— Не знаю, возможно. Но не вижу смысла думать о том, как могло бы быть, как случилось, так и случилось. Мы разошлись и переболели друг другом, хоть и… продолжаем общаться и я всё равно считаю его лучшим другом, с которым могу делиться всем на свете. Тебя это смущает?
— Совсем нет. Я даже завидую, у меня с моей первой любовью всё совсем не так.
Я невесело хохотнула.
— А как у вас с ней сейчас? Война или…
— Скорее, полный игнор. Мы не общаемся от слова «совсем», даже не здороваемся, столкнувшись на улице. Вы с Алексом – молодцы. Это здорово, что вы смогли переболеть всё это, пережить, не утратить связь и остаться близкими друзьями, коллегами. Почему ты считаешь, что меня должно это смущать?
— Ну, не знаю, может, ты… ревнуешь.
Мортимер тихо почти беззвучно поржал.
— После того, что я рассказал о своей первой девушке, ты не поняла, что я вообще не ревнивый и даже чересчур доверчивый?
— Ну, после неё у тебя было ещё десять женщин, я ведь не знаю, как ты себя с ними вёл. Может, эти твои первые отношения нанесли тебе серьёзную травму и изменили тебя.
— Травму нанесли, чему-то научили, но себе я по-прежнему верен. Я прекрасно понимаю, что не все такие, как она.
— То есть, что… ты не боишься в новых отношениях столкнуться с подобной ситуацией?
— Боюсь, конечно. Но в параноика превращаться не собираюсь. Если я в отношениях с женщиной, то я ей доверяю, а если она мне изменяет, то это на её совести. Я не вижу смысла отравлять свою жизнь постоянными подозрениями, попытками уличить её во лжи, рано или поздно, я всё равно об этом узнаю, потому что всё тайное становится явным, и тогда всё будет кончено.
— У тебя были ещё длительные отношения после неё?
— Да, но не настолько длительные, как с ней. Вскоре, после расставания с ней, я… тайно встречался с женщиной почти год.
— Почему тайно?
Рэйвен усмехнулся, прикусив губу ненадолго.
— Ну, она… сильно старше меня.
— Насколько старше?
Рэйвен смущённо кашлянул.
— В матери годится.
— Серьёзно???
— Да, папа знаком с ней с института. Он пристроил меня работать под её началом в администрации.
Я ахнула:
— Обалдеть! И что, она тебя совратила?
Рэйвен зажмурился, кивая.
— А отец знает?
— Нет, это то единственное, о чём я ему никогда не рассказывал. Не хотел её подставлять, да и… повторения ситуации – он бы точно был против. Вот с ней мы расстались на хорошей ноте, до сих пор видимся иногда и хорошо общаемся, но уже без какого-либо сексуального подтекста.
— Интересно… — протянула я, запивая информацию пивным напитком.
Мы проговорили ещё около часа – о семье, о том, что любим и ненавидим. Так я узнала, что Рэйвен очень близок с отцом и с тётей Каролиной, маму с Камиллой он тоже любит, но они не так близки, как хотелось бы, а вот со второй тётей у него отношения больше нейтральные и даже немного конфликтные. Кинематограф Рэйвен не особо чтит, смотрит то, что способно его чему-то научить или развеселить, он любит автобиографические и исторические фильмы, боевики и комедии, детективы и приключенческие киношки, особенно про мошенников. Читает в основном детективы и различную профильную литературу, порой научную фантастику, а также всерьёз увлекается демонологией. Он не сразу признался, что в отличие от меня, не любит фэнтезийные фильмы и книги, но лишь потому, что обывателями всё это демонстрируется неправдоподобно и смешно. Его любимый музыкальный жанр, как и у меня, альтернативный рок и металл, а вот нелюбимых жанров нет вообще – считает, что нечто интересное есть в любой музыке. Его любимая еда – мясо со сладостями и, как уже известно, он терпеть не может еду с напитками, что не имеют вкуса или имеют неприятный вкус. На мой вопрос «Что ты обожаешь в жизни», он ответил, что меня, но после того, как смущённо посмеялась, пополнил список музыкой, своей работой и сладостями, а также он не стал лукавить, признав, что любит роскошь, деньги и золото. А ненавидит он любую боль, несправедливость, предательство, ложь и измены. На вопрос «что тебя вдохновляет?» ответил – женщины, музыка, охота и магия, а мотивирует – отказ и конкуренция – и тут мне многое стало ясно. Своими вредными привычками Мортимер назвал сарказм и невыносимое упрямство, а защитным механизмом он считает юмор и порой раздражительность. На каждый мой вопрос Рэйвен просил отвечать и меня, было интересно находить сходства, но и то, в чём мы не сходились не вызывало раздражения – все мы разные, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные…
Агата
— Вам с группой не надо… репетировать? — поинтересовалась я в какой-то момент.
— Неа, — Рэйвен мотнул головой, — мы уже отрепетировали, да и… импровизировать умеем.
— Ну, может, вам надо… как-то ещё подготовиться к выступлению?
— Хочешь от меня избавиться? Надоел тебе? — сощуренно уточнил Мортимер не всерьёз.
— Да нет. Просто… ты прямо отсюда пройдёшь на сцену и всё?
Рэйвен призадумался. Потом активировал свой многофункциональный браслет, сверившись с часами.
— Вообще, ты права. Репетировать нам не нужно, но минут пятнадцать на подготовку уделить стоит. Правда, сейчас только восемь… если хочешь, то я бы познакомил тебя с парнями, а потом усадил бы на забронированное возле сцены место.
— Оу, хорошо. А где твои ребята?
— Должны быть уже в гримёрке, сейчас уточню… — проговорил Рэйвен, копаясь в своём наладоннике. Набрав номер, приложил ладонь к уху. — Привет, эээ… я в клубе, а вы где? В смысле? Я в гримёрке сижу, вас тут нет!
Я тихо засмеялась, допивая вторую бутылку пивного напитка.
— Почему это Я гримёрки перепутал, а не вы? — нарочито возмутился Мортимер. — Ты из запоя вышел? А то ты в этом состоянии не только сам, но и других в болото легко утащишь! — выдал Мортимер, явно не всерьёз, подшучивая над другом. Выслушав ответ, Рэйвен усмехнулся и повторился. — Я в клубе. Сейчас подойду… не один. Ссс… сам ты особь! Сколько раз тебе повторять, их называют де-вуш-ками!? — отчеканил Рэйвен. — И в их присутствии нужно хотя бы стараться вести себя прилично. Вы постараетесь? — выслушивая ответ, Рэйвен промычал и покивал. — Знаю, что сложно, но ведь не невозможно? Потерпите чуть-чуть. Хотя бы трусы наденьте, выплюньте перья и не крякайте девушкам в лицо!
Я рассмеялась, откинувшись на спинку дивана. Рэйвен разулыбался, наблюдая за мной.
— Нет, кудахтать тоже нельзя, курица ты недобитая, — брякнул Мортимер, снова повторил, что мы будем через пять минут и сбросил вызов. Поглядывая на меня, допил пиво, после чего поставил её на стол. Прихватив свою куртку, он прокатился к краю диванчика и очень красиво ловко встал с него, будто танец исполняет. Затем он подал мне руку, помогая встать и выйти из-за стола, как только я уверенно встала на ноги, он потянулся к моей куртке.
— Я не буду пока надевать, — предупредила я, самостоятельно забрав свою куртку, как бы заменяя ею сумку. Мортимер пожал плечами и отступил на полшага в сторону, пропуская меня чуть вперёд себя. Свою куртку по пути он накинул, думаю, что она – часть его сценического образа. — Если ты с этими парнями со школы, значит, и к ним твоя подружка приставала?
— Да, но не то что бы она прямо зажимала их, просто… намекала. К Лукасу клеилась, он мне её и спалил. А он такой… видный парень и повеса жуткий – вот я ему и не поверил, решил, что это он к ней лез, а её выставил виноватой. Мы с ним разосрались тогда, но потом помирились.
Покинув вип-зону, Рэйвен повёл меня к сцене вдоль стены.
— То есть, ты ему доверяешь? — уточнила я.
— Всем им доверяю, мы через многое вместе прошли. Но Лукас – один из лучших друзей. Это он на бэк-вокале и музыку пишет.
— Оу, ясно.
Рэйвен довёл меня до двери с табличкой «вход строго для персонала», расположенной недалеко от сцены. За ней стелился коридор с несколькими комнатами, по которому передвигались музыканты и сотрудники клуба – они перевозили оборудование, устраняли различные неполадки и маленькие катастрофы. Добравшись до одной из гримёрок, Рэйвен открыл мне дверь, но сам встал позади. Как раз в момент открытия двери перед ней предстал парень… на четвереньках с чем-то белым во рту. И когда он понял, что дверь открылась, то посмотрел на нас, моргнув, стало ясно, что у него во рту была… человеческая локтевая кость или, я сильно надеюсь, что её имитация.
— Ты дебил? — спросил Рэйвен прямо. Парень явно с какой-то целью всё это делал, но сейчас ему стало стыдно, он вытащил кость изо рта, извинился и принялся отползать в сторону. В процессе всего это действа я выдохнула, поняв, что кость резиновая, хоть и выглядит действительно как настоящая. — Я ведь просил! Заранее предупредил! — разразился Рэйвен, заставляя меня смеяться про себя.
— А что не так? Он же в трусах! — прозвучал мужской голос из глубины гримёрки справа. И не подкопаешься ведь – отсутствия трусов и присутствие перьев не наблюдается – всё, как Рэйвен и просил, собственно!
Через мгновение в дверном проходе появился обладатель голоса – красивый и высокий мужчина, чуточку восточной наружности. Завидев меня, он вытаращил глаза и ахнул.
— Ваааау! Принцесса! — воскликнул он. Я непроизвольно хохотнула. Он был очень артистичным, вот прямо… про таких говорят «Ну, Артист!». — Прошу, проходите! — потянул он ко мне руки, и я ухватилась за одну из них, переступая через порог. Как только я отошла от двери достаточно далеко, Рэйвен закрыл её за нами. — На дебилов внимания не обращайте, можете прямо по одному из них пройти… — посоветовал «Артист», но, глянув вниз, понял, что его друга на полу уже нет. — Извиняюсь, — пробормотал он озадаченно, — их местная матка куда-то внезапно исчезла…
Я улыбнулась, глядя на выпрямляющегося за его спиной друга – ту самую матку, он осуждающе мотал головой при косом взгляде на «Артиста».
— Но чудесным образом она продолжает оказывать на тебя пагубное влияние, — проговорил пренебрежительно Рэйвен в адрес «Артиста».
— Вот не надо, это не моих рук дело! — открестилась «Матка», брезгливо маша рукой возле «Артиста». — Оно само такое уродилось! Как в той сказке: родила царица в ночь…
Мы с Рэйвеном переглянулись, беззвучно в унисон посмеиваясь.
— Она ведь богатыря родила! — напомнил «Артист». — Ты опять читал, не вникая в суть!?
— У меня дислексия!!! — взревел парень.
— Да сколько ж можно! — завёлся «Артист». — Выучил умное слово и давай его везде пихать! Не дислексия у тебя, а один из семи смертных грехов, называется – лень!
— По этой же причине он и ноты не все знает, — поддержал Рэйвен, говоря со мной, — только три долбит постоянно.
Я хохотнула, предположив:
— Барабанщик?
Рэйвен с «Артистом» покивали, угукая.
— Ну, это… итак было ясно, — протянула я, оглядывая парня с ног до головы. Его брови изогнулись дугой от недоумения и возмущения. — В смысле, барабанщики, как правило, самые отбитые в коллективе.
Все парни, кроме виновника торжества, рассмеялись.
— Да, мы это правило соблюдаем, — заверил «Артист».
— А ты, полагаю, Лукас? — уточнила я у него.
Он вскинул бровями, удивившись, но лишь в первое мгновение, потом глянул на Рэйвена вскользь и всё понял. Откашлялся, взял мою руку и, подняв, поцеловал тыльную сторону ладони. Я усмехнулась, не став отдёргивать свою руку или делать что-либо в принципе, снисходительно относясь к его несколько флиртующей манере общения – очевидно, что это просто такой типаж.
— Лукас Блэйк, — представился он.
— Как официально, — отметила я. Лукас усмехнулся, плавно опуская мою руку. — Раз уж пошла такая пьянка, то… принцесса всея Висартии Агата Петра Корвин, очень приятно.
— Даже так? — изумлённо посмеиваясь, отозвался Лукас. — Прежде мы имели дела с более низшими формами жизни, в основном – с графом всея Сомбрелии, — сообщил мне Блэйк нарочито пафосно. — У него периодически обостряется хронический нарциссизм, тогда он требует называть его господином и целовать ему перстни при встрече.
Я облизала и поджала губы, косо глядя на Мортимера и безмолвно говоря, что не одна я наблюдаю у него эти нотки…
Рэйвен усмехнулся, а затем откашлялся.
— Кстати, — сделав шаг навстречу к парням, он вытянул руку – ту, на которой было фамильное кольцо. Но парни только скептически скривились, переглядываясь. Тогда Рэйвен сам ткнул им поочерёдно перстнями по губам!
Я рассмеялась, а парни отшатнулись в разные стороны.
— Кончай так делать! — приказал Лукас.
Но Мортимер лишь издевательски поржал, вальяжно шагая глубь гримёрки. Блэйк тем временем переместил свою руку мне на плечо, приобнял меня и повёл к трюмо, где находился четвёртый участник группы. По пути Лукас представил мне барабанщика, мол, зовут его Элай, но чаще к нему обращаются по фамилии – Адлер. Я заметила на трюмо, помимо концертных примочек, игральные карты и мне подумалось, что парни поигрывали во что-то на желания, вот Адлер и изображал тут собаку. Хоть и роль шута ему явно не чужда, он даже смахивает немного на шута, но ещё больше… на попугая – поведением и волосами. У него тёмно-каштановые волосы с несколькими разноцветными прядями – уж не знаю, от природы они у него такие или он их покрасил, но это делало его похожим на попугая, особенно вкупе со стрижкой – одной из вариаций ирокеза, но более повседневной и без наголо выбритых боков. А вообще он вполне симпатичный, высокий, немного худощавый, но широкоплечий и статный мужчинка лет двадцати семи-восьми на вид.
Лукас же – действительно видный, спортивный, высокий, выглядит чуть постарше Рэйвена, но, думаю, это лишь визуально. Европеец с восточными нотками, карими глазами, оливковой кожей и с прямыми волосами – от природы тёмными, но сейчас они у него мелированы до шатена, пострижены «канадкой». Лукас явно ходит в спортзал на регулярной основе, но не ради наращивания массы, а для поддержания формы, также посещает салоны красоты – делает мужской маникюр, обновляет стрижку раз в месяц, возможно, ещё какие-то процедуры для лица и кожи делает – в общем, ухаживает за собой несколько по-девичьи. Сейчас он ещё и подкрашен, но это обычное дело для артистов и рокеров в частности, не удивлюсь, если и Рэйвен обведёт глаза перед выступлением. Правая рука Блэйка полностью забита однотонной татуировкой, состоящей из множества перемешанных между собой рисунков, так что сложно разобрать, что именно там изображено, но я увидела пару игральных карт и костей, а также поняла, что татуировка берёт начало где-то в районе груди. Лукас, как и Рэйвен, определённо любит быть в центре внимания, но если Мортимер берёт харизмой, умением себя подать и саркастичным юмором, то Лукас – внешностью и артистизмом.
— А это Дин, — представил Лукас парня. До того он сидел в уголку, но при моём приближении поднялся со стула и приветственно мне кивнул.
Он выглядел чуточку моложе их всех и даже немного невинно, а также… обыкновенно. Вот, ничего примечательного в нём не было – не низкий, не высокий, не худой, не толстый – что-то среднее между всем этим. Голубые глаза, тёмные прямые волосы в обычной стрижке, никаких мелирований, тонирований, татуировок, пирсингов… короче, пока не ясно, что этот парень тут делает.
— Самый скромный? — уточнила я у всех присутствующих, но замкнув цепь на Рэйвене. Он покивал, морща лоб:
— Я бы сказал, самый адекватный.
— Совсем нет. Я даже завидую, у меня с моей первой любовью всё совсем не так.
Я невесело хохотнула.
— А как у вас с ней сейчас? Война или…
— Скорее, полный игнор. Мы не общаемся от слова «совсем», даже не здороваемся, столкнувшись на улице. Вы с Алексом – молодцы. Это здорово, что вы смогли переболеть всё это, пережить, не утратить связь и остаться близкими друзьями, коллегами. Почему ты считаешь, что меня должно это смущать?
— Ну, не знаю, может, ты… ревнуешь.
Мортимер тихо почти беззвучно поржал.
— После того, что я рассказал о своей первой девушке, ты не поняла, что я вообще не ревнивый и даже чересчур доверчивый?
— Ну, после неё у тебя было ещё десять женщин, я ведь не знаю, как ты себя с ними вёл. Может, эти твои первые отношения нанесли тебе серьёзную травму и изменили тебя.
— Травму нанесли, чему-то научили, но себе я по-прежнему верен. Я прекрасно понимаю, что не все такие, как она.
— То есть, что… ты не боишься в новых отношениях столкнуться с подобной ситуацией?
— Боюсь, конечно. Но в параноика превращаться не собираюсь. Если я в отношениях с женщиной, то я ей доверяю, а если она мне изменяет, то это на её совести. Я не вижу смысла отравлять свою жизнь постоянными подозрениями, попытками уличить её во лжи, рано или поздно, я всё равно об этом узнаю, потому что всё тайное становится явным, и тогда всё будет кончено.
— У тебя были ещё длительные отношения после неё?
— Да, но не настолько длительные, как с ней. Вскоре, после расставания с ней, я… тайно встречался с женщиной почти год.
— Почему тайно?
Рэйвен усмехнулся, прикусив губу ненадолго.
— Ну, она… сильно старше меня.
— Насколько старше?
Рэйвен смущённо кашлянул.
— В матери годится.
— Серьёзно???
— Да, папа знаком с ней с института. Он пристроил меня работать под её началом в администрации.
Я ахнула:
— Обалдеть! И что, она тебя совратила?
Рэйвен зажмурился, кивая.
— А отец знает?
— Нет, это то единственное, о чём я ему никогда не рассказывал. Не хотел её подставлять, да и… повторения ситуации – он бы точно был против. Вот с ней мы расстались на хорошей ноте, до сих пор видимся иногда и хорошо общаемся, но уже без какого-либо сексуального подтекста.
— Интересно… — протянула я, запивая информацию пивным напитком.
Мы проговорили ещё около часа – о семье, о том, что любим и ненавидим. Так я узнала, что Рэйвен очень близок с отцом и с тётей Каролиной, маму с Камиллой он тоже любит, но они не так близки, как хотелось бы, а вот со второй тётей у него отношения больше нейтральные и даже немного конфликтные. Кинематограф Рэйвен не особо чтит, смотрит то, что способно его чему-то научить или развеселить, он любит автобиографические и исторические фильмы, боевики и комедии, детективы и приключенческие киношки, особенно про мошенников. Читает в основном детективы и различную профильную литературу, порой научную фантастику, а также всерьёз увлекается демонологией. Он не сразу признался, что в отличие от меня, не любит фэнтезийные фильмы и книги, но лишь потому, что обывателями всё это демонстрируется неправдоподобно и смешно. Его любимый музыкальный жанр, как и у меня, альтернативный рок и металл, а вот нелюбимых жанров нет вообще – считает, что нечто интересное есть в любой музыке. Его любимая еда – мясо со сладостями и, как уже известно, он терпеть не может еду с напитками, что не имеют вкуса или имеют неприятный вкус. На мой вопрос «Что ты обожаешь в жизни», он ответил, что меня, но после того, как смущённо посмеялась, пополнил список музыкой, своей работой и сладостями, а также он не стал лукавить, признав, что любит роскошь, деньги и золото. А ненавидит он любую боль, несправедливость, предательство, ложь и измены. На вопрос «что тебя вдохновляет?» ответил – женщины, музыка, охота и магия, а мотивирует – отказ и конкуренция – и тут мне многое стало ясно. Своими вредными привычками Мортимер назвал сарказм и невыносимое упрямство, а защитным механизмом он считает юмор и порой раздражительность. На каждый мой вопрос Рэйвен просил отвечать и меня, было интересно находить сходства, но и то, в чём мы не сходились не вызывало раздражения – все мы разные, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные…
Глава 7: «Зажжём и сожжём».
Агата
— Вам с группой не надо… репетировать? — поинтересовалась я в какой-то момент.
— Неа, — Рэйвен мотнул головой, — мы уже отрепетировали, да и… импровизировать умеем.
— Ну, может, вам надо… как-то ещё подготовиться к выступлению?
— Хочешь от меня избавиться? Надоел тебе? — сощуренно уточнил Мортимер не всерьёз.
— Да нет. Просто… ты прямо отсюда пройдёшь на сцену и всё?
Рэйвен призадумался. Потом активировал свой многофункциональный браслет, сверившись с часами.
— Вообще, ты права. Репетировать нам не нужно, но минут пятнадцать на подготовку уделить стоит. Правда, сейчас только восемь… если хочешь, то я бы познакомил тебя с парнями, а потом усадил бы на забронированное возле сцены место.
— Оу, хорошо. А где твои ребята?
— Должны быть уже в гримёрке, сейчас уточню… — проговорил Рэйвен, копаясь в своём наладоннике. Набрав номер, приложил ладонь к уху. — Привет, эээ… я в клубе, а вы где? В смысле? Я в гримёрке сижу, вас тут нет!
Я тихо засмеялась, допивая вторую бутылку пивного напитка.
— Почему это Я гримёрки перепутал, а не вы? — нарочито возмутился Мортимер. — Ты из запоя вышел? А то ты в этом состоянии не только сам, но и других в болото легко утащишь! — выдал Мортимер, явно не всерьёз, подшучивая над другом. Выслушав ответ, Рэйвен усмехнулся и повторился. — Я в клубе. Сейчас подойду… не один. Ссс… сам ты особь! Сколько раз тебе повторять, их называют де-вуш-ками!? — отчеканил Рэйвен. — И в их присутствии нужно хотя бы стараться вести себя прилично. Вы постараетесь? — выслушивая ответ, Рэйвен промычал и покивал. — Знаю, что сложно, но ведь не невозможно? Потерпите чуть-чуть. Хотя бы трусы наденьте, выплюньте перья и не крякайте девушкам в лицо!
Я рассмеялась, откинувшись на спинку дивана. Рэйвен разулыбался, наблюдая за мной.
— Нет, кудахтать тоже нельзя, курица ты недобитая, — брякнул Мортимер, снова повторил, что мы будем через пять минут и сбросил вызов. Поглядывая на меня, допил пиво, после чего поставил её на стол. Прихватив свою куртку, он прокатился к краю диванчика и очень красиво ловко встал с него, будто танец исполняет. Затем он подал мне руку, помогая встать и выйти из-за стола, как только я уверенно встала на ноги, он потянулся к моей куртке.
— Я не буду пока надевать, — предупредила я, самостоятельно забрав свою куртку, как бы заменяя ею сумку. Мортимер пожал плечами и отступил на полшага в сторону, пропуская меня чуть вперёд себя. Свою куртку по пути он накинул, думаю, что она – часть его сценического образа. — Если ты с этими парнями со школы, значит, и к ним твоя подружка приставала?
— Да, но не то что бы она прямо зажимала их, просто… намекала. К Лукасу клеилась, он мне её и спалил. А он такой… видный парень и повеса жуткий – вот я ему и не поверил, решил, что это он к ней лез, а её выставил виноватой. Мы с ним разосрались тогда, но потом помирились.
Покинув вип-зону, Рэйвен повёл меня к сцене вдоль стены.
— То есть, ты ему доверяешь? — уточнила я.
— Всем им доверяю, мы через многое вместе прошли. Но Лукас – один из лучших друзей. Это он на бэк-вокале и музыку пишет.
— Оу, ясно.
Рэйвен довёл меня до двери с табличкой «вход строго для персонала», расположенной недалеко от сцены. За ней стелился коридор с несколькими комнатами, по которому передвигались музыканты и сотрудники клуба – они перевозили оборудование, устраняли различные неполадки и маленькие катастрофы. Добравшись до одной из гримёрок, Рэйвен открыл мне дверь, но сам встал позади. Как раз в момент открытия двери перед ней предстал парень… на четвереньках с чем-то белым во рту. И когда он понял, что дверь открылась, то посмотрел на нас, моргнув, стало ясно, что у него во рту была… человеческая локтевая кость или, я сильно надеюсь, что её имитация.
— Ты дебил? — спросил Рэйвен прямо. Парень явно с какой-то целью всё это делал, но сейчас ему стало стыдно, он вытащил кость изо рта, извинился и принялся отползать в сторону. В процессе всего это действа я выдохнула, поняв, что кость резиновая, хоть и выглядит действительно как настоящая. — Я ведь просил! Заранее предупредил! — разразился Рэйвен, заставляя меня смеяться про себя.
— А что не так? Он же в трусах! — прозвучал мужской голос из глубины гримёрки справа. И не подкопаешься ведь – отсутствия трусов и присутствие перьев не наблюдается – всё, как Рэйвен и просил, собственно!
Через мгновение в дверном проходе появился обладатель голоса – красивый и высокий мужчина, чуточку восточной наружности. Завидев меня, он вытаращил глаза и ахнул.
— Ваааау! Принцесса! — воскликнул он. Я непроизвольно хохотнула. Он был очень артистичным, вот прямо… про таких говорят «Ну, Артист!». — Прошу, проходите! — потянул он ко мне руки, и я ухватилась за одну из них, переступая через порог. Как только я отошла от двери достаточно далеко, Рэйвен закрыл её за нами. — На дебилов внимания не обращайте, можете прямо по одному из них пройти… — посоветовал «Артист», но, глянув вниз, понял, что его друга на полу уже нет. — Извиняюсь, — пробормотал он озадаченно, — их местная матка куда-то внезапно исчезла…
Я улыбнулась, глядя на выпрямляющегося за его спиной друга – ту самую матку, он осуждающе мотал головой при косом взгляде на «Артиста».
— Но чудесным образом она продолжает оказывать на тебя пагубное влияние, — проговорил пренебрежительно Рэйвен в адрес «Артиста».
— Вот не надо, это не моих рук дело! — открестилась «Матка», брезгливо маша рукой возле «Артиста». — Оно само такое уродилось! Как в той сказке: родила царица в ночь…
Мы с Рэйвеном переглянулись, беззвучно в унисон посмеиваясь.
— Она ведь богатыря родила! — напомнил «Артист». — Ты опять читал, не вникая в суть!?
— У меня дислексия!!! — взревел парень.
— Да сколько ж можно! — завёлся «Артист». — Выучил умное слово и давай его везде пихать! Не дислексия у тебя, а один из семи смертных грехов, называется – лень!
— По этой же причине он и ноты не все знает, — поддержал Рэйвен, говоря со мной, — только три долбит постоянно.
Я хохотнула, предположив:
— Барабанщик?
Рэйвен с «Артистом» покивали, угукая.
— Ну, это… итак было ясно, — протянула я, оглядывая парня с ног до головы. Его брови изогнулись дугой от недоумения и возмущения. — В смысле, барабанщики, как правило, самые отбитые в коллективе.
Все парни, кроме виновника торжества, рассмеялись.
— Да, мы это правило соблюдаем, — заверил «Артист».
— А ты, полагаю, Лукас? — уточнила я у него.
Он вскинул бровями, удивившись, но лишь в первое мгновение, потом глянул на Рэйвена вскользь и всё понял. Откашлялся, взял мою руку и, подняв, поцеловал тыльную сторону ладони. Я усмехнулась, не став отдёргивать свою руку или делать что-либо в принципе, снисходительно относясь к его несколько флиртующей манере общения – очевидно, что это просто такой типаж.
— Лукас Блэйк, — представился он.
— Как официально, — отметила я. Лукас усмехнулся, плавно опуская мою руку. — Раз уж пошла такая пьянка, то… принцесса всея Висартии Агата Петра Корвин, очень приятно.
— Даже так? — изумлённо посмеиваясь, отозвался Лукас. — Прежде мы имели дела с более низшими формами жизни, в основном – с графом всея Сомбрелии, — сообщил мне Блэйк нарочито пафосно. — У него периодически обостряется хронический нарциссизм, тогда он требует называть его господином и целовать ему перстни при встрече.
Я облизала и поджала губы, косо глядя на Мортимера и безмолвно говоря, что не одна я наблюдаю у него эти нотки…
Рэйвен усмехнулся, а затем откашлялся.
— Кстати, — сделав шаг навстречу к парням, он вытянул руку – ту, на которой было фамильное кольцо. Но парни только скептически скривились, переглядываясь. Тогда Рэйвен сам ткнул им поочерёдно перстнями по губам!
Я рассмеялась, а парни отшатнулись в разные стороны.
— Кончай так делать! — приказал Лукас.
Но Мортимер лишь издевательски поржал, вальяжно шагая глубь гримёрки. Блэйк тем временем переместил свою руку мне на плечо, приобнял меня и повёл к трюмо, где находился четвёртый участник группы. По пути Лукас представил мне барабанщика, мол, зовут его Элай, но чаще к нему обращаются по фамилии – Адлер. Я заметила на трюмо, помимо концертных примочек, игральные карты и мне подумалось, что парни поигрывали во что-то на желания, вот Адлер и изображал тут собаку. Хоть и роль шута ему явно не чужда, он даже смахивает немного на шута, но ещё больше… на попугая – поведением и волосами. У него тёмно-каштановые волосы с несколькими разноцветными прядями – уж не знаю, от природы они у него такие или он их покрасил, но это делало его похожим на попугая, особенно вкупе со стрижкой – одной из вариаций ирокеза, но более повседневной и без наголо выбритых боков. А вообще он вполне симпатичный, высокий, немного худощавый, но широкоплечий и статный мужчинка лет двадцати семи-восьми на вид.
Лукас же – действительно видный, спортивный, высокий, выглядит чуть постарше Рэйвена, но, думаю, это лишь визуально. Европеец с восточными нотками, карими глазами, оливковой кожей и с прямыми волосами – от природы тёмными, но сейчас они у него мелированы до шатена, пострижены «канадкой». Лукас явно ходит в спортзал на регулярной основе, но не ради наращивания массы, а для поддержания формы, также посещает салоны красоты – делает мужской маникюр, обновляет стрижку раз в месяц, возможно, ещё какие-то процедуры для лица и кожи делает – в общем, ухаживает за собой несколько по-девичьи. Сейчас он ещё и подкрашен, но это обычное дело для артистов и рокеров в частности, не удивлюсь, если и Рэйвен обведёт глаза перед выступлением. Правая рука Блэйка полностью забита однотонной татуировкой, состоящей из множества перемешанных между собой рисунков, так что сложно разобрать, что именно там изображено, но я увидела пару игральных карт и костей, а также поняла, что татуировка берёт начало где-то в районе груди. Лукас, как и Рэйвен, определённо любит быть в центре внимания, но если Мортимер берёт харизмой, умением себя подать и саркастичным юмором, то Лукас – внешностью и артистизмом.
— А это Дин, — представил Лукас парня. До того он сидел в уголку, но при моём приближении поднялся со стула и приветственно мне кивнул.
Он выглядел чуточку моложе их всех и даже немного невинно, а также… обыкновенно. Вот, ничего примечательного в нём не было – не низкий, не высокий, не худой, не толстый – что-то среднее между всем этим. Голубые глаза, тёмные прямые волосы в обычной стрижке, никаких мелирований, тонирований, татуировок, пирсингов… короче, пока не ясно, что этот парень тут делает.
— Самый скромный? — уточнила я у всех присутствующих, но замкнув цепь на Рэйвене. Он покивал, морща лоб:
— Я бы сказал, самый адекватный.
