У него светлые от природы волосы, голубые глаза, такая же форма лица, что и у Люка, правда в отличие от отца Чейз многие годы носит бороду, на данном этапе жизни его борода называется «Бретта». Он занимается спортом, но не усердствует, его увлекают точные науки, компьютеры, техника, автомобили. Он имеет два оконченных высших образования, при жизни отца руководил несколькими подразделениями отдела разработок, а после смерти Люка занял его место во главе отдела разработок.
— Ты звонил Люси? — поинтересовалась Летиция.
— Да, — невесело отозвался я, — она сказала, что опоздает. Я ей запретил, но не знаю, сработает ли…
— Она вообще понимает, что такое «Срочный вызов» и «Убийство в Филадельфии»? Такое чувство, что для неё это всё просто шутка… — фыркнув, Лети повернулась к боковому стеклу, бормоча вдобавок: — как и вся её жизнь, работа, семья…
Люсьена наша с Летицией младшая сестра, но поскольку нас с ней разделяют добрые восемнадцать лет разницы, мы с Лети больше ощущаем себя родителями Люси. Её воспитанием в основном занимался отец, она была его «принцессой», он её очень сильно любил и баловал. Принцесса выросла в избалованную королевну, которая никогда не снимает корону, потому что попросту не знает, что она съёмная! Однако именно отец настоял на том, чтобы Люси получила образование, и сначала он ненавязчиво подсовывал ей брошюрки с колледжами и университетами, а затем психанул и стал ставить ультиматумы, грозя лишить её еды, денег и его уважения! Хоть и из-под палки, Люси получила не просто образование, а высшее образование в сфере архитектуры. Некоторое время её увлекала эта сфера, но затем она пошла по нашим стопам и устроилась работать в «Цербер», где её снова заставили получить дополнительные знания. Когда её «Обучающий ад» (цитата) закончился, она пустилась в загул, из которого до сих пор не выползла. Думаю, здесь дела обстоят так же, как и с короной – она попросту не знает о том, что из загула имеется выход! Люсьена имеет права во главе «Цербера», но грубо говоря, она – заместитель последнего заместителя, также она является руководителем сервисного отдела «Цербера», в который входят секретари, операторы, ресепшеонисты и к которому также примыкает клининговый отдел. Внешне Люси с Летицией очень похожи – сразу видно, что они сёстры, разве что Люси чуть ниже ростом и ей никогда не удавалось купить алкоголь без паспорта, а также Люси предпочитает несколько неформальный стиль в одежде в отличие от старшей сестры.
— Если честно, я и сам не до конца верю в происходящее… — произнёс я. — Мы ведь никогда не расследовали убийства, потому что за всё время нашей работы в «Цербере» никто никого не убивал.
— Да, знаю. Но мама была к этому готова…
— Мама была готова, и я думал, что тоже готов, но… ничерта подобного!
Я не знаю, как подойду к месту преступления, как буду расхаживать там и вести расследование. Мне ведь нужно будет не просто там побывать, я должен обращать внимание на каждую деталь, разглядывать каждую капельку крови, характер ранений, обстановку и пытаться понять психологию убийцы, чтобы его найти. Нет, боюсь, что я совсем не готов. Мы никогда не готовы к разрушительной трагедии, даже если нас о ней предупреждают годами и десятилетиями. Мы всё время надеемся на то, что всё обойдётся. Происходят мировые конфликты, войны – СМИ пестрят обвалом валюты, сменой власти и режимов, мировой войной – а мы надеемся, что всё обойдётся, пронесёт, всё будет хорошо, жизнь наладится! Твой близкий родственник серьёзно заболел – инфаркт, инсульт, рак, подхватил смертельный вирус – а ты надеешься, что он выкрутится, всё обойдётся, всё будет хорошо! Всегда есть шанс на спасение, не так ли? Хоть один из ста, но шанс! И мы хватаемся за эту тростинку, надеемся и верим, а когда всё же наступает крах, что бы ни происходило до того, мы не готовы!!! Должно ведь было пронести, должно ведь было всё наладиться, всё должно было быть хорошо!
— Ты справишься, — заверила Лети, чувствуя моё состояние. — Мама не зря оставила все свои дневники именно тебе – она в тебя верила, так и ты в себя поверь. Реши для себя, что это самое обычное расследование, и просто делай то, что уже является для тебя рутиной.
— Обычное дело для меня – искать вора! Или кого-то в этом роде.
— Да какая разница, кого конкретно искать? Мы ищем преступников в первую очередь. Да и… грубо говоря, убийца тоже вор – он крадёт чужую жизнь.
В начале седьмого утра мы в полном составе подъехали к Площади Музеев. Пятьдесят лет назад все здания, окружающие вымощенную брусчаткой площадь, выкупили и переделали в комплекс, состоящий из музеев, различных галерей и выставок. Поэтому эта площадь и имеет такое название, здесь всегда очень много туристов, большинство автобусных экскурсий по городу стартуют отсюда – на площади присутствует небольшая автобусная стоянка, по самой площади из транспорта разрешено передвигаться только этим автобусам. Я запарковал автомобиль на дороге прямо перед въездом на площадь, впервые видя её такой опустошённой – её оградили полицейской электронной лентой, что работает от компьютера и не пропускает за ограждение, кого не нужно. Перед лентой находилось несколько патрульных офицеров, разговаривающих со свидетелями, контролирующих работу компьютерной ленты и зевак, но в это время суток народу было немного, а кто был, тот удовлетворялся несколькими вопросами да полученными сухими ответами. В центре площади стоял перламутрово-синий автобус с затонированными под цвет металла стёклами, возле него и крутились сотрудники отдела экспертизы «Цербера». Двери автобуса находились с другой стороны, со своего ракурса я не видел всю развернувшуюся здесь картину, но сердце ёкнуло – эти площадь и автобус из моего видения, а ещё… здесь шёл снег.
Я сглотнул и выдохнул, собрался с духом да вышел из машины. Следом вышли Летиция, Чейз и Люси – именно в такой последовательности. Ветер дул ледяными порывами, образуя небольшие вьюги и ударяя колючим снегом по лицу. Из всех нас только Люси оказалась на удивление подготовленной и оделась полностью по погоде – ей совсем не было холодно в тёплой куртке с пушистым натуральным мехом на воротнике и утеплённых облегающих джинсах, заправленных в замшевые сапоги с мехом. Также при ней был зонт, который она расправила после того, как открыла дверь авто.
Покинув машину и хлопнув дверью, Чейз шмыгнул носом, скукожился, накинул капюшон и спрятал руки в карманы куртки. Перетаптываясь с ноги на ногу, он обратился ко мне:
— Лу, я вдруг понял, что очень сильно хочу в отпуск.
Я криво глянул на него:
— Издеваешься?
— Нет, прямо вот сейчас хочу. За счёт компании или твой лично, — вздёрнув бровями, он добавил: — что в сущности одно и то же.
Окинув брата взглядом, я ничего не сказал, поправил воротник куртки, передёрнул плечами, поставил машину на сигнализацию да направился в сторону полицейского ограждения. Чейз побежал за мной – не потому что я так быстро шёл, а для того, чтобы согреться.
— Так я не понял – ты мне дашь отпуск?
— Нет! — огрызнулся я.
Он прекрасно знает, что не может сейчас рассчитывать на отпуск и просто издевался надо мной – точно не знаю, с какой целью, возможно, всё с той же – с целью согреться. В «Цербере» дела расследуются командами, так что пока у нашей команды есть не раскрытое дело, никто из нас не может уйти в отпуск, а отказаться от выполнения своих обязанностей мы можем только в случае получения травмы.
— Но я устал! — заявил Чейз.
— Отчего ты устал? Ты ничерта не делаешь целыми днями! Вот раскроешь это дело – так уж и быть, я отправлю тебя в отпуск.
Подойдя к полицейской ленте, мы с ребятами поочерёдно продемонстрировали невидимой стене документы сотрудников «Цербера», после чего лента прервалась, образуя дверь, через которую мы прошли гуськом.
— Я буду требовать, чтобы в такую погоду запрещали работать в принципе или как минимум – на улице! — не умолкал Чейз.
— Удачи, — фыркнул я. — Поговори с потенциальными и состоявшимися преступниками – пусть чудят только летом или в крытых отопляемых помещениях!
Чейз прыснул, прекрасно понимая абсурдность данной перспективы – он, наверно, и засмеялся бы, но ему в рот попала снежинка, вынудив его сплюнуть, чертыхнуться да напрочь потерять ход мыслей.
Вскоре мы подошли к автобусу, обошли его и встретились не только с сотрудниками отдела экспертизы, но и с мёртвым телом, лежавшим на брусчатке. Летиция чуть не наступила на вырванное человеческое сердце, валяющее на брусчатке подобно резиновой игрушке, а я буквально остолбенел, видя выпотрошенное, обмороженное синее тело женщины, покрытое снегом и коркой льда. Но в данных обстоятельствах меня в первую очередь напугало не наличие мёртвого тела, а то, что это была блондинка сорока лет на вид в лиловой кофте. Это абсолютно точно была не мама, но фигура, одежда, причёска и детали моего видения складывались в единую картину…
— Привет, Пирсы… и Шерман, — невесело поздоровался с нами рыжеволосый и зеленоглазый эксперт-криминалист Джерри Уайт. — Как вам это прекрасное субботнее утро? — с сарказмом, конечно же, поинтересовался он. Мы с ребятами синхронно искоса посмотрели на него. Он на мгновение замер, а затем покивал. — Перед вами экскурсионный автобус. Ночные экскурсии проходят здесь с часу ночи до половины пятого утра – в это время отсюда уже можно уехать на общественном транспорте. Автобус привёз туристов – тут на них и напали. Это, — указал он на мёртвую женщину, — экскурсовод Элейн Райт. Судя по всему, убита она была в автобусе, уже мёртвой её вытащили на улицу и здесь выпотрошили. Её сердцем, — кивнул Джерри на орган, а затем на исписанный кровью автобус, — было написано это.
— Латынь? — частично скрываясь под зонтом, уточнила Люси.
— Да, — подтвердил Чейз, изучая латынь в университете. Прищурившись к надписи, он перевёл и проговорил вслух: — «Из белой комнаты бесконечности придёт конец миру».
— Что ещё за белая комната? — скривилась Люси.
— Психушка, видать, — фыркнул Чейз, достав из кармана куртки баллончик да распыляя его содержимое себе на руки. — Так, значит, эксперты внутри уже закончили? — спросил он Уайта.
— Да, — отозвался тот, — все улики собрали, снимки сделали. Отдел зачистки уже в пути – сообщите, когда закончите – они всё уберут.
Чейз угукнул, закрыл использованный баллончик, сунул его обратно в карман куртки и пошёл к двери, поднимаясь в автобус по лестнице. Несмотря на то, что эксперты уже поработали внутри автобуса, мы всё равно пользуемся перчатками – все, кроме Летиции, потому что она может видеть прошлое предметов при прикосновении к ним. Также мы с сестрой, как я уже говорил прежде, ясновидящие, но я в этом деле преуспел больше, и мы обладаем разновидностью эмпатии – способностью чувствовать, слышать и даже видеть чужие страхи и боль, что помогает нам также выходить на связь с мёртвыми и в некоторой степени видеть да различать сущности. Эта сила крайне полезная вещь, но её необходимо держать в ежовых рукавицах, если потерять контроль, то можно буквально утонуть в мире эмоций, услышать, как кричит весь мир и достаточно быстро свихнуться. Важно уметь отсеивать ненужную информацию, игнорировать некоторых мертвецов, уметь ограждаться от них и их эмоций, уметь слышать, но не пропускать всю боль через себя. Мама учила нас с Лети контролировать наши силы и мы в этом преуспели… пока что. Вот только… прежде нам не доводилось иметь дела с убийствами в принципе, а мама предупреждала, что сложнее всего удерживать контроль, имея дело с душой, пережившей зверскую смерть и/или застрявшей во временной петле.
Пока Люси разговаривала с руководителем отдела экспертизы, а Чейз работал внутри автобуса, Лети подошла ко мне и пихнула в плечо.
— Соберись, — посоветовала она. Я моргнул, посмотрев на сестру и машинально закивав. — Ты должен взять себя в руки, потому что ты лидер, помнишь? — уточнила Летиция. Я снова покачал головой и угукнул, но никак не смог собраться. — Вы с Чейзом должны осмотреть автобус, а потом пойду я.
Привычная схема для нас: Люси занимается сбором информации, мы с Чейзом обследуем место преступления после экспертов, делаем необходимые выводы, а затем место исследует Летиция уже с помощью своей силы. Затем я провожу обход прилегающей территории, ведя запись на диктофон, обрабатываю всю известную нам информацию, веду отчётность, прорабатываю все версии, по возможности разъезжаю сам или отправляю кого-то на места.
— Да, — я откашлялся, встряхнулся. — Ты права.
Я постарался хотя бы создать видимость того, что у меня всё в порядке, несмотря на то, что меня трясло от целого букета страхов и предрассудков. Я боялся не справиться, боялся что-то упустить, сделать что-то не так, боялся смотреть на истерзанные трупы, боялся… узнать неприглядную правду и не узнать её вовсе, боялся встретиться с убийцей лицом к лицу. Я боялся всего! Но Лети права, я – лидер, сын своей матери, и я не вправе отступать.
Я отошёл от сестры, собираясь с духом ещё некоторое время, косясь на труп женщины на улице да распыляя перчатки себе на руки из баллончика. Знаю, что это просто нужно сделать – нужно зайти в автобус, это как пластырь – лучше сорвать одним резким движением. И, в конце концов, я выдохнул и поднялся по лестнице, вскоре ступив на резиновый пол с выемками. Стоило только оказаться внутри автобуса, как он погрузился в ещё большую тьму, по стеклу и металлу разнеслись леденящие душу крики ужаса, автобус буквально затрясло и меня сковало невыносимым холодом до хруста в каждом движении. Всё это мои силы, всё это мертвецы – они пытались со мной говорить без слов, физическими ощущениями демонстрируя мне весь пережитый ими ужас, страх, боль и отчаяние, пронзающий холод, царившей за чертой жизни. Я прикрыл глаза на несколько мгновений и запрокинул голову. Выдохнул, мысленно проговорил мантру, а когда вновь открыл глаза, почувствовал, что мои способности немного притихли. Я ощутил на языке металлический вкус крови, в автобусе воцарился затхлый запах мертвечины, сырого мяса и гари, перемешивающийся с вязким шлейфом мощной сверхъестественной силы, застывшим под потолком. Сразу при входе в автобус, возле кресла водителя за стеклом на полу лежал тучный мужчина лет сорока пяти. У него было перерезано горло, кровь густым бисером рассыпалась по лобовому стеклу, спускаясь к торпеде и стекая на пол – судя по всему, водителю перерезали горло сзади сбоку – он повернулся, но не успел сойти с кресла, скорее всего он был первой жертвой. Весь автобус был в крови: она была на стенах, стёклах, даже на потолке, а на полу она лилась рекой, но во многих местах она уже подсохла, отчего подошва кроссовок неприятно прилипала к резине. Мёртвые тела были повсюду: они сидели и лежали в креслах да на полу, не аккуратно, не на своих местах – очевидно, они пытались бежать, но убийца их настигал, убивал и отбрасывал в сторону, поэтому кто-то был заброшен на спинку кресла, под сидение, в проход. Все были убиты разными способами, и по этим способам я понял, что убийца чертовски силён, владеет сверхъестественными способностями и орудует периодически ножом чисто ради своего удовольствия. Нескольким людям убийца нанёс множество
— Ты звонил Люси? — поинтересовалась Летиция.
— Да, — невесело отозвался я, — она сказала, что опоздает. Я ей запретил, но не знаю, сработает ли…
— Она вообще понимает, что такое «Срочный вызов» и «Убийство в Филадельфии»? Такое чувство, что для неё это всё просто шутка… — фыркнув, Лети повернулась к боковому стеклу, бормоча вдобавок: — как и вся её жизнь, работа, семья…
Люсьена наша с Летицией младшая сестра, но поскольку нас с ней разделяют добрые восемнадцать лет разницы, мы с Лети больше ощущаем себя родителями Люси. Её воспитанием в основном занимался отец, она была его «принцессой», он её очень сильно любил и баловал. Принцесса выросла в избалованную королевну, которая никогда не снимает корону, потому что попросту не знает, что она съёмная! Однако именно отец настоял на том, чтобы Люси получила образование, и сначала он ненавязчиво подсовывал ей брошюрки с колледжами и университетами, а затем психанул и стал ставить ультиматумы, грозя лишить её еды, денег и его уважения! Хоть и из-под палки, Люси получила не просто образование, а высшее образование в сфере архитектуры. Некоторое время её увлекала эта сфера, но затем она пошла по нашим стопам и устроилась работать в «Цербер», где её снова заставили получить дополнительные знания. Когда её «Обучающий ад» (цитата) закончился, она пустилась в загул, из которого до сих пор не выползла. Думаю, здесь дела обстоят так же, как и с короной – она попросту не знает о том, что из загула имеется выход! Люсьена имеет права во главе «Цербера», но грубо говоря, она – заместитель последнего заместителя, также она является руководителем сервисного отдела «Цербера», в который входят секретари, операторы, ресепшеонисты и к которому также примыкает клининговый отдел. Внешне Люси с Летицией очень похожи – сразу видно, что они сёстры, разве что Люси чуть ниже ростом и ей никогда не удавалось купить алкоголь без паспорта, а также Люси предпочитает несколько неформальный стиль в одежде в отличие от старшей сестры.
— Если честно, я и сам не до конца верю в происходящее… — произнёс я. — Мы ведь никогда не расследовали убийства, потому что за всё время нашей работы в «Цербере» никто никого не убивал.
— Да, знаю. Но мама была к этому готова…
— Мама была готова, и я думал, что тоже готов, но… ничерта подобного!
Я не знаю, как подойду к месту преступления, как буду расхаживать там и вести расследование. Мне ведь нужно будет не просто там побывать, я должен обращать внимание на каждую деталь, разглядывать каждую капельку крови, характер ранений, обстановку и пытаться понять психологию убийцы, чтобы его найти. Нет, боюсь, что я совсем не готов. Мы никогда не готовы к разрушительной трагедии, даже если нас о ней предупреждают годами и десятилетиями. Мы всё время надеемся на то, что всё обойдётся. Происходят мировые конфликты, войны – СМИ пестрят обвалом валюты, сменой власти и режимов, мировой войной – а мы надеемся, что всё обойдётся, пронесёт, всё будет хорошо, жизнь наладится! Твой близкий родственник серьёзно заболел – инфаркт, инсульт, рак, подхватил смертельный вирус – а ты надеешься, что он выкрутится, всё обойдётся, всё будет хорошо! Всегда есть шанс на спасение, не так ли? Хоть один из ста, но шанс! И мы хватаемся за эту тростинку, надеемся и верим, а когда всё же наступает крах, что бы ни происходило до того, мы не готовы!!! Должно ведь было пронести, должно ведь было всё наладиться, всё должно было быть хорошо!
— Ты справишься, — заверила Лети, чувствуя моё состояние. — Мама не зря оставила все свои дневники именно тебе – она в тебя верила, так и ты в себя поверь. Реши для себя, что это самое обычное расследование, и просто делай то, что уже является для тебя рутиной.
— Обычное дело для меня – искать вора! Или кого-то в этом роде.
— Да какая разница, кого конкретно искать? Мы ищем преступников в первую очередь. Да и… грубо говоря, убийца тоже вор – он крадёт чужую жизнь.
***
В начале седьмого утра мы в полном составе подъехали к Площади Музеев. Пятьдесят лет назад все здания, окружающие вымощенную брусчаткой площадь, выкупили и переделали в комплекс, состоящий из музеев, различных галерей и выставок. Поэтому эта площадь и имеет такое название, здесь всегда очень много туристов, большинство автобусных экскурсий по городу стартуют отсюда – на площади присутствует небольшая автобусная стоянка, по самой площади из транспорта разрешено передвигаться только этим автобусам. Я запарковал автомобиль на дороге прямо перед въездом на площадь, впервые видя её такой опустошённой – её оградили полицейской электронной лентой, что работает от компьютера и не пропускает за ограждение, кого не нужно. Перед лентой находилось несколько патрульных офицеров, разговаривающих со свидетелями, контролирующих работу компьютерной ленты и зевак, но в это время суток народу было немного, а кто был, тот удовлетворялся несколькими вопросами да полученными сухими ответами. В центре площади стоял перламутрово-синий автобус с затонированными под цвет металла стёклами, возле него и крутились сотрудники отдела экспертизы «Цербера». Двери автобуса находились с другой стороны, со своего ракурса я не видел всю развернувшуюся здесь картину, но сердце ёкнуло – эти площадь и автобус из моего видения, а ещё… здесь шёл снег.
Я сглотнул и выдохнул, собрался с духом да вышел из машины. Следом вышли Летиция, Чейз и Люси – именно в такой последовательности. Ветер дул ледяными порывами, образуя небольшие вьюги и ударяя колючим снегом по лицу. Из всех нас только Люси оказалась на удивление подготовленной и оделась полностью по погоде – ей совсем не было холодно в тёплой куртке с пушистым натуральным мехом на воротнике и утеплённых облегающих джинсах, заправленных в замшевые сапоги с мехом. Также при ней был зонт, который она расправила после того, как открыла дверь авто.
Покинув машину и хлопнув дверью, Чейз шмыгнул носом, скукожился, накинул капюшон и спрятал руки в карманы куртки. Перетаптываясь с ноги на ногу, он обратился ко мне:
— Лу, я вдруг понял, что очень сильно хочу в отпуск.
Я криво глянул на него:
— Издеваешься?
— Нет, прямо вот сейчас хочу. За счёт компании или твой лично, — вздёрнув бровями, он добавил: — что в сущности одно и то же.
Окинув брата взглядом, я ничего не сказал, поправил воротник куртки, передёрнул плечами, поставил машину на сигнализацию да направился в сторону полицейского ограждения. Чейз побежал за мной – не потому что я так быстро шёл, а для того, чтобы согреться.
— Так я не понял – ты мне дашь отпуск?
— Нет! — огрызнулся я.
Он прекрасно знает, что не может сейчас рассчитывать на отпуск и просто издевался надо мной – точно не знаю, с какой целью, возможно, всё с той же – с целью согреться. В «Цербере» дела расследуются командами, так что пока у нашей команды есть не раскрытое дело, никто из нас не может уйти в отпуск, а отказаться от выполнения своих обязанностей мы можем только в случае получения травмы.
— Но я устал! — заявил Чейз.
— Отчего ты устал? Ты ничерта не делаешь целыми днями! Вот раскроешь это дело – так уж и быть, я отправлю тебя в отпуск.
Подойдя к полицейской ленте, мы с ребятами поочерёдно продемонстрировали невидимой стене документы сотрудников «Цербера», после чего лента прервалась, образуя дверь, через которую мы прошли гуськом.
— Я буду требовать, чтобы в такую погоду запрещали работать в принципе или как минимум – на улице! — не умолкал Чейз.
— Удачи, — фыркнул я. — Поговори с потенциальными и состоявшимися преступниками – пусть чудят только летом или в крытых отопляемых помещениях!
Чейз прыснул, прекрасно понимая абсурдность данной перспективы – он, наверно, и засмеялся бы, но ему в рот попала снежинка, вынудив его сплюнуть, чертыхнуться да напрочь потерять ход мыслей.
Вскоре мы подошли к автобусу, обошли его и встретились не только с сотрудниками отдела экспертизы, но и с мёртвым телом, лежавшим на брусчатке. Летиция чуть не наступила на вырванное человеческое сердце, валяющее на брусчатке подобно резиновой игрушке, а я буквально остолбенел, видя выпотрошенное, обмороженное синее тело женщины, покрытое снегом и коркой льда. Но в данных обстоятельствах меня в первую очередь напугало не наличие мёртвого тела, а то, что это была блондинка сорока лет на вид в лиловой кофте. Это абсолютно точно была не мама, но фигура, одежда, причёска и детали моего видения складывались в единую картину…
— Привет, Пирсы… и Шерман, — невесело поздоровался с нами рыжеволосый и зеленоглазый эксперт-криминалист Джерри Уайт. — Как вам это прекрасное субботнее утро? — с сарказмом, конечно же, поинтересовался он. Мы с ребятами синхронно искоса посмотрели на него. Он на мгновение замер, а затем покивал. — Перед вами экскурсионный автобус. Ночные экскурсии проходят здесь с часу ночи до половины пятого утра – в это время отсюда уже можно уехать на общественном транспорте. Автобус привёз туристов – тут на них и напали. Это, — указал он на мёртвую женщину, — экскурсовод Элейн Райт. Судя по всему, убита она была в автобусе, уже мёртвой её вытащили на улицу и здесь выпотрошили. Её сердцем, — кивнул Джерри на орган, а затем на исписанный кровью автобус, — было написано это.
— Латынь? — частично скрываясь под зонтом, уточнила Люси.
— Да, — подтвердил Чейз, изучая латынь в университете. Прищурившись к надписи, он перевёл и проговорил вслух: — «Из белой комнаты бесконечности придёт конец миру».
— Что ещё за белая комната? — скривилась Люси.
— Психушка, видать, — фыркнул Чейз, достав из кармана куртки баллончик да распыляя его содержимое себе на руки. — Так, значит, эксперты внутри уже закончили? — спросил он Уайта.
— Да, — отозвался тот, — все улики собрали, снимки сделали. Отдел зачистки уже в пути – сообщите, когда закончите – они всё уберут.
Чейз угукнул, закрыл использованный баллончик, сунул его обратно в карман куртки и пошёл к двери, поднимаясь в автобус по лестнице. Несмотря на то, что эксперты уже поработали внутри автобуса, мы всё равно пользуемся перчатками – все, кроме Летиции, потому что она может видеть прошлое предметов при прикосновении к ним. Также мы с сестрой, как я уже говорил прежде, ясновидящие, но я в этом деле преуспел больше, и мы обладаем разновидностью эмпатии – способностью чувствовать, слышать и даже видеть чужие страхи и боль, что помогает нам также выходить на связь с мёртвыми и в некоторой степени видеть да различать сущности. Эта сила крайне полезная вещь, но её необходимо держать в ежовых рукавицах, если потерять контроль, то можно буквально утонуть в мире эмоций, услышать, как кричит весь мир и достаточно быстро свихнуться. Важно уметь отсеивать ненужную информацию, игнорировать некоторых мертвецов, уметь ограждаться от них и их эмоций, уметь слышать, но не пропускать всю боль через себя. Мама учила нас с Лети контролировать наши силы и мы в этом преуспели… пока что. Вот только… прежде нам не доводилось иметь дела с убийствами в принципе, а мама предупреждала, что сложнее всего удерживать контроль, имея дело с душой, пережившей зверскую смерть и/или застрявшей во временной петле.
Пока Люси разговаривала с руководителем отдела экспертизы, а Чейз работал внутри автобуса, Лети подошла ко мне и пихнула в плечо.
— Соберись, — посоветовала она. Я моргнул, посмотрев на сестру и машинально закивав. — Ты должен взять себя в руки, потому что ты лидер, помнишь? — уточнила Летиция. Я снова покачал головой и угукнул, но никак не смог собраться. — Вы с Чейзом должны осмотреть автобус, а потом пойду я.
Привычная схема для нас: Люси занимается сбором информации, мы с Чейзом обследуем место преступления после экспертов, делаем необходимые выводы, а затем место исследует Летиция уже с помощью своей силы. Затем я провожу обход прилегающей территории, ведя запись на диктофон, обрабатываю всю известную нам информацию, веду отчётность, прорабатываю все версии, по возможности разъезжаю сам или отправляю кого-то на места.
— Да, — я откашлялся, встряхнулся. — Ты права.
Я постарался хотя бы создать видимость того, что у меня всё в порядке, несмотря на то, что меня трясло от целого букета страхов и предрассудков. Я боялся не справиться, боялся что-то упустить, сделать что-то не так, боялся смотреть на истерзанные трупы, боялся… узнать неприглядную правду и не узнать её вовсе, боялся встретиться с убийцей лицом к лицу. Я боялся всего! Но Лети права, я – лидер, сын своей матери, и я не вправе отступать.
Я отошёл от сестры, собираясь с духом ещё некоторое время, косясь на труп женщины на улице да распыляя перчатки себе на руки из баллончика. Знаю, что это просто нужно сделать – нужно зайти в автобус, это как пластырь – лучше сорвать одним резким движением. И, в конце концов, я выдохнул и поднялся по лестнице, вскоре ступив на резиновый пол с выемками. Стоило только оказаться внутри автобуса, как он погрузился в ещё большую тьму, по стеклу и металлу разнеслись леденящие душу крики ужаса, автобус буквально затрясло и меня сковало невыносимым холодом до хруста в каждом движении. Всё это мои силы, всё это мертвецы – они пытались со мной говорить без слов, физическими ощущениями демонстрируя мне весь пережитый ими ужас, страх, боль и отчаяние, пронзающий холод, царившей за чертой жизни. Я прикрыл глаза на несколько мгновений и запрокинул голову. Выдохнул, мысленно проговорил мантру, а когда вновь открыл глаза, почувствовал, что мои способности немного притихли. Я ощутил на языке металлический вкус крови, в автобусе воцарился затхлый запах мертвечины, сырого мяса и гари, перемешивающийся с вязким шлейфом мощной сверхъестественной силы, застывшим под потолком. Сразу при входе в автобус, возле кресла водителя за стеклом на полу лежал тучный мужчина лет сорока пяти. У него было перерезано горло, кровь густым бисером рассыпалась по лобовому стеклу, спускаясь к торпеде и стекая на пол – судя по всему, водителю перерезали горло сзади сбоку – он повернулся, но не успел сойти с кресла, скорее всего он был первой жертвой. Весь автобус был в крови: она была на стенах, стёклах, даже на потолке, а на полу она лилась рекой, но во многих местах она уже подсохла, отчего подошва кроссовок неприятно прилипала к резине. Мёртвые тела были повсюду: они сидели и лежали в креслах да на полу, не аккуратно, не на своих местах – очевидно, они пытались бежать, но убийца их настигал, убивал и отбрасывал в сторону, поэтому кто-то был заброшен на спинку кресла, под сидение, в проход. Все были убиты разными способами, и по этим способам я понял, что убийца чертовски силён, владеет сверхъестественными способностями и орудует периодически ножом чисто ради своего удовольствия. Нескольким людям убийца нанёс множество
