужем?» Я аж глаз открыла. «Да», - говорю. «А детки есть?» Мне тут обидно стало, документы же перед ней. «У меня первичное бесплодие, разве не видите, что в истории написано?» А врачиха философски так: «На заборе тоже слово из трех букв написано. А заглянешь – ничего интересного там нет». Медсестра из-за стола привстала, на экран глянула: «Ого! Вот это да!»
Вера залпом допила воду и поставила стакан на стол:
- Вот тут я, честно скажу, перепугалась до смерти. Думаю все, конец мой близко, что-то страшное обнаружили. «Ч-ч-ч-то там у-у-у меня, - шепчу, а губы дрожат, язык заплетается. – Как моя киста?» А врачиха с медсестрой переглянулись и смеются: «Нормально твоя киста, уже шевелится. Сейчас сама полюбуешься». Узистка монитор повернула ко мне, а там – головастик.
- Погоди… - обалдела я. – Ты что… беременная?
- Узистка сказала - тринадцатая неделя,- подтвердила Вера. – Она мне вместо УЗИ кисты первый скрининг сделала. Все параметры в пределах нормы, только плацентация низкая.
- Это ерунда, - поделилась я. – У меня третий ребенок и каждый раз низкая плацентация на маленьких сроках. Потом плацента поднимается и все хорошо.
- Узистка тоже так сказала, но предупредила, что нужно пока поберечься.
- Обалдеть! – выдохнула Маша. – Вот это сюрприз. Так тебе теперь можно никого не усыновлять, свой будет.
- От Илюши не откажусь, - твердо сказала Вера. – Он мой сын. Да мы и так планировали через годик еще одного ребенка усыновить.
- Ну, Аркадина, ну ты меня и удивила! – в палату зашла Ирина Ивановна. – Я тут тебе расписала: завтра сдаешь кровь на генетику и еще много всего. И, главное, больше отдыха и позитивных эмоций.
- Я и так самая счастливая в мире! – призналась Вера. – Главное, выносить…
- Выносишь, - строго сказала врач. – У меня и не такие вынашивали. Так что сделала глубокий вдох и настроилась на победу.
Веру я встретила примерно через год в детской поликлинике: она, как и я, стояла с трехмесячной дочуркой в процедурный кабинет на прививку.
С ними был хорошенький кудрявый мальчик лет шести, он так трогательно рассказывал маленькой сестренке, что прививка – это совсем не больно.
- Илюша? – улыбнулась я.
- Да, - удивился ребенок. – А откуда вы меня знаете?
- Твоя мама рассказывала. Молодец, ты очень хорошо разговариваешь.
- Еще не совсем, я звуки «р» и «л» путаю, - признался Илья. – Но тетя Юля сказала, что к школе подтянем. А потом она будет с Соней заниматься.
- А Соня тоже «р» и «л» не выговаривает?
- Она вообще ничего не говорит, - рассмеялся Илья. – Только плачет. Потом что она еще маленькая. Правда, Соня?
Соня ничего не ответила. Она старательно сосала пустышку.
После утреннего обхода мы с Машей решили попить чаю с печением.
Я вскипятила чайник и достала из коробки два пакетика заварки. Маша разложила на тарелке несколько видов печения и вафли.
Тут у Маши зазвонил телефон.
- Привет! – весело ответила она. – Ты куда, звезда моя, пропала? На звонки не отвечаешь, вконтакт не заходишь.
Маша выслушала ответ и сделала большие глаза:
- Да ты что! Даешь, подруга! Молодец, поздравляю!
Она широко улыбнулась:
- И сколько неделек? Восемь? Ой, маленькие еще совсем. У меня уже почти тринадцать.
Она поговорила еще несколько минут, нажала отбой и радостно посмотрела на меня:
- Представляешь, моя подруга детства тоже беременная! Здорово, будем вместе гулять с малышами!
- Поздравляю, - улыбнулась я.
- Я в последнее время замечаю, что у нас какой-то бум рождаемости, - поделилась Маша. – В моем отделе из пяти девчонок двое беременных, соседка из квартиры напротив вообще на сносях – на днях родить должна, теперь вот еще и подруга.
- Это только так кажется, - рассмеялась я. – Ты сама беременная, поэтому обращаешь внимание на таких же, как ты. Когда с ребенком гуляешь – замечаешь, как много мамочек с детьми. А мама, когда ногу подвернула, рассказывала: «Иду, хромаю. Смотрю – вокруг многие хромают».
- Да нет же! – упрямилась Маша. – Беременных стало больше, я же вижу!
- А по статистике у нас в прошлом году рождаемость упала, - вздохнула я. – Отрицательный прирост населения.
- Ой, - скривилась Маша. – Вот только не надо про статистику. Я по работе как раз отчеты в статистику делаю, так что прекрасно знаю, какую там фигню пишут.
- А если проверка придет? – удивилась я.
- И что она проверит? – хмыкнула Маша. – Мы по закону ведем упрощенный учет. А статистика такие подробности в отчетах просит, которые мы и сами не знаем. Поэтому цифры им рисуем…
- С потолка? – подсказала я.
- Не, с потолка ненаучно. Мы используем старую проверенную формулу: «Два пэ четыре эс».
- Это еще что значит? – обалдела я.
- Пол, потолок, четыре стены, - со смехом пояснила Маша. – Поэтому извини, но в статистику я не верю. Можешь считать меня статистической атеисткой.
Маша размешала в чае сахар и взяла с тарелочки печение.
Тут в палату заглянула медсестра с пачкой бланков:
- Девочки, заполните анкеты, пожалуйста.
- Что еще за анкеты? – удивились мы.
- Это министерство опрос проводит. Для статистики. Не волнуйтесь, анкеты анонимные.
- Для статистики, значит, - многозначительно ухмыльнулась Маша.
Я подошла к медсестре и взяла два бланка. Быстро пробежала глазами вопросы и удивленно посмотрела на Машу:
- Это не для беременных анкета, а для каких-нибудь пациенток наркодиспансера! Вот послушай, вопрос: «Как часто вы курите?» Варианты ответа: «Один раз в день и реже», «Два раза в день», «Три раза в день и чаще».
- А варианта «не курю» нет?
- Нет, - подтвердила я. – Получается, он входит в вариант «Один раз в день и реже».
- А ну-ка дай сюда, - заинтересовалась Маша. Взяла бланк и начала читать следующий вопрос:- «Сколько половых партнеров было у вас за последний месяц?» Ответы: «Три и менее», «От трех до пяти», «Более пяти».
- И про алкоголь тоже самое! – рассмеялась я. – Варианта «не пью» нет! Самый безобидный – «выпиваю раз в день или реже».
- Ну вот! - Победоносно посмотрела на меня Маша. – Что я тебе говорила? Статистика – это лженаука! Знаешь, какой анализ можно сделать на основании этих анкет? Что у всех беременных в среднем по три половых партнера, что практически ежедневно мы опрокидываем по стопочке и выкуриваем по сигарете.
- Получается, что так… Действительно, бред какой-то.
- Но даже если про рождаемость цифры верные, - убежденно заявила Маша. – То это данные прошлого года. В прошлом году мы с тобой не участвовали. А в этом участвуем, так что все будет хорошо.
У меня в голове начали сами собой щелкать цифры: сколько это детей нужно родить нам с Машей, чтобы исправить общероссийскую статистику? На цифре с четырьмя нулями я сбилась и расхохоталась в голос. При этом случайно задела кружку: свежезаваренный зеленый чай с жасмином выплеснулся на стол и бодро растекся по бланкам анкет.
Так что наших с Машей ответов в статистике по пьянству и курению беременных нет.
Рано утром в палату вошла симпатичная кареглазая шатенка с аккуратным животиком. Она достала из сумки халат, быстро переоделась и уселась на свободную кровать.
- Вика! – представилась новенькая. – Меня из ЖК на дневной стационар отправили. Во сколько здесь обход?
- Часов в девять обычно, - зевнула Маша. – Но бывает и в десять.
- Это хорошо, - улыбнулась Вика. – Значит, до обеда должна управиться. Мне уже и анализы взяли, и укол сделали. Сказали подождать обхода и можно домой.
Вика поправила халатик и пояснила смущенно:
- У меня просто малая капризничает, от себя надолго не отпускает. А все потому, что пришлось от груди отлучить. Теперь Кристина боится, как бы маму совсем не забрали.
- А сколько вашей девочке? – заинтересовалась Маша.
- Почти два с половиной.
- Ого! Это вы два с половиной года кормили грудью?
- Я бы и дальше кормила, - смутилась Вика. – Молока много было. Но забеременела вторым – врач строго сказала прекратить.
- Какая вы молодец, - вздохнула Маша. – Я тоже хочу кормить грудью, даже книжек про грудное вскармливание накупила, но боюсь – не получится. У мамы молока не было, мы с сестрой на смесях выросли. У сестры тоже детки – искусственники. Так и шутим, что в нашем роду коровы не молочные, а мясные.
- Это все предрассудки! – убежденно заявила Вика. – Есть, конечно, генетические особенности, но практически каждая мама может кормить своего ребенка. Главное – действительно этого хотеть.
- В книжке тоже так написано, - согласилась Маша. – Поэтому буду пробовать. Для ребеночка мамино молочко очень важно – это и здоровье, и положительные эмоции.
- И еще много чего. В нашей семье вообще к кормлению грудью особое отношение. Если бы у моей бабушки не было молока, то наша семейная история сложилась бы совсем по-другому. А точнее, нашей большой семьи и вовсе бы не было.
- Это какая-то семейная легенда, да? – у Маши загорелись глаза.
- Вроде того. Хотя события полностью реальные.
- А можете рассказать, а? – Маша погладила живот. – Обожаю истории из жизни. Раньше сериалы смотрела, а теперь терпеть их не могу – все там какое-то ненастоящее, надуманное, словно кусок пенопласта жуешь.
- Хорошо, расскажу, - Вика посмотрела на часы. – Тем более до обхода еще минут сорок.
Она устроилась на кровати поудобнее и начала рассказ:
- Бабуля моя после войны осталась совсем одна: отец на фронте погиб, а маму в Германию на работы угнали, там она и сгинула. Родственники тоже где-то по большой стране растерялись. Так что воспитывалась бабушка в интернате, и очень, кстати его хвалила: учителя там были сильные, а кроме обычных школьных предметов учили их и шить, и готовить, и даже правилам сервировки стола и этикету.
- Институт благородных девиц прямо, - позавидовала Маша. – Сейчас у нас не то, что в интернате – в обычной школе детей никаким практическим навыкам не учат. Племяшке по технологии сказали нарисовать на листе бумаги бутерброд и переписать из интернета рецепт, как его делать. Вот и все обучение.
- В интернате тоже свои проблемы были, - признала Вика. – И драки, и воровство, и разборки с местными. Но история совсем не про это. После окончания школы бабушка уехала по комсомольской путевке строить оросительный канал. Очень хотелось ей мир посмотреть, да и для родной страны пользу принести – так они тогда воспитаны были. Бабуля была точь-в-точь, как девушка из старых советских фильмов: комсомолка, активистка, хохотушка. Глазищи огромные, коса до пояса – парни по ней с ума сходили. А влюбилась в бригадира – тот тоже мужчина видный был. А уж ухаживал как - такие стихи писал, что в их в центральных газетах печатали. Говорил, подожди немного, денег заработаю – закатим комсомольскую свадьбу да махнем на медовый месяц в Сочи. Да только все это оказалось обманом.
- Все они так говорят, - вздохнула Маша. – И у меня такой был – все подожди, да подожди, а потом выяснилось, что он и вовсе жениться не собирается. Пять лет из-за него потеряла. Надо же – времена меняются, а эти гады всегда одинаковые.
- Как бабуля забеременела, - продолжила Вика, - оказалось, что у бригадира на большой земле есть жена и трое детей. И он по-быстрому так рассчитался и уехал, даже с бабулей не попрощался.
- Сволочь! – припечатала Маша. – Это ж каким нелюдем надо быть, чтобы сироту обмануть. Ей же даже пойти некуда.
- Да, - согласилась Вика. – В интернат не вернешься, а в родном селе изба давно развалилась. В рабочем общежитии пообещали выселить – с детьми у них не положено было.
- Я бы с ума сошла, - вздохнула Маша.
- Я тоже не представляю, что бы я в такой ситуации делала. Но бабуля не отчаялась. Поплакала, конечно, пару дней, а потом решила, что теперь ее задача – воспитать ребенка достойным человеком. Собиралась пойти в дворники – там обещали коморку выделить.
- А потом потихоньку дослужилась до большого начальника, - предположила Маша. – Как в фильме «Москва слезам не верит».
- Бабуле больше повезло. Ей не пришлось своего счастья двадцать лет ждать. А все из-за грудного молока.
Вика опять взглянула на часы и продолжила:
- В положенный срок родила бабуля здоровую девочку и лежала в послеродовой палате. Палаты в то время были большие – по восемь человек, детки лежали отдельно – в детском отделении, их только на кормление приносили. Больница была провинциальная, все девчонки в палате простые, как и бабуля, из народа. И тут приводят к ним этакую столичную штучку – вся в золоте, французскими духами пахнет. Оказалось – прилетела к мужу, и тут внезапно начались преждевременные роды. Ребенок родился недоношенным, слабеньким, врачи сказали, что шансов, что выживет, мало.
- Бедная, - посочувствовала Маша. – Что ж ее угораздило на таком сроке куда-то лететь? Неужели выхода не было?
- За мужем следила, - пояснила Вика. – Ревновала очень. Как узнала, что ребенок проблемным родился – быстренько на него отказную написала, грудь перетянула и села себя в порядок приводить. Все для мужа старалась – чтобы к его приезду хорошо выглядеть. А у бабули как раз молоко пришло, да так много, что кошмар. Дочку на кормление принесли, та быстренько наелась и спит, а молоко все прибывает и прибывает. У бабули грудь, как камень, уже и температура подниматься начала.
- Мастит, - прокомментировала я. – Жуткая штука, у меня со старшим было, хорошо спохватились вовремя.
- Вот-вот, - подтвердила Вика. – Акушерка как бабулину грудь увидела, давай на нее орать:
«Ты, дура, чем думаешь? Тебя что мама сцеживаться не научила? Сейчас к хирургу под нож пойдешь!»
Бабуля в слезы:
«Нет у меня мамы и никого нет, мы с дочкой одни на белом свете!». Акушерка вздохнула и давай ей грудь разминать и расцеживать, боль жуткая, бабуля зубы сцепила, чтоб не кричать. Тут нянечка из детского отделения зашла, поглядела на эту картину и говорит:
«Молоко не выливайте, мне отказницу покормить нужно. Хотя, наверное, не поможет уже – ребенок ничего не ест».
А бабуле так жалко этого отказного ребенка стало – такая же сирота, как и она, получается:
«А можно мне на эту девочку посмотреть?»
Нянечка рукой махнула:
«А толку-то? Но если хочешь – смотри».
Зашла бабуля в детское отделение, детки все запелёнатые, как космонавты в скафандрах, лежат по кроваткам и сопят в две дырочки. А эта малышка - крохотная такая – не спит, смотрит в потолок, и губки скорбно так поджаты, как у старушки.
Бабуля ее на руки взяла:
«А почему это такая красавица ничего не кушает? Надо попить молочка!»
Малышка словно поняла ее и губами причмокнула.
«Слушай, девка, - оживилась нянечка. – А ты ей живую сиську сунь, вдруг возьмет? Это ж не резина какая-то!»
Малышка взяла грудь, сделала два глотка и заснула.
«Экая она слабенькая! – вздохнула нянечка. – Нет сил сосать».
И предложила бабуле:
«Давай я тебе в нашей каптерке постелю, будешь с ней лежать, и все время сиську давать. Пусть сколько хочет, столько и ест, куда ей режим, ей рассосаться надо».
- Кормление по требованию, - улыбнулась я. – Прямо как сейчас.
- Я тоже считаю, что это правильнее, - согласилась Вика. – Ребенок сам знает, сколько и когда ему нужно молока.
- Легла я на кушетку, глаза закрыла. Все равно монитор к врачу повернут, ничего я не увижу. Узистка датчик свой засунула, что-то там смотрит. И вдруг говорит мне таким загадочным-презагадочным голосом: «Вера, а вы замужем?» Я аж глаз открыла. «Да», - говорю. «А детки есть?» Мне тут обидно стало, документы же перед ней. «У меня первичное бесплодие, разве не видите, что в истории написано?» А врачиха философски так: «На заборе тоже слово из трех букв написано. А заглянешь – ничего интересного там нет». Медсестра из-за стола привстала, на экран глянула: «Ого! Вот это да!»
Вера залпом допила воду и поставила стакан на стол:
- Вот тут я, честно скажу, перепугалась до смерти. Думаю все, конец мой близко, что-то страшное обнаружили. «Ч-ч-ч-то там у-у-у меня, - шепчу, а губы дрожат, язык заплетается. – Как моя киста?» А врачиха с медсестрой переглянулись и смеются: «Нормально твоя киста, уже шевелится. Сейчас сама полюбуешься». Узистка монитор повернула ко мне, а там – головастик.
- Погоди… - обалдела я. – Ты что… беременная?
- Узистка сказала - тринадцатая неделя,- подтвердила Вера. – Она мне вместо УЗИ кисты первый скрининг сделала. Все параметры в пределах нормы, только плацентация низкая.
- Это ерунда, - поделилась я. – У меня третий ребенок и каждый раз низкая плацентация на маленьких сроках. Потом плацента поднимается и все хорошо.
- Узистка тоже так сказала, но предупредила, что нужно пока поберечься.
- Обалдеть! – выдохнула Маша. – Вот это сюрприз. Так тебе теперь можно никого не усыновлять, свой будет.
- От Илюши не откажусь, - твердо сказала Вера. – Он мой сын. Да мы и так планировали через годик еще одного ребенка усыновить.
- Ну, Аркадина, ну ты меня и удивила! – в палату зашла Ирина Ивановна. – Я тут тебе расписала: завтра сдаешь кровь на генетику и еще много всего. И, главное, больше отдыха и позитивных эмоций.
- Я и так самая счастливая в мире! – призналась Вера. – Главное, выносить…
- Выносишь, - строго сказала врач. – У меня и не такие вынашивали. Так что сделала глубокий вдох и настроилась на победу.
Веру я встретила примерно через год в детской поликлинике: она, как и я, стояла с трехмесячной дочуркой в процедурный кабинет на прививку.
С ними был хорошенький кудрявый мальчик лет шести, он так трогательно рассказывал маленькой сестренке, что прививка – это совсем не больно.
- Илюша? – улыбнулась я.
- Да, - удивился ребенок. – А откуда вы меня знаете?
- Твоя мама рассказывала. Молодец, ты очень хорошо разговариваешь.
- Еще не совсем, я звуки «р» и «л» путаю, - признался Илья. – Но тетя Юля сказала, что к школе подтянем. А потом она будет с Соней заниматься.
- А Соня тоже «р» и «л» не выговаривает?
- Она вообще ничего не говорит, - рассмеялся Илья. – Только плачет. Потом что она еще маленькая. Правда, Соня?
Соня ничего не ответила. Она старательно сосала пустышку.
Глава 4. Статистика
После утреннего обхода мы с Машей решили попить чаю с печением.
Я вскипятила чайник и достала из коробки два пакетика заварки. Маша разложила на тарелке несколько видов печения и вафли.
Тут у Маши зазвонил телефон.
- Привет! – весело ответила она. – Ты куда, звезда моя, пропала? На звонки не отвечаешь, вконтакт не заходишь.
Маша выслушала ответ и сделала большие глаза:
- Да ты что! Даешь, подруга! Молодец, поздравляю!
Она широко улыбнулась:
- И сколько неделек? Восемь? Ой, маленькие еще совсем. У меня уже почти тринадцать.
Она поговорила еще несколько минут, нажала отбой и радостно посмотрела на меня:
- Представляешь, моя подруга детства тоже беременная! Здорово, будем вместе гулять с малышами!
- Поздравляю, - улыбнулась я.
- Я в последнее время замечаю, что у нас какой-то бум рождаемости, - поделилась Маша. – В моем отделе из пяти девчонок двое беременных, соседка из квартиры напротив вообще на сносях – на днях родить должна, теперь вот еще и подруга.
- Это только так кажется, - рассмеялась я. – Ты сама беременная, поэтому обращаешь внимание на таких же, как ты. Когда с ребенком гуляешь – замечаешь, как много мамочек с детьми. А мама, когда ногу подвернула, рассказывала: «Иду, хромаю. Смотрю – вокруг многие хромают».
- Да нет же! – упрямилась Маша. – Беременных стало больше, я же вижу!
- А по статистике у нас в прошлом году рождаемость упала, - вздохнула я. – Отрицательный прирост населения.
- Ой, - скривилась Маша. – Вот только не надо про статистику. Я по работе как раз отчеты в статистику делаю, так что прекрасно знаю, какую там фигню пишут.
- А если проверка придет? – удивилась я.
- И что она проверит? – хмыкнула Маша. – Мы по закону ведем упрощенный учет. А статистика такие подробности в отчетах просит, которые мы и сами не знаем. Поэтому цифры им рисуем…
- С потолка? – подсказала я.
- Не, с потолка ненаучно. Мы используем старую проверенную формулу: «Два пэ четыре эс».
- Это еще что значит? – обалдела я.
- Пол, потолок, четыре стены, - со смехом пояснила Маша. – Поэтому извини, но в статистику я не верю. Можешь считать меня статистической атеисткой.
Маша размешала в чае сахар и взяла с тарелочки печение.
Тут в палату заглянула медсестра с пачкой бланков:
- Девочки, заполните анкеты, пожалуйста.
- Что еще за анкеты? – удивились мы.
- Это министерство опрос проводит. Для статистики. Не волнуйтесь, анкеты анонимные.
- Для статистики, значит, - многозначительно ухмыльнулась Маша.
Я подошла к медсестре и взяла два бланка. Быстро пробежала глазами вопросы и удивленно посмотрела на Машу:
- Это не для беременных анкета, а для каких-нибудь пациенток наркодиспансера! Вот послушай, вопрос: «Как часто вы курите?» Варианты ответа: «Один раз в день и реже», «Два раза в день», «Три раза в день и чаще».
- А варианта «не курю» нет?
- Нет, - подтвердила я. – Получается, он входит в вариант «Один раз в день и реже».
- А ну-ка дай сюда, - заинтересовалась Маша. Взяла бланк и начала читать следующий вопрос:- «Сколько половых партнеров было у вас за последний месяц?» Ответы: «Три и менее», «От трех до пяти», «Более пяти».
- И про алкоголь тоже самое! – рассмеялась я. – Варианта «не пью» нет! Самый безобидный – «выпиваю раз в день или реже».
- Ну вот! - Победоносно посмотрела на меня Маша. – Что я тебе говорила? Статистика – это лженаука! Знаешь, какой анализ можно сделать на основании этих анкет? Что у всех беременных в среднем по три половых партнера, что практически ежедневно мы опрокидываем по стопочке и выкуриваем по сигарете.
- Получается, что так… Действительно, бред какой-то.
- Но даже если про рождаемость цифры верные, - убежденно заявила Маша. – То это данные прошлого года. В прошлом году мы с тобой не участвовали. А в этом участвуем, так что все будет хорошо.
У меня в голове начали сами собой щелкать цифры: сколько это детей нужно родить нам с Машей, чтобы исправить общероссийскую статистику? На цифре с четырьмя нулями я сбилась и расхохоталась в голос. При этом случайно задела кружку: свежезаваренный зеленый чай с жасмином выплеснулся на стол и бодро растекся по бланкам анкет.
Так что наших с Машей ответов в статистике по пьянству и курению беременных нет.
Глава 5. Молочная мама
Рано утром в палату вошла симпатичная кареглазая шатенка с аккуратным животиком. Она достала из сумки халат, быстро переоделась и уселась на свободную кровать.
- Вика! – представилась новенькая. – Меня из ЖК на дневной стационар отправили. Во сколько здесь обход?
- Часов в девять обычно, - зевнула Маша. – Но бывает и в десять.
- Это хорошо, - улыбнулась Вика. – Значит, до обеда должна управиться. Мне уже и анализы взяли, и укол сделали. Сказали подождать обхода и можно домой.
Вика поправила халатик и пояснила смущенно:
- У меня просто малая капризничает, от себя надолго не отпускает. А все потому, что пришлось от груди отлучить. Теперь Кристина боится, как бы маму совсем не забрали.
- А сколько вашей девочке? – заинтересовалась Маша.
- Почти два с половиной.
- Ого! Это вы два с половиной года кормили грудью?
- Я бы и дальше кормила, - смутилась Вика. – Молока много было. Но забеременела вторым – врач строго сказала прекратить.
- Какая вы молодец, - вздохнула Маша. – Я тоже хочу кормить грудью, даже книжек про грудное вскармливание накупила, но боюсь – не получится. У мамы молока не было, мы с сестрой на смесях выросли. У сестры тоже детки – искусственники. Так и шутим, что в нашем роду коровы не молочные, а мясные.
- Это все предрассудки! – убежденно заявила Вика. – Есть, конечно, генетические особенности, но практически каждая мама может кормить своего ребенка. Главное – действительно этого хотеть.
- В книжке тоже так написано, - согласилась Маша. – Поэтому буду пробовать. Для ребеночка мамино молочко очень важно – это и здоровье, и положительные эмоции.
- И еще много чего. В нашей семье вообще к кормлению грудью особое отношение. Если бы у моей бабушки не было молока, то наша семейная история сложилась бы совсем по-другому. А точнее, нашей большой семьи и вовсе бы не было.
- Это какая-то семейная легенда, да? – у Маши загорелись глаза.
- Вроде того. Хотя события полностью реальные.
- А можете рассказать, а? – Маша погладила живот. – Обожаю истории из жизни. Раньше сериалы смотрела, а теперь терпеть их не могу – все там какое-то ненастоящее, надуманное, словно кусок пенопласта жуешь.
- Хорошо, расскажу, - Вика посмотрела на часы. – Тем более до обхода еще минут сорок.
Она устроилась на кровати поудобнее и начала рассказ:
- Бабуля моя после войны осталась совсем одна: отец на фронте погиб, а маму в Германию на работы угнали, там она и сгинула. Родственники тоже где-то по большой стране растерялись. Так что воспитывалась бабушка в интернате, и очень, кстати его хвалила: учителя там были сильные, а кроме обычных школьных предметов учили их и шить, и готовить, и даже правилам сервировки стола и этикету.
- Институт благородных девиц прямо, - позавидовала Маша. – Сейчас у нас не то, что в интернате – в обычной школе детей никаким практическим навыкам не учат. Племяшке по технологии сказали нарисовать на листе бумаги бутерброд и переписать из интернета рецепт, как его делать. Вот и все обучение.
- В интернате тоже свои проблемы были, - признала Вика. – И драки, и воровство, и разборки с местными. Но история совсем не про это. После окончания школы бабушка уехала по комсомольской путевке строить оросительный канал. Очень хотелось ей мир посмотреть, да и для родной страны пользу принести – так они тогда воспитаны были. Бабуля была точь-в-точь, как девушка из старых советских фильмов: комсомолка, активистка, хохотушка. Глазищи огромные, коса до пояса – парни по ней с ума сходили. А влюбилась в бригадира – тот тоже мужчина видный был. А уж ухаживал как - такие стихи писал, что в их в центральных газетах печатали. Говорил, подожди немного, денег заработаю – закатим комсомольскую свадьбу да махнем на медовый месяц в Сочи. Да только все это оказалось обманом.
- Все они так говорят, - вздохнула Маша. – И у меня такой был – все подожди, да подожди, а потом выяснилось, что он и вовсе жениться не собирается. Пять лет из-за него потеряла. Надо же – времена меняются, а эти гады всегда одинаковые.
- Как бабуля забеременела, - продолжила Вика, - оказалось, что у бригадира на большой земле есть жена и трое детей. И он по-быстрому так рассчитался и уехал, даже с бабулей не попрощался.
- Сволочь! – припечатала Маша. – Это ж каким нелюдем надо быть, чтобы сироту обмануть. Ей же даже пойти некуда.
- Да, - согласилась Вика. – В интернат не вернешься, а в родном селе изба давно развалилась. В рабочем общежитии пообещали выселить – с детьми у них не положено было.
- Я бы с ума сошла, - вздохнула Маша.
- Я тоже не представляю, что бы я в такой ситуации делала. Но бабуля не отчаялась. Поплакала, конечно, пару дней, а потом решила, что теперь ее задача – воспитать ребенка достойным человеком. Собиралась пойти в дворники – там обещали коморку выделить.
- А потом потихоньку дослужилась до большого начальника, - предположила Маша. – Как в фильме «Москва слезам не верит».
- Бабуле больше повезло. Ей не пришлось своего счастья двадцать лет ждать. А все из-за грудного молока.
Вика опять взглянула на часы и продолжила:
- В положенный срок родила бабуля здоровую девочку и лежала в послеродовой палате. Палаты в то время были большие – по восемь человек, детки лежали отдельно – в детском отделении, их только на кормление приносили. Больница была провинциальная, все девчонки в палате простые, как и бабуля, из народа. И тут приводят к ним этакую столичную штучку – вся в золоте, французскими духами пахнет. Оказалось – прилетела к мужу, и тут внезапно начались преждевременные роды. Ребенок родился недоношенным, слабеньким, врачи сказали, что шансов, что выживет, мало.
- Бедная, - посочувствовала Маша. – Что ж ее угораздило на таком сроке куда-то лететь? Неужели выхода не было?
- За мужем следила, - пояснила Вика. – Ревновала очень. Как узнала, что ребенок проблемным родился – быстренько на него отказную написала, грудь перетянула и села себя в порядок приводить. Все для мужа старалась – чтобы к его приезду хорошо выглядеть. А у бабули как раз молоко пришло, да так много, что кошмар. Дочку на кормление принесли, та быстренько наелась и спит, а молоко все прибывает и прибывает. У бабули грудь, как камень, уже и температура подниматься начала.
- Мастит, - прокомментировала я. – Жуткая штука, у меня со старшим было, хорошо спохватились вовремя.
- Вот-вот, - подтвердила Вика. – Акушерка как бабулину грудь увидела, давай на нее орать:
«Ты, дура, чем думаешь? Тебя что мама сцеживаться не научила? Сейчас к хирургу под нож пойдешь!»
Бабуля в слезы:
«Нет у меня мамы и никого нет, мы с дочкой одни на белом свете!». Акушерка вздохнула и давай ей грудь разминать и расцеживать, боль жуткая, бабуля зубы сцепила, чтоб не кричать. Тут нянечка из детского отделения зашла, поглядела на эту картину и говорит:
«Молоко не выливайте, мне отказницу покормить нужно. Хотя, наверное, не поможет уже – ребенок ничего не ест».
А бабуле так жалко этого отказного ребенка стало – такая же сирота, как и она, получается:
«А можно мне на эту девочку посмотреть?»
Нянечка рукой махнула:
«А толку-то? Но если хочешь – смотри».
Зашла бабуля в детское отделение, детки все запелёнатые, как космонавты в скафандрах, лежат по кроваткам и сопят в две дырочки. А эта малышка - крохотная такая – не спит, смотрит в потолок, и губки скорбно так поджаты, как у старушки.
Бабуля ее на руки взяла:
«А почему это такая красавица ничего не кушает? Надо попить молочка!»
Малышка словно поняла ее и губами причмокнула.
«Слушай, девка, - оживилась нянечка. – А ты ей живую сиську сунь, вдруг возьмет? Это ж не резина какая-то!»
Малышка взяла грудь, сделала два глотка и заснула.
«Экая она слабенькая! – вздохнула нянечка. – Нет сил сосать».
И предложила бабуле:
«Давай я тебе в нашей каптерке постелю, будешь с ней лежать, и все время сиську давать. Пусть сколько хочет, столько и ест, куда ей режим, ей рассосаться надо».
- Кормление по требованию, - улыбнулась я. – Прямо как сейчас.
- Я тоже считаю, что это правильнее, - согласилась Вика. – Ребенок сам знает, сколько и когда ему нужно молока.
