Вскоре всё необходимое было доставлено. Уховёрт поставил сковороду на жаровню, налил в неё воду, засыпал купоросный порошок, подождал, пока тот растворится и сказал:
– Теперь давайте медную монету!
– Нет уж! – покачал головой эконом, с подозрением наблюдавший за манипуляциями старика. – Свои деньги туда и клади!
– Хорошо, – согласился Утопий, достал монету в четверть пфеннига и бросил её на сковороду.
Время шло. Вода кипела. Отец-эконом, не отрываясь, смотрел на монету, а Уховёрт то и дело подсыпал на неё купороса. Потом он достал из кармана металлическую пуговицу и положил её поверх монеты. Медь начала светлеть.
– Вот и хватит, пожалуй, – сказал Утопий, щипцами доставая монету и пуговицу из сковороды.
– Но это не золото! – запротестовал отец-эконом.
– Естественно. Пока только серебро, – ответил Уховёрт и поднёс монету к глазам эконома.
– И правда, серебро! – выдохнул преподобный отец, приглядевшись к светлому блеску.
– Золото получается на втором этапе превращения, – объяснил Утопий, выплеснул воду из сковороды и поставил посудину на огонь.
Когда чугун хорошо нагрелся, Уховёрт бросил на него монету. И пяти минут не прошло, как она начала покрываться жёлтым блеском.
– Вот вам и золото! – объявил старик.
– Ух ты! Ах ты! – восклицал эконом, не отрывая глаз от блестящего металла. – Дай-ка, я на зуб попробую!
– Обожжётесь! – остановил его Утопий. – Кроме того, это моя монета. Вот сделаете свою, так и грызите её, сколько влезет. Итак, уговор выполнен. Секрет я вам открыл, так что пора меня отпустить.
– Да-да, – кивнул эконом, пряча волшебную пуговицу, и позвонил в колокольчик. Его воспалённые глаза лучились жадным блеском, а в уголках рта выступала слюна.
На зов явились монахи.
– Вот что, братья, – сказал отец-эконом, – я тщательно разобрался во всём и выяснил, что этот человек – не колдун, а просто слабоумный. Бородавки же на мне появились не вследствие порчи, а от нервного напряжения. Поэтому освободите узников, а лекарю скажите, чтобы тот доставил ко мне весь белый купорос, который у него есть.
Утопий охладил монету водой и с улыбкой опустил её в карман.
Вскоре Вегрик, Уховёрт и Пуп шагали прочь от мужского монастыря.
– Что-то я не пойму, как ты с ними договорился, чтобы нас отпустили? – удивлялся сапожник.
– Примерно так, – ответил Утопий и вытащил из кармана тёплую ещё монету.
– Вот это да! – выдохнул Вегрик, разглядев благородный блеск. – Так что ж ты, старый пень, умел медь в золото превращать и молчал?! Мы бы уже давно богачами стали!
– Не могу я делать золото, – признался Уховёрт. – Это только снаружи монетка блестит. А через пару дней она опять в медяшку превратится. Так что пойдём-ка отсюда побыстрее.
К вечеру седьмого дня пути Вегрик Два Гвоздя, Утопий Уховёрт и Пуп добрались-таки до Пшиля. Они бы и раньше дошли, но старик заворачивал в каждую стоявшую у дороги деревню и, если там была хоть какая-нибудь работа, немедленно на неё подряжался. «В Пшиле прожитьё дорого стоит, – говорил он. – Без денег туда не сунешься».
Чем ближе они подходили к городу, тем меньше попадалось деревень. Вокруг лежали зелёные пастбища с несметными отарами овец, и лишь редкий домик пастуха разбавлял эту картину.
Арентен – родной городишко Вегрика и Утопия – был не так уж и мал. Там имелось всё, что положено: церковь, магистрат, рыночная площадь и даже несколько трёхэтажных домов. Однако с Вилиром он, конечно, ни в какое сравнение не шёл. Но и сам Вилир рядом с Пшилем казался деревней.
Увидав столицу герцогства, Вегрик присвистнул, поражённый великолепием зрелища.
Посреди города высился холм, вокруг которого на целую милю сгрудились дома. Чем дальше от центра, тем беднее становились постройки, превращаясь на окраинах в хлипкие лачуги. По склону поднимались особняки знати, а на вершине холма стояла грозная цитадель, башни которой едва не доставали до самого неба. На другой стороне реки за широким мостом можно было разглядеть соседний город Тлир и, конечно, его знаменитый собор, который строили вот уже сорок пять лет.
Но сколько же здесь было нищих! На подходе к городу вдоль дороги сидели старухи и выпрашивали милостыню во славу Божию. Утопий подал монетку одной горемыке, потом - второй. Но разве ж не всех напасёшься?! Через некоторое время начали попадаться и здоровые мужики, которые клянчили медяки. В Арентене ничего подобного отродясь не бывало. Случалось, правда, что тот или иной по увечью терял способность сам себя прокормить. Так ему помогали в складчину всем миром, кто чем мог, и он не шёл с сумой по дорогам. Ну, так везде свои порядки.
Друзья выяснили, что регистрация детей происходит в резиденции викария. Однако вечером идти туда бесполезно. Они принялись искать, где бы остановиться на ночь, и это оказалось непростым делом. Путники ходили из гостиницы в гостиницу, но везде Утопий, едва услышав цену комнаты, заявлял: «Нет! Нам это не подходит! Тут грязно и шумно!»
– Раскошеливайся уже! Дешевле не найдём, – ворчал Вегрик. – Скоро стемнеет, и с твоей скаредностью нам придётся ночевать в канаве.
– Ещё посмотрим. В Пшиле гостиниц много, – упрямился Уховёрт.
Когда приятели покидали очередную непонравившуюся Утопию таверну, перед ними появилась девица. Вегрику показалось, что она не настоящая, а вроде как нарисованная. Слишком уж голубыми были её глаза, слишком ярко блестели янтарём длинные волосы, слишком тесно обхватывало платье тонкий стан. И как не стыдно в таком наряде ходить?! А про зубы-то и говорить нечего. Жемчужины, а не зубы. Будто она никогда не грызла хорошей бараньей кости. От девицы несло фиалками, а сапожник этого запаха терпеть не мог.
– Господин рыцарь ищет место для ночлега? – спросила девушка с очаровательной улыбкой.
Ну да, конечно. Так Вегрик и думал. Голос её прозвучал, словно серебряный колокольчик. Чего ещё ждать от такой крали.
– Да, нам нужна комната! – сказал Утопий, улыбаясь в ответ.
– Мой дядя держит тихую, чистую таверну и сдаёт номера. Это недалеко. Я могу проводить.
– С радостью примем ваше предложение, милая леди! – закивал Утопий. – Уверен, что оно нас устроит.
– Тогда идите за мной!
Девица шагала плавно, и Уховёрт глаз не сводил с её покачивающихся бёдер.
– Ты чего слюни-то распустил, старый козёл?! – прошипел ему Вегрик. – Загляделся на куклу. С нас в этой таверне втридорога сдерут.
– Ничего. Деньги есть. Можем себе позволить поспать по-человечески, – возражал Утопий. – Посмотри, какая девушка! И как она похожа на Фелику!
– На кого? – не понял Вегрик.
– Не важно.
– Спать хочу, – сообщил Пуп. – И есть.
– Видишь, ребёнок хочет спать! Пойдём быстрее! – воскликнул старик и поспешил за девушкой.
Таверна стояла на отшибе и была обнесена высоким забором. Девица постучала. Сразу же на уровне глаз открылось зарешёченное окошко, в котором возникло угрюмое бородатое лицо.
– Открывай, Хлост! Я привела новых постояльцев, – сказала девушка.
Бородач с подозрением поглядел на облачённого в доспехи рыцаря, после чего отворил калитку, пропуская путников во двор.
– С оружием в заведение нельзя, – пробасил он. – Меч нужно оставить на хранение.
– У меня нет меча, – сказал Вегрик и подумал, что неплохо было бы обзавестись каким-нибудь клинком. В последнее время слишком уж часто в нём возникала необходимость.
«Ещё не пробил час для истинного меча, а в других мы не нуждаемся», – прервал его мысли Корпус.
Убедившись, что посетители безоружны, Хлост повёл их к таверне. Сапожник заметил у забора несколько заряженных арбалетов и решил, что местечко тут странное. Слишком много мер предосторожности для обычной городской гостиницы.
В общем зале трое мужчин лениво перекидывались в карты.
– Дядя, у нас гости! – объявила девица с порога. – Господин рыцарь и его спутники желают снять комнату. У тебя есть свободные?
Худощавый мужчина с бородкой бросил карты и поднялся из-за стола.
– Разумеется! Весь второй этаж сейчас свободен, – закивал он. – Приветствую вас, господин рыцарь! Уверен, вы останетесь довольны моей таверной. Постель у нас меняют каждый день и подают тёплую воду для умывания.
– Сколько стоит это удовольствие? – с сомнением спросил Вегрик и оказался приятно удивлён, услышав цену.
Хозяин таверны усадил путников за стол, распорядился насчёт ужина и вернулся к оставленной игре. Вскоре прислужницы подали похлёбку и жаркое. Пуп и Вегрик с азартом принялись за еду. Уховёрт же рассеяно помешивал похлёбку, не сводя глаз с девицы, которая устроилась за столом игроков, заглядывала в карты то к одному, то к другому и раздавала советы.
– Повышаю до десяти! – объявил лопоухий картёжник.
– Широко шагаешь, - задумчиво протянул хозяин таверны. – Что ж, я принимаю, и даю ещё пять сверху.
– Не надо, дядя! Продуешься ведь! – воскликнула девушка.
– Поучи свинью хрюкать!
– Эк вы разогнались! За вами не поспеть! Я, пожалуй, выхожу, - усмехнулся широкоплечий третий игрок с шрамом на щеке и бросил карты.
– Принимаю пять и три сверху, – заулыбался лопоухий.
– На твои три даю ещё десять.
– Ой, дядя! Кто ж так играет?!
Лопоухий задумался, потирая лоб.
– Хорошо, – сказал он. – Принимаю десять и открываемся. У меня три всадника.
Хозяин таверны одну за другой выложил свои карты на стол.
– Вот тебе на них ряд мечей! Подставляй-ка лоб, уважаемый!
Лопоухий недовольно нахмурился. Хозяин таверны отсчитал ему двадцать восемь щелбанов и принялся раздавать карты.
То и дело шлем поворачивался к соседнему столу, отчего сапожник трижды промахнулся ложкой мимо рта.
«Что ты вытворяешь?! Могу я поесть спокойно?!» – возмутился Вегрик.
«Любопытно. Кажется, там играют в полки», – проговорил Корпус.
«Да и чёрт с ними! Пусть себе играют! Не вертись!»
«Любопытно», – повторил шлем.
В зал вошёл обряженный в шикарный камзол толстяк с родинкой на носу.
– Здравствуй, Родел! Здравствуйте, господа! Ну как, началась уже партия? Чувствую, сегодня удача в моём кармане! – весело заговорил он и осёкся, увидав Вегрика.
– Проходите, сударь! Проходите! – кивнул ему хозяин таверны. – Гости ещё собираются.
Толстяк, оглядываясь на рыцаря, бочком проскользнул в неприметную дверь в углу зала.
Скоро в таверну начали прибывать другие богато одетые посетители. Они не задерживались в общем зале и следовали за толстяком. «Странная таверна, – подумал сапожник. – Впрочем, кормят тут хорошо и берут недорого».
Девица меж тем покинула картёжников и присела рядом с Вегриком.
– Надеюсь, господину рыцарю не скучно? – проворковала она.
Уховёрт затараторил с глупой улыбкой:
– Ну что вы?! Разве может быть скучно в обществе такой…
– Не желает ли господин рыцарь присоединиться к игре? – спросила девица, не обращая внимания на старика.
– Боюсь, что… – начал было Вегрик, но услышал голос Корпуса.
«Предлагаю сыграть».
«Да я не умею», – ответил он шлему.
«Это несложно. Когда-то я был мастером игры в полки».
– И в самом деле, сыграй! – встрял тут Уховёрт. – А я посмотрю, что это за развлечение такое.
Сапожник пожал плечами.
– Ну, если только попробовать.
Игроки потеснились, освобождая для Вегрика место за столом. Руки в латных перчатках проворно подхватили розданные карты, начали их перебирать. Сапожник разглядывал цветные рисунки, не понимая, что они значат. В тавернах Арентена ему частенько приходилось играть в кости, но карты там были не в ходу. Девушка устроилась за его спиной.
– Меня зовут Эльта, – сообщила она. – А вас, господин рыцарь?
– Не важно, – грубо отрезал сапожник.
Запах фиалок и томный голос девицы раздражали его.
– А меня – Утопий, – сообщил Уховёрт, подставляя стул поближе к девушке. – Моё имя означает «Стремящийся к свету». Эльта, кажется, с иланского языка переводится как «Воздушная»?
Девица смерила старика презрительным взглядом и отодвинулась от него. Но Уховёрт и не думал сдаваться. Вместе со стулом он начал потихоньку подбираться к Эльте.
– Ставлю три, – сухо сказал игрок со шрамом.
То и дело он исподлобья погладывал то на Вегрика, то на Эльту, то на Уховёрта и, казалось, был чем-то недоволен. Наверное, карта плохая пришла.
– Прекрасное имя, – продолжал Утопий. – И оно вам так подходит. Вы легки, как воздух, и…
– Уважаемый, вы не могли бы помолчать! – строго сказал картёжник со шрамом. – Вы мешаете игре.
Уховёрт нахмурился, но умолк.
– Принимаю три и два сверху, - объявил хозяин гостиницы.
– Я выхожу! И помоев тому в руки, кто сдавал эти карты!
Подошла очередь Вегрика.
«Что мне делать-то? – спросил он у шлема. – Я в этих картинках ничего не понимаю».
«У тебя три всадника, – сообщил Корпус. – Это хорошая сдача. Но не нужно спешить. Сначала надо разобраться, кто есть кто за этим столом. Пока повысь ставку на один».
– Повышаю ставку на один, – пробормотал Вегрик.
Пришла пора открывать карты.
«Отлично! Мы выиграли!» – воскликнул Корпус.
– Что ж, господин рыцарь, вы выиграли, – вздохнул игрок со шрамом. – Мне и Роделу причитается по восемь щелбанов. Только, пожалуйста, снимите перчатку.
Сапожник заулыбался. А интересная, оказывается, игра! Он стянул перчатку и с удовольствием отвесил по восемь звонких щелчков хозяину гостиницы и картёжнику со шрамом.
– Сдавайте снова! Мне понравилось! – объявил Вегрик, усаживаясь на место.
Игра шла своим чередом. Сапожник раз за разом выигрывал, а Утопий, оседлав стул, черепашьим ходом преследовал Эльту. Девушка, спасалась от настойчивого ухажёра, двигала своё сидение вокруг стола. Таким манером они, кажется, сделали уже пять кругов. И каждый раз, поравнявшись с Вегриком, Эльта не забывала заглянуть в его карты и сказать что-нибудь ободряющее. Но сапожник не обращал на неё внимания. Вместе со шлемом он был полностью поглощён игрой и уже начинал разбираться в рисунках на картах. Тем временем предоставленный самому себе Пуп прикончил почти нетронутую порцию Утопия, вылизал дочиста все тарелки, улёгся на лавку и уснул.
Прислужницы сновали по залу, относили в заднюю комнату тарелки со снедью, полные кувшины и кружки. Обратно они возвращались с грязной посудой. Из-за стенки то и дело раздавались радостные возгласы.
Эльта вдруг поднялась со стула и сказала, что ей пора отходить ко сну. Она попросила фонарь у дяди Родела, так как на дворе уже стемнело.
– Разве очаровательная леди не здесь живёт? – спросил Утопий.
– Нет. Очаровательная леди живёт рядом во флигеле, – ответил Родел.
Уховёрт вызвался было проводить Эльту, но получил категорический отказ. Перед уходом девушка ещё раз подошла к Вегрику, положила ладонь ему на руку и пожелала удачи. Сапожник только кивнул в ответ. Игрок со шрамом, кажется, в это время заскрипел зубами. Видать, совсем бедняге карта не шла.
После того, как Эльта удалилась, Утопий какое-то время без интереса смотрел за карточным сражением, а потом сообщил, что ему пора спать. Он разбудил Пупа и вслед за горничной побрёл на второй этаж в приготовленную для них комнату. Сапожник и не думал оставлять игру – очень уж она его увлекла.
В девятый раз получив от Вегрика порцию щелбанов, лопоухий картёжник потёр набрякшую на лбу шишку и сказал:
– Господа! Мне надоело это ребячество! Не лучше ли нам сыграть по-мужски, хотя бы по четверть пфеннига за ставку?
– Теперь давайте медную монету!
– Нет уж! – покачал головой эконом, с подозрением наблюдавший за манипуляциями старика. – Свои деньги туда и клади!
– Хорошо, – согласился Утопий, достал монету в четверть пфеннига и бросил её на сковороду.
Время шло. Вода кипела. Отец-эконом, не отрываясь, смотрел на монету, а Уховёрт то и дело подсыпал на неё купороса. Потом он достал из кармана металлическую пуговицу и положил её поверх монеты. Медь начала светлеть.
– Вот и хватит, пожалуй, – сказал Утопий, щипцами доставая монету и пуговицу из сковороды.
– Но это не золото! – запротестовал отец-эконом.
– Естественно. Пока только серебро, – ответил Уховёрт и поднёс монету к глазам эконома.
– И правда, серебро! – выдохнул преподобный отец, приглядевшись к светлому блеску.
– Золото получается на втором этапе превращения, – объяснил Утопий, выплеснул воду из сковороды и поставил посудину на огонь.
Когда чугун хорошо нагрелся, Уховёрт бросил на него монету. И пяти минут не прошло, как она начала покрываться жёлтым блеском.
– Вот вам и золото! – объявил старик.
– Ух ты! Ах ты! – восклицал эконом, не отрывая глаз от блестящего металла. – Дай-ка, я на зуб попробую!
– Обожжётесь! – остановил его Утопий. – Кроме того, это моя монета. Вот сделаете свою, так и грызите её, сколько влезет. Итак, уговор выполнен. Секрет я вам открыл, так что пора меня отпустить.
– Да-да, – кивнул эконом, пряча волшебную пуговицу, и позвонил в колокольчик. Его воспалённые глаза лучились жадным блеском, а в уголках рта выступала слюна.
На зов явились монахи.
– Вот что, братья, – сказал отец-эконом, – я тщательно разобрался во всём и выяснил, что этот человек – не колдун, а просто слабоумный. Бородавки же на мне появились не вследствие порчи, а от нервного напряжения. Поэтому освободите узников, а лекарю скажите, чтобы тот доставил ко мне весь белый купорос, который у него есть.
Утопий охладил монету водой и с улыбкой опустил её в карман.
***
Вскоре Вегрик, Уховёрт и Пуп шагали прочь от мужского монастыря.
– Что-то я не пойму, как ты с ними договорился, чтобы нас отпустили? – удивлялся сапожник.
– Примерно так, – ответил Утопий и вытащил из кармана тёплую ещё монету.
– Вот это да! – выдохнул Вегрик, разглядев благородный блеск. – Так что ж ты, старый пень, умел медь в золото превращать и молчал?! Мы бы уже давно богачами стали!
– Не могу я делать золото, – признался Уховёрт. – Это только снаружи монетка блестит. А через пару дней она опять в медяшку превратится. Так что пойдём-ка отсюда побыстрее.
Прода от 13.11.2020, 17:38
Глава 6. Пятнадцать гульденов
К вечеру седьмого дня пути Вегрик Два Гвоздя, Утопий Уховёрт и Пуп добрались-таки до Пшиля. Они бы и раньше дошли, но старик заворачивал в каждую стоявшую у дороги деревню и, если там была хоть какая-нибудь работа, немедленно на неё подряжался. «В Пшиле прожитьё дорого стоит, – говорил он. – Без денег туда не сунешься».
Чем ближе они подходили к городу, тем меньше попадалось деревень. Вокруг лежали зелёные пастбища с несметными отарами овец, и лишь редкий домик пастуха разбавлял эту картину.
Арентен – родной городишко Вегрика и Утопия – был не так уж и мал. Там имелось всё, что положено: церковь, магистрат, рыночная площадь и даже несколько трёхэтажных домов. Однако с Вилиром он, конечно, ни в какое сравнение не шёл. Но и сам Вилир рядом с Пшилем казался деревней.
Увидав столицу герцогства, Вегрик присвистнул, поражённый великолепием зрелища.
Посреди города высился холм, вокруг которого на целую милю сгрудились дома. Чем дальше от центра, тем беднее становились постройки, превращаясь на окраинах в хлипкие лачуги. По склону поднимались особняки знати, а на вершине холма стояла грозная цитадель, башни которой едва не доставали до самого неба. На другой стороне реки за широким мостом можно было разглядеть соседний город Тлир и, конечно, его знаменитый собор, который строили вот уже сорок пять лет.
Но сколько же здесь было нищих! На подходе к городу вдоль дороги сидели старухи и выпрашивали милостыню во славу Божию. Утопий подал монетку одной горемыке, потом - второй. Но разве ж не всех напасёшься?! Через некоторое время начали попадаться и здоровые мужики, которые клянчили медяки. В Арентене ничего подобного отродясь не бывало. Случалось, правда, что тот или иной по увечью терял способность сам себя прокормить. Так ему помогали в складчину всем миром, кто чем мог, и он не шёл с сумой по дорогам. Ну, так везде свои порядки.
Друзья выяснили, что регистрация детей происходит в резиденции викария. Однако вечером идти туда бесполезно. Они принялись искать, где бы остановиться на ночь, и это оказалось непростым делом. Путники ходили из гостиницы в гостиницу, но везде Утопий, едва услышав цену комнаты, заявлял: «Нет! Нам это не подходит! Тут грязно и шумно!»
– Раскошеливайся уже! Дешевле не найдём, – ворчал Вегрик. – Скоро стемнеет, и с твоей скаредностью нам придётся ночевать в канаве.
– Ещё посмотрим. В Пшиле гостиниц много, – упрямился Уховёрт.
Когда приятели покидали очередную непонравившуюся Утопию таверну, перед ними появилась девица. Вегрику показалось, что она не настоящая, а вроде как нарисованная. Слишком уж голубыми были её глаза, слишком ярко блестели янтарём длинные волосы, слишком тесно обхватывало платье тонкий стан. И как не стыдно в таком наряде ходить?! А про зубы-то и говорить нечего. Жемчужины, а не зубы. Будто она никогда не грызла хорошей бараньей кости. От девицы несло фиалками, а сапожник этого запаха терпеть не мог.
– Господин рыцарь ищет место для ночлега? – спросила девушка с очаровательной улыбкой.
Ну да, конечно. Так Вегрик и думал. Голос её прозвучал, словно серебряный колокольчик. Чего ещё ждать от такой крали.
– Да, нам нужна комната! – сказал Утопий, улыбаясь в ответ.
– Мой дядя держит тихую, чистую таверну и сдаёт номера. Это недалеко. Я могу проводить.
– С радостью примем ваше предложение, милая леди! – закивал Утопий. – Уверен, что оно нас устроит.
– Тогда идите за мной!
Девица шагала плавно, и Уховёрт глаз не сводил с её покачивающихся бёдер.
– Ты чего слюни-то распустил, старый козёл?! – прошипел ему Вегрик. – Загляделся на куклу. С нас в этой таверне втридорога сдерут.
– Ничего. Деньги есть. Можем себе позволить поспать по-человечески, – возражал Утопий. – Посмотри, какая девушка! И как она похожа на Фелику!
– На кого? – не понял Вегрик.
– Не важно.
– Спать хочу, – сообщил Пуп. – И есть.
– Видишь, ребёнок хочет спать! Пойдём быстрее! – воскликнул старик и поспешил за девушкой.
***
Таверна стояла на отшибе и была обнесена высоким забором. Девица постучала. Сразу же на уровне глаз открылось зарешёченное окошко, в котором возникло угрюмое бородатое лицо.
– Открывай, Хлост! Я привела новых постояльцев, – сказала девушка.
Бородач с подозрением поглядел на облачённого в доспехи рыцаря, после чего отворил калитку, пропуская путников во двор.
– С оружием в заведение нельзя, – пробасил он. – Меч нужно оставить на хранение.
– У меня нет меча, – сказал Вегрик и подумал, что неплохо было бы обзавестись каким-нибудь клинком. В последнее время слишком уж часто в нём возникала необходимость.
«Ещё не пробил час для истинного меча, а в других мы не нуждаемся», – прервал его мысли Корпус.
Убедившись, что посетители безоружны, Хлост повёл их к таверне. Сапожник заметил у забора несколько заряженных арбалетов и решил, что местечко тут странное. Слишком много мер предосторожности для обычной городской гостиницы.
В общем зале трое мужчин лениво перекидывались в карты.
– Дядя, у нас гости! – объявила девица с порога. – Господин рыцарь и его спутники желают снять комнату. У тебя есть свободные?
Худощавый мужчина с бородкой бросил карты и поднялся из-за стола.
– Разумеется! Весь второй этаж сейчас свободен, – закивал он. – Приветствую вас, господин рыцарь! Уверен, вы останетесь довольны моей таверной. Постель у нас меняют каждый день и подают тёплую воду для умывания.
– Сколько стоит это удовольствие? – с сомнением спросил Вегрик и оказался приятно удивлён, услышав цену.
Хозяин таверны усадил путников за стол, распорядился насчёт ужина и вернулся к оставленной игре. Вскоре прислужницы подали похлёбку и жаркое. Пуп и Вегрик с азартом принялись за еду. Уховёрт же рассеяно помешивал похлёбку, не сводя глаз с девицы, которая устроилась за столом игроков, заглядывала в карты то к одному, то к другому и раздавала советы.
– Повышаю до десяти! – объявил лопоухий картёжник.
– Широко шагаешь, - задумчиво протянул хозяин таверны. – Что ж, я принимаю, и даю ещё пять сверху.
– Не надо, дядя! Продуешься ведь! – воскликнула девушка.
– Поучи свинью хрюкать!
– Эк вы разогнались! За вами не поспеть! Я, пожалуй, выхожу, - усмехнулся широкоплечий третий игрок с шрамом на щеке и бросил карты.
– Принимаю пять и три сверху, – заулыбался лопоухий.
– На твои три даю ещё десять.
– Ой, дядя! Кто ж так играет?!
Лопоухий задумался, потирая лоб.
– Хорошо, – сказал он. – Принимаю десять и открываемся. У меня три всадника.
Хозяин таверны одну за другой выложил свои карты на стол.
– Вот тебе на них ряд мечей! Подставляй-ка лоб, уважаемый!
Лопоухий недовольно нахмурился. Хозяин таверны отсчитал ему двадцать восемь щелбанов и принялся раздавать карты.
То и дело шлем поворачивался к соседнему столу, отчего сапожник трижды промахнулся ложкой мимо рта.
«Что ты вытворяешь?! Могу я поесть спокойно?!» – возмутился Вегрик.
«Любопытно. Кажется, там играют в полки», – проговорил Корпус.
«Да и чёрт с ними! Пусть себе играют! Не вертись!»
«Любопытно», – повторил шлем.
В зал вошёл обряженный в шикарный камзол толстяк с родинкой на носу.
– Здравствуй, Родел! Здравствуйте, господа! Ну как, началась уже партия? Чувствую, сегодня удача в моём кармане! – весело заговорил он и осёкся, увидав Вегрика.
– Проходите, сударь! Проходите! – кивнул ему хозяин таверны. – Гости ещё собираются.
Толстяк, оглядываясь на рыцаря, бочком проскользнул в неприметную дверь в углу зала.
Скоро в таверну начали прибывать другие богато одетые посетители. Они не задерживались в общем зале и следовали за толстяком. «Странная таверна, – подумал сапожник. – Впрочем, кормят тут хорошо и берут недорого».
Девица меж тем покинула картёжников и присела рядом с Вегриком.
– Надеюсь, господину рыцарю не скучно? – проворковала она.
Уховёрт затараторил с глупой улыбкой:
– Ну что вы?! Разве может быть скучно в обществе такой…
– Не желает ли господин рыцарь присоединиться к игре? – спросила девица, не обращая внимания на старика.
– Боюсь, что… – начал было Вегрик, но услышал голос Корпуса.
«Предлагаю сыграть».
«Да я не умею», – ответил он шлему.
«Это несложно. Когда-то я был мастером игры в полки».
– И в самом деле, сыграй! – встрял тут Уховёрт. – А я посмотрю, что это за развлечение такое.
Сапожник пожал плечами.
– Ну, если только попробовать.
Игроки потеснились, освобождая для Вегрика место за столом. Руки в латных перчатках проворно подхватили розданные карты, начали их перебирать. Сапожник разглядывал цветные рисунки, не понимая, что они значат. В тавернах Арентена ему частенько приходилось играть в кости, но карты там были не в ходу. Девушка устроилась за его спиной.
– Меня зовут Эльта, – сообщила она. – А вас, господин рыцарь?
– Не важно, – грубо отрезал сапожник.
Запах фиалок и томный голос девицы раздражали его.
– А меня – Утопий, – сообщил Уховёрт, подставляя стул поближе к девушке. – Моё имя означает «Стремящийся к свету». Эльта, кажется, с иланского языка переводится как «Воздушная»?
Девица смерила старика презрительным взглядом и отодвинулась от него. Но Уховёрт и не думал сдаваться. Вместе со стулом он начал потихоньку подбираться к Эльте.
– Ставлю три, – сухо сказал игрок со шрамом.
То и дело он исподлобья погладывал то на Вегрика, то на Эльту, то на Уховёрта и, казалось, был чем-то недоволен. Наверное, карта плохая пришла.
– Прекрасное имя, – продолжал Утопий. – И оно вам так подходит. Вы легки, как воздух, и…
– Уважаемый, вы не могли бы помолчать! – строго сказал картёжник со шрамом. – Вы мешаете игре.
Уховёрт нахмурился, но умолк.
– Принимаю три и два сверху, - объявил хозяин гостиницы.
– Я выхожу! И помоев тому в руки, кто сдавал эти карты!
Подошла очередь Вегрика.
«Что мне делать-то? – спросил он у шлема. – Я в этих картинках ничего не понимаю».
«У тебя три всадника, – сообщил Корпус. – Это хорошая сдача. Но не нужно спешить. Сначала надо разобраться, кто есть кто за этим столом. Пока повысь ставку на один».
– Повышаю ставку на один, – пробормотал Вегрик.
Пришла пора открывать карты.
«Отлично! Мы выиграли!» – воскликнул Корпус.
– Что ж, господин рыцарь, вы выиграли, – вздохнул игрок со шрамом. – Мне и Роделу причитается по восемь щелбанов. Только, пожалуйста, снимите перчатку.
Сапожник заулыбался. А интересная, оказывается, игра! Он стянул перчатку и с удовольствием отвесил по восемь звонких щелчков хозяину гостиницы и картёжнику со шрамом.
– Сдавайте снова! Мне понравилось! – объявил Вегрик, усаживаясь на место.
Игра шла своим чередом. Сапожник раз за разом выигрывал, а Утопий, оседлав стул, черепашьим ходом преследовал Эльту. Девушка, спасалась от настойчивого ухажёра, двигала своё сидение вокруг стола. Таким манером они, кажется, сделали уже пять кругов. И каждый раз, поравнявшись с Вегриком, Эльта не забывала заглянуть в его карты и сказать что-нибудь ободряющее. Но сапожник не обращал на неё внимания. Вместе со шлемом он был полностью поглощён игрой и уже начинал разбираться в рисунках на картах. Тем временем предоставленный самому себе Пуп прикончил почти нетронутую порцию Утопия, вылизал дочиста все тарелки, улёгся на лавку и уснул.
Прислужницы сновали по залу, относили в заднюю комнату тарелки со снедью, полные кувшины и кружки. Обратно они возвращались с грязной посудой. Из-за стенки то и дело раздавались радостные возгласы.
Эльта вдруг поднялась со стула и сказала, что ей пора отходить ко сну. Она попросила фонарь у дяди Родела, так как на дворе уже стемнело.
– Разве очаровательная леди не здесь живёт? – спросил Утопий.
– Нет. Очаровательная леди живёт рядом во флигеле, – ответил Родел.
Уховёрт вызвался было проводить Эльту, но получил категорический отказ. Перед уходом девушка ещё раз подошла к Вегрику, положила ладонь ему на руку и пожелала удачи. Сапожник только кивнул в ответ. Игрок со шрамом, кажется, в это время заскрипел зубами. Видать, совсем бедняге карта не шла.
После того, как Эльта удалилась, Утопий какое-то время без интереса смотрел за карточным сражением, а потом сообщил, что ему пора спать. Он разбудил Пупа и вслед за горничной побрёл на второй этаж в приготовленную для них комнату. Сапожник и не думал оставлять игру – очень уж она его увлекла.
В девятый раз получив от Вегрика порцию щелбанов, лопоухий картёжник потёр набрякшую на лбу шишку и сказал:
– Господа! Мне надоело это ребячество! Не лучше ли нам сыграть по-мужски, хотя бы по четверть пфеннига за ставку?
