— Мясо будет горчить, — с досадой подумал про себя Дред.
Когда солнце начало тянуться к закату и на лес опустились первые сумерки, мужчины засуетились у костра. Нервными голосами они громко решали, как следует умертвить добычу. Ребенок, выйдя из оцепенения и осознав собственную судьбу, разразился истерическими рыданиями вперемешку со словами мольбы. Подхватывая мотив, завыла собака. Круглолицый наотмашь ударил мальчишку по лицу и тот обмяк, завалившись на землю. Мужчины продолжили спор.
Дред внезапно почувствовал присутствие еще одного человека, который, должно быть, появился совсем недавно. Он хищнически осмотрелся по сторонам, но никого не увидел.
— Должно быть, показалось, — недоуменно подумал он, снова переключая внимание на происходящее на поляне. В его животе громко заурчало. Ужин был очень близко, оставалось только дождаться, когда его приготовят.
После небольшой перебранки, один из мужчин, сжав в руке нож, двинулся к очнувшемуся ребенку. Тот закричал. Дред, толкаемый разыгравшимся аппетитом и инстинктами, сделал шаг вперед, но тут же одернул себя и остановился. Увлеченный происходящим, он не обратил внимание на быстрое движение среди деревьев неподалеку от него. Но когда из сумрака леса к костру вышел мужчина с поднятым пистолетом и начал в упор расстреливать не ожидавших подобного развития событий каннибалов, Дред решил, что сложившаяся суматоха является сигналом к действию. Легким движением он вытащил из-за пояса средних размеров кинжал, который нашел прошлой ночью в лагере, и тихо двинулся в сторону поляны. Стрелявший повернулся к сидящему на земле ребенку, подставив лесу незащищённую спину. Перехватив нож поудобнее, Дред сорвался с места и, выбежав из-за деревьев, впечатался в стрелка, всей своей массой вбивая лезвие ему под ребра.
*****
Сэм, не успевая за разворачивающимися событиями, соображал с запозданием. Кто-то выскочил из-за деревьев и за несколько секунд перестрелял его похитителей, но уже мгновение спустя на поляне возник второй незнакомец и молниеносно напал на первого. Два тела рухнули на землю в паре метров от него и сцепились в смертельной схватке.
Пистолет отлетел в сторону. Полный боли и напряжения рык перекрыл шелест мирно горящих дров. Один из мужчин закричал от боли, но сумел вывернуться и ответить несколькими яростными ударами. Силуэты разделились, но только для того, чтобы тут же снова схлестнуться. Отблеск металла. Хруст ломающихся под телами веток и чьих-то пальцев. Истошный вопль. Опять блеснула сталь, но уже с обеих сторон. Сближение на полусогнутых ногах. Отскок. Снова сближение. И вдруг все закончилось.
Двое мужчин замерли в подобии жутких конвульсивных объятий. Пару секунд простояли почти без движения и затем медленно завалились. Тот, что напал со спины, рухнул в костер. Запахло горящей одеждой и кровью. В углублении между его челюстью и шеей торчала рукоятка ножа.
Стрелок упал на бок, прижимая руки к груди, где виднелся кинжал, попавший ему точно в сердце. Взглядом он нашел глаза Сэма, несколько раз открыл и закрыл рот в попытке что-то сказать и замер навсегда.
Эпилог.
Сэм шел всю ночь без остановок. Уставшие ноги заплетались и цепляли землю. Давно немытое тело начинало чесаться и он то и дело запускал пальцы под рукава куртки, чтобы почесать зудящую кожу рук. Когда начало светать, он ненадолго присел у корней крупного дерева, чтобы передохнуть и изучить содержимое рюкзака, доставшегося ему после смерти Тома. Внутри оказалось несколько запасных вещей, фонарик с двумя запасными батарейками, пакет сухарей, записная книжка и фотография в тонкой деревянной рамке. Он не чувствовал голод, но кинул в рот несколько сухих корок, чтобы хоть немного восполнить покидающие его силы. Достал фотографию и рассмотрел ее. На изображении были двое — мужчина и женщина средних лет. Мужчиной был Том, без всяких сомнений. Лишь моложе лет на пятнадцать, чем он остался в памяти Сэма. Том счастливо улыбался в камеру, одной рукой нежно обнимая женщину. Та, в свою очередь, с любовью смотрела на тома и в ее глазах горел яркий огонек, легко различимый даже на выцветшей от времени фотографии. Сэм перевернул рамку и сзади увидел короткую надпись. Он поставил палец на первую букву и, как его когда-то учила мама, медленно прочел по слогам:
«Том и Линда. Вместе навсегда».
Снова посмотрел на фотографию, аккуратно убрал обратно в рюкзак, встал и пошел дальше. Спустя некоторое время, лесополоса резко оборвалась и он вышел на открытое пространство. Прямо перед ним лежала асфальтированная дорога, занесенная сухими листьями и всяким мусором. Дорога тянулась слева направо, а узкой полосой к ней примыкала еще одна, ведущая к юго-востоку. Там, в нескольких сотнях метров от перекрестка, она перетекала в небольшой мост, прямо за которым упиралась в ворота, обрамленные высокой стеной из кирпича и бетонных плит.
Сэм дошел до самых ворот и остановился. Над воротами показалась крупная фигура в полном защитном костюме и с автоматом наперевес. Она с полминуты молча смотрела на Сэма, затем крикнула приглушенным маской командным голосом:
— Положить перед собой рюкзак. Встать на колени. Руки за голову.
Сэм послушно исполнил приказ.
Половина ворот медленно поползла в сторону и остановилась, открывая щель, достаточную для прохода одного человека.
Из нее чеканным шагом одна за другой вышли две фигуры, облаченные в такие же костюмы и маски с фильтрами, скрывавшими их лица. Автоматы смотрели в сторону Сэма. Фигуры остановились в десяти шагах и одна из них прогудела отфильтрованным голосом:
— Заражен?
Сэм отрицательно помотал головой.
— Все так говорят, — лениво ответила маска, — есть ли сыпь, зуд, плохое самочувствие?
Сэм замотал головой еще энергичней.
— Встать. Руки поднять над головой. Открыть рот, смотреть на меня.
Фигура приблизилась еще на несколько шагов, щелкнула выключателем подствольного фонаря и направила пятно света ему в лицо. Свет больно резанул по глазам, но мальчик стойко выдержал это, не поведя ни одним мускулом лица. Двигая головой, солдат внимательно осмотрел нутро его рта и, погасив фонарь, отошел в сторону и скомандовал:
— Медленно к воротам, головой не вертеть, смотреть прямо.
Ребенок задрожал от страха, но беспрекословно повиновался. Деревянными ногами он ступал по земле, а позади тяжело шагали двое конвоиров. Подойдя к воротам, он услышал очередную команду:
— За воротами три шага прямо, три шага направо, лицом к стене. Руки держать наверху. Любое резкое движение — открываем огонь. Команда ясна?
Сэм, едва удерживая слезы, отчаянно закивал головой.
— Я не слышу!— Да! Все понятно! — срывающимся голосом взвизгнул дрожащий ребенок.
Он попал в сырое помещение, состоящее из тех же серых бетонных плит, что и городская стена.
Дальше был допрос. Осмотр содержимого рюкзака. Снова допрос. Потом его заставили раздеться догола. Пока мужчина в медицинской маске и перчатках, назвавшийся доктором, осматривал его шею, спину и зубы, Сэм дрожал, стоя босыми ногами на влажном бетонном полу. Затем, не сказав ни слова, он ушел, а через минуту вернулся с какими-то вещами и положил их на пол, обратившись все тем же командным тоном:
— Одевайся. Затем проходи в левую дверь и прямо по коридору.
Сэм натянул на себя больничного вида балахон, бывший ему не по размеру, и прошел куда было сказано. На том конце темного коридора его встретила очередная фигура с автоматом и движением ствола указала на дверь. Ребенок робко вошел в небольшую камеру и дверь за ним захлопнулась с тяжелым ударом. Фигура сухо отчеканила сквозь крошечное окно в двери:
— Карантин. Трое суток.
Камера представляла собой помещение два на два метра. По бетонным плитам стен из-под потолка местами тянулись блестящие капли воды. Сзади была дверь. Слева и справа две глухие стены. К стене напротив была приделана металлическая кушетка, служившая, судя по всему, кроватью. В одном из углов в полу зияла дыра, из которой смердило человеческими отходами. Над кушеткой было единственное окно — узкая бойница, заделанная толстой металлической решеткой. Было сыро и зябко. Сэм, обхватив себя руками, осмотрелся, затем забрался на кушетку и заглянул в окно. По ту сторону камеры открывалась просторная площадка, отгороженная от стены камеры решетчатым забором. На площадке орава детей с веселыми визгами играла в мяч. Слева несколько пожилых мужчин с задумчивыми лицами нависали над шахматной доской. По правую руку на мягких низких пуфиках сидела дюжина подростков, во главе которых была женщина постарше и что-то читала им, держа в руках книгу. Сэм с полчаса грустным взглядом наблюдал за счастливой, по его меркам, жизнью незнакомых ему людей.
Насмотревшись, он опустился и сел на кушетку, свесив недостающие до земли ноги. Во рту неожиданно возник соленый привкус крови, которого не было раньше. Языком он нащупал качающийся зуб и задумчиво пошевелил его. Затем неосознанно почесал зудящее запястье левой руки и тут же встрепенулся. Поднял руку к глазам. Чуть ниже кисти было едва заметное покраснение, на котором начинали появляться черные точки, похожие на мелкие прыщи.
Он еще долго сидел, смотря на руку и вспоминая лица тех, кто отдал за него свою жизнь — мама, Том и незнакомый ему мужчина. С каждой минутой Сэм всё отчетливее понимал, что никогда уже не сможет присоединиться к играющим за окном детям.
