Под смотревшими друг на друга по окружности окнами свисает несколько зеркальных люстр, работающих одновременно от электричества и на солнечных батареях. В Сомбрелии не так много солнца, но всё же присутствует дневной свет, благодаря этим люстрам днём в помещении светлее, чем на улице. В общем, стеклянная крыша и эти люстры отлично освещают лавку, хорошо видно истинную старину вещей, их грязь и слой пыли. Почти все стены закрыты шкафами, комодами и стеллажами, а там, где их нет, криво висят картины с зеркалами, в центре зала несколько столов – вся мебель завалена книгами, бумагами, вещами абсолютно различной тематики. Захочешь обнести ты эту лавку – не найдёшь, что нужно и заблудишься!
Когда я вошёл, прозвенели колокольчики, но никто на них не отозвался. В принципе в помещении было слишком тихо, создавалось ощущение, что никого нет. Но как только я прошёл по косой линии метров десять, кто-то впереди закашлялся. Сначала на длинный стол снизу легла кипа старых рукописей, а вслед за ней поднялась женщина. Красивая, стройная и высокая, сорока лет на вид, со слегка смуглой кожей, чёрными очами и чувственными губами. Одетая в облегающие чёрные джинсы, заправленные в военные ботинки, и в серую майку на толстых лямках, тёмные длинные волосы заплетены в несуразный, но милый пучок на макушке.
— Привет, — поздоровался я с вылезающей из-за стола Вивьен.
Кашляя, она хмуро взглянула на меня снизу вверх.
— А, это ты. Только приоткрыл я ставни... — пробормотала она, выпрямляясь. Я усмехнулся. — Вышел ворон стародавний, — не умолкала Монро, нарочито тараща глаза, — шумно оправляя траур оперенья своего.
Она замолчала, а я вопросительно кивнул.
— А дальше? — попытался я её взять на слабо.
Но Вивьен не упала в грязь лицом, хоть и с лёгким недовольством, но без запинки и с выражением продолжила:
— Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твёрдо, с видом леди или лорда у порога моего. Над дверьми на бюст Паллады у порога моего сел. И больше ничего. И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале, видя важность чёрной птицы, чопорный её задор. Я сказал...? — морща лоб, передала она мне эстафету.
— «Твой вид задорен, твой хохол облезлый чёрен. О, зловещий древний ворон, там, где мрак Плутон простёр, как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простёр?». Каркнул Ворон: «Nevermore», — окончил я с тенью грусти.
На несколько мгновений мы замолчали, но затем Вивьен принялась поправлять бумаги, которые только что подняла с пола. Они никак не хотели укладываться, и Вивьен раздражённо собрала их в стопку да с силой уложила поверх хлама. Поднялась пылища, должно быть, многовековая, я смачно чихнул, сдвинувшись с места, что-то уронил, и сам чуть было не навернулся.
— Твою мать, Монро! — вспылил я, обтирая морду рукой. — Когда ты здесь порядок наведёшь!?
— Порядок – враг гениальности! Я властвую над хаосом!
— Эйнштейн недоделанный, — проворчал я, собирая все свои сопли в их законное пристанище. — Ты ведь – женщина!
— И что?
— Что! У меня в кладовке чище, чем у тебя здесь! — огляделся я, замечая, что с моего последнего посещения в лавке хлама и особенно бумаг прибавилось чуть ли не в три раза.
— Ну так поэтому ты и живёшь один, — парировала Вивьен, — женщины видят в тебе конкуренцию!
— По этой логике в тебе неряшливые холостяки конкуренцию видят.
— Да, поэтому и я одна живу! — хохотнула Вивьен. Я усмехнулся, покачав головой. Вивьен тем временем уже перестроилась и, потемнев, погрозила пальцем. — Кажется, то, что я для тебя откладывала, где-то на севере, — сказала она и пошла на юг.
Я устало закатил глаза. Несколько метров спустя, Монро зарылась в шкаф.
— Где-то здесь он был... — бормотала она. — Так, стоп! — резко остановившись, она выпрямилась. — Я ведь не у северной стены?
Я обнял себя руками и уложил подбородок на ладонь. Не знаю, как она поняла, но проблески интеллекта радовали.
— Пора уже компасом обзаводиться, — ворчала Монро, топая мимо меня на запад. — С какой стороны север, твою мать!?
— Там, где мох! — выдал я.
— Он у меня тут почти везде, — фыркнула Вивьен с прекрасно развитым чувством самоиронии.
Пока она там ходила в поисках северной стороны своего хаоса, я увидел нечто похожее на стул. Подойдя, наклонился к нему, осмотрел. На первый взгляд это была метровая стопка книг и бумаг, но на второй... точно стул!
— Здравствуй, друг, — заговорил я с ним, перекладывая хлам с него на другие поверхности поблизости. — Я пришёл тебя освободить, ведь я – освободитель стульев!
Проходившая передо мной Вивьен вдруг остановилась, я прервал свою деятельность, слегка запрокинув голову и посмотрев на неё. Она стояла с компасом в руках! Но ненормальным здесь явно считала меня, если верить выражению её лица.
— Ты чего, с ума сошёл? — спросила Монро.
— А ты не сошла? — парировал я. Вивьен сплюнула, да потопала дальше, пялясь в компас, но всё равно ничерта не ориентируясь в пространстве. — Место, видать, такое, все тут с ума сходят. Север с той стороны! — психанув, махнул я рукой в нужном направлении. — Как ты вообще тут что-то находишь, если даже не знаешь, с какой стороны север!?
— Интуитивно! — бодро отозвалась Монро, наконец, пошагав в нужном направлении. — По большей степени... — добавила она, удаляясь.
Вскоре она скрылась за большой аркой, а я, откопав стул, словно клад, уселся на него. Монро долго копалась в дальнем углу лавки, что-то бормоча, пока я осматривался, почитывая бумажки и обложки книг. В какой-то момент прозвенели колокольчики за моей спиной, я обернулся, увидев Дэймона.
— Я тебя разве звал? — хмуро спросил я, окидывая его взглядом.
Он, очевидно, смотался домой, оставив там конфеты и прихватив один из моих кожаных рюкзаков.
— Неа, — ответил он, подойдя ко мне, — но я подумал, что ты опять наберёшь хламья, а утащить не сможешь.
— Это... — вздёрнул я бровями, — очень на меня похоже.
Дэймон хмыкнул, покивав.
— Где Вивьен? — спросил он, озираясь.
— Где-то на севере, — бросил я. Дэймон, потемнев, уставился на восток! Я цыкнул. — Ты издеваешься!? Как птица может не знать, где север?
Дэймон, зажмурившись, поржал про себя. В следующий момент раздался грохот с северной стороны лавки, и Дэймон обрадовался, поняв, куда должен был смотреть. Грохот сопровождался обвалом полок, падением с них предметов и чередой матов голосом Монро.
— Вив, ты в порядке? — прикрикнул я.
— В целом – да, — хрипло отозвалась она, — а шкаф – не совсем...
Я толкнул Дэймона в бок:
— Чего стоишь? Иди, помоги даме!
Дэймон фыркнул, скинул рюкзак на меня да лениво протопал к Вивьен. Вскоре я перестал видеть и его, лишь по отголоскам диалога понял, что два одиночества встретились у северной стены. Немного там пошуршали и вскоре я увидел Вивьен, за которой двигалась куча барахла. Дэймона видно не было, только две руки, две ноги, между ними – хлам. Я затрясся от беззвучно смеха, наблюдая за движением своего фамильяра с отвратительной координацией. Сначала он шёл прямо, но потом его повело налево, нормально так повело – он, в конце концов, грохнулся в залежи бумаг, всклокочив многовековую пыль. Вивьен резко встала, глазея на упавшего фамильяра.
— Бл*ть, — выругался он с эхом, поскольку Монро надела на его башку железный горшок. — Дёрнул же меня чёрт притащиться-тащиться-тащиться, — отозвалось эхом.
Я прыснул, покачав головой. Откашлялся, обратившись к Монро:
— Это всё мне?
— Да нет, я просто решила использовать рабсилу, — бросила она.
— Так себе сила, — высказал я, косясь на Дэймона, барахтающегося в бумагах, словно в бассейне. Вивьен невесело согласительно покивала. — Ты шапку-то сними, Дэй! — посоветовал я фамильяру.
Он, пыхтя, сел на полу. Ощупал горшок на своей голове и потянул вверх. Высунул раскрасневшуюся морду и шумно выдохнул.
— У меня в ушах звенит, — сообщил он, моргая и тряся башкой.
— Конечно, звенит! Это ж колокол, — выдала Вивьен, отобрав у фамильяра горшок, — из монастыря, разрушенного триста лет назад!
Дэймон презренно воззрился на Монро снизу вверх, не став спрашивать – на кой чёрт колокол на башку надевать – очевидно ведь, что больше некуда было его надеть. Тем временем Вивьен осмотрела и ощупала колокол, да заботливо поставила его на стол. Вернувшись к Дэймону, оглядела упавшие с него вещи.
— Где лабрис? — спросила она.
— Не знаю, — проворчал Дэй. — Но если найду, то использую по назначению!
Не восприняв угрозу всерьёз, Вивьен фыркнула. Взяла фамильяра за шкирку и одним ловким движением резво вздёрнула на ноги. Ведь, несмотря на то, что себя она по-прежнему причисляет к ведьмовской расе, в ней также течёт дампирская кровь со всеми дополнительными функциями, в том числе и физической силой. Однако Дэймон всё равно обалдел, и пока он это делал, Вивьен отпинала его подальше:
— Иди отсюда, так себе раб, а сила – и того хуже!
Обиженно потирая зад, Дэймон проковылял в мою сторону. Вскоре упал на что-то подозрительно смахивающее на заваленный бумагами журнальный столик. А Вивьен, отыскав оружие, прошла с ним ко мне и сунула под нос. Я машинально чуть выгнулся назад, хмуро разглядывая красивый, но довольно потрёпанный двусторонний топор с длинной рукоятью. Не сразу заметил изогнутую гравировку на одном из лезвий «Мортимер».
— Да ладно??? — обалдел я, схватив оружие в обе руки, ощупывая и разглядывая буквально со всех сторон. Два топора были вылиты из серебра и скреплены им же, от них вниз по рукояти спиралью ползла змея – серебро утопало в рукояти из крепкого дерева. Крепление топоров украшал золотой череп с расползающимися по лезвиям голыми и извилистыми ветками деревьев. Красоту оружия не портили потёртости на рукояти и царапины на лезвиях, наоборот – добавляли индивидуальности, было видно, что лабрисом пользовались, очень активно, многократно точили. На одном лезвии была гравировка «Мортимер», на другом «Ривер». Это мой прадед. — Где нашла???
— Не скажу, — задиристо отозвалась Вивьен.
— Если ты влезла в дом моего деда...
— Разве вы не всей семьёй лабрис искали? — скривилась Вивьен.
— Всей, — буркнул я, продолжая разглядывать оружие. — Он потерялся после исчезновения прадеда. Ходил слух, что он дезертировал, но потом... нашли его останки. Без его верного оружия. Блин! — восторженно воскликнул я, говоря с Вивьен и Дэймоном одновременно. — Это тот самый лабрис, которым он совершал казни!
— Круто, — с закусанной щекой бросил фамильяр. — Топор мясника – ну прямо мечта!
Я цыкнул, отмахнувшись:
— Много ты понимаешь. Война ведь грянула, не стал бы он убивать, так убили бы его. Он сам сотворил это оружие, не расставался с ним на протяжении трёх лет, никто не мог с ним совладать! От него такая бешеная энергетика исходит, — поглаживая лезвия, я чувствовал энергетику силы и крови. Когда-то лабрис был заряжен магией, но со временем она износилась и исчезла, однако я всё равно ощущаю, что она здесь была. — Я забираю! — уверено сказал я Вивьен. — Цена неважна! Хочешь, свой замок отдам?
Монро прыснула.
— Смотри, соглашусь ведь, — посмеиваясь, пригрозила она. — И заберу замок со всем содержимым.
— Если прямо со всем, то и нас с Рэйвеном придётся оставить, — брякнул Дэймон.
— Найду применение и вам, — надменно хмыкнула Вивьен, возвращаясь к месту падения фамильяра.
— Вот так... — покивал Дэй, — в рабство к ведьме за топор прадеда!
Я посмеялся, не в состоянии оторваться от лабриса. Ему почти четыреста лет. Тогда в Висартию прорвалось зло из другого мира, и грянула гражданская война. Прадед, хоть и имел титул графа, был обычным призывником, но благодаря этому оружию он обрёл статус, уважение и известность. Он стал самым великим воином в той войне, называя процесс убийства врагов казнями, а себя – судьёй и палачом. Кто-то звал его мясником, но он действовал исключительно во благо Висартии, используя лабрис только против вторгшихся в королевство врагов. Война продлилась три года, всё это время Ривер служил, а потом вдруг исчез – за пару недель до окончания войны. Его обугленные и зарытые останки нашли только спустя несколько лет, череп был отделён от тела – должно быть, его подожгли и обезглавили, а лабрис стащили убийцы...
— Я выкрала его из оружейного музея в Японии, — сообщила-таки Вивьен, копаясь в вещах на полу. — Последний владелец был из якудзы.
Я моргнул при взгляде на её задницу, поскольку к этому моменту она именно этим местом на меня «смотрела».
— В смысле, выкрала?!
— В прямом смысле. Заменила на бутафорский.
Мы с Дэймоном переглянулись, кривясь.
— Ты ведь больше не промышляешь кражами? — напомнил я.
— Кто сказал? — выпрямившись и обернувшись, парировала Монро.
— Вивьен, бл*ть! Я – представить власти и закона, а обкрадывать музеи – противозаконно!
— Так что, тебе не нужен лабрис?
Я обнял его, чуть ли не плача. Дэймон грустно засмеялся.
— Притворюсь, что я не слышал, где ты его взяла, — пробормотал я.
— Ну и отлично!
Фыркнув, я поднялся со стула. Заботливо и красиво положил лабрис на заваленный хламом и бумагами стол. Затем с видом профессионального фотографа начал разбирать хлам, как можно более красиво расставлять его.
— Чего ты делаешь? — не поняла Вивьен.
— Устраивает фотосессию, — пробормотал Дэймон, — чтоб в семейный чат отправить.
— Он состоит в семейном чате? — указывая на меня, уточнила Вивьен у фамильяра с кривой физиономией.
— И я в нём состою. Но меня туда насильно запихнули, — недовольно высказался Дэй.
— Ну и ну, — подытожила Вивьен. — Что вы там обсуждаете кроме поиска фамильных реликвий?
— Всё подряд, — отозвался я, вовсе не стыдясь этого. — Но чаще перемываем кости женской составляющей семьи.
Покончив с антуражем, я разбудил свой наладонник. Отыскав фотоаппарат, вытянул электронное полупрозрачное стекло, навёл на лабрис и сделал несколько снимков с разных ракурсов, сфоткал вблизи обе гравировки. Затем открыл семейный чат, влил несколько фотографий, подписал «Я его нашёёёёл!!!» и отправил. Убедился в том, что сообщение дошло, свернул окно и погасил наладонник. Взяв лабрис, подсунул его Дэймону под нос:
— Пакуй.
Выгибаясь чуть назад, фамильяр поглядел на меня:
— Как?
— Не знаю, ты ведь для этого причалил.
— Да, но... я даже не предполагал, что ты обзаведёшься топором прадеда с полуметровой рукоятью! Он в рюкзак не влезет, а если влезет, то порвёт его...
— Значит, сам неси! — подступив к фамильяру ближе, я уложил лабрис ему на колени, а сверху положил его руки. Глазея на меня с кривой рожей, Дэй помял рукоять, словно бы кот. — Так! — встряхнулся я, оглядываясь. — Что тут ещё интересного есть?
— А что я тебе обещала? — парировала Вивьен.
— Когда-то давно, — пробормотал я, разглядывая обложки книг и заголовки листов, — свою девственность, но обманула.
Вивьен изумлённо на меня воззрилась.
— Ты всерьёз думал, что я хранила девственность более трёхсот лет?
Я промолчал, тихо поржав.
— На прошлой неделе ты упоминала о каких-то рукописях, — попытался я сориентировать Монро.
Но её эта идея не вдохновила от слова «совсем».
— Какие, к чёрту, рукописи! Ты видишь, что творится?
— Да у тебя тут так всегда, — фыркнул я.
— Не всегда, — поспорила Монро. Нагнулась, подобрала с пола старинный свиток, развернула и ознакомилась. — Вот это вроде... да! Держи! — буквально стрельнула она в меня свитком, будто стрелой! Я успел увернуться, а свиток, врезавшись в стопку книг, упал на пол вместе с ними.
Когда я вошёл, прозвенели колокольчики, но никто на них не отозвался. В принципе в помещении было слишком тихо, создавалось ощущение, что никого нет. Но как только я прошёл по косой линии метров десять, кто-то впереди закашлялся. Сначала на длинный стол снизу легла кипа старых рукописей, а вслед за ней поднялась женщина. Красивая, стройная и высокая, сорока лет на вид, со слегка смуглой кожей, чёрными очами и чувственными губами. Одетая в облегающие чёрные джинсы, заправленные в военные ботинки, и в серую майку на толстых лямках, тёмные длинные волосы заплетены в несуразный, но милый пучок на макушке.
— Привет, — поздоровался я с вылезающей из-за стола Вивьен.
Кашляя, она хмуро взглянула на меня снизу вверх.
— А, это ты. Только приоткрыл я ставни... — пробормотала она, выпрямляясь. Я усмехнулся. — Вышел ворон стародавний, — не умолкала Монро, нарочито тараща глаза, — шумно оправляя траур оперенья своего.
Она замолчала, а я вопросительно кивнул.
— А дальше? — попытался я её взять на слабо.
Но Вивьен не упала в грязь лицом, хоть и с лёгким недовольством, но без запинки и с выражением продолжила:
— Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твёрдо, с видом леди или лорда у порога моего. Над дверьми на бюст Паллады у порога моего сел. И больше ничего. И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале, видя важность чёрной птицы, чопорный её задор. Я сказал...? — морща лоб, передала она мне эстафету.
— «Твой вид задорен, твой хохол облезлый чёрен. О, зловещий древний ворон, там, где мрак Плутон простёр, как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простёр?». Каркнул Ворон: «Nevermore», — окончил я с тенью грусти.
На несколько мгновений мы замолчали, но затем Вивьен принялась поправлять бумаги, которые только что подняла с пола. Они никак не хотели укладываться, и Вивьен раздражённо собрала их в стопку да с силой уложила поверх хлама. Поднялась пылища, должно быть, многовековая, я смачно чихнул, сдвинувшись с места, что-то уронил, и сам чуть было не навернулся.
— Твою мать, Монро! — вспылил я, обтирая морду рукой. — Когда ты здесь порядок наведёшь!?
— Порядок – враг гениальности! Я властвую над хаосом!
— Эйнштейн недоделанный, — проворчал я, собирая все свои сопли в их законное пристанище. — Ты ведь – женщина!
— И что?
— Что! У меня в кладовке чище, чем у тебя здесь! — огляделся я, замечая, что с моего последнего посещения в лавке хлама и особенно бумаг прибавилось чуть ли не в три раза.
— Ну так поэтому ты и живёшь один, — парировала Вивьен, — женщины видят в тебе конкуренцию!
— По этой логике в тебе неряшливые холостяки конкуренцию видят.
— Да, поэтому и я одна живу! — хохотнула Вивьен. Я усмехнулся, покачав головой. Вивьен тем временем уже перестроилась и, потемнев, погрозила пальцем. — Кажется, то, что я для тебя откладывала, где-то на севере, — сказала она и пошла на юг.
Я устало закатил глаза. Несколько метров спустя, Монро зарылась в шкаф.
— Где-то здесь он был... — бормотала она. — Так, стоп! — резко остановившись, она выпрямилась. — Я ведь не у северной стены?
Я обнял себя руками и уложил подбородок на ладонь. Не знаю, как она поняла, но проблески интеллекта радовали.
— Пора уже компасом обзаводиться, — ворчала Монро, топая мимо меня на запад. — С какой стороны север, твою мать!?
— Там, где мох! — выдал я.
— Он у меня тут почти везде, — фыркнула Вивьен с прекрасно развитым чувством самоиронии.
Пока она там ходила в поисках северной стороны своего хаоса, я увидел нечто похожее на стул. Подойдя, наклонился к нему, осмотрел. На первый взгляд это была метровая стопка книг и бумаг, но на второй... точно стул!
— Здравствуй, друг, — заговорил я с ним, перекладывая хлам с него на другие поверхности поблизости. — Я пришёл тебя освободить, ведь я – освободитель стульев!
Проходившая передо мной Вивьен вдруг остановилась, я прервал свою деятельность, слегка запрокинув голову и посмотрев на неё. Она стояла с компасом в руках! Но ненормальным здесь явно считала меня, если верить выражению её лица.
— Ты чего, с ума сошёл? — спросила Монро.
— А ты не сошла? — парировал я. Вивьен сплюнула, да потопала дальше, пялясь в компас, но всё равно ничерта не ориентируясь в пространстве. — Место, видать, такое, все тут с ума сходят. Север с той стороны! — психанув, махнул я рукой в нужном направлении. — Как ты вообще тут что-то находишь, если даже не знаешь, с какой стороны север!?
— Интуитивно! — бодро отозвалась Монро, наконец, пошагав в нужном направлении. — По большей степени... — добавила она, удаляясь.
Вскоре она скрылась за большой аркой, а я, откопав стул, словно клад, уселся на него. Монро долго копалась в дальнем углу лавки, что-то бормоча, пока я осматривался, почитывая бумажки и обложки книг. В какой-то момент прозвенели колокольчики за моей спиной, я обернулся, увидев Дэймона.
— Я тебя разве звал? — хмуро спросил я, окидывая его взглядом.
Он, очевидно, смотался домой, оставив там конфеты и прихватив один из моих кожаных рюкзаков.
— Неа, — ответил он, подойдя ко мне, — но я подумал, что ты опять наберёшь хламья, а утащить не сможешь.
— Это... — вздёрнул я бровями, — очень на меня похоже.
Дэймон хмыкнул, покивав.
— Где Вивьен? — спросил он, озираясь.
— Где-то на севере, — бросил я. Дэймон, потемнев, уставился на восток! Я цыкнул. — Ты издеваешься!? Как птица может не знать, где север?
Дэймон, зажмурившись, поржал про себя. В следующий момент раздался грохот с северной стороны лавки, и Дэймон обрадовался, поняв, куда должен был смотреть. Грохот сопровождался обвалом полок, падением с них предметов и чередой матов голосом Монро.
— Вив, ты в порядке? — прикрикнул я.
— В целом – да, — хрипло отозвалась она, — а шкаф – не совсем...
Я толкнул Дэймона в бок:
— Чего стоишь? Иди, помоги даме!
Дэймон фыркнул, скинул рюкзак на меня да лениво протопал к Вивьен. Вскоре я перестал видеть и его, лишь по отголоскам диалога понял, что два одиночества встретились у северной стены. Немного там пошуршали и вскоре я увидел Вивьен, за которой двигалась куча барахла. Дэймона видно не было, только две руки, две ноги, между ними – хлам. Я затрясся от беззвучно смеха, наблюдая за движением своего фамильяра с отвратительной координацией. Сначала он шёл прямо, но потом его повело налево, нормально так повело – он, в конце концов, грохнулся в залежи бумаг, всклокочив многовековую пыль. Вивьен резко встала, глазея на упавшего фамильяра.
— Бл*ть, — выругался он с эхом, поскольку Монро надела на его башку железный горшок. — Дёрнул же меня чёрт притащиться-тащиться-тащиться, — отозвалось эхом.
Я прыснул, покачав головой. Откашлялся, обратившись к Монро:
— Это всё мне?
— Да нет, я просто решила использовать рабсилу, — бросила она.
— Так себе сила, — высказал я, косясь на Дэймона, барахтающегося в бумагах, словно в бассейне. Вивьен невесело согласительно покивала. — Ты шапку-то сними, Дэй! — посоветовал я фамильяру.
Он, пыхтя, сел на полу. Ощупал горшок на своей голове и потянул вверх. Высунул раскрасневшуюся морду и шумно выдохнул.
— У меня в ушах звенит, — сообщил он, моргая и тряся башкой.
— Конечно, звенит! Это ж колокол, — выдала Вивьен, отобрав у фамильяра горшок, — из монастыря, разрушенного триста лет назад!
Дэймон презренно воззрился на Монро снизу вверх, не став спрашивать – на кой чёрт колокол на башку надевать – очевидно ведь, что больше некуда было его надеть. Тем временем Вивьен осмотрела и ощупала колокол, да заботливо поставила его на стол. Вернувшись к Дэймону, оглядела упавшие с него вещи.
— Где лабрис? — спросила она.
— Не знаю, — проворчал Дэй. — Но если найду, то использую по назначению!
Не восприняв угрозу всерьёз, Вивьен фыркнула. Взяла фамильяра за шкирку и одним ловким движением резво вздёрнула на ноги. Ведь, несмотря на то, что себя она по-прежнему причисляет к ведьмовской расе, в ней также течёт дампирская кровь со всеми дополнительными функциями, в том числе и физической силой. Однако Дэймон всё равно обалдел, и пока он это делал, Вивьен отпинала его подальше:
— Иди отсюда, так себе раб, а сила – и того хуже!
Обиженно потирая зад, Дэймон проковылял в мою сторону. Вскоре упал на что-то подозрительно смахивающее на заваленный бумагами журнальный столик. А Вивьен, отыскав оружие, прошла с ним ко мне и сунула под нос. Я машинально чуть выгнулся назад, хмуро разглядывая красивый, но довольно потрёпанный двусторонний топор с длинной рукоятью. Не сразу заметил изогнутую гравировку на одном из лезвий «Мортимер».
— Да ладно??? — обалдел я, схватив оружие в обе руки, ощупывая и разглядывая буквально со всех сторон. Два топора были вылиты из серебра и скреплены им же, от них вниз по рукояти спиралью ползла змея – серебро утопало в рукояти из крепкого дерева. Крепление топоров украшал золотой череп с расползающимися по лезвиям голыми и извилистыми ветками деревьев. Красоту оружия не портили потёртости на рукояти и царапины на лезвиях, наоборот – добавляли индивидуальности, было видно, что лабрисом пользовались, очень активно, многократно точили. На одном лезвии была гравировка «Мортимер», на другом «Ривер». Это мой прадед. — Где нашла???
— Не скажу, — задиристо отозвалась Вивьен.
— Если ты влезла в дом моего деда...
— Разве вы не всей семьёй лабрис искали? — скривилась Вивьен.
— Всей, — буркнул я, продолжая разглядывать оружие. — Он потерялся после исчезновения прадеда. Ходил слух, что он дезертировал, но потом... нашли его останки. Без его верного оружия. Блин! — восторженно воскликнул я, говоря с Вивьен и Дэймоном одновременно. — Это тот самый лабрис, которым он совершал казни!
— Круто, — с закусанной щекой бросил фамильяр. — Топор мясника – ну прямо мечта!
Я цыкнул, отмахнувшись:
— Много ты понимаешь. Война ведь грянула, не стал бы он убивать, так убили бы его. Он сам сотворил это оружие, не расставался с ним на протяжении трёх лет, никто не мог с ним совладать! От него такая бешеная энергетика исходит, — поглаживая лезвия, я чувствовал энергетику силы и крови. Когда-то лабрис был заряжен магией, но со временем она износилась и исчезла, однако я всё равно ощущаю, что она здесь была. — Я забираю! — уверено сказал я Вивьен. — Цена неважна! Хочешь, свой замок отдам?
Монро прыснула.
— Смотри, соглашусь ведь, — посмеиваясь, пригрозила она. — И заберу замок со всем содержимым.
— Если прямо со всем, то и нас с Рэйвеном придётся оставить, — брякнул Дэймон.
— Найду применение и вам, — надменно хмыкнула Вивьен, возвращаясь к месту падения фамильяра.
— Вот так... — покивал Дэй, — в рабство к ведьме за топор прадеда!
Я посмеялся, не в состоянии оторваться от лабриса. Ему почти четыреста лет. Тогда в Висартию прорвалось зло из другого мира, и грянула гражданская война. Прадед, хоть и имел титул графа, был обычным призывником, но благодаря этому оружию он обрёл статус, уважение и известность. Он стал самым великим воином в той войне, называя процесс убийства врагов казнями, а себя – судьёй и палачом. Кто-то звал его мясником, но он действовал исключительно во благо Висартии, используя лабрис только против вторгшихся в королевство врагов. Война продлилась три года, всё это время Ривер служил, а потом вдруг исчез – за пару недель до окончания войны. Его обугленные и зарытые останки нашли только спустя несколько лет, череп был отделён от тела – должно быть, его подожгли и обезглавили, а лабрис стащили убийцы...
— Я выкрала его из оружейного музея в Японии, — сообщила-таки Вивьен, копаясь в вещах на полу. — Последний владелец был из якудзы.
Я моргнул при взгляде на её задницу, поскольку к этому моменту она именно этим местом на меня «смотрела».
— В смысле, выкрала?!
— В прямом смысле. Заменила на бутафорский.
Мы с Дэймоном переглянулись, кривясь.
— Ты ведь больше не промышляешь кражами? — напомнил я.
— Кто сказал? — выпрямившись и обернувшись, парировала Монро.
— Вивьен, бл*ть! Я – представить власти и закона, а обкрадывать музеи – противозаконно!
— Так что, тебе не нужен лабрис?
Я обнял его, чуть ли не плача. Дэймон грустно засмеялся.
— Притворюсь, что я не слышал, где ты его взяла, — пробормотал я.
— Ну и отлично!
Фыркнув, я поднялся со стула. Заботливо и красиво положил лабрис на заваленный хламом и бумагами стол. Затем с видом профессионального фотографа начал разбирать хлам, как можно более красиво расставлять его.
— Чего ты делаешь? — не поняла Вивьен.
— Устраивает фотосессию, — пробормотал Дэймон, — чтоб в семейный чат отправить.
— Он состоит в семейном чате? — указывая на меня, уточнила Вивьен у фамильяра с кривой физиономией.
— И я в нём состою. Но меня туда насильно запихнули, — недовольно высказался Дэй.
— Ну и ну, — подытожила Вивьен. — Что вы там обсуждаете кроме поиска фамильных реликвий?
— Всё подряд, — отозвался я, вовсе не стыдясь этого. — Но чаще перемываем кости женской составляющей семьи.
Покончив с антуражем, я разбудил свой наладонник. Отыскав фотоаппарат, вытянул электронное полупрозрачное стекло, навёл на лабрис и сделал несколько снимков с разных ракурсов, сфоткал вблизи обе гравировки. Затем открыл семейный чат, влил несколько фотографий, подписал «Я его нашёёёёл!!!» и отправил. Убедился в том, что сообщение дошло, свернул окно и погасил наладонник. Взяв лабрис, подсунул его Дэймону под нос:
— Пакуй.
Выгибаясь чуть назад, фамильяр поглядел на меня:
— Как?
— Не знаю, ты ведь для этого причалил.
— Да, но... я даже не предполагал, что ты обзаведёшься топором прадеда с полуметровой рукоятью! Он в рюкзак не влезет, а если влезет, то порвёт его...
— Значит, сам неси! — подступив к фамильяру ближе, я уложил лабрис ему на колени, а сверху положил его руки. Глазея на меня с кривой рожей, Дэй помял рукоять, словно бы кот. — Так! — встряхнулся я, оглядываясь. — Что тут ещё интересного есть?
— А что я тебе обещала? — парировала Вивьен.
— Когда-то давно, — пробормотал я, разглядывая обложки книг и заголовки листов, — свою девственность, но обманула.
Вивьен изумлённо на меня воззрилась.
— Ты всерьёз думал, что я хранила девственность более трёхсот лет?
Я промолчал, тихо поржав.
— На прошлой неделе ты упоминала о каких-то рукописях, — попытался я сориентировать Монро.
Но её эта идея не вдохновила от слова «совсем».
— Какие, к чёрту, рукописи! Ты видишь, что творится?
— Да у тебя тут так всегда, — фыркнул я.
— Не всегда, — поспорила Монро. Нагнулась, подобрала с пола старинный свиток, развернула и ознакомилась. — Вот это вроде... да! Держи! — буквально стрельнула она в меня свитком, будто стрелой! Я успел увернуться, а свиток, врезавшись в стопку книг, упал на пол вместе с ними.
