– Н-неважно, Михаил Евгеньевич. Конечно, по Трудовому кодексу я д-должна отработать две недели с даты подачи заявления, но буду очень благодарна, если вы позволите уйти мне раньше этого срока. Что касается заключений по проектам, находящимся у меня в работе, и нового, который вы мне хотели поручить, я могу просчитать их дома.
Правда, не уверена, способна ли я буду считать в ближайшее время.
– Понятно… – кивнул головой Михаил Евгеньевич. – Таня, я не знаю, что у вас там произошло с Алексом, но давай не будем смешивать личные и деловые вопросы. Бросать из-за мужика хорошую работу, где тебя очень ценят, – большая глупость. А ты ведь умная девочка.
Нет, дура, самая большая дура на свете, я за принца приняла подонка.
– Михаил Евгеньевич, мой уход не подлежит обсуждению.
Не смогу я тут работать, видя сочувствующие, а может, злорадные взгляды коллег, зная, что ровно в десять часов великолепный сверкающий мерседес представительского класса привезет в здание напротив не менее великолепного мужчину в дорогом деловом костюме. Похотливого развратника, поломавшего меня на части, убившего моих девчонок и сделавшего ребенка моей сестре.
– Татьяна Николаевна, ну что ты в самом деле, – расстроился генеральный, – хочешь, я тебе на пятнадцать процентов оклад увеличу?
– Спасибо, Михаил Евгеньевич, но, как вы поняли, ухожу я вовсе не потому, что меня не устраивает заработная плата, поэтому ее увеличение не повлияет на принятое мной решение.
– Здравствуйте, Александр Иванович! – во взгляде секретарши читались удивление и растерянность, а до нее подобные чувства были на лицах всех сотрудников, которые встретились на моем пути к кабинету. Работников компании «Стройинвест» можно понять, им не часто приходилось видеть босса с распухшей расквашенной физиономией. Слава богу, подобное, вообще, случилось первый раз. А темные очки, которые я нацепил на глаза и не снял даже в стенах офиса, всем говорили о наличии под стеклами внушительного фингала. Николай Алексеевич постарался на славу. Видать, когда сердце не шалило, боксом занимался.
– Света, принеси, пожалуйста, кофе. И отмени сегодняшнюю встречу с «Уникомом».
– Отменить?!
Черт, утро, а я уже ничего не соображаю. Конечно, ведь ночью так и не смог заснуть, все думал, как можно выбраться из этой патовой ситуации, какие слова подобрать, чтобы Таня меня простила.
– Нет, извини, отменять не надо, перенеси не более поздний удобный для них срок. А еще объяви начальникам отделов – сегодня в одиннадцать планерки не будет.
Секретарша вернулась минут через пять, но не с кофе, в ее руках была картонная коробка.
– Курьер из «Эвереста» просил вам передать.
Моментально узнал эту чертову коробку. Жестокосердная Розочка решила кинуть «мусор» мне в лицо. Не хочет, чтобы какие-то вещи напоминали о таком мерзавце, как я. Черт!! Кажется, Таня настроена воинственно и бескомпромиссно.
– Ваш кофе, – снова вернулась секретарша в мой кабинет.
– Спасибо, Света, можешь идти.
Как только секретарша вышла, чашка с горячим кофе полетела в стену, разбрызгивая на своем пути трудновыводимые коричневые пятна, затем разлетелась на части по дубовому паркету моего кабинета. Млять! Вслед за чашкой бросил в стену картонную коробку с дорогим моему сердцу «мусором». И опять в ней, как и в квартире семейства Лазаревых, что-то жалобно звякнуло.
– Александр Иванович, что случилось?! – снова забежала в кабинет моя личная помощница.
– Ничего, Света! Какого хрена без стука! – заорал я.
Блин, секретарша ведь не виновата в том, что ты похотливый осел, потерявший свою любимую женщину
– Оставь меня, пожалуйста, – добавил я мягче, – и никого не пропускай в кабинет.
Света вышла. Подскочил к коробке, высыпал на пол ее содержимое. Таня собрала все… Даже мелочи, вроде копеечного веера, купленного в Баку. Ага, вот что звякало – в полиэтиленовом пакете лежали разноцветные осколки нашей любви, точнее, осколки ваз, когда-то преподнесенных Тане Лазаревой вместе с шикарными букетами роз. Грустно усмехнулся. Порезвилась моя девочка изрядно – все до единой расколотила. Бедная Андалузская красавица, как же ей было больно, мучительно… В голове возник ее голос: «Са-аша, зачем ты так со мной, я ведь тебя любила-а-а». Млять, что же я наделал, глупый блудливый скот.
Мелодия мобильного телефона заставила вздрогнуть. Какого лешего!! Кто там еще?! Чего все сегодня трезвонят?! Понимаю, меня долго не было, накопилось целая куча вопросов, которые трудно решить без генерального директора. Но я пока не в состоянии браться за дела… Какие дела? Если моя любовь разбилась на тысячи черепушек, а любимая женщина считает меня дерьмом, не достойным даже взгляда ее прекрасных темных глаз.
Звонил Михаил Евгеньевич, Мишка – генеральный директор фирмы «Эверест», где Таня работает финансовым аналитиком. Сердце болезненно сжалось в груди.
– Да.
– Алекс, какого хрена! Что там у вас произошло?! Сегодня Татьяна Лазарева написала заявление об увольнении.
– Черт, мать твою! – выругался я в трубку, а потом стукнулся головой о стол.
А в меня опять посыпались снежки: по морде, в штаны, за шиворот. А быть может, это осколки расколоченных моей девочкой ваз напали на меня, кобелину, со всего маха врезаясь в тело. Поэтому, наверное, так адски больно. Черт, Таня рвет связи, отсекает все возможные линии нашего пересечения.
– Александр Иванович, блин, не знаю, чем ты накосячил, но была она бледной, краше в гроб кладут, и более чем решительной. Мне в коем-то веке повезло с финансистом, я, наконец, понял, что это действительно нужная должность, а не очередной человек для перекладывания бумажек с места на место. Блин, Алекс, что хочешь, делай, но убеди Татьяну Николаевну остаться.
– Млять, Миш, я не знаю, как.
– Что ты ей сделал такого страшного?!
– Ей ничего. Но, возможно, я сделал ребенка Таниной сестре.
Слова, произнесенные вслух, звучали поистине катастрофически, удушающе гадко. Холодный ком сполз по хребту. Она не простит, такое невозможно простить.
– Шутишь?!
– Если бы.
Как бы мне хотелось, чтобы беременность была глупой шуткой светловолосой Ля-ля-ля. Она в больнице, поэтому, скорее всего, это правда. Хотя, безусловно, факт моего отцовства требует подтверждения. Мало ли что могла наплести эта малолетняя стерва, а Таня уже поверила, более того, уже вынесла мне вердикт.
– Мать твою, ты совсем охренел?! – орал в трубку Михаил Евгеньевич.
– Совсем охренел, – произнес я уныло.
Генеральный директор фирмы «Эверест» на другом конце трубки присвистнул.
– Ну ты… – Мишка замялся не зная какое слово подобрать.
– Сволочь! – закончил я за Михаила Евгеньевича, а во рту появилась горечь, словно полыни объелся.
– Больше чем сволочь, настоящий мудак! Если честно, я бы сейчас с удовольствием врезал тебе по морде.
– Становись в очередь, будешь следующим. Знаешь, Миш, – простонал я в трубку, – у меня тоже руки чешутся самому себе хорошенько настучать по роже, а потом по яйцам приложиться, только разве это поможет...
– Саш, ну как ты умудрился? Мне казалось, что между вами все серьезно и ты по настоящему влюбился в Таню Лазареву.
– Если я скажу, что случайно, ты поверишь?
– Главное, чтобы она поверила…
– Танюш, здравствуй, – приветливо улыбнулся Стас Самойлов, когда мы встретились в коридоре.
– З-здравствуй, – голос безобразно дрожал, выдавая творящееся внутри, кишащее тараканами и осколками ваз, безобразие.
Почему я тогда не выбрала Стаса, ведь сразу заметила явный интерес с его стороны. Мне стоило только сделать один малюсенький шажок. Тогда все могло сложиться по-другому, и сейчас я бы не чувствовала себя переломанной куклой, а внутренности не поедала поедом боль. Но куда там, ослепленная обаянием неправильного принца, я бежала семимильными шагами навстречу своей погибели.
– Танюш, ты какая-то бледная. С тобой все в порядке?!
Надо же, заботливый какой. Впрочем, Шувалов тоже мог прикидываться заботливым и даже влюбленным.
– В-в порядке.
– Точно?!
– Д-да, все хорошо, – голос все так же дрожал, показывая мою ложь.
Не стала задерживаться, направилась к себе в кабинет. Все случилось так, а не иначе, а значит, ничего уже нельзя изменить.
На моем столе лежал прекраснейший большущий букет роз. Шипы больно вонзались в кожу. Такое ощущение, что меня, словно в бане веником, отхлестали этим великолепным кустиком колючих цветочков. То осколки, то шипы, после ваз и розочек я, наверное, навсегда останусь уродиной. Ненавижу розы, ненавижу! Хотя всегда ими восхищалась, считая совершеннейшими из всех цветов на планете Земля.
«Знаешь, эта роза напоминает тебя. Она идеальна в своей красоте, но сломить себя не позволит, чуть что – выпускает колючки, которые могут до крови разодрать сердце».
– Тебе тут опять цветы принесли, – сказала Ирина, оторвав меня от воспоминаний. – Какой мужик! Уже столько встречаетесь, а он все цветами задаривает.
Какой мужик?! Нда, издалека Шувалов смотрелся более чем великолепным – настоящим принцем. А поближе? Всего лишь похотливый козел, думающий, как и многие мужики, отростком между своих длинных ног. А голова ему, наверное, нужна только для того, чтобы зарабатывать деньги и очаровывать таких дурочек, как мы с сестрой.
Сделала несколько шагов к своему столу и тяжело опустилась на стул. Пальцы, ноги, моя не отошедшая от шока душонка – все во мне дрожало. Запах не менее тридцати роз отравленным воздухом ворвался в ноздри. Задыхаюсь! Лихорадочно расстегнула верхние пуговички блузки. Только это не помогло, подбежала к окну, открыла его, впуская в кабинет побольше свежего воздуха. В глаза бросился, глаза привыкли постоянно искать, стоящий на стоянке великолепный серебристый мерседес представительского класса. Безупречно красивый белый конь сукиного сына-принца. А напротив наших окон современное здание со стильной вывеской «Стройинвест». Дышать стало еще труднее. В воздухе за окном тоже не было кислорода, только угарный газ моих разбитых мечтаний. Который раз подумала, решение уволиться из компании «Эверест» было правильным. Вернулась за свой стол. На этот раз в розах была карточка: «Танюша, прошу тебя, нам надо поговорить!». Слова, ласковое обращение ворвались холодными стальными лезвиями в мой и так уже основательно растерзанный организм. О чем поговорить!? О том, как ты трахал сразу двух сестер, сегодня темненькая, а завтра светленькая? О том, что я казалась тебе отличной кандидатурой на роль жены? Идеальной – как эти чертовы прекрасные, удушающе пахнущие розы. Мне должно быть лестно?! Осторожно освободила цветы от стильной дорогой упаковки, но вовсе для того, чтобы поставить их в вазу. Вазы я теперь тоже ненавижу. Отыскала в тумбочке большой подарочный пакет нашей фирмы, в котором совсем недавно мне презентовали подарок по случаю моего двадцатипятилетия. Взяла один цветок из букета, задумчиво повертела его в руках, рассматривая. Какая красивая роза! Несмотря на свои показные шипы, такой одинокой, без толпы своих подружек, она смотрелась беззащитной. Оторвала один алый лепесток, потом другой, третий, четвертый, пятый… Распотрошила весь бутон, бросая кроваво-красные листики в пакет. Потом задумчиво взялась за другой цветок… Какая нежная, прекрасная, какая хрупкая! Один оторванный лепесток, второй, третий… пятый. Одна разорванная роза, вторая, третья…
– Таня, что ты делаешь?! – изумленно спросила коллега.
– Прощаюсь…
Ира, смотрела так, словно я сошла с ума.
– Вы что с ним, поругались? – наконец догадалась она.
– М-мы расстались.
Глаза коллеги изумленно округлились.
– Судя по шикарным цветам, он не очень-то хочет с тобой расставаться…
Еще один цветок разворотила на мелкие красные, вызывающие затрудненное дыхание кусочки...
Да, Таня, возможно, Шувалов и правда что-то чувствует к тебе… Недаром ведь сразу примчался к нам домой, желая поговорить. А может, Алексу просто не нравится, когда что-то идет в разрез с его планами. Идеальную жену, наверное, действительно нелегко найти. И вчера, после моего выпада с мусором, мне почудилась боль, настоящая боль во взгляде серых глаз. Больно, мне тоже очень больно, ведь шипы этих выпотрошенных роз колют, как давеча осколки разбитых ваз. Его боль – всего лишь задетое самолюбие да непомерная гордыня. И мне не нужна такая любовь, сегодня темненькая, завтра светленькая, в этом отношении я эгоистка и максималистка, требую полной отдачи и поклонения.
Пальцы продолжили разрывать на отдельные алые частички прекрасные бутоны самых совершенных в мире цветов. Ирина смотрела удивленно и, подозреваю, еле сдерживалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Конечно, с такими, как Шувалов, по собственной воле не расстаются. Я сошла с ума?! Нет, просто пытаюсь порвать цветы, точнее, с прошлым. Решительно, вместе с целым ворохом кровавых лепестков подошла к окну, распахнула его настежь. Теперь мне нужно подождать, дождаться, когда из соседнего офиса выйдет великолепный темноволосый мужчина, издалека очень похожий на настоящего принца, и направится к своему чудесному белому коню, точнее, серебристому мерседесу представительского класса. Мне нужно ему кое-что сказать… Навсегда сказать: «Не подходи, не приближайся, не смей меня касаться! Даже взглядом, даже словом, даже дыханием!»
Опустился на корточки рядом с картонной коробкой, начал собирать дорогой моему сердцу «мусор» обратно в ее бумажные недра. Зарылся носом в элегантное платье из серо-сиреневого шелка. Оно пахло розами, моей прекрасной Андалузской леди, оно пахло счастьем и солнечным Баку.
– Та-а-ня-я, – прошептал я в темноту кабинета.
В голосе чувствовалась, в теле ощущалась тоска.
Так, Шувалов, хватит скулить, надо попытаться еще раз с ней поговорить, попросить прощения, если надо, заставить выслушать. Пусть колется своими шипами, я не боюсь ее крепкого хука справа и слева, рожа и так уже опухшая. Главное – донести до моей Розы, что я ее люблю, никогда ни одну женщину так не любил, вообще не думал, что способен на подобные чувства. Таня, нельзя, слишком жестоко разрушать наши жизни из-за последствий случайной связи.
Бережно положил платье в коробку, а последнюю поставил на стол, решительно вышел из кабинета.
– Александр Иванович, – обратилась ко мне секретарша, – хотела вам звонить, тут представитель компании «Новотекс» пришел с вами поговорить.
Блин, как не вовремя приехал этот представитель. И надо бы ему время уделить, ведь это хороший и давний партнер компании «Стройинвест». Но блин, не до него сейчас, я не могу вести занудные разговоры о стройках и почему наш цемент и стройматериалы лучше аналогичной продукции других заводов.
– Прошу извинить меня, Сергей Александрович, у меня срочные дела, давайте я на днях заеду к вам в офис, тогда и обсудим все возникшие вопросы.
Давний партнер остался не очень довольным, конечно, переться через город, чтобы потом тебя послали, кому это понравится.
– Светлана, распорядись, чтобы убрали в моем кабинете, я случайно чашку с кофе разбил.
Случайно и о стену… Будет что персоналу обсудить.
Вышел на улицу, вдохнул всей грудью разгоряченный летний воздух и направился в здание напротив, туда, где компания «Эверест» снимала весь второй этаж себе под офис. Поднял вверх глаза. Таня?! Да, точно, в проеме окна стояла грациозная фигура Андалузской красавицы. Стук сердца отдавал в ушах мощными тревожно звучащими барабанами.
Правда, не уверена, способна ли я буду считать в ближайшее время.
– Понятно… – кивнул головой Михаил Евгеньевич. – Таня, я не знаю, что у вас там произошло с Алексом, но давай не будем смешивать личные и деловые вопросы. Бросать из-за мужика хорошую работу, где тебя очень ценят, – большая глупость. А ты ведь умная девочка.
Нет, дура, самая большая дура на свете, я за принца приняла подонка.
– Михаил Евгеньевич, мой уход не подлежит обсуждению.
Не смогу я тут работать, видя сочувствующие, а может, злорадные взгляды коллег, зная, что ровно в десять часов великолепный сверкающий мерседес представительского класса привезет в здание напротив не менее великолепного мужчину в дорогом деловом костюме. Похотливого развратника, поломавшего меня на части, убившего моих девчонок и сделавшего ребенка моей сестре.
– Татьяна Николаевна, ну что ты в самом деле, – расстроился генеральный, – хочешь, я тебе на пятнадцать процентов оклад увеличу?
– Спасибо, Михаил Евгеньевич, но, как вы поняли, ухожу я вовсе не потому, что меня не устраивает заработная плата, поэтому ее увеличение не повлияет на принятое мной решение.
***
– Здравствуйте, Александр Иванович! – во взгляде секретарши читались удивление и растерянность, а до нее подобные чувства были на лицах всех сотрудников, которые встретились на моем пути к кабинету. Работников компании «Стройинвест» можно понять, им не часто приходилось видеть босса с распухшей расквашенной физиономией. Слава богу, подобное, вообще, случилось первый раз. А темные очки, которые я нацепил на глаза и не снял даже в стенах офиса, всем говорили о наличии под стеклами внушительного фингала. Николай Алексеевич постарался на славу. Видать, когда сердце не шалило, боксом занимался.
– Света, принеси, пожалуйста, кофе. И отмени сегодняшнюю встречу с «Уникомом».
– Отменить?!
Черт, утро, а я уже ничего не соображаю. Конечно, ведь ночью так и не смог заснуть, все думал, как можно выбраться из этой патовой ситуации, какие слова подобрать, чтобы Таня меня простила.
– Нет, извини, отменять не надо, перенеси не более поздний удобный для них срок. А еще объяви начальникам отделов – сегодня в одиннадцать планерки не будет.
Секретарша вернулась минут через пять, но не с кофе, в ее руках была картонная коробка.
– Курьер из «Эвереста» просил вам передать.
Моментально узнал эту чертову коробку. Жестокосердная Розочка решила кинуть «мусор» мне в лицо. Не хочет, чтобы какие-то вещи напоминали о таком мерзавце, как я. Черт!! Кажется, Таня настроена воинственно и бескомпромиссно.
– Ваш кофе, – снова вернулась секретарша в мой кабинет.
– Спасибо, Света, можешь идти.
Как только секретарша вышла, чашка с горячим кофе полетела в стену, разбрызгивая на своем пути трудновыводимые коричневые пятна, затем разлетелась на части по дубовому паркету моего кабинета. Млять! Вслед за чашкой бросил в стену картонную коробку с дорогим моему сердцу «мусором». И опять в ней, как и в квартире семейства Лазаревых, что-то жалобно звякнуло.
– Александр Иванович, что случилось?! – снова забежала в кабинет моя личная помощница.
– Ничего, Света! Какого хрена без стука! – заорал я.
Блин, секретарша ведь не виновата в том, что ты похотливый осел, потерявший свою любимую женщину
– Оставь меня, пожалуйста, – добавил я мягче, – и никого не пропускай в кабинет.
Света вышла. Подскочил к коробке, высыпал на пол ее содержимое. Таня собрала все… Даже мелочи, вроде копеечного веера, купленного в Баку. Ага, вот что звякало – в полиэтиленовом пакете лежали разноцветные осколки нашей любви, точнее, осколки ваз, когда-то преподнесенных Тане Лазаревой вместе с шикарными букетами роз. Грустно усмехнулся. Порезвилась моя девочка изрядно – все до единой расколотила. Бедная Андалузская красавица, как же ей было больно, мучительно… В голове возник ее голос: «Са-аша, зачем ты так со мной, я ведь тебя любила-а-а». Млять, что же я наделал, глупый блудливый скот.
Мелодия мобильного телефона заставила вздрогнуть. Какого лешего!! Кто там еще?! Чего все сегодня трезвонят?! Понимаю, меня долго не было, накопилось целая куча вопросов, которые трудно решить без генерального директора. Но я пока не в состоянии браться за дела… Какие дела? Если моя любовь разбилась на тысячи черепушек, а любимая женщина считает меня дерьмом, не достойным даже взгляда ее прекрасных темных глаз.
Звонил Михаил Евгеньевич, Мишка – генеральный директор фирмы «Эверест», где Таня работает финансовым аналитиком. Сердце болезненно сжалось в груди.
– Да.
– Алекс, какого хрена! Что там у вас произошло?! Сегодня Татьяна Лазарева написала заявление об увольнении.
– Черт, мать твою! – выругался я в трубку, а потом стукнулся головой о стол.
А в меня опять посыпались снежки: по морде, в штаны, за шиворот. А быть может, это осколки расколоченных моей девочкой ваз напали на меня, кобелину, со всего маха врезаясь в тело. Поэтому, наверное, так адски больно. Черт, Таня рвет связи, отсекает все возможные линии нашего пересечения.
– Александр Иванович, блин, не знаю, чем ты накосячил, но была она бледной, краше в гроб кладут, и более чем решительной. Мне в коем-то веке повезло с финансистом, я, наконец, понял, что это действительно нужная должность, а не очередной человек для перекладывания бумажек с места на место. Блин, Алекс, что хочешь, делай, но убеди Татьяну Николаевну остаться.
– Млять, Миш, я не знаю, как.
– Что ты ей сделал такого страшного?!
– Ей ничего. Но, возможно, я сделал ребенка Таниной сестре.
Слова, произнесенные вслух, звучали поистине катастрофически, удушающе гадко. Холодный ком сполз по хребту. Она не простит, такое невозможно простить.
– Шутишь?!
– Если бы.
Как бы мне хотелось, чтобы беременность была глупой шуткой светловолосой Ля-ля-ля. Она в больнице, поэтому, скорее всего, это правда. Хотя, безусловно, факт моего отцовства требует подтверждения. Мало ли что могла наплести эта малолетняя стерва, а Таня уже поверила, более того, уже вынесла мне вердикт.
– Мать твою, ты совсем охренел?! – орал в трубку Михаил Евгеньевич.
– Совсем охренел, – произнес я уныло.
Генеральный директор фирмы «Эверест» на другом конце трубки присвистнул.
– Ну ты… – Мишка замялся не зная какое слово подобрать.
– Сволочь! – закончил я за Михаила Евгеньевича, а во рту появилась горечь, словно полыни объелся.
– Больше чем сволочь, настоящий мудак! Если честно, я бы сейчас с удовольствием врезал тебе по морде.
– Становись в очередь, будешь следующим. Знаешь, Миш, – простонал я в трубку, – у меня тоже руки чешутся самому себе хорошенько настучать по роже, а потом по яйцам приложиться, только разве это поможет...
– Саш, ну как ты умудрился? Мне казалось, что между вами все серьезно и ты по настоящему влюбился в Таню Лазареву.
– Если я скажу, что случайно, ты поверишь?
– Главное, чтобы она поверила…
***
– Танюш, здравствуй, – приветливо улыбнулся Стас Самойлов, когда мы встретились в коридоре.
– З-здравствуй, – голос безобразно дрожал, выдавая творящееся внутри, кишащее тараканами и осколками ваз, безобразие.
Почему я тогда не выбрала Стаса, ведь сразу заметила явный интерес с его стороны. Мне стоило только сделать один малюсенький шажок. Тогда все могло сложиться по-другому, и сейчас я бы не чувствовала себя переломанной куклой, а внутренности не поедала поедом боль. Но куда там, ослепленная обаянием неправильного принца, я бежала семимильными шагами навстречу своей погибели.
– Танюш, ты какая-то бледная. С тобой все в порядке?!
Надо же, заботливый какой. Впрочем, Шувалов тоже мог прикидываться заботливым и даже влюбленным.
– В-в порядке.
– Точно?!
– Д-да, все хорошо, – голос все так же дрожал, показывая мою ложь.
Не стала задерживаться, направилась к себе в кабинет. Все случилось так, а не иначе, а значит, ничего уже нельзя изменить.
На моем столе лежал прекраснейший большущий букет роз. Шипы больно вонзались в кожу. Такое ощущение, что меня, словно в бане веником, отхлестали этим великолепным кустиком колючих цветочков. То осколки, то шипы, после ваз и розочек я, наверное, навсегда останусь уродиной. Ненавижу розы, ненавижу! Хотя всегда ими восхищалась, считая совершеннейшими из всех цветов на планете Земля.
«Знаешь, эта роза напоминает тебя. Она идеальна в своей красоте, но сломить себя не позволит, чуть что – выпускает колючки, которые могут до крови разодрать сердце».
– Тебе тут опять цветы принесли, – сказала Ирина, оторвав меня от воспоминаний. – Какой мужик! Уже столько встречаетесь, а он все цветами задаривает.
Какой мужик?! Нда, издалека Шувалов смотрелся более чем великолепным – настоящим принцем. А поближе? Всего лишь похотливый козел, думающий, как и многие мужики, отростком между своих длинных ног. А голова ему, наверное, нужна только для того, чтобы зарабатывать деньги и очаровывать таких дурочек, как мы с сестрой.
Сделала несколько шагов к своему столу и тяжело опустилась на стул. Пальцы, ноги, моя не отошедшая от шока душонка – все во мне дрожало. Запах не менее тридцати роз отравленным воздухом ворвался в ноздри. Задыхаюсь! Лихорадочно расстегнула верхние пуговички блузки. Только это не помогло, подбежала к окну, открыла его, впуская в кабинет побольше свежего воздуха. В глаза бросился, глаза привыкли постоянно искать, стоящий на стоянке великолепный серебристый мерседес представительского класса. Безупречно красивый белый конь сукиного сына-принца. А напротив наших окон современное здание со стильной вывеской «Стройинвест». Дышать стало еще труднее. В воздухе за окном тоже не было кислорода, только угарный газ моих разбитых мечтаний. Который раз подумала, решение уволиться из компании «Эверест» было правильным. Вернулась за свой стол. На этот раз в розах была карточка: «Танюша, прошу тебя, нам надо поговорить!». Слова, ласковое обращение ворвались холодными стальными лезвиями в мой и так уже основательно растерзанный организм. О чем поговорить!? О том, как ты трахал сразу двух сестер, сегодня темненькая, а завтра светленькая? О том, что я казалась тебе отличной кандидатурой на роль жены? Идеальной – как эти чертовы прекрасные, удушающе пахнущие розы. Мне должно быть лестно?! Осторожно освободила цветы от стильной дорогой упаковки, но вовсе для того, чтобы поставить их в вазу. Вазы я теперь тоже ненавижу. Отыскала в тумбочке большой подарочный пакет нашей фирмы, в котором совсем недавно мне презентовали подарок по случаю моего двадцатипятилетия. Взяла один цветок из букета, задумчиво повертела его в руках, рассматривая. Какая красивая роза! Несмотря на свои показные шипы, такой одинокой, без толпы своих подружек, она смотрелась беззащитной. Оторвала один алый лепесток, потом другой, третий, четвертый, пятый… Распотрошила весь бутон, бросая кроваво-красные листики в пакет. Потом задумчиво взялась за другой цветок… Какая нежная, прекрасная, какая хрупкая! Один оторванный лепесток, второй, третий… пятый. Одна разорванная роза, вторая, третья…
– Таня, что ты делаешь?! – изумленно спросила коллега.
– Прощаюсь…
Ира, смотрела так, словно я сошла с ума.
– Вы что с ним, поругались? – наконец догадалась она.
– М-мы расстались.
Глаза коллеги изумленно округлились.
– Судя по шикарным цветам, он не очень-то хочет с тобой расставаться…
Еще один цветок разворотила на мелкие красные, вызывающие затрудненное дыхание кусочки...
Да, Таня, возможно, Шувалов и правда что-то чувствует к тебе… Недаром ведь сразу примчался к нам домой, желая поговорить. А может, Алексу просто не нравится, когда что-то идет в разрез с его планами. Идеальную жену, наверное, действительно нелегко найти. И вчера, после моего выпада с мусором, мне почудилась боль, настоящая боль во взгляде серых глаз. Больно, мне тоже очень больно, ведь шипы этих выпотрошенных роз колют, как давеча осколки разбитых ваз. Его боль – всего лишь задетое самолюбие да непомерная гордыня. И мне не нужна такая любовь, сегодня темненькая, завтра светленькая, в этом отношении я эгоистка и максималистка, требую полной отдачи и поклонения.
Пальцы продолжили разрывать на отдельные алые частички прекрасные бутоны самых совершенных в мире цветов. Ирина смотрела удивленно и, подозреваю, еле сдерживалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Конечно, с такими, как Шувалов, по собственной воле не расстаются. Я сошла с ума?! Нет, просто пытаюсь порвать цветы, точнее, с прошлым. Решительно, вместе с целым ворохом кровавых лепестков подошла к окну, распахнула его настежь. Теперь мне нужно подождать, дождаться, когда из соседнего офиса выйдет великолепный темноволосый мужчина, издалека очень похожий на настоящего принца, и направится к своему чудесному белому коню, точнее, серебристому мерседесу представительского класса. Мне нужно ему кое-что сказать… Навсегда сказать: «Не подходи, не приближайся, не смей меня касаться! Даже взглядом, даже словом, даже дыханием!»
***
Опустился на корточки рядом с картонной коробкой, начал собирать дорогой моему сердцу «мусор» обратно в ее бумажные недра. Зарылся носом в элегантное платье из серо-сиреневого шелка. Оно пахло розами, моей прекрасной Андалузской леди, оно пахло счастьем и солнечным Баку.
– Та-а-ня-я, – прошептал я в темноту кабинета.
В голосе чувствовалась, в теле ощущалась тоска.
Так, Шувалов, хватит скулить, надо попытаться еще раз с ней поговорить, попросить прощения, если надо, заставить выслушать. Пусть колется своими шипами, я не боюсь ее крепкого хука справа и слева, рожа и так уже опухшая. Главное – донести до моей Розы, что я ее люблю, никогда ни одну женщину так не любил, вообще не думал, что способен на подобные чувства. Таня, нельзя, слишком жестоко разрушать наши жизни из-за последствий случайной связи.
Бережно положил платье в коробку, а последнюю поставил на стол, решительно вышел из кабинета.
– Александр Иванович, – обратилась ко мне секретарша, – хотела вам звонить, тут представитель компании «Новотекс» пришел с вами поговорить.
Блин, как не вовремя приехал этот представитель. И надо бы ему время уделить, ведь это хороший и давний партнер компании «Стройинвест». Но блин, не до него сейчас, я не могу вести занудные разговоры о стройках и почему наш цемент и стройматериалы лучше аналогичной продукции других заводов.
– Прошу извинить меня, Сергей Александрович, у меня срочные дела, давайте я на днях заеду к вам в офис, тогда и обсудим все возникшие вопросы.
Давний партнер остался не очень довольным, конечно, переться через город, чтобы потом тебя послали, кому это понравится.
– Светлана, распорядись, чтобы убрали в моем кабинете, я случайно чашку с кофе разбил.
Случайно и о стену… Будет что персоналу обсудить.
Вышел на улицу, вдохнул всей грудью разгоряченный летний воздух и направился в здание напротив, туда, где компания «Эверест» снимала весь второй этаж себе под офис. Поднял вверх глаза. Таня?! Да, точно, в проеме окна стояла грациозная фигура Андалузской красавицы. Стук сердца отдавал в ушах мощными тревожно звучащими барабанами.
