Тугой узел натянулся внутри и казалось, что он теперь останется с Дэйвом навсегда, до конца его бытия кровоточащей стигмой напоминая о свершенном преступлении — об отнятой детской жизни.
Он брел сквозь мрачный ночной лес, пребывая в тяжелых липких мыслях и даже не догадывался, что девочка была лишь первым человеком из многих, кого ему предстояло казнить собственными руками. Он еще не знал, что охотник, заразившись через касание с ребенком, уже успел распространить болезнь, обнявшись с братом, пожав несколько рук и поцеловав свою молодую подругу. Он не догадывался, что Вероника, по неведомой причине более склонная к заражению, уже успела напасть на нескольких человек и в данный момент лежала с размозженной топором головой, а вокруг суетились испуганные жители коммуны.
Он даже и представить себе не мог, что в этом павшем мире ему была уготована судьба палача, согласно которой он должен взять на себя бремя массовой казни и нести этот страшный груз до конца своей безрадостной и короткой жизни.
Последний раз он контактировал с людьми около недели назад и с тех пор произошли ощутимые изменения.
— И не в лучшую сторону, — горько иронизировал Дред, осматривая свое отражение.
Несколько дней назад он очнулся в небольшом помещении, являвшимся когда-то локальным продуктовым магазинчиком. Обычно никто в здравом уме не приближается к городам и поселкам, даже если они выглядят абсолютно уцелевшими и безжизненными. Что уж говорить о том, чтобы проникнуть в какое-либо здание — в новом мире это удел отчаянных искателей острых ощущений или обычных безумцев.
Дред стоял в помещении уборной перед треснувшим надвое зеркалом и внимательно рассматривал себя в лучах закатного солнца, пробивавшихся через пыльное стекло окна. Щеки, словно узором, покрывала сетка красных и фиолетовых подкожных капилляров. Белки глаз приняли заметный розовый оттенок.
— И угораздило же меня подхватить эту дрянь! — сквозь стиснутые зубы почти прокричал он, сделав сочный акцент на последнем слове.
Снова посмотрел в зеркало. Собственное отражение вызывало у него омерзение с примесью легкой паники.
Растрепанные сальные волосы местами поседели, щеки и глаза впали, обострив тонкие скулы. Зубы ныли, а язык, по ощущениям, увеличился раза в полтора. Он открыл рот и, словно на приеме у доктора, сказал «Ааа». Черт возьми, лучше бы он этого не делал. Язык и правда выглядел больше обычного и был сиреневого цвета, однако мрачность картине добавлял совсем не он. Зубы и десны — их вид заставил сердце Дреда подскочить и сделать сальто. Десны приняли темно-синий оттенок и местами кровили, а зубы пошли черными пятнами, некоторые их них шатались под нажимом языка.
С отвращением рассмотрев нутро собственного рта, Дред закрыл глаза, уперся руками в раковину, опустил голову и сделал несколько медленных глубоких вдохов-выдохов в попытке успокоиться. Слегка покачав головой, он дрожащим голосом завел сам с собой диалог.
— Да, ты заразился, это плохая новость.— Сука, это ОЧЕНЬ плохая новость!— Так так…не поднимай панику, она тебе не поможет.— Да тебе уже ничего не поможет, пойми! У тебя только два пути и ты прекрасно об этом знаешь.— Ты когда-нибудь встречал Приезжих? Да да, ты встречал, вспомни. Ты должен хорошо это помнить…— Я, блядь, прекрасно это помню! — сорвался он на крик.— Тогда ты отлично и во всех деталях должен помнить, что они сделали с твоими отцом и с сестрой, несмотря на то, что она была еще так невинна в свои 15…— Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Он в порыве истеричной ярости ударил кулаком по раковине и отломил от нее массивный кусок.
Это был еще один симптом, который усиливался с каждым днем — приливы злости, от которых взгляд затягивало белой пеленой и фрагментами пропадала память. Судя по разбитым кулакам, за последние дни он уже не в первый раз крушил этот магазин.
Дред посмотрел на свои трясущиеся руки — они были в плачевном состоянии. Порезанные, разбитые, они сочились кровью и местами даже начинали подгнивать, источая соответствующий запах. Окружность ногтей почернела, а на левом мизинце ноготь и вовсе наполовину слез, открывая взгляду отвратительную гематому.
Снова обнаружил себя словно после забытья — сидящим на полу в уборной рядом с разломанной раковиной. Он крепко обнимал себя за колени и покачивался, смотря в пол невидящими глазами.
Он — Дред. Он заражен. Все очень плохо, но он еще жив. Он перечислял в голове сухие факты своего страшного положения и они уже не казались шокирующими. Это просто факты. Просто данность. Жизнь распорядилась так и ему остается только принять эту судьбу.
Он снова встал у треснувшего зеркала и посмотрел себе в глаза. В них он по-прежнему видел Дреда, но где-то там, из черноты зрачков на него с какой-то пугающей застенчивостью уже начинал смотреть кто-то Иной. Иной был жесток, зол, кровожаден и силен.
— И сколько мне осталось? — Дред задумчиво запустил правую руку в волосы, не сводя глаз с Иного.
На долю секунды он ощутил низкий утробный рокот, поднимающийся из собственных глубин, словно раскатистый рев могучего потустороннего существа, прорывающийся из недр подземелья. Медленно убрал с головы руку и поднес ее к слезящимся глазам. К грязной ладони прилипла изрядная копна его засаленных волос. Переведя испуганный взгляд обратно на собственное отражение, он снова заглянул ему в глаза и в этот раз еще меньше узнал в них себя.
— Не так много, — прозвучал в ответ низкий, хриплый, ледяной голос. Голос Приезжего.
Когда Дред просидел в своем укромном магазине достаточно долго, чтобы инфекция подвергла его необратимым изменениям, он уже был изрядно голоден и озлоблен, чтобы без страха выйти исследовать дивный новый мир.
Не прошло и суток, как он, ведомый не то вновь приобретенными инстинктами, не то обострившимся обонянием, вышел на группу себе подобных на окраине густого леса. Это был отряд, состоящий почти полостью из мужчин различной степени мутации. С ними было несколько измученных женщин и детей, которых, словно скот, держали привязанными к дереву.
В нерешительности он, не привлекая внимания, какое-то время стоял вдали от них, изучая поведение и подмечая отвратительные детали внешности некоторых особей. Они создавали впечатление дикарей — грязные, оборванные, нестриженые и небритые. Некоторые агрессивно спорили друг с другом. Другие ругались отвратительными, как их собственное существо, словами. Почти все находились на взводе, вот-вот готовые вцепиться друг другу в глотки. Что могло объединить этих, теряющих человеческий облик, существ в сколько-либо организованную группу?
Не успел Дред подумать эту мысль, как суета среди наблюдаемых утихла и, словно повинуясь беззвучной команде, наступила покорная тишина. На опушку, окруженную деревьями, вышел мужчина, крупнее и страшнее которого он в своей жизни еще не встречал.
Последний день цивилизации, как ему и положено, сопровождался жутким, ревущим хаосом. В разных частях света вырастали гигантские грибы — последствия взрывов мегатонных зарядов, в миг превращавших в пепел сотни миллионов человек. Над странами и континентами небо заволакивало невиданными доселе красно-коричневыми тучами — страшным и непредсказуемым симбиозом климатического и биологического оружия. Тучи, наливаясь до критической массы, извергали из себя токсичные дожди, убивавшие и заражавшие все живое. Радиоактивные облака и зараженные штаммы встречались друг с другом, создавая нечто новое. Люди, находившиеся в очагах заражения, не всегда умирали, но и людьми в привычном смысле слова они уже не являлись: тщательно сокрытая человеческим естеством жесткость вырывалась подобно разъярённому тигру из клетки и моментально становилась основой нового социума. Что когда-то звали зеркалом души — становилось холодными глазами-пробоинами, из которых, как из темной пещеры, на мир взирала голодная, озлобленная тварь. Новая парадигма существования, используя старые инстинкты, повела тварей к остаткам людей мира прежнего. Они пришли к городам и превратили их улицы в страшные охотничьи угодья, буквально залив их реками крови.
Их назвали Приезжими. Они без остановки прибывали словно из ниоткуда и несли с собой страх и смерть. Города — концентраты запахов и звуков, привлекали их обилием потенциальной добычи. Часть Приезжих, ведомых еще не угасшим социальным инстинктом, тянуло к останкам человеческой среды — рынки, вокзалы, площади. Сбиваясь в стаи, они занимали определенную территорию или здание в качестве укрытия и с наступлением темноты выходили на поиски пищи. Пища, если еще не успела покинуть город, старалась не привлекать внимания и как можно тщательней забаррикадироваться в своих квартирах и домах. Спасало это не часто.
— Понимаете, Приезжие продолжают мутировать — одни быстрее, другие медленнее, и векторы мутаций различаются в каждом конкретном случае, — с важным видом произнес бородатый мужчина, обращаясь к двум подросткам, стоявшим рядом с ним на крыше высокого здания и наблюдавшим за движениями темных силуэтов внизу, — практически все зараженные становятся физически сильнее и выносливее. Многие из них приобретают тягу к человеческому мясу. Но в остальном их можно разделить на грубые категории.— Откуда вы можете это знать? — с нескрываемым скепсисом произнес один из подростков, не отводя взгляда широко раскрытых глаз от происходящего на улицах под ними. На город спустились сумерки. Начиналась охота.— Я общаюсь с разными людьми, много чего слышу. Да и сам я…встречал Приезжих, — он замолчал на минуту, потом брезгливо встряхнул плечами и добавил тихо, — омерзительные твари.— Ну тогда расскажите и нам, на какие категории вы делите их, — второй парень нагло посмотрел прямо в глаза мужчине, очевидно не доверяя его словам.
Мужчина отошел от края крыши, сел в раскладное кресло, накинул на себя плед и жестом руки пригласил подростков последовать его примеру. Когда те уселись напротив, он негромко начал:
— Я до всего этого преподавал биологию в университете, — слегка снисходительно скользнул он взглядом по парням, — писал диссертацию по эволюции приматов. Иронично, правда? Теперь вот приходится классифицировать их, — он кивнул в сторону края крыши, — новую ступень эволюции.
Собеседники живо изменились в лице и уже внимательней ловили каждое его слово.
— В общем, информация не стопроцентная, но что имеем… — он вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой блокнот в твердом переплете и аккуратно раскрыл его, стараясь прочесть в сумерках мелкий текст, — на данный момент, повторюсь — из того, что мне известно, можно выделить следующие категории:Когнитивно-искаженные. Или просто Когнитивщики. Они длительное время сохраняют фрагменты человечности — память, интеллект, логику, речь. Чаще всего становятся вожаками своих стай и организовывают засады и нападения, — если захотите стать Приезжими, рекомендую эту категорию, — мрачно пошутил он и подростки негромко хохотнули в ответ.Рубцы. Самая распространенная мутация. Изменяет их как психологически, так и внешне. На коже регулярно появляются крупные черные язвы, часть из которых заживает, оставляя на теле, лице и конечностях множественные шрамы. Они приобретают маниакальную жажду крови, предпочитая разрезать и рубить своих жертв при помощи короткого холодного оружия. Уровень интеллекта низкий, скорость реакции и перемещения — высокая.— Нащ отец…он стал таким, — тихо произнес один из парней, — его рука начала чернеть и покрываться язвами. Но он не стал тянуть, сам разобрался с этой проблемой… — он закусил губу и опустил глаза. Сидящий рядом брат сочувственно похлопал его по спине.
Мужчина с сочувствием взглянул на них и после небольшой паузы продолжил.
Схваты. Как правило, держатся обособленно от больших групп, изредка собираясь в разнополые пары. Скорость перемещения низкая, но отлично приспособлены к длительной маскировке. Развит хватательный рефлекс — отсюда и название — если Схват взял тебя, то шансов уйти уже нет.
Он отвлекся от блокнота и задумчиво посмотрел куда-то вдаль, явно вспомнив что-то болезненное.
— Я лично видел, как Схват взял человека. Моего друга, тоже профессор. Был. Эта тварь притаилась на лестничной площадке, спряталась в груде разломанной мебели. Отличные способности к маскировке, надо отдать должное. Он шел впереди меня буквально в нескольких шагах, когда тварь резко выскочила и обняла его. Да, это действительно выглядело как обычные объятия, в этом и весь ужас.
Он замолчал и приподнял к лицу руки, разглядывая мурашки, вызванные воспоминанием.
— И что случилось дальше? — осторожно поинтересовался один из парней.— Тварь сломала его, — с болью в голосе ответил мужчина, — в прямом смысле слова. Она буквально переломила его где-то в районе грудной клетки. Я помню его последнее выражение лица, глаза лезущие из орбит…и как он обмяк. В тот момент я бежал так быстро, как никогда еще не бегал в своей жизни. Но Схват и не думал преследовать меня, они так не поступают.
Повисла тягучая тишина. Выходило так, что каждый из присутствующих не только встречался с Приезжими, но и ощутил на себе последствия этой встречи. Парни, уже с затаенным дыханием слушавшие мужчину, почти одновременно произнесли:
— А есть еще какие-нибудь другие твари?Падли. Слабейшая ветвь мутации. Почти не охотятся сами, участвуют в налетах с крупными группами Рубцов и Когнитивщиков. Питаются остатками, часто погибают от рук других Приезжих.
После этих слов он аккуратно убрал блокнот обратно во внутренний карман и, сложив руки на груди, произнес, смотря в сторону края крыши:
— Хотим мы или нет, но теперь именно они — доминирующая ветвь эволюции. А нам тут остались лишь обломки, да и те ненадолго.
Группа из примерно 30 человек уже несколько часов сидела в томительном ожидании на окруженной высокими соснами поляне. Разводить костер было нельзя. Громко разговаривать тоже. Старший — его звали Арс — строго приказал ждать и не подавать никаких признаков активности.
— Ты и ты, — хрипло прорычал Арс, ткнув толстым узловатым пальцем в двоих мужчин из группы, — оба со мной на разведку.— Остальные, — он обвел отряд безумным взглядом покрасневших слезящихся глаз, — заткнулись и тихо ждем дальнейших распоряжений. Если я услышу хоть шорох, то обещаю, что тут же отрублю ублюдку конечность.
Арс был гигантским мужчиной около 50 лет — в нем было как минимум 6 с половиной футов роста, а его руки были толщиной со среднее человеческое бедро. Арс был крайне жесток и чертовски силен. Он был лидером этой группы Приезжих и держал всех крепкой хваткой. С ним нельзя было спорить. Нельзя было даже просто дискутировать. Он требовал подчинения без лишних слов и вопросов. В жизни ДО Арс служил в войсках специального назначения и имел боевой опыт в различных точках мира. Военная закалка в купе с редкой физической силой и все это помноженное на мутации, вызванные инфекцией — получалась поистине гремучая смесь.
Увидев медленно приближавшегося чужака, мужчины возбужденно замычали, кто-то встал и двинулся в его сторону, сжимая в руках тесак.
— Стоять, —
Он брел сквозь мрачный ночной лес, пребывая в тяжелых липких мыслях и даже не догадывался, что девочка была лишь первым человеком из многих, кого ему предстояло казнить собственными руками. Он еще не знал, что охотник, заразившись через касание с ребенком, уже успел распространить болезнь, обнявшись с братом, пожав несколько рук и поцеловав свою молодую подругу. Он не догадывался, что Вероника, по неведомой причине более склонная к заражению, уже успела напасть на нескольких человек и в данный момент лежала с размозженной топором головой, а вокруг суетились испуганные жители коммуны.
Он даже и представить себе не мог, что в этом павшем мире ему была уготована судьба палача, согласно которой он должен взять на себя бремя массовой казни и нести этот страшный груз до конца своей безрадостной и короткой жизни.
Глава 3. Дред.
Последний раз он контактировал с людьми около недели назад и с тех пор произошли ощутимые изменения.
— И не в лучшую сторону, — горько иронизировал Дред, осматривая свое отражение.
Несколько дней назад он очнулся в небольшом помещении, являвшимся когда-то локальным продуктовым магазинчиком. Обычно никто в здравом уме не приближается к городам и поселкам, даже если они выглядят абсолютно уцелевшими и безжизненными. Что уж говорить о том, чтобы проникнуть в какое-либо здание — в новом мире это удел отчаянных искателей острых ощущений или обычных безумцев.
Дред стоял в помещении уборной перед треснувшим надвое зеркалом и внимательно рассматривал себя в лучах закатного солнца, пробивавшихся через пыльное стекло окна. Щеки, словно узором, покрывала сетка красных и фиолетовых подкожных капилляров. Белки глаз приняли заметный розовый оттенок.
— И угораздило же меня подхватить эту дрянь! — сквозь стиснутые зубы почти прокричал он, сделав сочный акцент на последнем слове.
Снова посмотрел в зеркало. Собственное отражение вызывало у него омерзение с примесью легкой паники.
Растрепанные сальные волосы местами поседели, щеки и глаза впали, обострив тонкие скулы. Зубы ныли, а язык, по ощущениям, увеличился раза в полтора. Он открыл рот и, словно на приеме у доктора, сказал «Ааа». Черт возьми, лучше бы он этого не делал. Язык и правда выглядел больше обычного и был сиреневого цвета, однако мрачность картине добавлял совсем не он. Зубы и десны — их вид заставил сердце Дреда подскочить и сделать сальто. Десны приняли темно-синий оттенок и местами кровили, а зубы пошли черными пятнами, некоторые их них шатались под нажимом языка.
С отвращением рассмотрев нутро собственного рта, Дред закрыл глаза, уперся руками в раковину, опустил голову и сделал несколько медленных глубоких вдохов-выдохов в попытке успокоиться. Слегка покачав головой, он дрожащим голосом завел сам с собой диалог.
— Да, ты заразился, это плохая новость.— Сука, это ОЧЕНЬ плохая новость!— Так так…не поднимай панику, она тебе не поможет.— Да тебе уже ничего не поможет, пойми! У тебя только два пути и ты прекрасно об этом знаешь.— Ты когда-нибудь встречал Приезжих? Да да, ты встречал, вспомни. Ты должен хорошо это помнить…— Я, блядь, прекрасно это помню! — сорвался он на крик.— Тогда ты отлично и во всех деталях должен помнить, что они сделали с твоими отцом и с сестрой, несмотря на то, что она была еще так невинна в свои 15…— Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Он в порыве истеричной ярости ударил кулаком по раковине и отломил от нее массивный кусок.
Это был еще один симптом, который усиливался с каждым днем — приливы злости, от которых взгляд затягивало белой пеленой и фрагментами пропадала память. Судя по разбитым кулакам, за последние дни он уже не в первый раз крушил этот магазин.
Дред посмотрел на свои трясущиеся руки — они были в плачевном состоянии. Порезанные, разбитые, они сочились кровью и местами даже начинали подгнивать, источая соответствующий запах. Окружность ногтей почернела, а на левом мизинце ноготь и вовсе наполовину слез, открывая взгляду отвратительную гематому.
Снова обнаружил себя словно после забытья — сидящим на полу в уборной рядом с разломанной раковиной. Он крепко обнимал себя за колени и покачивался, смотря в пол невидящими глазами.
Он — Дред. Он заражен. Все очень плохо, но он еще жив. Он перечислял в голове сухие факты своего страшного положения и они уже не казались шокирующими. Это просто факты. Просто данность. Жизнь распорядилась так и ему остается только принять эту судьбу.
Он снова встал у треснувшего зеркала и посмотрел себе в глаза. В них он по-прежнему видел Дреда, но где-то там, из черноты зрачков на него с какой-то пугающей застенчивостью уже начинал смотреть кто-то Иной. Иной был жесток, зол, кровожаден и силен.
— И сколько мне осталось? — Дред задумчиво запустил правую руку в волосы, не сводя глаз с Иного.
На долю секунды он ощутил низкий утробный рокот, поднимающийся из собственных глубин, словно раскатистый рев могучего потустороннего существа, прорывающийся из недр подземелья. Медленно убрал с головы руку и поднес ее к слезящимся глазам. К грязной ладони прилипла изрядная копна его засаленных волос. Переведя испуганный взгляд обратно на собственное отражение, он снова заглянул ему в глаза и в этот раз еще меньше узнал в них себя.
— Не так много, — прозвучал в ответ низкий, хриплый, ледяной голос. Голос Приезжего.
***
Когда Дред просидел в своем укромном магазине достаточно долго, чтобы инфекция подвергла его необратимым изменениям, он уже был изрядно голоден и озлоблен, чтобы без страха выйти исследовать дивный новый мир.
Не прошло и суток, как он, ведомый не то вновь приобретенными инстинктами, не то обострившимся обонянием, вышел на группу себе подобных на окраине густого леса. Это был отряд, состоящий почти полостью из мужчин различной степени мутации. С ними было несколько измученных женщин и детей, которых, словно скот, держали привязанными к дереву.
В нерешительности он, не привлекая внимания, какое-то время стоял вдали от них, изучая поведение и подмечая отвратительные детали внешности некоторых особей. Они создавали впечатление дикарей — грязные, оборванные, нестриженые и небритые. Некоторые агрессивно спорили друг с другом. Другие ругались отвратительными, как их собственное существо, словами. Почти все находились на взводе, вот-вот готовые вцепиться друг другу в глотки. Что могло объединить этих, теряющих человеческий облик, существ в сколько-либо организованную группу?
Не успел Дред подумать эту мысль, как суета среди наблюдаемых утихла и, словно повинуясь беззвучной команде, наступила покорная тишина. На опушку, окруженную деревьями, вышел мужчина, крупнее и страшнее которого он в своей жизни еще не встречал.
Глава 4. Приезжие.
Последний день цивилизации, как ему и положено, сопровождался жутким, ревущим хаосом. В разных частях света вырастали гигантские грибы — последствия взрывов мегатонных зарядов, в миг превращавших в пепел сотни миллионов человек. Над странами и континентами небо заволакивало невиданными доселе красно-коричневыми тучами — страшным и непредсказуемым симбиозом климатического и биологического оружия. Тучи, наливаясь до критической массы, извергали из себя токсичные дожди, убивавшие и заражавшие все живое. Радиоактивные облака и зараженные штаммы встречались друг с другом, создавая нечто новое. Люди, находившиеся в очагах заражения, не всегда умирали, но и людьми в привычном смысле слова они уже не являлись: тщательно сокрытая человеческим естеством жесткость вырывалась подобно разъярённому тигру из клетки и моментально становилась основой нового социума. Что когда-то звали зеркалом души — становилось холодными глазами-пробоинами, из которых, как из темной пещеры, на мир взирала голодная, озлобленная тварь. Новая парадигма существования, используя старые инстинкты, повела тварей к остаткам людей мира прежнего. Они пришли к городам и превратили их улицы в страшные охотничьи угодья, буквально залив их реками крови.
Их назвали Приезжими. Они без остановки прибывали словно из ниоткуда и несли с собой страх и смерть. Города — концентраты запахов и звуков, привлекали их обилием потенциальной добычи. Часть Приезжих, ведомых еще не угасшим социальным инстинктом, тянуло к останкам человеческой среды — рынки, вокзалы, площади. Сбиваясь в стаи, они занимали определенную территорию или здание в качестве укрытия и с наступлением темноты выходили на поиски пищи. Пища, если еще не успела покинуть город, старалась не привлекать внимания и как можно тщательней забаррикадироваться в своих квартирах и домах. Спасало это не часто.
— Понимаете, Приезжие продолжают мутировать — одни быстрее, другие медленнее, и векторы мутаций различаются в каждом конкретном случае, — с важным видом произнес бородатый мужчина, обращаясь к двум подросткам, стоявшим рядом с ним на крыше высокого здания и наблюдавшим за движениями темных силуэтов внизу, — практически все зараженные становятся физически сильнее и выносливее. Многие из них приобретают тягу к человеческому мясу. Но в остальном их можно разделить на грубые категории.— Откуда вы можете это знать? — с нескрываемым скепсисом произнес один из подростков, не отводя взгляда широко раскрытых глаз от происходящего на улицах под ними. На город спустились сумерки. Начиналась охота.— Я общаюсь с разными людьми, много чего слышу. Да и сам я…встречал Приезжих, — он замолчал на минуту, потом брезгливо встряхнул плечами и добавил тихо, — омерзительные твари.— Ну тогда расскажите и нам, на какие категории вы делите их, — второй парень нагло посмотрел прямо в глаза мужчине, очевидно не доверяя его словам.
Мужчина отошел от края крыши, сел в раскладное кресло, накинул на себя плед и жестом руки пригласил подростков последовать его примеру. Когда те уселись напротив, он негромко начал:
— Я до всего этого преподавал биологию в университете, — слегка снисходительно скользнул он взглядом по парням, — писал диссертацию по эволюции приматов. Иронично, правда? Теперь вот приходится классифицировать их, — он кивнул в сторону края крыши, — новую ступень эволюции.
Собеседники живо изменились в лице и уже внимательней ловили каждое его слово.
— В общем, информация не стопроцентная, но что имеем… — он вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой блокнот в твердом переплете и аккуратно раскрыл его, стараясь прочесть в сумерках мелкий текст, — на данный момент, повторюсь — из того, что мне известно, можно выделить следующие категории:Когнитивно-искаженные. Или просто Когнитивщики. Они длительное время сохраняют фрагменты человечности — память, интеллект, логику, речь. Чаще всего становятся вожаками своих стай и организовывают засады и нападения, — если захотите стать Приезжими, рекомендую эту категорию, — мрачно пошутил он и подростки негромко хохотнули в ответ.Рубцы. Самая распространенная мутация. Изменяет их как психологически, так и внешне. На коже регулярно появляются крупные черные язвы, часть из которых заживает, оставляя на теле, лице и конечностях множественные шрамы. Они приобретают маниакальную жажду крови, предпочитая разрезать и рубить своих жертв при помощи короткого холодного оружия. Уровень интеллекта низкий, скорость реакции и перемещения — высокая.— Нащ отец…он стал таким, — тихо произнес один из парней, — его рука начала чернеть и покрываться язвами. Но он не стал тянуть, сам разобрался с этой проблемой… — он закусил губу и опустил глаза. Сидящий рядом брат сочувственно похлопал его по спине.
Мужчина с сочувствием взглянул на них и после небольшой паузы продолжил.
Схваты. Как правило, держатся обособленно от больших групп, изредка собираясь в разнополые пары. Скорость перемещения низкая, но отлично приспособлены к длительной маскировке. Развит хватательный рефлекс — отсюда и название — если Схват взял тебя, то шансов уйти уже нет.
Он отвлекся от блокнота и задумчиво посмотрел куда-то вдаль, явно вспомнив что-то болезненное.
— Я лично видел, как Схват взял человека. Моего друга, тоже профессор. Был. Эта тварь притаилась на лестничной площадке, спряталась в груде разломанной мебели. Отличные способности к маскировке, надо отдать должное. Он шел впереди меня буквально в нескольких шагах, когда тварь резко выскочила и обняла его. Да, это действительно выглядело как обычные объятия, в этом и весь ужас.
Он замолчал и приподнял к лицу руки, разглядывая мурашки, вызванные воспоминанием.
— И что случилось дальше? — осторожно поинтересовался один из парней.— Тварь сломала его, — с болью в голосе ответил мужчина, — в прямом смысле слова. Она буквально переломила его где-то в районе грудной клетки. Я помню его последнее выражение лица, глаза лезущие из орбит…и как он обмяк. В тот момент я бежал так быстро, как никогда еще не бегал в своей жизни. Но Схват и не думал преследовать меня, они так не поступают.
Повисла тягучая тишина. Выходило так, что каждый из присутствующих не только встречался с Приезжими, но и ощутил на себе последствия этой встречи. Парни, уже с затаенным дыханием слушавшие мужчину, почти одновременно произнесли:
— А есть еще какие-нибудь другие твари?Падли. Слабейшая ветвь мутации. Почти не охотятся сами, участвуют в налетах с крупными группами Рубцов и Когнитивщиков. Питаются остатками, часто погибают от рук других Приезжих.
После этих слов он аккуратно убрал блокнот обратно во внутренний карман и, сложив руки на груди, произнес, смотря в сторону края крыши:
— Хотим мы или нет, но теперь именно они — доминирующая ветвь эволюции. А нам тут остались лишь обломки, да и те ненадолго.
*****
Группа из примерно 30 человек уже несколько часов сидела в томительном ожидании на окруженной высокими соснами поляне. Разводить костер было нельзя. Громко разговаривать тоже. Старший — его звали Арс — строго приказал ждать и не подавать никаких признаков активности.
— Ты и ты, — хрипло прорычал Арс, ткнув толстым узловатым пальцем в двоих мужчин из группы, — оба со мной на разведку.— Остальные, — он обвел отряд безумным взглядом покрасневших слезящихся глаз, — заткнулись и тихо ждем дальнейших распоряжений. Если я услышу хоть шорох, то обещаю, что тут же отрублю ублюдку конечность.
Арс был гигантским мужчиной около 50 лет — в нем было как минимум 6 с половиной футов роста, а его руки были толщиной со среднее человеческое бедро. Арс был крайне жесток и чертовски силен. Он был лидером этой группы Приезжих и держал всех крепкой хваткой. С ним нельзя было спорить. Нельзя было даже просто дискутировать. Он требовал подчинения без лишних слов и вопросов. В жизни ДО Арс служил в войсках специального назначения и имел боевой опыт в различных точках мира. Военная закалка в купе с редкой физической силой и все это помноженное на мутации, вызванные инфекцией — получалась поистине гремучая смесь.
Увидев медленно приближавшегося чужака, мужчины возбужденно замычали, кто-то встал и двинулся в его сторону, сжимая в руках тесак.
— Стоять, —
