— Пожалуйста, помогите мне! — попросила девушка, прикоснувшись к руке Люка, он хотел отстраниться, но почему-то не сделал этого. — Опекуном назначают ближайших родственников, если таковые есть, в моём случае им станет мой дядя, а он просто несносный! Он пьёт, живёт в фургоне на отшибе, и он… просто продаст мамин дом за бесценок и заберёт мои пособия!
— Привет, я Лоррейн, сестра Люка.
— Да, я знаю, кто Вы, — отозвалась Челси. — Мама рассказывала мне о «Цербере».
— А откуда она знала, если не была андером? — заинтересовалась я.
— Она говорила, что ей рассказывал Люк.
Я глянула хмуро на брата, пытаясь понять, как он может не помнить женщину, которой рассказал всю правду и не стёр память.
— Ладно, — сказала я. — А какими способностями ты владеешь?
— Эм, я… ещё не очень хорошо ими владею.
— Я понимаю, и всё же?
— Ну, мне… часто удаётся почувствовать погодные изменения. И однажды я, эм… ну, мне кажется, что это сделал я. Вызвала дождь.
Вздёрнув бровями, я вновь взглянула на брата. Способности передаются по наследству, но ребёнку могут перейти способности пятого колена или силы родителей как-то измениться. В нашей семье многие владеют способностями, связанными с погодой, температурой и стихиями, так что если Челси действительно владеет способностями, связанными с погодой, то она вполне может быть нашей родственницей.
— Пойдём с нами, — прихватив Челси, я повела её к офису, — обсудим всё за чашкой горячего чая.
Лукас
Первое, что я вижу в тёплый летний день – это неописуемо голубое небо, я к нему приближаюсь, отдаляюсь и снова приближаюсь – я на качелях. А возле меня на точно таких же качелях четырёхлетняя сестра заливается смехом. Нас окружает сочно-зелёный газон с белоснежными ромашками – я чувствую запах травы, тепло солнца и ветерок. Мы на площадке, возведённой во дворе дома детства отцом и Люком. Ничего экстраординарного в этой площадке не было: пару качелей, лесенок да прочих лазелок, батут и небольшой домик на дереве.
— Лукааас? — послышался мамин голос. — Лети?
Приостанавливаясь, я вскоре спрыгнул с качелей и поторопил сестру, она немного отстала от меня, но всё же в итоге помчалась следом. Она всегда у меня за спиной – с самого детства, быть впереди – моя работа, таково воспитание отца. Мамы я не видел, но точно знал, куда бежать и вести сестру, я бежал так быстро, задыхаясь свободой, что не видел ничего, кроме расплывчатой зелени кругом. Но вскоре ту зелень стали разбавлять красные, оранжевые и жёлтые пятна – цветы в тёмно-коричневых квадратных клумбах, свидетельствовавшие о том, что дом уже совсем близко – они были установлены как ограда уютного домика, в котором прошло наше с сестрой детство.
Приблизившись к беседке дома шоколадного цвета, я замедлился и увидел маму в лиловой длиной вязаной кофте, запахнутой и завязанной прилагаемым пояском поверх майки и ласин. Её длинные волосы развивались на ветру и искрились на солнце, я почти не видел её лица – почему-то мама не смотрела на меня, она стояла ко мне вполоборота, словно ожидая меня с другой стороны. Неожиданно показавшийся из-за крыши дома луч солнца ослепил меня, заставив зажмуриться и попятиться назад.
— Быстрее, Лу! — смеясь, сестра толкнула меня в спину и сбила с ног.
Я упал на траву, но приземлился на чёрную брусчатку, а жизнерадостный смех сестры сменился её криком – полным отчаяния и леденящим кровь. Я дёрнулся назад и уже вновь оказался на ногах. Светлый тёплый день в одно мгновение накрыла тьма: чёрные тучи перетянули голубое небо, холод сковал тело до хруста в каждом движении, начался снег. Оказавшись на вымощенной брусчаткой площади, я увидел перед собой автобус с затонированными окнами и неразборчивой кровавой надписью на них. Стекая с автобуса, кровь становилась всё гуще и обильнее, на моих глазах превращаясь в целую кровавую реку. Я почувствовал, как белоснежная подошва моих кроссовок неприятно липнет к полу, а посмотрев себе в ноги, увидел резиновый чёрный пол. Я уже совсем в другом месте – в автобусе, здесь кровь на стёклах, на кожаных креслах, местами как ненужные игрушки валяются человеческие конечности и органы, меня окружают трупы в креслах. Я прошёл мимо мёртвых тел в конец автобуса и увидел там выпотрошенный мамин труп в лиловой вязаной кофте…
Проснувшись в холодном поту, я сразу же сел на постели. Меня зазнобило, и голова закружилась, поначалу я ничего не видел в темноте, но когда услышал расплывчатую мелодию, заметил слабый огонёк своего звонившего телефона. Он лежал на левитирующем возле кровати подносе и светился синим неоном, над ним нависала табличка с именем звонившего «Хоффман». Он работает в отделе распределения сотрудников и сегодня он дежурный куратор. Куратор – это тот, кому поступают различные дела «Цербера», у куратора несколько задач: во-первых, он должен понять, по нашей ли части дело в принципе. Если да, то куратор должен узнать – нужно ли расследовать преступление или необходимо забрать преступника из полицейского участка, а может он уже задержан андерами и его нужно просто допросить. Ну и, в конце концов, получив всю известную на данный момент информацию и обозначив задачи, куратор распределяет дела по степени важности между командами. Мне он далеко не начальник, на правах генерального директора «Цербера» я могу не согласиться с его рекомендациями, «посоветовать» ему (а на самом деле попросту приказав) передать дело другой команде… во всех случаях, кроме одного…
— Пирс, — хрипло отозвался я, нажав на кнопку принятия вызова по громкой связи и оставив телефон на тумбочке.
— Недоброго утра, мистер Пирс. У меня плохие новости, — предупредил Хоффман, сделав недолгую паузу. — В Филадельфии объявлен код 1000.
Я нахмурился, на мгновение оторопев. Кажется, даже моё сердце остановилось на секунду, а потом застучало как сумасшедшее. Я никогда не расследовал убийства и никогда не хотел этого, а вдруг я не справлюсь?
— Ты шутишь? — понадеялся я.
— Я бы за такие шутки подвергал бы розгам, — выдал Хоффман. — К сожалению, это не шутка. Это произошло в половину пятого утра на Площади Музеев, отдел экспертизы уже выехал на место. Мне позвонить остальным членам команды или Вы сами?
Я напряжённо сглотнул, мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться и заговорить поставленным голосом:
— Позвони, пожалуйста, сам.
— Хорошо, сэр.
После того, как он сбросил вызов, над телефоном высветилась табличка с четырьмя именами, я поставил галочку возле своего имени и опрокинулся на спину, зачёсывая чёлку назад, я тяжело вздохнул. Уверен, что произошедшее впервые за семьдесят лет убийство связано с моим сном… и даже больше – я уверен, что это был не сон, поскольку дар ясновидения достался нам с Летицией от прабабки по отцовской линии. Мне порой видения приходят наяву, но чаще именно во снах, почти всегда нужно хорошенько поломать голову, чтобы понять – к чему было видение, но то, что оно показывает ближайшее или далёкое будущее, пытаясь подготовить к нему или предупредить трагедию – это точно. Видения надо уметь трактовать правильно. Эмоциональное состояние влияет на любые способности и на ясновидение тоже, поэтому иногда события будущего переплетаются с переживаниями ясновидца и с его прошлым, оттого разобраться в видениях не так-то просто.
— Утро, — объявил я.
Чёрное панорамное окно от потолка до пола затрещало и довольно быстро обрело полную прозрачность, правда, часы показывали половину шестого утра, за окном стоял без четверти декабрь, поэтому в это время было ещё темно. Но современные компьютезированные апартаменты запрограммированы таким образом, чтобы быстро находить альтернативы, поэтому в помещении включился свет. Множество ламп скрывались за мутными стеклянными плитами квадратной формы, которыми вымощен весь потолок квартиры, умещённой в двухстах квадратных метрах. Мои двухуровневые апартаменты располагаются в двадцати минутах езды от штаб-квартиры «Цербера» на тридцать седьмом этаже высотки. Здесь вся стена – от пола первого уровня и до потолка второго – стеклянная, за счёт чего при свете дня помещение прекрасно освещено, но и в тёмное время суток здесь может быть очень светло благодаря стеклянному потолку, а вообще местное освещение регулируется. На втором ярусе у меня спальня с гардеробной, на первом – совмещённая с кухней очень просторная гостиная без прихожей и за отдельными дверьми небольшой личный кабинет да уборная (единственная комната без окон). Апартаменты оформлены в стиле минимализма, преимущественно в тёмных сдержанных тонах. Моя сестра-двойняшка Летиция живёт в квартире напротив практически в таких же условиях, разве что в её интерьере порой встречаются яркие пятна.
Я решил не принимать душ и, встав с постели, направился в гардеробную, где сверился с погодным компьютером, встроенным в стену возле двери, который вещает не только прогноз погоды на день, но и даёт рекомендации по тому, что лучше надеть, брать ли зонт и прочее в этом духе. Сегодня днём температура обещает подняться до шести-семи градусов, но на данный момент на улице было всего два градуса выше нуля, шёл снег и наблюдались сильные порывы ветра. Я надел чёрные джинсы и футболку с длинным рукавом такого же цвета, забрал с собой синий полувер крупной вязки, утеплённую кожаную куртку и чёрные высокие кроссовки. Из аксессуаров я ничего брать не стал, решив обойтись телефоном, в котором есть все необходимые для работы и жизни функции. Вниз я спустился по винтовой тёмно-коричневой (под цвет полов во всей квартире) лестнице, кинул куртку с полувером на диван в гостиной, там же оставил кроссы.
— Сделай кофе с собой, — сказал я, проходя мимо кухни и оставляя свой телефон на столешнице. Кухня начала исполнять мой приказ, а я удалился в ванную комнату, где на скорую руку проделал ежедневные процедуры.
Через пятнадцать минут я вышел на кухню немного посвежевшим, но всё ещё взволнованным, слегка голодным и промёрзшим. Ноябрьское утро без горячего душа, плотного завтрака, ещё и такое раннее – для меня далеко не в порядке вещей. Но, несмотря на то, что желудок требовал еды, кусок в горло мне совсем не лез, а от приёма душа наспех, я считаю, лучше вообще отказаться. Зато никакое моё утро не проходит без кофе «Латте» – большой стакан со специальной крышкой, выглядевший как маленькая чёрная капсула, уже ждал меня при моём возвращении на кухню. Я глотнул кофе, прикрыв ненадолго глаза и покрутив шеей. Затем я придвинул к себе свой телефон по столешнице, взглянул в лист готовности команды: галочки стояли возле трёх имён из четырёх. Я взял телефон в руку, набирая Люси. Она очень долго не отвечала, а когда приняла вызов, то сначала чертыхнулась:
— Да, привет, Лу.
— Привет. Ты уже знаешь?
— Ну, да, я просто…
— Почему ты не отметилась в листе?
— Потому что, я эээ… обещай, что не будешь ругаться?
— Вот ещё! Если ты не скажешь, в чём дело, то я уже готов ругаться.
— Ну, блин. Я, видимо, эм… задержусь…
— Люси, — вздохнул я собранно, чтобы не сорваться. — Ты знаешь, что такое «Срочный вызов»?
— Эээ… ну, наверно, когда впервые за семьдесят лет кого-нибудь убили.
— Бинго!
— Да я приеду! Просто задержусь ненадолго…
— Если ты задержишься, то вся команда задержится, потому что мы должны приезжать на место происшествия вместе! Поэтому тебе нельзя задерживаться! Вообще! Никак! Баста, табу! Ясно тебе?!
— Да чего ты так распсиховался? Ну, что такого произойдёт? Труп ведь не убежит? — брякнула Люси. Я моргнул, буквально остолбенев от поведения младшей сестры. — Ладно, знаешь что? Чем дольше я с тобой разговариваю, тем позже приеду.
— Люси! — процедил я. — Если ты опоздаешь, то я тебя оштрафую!
Она артистично ахнула:
— Да как ты смеешь?! Я ведь твоя родная сестра!
— Моя родная сестра… — сказал я спокойно, но быстро завёлся. — Если ты сейчас свою задницу в руки не возьмёшь, то будешь без зарплаты сидеть целый месяц! Я заеду за тобой в течение пятнадцати минут, чтоб ты к этому времени была готова ехать! — я отодвинул телефон от себя, но прежде, чем сбросить вызов, гаркнул: — и отметься в листе, ради всего святого! — сбросив вызов, я злостно нажал на сенсорную кнопку телефона несколько раз. Затем небрежно бросил телефон на столешницу, набрал воздуху в щёки и выдохнул. Телефон пиликнул, сообщив о том, что последний член команды поставил заветную галочку в листе.
А через несколько секунд мне пришло сообщение от Летиции: «Зайди за мной». Я нахмурился, не поняв – к чему бы это, но и спрашивать сестру по средствам телефона не стал. В гостиной присел на диван, чтобы обуться, надел полувер с курткой, затем забрал с кухни телефон и стакан с кофе да покинул апартаменты. Мы с Летицией живём в довольно престижном по нынешним меркам доме с консьержем, спортзалом и бассейном на цокольном этаже, очень чистыми лифтами, лестничными клетками да коридорами на восемь квартир, где полы застелены серым ковролином, а на стенах лепнина и бра.
Закрыв свои апартаменты при помощи телефона – просто проведя им в нескольких сантиметрах от специального замка, встроенного в стену возле двери, я пересёк коридор и постучал в квартиру сестры.
— Слышишь? За мной уже пришли, — проговорила Лети, открывая дверь. К моему удивлению квартиру она покидала в сопровождении какого-то мужика.
У нас с сестрой одинаковые по форме губы и носы, голубые мамины глаза и папин цвет волос, но нам обоим кажется, что мы не так уж и похожи. Причём не только внешне. Я одеваюсь более молодёжно, благодаря «Золотому яблоку» мне уже многие годы удаётся выглядеть максимум на тридцать лет, а некоторые говорят, что я слишком смазлив, спортивен и активен для тридцатилетнего и дают ещё меньше. Лети начала принимать препарат позже меня, поэтому выглядит чуть старше, да и предпочитаемый ею стиль в одежде добавляет официоза, особенно в сравнении со мной. По большей степени она носит брючные костюмы, у неё в гардеробе около пятидесяти костюмов разного цвета, фасона и ценовой категории. Но иногда она носит и другую одежду сдержанных тонов и без лишних откровений. Макияж предпочитает повседневный, волосы часто заплетает в хвост или пучок. Сегодня она надела чёрный костюм с облегающими брюками, которые она заправила в замшевые коричневые сапоги до колен на устойчивом каблуке, вырез застёгнутого пиджака сестра заполнила шарфом да прихватила пальто под цвет сапог.
Мужику, покидавшему квартиру Летиции в столь ранний час, на вид было лет тридцать пять. Высокий брюнет с голубыми глазами, развитой мускулатурой и хорошим волосяным покровом – только не подумайте, что я всегда обращаю на это внимание, просто мужик был полуголым и его волосатую грудь, густо-кудрявую растрёпанную шевелюру да щетину на лице – сложно было не заметить. Сестра выставляла его из квартиры практически в том, в чём его мать родила – он только и успел надеть штаны да один ботинок, причём штаны он застёгивал на ходу, пытаясь также обуть вторую ногу и позволяя мне отметить ещё и то, что на нём нет белья и носков. Футболку он держал под мышкой, а вскоре, после того, как сестра открыла дверь, она ещё кинула ему на голову его куртку да вытолкала в коридор. Я отошёл в сторону, провожая взглядом несуразную движущуюся гору одежды – движущуюся до тех пор, пока на её пути не оказалась стена.
— Привет, я Лоррейн, сестра Люка.
— Да, я знаю, кто Вы, — отозвалась Челси. — Мама рассказывала мне о «Цербере».
— А откуда она знала, если не была андером? — заинтересовалась я.
— Она говорила, что ей рассказывал Люк.
Я глянула хмуро на брата, пытаясь понять, как он может не помнить женщину, которой рассказал всю правду и не стёр память.
— Ладно, — сказала я. — А какими способностями ты владеешь?
— Эм, я… ещё не очень хорошо ими владею.
— Я понимаю, и всё же?
— Ну, мне… часто удаётся почувствовать погодные изменения. И однажды я, эм… ну, мне кажется, что это сделал я. Вызвала дождь.
Вздёрнув бровями, я вновь взглянула на брата. Способности передаются по наследству, но ребёнку могут перейти способности пятого колена или силы родителей как-то измениться. В нашей семье многие владеют способностями, связанными с погодой, температурой и стихиями, так что если Челси действительно владеет способностями, связанными с погодой, то она вполне может быть нашей родственницей.
— Пойдём с нами, — прихватив Челси, я повела её к офису, — обсудим всё за чашкой горячего чая.
Глава 4: «Убийство на Площади Музеев»
Лукас
Первое, что я вижу в тёплый летний день – это неописуемо голубое небо, я к нему приближаюсь, отдаляюсь и снова приближаюсь – я на качелях. А возле меня на точно таких же качелях четырёхлетняя сестра заливается смехом. Нас окружает сочно-зелёный газон с белоснежными ромашками – я чувствую запах травы, тепло солнца и ветерок. Мы на площадке, возведённой во дворе дома детства отцом и Люком. Ничего экстраординарного в этой площадке не было: пару качелей, лесенок да прочих лазелок, батут и небольшой домик на дереве.
— Лукааас? — послышался мамин голос. — Лети?
Приостанавливаясь, я вскоре спрыгнул с качелей и поторопил сестру, она немного отстала от меня, но всё же в итоге помчалась следом. Она всегда у меня за спиной – с самого детства, быть впереди – моя работа, таково воспитание отца. Мамы я не видел, но точно знал, куда бежать и вести сестру, я бежал так быстро, задыхаясь свободой, что не видел ничего, кроме расплывчатой зелени кругом. Но вскоре ту зелень стали разбавлять красные, оранжевые и жёлтые пятна – цветы в тёмно-коричневых квадратных клумбах, свидетельствовавшие о том, что дом уже совсем близко – они были установлены как ограда уютного домика, в котором прошло наше с сестрой детство.
Приблизившись к беседке дома шоколадного цвета, я замедлился и увидел маму в лиловой длиной вязаной кофте, запахнутой и завязанной прилагаемым пояском поверх майки и ласин. Её длинные волосы развивались на ветру и искрились на солнце, я почти не видел её лица – почему-то мама не смотрела на меня, она стояла ко мне вполоборота, словно ожидая меня с другой стороны. Неожиданно показавшийся из-за крыши дома луч солнца ослепил меня, заставив зажмуриться и попятиться назад.
— Быстрее, Лу! — смеясь, сестра толкнула меня в спину и сбила с ног.
Я упал на траву, но приземлился на чёрную брусчатку, а жизнерадостный смех сестры сменился её криком – полным отчаяния и леденящим кровь. Я дёрнулся назад и уже вновь оказался на ногах. Светлый тёплый день в одно мгновение накрыла тьма: чёрные тучи перетянули голубое небо, холод сковал тело до хруста в каждом движении, начался снег. Оказавшись на вымощенной брусчаткой площади, я увидел перед собой автобус с затонированными окнами и неразборчивой кровавой надписью на них. Стекая с автобуса, кровь становилась всё гуще и обильнее, на моих глазах превращаясь в целую кровавую реку. Я почувствовал, как белоснежная подошва моих кроссовок неприятно липнет к полу, а посмотрев себе в ноги, увидел резиновый чёрный пол. Я уже совсем в другом месте – в автобусе, здесь кровь на стёклах, на кожаных креслах, местами как ненужные игрушки валяются человеческие конечности и органы, меня окружают трупы в креслах. Я прошёл мимо мёртвых тел в конец автобуса и увидел там выпотрошенный мамин труп в лиловой вязаной кофте…
Проснувшись в холодном поту, я сразу же сел на постели. Меня зазнобило, и голова закружилась, поначалу я ничего не видел в темноте, но когда услышал расплывчатую мелодию, заметил слабый огонёк своего звонившего телефона. Он лежал на левитирующем возле кровати подносе и светился синим неоном, над ним нависала табличка с именем звонившего «Хоффман». Он работает в отделе распределения сотрудников и сегодня он дежурный куратор. Куратор – это тот, кому поступают различные дела «Цербера», у куратора несколько задач: во-первых, он должен понять, по нашей ли части дело в принципе. Если да, то куратор должен узнать – нужно ли расследовать преступление или необходимо забрать преступника из полицейского участка, а может он уже задержан андерами и его нужно просто допросить. Ну и, в конце концов, получив всю известную на данный момент информацию и обозначив задачи, куратор распределяет дела по степени важности между командами. Мне он далеко не начальник, на правах генерального директора «Цербера» я могу не согласиться с его рекомендациями, «посоветовать» ему (а на самом деле попросту приказав) передать дело другой команде… во всех случаях, кроме одного…
— Пирс, — хрипло отозвался я, нажав на кнопку принятия вызова по громкой связи и оставив телефон на тумбочке.
— Недоброго утра, мистер Пирс. У меня плохие новости, — предупредил Хоффман, сделав недолгую паузу. — В Филадельфии объявлен код 1000.
Я нахмурился, на мгновение оторопев. Кажется, даже моё сердце остановилось на секунду, а потом застучало как сумасшедшее. Я никогда не расследовал убийства и никогда не хотел этого, а вдруг я не справлюсь?
— Ты шутишь? — понадеялся я.
— Я бы за такие шутки подвергал бы розгам, — выдал Хоффман. — К сожалению, это не шутка. Это произошло в половину пятого утра на Площади Музеев, отдел экспертизы уже выехал на место. Мне позвонить остальным членам команды или Вы сами?
Я напряжённо сглотнул, мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться и заговорить поставленным голосом:
— Позвони, пожалуйста, сам.
— Хорошо, сэр.
После того, как он сбросил вызов, над телефоном высветилась табличка с четырьмя именами, я поставил галочку возле своего имени и опрокинулся на спину, зачёсывая чёлку назад, я тяжело вздохнул. Уверен, что произошедшее впервые за семьдесят лет убийство связано с моим сном… и даже больше – я уверен, что это был не сон, поскольку дар ясновидения достался нам с Летицией от прабабки по отцовской линии. Мне порой видения приходят наяву, но чаще именно во снах, почти всегда нужно хорошенько поломать голову, чтобы понять – к чему было видение, но то, что оно показывает ближайшее или далёкое будущее, пытаясь подготовить к нему или предупредить трагедию – это точно. Видения надо уметь трактовать правильно. Эмоциональное состояние влияет на любые способности и на ясновидение тоже, поэтому иногда события будущего переплетаются с переживаниями ясновидца и с его прошлым, оттого разобраться в видениях не так-то просто.
— Утро, — объявил я.
Чёрное панорамное окно от потолка до пола затрещало и довольно быстро обрело полную прозрачность, правда, часы показывали половину шестого утра, за окном стоял без четверти декабрь, поэтому в это время было ещё темно. Но современные компьютезированные апартаменты запрограммированы таким образом, чтобы быстро находить альтернативы, поэтому в помещении включился свет. Множество ламп скрывались за мутными стеклянными плитами квадратной формы, которыми вымощен весь потолок квартиры, умещённой в двухстах квадратных метрах. Мои двухуровневые апартаменты располагаются в двадцати минутах езды от штаб-квартиры «Цербера» на тридцать седьмом этаже высотки. Здесь вся стена – от пола первого уровня и до потолка второго – стеклянная, за счёт чего при свете дня помещение прекрасно освещено, но и в тёмное время суток здесь может быть очень светло благодаря стеклянному потолку, а вообще местное освещение регулируется. На втором ярусе у меня спальня с гардеробной, на первом – совмещённая с кухней очень просторная гостиная без прихожей и за отдельными дверьми небольшой личный кабинет да уборная (единственная комната без окон). Апартаменты оформлены в стиле минимализма, преимущественно в тёмных сдержанных тонах. Моя сестра-двойняшка Летиция живёт в квартире напротив практически в таких же условиях, разве что в её интерьере порой встречаются яркие пятна.
Я решил не принимать душ и, встав с постели, направился в гардеробную, где сверился с погодным компьютером, встроенным в стену возле двери, который вещает не только прогноз погоды на день, но и даёт рекомендации по тому, что лучше надеть, брать ли зонт и прочее в этом духе. Сегодня днём температура обещает подняться до шести-семи градусов, но на данный момент на улице было всего два градуса выше нуля, шёл снег и наблюдались сильные порывы ветра. Я надел чёрные джинсы и футболку с длинным рукавом такого же цвета, забрал с собой синий полувер крупной вязки, утеплённую кожаную куртку и чёрные высокие кроссовки. Из аксессуаров я ничего брать не стал, решив обойтись телефоном, в котором есть все необходимые для работы и жизни функции. Вниз я спустился по винтовой тёмно-коричневой (под цвет полов во всей квартире) лестнице, кинул куртку с полувером на диван в гостиной, там же оставил кроссы.
— Сделай кофе с собой, — сказал я, проходя мимо кухни и оставляя свой телефон на столешнице. Кухня начала исполнять мой приказ, а я удалился в ванную комнату, где на скорую руку проделал ежедневные процедуры.
Через пятнадцать минут я вышел на кухню немного посвежевшим, но всё ещё взволнованным, слегка голодным и промёрзшим. Ноябрьское утро без горячего душа, плотного завтрака, ещё и такое раннее – для меня далеко не в порядке вещей. Но, несмотря на то, что желудок требовал еды, кусок в горло мне совсем не лез, а от приёма душа наспех, я считаю, лучше вообще отказаться. Зато никакое моё утро не проходит без кофе «Латте» – большой стакан со специальной крышкой, выглядевший как маленькая чёрная капсула, уже ждал меня при моём возвращении на кухню. Я глотнул кофе, прикрыв ненадолго глаза и покрутив шеей. Затем я придвинул к себе свой телефон по столешнице, взглянул в лист готовности команды: галочки стояли возле трёх имён из четырёх. Я взял телефон в руку, набирая Люси. Она очень долго не отвечала, а когда приняла вызов, то сначала чертыхнулась:
— Да, привет, Лу.
— Привет. Ты уже знаешь?
— Ну, да, я просто…
— Почему ты не отметилась в листе?
— Потому что, я эээ… обещай, что не будешь ругаться?
— Вот ещё! Если ты не скажешь, в чём дело, то я уже готов ругаться.
— Ну, блин. Я, видимо, эм… задержусь…
— Люси, — вздохнул я собранно, чтобы не сорваться. — Ты знаешь, что такое «Срочный вызов»?
— Эээ… ну, наверно, когда впервые за семьдесят лет кого-нибудь убили.
— Бинго!
— Да я приеду! Просто задержусь ненадолго…
— Если ты задержишься, то вся команда задержится, потому что мы должны приезжать на место происшествия вместе! Поэтому тебе нельзя задерживаться! Вообще! Никак! Баста, табу! Ясно тебе?!
— Да чего ты так распсиховался? Ну, что такого произойдёт? Труп ведь не убежит? — брякнула Люси. Я моргнул, буквально остолбенев от поведения младшей сестры. — Ладно, знаешь что? Чем дольше я с тобой разговариваю, тем позже приеду.
— Люси! — процедил я. — Если ты опоздаешь, то я тебя оштрафую!
Она артистично ахнула:
— Да как ты смеешь?! Я ведь твоя родная сестра!
— Моя родная сестра… — сказал я спокойно, но быстро завёлся. — Если ты сейчас свою задницу в руки не возьмёшь, то будешь без зарплаты сидеть целый месяц! Я заеду за тобой в течение пятнадцати минут, чтоб ты к этому времени была готова ехать! — я отодвинул телефон от себя, но прежде, чем сбросить вызов, гаркнул: — и отметься в листе, ради всего святого! — сбросив вызов, я злостно нажал на сенсорную кнопку телефона несколько раз. Затем небрежно бросил телефон на столешницу, набрал воздуху в щёки и выдохнул. Телефон пиликнул, сообщив о том, что последний член команды поставил заветную галочку в листе.
А через несколько секунд мне пришло сообщение от Летиции: «Зайди за мной». Я нахмурился, не поняв – к чему бы это, но и спрашивать сестру по средствам телефона не стал. В гостиной присел на диван, чтобы обуться, надел полувер с курткой, затем забрал с кухни телефон и стакан с кофе да покинул апартаменты. Мы с Летицией живём в довольно престижном по нынешним меркам доме с консьержем, спортзалом и бассейном на цокольном этаже, очень чистыми лифтами, лестничными клетками да коридорами на восемь квартир, где полы застелены серым ковролином, а на стенах лепнина и бра.
Закрыв свои апартаменты при помощи телефона – просто проведя им в нескольких сантиметрах от специального замка, встроенного в стену возле двери, я пересёк коридор и постучал в квартиру сестры.
— Слышишь? За мной уже пришли, — проговорила Лети, открывая дверь. К моему удивлению квартиру она покидала в сопровождении какого-то мужика.
У нас с сестрой одинаковые по форме губы и носы, голубые мамины глаза и папин цвет волос, но нам обоим кажется, что мы не так уж и похожи. Причём не только внешне. Я одеваюсь более молодёжно, благодаря «Золотому яблоку» мне уже многие годы удаётся выглядеть максимум на тридцать лет, а некоторые говорят, что я слишком смазлив, спортивен и активен для тридцатилетнего и дают ещё меньше. Лети начала принимать препарат позже меня, поэтому выглядит чуть старше, да и предпочитаемый ею стиль в одежде добавляет официоза, особенно в сравнении со мной. По большей степени она носит брючные костюмы, у неё в гардеробе около пятидесяти костюмов разного цвета, фасона и ценовой категории. Но иногда она носит и другую одежду сдержанных тонов и без лишних откровений. Макияж предпочитает повседневный, волосы часто заплетает в хвост или пучок. Сегодня она надела чёрный костюм с облегающими брюками, которые она заправила в замшевые коричневые сапоги до колен на устойчивом каблуке, вырез застёгнутого пиджака сестра заполнила шарфом да прихватила пальто под цвет сапог.
Мужику, покидавшему квартиру Летиции в столь ранний час, на вид было лет тридцать пять. Высокий брюнет с голубыми глазами, развитой мускулатурой и хорошим волосяным покровом – только не подумайте, что я всегда обращаю на это внимание, просто мужик был полуголым и его волосатую грудь, густо-кудрявую растрёпанную шевелюру да щетину на лице – сложно было не заметить. Сестра выставляла его из квартиры практически в том, в чём его мать родила – он только и успел надеть штаны да один ботинок, причём штаны он застёгивал на ходу, пытаясь также обуть вторую ногу и позволяя мне отметить ещё и то, что на нём нет белья и носков. Футболку он держал под мышкой, а вскоре, после того, как сестра открыла дверь, она ещё кинула ему на голову его куртку да вытолкала в коридор. Я отошёл в сторону, провожая взглядом несуразную движущуюся гору одежды – движущуюся до тех пор, пока на её пути не оказалась стена.
