– Завтра я уезжаю с родителя на Мальдивы. Небольшой отпуск в преддверии весенних каникул. – У тебя будет две недели, чтобы подумать. Подумай, Маш… Хорошо.
Я кивнула. Власов наклонился ко мне. Запах его одеколона был очень приятным. Губы парня мягко коснулись щеки. По телу словно пробежал разряд электрического тока. И это было совсем не трепетное волнение, а скорее предупреждение о неминуемой опасности.
– Я буду ждать, Маш.
Он нежно скользнул ладонями по моим плечам, отступив назад, шагнул к лестнице стараясь при этом смотреть на меня с предельной нежностью и теплотой. Дрожащие пальцы коснулись щеки, из груди вырвался долгий выдох, оказывается последние несколько секунд я стояла затаив дыхание.
Парень покинул сумрачный закуток. Мысли путались в голове, а тело била неприятна дрожь. Ерунда какая-то…
Весь путь до нужного кабинета я упорно гнала прочь мысли о разговоре с Власовым, о его предложении остановить буллинг, о перспективе стать девушкой крутого парня. Случись этот разговор полгода назад я бы наверное, как и любая старшеклассница в нашей школе, ответила парню взаимностью, но не сейчас. Меня переполняли сомнения и опасение, что всё произошедшее опасная ложь, которая может повлечь за собой ещё большие проблемы.
В класс я вошла за пару минут до звонка, поспешила к своей парте, чтобы приготовиться к уроку алгебры. Но стоило мне опустить на столешницу шоппер, как справа выросла фигура Ветровой.
– Милая сумочка… – произнесла девушка.
В её голосе было столько нескрываемого ехидства, что мне стало противно.
– Как я понимаю, мне тебя стоит благодарить, – проговорила я, не желая тушеваться перед этой козой.
Девушка злорадно улыбнулась. К слову улыбка ей совсем не шла, превращая и без того не сильно привлекательное лицо в маску клоуна. Конечно, на этой мордашке было не меньше тонны косметики, но и она не спасала одноклассницу.
– Обойдусь, – проговорила Ветрова.
– Это всё? А то урок скоро, хочу подготовиться…
Сказав это, я демонстративно полезла в сумку за нужным учебником, но поверх моей руки легла ладонь Ани, ногти с нежно розовым маникюром впились в кожу, хорошо, что гель-лак лишал возможности оставлять царапины.
– Отвали от него, поняла, – прошипела девушка наклонившись к моему лицу.
Это выглядело весьма угрожающе, но я продолжала стойко демонстрировать невозмутимое спокойствие.
– Попроси своего несостоявшегося парня оставить меня в покое.
Мой ответ немного смутил одноклассницу, она даже пару раз удивлённо моргнула, но вновь придала себе грозный вид, злобно прищурив глаза. Сейчас Ветрова была очень похожа на ядовитую змею. Выживу ли я после её очередного укуса?
– Ты меня услышала, сучка…
Подобные оскорбления в гимназии недопустимы, Ане повезло, что в классе не было учителя, а то наша милая беседа непременно продолжилась бы в кабинете директора.
Достойно ответить малолетней стерве мне помешало появление Власова.
– Эй, Ветрова, свой тазобедренный сустав подвинь, – небрежно хлопнув девушку по упругой ягодице произнёс парень.
Аня поспешно отпустила мою руку, выпрямилась, послав Антону очаровательную улыбку.
– Ой, Антош, извини, не заметила, что ты уже пришёл, – проворковала она.
Под трели школьного звонка Ветрова поспешила ретироваться на своё место, а мне наконец удалось вытащить учебник и тетради.
– Чего ей было надо? – шепнул Антон, когда вошедшая в класс Светлана Валентиновна разрешила нам занять свои места.
– А сам как думаешь? – ответила я.
– Я разберусь с ней…
Стук ручки по учительскому столу заставил парня окончить беседу. Математичка на дух не переносила посторонние разговоры.
Вторым и третьим уроком стояли иностранные языки, у меня это были английский и французский. После звонка на перемену я привычно медленно собирала вещи, ожидая, когда одноклассники покинут кабинет. Антон, покидав в рюкзак учебники и тетради, задвинул стул и шагнул ко мне в образовавшийся проход.
– Маш, со мной ждать пока все выйдут не нужно.
Моя незатейливая тактика оказалась легкой для разоблачения.
– С удовольствием провожу тебя до кабинета ин…
– Антон, – остановила я парня, – ты сам сказал, что я могу обдумать твоё предложение… Знаешь, мне легче думать в одиночестве.
Это прозвучало немного грубовато, но других слов мне просто не пришло на ум.
– О'кей, Машунь, думай…
Парень усмехнулся, вскинул руки и, сделав пару шагов назад, покинул кабинет вслед за одноклассниками. А я мысленно выдохнула. Неужели Власов наконец меня услышал?!
Парень действительно оставил меня в покое, не стал садиться рядом на физике и даже в столовой не предпринял попытки присоединиться. Правда я всё ещё ловила злобные взгляды Ветровой, но без настойчивого внимания Власова они казались мне не такими страшными. За привычным обедом, состоявшим из недорогой булочки и стакана чая, я смотрела в окно. Раздвинутые из-за пасмурной погоды жалюзи позволяли наблюдать за тем, как тонкие капли дождя сначала беззвучно ударяются в стекло, а потом медленно сползают по нему, терять за белой полосой пластиковой рамы. Паршивое настроение вернулось. Что больше послужило этому: разговор с Власовым или недолгие разборки с Ветровой я не решила. День был испорчен. Правда, у меня оставалась маленькая надежда на репетицию с группой Метёлкина, возможно она добавит в череду неприятных событий хотя бы немного позитива.
– Маш, привет. К тебе можно?
Знакомый голос выдернул меня из липкой паутины печальных мыслей. Витя стоял в паре шагов с немного смущённой улыбкой. Я весьма искренне улыбнулась парню в ответ, кивнула на свободное место за столом:
– Садись конечно.
– А твой парень не будет против? – поинтересовался Виктор.
– Мой парень? – удивилась я.
– Тот блондин, что встречал тебя утром…
– Антон? Нет он не мой парень, просто одноклассник.
– Тогда ладно, – юноша вернул голосу интонацию непринуждённости, расположился на противоположной скамье.
Я отвернулась к окну, дождь усиливался, возможно после школы мне придется достать зонт, капюшон куртки от ливня не спрячет…
– Ты сегодня какая-то грустная… – вновь отвлёк меня голос Вити.
– Не очень удачный день, – я неопределенно пожала плечами.
– Позволишь мне взять на себя смелость немного его улучшить? – спросил парень искренне меня удивив.
– Эм… позволю…
Витя, загадочно улыбаясь, достал из пакета контейнер, протянул мне.
– Говорят, что сладкое повышает настроение.
Я с нескрываемым интересом откинула крышку пластиковой коробочки, внутри лежало кондитерское чудо – пирожное с воздушным кремом украшенное кусочками свежей клубники. Как парню удалось сохранить его в таком прекрасном виде для меня было большой загадкой.
– Это мне? – восторженно выдохнула я.
– Тебе, – улыбнулся парень, – из прошлой булочки я сделал вывод, что на диетах для похудения ты не сидишь и пирожное скорее всего тебя порадует.
– Ещё бы! Вить, ты – волшебник. Я безумно люблю клубнику.
– Тогда кушай скорей.
– А ты?
– Мне нельзя. Тренер по плаванию придушит если узнает, что я ел пирожное.
– Сбегаю за вилкой и вернусь.
Я, широко улыбаясь, выскочила из-за стола. Столовые приборы лежали в металлических ёмкостях у раздачи. Подгоняемая перспективой слопать воздушное чудо с клубникой, вернулась я очень быстро. Витя уже приступил к своему диетическому обеду. Присев напротив, я с замиранием сердца подцепила вилкой краешек угощения с аппетитные кусочком спелой ягоды, отправила в рот, в блаженстве прикрыла глаза от невероятного вкуса. Как давно я не ела свежей клубники! Когда папа ушёл, подобное лакомство на полке супермаркета стало нам с мамой не по карману. Пирожное буквально таяло на языке. Я открыла глаза, потянулась вилкой за новым кусочком. Витя, оставив свой обед, наблюдал за мной с лёгкой улыбкой. От его взгляда у меня почему-то смущенно вспыхнули щеки.
– Я очень давно не ела клубники… – пояснила, сама не зная зачем.
Парень виновато улыбнулся:
– Извини, я больше не буду тебя смущать. Просто ты очень мило выглядишь…
Кажется я покраснела ещё больше. Парень обещание выполнил и до конца нашего совместного обеда старался не бросать на меня подобных взглядов. Потом, не смотря на мои протесты, забрал испачканный кремом контейнер и проводил до кабинета информатики, сославшись на то, что у него урок в классе напротив.
Сейчас, доставая из сумки тетради, я испытывала искреннюю радость, словно не было сегодня ни сомнительного предложения Власова, ни угроз Ветровой.
Шоппер я всегда считала удобным, но используя его вместо школьного рюкзака изрядно намучилась в складывании и извлечении нужных мне ученических принадлежностей. Вот и теперь ластик, выпавший из плохо застегнутого пенала, затерялся где-то на дне. Найти его среди плотной стопки учебников и тетрадей было проблематично, пришлось вытаскивать их по одной в надежде, что стирательная резинка обнаружится до того как на парте окажется все содержимое сумки. Между учебниками физики и алгебры я наткнулась на половинку листа фотобумаги. Его не было здесь раньше. На изнаночной стороне, перекрытой сероватыми надписями с названием фирмы изготовителя, мелким мужским почерком было написано: "Маша, ты очень милая, когда улыбаешься, делай это почаще". На обратной стороне картонного прямоугольника была я. Таинственный фотограф запечатлел меня сидящую в столовой. На снимке, подперев голову ладонью, я увлеченно печатала, что-то в телефоне, на моих губах играла радостная улыбка, светлая коса лежала на плече, а выбившиеся из прически прядки забавно спадали на лоб. Дневной свет, льющийся из окна, удачно падал на мою фигуру, создавая впечатление ангельского ореола. Таких фотографий у меня ещё никогда не было. Витя, который скорее всего был тайным фотографом поймал очень красивый момент. Обязательно поблагодарю его при следующей встрече за этот тёплый и невероятно приятный сюрприз.
Сегодня после окончания уроков в музыкальный зал я пробиралась осторожно, то и дело опасливо оглядываясь по сторонам и как можно плотнее прижимая к себе шоппер. Не хватало, чтобы ещё и его отправили в мусорный бак. Но кажется сегодня Ветрова оставила мою скромную персону без внимания.
Проходя мимо спортивного зала, я увидела в коридоре маленькую девочку, ту самую, что вчера исчезла вместе с капюшоном розовой курточки. Она прыгала в коридоре, имитируя детскую игру в "Классики". Заметив меня, девочка улыбнулась и приветливо помахала. Я не стала задерживаться, отвернулась и продолжила путь. Если в первые дни нашего странного знакомства она не вызывала опасений и казалась мне просто ребенком, что ждёт свою маму, то теперь, я не знала, что и думать. Вчера мне так и не удалось найти разумное объяснение её внезапному исчезновению. В голову лезли мысли о признаках и шизофрении.
– Привет, – исчезающая знакомая возникла прямо передо мной.
Резко затормозив, я отшатнулась назад и едва не полетела на пол.
– Кто ты и что тебе нужно?
– Я Ася, – маленькая собеседница чуть наклонив голову, доверчиво смотрела на меня своими большими глазами
– Супер! Чего ты хочешь Ася? – бросила я отступив от девочки на пару шагов.
– Ты можешь помочь мне. – Не вопрос а утверждение.
– Чем? – спросила, хотя куда разумнее было бы попрощаться и уйти.
– Помирить с папой.
– Кто твой папа? – ещё один ненужный вопрос.
Вместо ответа девочка указала на двери спортивного зала.
– Не надо врать! – ответ меня порядком рассердил, ведь у Никиты Александровича не было детей, об этом знали все.
– Я не вру! – девочка шагнула ко мне, её тонкий голосок зазвенел в голове неприятным эхом.
– Врёшь! Оставь меня!
Я обогнула призрачную Асю и чуть ли не бегом припустила к музыкальному залу. "Я не вру… Я не вру… Я не вру…" – звенело в моей голове. Хотелось заткнуть уши и что есть мочи закричать. Но детский голос смолк, едва мне удалось достигнуть дверей и схватилась за металлическую ручку. Из-за неё уже доносились гитарные аккорды, видимо Метёлкин сегодня начал репетицию раньше. В зал я буквально влетела, захлопнула дверь с другой стороны и даже зачем-то подперла спиной, словно опасаясь, что маленькая девочка, подобно зомби из дешёвого ужастика, будет в неё ломиться. Конечно же в двери ломиться никто не стал. О странной и пугающей встрече напоминало только колотящееся в груди сердце.
Почему Ася сказала, что физрук её папа? Может быть она погибший ребенок, призрак… Но о гибели дочки Никиты Александровича точно ходили бы слухи. Ведь ходили бы? Жаль, что у меня напряжённые отношения с классом, можно было бы разузнать подробнее…
Так, стоп!
Мысли явно зашли не в ту сторону, я ничего не буду выяснять. Аси нет, её появления – плод моего воображения… Наверное, это реакция психики на стресс после ухода папы и все следующие за ним события. Об этом что-то говорила Марина Федоровна, правда тогда, на консультации, я не сильно старалась запомнить её слова, мне хотелось только одного: поскорее встать с мягкого кресла и свалить из скучного кабинета психолога. Может зайти снова и рассказать… Ну уж нет! Следующим точно будет визит к психиатру…
– Маш, ты чего в дверях застыла? – голос Стаса выдернул из череды мыслей об исчезающей Асе.
Оказывается ребята перестали играть и смотрели на меня.
– Давай, на сцену поднимайся, – призывно махнул Метёлкин, – долго тебя мучить не будем, споёшь пару раз, чтобы мы подстроились и пойдёшь, а после выходных уже полноценно поработаем.
Я кивнула, заставила себя отлепиться от дверей и поспешила на сцену.
– Мне вчера вечером удалось придумать к твоему ритму сольную партию, Димон подобрал бас, а Шурик подстроился на барабанах. Мы уже начали сыгрываться, но нужна твоя вокальная партия, – продолжил Стас.
К окончанию его слов мне удалось подняться на сцену и встать к микрофону.
– Я готова, – голос эхом разнёсся по залу, позволив мне оценить качество аппаратуры.
В прошлый раз волнение помешало это сделать.
– Сначала вступление, потом текст. Ты услышишь, – напутствовал Метёлкин.
Я не была так уверена, но спорить не стала, немного подрагивающими пальцами обхватила держатель микрофона. Ребята расценили этот жест, как мою готовность. Барабанщик Дима три раза стукнул палочками, Метёлкин взял первый аккорд, в его ритм красиво влились басовые ноты и стук барабанов.
Талантливые парни.
Начало песни я действительно услышала.
– Сердце – вдребезги, а счастье – на куски…
Сегодня голос не казался мне дрожащим или срывающимся на писк, наверное причиной тому было качественное музыкальное сопровождение. Под аккомпанемент группы Метёлкина было очень комфортно петь. Сейчас я чувствовала себя настоящей вокалисткой рок-коллектива и признаться это чувство оказалось безумно приятным. На припевах меня поддержал Метелкин, его мягкий баритон очень красиво вписывался в мой вокал.
Когда в зале растворился последний гитарный аккорд, над сценой ещё пару секунд висело восторженное молчание. Первым подал голос Метёлкин:
– Маша, молодец…
– Нет, Стас, это вы… – перебила я парня, – вы играли очень здорово, мне даже словами не передать…
Слов у меня действительно не было. И Стас сказал, что это они ещё не сыгрались. Что я услышу, когда парни сыграются?
– Ладно, – улыбающийся Метёлкин призывно вскинул руки, – взаимную похвалу окончили, продолжаем… Сань, ритм чётче, Димас, не сливался во второй части куплета, Маш, поувереннее и высоко не забирайся, здесь этого не надо.
Я кивнула. Власов наклонился ко мне. Запах его одеколона был очень приятным. Губы парня мягко коснулись щеки. По телу словно пробежал разряд электрического тока. И это было совсем не трепетное волнение, а скорее предупреждение о неминуемой опасности.
– Я буду ждать, Маш.
Он нежно скользнул ладонями по моим плечам, отступив назад, шагнул к лестнице стараясь при этом смотреть на меня с предельной нежностью и теплотой. Дрожащие пальцы коснулись щеки, из груди вырвался долгий выдох, оказывается последние несколько секунд я стояла затаив дыхание.
Парень покинул сумрачный закуток. Мысли путались в голове, а тело била неприятна дрожь. Ерунда какая-то…
Весь путь до нужного кабинета я упорно гнала прочь мысли о разговоре с Власовым, о его предложении остановить буллинг, о перспективе стать девушкой крутого парня. Случись этот разговор полгода назад я бы наверное, как и любая старшеклассница в нашей школе, ответила парню взаимностью, но не сейчас. Меня переполняли сомнения и опасение, что всё произошедшее опасная ложь, которая может повлечь за собой ещё большие проблемы.
В класс я вошла за пару минут до звонка, поспешила к своей парте, чтобы приготовиться к уроку алгебры. Но стоило мне опустить на столешницу шоппер, как справа выросла фигура Ветровой.
– Милая сумочка… – произнесла девушка.
В её голосе было столько нескрываемого ехидства, что мне стало противно.
– Как я понимаю, мне тебя стоит благодарить, – проговорила я, не желая тушеваться перед этой козой.
Девушка злорадно улыбнулась. К слову улыбка ей совсем не шла, превращая и без того не сильно привлекательное лицо в маску клоуна. Конечно, на этой мордашке было не меньше тонны косметики, но и она не спасала одноклассницу.
– Обойдусь, – проговорила Ветрова.
– Это всё? А то урок скоро, хочу подготовиться…
Сказав это, я демонстративно полезла в сумку за нужным учебником, но поверх моей руки легла ладонь Ани, ногти с нежно розовым маникюром впились в кожу, хорошо, что гель-лак лишал возможности оставлять царапины.
– Отвали от него, поняла, – прошипела девушка наклонившись к моему лицу.
Это выглядело весьма угрожающе, но я продолжала стойко демонстрировать невозмутимое спокойствие.
– Попроси своего несостоявшегося парня оставить меня в покое.
Мой ответ немного смутил одноклассницу, она даже пару раз удивлённо моргнула, но вновь придала себе грозный вид, злобно прищурив глаза. Сейчас Ветрова была очень похожа на ядовитую змею. Выживу ли я после её очередного укуса?
– Ты меня услышала, сучка…
Подобные оскорбления в гимназии недопустимы, Ане повезло, что в классе не было учителя, а то наша милая беседа непременно продолжилась бы в кабинете директора.
Достойно ответить малолетней стерве мне помешало появление Власова.
– Эй, Ветрова, свой тазобедренный сустав подвинь, – небрежно хлопнув девушку по упругой ягодице произнёс парень.
Аня поспешно отпустила мою руку, выпрямилась, послав Антону очаровательную улыбку.
– Ой, Антош, извини, не заметила, что ты уже пришёл, – проворковала она.
Под трели школьного звонка Ветрова поспешила ретироваться на своё место, а мне наконец удалось вытащить учебник и тетради.
– Чего ей было надо? – шепнул Антон, когда вошедшая в класс Светлана Валентиновна разрешила нам занять свои места.
– А сам как думаешь? – ответила я.
– Я разберусь с ней…
Стук ручки по учительскому столу заставил парня окончить беседу. Математичка на дух не переносила посторонние разговоры.
Вторым и третьим уроком стояли иностранные языки, у меня это были английский и французский. После звонка на перемену я привычно медленно собирала вещи, ожидая, когда одноклассники покинут кабинет. Антон, покидав в рюкзак учебники и тетради, задвинул стул и шагнул ко мне в образовавшийся проход.
– Маш, со мной ждать пока все выйдут не нужно.
Моя незатейливая тактика оказалась легкой для разоблачения.
– С удовольствием провожу тебя до кабинета ин…
– Антон, – остановила я парня, – ты сам сказал, что я могу обдумать твоё предложение… Знаешь, мне легче думать в одиночестве.
Это прозвучало немного грубовато, но других слов мне просто не пришло на ум.
– О'кей, Машунь, думай…
Парень усмехнулся, вскинул руки и, сделав пару шагов назад, покинул кабинет вслед за одноклассниками. А я мысленно выдохнула. Неужели Власов наконец меня услышал?!
Парень действительно оставил меня в покое, не стал садиться рядом на физике и даже в столовой не предпринял попытки присоединиться. Правда я всё ещё ловила злобные взгляды Ветровой, но без настойчивого внимания Власова они казались мне не такими страшными. За привычным обедом, состоявшим из недорогой булочки и стакана чая, я смотрела в окно. Раздвинутые из-за пасмурной погоды жалюзи позволяли наблюдать за тем, как тонкие капли дождя сначала беззвучно ударяются в стекло, а потом медленно сползают по нему, терять за белой полосой пластиковой рамы. Паршивое настроение вернулось. Что больше послужило этому: разговор с Власовым или недолгие разборки с Ветровой я не решила. День был испорчен. Правда, у меня оставалась маленькая надежда на репетицию с группой Метёлкина, возможно она добавит в череду неприятных событий хотя бы немного позитива.
– Маш, привет. К тебе можно?
Знакомый голос выдернул меня из липкой паутины печальных мыслей. Витя стоял в паре шагов с немного смущённой улыбкой. Я весьма искренне улыбнулась парню в ответ, кивнула на свободное место за столом:
– Садись конечно.
– А твой парень не будет против? – поинтересовался Виктор.
– Мой парень? – удивилась я.
– Тот блондин, что встречал тебя утром…
– Антон? Нет он не мой парень, просто одноклассник.
– Тогда ладно, – юноша вернул голосу интонацию непринуждённости, расположился на противоположной скамье.
Я отвернулась к окну, дождь усиливался, возможно после школы мне придется достать зонт, капюшон куртки от ливня не спрячет…
– Ты сегодня какая-то грустная… – вновь отвлёк меня голос Вити.
– Не очень удачный день, – я неопределенно пожала плечами.
– Позволишь мне взять на себя смелость немного его улучшить? – спросил парень искренне меня удивив.
– Эм… позволю…
Витя, загадочно улыбаясь, достал из пакета контейнер, протянул мне.
– Говорят, что сладкое повышает настроение.
Я с нескрываемым интересом откинула крышку пластиковой коробочки, внутри лежало кондитерское чудо – пирожное с воздушным кремом украшенное кусочками свежей клубники. Как парню удалось сохранить его в таком прекрасном виде для меня было большой загадкой.
– Это мне? – восторженно выдохнула я.
– Тебе, – улыбнулся парень, – из прошлой булочки я сделал вывод, что на диетах для похудения ты не сидишь и пирожное скорее всего тебя порадует.
– Ещё бы! Вить, ты – волшебник. Я безумно люблю клубнику.
– Тогда кушай скорей.
– А ты?
– Мне нельзя. Тренер по плаванию придушит если узнает, что я ел пирожное.
– Сбегаю за вилкой и вернусь.
Я, широко улыбаясь, выскочила из-за стола. Столовые приборы лежали в металлических ёмкостях у раздачи. Подгоняемая перспективой слопать воздушное чудо с клубникой, вернулась я очень быстро. Витя уже приступил к своему диетическому обеду. Присев напротив, я с замиранием сердца подцепила вилкой краешек угощения с аппетитные кусочком спелой ягоды, отправила в рот, в блаженстве прикрыла глаза от невероятного вкуса. Как давно я не ела свежей клубники! Когда папа ушёл, подобное лакомство на полке супермаркета стало нам с мамой не по карману. Пирожное буквально таяло на языке. Я открыла глаза, потянулась вилкой за новым кусочком. Витя, оставив свой обед, наблюдал за мной с лёгкой улыбкой. От его взгляда у меня почему-то смущенно вспыхнули щеки.
– Я очень давно не ела клубники… – пояснила, сама не зная зачем.
Парень виновато улыбнулся:
– Извини, я больше не буду тебя смущать. Просто ты очень мило выглядишь…
Кажется я покраснела ещё больше. Парень обещание выполнил и до конца нашего совместного обеда старался не бросать на меня подобных взглядов. Потом, не смотря на мои протесты, забрал испачканный кремом контейнер и проводил до кабинета информатики, сославшись на то, что у него урок в классе напротив.
Сейчас, доставая из сумки тетради, я испытывала искреннюю радость, словно не было сегодня ни сомнительного предложения Власова, ни угроз Ветровой.
Шоппер я всегда считала удобным, но используя его вместо школьного рюкзака изрядно намучилась в складывании и извлечении нужных мне ученических принадлежностей. Вот и теперь ластик, выпавший из плохо застегнутого пенала, затерялся где-то на дне. Найти его среди плотной стопки учебников и тетрадей было проблематично, пришлось вытаскивать их по одной в надежде, что стирательная резинка обнаружится до того как на парте окажется все содержимое сумки. Между учебниками физики и алгебры я наткнулась на половинку листа фотобумаги. Его не было здесь раньше. На изнаночной стороне, перекрытой сероватыми надписями с названием фирмы изготовителя, мелким мужским почерком было написано: "Маша, ты очень милая, когда улыбаешься, делай это почаще". На обратной стороне картонного прямоугольника была я. Таинственный фотограф запечатлел меня сидящую в столовой. На снимке, подперев голову ладонью, я увлеченно печатала, что-то в телефоне, на моих губах играла радостная улыбка, светлая коса лежала на плече, а выбившиеся из прически прядки забавно спадали на лоб. Дневной свет, льющийся из окна, удачно падал на мою фигуру, создавая впечатление ангельского ореола. Таких фотографий у меня ещё никогда не было. Витя, который скорее всего был тайным фотографом поймал очень красивый момент. Обязательно поблагодарю его при следующей встрече за этот тёплый и невероятно приятный сюрприз.
Сегодня после окончания уроков в музыкальный зал я пробиралась осторожно, то и дело опасливо оглядываясь по сторонам и как можно плотнее прижимая к себе шоппер. Не хватало, чтобы ещё и его отправили в мусорный бак. Но кажется сегодня Ветрова оставила мою скромную персону без внимания.
Проходя мимо спортивного зала, я увидела в коридоре маленькую девочку, ту самую, что вчера исчезла вместе с капюшоном розовой курточки. Она прыгала в коридоре, имитируя детскую игру в "Классики". Заметив меня, девочка улыбнулась и приветливо помахала. Я не стала задерживаться, отвернулась и продолжила путь. Если в первые дни нашего странного знакомства она не вызывала опасений и казалась мне просто ребенком, что ждёт свою маму, то теперь, я не знала, что и думать. Вчера мне так и не удалось найти разумное объяснение её внезапному исчезновению. В голову лезли мысли о признаках и шизофрении.
– Привет, – исчезающая знакомая возникла прямо передо мной.
Резко затормозив, я отшатнулась назад и едва не полетела на пол.
– Кто ты и что тебе нужно?
– Я Ася, – маленькая собеседница чуть наклонив голову, доверчиво смотрела на меня своими большими глазами
– Супер! Чего ты хочешь Ася? – бросила я отступив от девочки на пару шагов.
– Ты можешь помочь мне. – Не вопрос а утверждение.
– Чем? – спросила, хотя куда разумнее было бы попрощаться и уйти.
– Помирить с папой.
– Кто твой папа? – ещё один ненужный вопрос.
Вместо ответа девочка указала на двери спортивного зала.
– Не надо врать! – ответ меня порядком рассердил, ведь у Никиты Александровича не было детей, об этом знали все.
– Я не вру! – девочка шагнула ко мне, её тонкий голосок зазвенел в голове неприятным эхом.
– Врёшь! Оставь меня!
Я обогнула призрачную Асю и чуть ли не бегом припустила к музыкальному залу. "Я не вру… Я не вру… Я не вру…" – звенело в моей голове. Хотелось заткнуть уши и что есть мочи закричать. Но детский голос смолк, едва мне удалось достигнуть дверей и схватилась за металлическую ручку. Из-за неё уже доносились гитарные аккорды, видимо Метёлкин сегодня начал репетицию раньше. В зал я буквально влетела, захлопнула дверь с другой стороны и даже зачем-то подперла спиной, словно опасаясь, что маленькая девочка, подобно зомби из дешёвого ужастика, будет в неё ломиться. Конечно же в двери ломиться никто не стал. О странной и пугающей встрече напоминало только колотящееся в груди сердце.
Почему Ася сказала, что физрук её папа? Может быть она погибший ребенок, призрак… Но о гибели дочки Никиты Александровича точно ходили бы слухи. Ведь ходили бы? Жаль, что у меня напряжённые отношения с классом, можно было бы разузнать подробнее…
Так, стоп!
Мысли явно зашли не в ту сторону, я ничего не буду выяснять. Аси нет, её появления – плод моего воображения… Наверное, это реакция психики на стресс после ухода папы и все следующие за ним события. Об этом что-то говорила Марина Федоровна, правда тогда, на консультации, я не сильно старалась запомнить её слова, мне хотелось только одного: поскорее встать с мягкого кресла и свалить из скучного кабинета психолога. Может зайти снова и рассказать… Ну уж нет! Следующим точно будет визит к психиатру…
– Маш, ты чего в дверях застыла? – голос Стаса выдернул из череды мыслей об исчезающей Асе.
Оказывается ребята перестали играть и смотрели на меня.
– Давай, на сцену поднимайся, – призывно махнул Метёлкин, – долго тебя мучить не будем, споёшь пару раз, чтобы мы подстроились и пойдёшь, а после выходных уже полноценно поработаем.
Я кивнула, заставила себя отлепиться от дверей и поспешила на сцену.
– Мне вчера вечером удалось придумать к твоему ритму сольную партию, Димон подобрал бас, а Шурик подстроился на барабанах. Мы уже начали сыгрываться, но нужна твоя вокальная партия, – продолжил Стас.
К окончанию его слов мне удалось подняться на сцену и встать к микрофону.
– Я готова, – голос эхом разнёсся по залу, позволив мне оценить качество аппаратуры.
В прошлый раз волнение помешало это сделать.
– Сначала вступление, потом текст. Ты услышишь, – напутствовал Метёлкин.
Я не была так уверена, но спорить не стала, немного подрагивающими пальцами обхватила держатель микрофона. Ребята расценили этот жест, как мою готовность. Барабанщик Дима три раза стукнул палочками, Метёлкин взял первый аккорд, в его ритм красиво влились басовые ноты и стук барабанов.
Талантливые парни.
Начало песни я действительно услышала.
– Сердце – вдребезги, а счастье – на куски…
Сегодня голос не казался мне дрожащим или срывающимся на писк, наверное причиной тому было качественное музыкальное сопровождение. Под аккомпанемент группы Метёлкина было очень комфортно петь. Сейчас я чувствовала себя настоящей вокалисткой рок-коллектива и признаться это чувство оказалось безумно приятным. На припевах меня поддержал Метелкин, его мягкий баритон очень красиво вписывался в мой вокал.
Когда в зале растворился последний гитарный аккорд, над сценой ещё пару секунд висело восторженное молчание. Первым подал голос Метёлкин:
– Маша, молодец…
– Нет, Стас, это вы… – перебила я парня, – вы играли очень здорово, мне даже словами не передать…
Слов у меня действительно не было. И Стас сказал, что это они ещё не сыгрались. Что я услышу, когда парни сыграются?
– Ладно, – улыбающийся Метёлкин призывно вскинул руки, – взаимную похвалу окончили, продолжаем… Сань, ритм чётче, Димас, не сливался во второй части куплета, Маш, поувереннее и высоко не забирайся, здесь этого не надо.
