Навскидку — десятка три чумазой разновозрастной детворы крутилось вокруг каждой из трех машин. Они подбегали к окнам, подпрыгивали, стараясь заглянуть в салон и что-то кричали на непонятном языке. Совсем маленькие стояли чуть поодаль на обочине и, неуверенно протягивая руки, явно что-то просили.
Миротворческие отряды нередко подкармливали местных детей, угощая армейскими консервами, а иногда и вполне себе деликатесными для этих краев чипсами и шоколадными батончиками. Завидев уже знакомые лица, смотрящие из под касок, маленькие оборванцы радостно бежали навстречу в надежде получить заветные сладости. Но надо отметить, что чрезмерной наглости они себе обычно не позволяли, в глубине души все-таки побаиваясь вооруженных, обвешанных снаряжением, иностранцев.
Практически растолкав мелюзгу капотами, колонна медленно, но все-таки сдвинулась с места и, когда дети остались видны лишь в зеркала заднего вида, вновь набрала скорость, широкими колесами на рифленом протекторе поднимая дорожную пыль. Патруль подъезжал к краю города и заброшенных или разрушенных построек становилось все больше, а людей — все меньше.
- Местечко это, конечно — дыра, но виды восхитительные, - веселым тоном констатировал водитель, рассматривая через лобовое стекло открывающуюся панораму далеких, покрытых пылью каменных гор, - климат, кстати, тоже мне по вкусу: ни зимы, ни холодов. Люблю тепло.
- Все, переезжаешь? - с легкой издевкой донеслось с заднего сиденья.
- Не не, будем считать, что это просто затяжной отпуск. Без цивилизации я не проживу. Как и без девчонок, у которых в гардеробе есть хоть что-то еще помимо черных простыней, - похабно хохотнул он, а остальные члены экипажа одобряюще засмеялись в ответ.
- А мне, честно сказать, нравятся местные женщины: сдержанные, послушные, исполнительные, - то ли в шутку, то ли всерьез произнес сидящий за водителем, - я бы может даже…
Последние слова его заглушил чудовищный взрыв. Словно в замедленной съемке, впереди идущая машина подлетела и рухнула на обочину справа от дороги. Кузов по левой стороне был смят, будто пустая консервная банка, два колеса вырвало вместе с осями а из выбитых стекол валил черный густой дым вперемешку с мощными языками пламени. Еще несколько растянувшихся на вечность секунд экипажи двух оставшихся автомобилей с ужасом наблюдали движение в салоне подорванной машины: кто-то из чудом оставшихся в живых пытался выбраться, тщетно дергая заклинившую ручку и сгорая заживо в стремительно нарастающем пламени. Первым в себя пришел молодой командир, рублеными фразами отдавая команды.
- Противник на 9 часов! Боец, в турель за пулемет, - рявкнул он в сторону парня, мечтавшего о маминой индейке, - вы двое покидаете машину и прикрываете пулеметчика плотным огнем!
Трясущимися от прилива адреналина пальцами он нащупал кнопку связи на корпусе рации:
- Покидаем машину! Дымовые гранаты на 9 и 10 часов!
Вывалившись из машины, он услышал, как затрещали автоматы, а по корпусу звонким стуком заколотили пули. Соседний экипаж в полном составе успел покинуть свой «Хамви», бойцы рассредотачивались по огневым позициям, подготавливая к броску дымовые гранаты. Где-то над головой глухими мощными выстрелами заговорил пулемет, но почти сразу же затих. Со стороны второй машины в направлении нападающих полетело два небольших предмета, прочертив воздух струйками серого дыма. Воспользовавшись секундным затишьем, командир урывком выглянул из-за капота, насчитав как минимум десяток вооруженных автоматами Калашникова противников, выглядывающих из окон трехэтажного дома напротив. Сквозь расползающийся густой серый дым он успел заметить, как из-за спин бородатых мужчин на втором этаже показался силуэт человека с РПГ, а застрекотавший, судя по вспышкам, со стороны чердака пулемет, вынудил отряды обеих машин прижаться к земле. Отряд охватил хаос. Для ответных действий не было решительно никакой возможности - пули, плотным потоком накрывавшие машины, не позволяли даже огрызнуться встречным огнем, не говоря уже о попытке «снять» гранатометчика. С шипящим свистом снаряд рассек воздух, взорвав вторую машину и раскидав бойцов ударной волной. Подопечные командира один за другим погибали на его глазах. Смесь ярости и безысходности волной прокатилась по его разуму, заставив забыть об инстинкте самосохранения. Надрывным криком он скомандовал оставшимся в строю бойцам прикрывать его, сам же, чудом не угодив под пули, высунулся из-за переднего бампера и, не целясь, разрядил подствольник в сторону скрытого дымом врага. Где-то внутри оккупированного дома приглушенно хлопнула граната и раздался вопль пораженного осколками человека. На миг стрельба практически стихла и судорожно ищущий решение разум бойца обнаружил, пожалуй, единственный шанс на спасение.
- Отходим к тем зданиям! Бегом! - он указал рукой на кривые постройки, стоящие метрах в 50 позади них, одновременно пытаясь нащупать зрительный контакт с остатками отряда.
В живых остались только водитель и здоровяк, во время движения колонны сидевший на заднем сиденье. Пулеметчик, раскинув руки, свисал из турели спиной вниз. Половина черепной коробки отсутствовала, а месиво из мозгов и крови тягучей струей опускалось на землю, образовав внушительных размеров лужицу. Тела членов экипажа второй машины были разбросаны в радиусе 15 метров от взорванного транспорта и, судя по заломанным под неестественными углами конечностям, живых среди них не осталось.
Оставшаяся тройка солдат, возглавляемая молодым командиром, что есть сил рванула через пустырь к спасительным постройкам. Уже редеющий дым гранат оставлял пусть небольшие, но все-таки шансы на то, что их не успеют вовремя заметить. В противном случае, они оказывались как на ладони у противника, три беззащитных мишени на открытой местности, моментально расправится с которыми мог любой, имевший хоть какое-то представление о стрельбе. Три пары замшевых сапог, двигаясь вровень и едва касаясь земли, оставляли за собой небольшие облачка пыли. Когда до укрытия оставалось около 20 метров, грохнул одиночный выстрел крупнокалиберной винтовки. Грудь водителя взорвалась фонтаном алых брызг, ноги по инерции пробежали еще несколько шагов, затем заплелись и на землю кубарем рухнуло безжизненное тело. Двое оставшихся бойцов, не сговариваясь, резко сменили траекторию, разбежавшись в стороны друг от друга. Внезапный маневр сработал — не ожидавший подобной хитрости снайпер промахнулся, а командир и здоровяк тем временем уже скрылись за небольшим двухэтажным зданием, забежав за него с разных сторон.
Времени отдышаться практически не было, необходимо было оперативно предпринимать дальнейшие действия для выхода из засады - сомнений в том, что за ними продолжается погоня, не было.
Командир схватил рацию, висящую на груди и, прерывающимся от частого дыхания голосом, заговорил:
- Всем патрулям, мы попали в засаду на северо-востоке города, много погибших. Просим подкрепления! Повторяю, мы в засаде на северо-востоке, просим подкрепления!
Спустя пару секунд рация зашипела в ответ:
- База на связи. Передал патрулям на северо-востоке. Высылаем вертолет. Можете сообщить координаты?
Второй солдат непослушными пальцами полез в нагрудный карман, стараясь как можно скорее извлечь карту, но сделать этого не успел. За углом здания, укрывшего беглецов от погони и представлявшего собой заброшенный дом на несколько квартир, раздался взрыв, вследствие которого часть боковой стены обвалилась, взметнув в воздух мелкую кирпичную крошку и пыль. Преследователи приближались, и оба бойца понимали: ни найти пути отхода, ни дождаться подкрепления они уже не успевают. Молча кивнув друг другу, они начали готовиться к последнему бою, наспех проверяя состояние «магазинов» и пересчитывая имеющиеся гранаты. Командир спешно рявкнул в рацию: «Готовимся к бою, координатов не будет», после чего отключил ее.
- Заходим в здание и ищем путь на самый верх. Постараемся найти огневые точки поудобнее, - скороговоркой выпалил он, - а дальше...дальше увидим.
Он посмотрел в глаза напарнику и попытался ободряюще улыбнуться, но вышло не очень убедительно. Тот сделал шаг навстречу и крепкими ручищами обнял Командира, затем отошел на шаг, подтянул лямки рюкзака и кивнул: «Я готов».
Оба быстрым шагом двинулись ко входу. Накренившаяся дверь, покрытая облупившейся краской, висела на одной петле, заграждая проход. Глава почти полностью истребленного отряда шел впереди, держа автоматическую винтовку наготове, чуть позади полубоком двигался напарник, держа на прицеле улицу. Из-за дома доносился нарастающий гул двигателя и крики на непонятном языке. Необходимо было как можно скорее занять позиции в укрытии. На миг замерев перед входом, Командир сделал глубокий вдох, выдохнул и толкнул дверь, устремляясь внутрь помещения, беглым взглядом через коллиматорный прицел изучая унылую пустоту давно разграбленной прихожей. Замыкающий шаг в шаг устремился следом. Когда оба услышали тихий щелчок за спиной, лихорадочно заметавшимся мыслям не хватило времени собраться даже в одно короткое слово: растяжка.
Первым чувством, пришедшим после длительного забытья, была жажда. Жажда, от которой выкручивает суставы, а разум готов отдать абсолютно все ради глотка воды. Губы, высохшие до такой степени, что от них отслаивалась кожа, задвигались, пытаясь произнести это заветное слово. Несмотря на разбитое физическое состояние, боец потихоньку приходил в себя, но открывать глаза не спешил, словно боялся, что это действие отнимет слишком много сил и рассудок снова провалится в черную бездну. Вместо этого он попробовал прислушаться к ощущениям. Тело ощущалось, как один огромный синяк и нельзя было понять наверняка — что именно болит, ведь болело абсолютно все. Звуков не было. Где-то с левой стороны едва слышно гудело, но гул этот раздавался внутри головы. Лицо ощущалось каким-то неестественно большим, будто на него была надета дешевая маска для Хэллоуина из грубой и тяжелой резины. Времени не существовало. Вопрос «сколько я уже нахожусь здесь» даже в собственных мыслях звучал абсурдно, ведь никакого «здесь», судя по ощущениям, не было. А где нет пространства — там нет и времени.
Спустя, наверное, вечность, разум дал понять, что он накопил достаточно сил для того, чтобы открыть глаза. Открылся только правый. Процесс фокусировки проходил без особого успеха и пока что удавалось различить лишь небольших размеров источник света где-то по левую сторону. Минуты, если они действительно существовали, перетекали в часы. Зрение медленно, но верно, возвращалось. Наконец наступил момент, когда тело окончательно почувствовало реальность мира, в котором оно сейчас находится, а мышцы позволили аккуратно двигать головой. Боец лежал на полу подвала размерами, приблизительно, 2 на 2 метра. В левом углу под самым потолком расположилось крохотное окошко, в которое едва ли смог бы пролезть трехлетний ребенок. Судя по проникающему через него яркому свету, было около полудня. Посередине стены напротив была вмонтирована металлическая дверь, на которой не наблюдалось ни ручки, ни замочной скважины. Ситуация, в которой он находился, становилась довольно понятной — это плен.
Подняв руку и поднеся к лицу, он коснулся себя пальцами. Левая часть лица на ощупь напоминала огромную бугристую картофелину. Кончик носа смотрел немного в сторону, а разбитые губы загорались огнем даже от мимолетного прикосновения. Язык нащупал несколько отбитых зубов, ощерившихся острыми краями.
Настало время проверить целостность костей. Лежащий человек медленно, прислушиваясь к мельчайшим ощущениям, пошевелил ногами и убедившись, что кости и позвоночник целы, с облегчением выдохнул.
Ребрам повезло меньше. Попробовав вздохнуть глубже обычного, он, сжав зубы, поморщился — как минимум по одному ребру с каждой из сторон было сломано. Но, в целом, боец остался удовлетворен результатами диагностики собственного тела. Могло быть и хуже. Уже почти окончательно придя в себя, парень вспомнил про жажду, которая на время отступила на второй план. Еще раз внимательно оглядел комнату и с разочарованием отметил, что никаких признаков воды вокруг не наблюдается. Единственное, что он мог дать своему организму в сложившейся ситуации — сон. Глаз едва закрылся, как темнота снова поглотила его.
Звук заворочавшегося в замке ключа вырвал пленника из сна. Дверь открылась и в проеме показался силуэт человека, подсвечиваемый солнцем. Человек этот шагнул внутрь, направляя ствол АК-47 в сторону лежащего. Следом проследовал еще один. Он остановился в дверном проеме, разумно посчитав, что для троих мужчин эта коморка слишком мала.
- Доброе утро,- сказал он на вполне понятном пленнику языке. В голосе его не было ни грубости, ни злости.
Лежащий на полу приподнял руку, прикрываясь от яркого света, при этом изо всех сил стараясь рассмотреть нежданных гостей.
Не дожидаясь ответа, внезапный гость мягким тоном продолжил:
- Меня зовут Бахман. Как вы уже, наверное, поняли, вы находитесь в плену. Вы выжили благодаря вашему напарнику, тело которого приняло основную часть взрыва гранаты на себя. Эти люди, - он бросил взгляд на конвоира с автоматом, - настроены к вам не очень дружелюбно. Но они обещают вас отпустить, если будет выполнен ряд условий.
Пленник, продолжая лежать, внимательно вслушивался, чуть повернувшись правым ухом в сторону говорившего. Левое ухо по-прежнему передавало мозгу лишь слабый гудящий сигнал. Переварив полученную информацию, он хриплым голосом поинтересовался о предлагаемых условиях.
Продолжая смотреть на иностранца взглядом, в котором читались явные нотки сочувствия, Бахман ответил:
- Первое: сообщить подробную информацию о маршрутах патрулирования города и составе патрулей. Второе: отобразить на карте схему базы, где вы дислоцируетесь, с подробными данными о месторасположении техники и командных пунктах. И третье: связаться с вашим командованием и договориться об освобождении недавно плененного полевого командира. После выполнения всех трех условий вы будете отпущены.
Боец не стал медлить с ответом:
- Это невозможно. Я не пойду на это.
Он снова лег на спину и уставился взглядом в потолок. Желваки на его лице играли от плохо скрываемого негодования. На лице Бахмана отразилось переживание, но голос остался прежним:
- Поймите, они будут вас пытать. Долго. И в конечном счете вы предоставите необходимую информацию, хотите вы этого или нет. А после вас убьют. Я вам не угрожаю, а наоборот — пытаюсь помочь. Пожалуйста, поверьте мне.
В последних трех словах пленнику явно послышались просящие нотки. Он продолжал смотреть в потолок, внимательно обдумывая ответ. Конечно же он не знал всех маршрутов патрулей. Да и откуда? Никто не посвящал простого командующего небольшим (и уже не существующим) отрядом в такие детали. Необходимо было каким-то образом попытаться выиграть хоть немного времени. Тщательно подбирая слова, он ответил:
- Я постараюсь сделать это. Но сейчас у меня нет на это ни физических, ни умственных сил. Мне могут дать воды и хоть немного еды? Думаю, через пару дней я приду в себя и дам им то, что они просят.
- Я решу вопрос насчет пищи и воды. Но, боюсь, пару дней вам никто не даст. Необходимо сделать все завтра.
Миротворческие отряды нередко подкармливали местных детей, угощая армейскими консервами, а иногда и вполне себе деликатесными для этих краев чипсами и шоколадными батончиками. Завидев уже знакомые лица, смотрящие из под касок, маленькие оборванцы радостно бежали навстречу в надежде получить заветные сладости. Но надо отметить, что чрезмерной наглости они себе обычно не позволяли, в глубине души все-таки побаиваясь вооруженных, обвешанных снаряжением, иностранцев.
Практически растолкав мелюзгу капотами, колонна медленно, но все-таки сдвинулась с места и, когда дети остались видны лишь в зеркала заднего вида, вновь набрала скорость, широкими колесами на рифленом протекторе поднимая дорожную пыль. Патруль подъезжал к краю города и заброшенных или разрушенных построек становилось все больше, а людей — все меньше.
- Местечко это, конечно — дыра, но виды восхитительные, - веселым тоном констатировал водитель, рассматривая через лобовое стекло открывающуюся панораму далеких, покрытых пылью каменных гор, - климат, кстати, тоже мне по вкусу: ни зимы, ни холодов. Люблю тепло.
- Все, переезжаешь? - с легкой издевкой донеслось с заднего сиденья.
- Не не, будем считать, что это просто затяжной отпуск. Без цивилизации я не проживу. Как и без девчонок, у которых в гардеробе есть хоть что-то еще помимо черных простыней, - похабно хохотнул он, а остальные члены экипажа одобряюще засмеялись в ответ.
- А мне, честно сказать, нравятся местные женщины: сдержанные, послушные, исполнительные, - то ли в шутку, то ли всерьез произнес сидящий за водителем, - я бы может даже…
Последние слова его заглушил чудовищный взрыв. Словно в замедленной съемке, впереди идущая машина подлетела и рухнула на обочину справа от дороги. Кузов по левой стороне был смят, будто пустая консервная банка, два колеса вырвало вместе с осями а из выбитых стекол валил черный густой дым вперемешку с мощными языками пламени. Еще несколько растянувшихся на вечность секунд экипажи двух оставшихся автомобилей с ужасом наблюдали движение в салоне подорванной машины: кто-то из чудом оставшихся в живых пытался выбраться, тщетно дергая заклинившую ручку и сгорая заживо в стремительно нарастающем пламени. Первым в себя пришел молодой командир, рублеными фразами отдавая команды.
- Противник на 9 часов! Боец, в турель за пулемет, - рявкнул он в сторону парня, мечтавшего о маминой индейке, - вы двое покидаете машину и прикрываете пулеметчика плотным огнем!
Трясущимися от прилива адреналина пальцами он нащупал кнопку связи на корпусе рации:
- Покидаем машину! Дымовые гранаты на 9 и 10 часов!
Вывалившись из машины, он услышал, как затрещали автоматы, а по корпусу звонким стуком заколотили пули. Соседний экипаж в полном составе успел покинуть свой «Хамви», бойцы рассредотачивались по огневым позициям, подготавливая к броску дымовые гранаты. Где-то над головой глухими мощными выстрелами заговорил пулемет, но почти сразу же затих. Со стороны второй машины в направлении нападающих полетело два небольших предмета, прочертив воздух струйками серого дыма. Воспользовавшись секундным затишьем, командир урывком выглянул из-за капота, насчитав как минимум десяток вооруженных автоматами Калашникова противников, выглядывающих из окон трехэтажного дома напротив. Сквозь расползающийся густой серый дым он успел заметить, как из-за спин бородатых мужчин на втором этаже показался силуэт человека с РПГ, а застрекотавший, судя по вспышкам, со стороны чердака пулемет, вынудил отряды обеих машин прижаться к земле. Отряд охватил хаос. Для ответных действий не было решительно никакой возможности - пули, плотным потоком накрывавшие машины, не позволяли даже огрызнуться встречным огнем, не говоря уже о попытке «снять» гранатометчика. С шипящим свистом снаряд рассек воздух, взорвав вторую машину и раскидав бойцов ударной волной. Подопечные командира один за другим погибали на его глазах. Смесь ярости и безысходности волной прокатилась по его разуму, заставив забыть об инстинкте самосохранения. Надрывным криком он скомандовал оставшимся в строю бойцам прикрывать его, сам же, чудом не угодив под пули, высунулся из-за переднего бампера и, не целясь, разрядил подствольник в сторону скрытого дымом врага. Где-то внутри оккупированного дома приглушенно хлопнула граната и раздался вопль пораженного осколками человека. На миг стрельба практически стихла и судорожно ищущий решение разум бойца обнаружил, пожалуй, единственный шанс на спасение.
- Отходим к тем зданиям! Бегом! - он указал рукой на кривые постройки, стоящие метрах в 50 позади них, одновременно пытаясь нащупать зрительный контакт с остатками отряда.
В живых остались только водитель и здоровяк, во время движения колонны сидевший на заднем сиденье. Пулеметчик, раскинув руки, свисал из турели спиной вниз. Половина черепной коробки отсутствовала, а месиво из мозгов и крови тягучей струей опускалось на землю, образовав внушительных размеров лужицу. Тела членов экипажа второй машины были разбросаны в радиусе 15 метров от взорванного транспорта и, судя по заломанным под неестественными углами конечностям, живых среди них не осталось.
Оставшаяся тройка солдат, возглавляемая молодым командиром, что есть сил рванула через пустырь к спасительным постройкам. Уже редеющий дым гранат оставлял пусть небольшие, но все-таки шансы на то, что их не успеют вовремя заметить. В противном случае, они оказывались как на ладони у противника, три беззащитных мишени на открытой местности, моментально расправится с которыми мог любой, имевший хоть какое-то представление о стрельбе. Три пары замшевых сапог, двигаясь вровень и едва касаясь земли, оставляли за собой небольшие облачка пыли. Когда до укрытия оставалось около 20 метров, грохнул одиночный выстрел крупнокалиберной винтовки. Грудь водителя взорвалась фонтаном алых брызг, ноги по инерции пробежали еще несколько шагов, затем заплелись и на землю кубарем рухнуло безжизненное тело. Двое оставшихся бойцов, не сговариваясь, резко сменили траекторию, разбежавшись в стороны друг от друга. Внезапный маневр сработал — не ожидавший подобной хитрости снайпер промахнулся, а командир и здоровяк тем временем уже скрылись за небольшим двухэтажным зданием, забежав за него с разных сторон.
Времени отдышаться практически не было, необходимо было оперативно предпринимать дальнейшие действия для выхода из засады - сомнений в том, что за ними продолжается погоня, не было.
Командир схватил рацию, висящую на груди и, прерывающимся от частого дыхания голосом, заговорил:
- Всем патрулям, мы попали в засаду на северо-востоке города, много погибших. Просим подкрепления! Повторяю, мы в засаде на северо-востоке, просим подкрепления!
Спустя пару секунд рация зашипела в ответ:
- База на связи. Передал патрулям на северо-востоке. Высылаем вертолет. Можете сообщить координаты?
Второй солдат непослушными пальцами полез в нагрудный карман, стараясь как можно скорее извлечь карту, но сделать этого не успел. За углом здания, укрывшего беглецов от погони и представлявшего собой заброшенный дом на несколько квартир, раздался взрыв, вследствие которого часть боковой стены обвалилась, взметнув в воздух мелкую кирпичную крошку и пыль. Преследователи приближались, и оба бойца понимали: ни найти пути отхода, ни дождаться подкрепления они уже не успевают. Молча кивнув друг другу, они начали готовиться к последнему бою, наспех проверяя состояние «магазинов» и пересчитывая имеющиеся гранаты. Командир спешно рявкнул в рацию: «Готовимся к бою, координатов не будет», после чего отключил ее.
- Заходим в здание и ищем путь на самый верх. Постараемся найти огневые точки поудобнее, - скороговоркой выпалил он, - а дальше...дальше увидим.
Он посмотрел в глаза напарнику и попытался ободряюще улыбнуться, но вышло не очень убедительно. Тот сделал шаг навстречу и крепкими ручищами обнял Командира, затем отошел на шаг, подтянул лямки рюкзака и кивнул: «Я готов».
Оба быстрым шагом двинулись ко входу. Накренившаяся дверь, покрытая облупившейся краской, висела на одной петле, заграждая проход. Глава почти полностью истребленного отряда шел впереди, держа автоматическую винтовку наготове, чуть позади полубоком двигался напарник, держа на прицеле улицу. Из-за дома доносился нарастающий гул двигателя и крики на непонятном языке. Необходимо было как можно скорее занять позиции в укрытии. На миг замерев перед входом, Командир сделал глубокий вдох, выдохнул и толкнул дверь, устремляясь внутрь помещения, беглым взглядом через коллиматорный прицел изучая унылую пустоту давно разграбленной прихожей. Замыкающий шаг в шаг устремился следом. Когда оба услышали тихий щелчок за спиной, лихорадочно заметавшимся мыслям не хватило времени собраться даже в одно короткое слово: растяжка.
Первым чувством, пришедшим после длительного забытья, была жажда. Жажда, от которой выкручивает суставы, а разум готов отдать абсолютно все ради глотка воды. Губы, высохшие до такой степени, что от них отслаивалась кожа, задвигались, пытаясь произнести это заветное слово. Несмотря на разбитое физическое состояние, боец потихоньку приходил в себя, но открывать глаза не спешил, словно боялся, что это действие отнимет слишком много сил и рассудок снова провалится в черную бездну. Вместо этого он попробовал прислушаться к ощущениям. Тело ощущалось, как один огромный синяк и нельзя было понять наверняка — что именно болит, ведь болело абсолютно все. Звуков не было. Где-то с левой стороны едва слышно гудело, но гул этот раздавался внутри головы. Лицо ощущалось каким-то неестественно большим, будто на него была надета дешевая маска для Хэллоуина из грубой и тяжелой резины. Времени не существовало. Вопрос «сколько я уже нахожусь здесь» даже в собственных мыслях звучал абсурдно, ведь никакого «здесь», судя по ощущениям, не было. А где нет пространства — там нет и времени.
Спустя, наверное, вечность, разум дал понять, что он накопил достаточно сил для того, чтобы открыть глаза. Открылся только правый. Процесс фокусировки проходил без особого успеха и пока что удавалось различить лишь небольших размеров источник света где-то по левую сторону. Минуты, если они действительно существовали, перетекали в часы. Зрение медленно, но верно, возвращалось. Наконец наступил момент, когда тело окончательно почувствовало реальность мира, в котором оно сейчас находится, а мышцы позволили аккуратно двигать головой. Боец лежал на полу подвала размерами, приблизительно, 2 на 2 метра. В левом углу под самым потолком расположилось крохотное окошко, в которое едва ли смог бы пролезть трехлетний ребенок. Судя по проникающему через него яркому свету, было около полудня. Посередине стены напротив была вмонтирована металлическая дверь, на которой не наблюдалось ни ручки, ни замочной скважины. Ситуация, в которой он находился, становилась довольно понятной — это плен.
Подняв руку и поднеся к лицу, он коснулся себя пальцами. Левая часть лица на ощупь напоминала огромную бугристую картофелину. Кончик носа смотрел немного в сторону, а разбитые губы загорались огнем даже от мимолетного прикосновения. Язык нащупал несколько отбитых зубов, ощерившихся острыми краями.
Настало время проверить целостность костей. Лежащий человек медленно, прислушиваясь к мельчайшим ощущениям, пошевелил ногами и убедившись, что кости и позвоночник целы, с облегчением выдохнул.
Ребрам повезло меньше. Попробовав вздохнуть глубже обычного, он, сжав зубы, поморщился — как минимум по одному ребру с каждой из сторон было сломано. Но, в целом, боец остался удовлетворен результатами диагностики собственного тела. Могло быть и хуже. Уже почти окончательно придя в себя, парень вспомнил про жажду, которая на время отступила на второй план. Еще раз внимательно оглядел комнату и с разочарованием отметил, что никаких признаков воды вокруг не наблюдается. Единственное, что он мог дать своему организму в сложившейся ситуации — сон. Глаз едва закрылся, как темнота снова поглотила его.
Звук заворочавшегося в замке ключа вырвал пленника из сна. Дверь открылась и в проеме показался силуэт человека, подсвечиваемый солнцем. Человек этот шагнул внутрь, направляя ствол АК-47 в сторону лежащего. Следом проследовал еще один. Он остановился в дверном проеме, разумно посчитав, что для троих мужчин эта коморка слишком мала.
- Доброе утро,- сказал он на вполне понятном пленнику языке. В голосе его не было ни грубости, ни злости.
Лежащий на полу приподнял руку, прикрываясь от яркого света, при этом изо всех сил стараясь рассмотреть нежданных гостей.
Не дожидаясь ответа, внезапный гость мягким тоном продолжил:
- Меня зовут Бахман. Как вы уже, наверное, поняли, вы находитесь в плену. Вы выжили благодаря вашему напарнику, тело которого приняло основную часть взрыва гранаты на себя. Эти люди, - он бросил взгляд на конвоира с автоматом, - настроены к вам не очень дружелюбно. Но они обещают вас отпустить, если будет выполнен ряд условий.
Пленник, продолжая лежать, внимательно вслушивался, чуть повернувшись правым ухом в сторону говорившего. Левое ухо по-прежнему передавало мозгу лишь слабый гудящий сигнал. Переварив полученную информацию, он хриплым голосом поинтересовался о предлагаемых условиях.
Продолжая смотреть на иностранца взглядом, в котором читались явные нотки сочувствия, Бахман ответил:
- Первое: сообщить подробную информацию о маршрутах патрулирования города и составе патрулей. Второе: отобразить на карте схему базы, где вы дислоцируетесь, с подробными данными о месторасположении техники и командных пунктах. И третье: связаться с вашим командованием и договориться об освобождении недавно плененного полевого командира. После выполнения всех трех условий вы будете отпущены.
Боец не стал медлить с ответом:
- Это невозможно. Я не пойду на это.
Он снова лег на спину и уставился взглядом в потолок. Желваки на его лице играли от плохо скрываемого негодования. На лице Бахмана отразилось переживание, но голос остался прежним:
- Поймите, они будут вас пытать. Долго. И в конечном счете вы предоставите необходимую информацию, хотите вы этого или нет. А после вас убьют. Я вам не угрожаю, а наоборот — пытаюсь помочь. Пожалуйста, поверьте мне.
В последних трех словах пленнику явно послышались просящие нотки. Он продолжал смотреть в потолок, внимательно обдумывая ответ. Конечно же он не знал всех маршрутов патрулей. Да и откуда? Никто не посвящал простого командующего небольшим (и уже не существующим) отрядом в такие детали. Необходимо было каким-то образом попытаться выиграть хоть немного времени. Тщательно подбирая слова, он ответил:
- Я постараюсь сделать это. Но сейчас у меня нет на это ни физических, ни умственных сил. Мне могут дать воды и хоть немного еды? Думаю, через пару дней я приду в себя и дам им то, что они просят.
- Я решу вопрос насчет пищи и воды. Но, боюсь, пару дней вам никто не даст. Необходимо сделать все завтра.
