- Вот теперь - идеально, - сказал он, не оборачиваясь.
- Только бы дети не сломали что-нибудь до завтра, - откликнулась Алина.
Он улыбнулся, поймав её взгляд. Свет падал сбоку, подчеркивая линию скулы, и Алина на секунду подумала, что не видела его раньше так. В нём было что-то - спокойное, надёжное, будто этот человек мог держать на плечах не только сцену, но и всё, что рушится вокруг.
Она подошла ближе, помогая разложить провода. Их руки встретились, случайно, в спешке. Короткое, почти ничего не значащее касание - но будто через кожу прошёл ток. Она отдёрнула ладонь, и сразу пожалела - не из-за неловкости, а потому что не хотелось терять это ощущение.
- Осторожнее, - тихо сказал он.
- Я в порядке, - ответила она, чувствуя, как сердце сбивается с ритма.
В этот момент в зал вошёл Антон. Он стоял у двери, сложив руки на груди. На его лице - лёгкая улыбка, но в глазах что-то настороженное. Он не мешал, просто наблюдал: как Алина что-то объясняет Никите, как смеётся, как откидывает волосы, не замечая, что за ней следят.
Когда шум постепенно стих, дети разошлись, а зал опустел, они остались вдвоём. Снаружи темнело, в окнах отражались огни фонарей. На сцене горел только один прожектор, выхватывая из тьмы их силуэты.
- Смотри, - сказала Алина, - я думала, можно добавить старые фотографии города. На экране за ребятами, когда хор поёт. Чтобы получилось как будто... память живёт.
- Это красиво, - ответил Никита. - Свет можно сделать тёплым, золотым. Как будто всё это - из прошлого, но светит в нас.
Она смотрела на него, и в груди вдруг стало тесно. Всё было просто - разговор о технике, о празднике, о детях. Но под словами - другое. Что-то, что ещё не произнесено, но уже существует.
Свет прожектора дрожал, мягко касаясь её плеча.
- Ты замёрзла? - спросил он.
- Нет, - ответила она. - Просто день длинный.
Они стояли так, не двигаясь, несколько секунд - слишком долго, чтобы это было случайно.
И именно в этот момент дверь снова тихо скрипнула.
Антон. Всё тот же взгляд, но теперь - без улыбки.
Он кивнул, будто между делом, и сказал:
- Алина, не забудь завтра проверить сценарий.
Она вздрогнула, и будто холод прошёл по залу.
Никита отвернулся к пульту.
Прожектор мигнул - и свет лег на сцену резким, слепящим лучом.
Алина подумала, что этот свет похож на память - он освещает, но и обнажает.
И в нём становится видно всё, что пряталось под поверхностью.
Свет прожектора мигнул, вспыхнул ярче - и на миг всё застыло. Пустой зал, шорох кулис, запах пыли и бумаги - и два силуэта на сцене, такие близкие, что между ними будто воздух стал плотнее.
Алина смотрела на свет и думала, что жизнь всё-таки продолжается. Дети завтра выйдут на сцену, зазвучит музыка, зал наполнится смехом и аплодисментами. Всё будет как всегда - правильно, привычно.
Но внутри что-то менялось. Тихо, как ток под кожей.
Она почувствовала, что Никита уже часть этой новой, уязвимой жизни, в которой она снова может ждать - звонка, взгляда, прикосновения.
Не потому, что нужно. А потому, что хочется.
Когда Антон ушёл, а зал погрузился в полумрак, она ещё долго стояла на сцене.
Смотрела в луч прожектора и думала:
Может, этот свет - и есть знак. Только бы не ослепнуть от него.
Пятый «А» шумел, как улей. Алина стояла у доски, объясняя тему, и старалась не обращать внимания на гул в коридоре. Ребята уже подустали, ноябрьская серость делала всех вялыми.
- Значит, подчёркиваем главные мысли, а не всё подряд, - сказала она, обводя мелом строку в тетради. - И помним: не количество, а смысл.
Кто-то в третьем ряду зевнул, кто-то засмеялся, но в целом класс послушно кивал.
Когда прозвенел звонок, Алина облегчённо выдохнула - до педсовета оставалось «окошко».
В учительской было тихо. Только тиканье часов и шелест бумаги. Она сидела за своим столом, проверяла тетради и время от времени поглядывала в окно: там ветер гнал по школьному двору редкие листья, будто не знал, куда девать осень.
Дверь приоткрылась - вошёл Антон.
Он сел за свой стол, выложил тетради, открыл журнал и сразу углубился в работу. Между ними растянулась неловкая пауза.
Алина подняла глаза, будто случайно. Он даже не посмотрел в её сторону.
В этот момент влетела Юлия, учитель литературы - быстрая, как всегда, с ароматом духов и кипой журналов в руках.
- Привет, Алина, Антон! - весело бросила она.
- Привет, - ответила Алина с лёгкой улыбкой.
Антон лишь махнул рукой, не поднимая головы.
Юлия взяла нужный журнал и, уже у двери, обернулась:
- Ох, ребята, ну и мороз между вами. Прямо северный ветер!
И, хохотнув, вышла.
Алина почувствовала, как вспыхнули щёки. Хотелось что-то сказать - хоть что-нибудь. Но она только перевернула страницу и сделала вид, что сосредоточена.
Прозвенел звонок. Она собрала тетради и пошла на урок.
Антон остался. Несколько минут сидел неподвижно, глядя в бумаги, но мысли давно уплыли. Он и сам не понимал, что между ними происходит - слишком много недосказанности и какой-то странной тишины, в которой можно было утонуть.
После уроков был педсовет.
Светлана Петровна, как всегда, начала с похвал:
- Хочу отметить, как здорово всё подготовлено к празднику. И дети, и учителя - вы молодцы. Видно, что работаете душой.
Алина слушала, и ей вдруг стало тепло: действительно, последние дни в школе были особенные - шумные, живые, будто в этом сером ноябре кто-то зажёг маленький огонёк.
Когда педсовет закончился, все стали расходиться. Алина подошла к Антону у дверей.
- Может, зайдёшь вечером? Поужинаем вместе, - сказала тихо.
Он посмотрел на неё чуть дольше, чем обычно.
- Я попробую, - ответил он, неуверенно.
Алина кивнула.
Он пошёл к выходу, и она проводила его взглядом.
В груди что-то дрогнуло - смесь надежды и пустоты, как будто дверь за ним закрылась не в коридор, а в какое-то другое измерение, где их дороги снова разошлись.
Дома было тихо, слишком тихо после школьного шума.
Алина сняла пальто, поставила чайник и включила музыку - негромко, чтобы только заполнила пространство. На кухне пахло яблоками и корицей: она решила приготовить запеканку и что-нибудь простое - салат, чай с лимоном.
Движения были привычные, но в них чувствовалось ожидание.
На столе - две тарелки.
Она расставила приборы, поправила скатерть. В доме вдруг стало уютно, как будто кто-то вот-вот войдёт, скажет: «Привет, я успел».
Телефон вибрировал на подоконнике.
Сообщение от Антона:
«Прости, не получится сегодня. Устал. Разберём завтра, ладно?»
Алина долго смотрела на экран. Хотелось ответить что-то простое, без упрёков - но слова не находились. В конце концов она написала:
«Хорошо. Отдыхай.»
Она села за стол одна.
Чай уже остыл. Запеканка на вкус была ровно такой, как всегда, - но будто без аромата.
Снаружи темнело. В окне отражалась она сама - застывшая, с ложкой в руке, как на фотографии.
Где-то наверху, на втором этаже, скрипнула доска.
Алина вздрогнула, но не испугалась. Дом жил своей жизнью: поскрипывал, вздыхал, будто кто-то осторожно ходил там, где давно никто не бывал.
Она поднялась, взяла чашку и пошла в гостиную. На полке стояли старые книги, часть из которых она уже перебирала. Одна из них, потёртая, с выцветшей обложкой, почему-то привлекла внимание - словно звала.
Алина открыла её наугад. Между страниц лежала фотография.
Чёрно-белая, слегка пожелтевшая от времени. Женщина у окна - свет падает на её лицо, взгляд устремлён вдаль. В этой позе, в этом выражении глаз было что-то странно знакомое.
Сердце будто сжалось: это лицо она уже видела. Во сне - там, где дом выглядел точно так же, и женщина стояла у окна, глядя на кого-то за пределами кадра.
Алина провела пальцем по краю снимка. На обороте - неразборчивая надпись, почти стёртая: «М. Лес...» - дальше буквы исчезали.
Она взяла фотографию с собой, села в кресло у окна и долго смотрела в темноту, где отражался её собственный силуэт и бледный контур луны.
Дом словно слушал её дыхание.
Скрип за стеной стал мягче, будто кто-то тихо подошёл - не пугая, а просто присутствуя.
Алина положила фотографию на грудь и закрыла глаза.
Сон накрыл её медленно, как волна.
Перед тем как уснуть, она успела подумать:
Может быть, я не случайно здесь. Может, дом просто ждал, когда кто-то снова посмотрит на него - изнутри.
Окно стало границей - между прошлым и настоящим, между теми, кто жил здесь когда-то, и теми, кто теперь пытается понять.
Снаружи - темнота, редкие огни соседних домов. Внутри - отражение женщины с фотографией в руках.
Две тени, две жизни, разделённые стеклом.
И где-то на самом краю сна Алина почувствовала: дом дышит вместе с ней.
Тихо, осторожно.
Как будто вспоминает.
Сон пришёл, как всегда, без предупреждения.
Дом стоял в полумраке, будто вырезанный из тумана. Сквозь окно лился мягкий свет - не лунный, а какой-то внутренний, мерцающий из самого воздуха. Женщина стояла у окна. То самое платье - старинное, с кружевом у запястий. Она повернулась медленно, будто знала, что Алина здесь.
- Алина... - произнесла она тихо, почти шёпотом, но звук отозвался где-то внутри, под кожей.
Алина хотела ответить, сделать шаг, но пол под ногами заскрипел - и всё исчезло. Остался только звук шагов, уходящих вверх по лестнице, туда, где дом становился сном.
Она проснулась в полутьме.
Сердце стучало быстро, будто продолжало бежать за этим голосом. На улице ещё не рассвело. Алина поднялась, подошла к окну, распахнула штору - и застыла.
На подоконнике, покрытом тонким слоем пыли, был след. Как будто кто-то сидел здесь ночью, облокотившись, глядя наружу.
Она провела пальцем - пыль смазалась, и под ней блеснула чистая полоса.
В комнате было тихо, но ощущение присутствия не уходило.
Дом не пугал. Он будто жил рядом - дышал, вспоминал, шептал во сне.
В школе день начался как обычно. Дети шумели, опаздывали, кто-то забыл форму. Алина старалась выглядеть собранной, но внутри не отпускала тревога: сон казался слишком реальным.
На большой перемене она встретила Никиту в коридоре.
- Выглядишь усталой, - заметил он, наклоняясь, чтобы взять из автомата стакан кофе.
- Не спала, - призналась Алина. - Мне снова снился этот дом... вернее, женщина в нём.
Он посмотрел на неё внимательно:
- Та, с фотографии?
Алина кивнула.
- Она зовёт меня. По имени.
Они молча вышли во двор, где падали первые снежинки. Воздух пах зимой и чем-то новым, ещё не оформленным.
- Знаешь, - сказал Никита после паузы, - такие совпадения не бывают просто так. Может, дом хочет, чтобы ты что-то нашла.
- Думаешь, это послание? - тихо спросила она.
Он пожал плечами:
- Может, память. Может, просьба.
Алина посмотрела на школу, на окна, где отражался свет. В каждом окне - чья-то жизнь, чьи-то сны.
И вдруг ей показалось: там, за стеклом, мелькнул знакомый силуэт женщины.
Она моргнула - никого. Только отражение собственного лица.
Но внутри остался тихий отклик:
Дом помнит. И зовёт.
Звонок зазвенел, и Алина отправилась на урок.
Собраться было сложно: сон всё ещё стоял перед глазами - женщина у окна, тихий шёпот, словно издалека. Но Алина взяла себя в руки, открыла журнал и начала объяснять тему.
Слова сначала давались с усилием, потом вошли в привычный ритм.
Ребята тянули руки, спорили, предлагали свои примеры - их живость помогла отвлечься. На какое-то время сон отступил, будто растворился в суете школьного дня.
После уроков школа постепенно стихала. В коридорах становилось пусто, слышался только шорох метлы да звук выключающихся ламп.
Алина осталась в своём классе. На доске висели афиши концерта - завтрашнего, праздничного, школьного. Она проверяла списки, прикрепляла последние бумажные снежинки, думала о том, как всё пройдёт.
Телефон завибрировал на столе.
На экране - «Мама».
- Привет, мам, - устало улыбнулась Алина, поднося трубку к уху.
- Привет, дочка. Ты как? - голос был мягкий, но настороженный.
- Всё нормально. Просто день длинный, готовимся к концерту.
- Опять работаешь допоздна? - вздохнула мама. - Тебе бы отдохнуть хоть немного.
- Завтра после концерта, - пообещала Алина.
Мама что-то говорила про погоду, про соседку, про новый сериал, но Алина слушала вполуха. В окне отражались сумерки, и ей вдруг показалось, что за стеклом снова мелькнула тень - мягкая, женская.
- Мам, я перезвоню, ладно? - тихо сказала она.
- Конечно, - удивилась мама. - Всё в порядке?
- Да. Просто... показалось.
Алина положила телефон и подошла к окну.
На подоконнике - тот самый след, который она утром заметила. Только теперь он будто стал глубже, чётче, как будто кто-то снова сидел здесь, совсем недавно.
В груди холодком отозвалась мысль:
Это не просто сон.
Антон шёл по коридору к выходу - длинному, пустому, где звук шагов отдавался гулко, словно в старом доме. Школа уже почти спала: в кабинетах гас свет, двери были распахнуты, воздух пропитался запахом мела и бумаги.
И вдруг - свет в одном из классов.
Он остановился. Узнал сразу: кабинет Алины.
Заглянув внутрь, увидел её у окна.
Она стояла неподвижно, будто вслушивалась в тишину двора. Лёгкий свет лампы скользил по её волосам, по плечам, и казалось, что всё вокруг стало мягче, теплее.
Антон постоял секунду, потом тихо вошёл.
- Привет, - сказал он, и голос прозвучал чуть хрипло.
Алина обернулась.
- Привет.
- Ты ещё здесь? Я думал, уже один остался.
- Как видишь, - улыбнулась она. - Завтра концерт, надо доделать.
Он подошёл ближе. От него пахло холодом и улицей, но рядом с ним стало спокойно.
- Уже поздно, - сказал он. - Давай я провожу тебя.
- Давай.
Они вышли вместе. В коридоре горели редкие лампы, и свет ложился длинными полосами на пол.
Шли молча, и шаги звучали в унисон.
На улице воздух был прозрачный и холодный.
Алина шла рядом с Антоном, не торопясь. Вокруг - редкие фонари, снег лежал ровным слоем, и город казался почти беззвучным.
Они говорили о пустяках - о концерте, о детях, о том, как быстро промчалась осень. Но под словами текла другая тишина - тёплая, неуверенная, словно оба боялись сказать то, что думали на самом деле.
Когда дошли до её дома, Антон остановился.
- Вот и пришли, - сказал он, глядя на старые ставни, где дрожал свет.
- Спасибо, что проводил.
- Конечно. Спи спокойно.
Он стоял, пока она не открыла дверь и не вошла внутрь.
Алина, обернувшись, заметила его силуэт за стеклом - на фоне снега, немного размытый, будто уже не совсем из этого мира.
В доме было тепло. Пахло яблоками и деревом, чуть - свечным воском.
Алина сняла пальто, зажгла настольную лампу и остановилась у окна. Там, на подоконнике, всё ещё виднелся след - отчётливый, как будто кто-то сидел здесь всего минуту назад.
Она провела рукой по стеклу, глядя в темноту.
Фонари отражались в стекле, и среди бликов вдруг показалось - будто кто-то стоит на лестнице в глубине комнаты. Фигура женщины, в длинном платье, почти прозрачная.
Алина моргнула - пусто.
Сердце стучало неровно.
Она села в кресло, пытаясь убедить себя, что устала. День был долгим, насыщенным, нервы на пределе. Но стоило закрыть глаза, как перед ней снова встал тот сон:
дом, мягкий свет, женщина у окна.
Она зовёт её - тихо, как будто через воду:
- Алина...
Голос был узнаваем. Не пугающий, а почти родной.
- Только бы дети не сломали что-нибудь до завтра, - откликнулась Алина.
Он улыбнулся, поймав её взгляд. Свет падал сбоку, подчеркивая линию скулы, и Алина на секунду подумала, что не видела его раньше так. В нём было что-то - спокойное, надёжное, будто этот человек мог держать на плечах не только сцену, но и всё, что рушится вокруг.
Она подошла ближе, помогая разложить провода. Их руки встретились, случайно, в спешке. Короткое, почти ничего не значащее касание - но будто через кожу прошёл ток. Она отдёрнула ладонь, и сразу пожалела - не из-за неловкости, а потому что не хотелось терять это ощущение.
- Осторожнее, - тихо сказал он.
- Я в порядке, - ответила она, чувствуя, как сердце сбивается с ритма.
В этот момент в зал вошёл Антон. Он стоял у двери, сложив руки на груди. На его лице - лёгкая улыбка, но в глазах что-то настороженное. Он не мешал, просто наблюдал: как Алина что-то объясняет Никите, как смеётся, как откидывает волосы, не замечая, что за ней следят.
Когда шум постепенно стих, дети разошлись, а зал опустел, они остались вдвоём. Снаружи темнело, в окнах отражались огни фонарей. На сцене горел только один прожектор, выхватывая из тьмы их силуэты.
- Смотри, - сказала Алина, - я думала, можно добавить старые фотографии города. На экране за ребятами, когда хор поёт. Чтобы получилось как будто... память живёт.
- Это красиво, - ответил Никита. - Свет можно сделать тёплым, золотым. Как будто всё это - из прошлого, но светит в нас.
Она смотрела на него, и в груди вдруг стало тесно. Всё было просто - разговор о технике, о празднике, о детях. Но под словами - другое. Что-то, что ещё не произнесено, но уже существует.
Свет прожектора дрожал, мягко касаясь её плеча.
- Ты замёрзла? - спросил он.
- Нет, - ответила она. - Просто день длинный.
Они стояли так, не двигаясь, несколько секунд - слишком долго, чтобы это было случайно.
И именно в этот момент дверь снова тихо скрипнула.
Антон. Всё тот же взгляд, но теперь - без улыбки.
Он кивнул, будто между делом, и сказал:
- Алина, не забудь завтра проверить сценарий.
Она вздрогнула, и будто холод прошёл по залу.
Никита отвернулся к пульту.
Прожектор мигнул - и свет лег на сцену резким, слепящим лучом.
Алина подумала, что этот свет похож на память - он освещает, но и обнажает.
И в нём становится видно всё, что пряталось под поверхностью.
Свет прожектора мигнул, вспыхнул ярче - и на миг всё застыло. Пустой зал, шорох кулис, запах пыли и бумаги - и два силуэта на сцене, такие близкие, что между ними будто воздух стал плотнее.
Алина смотрела на свет и думала, что жизнь всё-таки продолжается. Дети завтра выйдут на сцену, зазвучит музыка, зал наполнится смехом и аплодисментами. Всё будет как всегда - правильно, привычно.
Но внутри что-то менялось. Тихо, как ток под кожей.
Она почувствовала, что Никита уже часть этой новой, уязвимой жизни, в которой она снова может ждать - звонка, взгляда, прикосновения.
Не потому, что нужно. А потому, что хочется.
Когда Антон ушёл, а зал погрузился в полумрак, она ещё долго стояла на сцене.
Смотрела в луч прожектора и думала:
Может, этот свет - и есть знак. Только бы не ослепнуть от него.
Глава 35
Пятый «А» шумел, как улей. Алина стояла у доски, объясняя тему, и старалась не обращать внимания на гул в коридоре. Ребята уже подустали, ноябрьская серость делала всех вялыми.
- Значит, подчёркиваем главные мысли, а не всё подряд, - сказала она, обводя мелом строку в тетради. - И помним: не количество, а смысл.
Кто-то в третьем ряду зевнул, кто-то засмеялся, но в целом класс послушно кивал.
Когда прозвенел звонок, Алина облегчённо выдохнула - до педсовета оставалось «окошко».
В учительской было тихо. Только тиканье часов и шелест бумаги. Она сидела за своим столом, проверяла тетради и время от времени поглядывала в окно: там ветер гнал по школьному двору редкие листья, будто не знал, куда девать осень.
Дверь приоткрылась - вошёл Антон.
Он сел за свой стол, выложил тетради, открыл журнал и сразу углубился в работу. Между ними растянулась неловкая пауза.
Алина подняла глаза, будто случайно. Он даже не посмотрел в её сторону.
В этот момент влетела Юлия, учитель литературы - быстрая, как всегда, с ароматом духов и кипой журналов в руках.
- Привет, Алина, Антон! - весело бросила она.
- Привет, - ответила Алина с лёгкой улыбкой.
Антон лишь махнул рукой, не поднимая головы.
Юлия взяла нужный журнал и, уже у двери, обернулась:
- Ох, ребята, ну и мороз между вами. Прямо северный ветер!
И, хохотнув, вышла.
Алина почувствовала, как вспыхнули щёки. Хотелось что-то сказать - хоть что-нибудь. Но она только перевернула страницу и сделала вид, что сосредоточена.
Прозвенел звонок. Она собрала тетради и пошла на урок.
Антон остался. Несколько минут сидел неподвижно, глядя в бумаги, но мысли давно уплыли. Он и сам не понимал, что между ними происходит - слишком много недосказанности и какой-то странной тишины, в которой можно было утонуть.
После уроков был педсовет.
Светлана Петровна, как всегда, начала с похвал:
- Хочу отметить, как здорово всё подготовлено к празднику. И дети, и учителя - вы молодцы. Видно, что работаете душой.
Алина слушала, и ей вдруг стало тепло: действительно, последние дни в школе были особенные - шумные, живые, будто в этом сером ноябре кто-то зажёг маленький огонёк.
Когда педсовет закончился, все стали расходиться. Алина подошла к Антону у дверей.
- Может, зайдёшь вечером? Поужинаем вместе, - сказала тихо.
Он посмотрел на неё чуть дольше, чем обычно.
- Я попробую, - ответил он, неуверенно.
Алина кивнула.
Он пошёл к выходу, и она проводила его взглядом.
В груди что-то дрогнуло - смесь надежды и пустоты, как будто дверь за ним закрылась не в коридор, а в какое-то другое измерение, где их дороги снова разошлись.
Дома было тихо, слишком тихо после школьного шума.
Алина сняла пальто, поставила чайник и включила музыку - негромко, чтобы только заполнила пространство. На кухне пахло яблоками и корицей: она решила приготовить запеканку и что-нибудь простое - салат, чай с лимоном.
Движения были привычные, но в них чувствовалось ожидание.
На столе - две тарелки.
Она расставила приборы, поправила скатерть. В доме вдруг стало уютно, как будто кто-то вот-вот войдёт, скажет: «Привет, я успел».
Телефон вибрировал на подоконнике.
Сообщение от Антона:
«Прости, не получится сегодня. Устал. Разберём завтра, ладно?»
Алина долго смотрела на экран. Хотелось ответить что-то простое, без упрёков - но слова не находились. В конце концов она написала:
«Хорошо. Отдыхай.»
Она села за стол одна.
Чай уже остыл. Запеканка на вкус была ровно такой, как всегда, - но будто без аромата.
Снаружи темнело. В окне отражалась она сама - застывшая, с ложкой в руке, как на фотографии.
Где-то наверху, на втором этаже, скрипнула доска.
Алина вздрогнула, но не испугалась. Дом жил своей жизнью: поскрипывал, вздыхал, будто кто-то осторожно ходил там, где давно никто не бывал.
Она поднялась, взяла чашку и пошла в гостиную. На полке стояли старые книги, часть из которых она уже перебирала. Одна из них, потёртая, с выцветшей обложкой, почему-то привлекла внимание - словно звала.
Алина открыла её наугад. Между страниц лежала фотография.
Чёрно-белая, слегка пожелтевшая от времени. Женщина у окна - свет падает на её лицо, взгляд устремлён вдаль. В этой позе, в этом выражении глаз было что-то странно знакомое.
Сердце будто сжалось: это лицо она уже видела. Во сне - там, где дом выглядел точно так же, и женщина стояла у окна, глядя на кого-то за пределами кадра.
Алина провела пальцем по краю снимка. На обороте - неразборчивая надпись, почти стёртая: «М. Лес...» - дальше буквы исчезали.
Она взяла фотографию с собой, села в кресло у окна и долго смотрела в темноту, где отражался её собственный силуэт и бледный контур луны.
Дом словно слушал её дыхание.
Скрип за стеной стал мягче, будто кто-то тихо подошёл - не пугая, а просто присутствуя.
Алина положила фотографию на грудь и закрыла глаза.
Сон накрыл её медленно, как волна.
Перед тем как уснуть, она успела подумать:
Может быть, я не случайно здесь. Может, дом просто ждал, когда кто-то снова посмотрит на него - изнутри.
Окно стало границей - между прошлым и настоящим, между теми, кто жил здесь когда-то, и теми, кто теперь пытается понять.
Снаружи - темнота, редкие огни соседних домов. Внутри - отражение женщины с фотографией в руках.
Две тени, две жизни, разделённые стеклом.
И где-то на самом краю сна Алина почувствовала: дом дышит вместе с ней.
Тихо, осторожно.
Как будто вспоминает.
Глава 36
Сон пришёл, как всегда, без предупреждения.
Дом стоял в полумраке, будто вырезанный из тумана. Сквозь окно лился мягкий свет - не лунный, а какой-то внутренний, мерцающий из самого воздуха. Женщина стояла у окна. То самое платье - старинное, с кружевом у запястий. Она повернулась медленно, будто знала, что Алина здесь.
- Алина... - произнесла она тихо, почти шёпотом, но звук отозвался где-то внутри, под кожей.
Алина хотела ответить, сделать шаг, но пол под ногами заскрипел - и всё исчезло. Остался только звук шагов, уходящих вверх по лестнице, туда, где дом становился сном.
Она проснулась в полутьме.
Сердце стучало быстро, будто продолжало бежать за этим голосом. На улице ещё не рассвело. Алина поднялась, подошла к окну, распахнула штору - и застыла.
На подоконнике, покрытом тонким слоем пыли, был след. Как будто кто-то сидел здесь ночью, облокотившись, глядя наружу.
Она провела пальцем - пыль смазалась, и под ней блеснула чистая полоса.
В комнате было тихо, но ощущение присутствия не уходило.
Дом не пугал. Он будто жил рядом - дышал, вспоминал, шептал во сне.
В школе день начался как обычно. Дети шумели, опаздывали, кто-то забыл форму. Алина старалась выглядеть собранной, но внутри не отпускала тревога: сон казался слишком реальным.
На большой перемене она встретила Никиту в коридоре.
- Выглядишь усталой, - заметил он, наклоняясь, чтобы взять из автомата стакан кофе.
- Не спала, - призналась Алина. - Мне снова снился этот дом... вернее, женщина в нём.
Он посмотрел на неё внимательно:
- Та, с фотографии?
Алина кивнула.
- Она зовёт меня. По имени.
Они молча вышли во двор, где падали первые снежинки. Воздух пах зимой и чем-то новым, ещё не оформленным.
- Знаешь, - сказал Никита после паузы, - такие совпадения не бывают просто так. Может, дом хочет, чтобы ты что-то нашла.
- Думаешь, это послание? - тихо спросила она.
Он пожал плечами:
- Может, память. Может, просьба.
Алина посмотрела на школу, на окна, где отражался свет. В каждом окне - чья-то жизнь, чьи-то сны.
И вдруг ей показалось: там, за стеклом, мелькнул знакомый силуэт женщины.
Она моргнула - никого. Только отражение собственного лица.
Но внутри остался тихий отклик:
Дом помнит. И зовёт.
Звонок зазвенел, и Алина отправилась на урок.
Собраться было сложно: сон всё ещё стоял перед глазами - женщина у окна, тихий шёпот, словно издалека. Но Алина взяла себя в руки, открыла журнал и начала объяснять тему.
Слова сначала давались с усилием, потом вошли в привычный ритм.
Ребята тянули руки, спорили, предлагали свои примеры - их живость помогла отвлечься. На какое-то время сон отступил, будто растворился в суете школьного дня.
После уроков школа постепенно стихала. В коридорах становилось пусто, слышался только шорох метлы да звук выключающихся ламп.
Алина осталась в своём классе. На доске висели афиши концерта - завтрашнего, праздничного, школьного. Она проверяла списки, прикрепляла последние бумажные снежинки, думала о том, как всё пройдёт.
Телефон завибрировал на столе.
На экране - «Мама».
- Привет, мам, - устало улыбнулась Алина, поднося трубку к уху.
- Привет, дочка. Ты как? - голос был мягкий, но настороженный.
- Всё нормально. Просто день длинный, готовимся к концерту.
- Опять работаешь допоздна? - вздохнула мама. - Тебе бы отдохнуть хоть немного.
- Завтра после концерта, - пообещала Алина.
Мама что-то говорила про погоду, про соседку, про новый сериал, но Алина слушала вполуха. В окне отражались сумерки, и ей вдруг показалось, что за стеклом снова мелькнула тень - мягкая, женская.
- Мам, я перезвоню, ладно? - тихо сказала она.
- Конечно, - удивилась мама. - Всё в порядке?
- Да. Просто... показалось.
Алина положила телефон и подошла к окну.
На подоконнике - тот самый след, который она утром заметила. Только теперь он будто стал глубже, чётче, как будто кто-то снова сидел здесь, совсем недавно.
В груди холодком отозвалась мысль:
Это не просто сон.
Антон шёл по коридору к выходу - длинному, пустому, где звук шагов отдавался гулко, словно в старом доме. Школа уже почти спала: в кабинетах гас свет, двери были распахнуты, воздух пропитался запахом мела и бумаги.
И вдруг - свет в одном из классов.
Он остановился. Узнал сразу: кабинет Алины.
Заглянув внутрь, увидел её у окна.
Она стояла неподвижно, будто вслушивалась в тишину двора. Лёгкий свет лампы скользил по её волосам, по плечам, и казалось, что всё вокруг стало мягче, теплее.
Антон постоял секунду, потом тихо вошёл.
- Привет, - сказал он, и голос прозвучал чуть хрипло.
Алина обернулась.
- Привет.
- Ты ещё здесь? Я думал, уже один остался.
- Как видишь, - улыбнулась она. - Завтра концерт, надо доделать.
Он подошёл ближе. От него пахло холодом и улицей, но рядом с ним стало спокойно.
- Уже поздно, - сказал он. - Давай я провожу тебя.
- Давай.
Они вышли вместе. В коридоре горели редкие лампы, и свет ложился длинными полосами на пол.
Шли молча, и шаги звучали в унисон.
На улице воздух был прозрачный и холодный.
Алина шла рядом с Антоном, не торопясь. Вокруг - редкие фонари, снег лежал ровным слоем, и город казался почти беззвучным.
Они говорили о пустяках - о концерте, о детях, о том, как быстро промчалась осень. Но под словами текла другая тишина - тёплая, неуверенная, словно оба боялись сказать то, что думали на самом деле.
Когда дошли до её дома, Антон остановился.
- Вот и пришли, - сказал он, глядя на старые ставни, где дрожал свет.
- Спасибо, что проводил.
- Конечно. Спи спокойно.
Он стоял, пока она не открыла дверь и не вошла внутрь.
Алина, обернувшись, заметила его силуэт за стеклом - на фоне снега, немного размытый, будто уже не совсем из этого мира.
В доме было тепло. Пахло яблоками и деревом, чуть - свечным воском.
Алина сняла пальто, зажгла настольную лампу и остановилась у окна. Там, на подоконнике, всё ещё виднелся след - отчётливый, как будто кто-то сидел здесь всего минуту назад.
Она провела рукой по стеклу, глядя в темноту.
Фонари отражались в стекле, и среди бликов вдруг показалось - будто кто-то стоит на лестнице в глубине комнаты. Фигура женщины, в длинном платье, почти прозрачная.
Алина моргнула - пусто.
Сердце стучало неровно.
Она села в кресло, пытаясь убедить себя, что устала. День был долгим, насыщенным, нервы на пределе. Но стоило закрыть глаза, как перед ней снова встал тот сон:
дом, мягкий свет, женщина у окна.
Она зовёт её - тихо, как будто через воду:
- Алина...
Голос был узнаваем. Не пугающий, а почти родной.
