— В крестовый поход! — брякнул я.
— Чего, прямо вот сейчас? — не воодушевился принц. Я беззвучно засмеялся, переводя взгляд от него к Агате. Она стояла на месте, но явно устала от каблуков и слегка с них валилась, я держал её за руку, чтоб не упала. — Это необходимо? Я немного... разобран.
— Ну, так соберись! — посоветовал я.
— Тогда... мне надо... — пробормотал принц заплетающимся языком и с полузакрытыми глазами, — запчасти подобрать... подкрутить болты... несите инструменты... ключ два на четыре... пассатижи...
— Скальпель, тампон, блин! — вспылил Лукас. — Чего ты спишь уже и машину во сне собираешь? Иди отсюда в свой гараж, освобождай моё сонное царство! — начал он выталкивать Прайса с дивана. Немного перестарался, и принц свалился на пол, так рыцарь ещё и слегка попинал его напоследок.
Я помог принцу встать одной рукой, второй удерживая его сестру. Поднявшись, Прайс навалился мне на плечо и удивлённо воззрился на Блэйка:
— А ты с нами не идёшь?
— Нет, я здесь остаюсь! — откликнулся тот, растягиваясь на диване.
— Какой крестовый поход без рыцаря? — спросил меня обдолбавшийся и пьянющий Прайс.
Я хохотнул, заржав про себя больше от его вида.
— Бл*ть, последний! — выдал Лукас. Взял декоративную подушку с дивана и пульнул ею в нас.
Я машинально дёрнулся назад, забыв о том, что обвешен наследниками, и они чуть было не повалились как доминошки!
— Ну, чего ж ты делаешь? — нарочито возмутился я. — Ты ведь рыцарь!
— А я не благородный! — парировал Лу, переваливаясь набок и подсовывая подушку под голову. — И доспехи у меня ржавые!
— И меч погнутый, — добавил я.
— С мечом у меня всё нормально, — опроверг Блэйк мои догадки.
— Где моя сумка? — спросила Агата.
— Блин, она тебе очень нужна? — уточнил я, ища её взглядом.
— Ну, у меня там... женские всякие... штучки...
Я визуально обследовал территорию, но так и не увидел искомого. Блэйк тем временем ёрзал на диване, кривясь.
— Что-то мешается, — пробормотал он, двигая рукой у себя под боком, — я думал, это меч...
— Так чего ж ты говоришь, что он у тебя не погнутый? — наехал я на него. — На бок вон уже заехал!
Блэйк, издевательски смеясь, снова перевалился на спину и выдернул сумку за цепь. Взял её за ребро и прицелился ко лбу принцессы.
— Не надо! — попросил я, выставив одну руку перед собой. Блэйк поржал, сел, наклонился, и вручил Агате её сумку. Она начала её напяливать через шею, запуталась. Пытаясь ей помочь, я вовсе забыл о её брате и он, утратив опору, скатился вниз! — Да твою мать!
— Пассатижи! — проснулся на полу принц. Блэйк заржал. Прайс пополз куда-то... — Рэйвен, задай мне курс!
— Двигай на запад! — прикрикнул рыцарь. Пока я выпутывал волосы принцессы из цепочки, принц встал на четвереньки и пополз на восток. — Да не туда!
Принц резво сменил курс на юг.
— Бл*ть, этот поход точно последним будет, — напророчил Лукас.
Прайс довольно быстро дополз до лаунж-зоны, в проходе запутался в разноцветных занавесках, психанув, дёрнул одну из них вниз и сорвал с петель!
— П*здец, — высказался я. Наконец, распутав принцессу, я взял её за руку и пошёл за принцем. Он барахтался на полу, замотавшись в фиолетовый тюль.
— Шахерезада уже не та... — брякнула Агата, наваливаясь на стену.
Мы с Блэйком хохотнули почти в унисон.
— Восточнаяяя нооочь! — запел Лукас, посмеиваясь.
— Ваше высочество, ну чего Вы на полу-то валяетесь? — предъявил я принцу, наклоняясь к нему.
— О! Ваше сияяятельство! — увидел он меня и обратился с почтением, хоть и пафосно. Лёжа на спине, он потрогал себя. — Я тут... платье нашёл.
Я, беззвучно смеясь, начал распутывать теперь уже старшего наследника.
— Это тюль, — объяснила принцесса, — дурья твоя башка!
— Ну, значит, фату нашёл, — бросил Прайс.
Я его чуть подраспутал, так он сел на полу и нацепил занавеску себе на башку! Я прыснул, уперев руки в ноги, заржал. Прайс частично занавесил тюлем себе лицо и стал важно трясти головой, будто бы отрастил волосы – длинные и фиолетовые.
— А тебе идёт, — отметила Агата. — Срочно – замуж!
— Хорошо, раз ты не хочешь, то я пойду за графа, — манерно подал мне Прайс руку.
Я, посмеиваясь, стал поднимать его на ноги. Блэйк начал напевать свадебный марш, Агата огляделась, увидела в паре метрах от себя вазу с гербарием, вытащила гербарий и взяла его в руки в качестве букета подружки невесты. Я поднял Прайса, и вот... стоим мы в арочном проходе, держась за руки, на нём – фиолетовая фата, за ним – подружка невесты с гербарием.
— Рэйвен, если что, твой шафер – здесь! — предупредил Лукас.
Придерживая принца под руку, чтоб он снова не грохнулся, я глянул на Блэйка – он, сука, начал всё это фоткать!
— Где священник??? — крикнула Агата.
— Спит! — ответил Блэйк, убирая фотоаппарат. — Давайте уже завтра? Чего у вас, горит?
— У вас горит? — спросила нас с Прайсом Агата.
Я криво поглядел на неё, на гербарий, покачал головой.
— Горят дрова в печи, а у нас пламенеет! — выдал Прайс.
— Снимай уже фату, — сорвал я с него занавеску. — Сказали ж, завтра! Спать пошли!
— Так я ж без брака нни-ни... нихуяшечки не могу, — грустно буркнул принц.
Мы с ребятами поржали. Перекинув руку принца через свою шею, я поволок эти дрова к лестнице. Блэйк стал нам вслед напевать похоронный марш, сука! Агата запихала гербарий обратно в вазу и пошла за нами – хоть и слегка шатаясь, подворачивая ноги, она шла сама и, слава Богу! А вот с её братом самое сложное было пройти лестницу – принца так и тянуло целоваться чуть ли не с каждой ступенькой. Взобравшись на второй этаж, как на Эверест, я указал Агате на дверь, напротив своей спальни, пообещав прийти, как только разложу дрова. И эти дрова я дотащил до соседней комнаты, крутанул ручку, с ноги дверь открыл и ногой же её прикрыл, приглушённый свет включился сам. Эта комната, как и та, что напротив, принадлежавшая Дэймону, является частью башни, ввиду чего слева от входа здесь эркерное окно с полукруглым диванчиком, а справа в углубление стены встроена винтовая лестница, ведущая на чердак. Эта комната оформлена в чёрно-синих тонах, из мебели только самое необходимое – двуспальная кровать с прикроватной тумбочкой, комод слева от двери, два узких шкафа, окружающих углубление в стене, ну и вышеупомянутый диванчик.
Доведя принца до постели напротив входа, я скинул его с себя на неё.
— Бляяяя... чего ж я так нажралсяяя? — проныл он.
— Хотел задать тебе тот же вопрос, — прыснул я. Пока он ёрзал на постели, как бы подгоняя под себя, я стал её обходить со всех сторон, выправляя покрывало с одеялом. — Ты блевать не собираешься?
— Не планировал...
— А ссать не хочешь?
— Не, я сходил, пока ты отца провожал.
— Ладно, если что, ванная напротив лестницы.
— Я всё равно не запомню, — промямлил Прайс.
— Ну, блин, чего тебе ведро тащить?
— Да не надо... я сейчас засну, — пообещал принц, переваливаясь набок, слишком близко к краю постели – с той стороны, где нет прикроватной тумбочки.
Я выдохнул, с силой дёрнул покрывало на себя, и Прайс с грохотом упал на пол! Я этого не планировал, так что в первое мгновение охренел – моргнул и замер в полусогнутом состоянии. Потом Прайс заматерился снизу, и я заржал.
— Ты как? — спросил я, обходя постель и по пути отдёргивая покрывало с одеялом к изножью.
— Что это было, нахер? — переваливаясь на спину под кроватью, озадачился принц. Он, конечно, и прежде падал, но здесь уже расслабился, почувствовал себя в безопасности – в общем, не ожидал от слова «совсем».
— Непредвиденный полёт!
— Какой-то он короткий... и посадка жёсткая.
Мы посмеялись уже на пару, но не истерично. Прайс сам начал карабкаться обратно на постель, я ему помог. Он лёг на спину, и я принялся его разувать.
— Что, и штанишки снимешь? — подколол принц.
— В штанах спи, брачная ночь сорвалась! — брякнул я.
Принц поржал, но потом скривился:
— Как в кожаных штанах спать?
— Не знаю, а как ты в них ходишь?
— Если честно, без понятия.
Стащив с него ботинки, я скинул их на пол и цыкнул:
— Ну и чего ты, сам штаны не снимешь?
— Не знаю, у меня ремень какой-то сложный... — пробормотал он, будто не сам его надевал. Начал пряжку лапать, но так и не понял, как она там у него расстёгивается.
— Ты ведь в туалет только что ходил!
Прайс помолчал немного:
— Не помню, как я это делал.
Я устало взвыл. Расстегнул его автономный ремень – ничего сложного, блин! Потащил штаны вниз.
— Извини, — стал принц испытывать чувство вины.
— Забей, — оставив на нём футболку с трусами, я накрыл его одеялом прямо по самое горло и ещё подоткнул сбоку.
— Оох, Рэйвен, ты лучше мамочки заботишься, — заценил он. Я усмехнулся. — Хотя... мою маму кто угодно может превзойти по этой части...
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился я.
— А я у мамы не в любимчиках... — промямлил принц в полудрёме, подминая одну из подушек себе под голову. Один из лучших моментов, чтобы порыться в его подсознании... — Да и вообще меня родители не любят...
— Что ты говоришь? — я присел на край постели. — Все родители любят своих детей.
— Но не мои...
— Почему ты так считаешь?
Принц поёрзал на постели и слегка приоткрыл глаза, бормоча:
— Я им – поперёк горла. Вечно недостаточно хорош, не дотягиваю до каких-то их стандартов. Вот, твой отец... гордится тобой и всё время об этом говорит, а я от своего ни разу не слышал ничего подобного. Даже в детстве. Может, ты и круче в чём-то, умнее там... упрямее в достижении целей, но я ведь тоже чего-то в жизни добился?
— Ну да.
— Но меня отец ни разу не похвалил. И ты отца любишь, чуть что случись, к нему пойдёшь за советом, так ведь?
— Так.
— А я к своему не пойду. Потому что знаю, что он скажет...
— И что же?
— Что я – дебил. Если я сам не смог в чём-то разобраться, ну, значит дурак. А если смог, то хвалить не надо, потому что это... не подвиг вовсе – это так... повезло просто. Типа стреляющей раз в пять лет палки.
Я сглотнул, с болью глядя на принца. Я даже не знал, что у него настолько сложные отношения с родителями, а главное – с отцом. Для сына отец должен быть опорой, примером для подражания. Прайс один раз обмолвился, что лучше бы его отцом был Дэмиен, а не Тобиас, но это было давно. Вскоре после поездки в Калифорнию, он был юн, и я не предал этому особого значения, ведь многие подростки бурчат на своих предков. Больше Прайс особо не жаловался на родителей, но и... не гордился, как я своей роднёй.
— Родители любят меня только, когда я притворяюсь. Притворяюсь кем угодно, но не собой. Если я делаю то, чего они хотели и просили, то они довольны, и им плевать, что я не хотел этого делать. Что я хотел в корне иного! Они не любят меня таким, какой я есть. А я чудак! Высшее образование не стал получать, место лидера в Гнезде младшей сестре уступил, чтоб сидеть в гараже, детальки собирать. Останки выкапываю в общественных местах, с приведениями болтаю... я даже бухаю с ними иногда, прикинь?
Значит, одиноко, и только мёртвые его понимают...
— Прайс, ну... даже если с родителями всё так, у тебя ведь есть друзья?
— Неа. Мои друзья – часть моей семьи, Дэмиен и Агата. Причём с сестрой... нас больше роднит общее несчастье. К ней родители относятся, как к экспонату. Красивая такая ваза, без желаний и стремлений – пустая, разукрасили её и всем показывают. На продажу выставляют, — с отвращением произнёс Прайс.
Ну, я так и думал, что Прайс саботирует мероприятия, потому что считает их выставкой, где они с сестрой – главные экспонаты. Но больше он именно о сестре заботится, она ему дорога, и ему больно видеть её метания. Он знает, что она не хочет замуж, сам жениться не хочет, и править они не хотят, так что им эти мероприятия... комом в горле, аж тошнит.
— Ты знаешь об ультиматуме, да? — спросил Прайс скорее для проформы. Я угукнул. — Так вот... мы с сестрой давно договорились – никого не выбирать, просто видимость создать. И тут это условие... конец нашим с ней планам.
Вот почему нападения начались именно сейчас. Конец планам, пришлось быстро выдумывать другой. А что если Агата тоже в этом замешана? Что если это их с Прайсом план? Возможно, поэтому нам и не удаётся продвинуться в расследовании... может быть, сила Прайса, её использует Дэмиен, а Агата их прикрывает на правах лидирующей позиции в Гнезде и в команде...
— Прайс, но вы ведь с Агатой понимали, что не пробудете принцами вечно?
— Да не знаю, особо не задумывались. Агата была уверена, что у неё ещё лет десять есть... — протянул Прайс. Ну да, ведь её мама и бабушка поздно в брак вступили. — Ну, не хотим мы, понимаешь? Не хотим этой жизни, брака, правления – претит нам всё это. Бывает у тебя, что тебе не хочется чего-то делать? Вот никак! Всё твоё естество противится, ты чувствуешь, что это не твоё!
— Бывает, конечно.
— А теперь представь, что ты не хочешь, сопротивляешься, но должен, просто обязан – что это?
— Насилие...
— Именно. И нас с Агатой всю жизнь насилуют собственные родители.
Я напряжённо сглотнул. Не должно так быть, конечно. Это неправильно и точка. Это не семья вообще, просто Тобиас с Ирен... будто игрушек себе завели, а не детей. И теперь пожинают плоды дел своих – дети выросли и стали дружить вдвоём против всего мира, против системы, против собственных родителей...
— Прайс, а я тебе разве не друг?
— Ты... был им когда-то, но потом ты отстранился... кстати, я не знаю, почему.
Я шумно выдохнул. Видимо, я сам виноват. Когда он начал продвигать идеологию Дэмиена, я не стал разбираться, почему она ему зашла, я просто бросил его. И он... прильнул к Дэмиену, а тот и рад, стал обучать его, склонять на свою сторону. Надо было покопаться во всём этом, сделать что-то, не бросать, не отстраняться, но... я сам был подростком.
— Я перестал тебя узнавать, — пояснил я. — Мне было противно слушать о ваших с Дэмиеном приключениях – мне всё это чуждо, понимаешь?
— Да о чём ты? — нахмурился Прайс, немного проснувшись.
— Например, о том, как Дэмиен девку споил, и вы её вдвоём отымели.
— Ооой, да она хотела этого...
— Ты сам говорил, что она вообще не соображала. И тебе показалось, что Дэмиен подсыпал что-то и ей, и тебе.
— Да я... не думаю, что это было. Мы просто пьяные были – все трое.
Я снова выдохнул, решив, что сейчас не имеет смысла вспоминать конкретные случаи.
— Прайс, Дэмиен на тебя дурно влияет. Он... будто бы змея – огромная и склизкая, обвил тебя и крепко сжал, кормя своим ядом.
Принцу не понравились мои слова – очень сильно, он стиснул челюсть, качнув головой.
— Он – единственный во всём мире, кто меня принимает таким, какой я есть, — процедил Прайс. — Он – мой лучший друг, дядя и отец – в одном лице. А ты... махнул на меня рукой, бросил, и теперь жизни учишь?
— Нет, я... не хотел. Прайс, вы с Агатой мне очень дороги. Несмотря на некоторые разногласия, ты – мой друг. И всегда можешь обратиться ко мне, я помогу.
Он помигал пьяными глазами.
— За*бись, — фыркнул он, — буду знать, — зарывшись в подушку, он накрылся одеялом. Говорить явно больше не хотел, и видеть меня сегодня больше не хотел.
Так что я, поднявшись с постели, прибрал его ботинки, сложил штаны и положил на диванчик у окна. Активировал наладонник и с его помощью выключил свет в комнате, покидая её.
— Чего, прямо вот сейчас? — не воодушевился принц. Я беззвучно засмеялся, переводя взгляд от него к Агате. Она стояла на месте, но явно устала от каблуков и слегка с них валилась, я держал её за руку, чтоб не упала. — Это необходимо? Я немного... разобран.
— Ну, так соберись! — посоветовал я.
— Тогда... мне надо... — пробормотал принц заплетающимся языком и с полузакрытыми глазами, — запчасти подобрать... подкрутить болты... несите инструменты... ключ два на четыре... пассатижи...
— Скальпель, тампон, блин! — вспылил Лукас. — Чего ты спишь уже и машину во сне собираешь? Иди отсюда в свой гараж, освобождай моё сонное царство! — начал он выталкивать Прайса с дивана. Немного перестарался, и принц свалился на пол, так рыцарь ещё и слегка попинал его напоследок.
Я помог принцу встать одной рукой, второй удерживая его сестру. Поднявшись, Прайс навалился мне на плечо и удивлённо воззрился на Блэйка:
— А ты с нами не идёшь?
— Нет, я здесь остаюсь! — откликнулся тот, растягиваясь на диване.
— Какой крестовый поход без рыцаря? — спросил меня обдолбавшийся и пьянющий Прайс.
Я хохотнул, заржав про себя больше от его вида.
— Бл*ть, последний! — выдал Лукас. Взял декоративную подушку с дивана и пульнул ею в нас.
Я машинально дёрнулся назад, забыв о том, что обвешен наследниками, и они чуть было не повалились как доминошки!
— Ну, чего ж ты делаешь? — нарочито возмутился я. — Ты ведь рыцарь!
— А я не благородный! — парировал Лу, переваливаясь набок и подсовывая подушку под голову. — И доспехи у меня ржавые!
— И меч погнутый, — добавил я.
— С мечом у меня всё нормально, — опроверг Блэйк мои догадки.
— Где моя сумка? — спросила Агата.
— Блин, она тебе очень нужна? — уточнил я, ища её взглядом.
— Ну, у меня там... женские всякие... штучки...
Я визуально обследовал территорию, но так и не увидел искомого. Блэйк тем временем ёрзал на диване, кривясь.
— Что-то мешается, — пробормотал он, двигая рукой у себя под боком, — я думал, это меч...
— Так чего ж ты говоришь, что он у тебя не погнутый? — наехал я на него. — На бок вон уже заехал!
Блэйк, издевательски смеясь, снова перевалился на спину и выдернул сумку за цепь. Взял её за ребро и прицелился ко лбу принцессы.
— Не надо! — попросил я, выставив одну руку перед собой. Блэйк поржал, сел, наклонился, и вручил Агате её сумку. Она начала её напяливать через шею, запуталась. Пытаясь ей помочь, я вовсе забыл о её брате и он, утратив опору, скатился вниз! — Да твою мать!
— Пассатижи! — проснулся на полу принц. Блэйк заржал. Прайс пополз куда-то... — Рэйвен, задай мне курс!
— Двигай на запад! — прикрикнул рыцарь. Пока я выпутывал волосы принцессы из цепочки, принц встал на четвереньки и пополз на восток. — Да не туда!
Принц резво сменил курс на юг.
— Бл*ть, этот поход точно последним будет, — напророчил Лукас.
Прайс довольно быстро дополз до лаунж-зоны, в проходе запутался в разноцветных занавесках, психанув, дёрнул одну из них вниз и сорвал с петель!
— П*здец, — высказался я. Наконец, распутав принцессу, я взял её за руку и пошёл за принцем. Он барахтался на полу, замотавшись в фиолетовый тюль.
— Шахерезада уже не та... — брякнула Агата, наваливаясь на стену.
Мы с Блэйком хохотнули почти в унисон.
— Восточнаяяя нооочь! — запел Лукас, посмеиваясь.
— Ваше высочество, ну чего Вы на полу-то валяетесь? — предъявил я принцу, наклоняясь к нему.
— О! Ваше сияяятельство! — увидел он меня и обратился с почтением, хоть и пафосно. Лёжа на спине, он потрогал себя. — Я тут... платье нашёл.
Я, беззвучно смеясь, начал распутывать теперь уже старшего наследника.
— Это тюль, — объяснила принцесса, — дурья твоя башка!
— Ну, значит, фату нашёл, — бросил Прайс.
Я его чуть подраспутал, так он сел на полу и нацепил занавеску себе на башку! Я прыснул, уперев руки в ноги, заржал. Прайс частично занавесил тюлем себе лицо и стал важно трясти головой, будто бы отрастил волосы – длинные и фиолетовые.
— А тебе идёт, — отметила Агата. — Срочно – замуж!
— Хорошо, раз ты не хочешь, то я пойду за графа, — манерно подал мне Прайс руку.
Я, посмеиваясь, стал поднимать его на ноги. Блэйк начал напевать свадебный марш, Агата огляделась, увидела в паре метрах от себя вазу с гербарием, вытащила гербарий и взяла его в руки в качестве букета подружки невесты. Я поднял Прайса, и вот... стоим мы в арочном проходе, держась за руки, на нём – фиолетовая фата, за ним – подружка невесты с гербарием.
— Рэйвен, если что, твой шафер – здесь! — предупредил Лукас.
Придерживая принца под руку, чтоб он снова не грохнулся, я глянул на Блэйка – он, сука, начал всё это фоткать!
— Где священник??? — крикнула Агата.
— Спит! — ответил Блэйк, убирая фотоаппарат. — Давайте уже завтра? Чего у вас, горит?
— У вас горит? — спросила нас с Прайсом Агата.
Я криво поглядел на неё, на гербарий, покачал головой.
— Горят дрова в печи, а у нас пламенеет! — выдал Прайс.
— Снимай уже фату, — сорвал я с него занавеску. — Сказали ж, завтра! Спать пошли!
— Так я ж без брака нни-ни... нихуяшечки не могу, — грустно буркнул принц.
Мы с ребятами поржали. Перекинув руку принца через свою шею, я поволок эти дрова к лестнице. Блэйк стал нам вслед напевать похоронный марш, сука! Агата запихала гербарий обратно в вазу и пошла за нами – хоть и слегка шатаясь, подворачивая ноги, она шла сама и, слава Богу! А вот с её братом самое сложное было пройти лестницу – принца так и тянуло целоваться чуть ли не с каждой ступенькой. Взобравшись на второй этаж, как на Эверест, я указал Агате на дверь, напротив своей спальни, пообещав прийти, как только разложу дрова. И эти дрова я дотащил до соседней комнаты, крутанул ручку, с ноги дверь открыл и ногой же её прикрыл, приглушённый свет включился сам. Эта комната, как и та, что напротив, принадлежавшая Дэймону, является частью башни, ввиду чего слева от входа здесь эркерное окно с полукруглым диванчиком, а справа в углубление стены встроена винтовая лестница, ведущая на чердак. Эта комната оформлена в чёрно-синих тонах, из мебели только самое необходимое – двуспальная кровать с прикроватной тумбочкой, комод слева от двери, два узких шкафа, окружающих углубление в стене, ну и вышеупомянутый диванчик.
Доведя принца до постели напротив входа, я скинул его с себя на неё.
— Бляяяя... чего ж я так нажралсяяя? — проныл он.
— Хотел задать тебе тот же вопрос, — прыснул я. Пока он ёрзал на постели, как бы подгоняя под себя, я стал её обходить со всех сторон, выправляя покрывало с одеялом. — Ты блевать не собираешься?
— Не планировал...
— А ссать не хочешь?
— Не, я сходил, пока ты отца провожал.
— Ладно, если что, ванная напротив лестницы.
— Я всё равно не запомню, — промямлил Прайс.
— Ну, блин, чего тебе ведро тащить?
— Да не надо... я сейчас засну, — пообещал принц, переваливаясь набок, слишком близко к краю постели – с той стороны, где нет прикроватной тумбочки.
Я выдохнул, с силой дёрнул покрывало на себя, и Прайс с грохотом упал на пол! Я этого не планировал, так что в первое мгновение охренел – моргнул и замер в полусогнутом состоянии. Потом Прайс заматерился снизу, и я заржал.
— Ты как? — спросил я, обходя постель и по пути отдёргивая покрывало с одеялом к изножью.
— Что это было, нахер? — переваливаясь на спину под кроватью, озадачился принц. Он, конечно, и прежде падал, но здесь уже расслабился, почувствовал себя в безопасности – в общем, не ожидал от слова «совсем».
— Непредвиденный полёт!
— Какой-то он короткий... и посадка жёсткая.
Мы посмеялись уже на пару, но не истерично. Прайс сам начал карабкаться обратно на постель, я ему помог. Он лёг на спину, и я принялся его разувать.
— Что, и штанишки снимешь? — подколол принц.
— В штанах спи, брачная ночь сорвалась! — брякнул я.
Принц поржал, но потом скривился:
— Как в кожаных штанах спать?
— Не знаю, а как ты в них ходишь?
— Если честно, без понятия.
Стащив с него ботинки, я скинул их на пол и цыкнул:
— Ну и чего ты, сам штаны не снимешь?
— Не знаю, у меня ремень какой-то сложный... — пробормотал он, будто не сам его надевал. Начал пряжку лапать, но так и не понял, как она там у него расстёгивается.
— Ты ведь в туалет только что ходил!
Прайс помолчал немного:
— Не помню, как я это делал.
Я устало взвыл. Расстегнул его автономный ремень – ничего сложного, блин! Потащил штаны вниз.
— Извини, — стал принц испытывать чувство вины.
— Забей, — оставив на нём футболку с трусами, я накрыл его одеялом прямо по самое горло и ещё подоткнул сбоку.
— Оох, Рэйвен, ты лучше мамочки заботишься, — заценил он. Я усмехнулся. — Хотя... мою маму кто угодно может превзойти по этой части...
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился я.
— А я у мамы не в любимчиках... — промямлил принц в полудрёме, подминая одну из подушек себе под голову. Один из лучших моментов, чтобы порыться в его подсознании... — Да и вообще меня родители не любят...
— Что ты говоришь? — я присел на край постели. — Все родители любят своих детей.
— Но не мои...
— Почему ты так считаешь?
Принц поёрзал на постели и слегка приоткрыл глаза, бормоча:
— Я им – поперёк горла. Вечно недостаточно хорош, не дотягиваю до каких-то их стандартов. Вот, твой отец... гордится тобой и всё время об этом говорит, а я от своего ни разу не слышал ничего подобного. Даже в детстве. Может, ты и круче в чём-то, умнее там... упрямее в достижении целей, но я ведь тоже чего-то в жизни добился?
— Ну да.
— Но меня отец ни разу не похвалил. И ты отца любишь, чуть что случись, к нему пойдёшь за советом, так ведь?
— Так.
— А я к своему не пойду. Потому что знаю, что он скажет...
— И что же?
— Что я – дебил. Если я сам не смог в чём-то разобраться, ну, значит дурак. А если смог, то хвалить не надо, потому что это... не подвиг вовсе – это так... повезло просто. Типа стреляющей раз в пять лет палки.
Я сглотнул, с болью глядя на принца. Я даже не знал, что у него настолько сложные отношения с родителями, а главное – с отцом. Для сына отец должен быть опорой, примером для подражания. Прайс один раз обмолвился, что лучше бы его отцом был Дэмиен, а не Тобиас, но это было давно. Вскоре после поездки в Калифорнию, он был юн, и я не предал этому особого значения, ведь многие подростки бурчат на своих предков. Больше Прайс особо не жаловался на родителей, но и... не гордился, как я своей роднёй.
— Родители любят меня только, когда я притворяюсь. Притворяюсь кем угодно, но не собой. Если я делаю то, чего они хотели и просили, то они довольны, и им плевать, что я не хотел этого делать. Что я хотел в корне иного! Они не любят меня таким, какой я есть. А я чудак! Высшее образование не стал получать, место лидера в Гнезде младшей сестре уступил, чтоб сидеть в гараже, детальки собирать. Останки выкапываю в общественных местах, с приведениями болтаю... я даже бухаю с ними иногда, прикинь?
Значит, одиноко, и только мёртвые его понимают...
— Прайс, ну... даже если с родителями всё так, у тебя ведь есть друзья?
— Неа. Мои друзья – часть моей семьи, Дэмиен и Агата. Причём с сестрой... нас больше роднит общее несчастье. К ней родители относятся, как к экспонату. Красивая такая ваза, без желаний и стремлений – пустая, разукрасили её и всем показывают. На продажу выставляют, — с отвращением произнёс Прайс.
Ну, я так и думал, что Прайс саботирует мероприятия, потому что считает их выставкой, где они с сестрой – главные экспонаты. Но больше он именно о сестре заботится, она ему дорога, и ему больно видеть её метания. Он знает, что она не хочет замуж, сам жениться не хочет, и править они не хотят, так что им эти мероприятия... комом в горле, аж тошнит.
— Ты знаешь об ультиматуме, да? — спросил Прайс скорее для проформы. Я угукнул. — Так вот... мы с сестрой давно договорились – никого не выбирать, просто видимость создать. И тут это условие... конец нашим с ней планам.
Вот почему нападения начались именно сейчас. Конец планам, пришлось быстро выдумывать другой. А что если Агата тоже в этом замешана? Что если это их с Прайсом план? Возможно, поэтому нам и не удаётся продвинуться в расследовании... может быть, сила Прайса, её использует Дэмиен, а Агата их прикрывает на правах лидирующей позиции в Гнезде и в команде...
— Прайс, но вы ведь с Агатой понимали, что не пробудете принцами вечно?
— Да не знаю, особо не задумывались. Агата была уверена, что у неё ещё лет десять есть... — протянул Прайс. Ну да, ведь её мама и бабушка поздно в брак вступили. — Ну, не хотим мы, понимаешь? Не хотим этой жизни, брака, правления – претит нам всё это. Бывает у тебя, что тебе не хочется чего-то делать? Вот никак! Всё твоё естество противится, ты чувствуешь, что это не твоё!
— Бывает, конечно.
— А теперь представь, что ты не хочешь, сопротивляешься, но должен, просто обязан – что это?
— Насилие...
— Именно. И нас с Агатой всю жизнь насилуют собственные родители.
Я напряжённо сглотнул. Не должно так быть, конечно. Это неправильно и точка. Это не семья вообще, просто Тобиас с Ирен... будто игрушек себе завели, а не детей. И теперь пожинают плоды дел своих – дети выросли и стали дружить вдвоём против всего мира, против системы, против собственных родителей...
— Прайс, а я тебе разве не друг?
— Ты... был им когда-то, но потом ты отстранился... кстати, я не знаю, почему.
Я шумно выдохнул. Видимо, я сам виноват. Когда он начал продвигать идеологию Дэмиена, я не стал разбираться, почему она ему зашла, я просто бросил его. И он... прильнул к Дэмиену, а тот и рад, стал обучать его, склонять на свою сторону. Надо было покопаться во всём этом, сделать что-то, не бросать, не отстраняться, но... я сам был подростком.
— Я перестал тебя узнавать, — пояснил я. — Мне было противно слушать о ваших с Дэмиеном приключениях – мне всё это чуждо, понимаешь?
— Да о чём ты? — нахмурился Прайс, немного проснувшись.
— Например, о том, как Дэмиен девку споил, и вы её вдвоём отымели.
— Ооой, да она хотела этого...
— Ты сам говорил, что она вообще не соображала. И тебе показалось, что Дэмиен подсыпал что-то и ей, и тебе.
— Да я... не думаю, что это было. Мы просто пьяные были – все трое.
Я снова выдохнул, решив, что сейчас не имеет смысла вспоминать конкретные случаи.
— Прайс, Дэмиен на тебя дурно влияет. Он... будто бы змея – огромная и склизкая, обвил тебя и крепко сжал, кормя своим ядом.
Принцу не понравились мои слова – очень сильно, он стиснул челюсть, качнув головой.
— Он – единственный во всём мире, кто меня принимает таким, какой я есть, — процедил Прайс. — Он – мой лучший друг, дядя и отец – в одном лице. А ты... махнул на меня рукой, бросил, и теперь жизни учишь?
— Нет, я... не хотел. Прайс, вы с Агатой мне очень дороги. Несмотря на некоторые разногласия, ты – мой друг. И всегда можешь обратиться ко мне, я помогу.
Он помигал пьяными глазами.
— За*бись, — фыркнул он, — буду знать, — зарывшись в подушку, он накрылся одеялом. Говорить явно больше не хотел, и видеть меня сегодня больше не хотел.
Так что я, поднявшись с постели, прибрал его ботинки, сложил штаны и положил на диванчик у окна. Активировал наладонник и с его помощью выключил свет в комнате, покидая её.
