Сапожника трясло от страха. Почему никому не пришло в голову сделать перила у этих лесов?! Слишком уж пусто вокруг. Казалось, один неверный шаг – и полетишь вверх тормашками. А земля так далеко.
«Рыцари не останавливаются! Замолчи, маловер, и не отвлекай нас!» – отрезал Корпус.
«Ветер, чёрт возьми! Поднялся ветер! При таком ветре нельзя дальше идти! Нас сдует!»
«Да заткнись ты, во имя Сияющих Чертогов! Не мешай нам!»
«Брёвна скользкие! Надо сказать, чтобы их песком посыпали. А пока давай назад повернём, подготовимся хорошенько!»
«Рыцари не поворачивают на…»
Нога Корпуса поехала на гладком бревне. Он повалился навзничь и выпустил статую. Каменный Аврил покатился, на секунду замер у края помоста в раздумьях – падать или нет. Казалось, он почти уже решил остаться, но поднятая для благословения рука потянула его вниз. Корпус бросился вслед, в последний момент поймал святого за ногу, и громада статуи увлекла его за собой. Чудом стальная перчатка успела зацепиться за крайнее бревно лесов. Что-то треснуло возле плеча, как будто кожа порвалась. Внизу люди закричали возбуждённо, и сквозь этот гул Вегрик расслышал сдавленный стон шлема.
Сапожник висел на высоте в девяносто футов, одной рукой схватившись за бревно, а второй – удерживая святого Аврила, который очень уж хотел грохнуться на землю. Дерево гнулось и трещало под тяжким грузом. Было понятно, что волшебные доспехи от падения с такой высоты не спасут.
«Бросай! – заорал сапожник. – Бросай его! Мы упадём!»
«Рыцари не бросают!» – проскрежетал Корпус, и Вегрик почувствовал, как все ремешки, все бзаклёпки в латах задрожали от напряжения.
Статуя понемногу пошла вверх вслед за стальной рукой. Латы подтянули каменного Аврила к краю лесов, вытащили чуть выше, и рванули с криком. Святой вкатился на помост и лёг на бревна с безмятежным видом, будто ничего особенного с ним не произошло.
Вегрик не был святым. И поэтому, когда латы вытащили его на леса, он только и хотел, что скорчиться где-нибудь в уголке возле стенки и ждать, пока придут строители и потихоньку спустят его вниз, на твёрдую землю. И снять бы поскорее эти чёртовы доспехи! Но Корпус не позволит. Конечно, не позволит.
«Ремень надорвался, – сообщил шлем. – Теперь плечо плохо двигается. Ничего. Заживёт до Крайнего Дня. Сейчас дотащим статую и отдохнём».
«Я не хочу! – мысленно завопил Вегрик. – Мне страшно! Отпусти меня!»
«Не бойся, маловер. Уповай на Свет, и он выведет тебя! – неожиданно ласковым голосом сказал Корпус. – А если боишься, так закрой глаза!»
Вегрик последовал совету, но с закрытыми глазами стало ещё страшней. Теперь казалось, что после каждого шага непременно последует падение в пропасть.
Наконец Корпус преодолел последний пролёт лесов, остановился возле заветной ниши и начал задвигать в неё статую. Ноги мраморного Аврила сразу встали как положено, но вот отведённая в сторону благословляющая рука не желала помещаться в узкий проём. Корпус упорно толкал святого на положенное место.
«Ну что ты его так пихаешь?! Видишь же – не влезает!» – воскликнул немного пришедший в себя Вегрик.
«Клянёмся Пределами Света, влезет! Осталось совсем немного!»
Корпус поднатужился, раздался хруст, каменная рука святого Аврила отломилась, упала на бревенчатый помост, и освобождённая от мешающих деталей статуя встала в нишу.
«А я ведь предупреждал!» – раздосадовано произнёс Вегрик.
«Дело сделано! – заявил Корпус, отряхивая перчатки от каменной крошки. – Ремесленники придумают, как прикрепить руку на место. Нам же пора спускаться за наградой».
– Какая там награда! – вслух закричал сапожник. – С нас ещё штраф возьмут за испорченную статую! Надо что-то придумать, как-то её починить!
На высоте холодный ветер свистел, задевая о шлем, не давал Вегрику сосредоточиться. Как бы это склеить, прилепить, привязать, пока снизу не заметили поломки? Сапожник увидел моток верёвки, лежавший на настиле лесов. Что ж, если ничего больше под рукой нет, можно и этим попробовать.
«Ну-ка, пусти меня! – грубо сказал он Корпусу. – Я сам всё сделаю!»
Шлем молча уступил Вегрику право руководить своим телом.
Сапожник подобрал отколотую руку, кое-как приложил её к статуе и примотал верёвкой. Затянув надёжный узел, Вегрик скептически осмотрел результаты своего труда. Святой Аврил выглядел так, будто возвращался из битвы со сломанной рукой на перевязи.
«Уж всяко лучше, чем было, – решил сапожник. – Теперь и вниз можно идти».
Краснолицый монах поплевал на ладонь, сложил её в дулю и протянул к носу Вегрика.
– Шиш тебе! Шиш, а не деньги! Думаешь, раз высоко, так я и не видел?! Нет! Я всё видел! Я вот так руки к глазам приложил и смотрел, как ты статую ломаешь!
– Это потому, что у вас ниша по размерам не подходит, – отвечал сапожник, стараясь сохранять спокойствие.
– Правильно! – захохотал начальник строительства. – Ты ж не в ту нишу статую пихал! Там святая Пультирья должна была стоять. А твоя ниша на ярус ниже.
– Могли бы и понятнее объяснить. Куда вы пальцем показали, туда я и поставил.
– Вот ещё! Буду я каждому тупице понятнее объяснять! Раз мозгов не хватает, так переспроси!
– Вы полегче! Я, всё-таки, рыцарь! – попробовал прибавить в голосе угрозы Вегрик.
– А по мне, так хоть герцог! – кричал монах. – Статуи святых никому ломать не позволено! Они денег стоят!
Сапожник попытался взять примирительный тон:
– Но дело уже сделано, и статуя в нише. А поломка, кажется, только добавляет ей одухотворённости. Разве не перекусил руку святому Аврилу болотный змей? И вот как раз этот момент…
– Шиш тебе, а не момент! – закричал монах. – С болотным змеем святой Дунхель бился, а не Аврил. Я сейчас пойду в контору и посмотрю, сколько с тебя причитается за сломанную статую!
С этими словами начальник строительства удалился.
«Пора нам отсюда», – подумал Вегрик, обращаясь к Корпусу.
«Но постой! А как же?..»
«Говорю тебе – пора. А то нам сейчас таких штрафов насчитают, что за год не отработаем».
Корпус сник, и Вегрик потихоньку, чтобы не привлекать к себе внимания, зашагал от строящегося собора.
Когда они переходили мост, шлем пробормотал задумчиво:
«И всё-таки, это несправедливо. Мы честно несли статую, надорвали плечевой ремень. И как же можно оставить наш труд без оплаты?»
«Привыкай! – усмехнулся Вегрик. – Работяга редко встречает справедливость».
Сапожник стоял перед забором таверны.
«Клянёмся Сияющими Чертогами! Если они вздумают причинить вред старику или ребёнку, то горько пожалеют об этом!» – твёрдо заявил шлем.
«Вот это я понимаю! Вот это правильно! А то у тебя куда ни глянь – везде невинные люди, которых и пальцем трогать не моги!» – кивнул Вегрик и постучал в ворота.
Бородач пропустил рыцаря без лишних слов. В общем зале за столом Родел и Утопий играли в шахматы. Увидав Вегрика, хозяин таверны радостно всплеснул руками.
– А вот и господин рыцарь! Чудесно! Вы принесли мои деньги?
Сапожник выгреб все монеты до последней и бросил их на стол. Сердце его часто билось в ожидании драки.
– Это всё, что у меня есть. Отпустите моих друзей! Остальное я отдам позже.
– Я говорил тебе, что пятнадцать гульденов за три дня ему никак не раздобыть, – сказал Утопий так спокойно, будто его и не держали тут в заложниках. – А ты заладил, мол, рыцари и не такое могут. Уж я-то его лучше знаю.
Родел пересчитал деньги и спрятал их в карман.
– Я думал, что рыцари побогаче будут, – вздохнул хозяин таверны и обратился к Утопию. – Может, ты монет добавишь?
– Нет уж! – сказал Утопий, поднимаясь из-за стола. – Раз этот дурень проигрался, так пусть он и расплачивается, а я деньгам получше применение найду. Ладно. Хорошо мы тут погостили, но пора и честь знать. Пойду будить мальчишку. Может быть, успеем ещё сегодня попасть к этому вашему викарию на регистрацию.
– Постой! Надо же партию доиграть! – запротестовал Родел.
– Чего тут доигрывать? Тебе мат следующим ходом. Видишь, где мой слон стоит? – усмехнулся Уховёрт и направился к лестнице.
Вегрик недоумевал. Что за ерунда творится?! Он готовился к тому, что заложников придётся отбивать силой, а эти тут в шахматы играют, как ни в чём не бывало!
На лестнице Утопий столкнулся с Эльтой, которая как раз спускалась ему навстречу. Старик прижался к стене, уступая дорогу красотке, и галантно протянул ей руку, чтобы помочь сойти с последней ступени. Но Эльта прошла мимо, даже не взглянув на Уховёрта.
– Господин рыцарь! Как я рада снова вас видеть! – защебетала она.
– Представляешь, Эльта, господин рыцарь не смог выплатить весь долг. Он принёс только семь гульденов, – печально сказал хозяин таверны.
– Правда? Только семь? – удивлённо проговорила девица, и улыбка тут же сошла с её лица. Эльта смерила Вегрика суровым взглядом. – Я-то думала, вы на самом деле благородный рыцарь. Оказывается, вы обычный проходимец! А ещё голову мне морочили!
Девица презрительно хмыкнула и прошествовала к выходу, едва не задев сапожника плечом. Вегрик пребывал в замешательстве. Когда это он ей голову морочил?
Утопий проводил девушку грустным взглядом и направился наверх. Вскоре Уховёрт спустился в общий зал вместе с Пупом. Старик выглядел раздражённым, а вот мальчишка за эти дни, кажется, поправился.
– Дядя Родел, дай мне ещё пирог с вишней! – попросил Пуп.
– Хватит уже попрошайничать! – одёрнул его Утопий. – И как в тебя влезает столько?!
– Да ладно! Пусть поест парнишка! – ласково сказал Родел и распорядился насчёт пирога. – А ты возвращайся, как разберёшься с регистрацией. Сыграем ещё партию в шахматы. А то меня от этих карт тошнит уже. И вы, господин рыцарь, так уж и быть, возвращайтесь.
– Не знаю, – пробурчал Утопий. – Вроде бы, твоя племянница не очень-то рада меня здесь видеть.
– И что с того? Это же не её таверна. Стоит ли на женские капризы внимание обращать?
Уховёрт сказал, что подумает над приглашением.
Едва товарищи вышли со двора, Утопий чуть ли не с кулаками набросился на Вегрика.
– Кретин полоумный! – бранился старик. – Надо ж было ухитриться пятнадцать гульденов в раз проиграть!
– Это не я! Это всё шлем! – оправдывался сапожник. – Заладил одно и то же: повышай ставку, да повышай! Откуда мне знать, что так получится?! Я и в карты-то эти дурацкие играть не умею.
Уховёрт с подозрением посмотрел на шлем и глубокомысленно изрёк:
– Да. Хорошую-то вещь, небось, в озеро не выбросили бы.
«Вообще-то, у нас были сильные карты», – обиженно заметил Корпус.
– Да заткнись ты уже! – прикрикнул на него сапожник.
Во дворе резиденции викария стояло с десяток человек, приведших детей для регистрации. Поглядев на очередь, Утопий решил, что сегодня на приём они никак попасть не успеют. Но регистрация шла быстро. Чуть ли не каждые пять минут из дома выходил зарёванный мальчишка, держась за обожжённое плечо. И сразу же на его место отправлялся следующий по команде долговязого монаха с красным родимым пятном на щеке.
– Это чего там такое делают? – спросил Пуп, расправившись с пирогом.
– Железом калёным жгут! – сурово ответил сапожник.
Мальчишка в испуге вытаращил глаза и раззявил рот.
– Не слушай дядю Вегрика! Он так шутит! – тут же принялся успокаивать его Утопий. – Там просто запишут твоё имя в книгу – вот и всё.
– А чего они так орут? – с недоверием спросил Пуп, указывая на очередного заливающегося слезами парнишку.
– Со страху, наверное, – сказал Уховёрт, безуспешно пытаясь стереть с лица мальчика вишнёвую начинку. – Но ты-то ведь не трус? Ты не испугаешься? Если будешь хорошо себя вести, получишь ещё пирог.
Услышав про еду, Пуп забыл все сомнения и заулыбался.
Подошла их очередь. Утопий слегка подтолкнул мальчишку ко входу, и тот отправился вслед за монахом. Прошло пять минут, и десять, но Пуп не выходил. Уховёрт нервно заламывал пальцы.
– Да почему так долго?!
– Видать, не могут с мальцом справиться, – усмехнулся сапожник.
Вскоре во двор вышел монах с родимым пятном и объявил, что на сегодня регистрация окончена. Потом указал на Вегрика и Утопия:
– Вам надо пройти со мной.
– Чувствую, здесь какая-то западня, – прошептал сапожник на ухо товарищу. – Сопляк чего-то начудил, а нас теперь к ответу хотят притянуть. Давай-ка к выходу, пока не поздно! Там охраны нет.
– Сдурел, что ли?! – возмутился Утопий. – Разве можно вот так ребёнка бросить?! Пойдём, посмотрим, в чём дело!
Вслед за монахом они проследовали в небольшую комнату на первом этаже резиденции. Там на высоком кресле восседал толстый священник с родинкой на носу, в котором Вегрик не без удивления узнал азартного посетителя таверны Родела. Рядом на табурете примостился Пуп. Священник ласково гладил его по голове. В углу стояла жаровня, пахло дымом и палёной кожей.
– Преподобный, вот те люди, что были с мальчиком, – сообщил монах.
Священник настороженно посмотрел на Вегрика. Видимо, вспомнил, где встречался с ним раньше.
– Выйди, брат Вальтуз. Нам нужно поговорить наедине, – сказал он монаху и обратился к сапожнику. – Ваш слуга пусть тоже подождёт во дворе.
Утопий пожал плечами и покинул комнату вслед за монахом.
Когда дверь за ними закрылась, священник продолжил, делая большие паузы между словами:
– Я викарий Пшиля. Можете называть меня отец Аназолий. Каково ваше имя, господин рыцарь?
– Вообще-то, я поклялся не называть его, пока не совершу тридцать шесть подвигов, ¬– благоразумно ответил Вегрик.
– Хорошо. Это ваше право. Но позвольте узнать, кем вам приходится этот милый ребёнок?
Такого вопроса сапожник ждал. «Хотят, чтобы я за проделки Пупа расплачивался, – решил он. – Нет уж! Ищите другого дурака!»
– Никем! – ответил Вегрик. – Это сын бедной вдовы из Вилира. Она не могла его прокормить и продала злым людям. Я вызволил мальчишку – только и всего.
Викарий довольно сощурил глаза и поднялся с кресла.
– Сын бедной вдовы, говорите? – переспросил он, прохаживаясь по комнате. – Да ещё из Вилира? Это не близко.
– Мне обещали пирог, – заявил Пуп.
– Будет тебе пирог. Много пирогов. Столько, сколько захочешь, – ласково сказал викарий и повернулся к Вегрику. – Я должен срочно препроводить мальчика к архиепископу. Дело не терпит отлагательств. Вас же прошу дождаться моего возвращения здесь. Вам приготовят комнату.
Такой поворот сапожника озадачил. С чего бы это вдруг архиепископу смотреть на их заморыша? Впрочем, раз претензий по поводу возмещения ущерба не предъявляют, так пусть делают, что хотят.
– Надо, так надо, – согласился Вегрик. – Только я лучше на улице подожду, во дворе.
От чада в комнате у него уже в носу свербило.
Утопий и Вегрик устроились на скамье под раскидистым деревом и ждали. Вот уже два часа прошло с тех пор, как викарий с Пупом укатили в Тлир. Начинало смеркаться.
– Так зачем он повёз мальчика к архиепископу? – в который раз спрашивал Уховёрт.
– Да не знаю я! – отвечал Вегрик. – Сколько можно повторять?! Священник сказал: нужно ехать – и всё тут. Мне разве больше всех надо, чтобы выспрашивать? Ты лучше скажи, почему мошенники вас так легко из таверны отпустили?
– Чего это они мошенники? – пробурчал Утопий. – Нормальные ребята.
– Конечно, нормальные! За горстку монет ребёнка хотели зарезать!
– Никто нас резать не собирался. Парни просто припугнуть тебя хотели. А как ещё с таких проходимцев выигрыш получить?
«Рыцари не останавливаются! Замолчи, маловер, и не отвлекай нас!» – отрезал Корпус.
«Ветер, чёрт возьми! Поднялся ветер! При таком ветре нельзя дальше идти! Нас сдует!»
«Да заткнись ты, во имя Сияющих Чертогов! Не мешай нам!»
«Брёвна скользкие! Надо сказать, чтобы их песком посыпали. А пока давай назад повернём, подготовимся хорошенько!»
«Рыцари не поворачивают на…»
Нога Корпуса поехала на гладком бревне. Он повалился навзничь и выпустил статую. Каменный Аврил покатился, на секунду замер у края помоста в раздумьях – падать или нет. Казалось, он почти уже решил остаться, но поднятая для благословения рука потянула его вниз. Корпус бросился вслед, в последний момент поймал святого за ногу, и громада статуи увлекла его за собой. Чудом стальная перчатка успела зацепиться за крайнее бревно лесов. Что-то треснуло возле плеча, как будто кожа порвалась. Внизу люди закричали возбуждённо, и сквозь этот гул Вегрик расслышал сдавленный стон шлема.
Сапожник висел на высоте в девяносто футов, одной рукой схватившись за бревно, а второй – удерживая святого Аврила, который очень уж хотел грохнуться на землю. Дерево гнулось и трещало под тяжким грузом. Было понятно, что волшебные доспехи от падения с такой высоты не спасут.
«Бросай! – заорал сапожник. – Бросай его! Мы упадём!»
«Рыцари не бросают!» – проскрежетал Корпус, и Вегрик почувствовал, как все ремешки, все бзаклёпки в латах задрожали от напряжения.
Статуя понемногу пошла вверх вслед за стальной рукой. Латы подтянули каменного Аврила к краю лесов, вытащили чуть выше, и рванули с криком. Святой вкатился на помост и лёг на бревна с безмятежным видом, будто ничего особенного с ним не произошло.
Вегрик не был святым. И поэтому, когда латы вытащили его на леса, он только и хотел, что скорчиться где-нибудь в уголке возле стенки и ждать, пока придут строители и потихоньку спустят его вниз, на твёрдую землю. И снять бы поскорее эти чёртовы доспехи! Но Корпус не позволит. Конечно, не позволит.
«Ремень надорвался, – сообщил шлем. – Теперь плечо плохо двигается. Ничего. Заживёт до Крайнего Дня. Сейчас дотащим статую и отдохнём».
«Я не хочу! – мысленно завопил Вегрик. – Мне страшно! Отпусти меня!»
«Не бойся, маловер. Уповай на Свет, и он выведет тебя! – неожиданно ласковым голосом сказал Корпус. – А если боишься, так закрой глаза!»
Вегрик последовал совету, но с закрытыми глазами стало ещё страшней. Теперь казалось, что после каждого шага непременно последует падение в пропасть.
Наконец Корпус преодолел последний пролёт лесов, остановился возле заветной ниши и начал задвигать в неё статую. Ноги мраморного Аврила сразу встали как положено, но вот отведённая в сторону благословляющая рука не желала помещаться в узкий проём. Корпус упорно толкал святого на положенное место.
«Ну что ты его так пихаешь?! Видишь же – не влезает!» – воскликнул немного пришедший в себя Вегрик.
«Клянёмся Пределами Света, влезет! Осталось совсем немного!»
Корпус поднатужился, раздался хруст, каменная рука святого Аврила отломилась, упала на бревенчатый помост, и освобождённая от мешающих деталей статуя встала в нишу.
«А я ведь предупреждал!» – раздосадовано произнёс Вегрик.
«Дело сделано! – заявил Корпус, отряхивая перчатки от каменной крошки. – Ремесленники придумают, как прикрепить руку на место. Нам же пора спускаться за наградой».
– Какая там награда! – вслух закричал сапожник. – С нас ещё штраф возьмут за испорченную статую! Надо что-то придумать, как-то её починить!
На высоте холодный ветер свистел, задевая о шлем, не давал Вегрику сосредоточиться. Как бы это склеить, прилепить, привязать, пока снизу не заметили поломки? Сапожник увидел моток верёвки, лежавший на настиле лесов. Что ж, если ничего больше под рукой нет, можно и этим попробовать.
«Ну-ка, пусти меня! – грубо сказал он Корпусу. – Я сам всё сделаю!»
Шлем молча уступил Вегрику право руководить своим телом.
Сапожник подобрал отколотую руку, кое-как приложил её к статуе и примотал верёвкой. Затянув надёжный узел, Вегрик скептически осмотрел результаты своего труда. Святой Аврил выглядел так, будто возвращался из битвы со сломанной рукой на перевязи.
«Уж всяко лучше, чем было, – решил сапожник. – Теперь и вниз можно идти».
***
Краснолицый монах поплевал на ладонь, сложил её в дулю и протянул к носу Вегрика.
– Шиш тебе! Шиш, а не деньги! Думаешь, раз высоко, так я и не видел?! Нет! Я всё видел! Я вот так руки к глазам приложил и смотрел, как ты статую ломаешь!
– Это потому, что у вас ниша по размерам не подходит, – отвечал сапожник, стараясь сохранять спокойствие.
– Правильно! – захохотал начальник строительства. – Ты ж не в ту нишу статую пихал! Там святая Пультирья должна была стоять. А твоя ниша на ярус ниже.
– Могли бы и понятнее объяснить. Куда вы пальцем показали, туда я и поставил.
– Вот ещё! Буду я каждому тупице понятнее объяснять! Раз мозгов не хватает, так переспроси!
– Вы полегче! Я, всё-таки, рыцарь! – попробовал прибавить в голосе угрозы Вегрик.
– А по мне, так хоть герцог! – кричал монах. – Статуи святых никому ломать не позволено! Они денег стоят!
Сапожник попытался взять примирительный тон:
– Но дело уже сделано, и статуя в нише. А поломка, кажется, только добавляет ей одухотворённости. Разве не перекусил руку святому Аврилу болотный змей? И вот как раз этот момент…
– Шиш тебе, а не момент! – закричал монах. – С болотным змеем святой Дунхель бился, а не Аврил. Я сейчас пойду в контору и посмотрю, сколько с тебя причитается за сломанную статую!
С этими словами начальник строительства удалился.
«Пора нам отсюда», – подумал Вегрик, обращаясь к Корпусу.
«Но постой! А как же?..»
«Говорю тебе – пора. А то нам сейчас таких штрафов насчитают, что за год не отработаем».
Корпус сник, и Вегрик потихоньку, чтобы не привлекать к себе внимания, зашагал от строящегося собора.
Когда они переходили мост, шлем пробормотал задумчиво:
«И всё-таки, это несправедливо. Мы честно несли статую, надорвали плечевой ремень. И как же можно оставить наш труд без оплаты?»
«Привыкай! – усмехнулся Вегрик. – Работяга редко встречает справедливость».
Прода от 19.11.2020, 06:49
Глава 7. Наследник герцога
Сапожник стоял перед забором таверны.
«Клянёмся Сияющими Чертогами! Если они вздумают причинить вред старику или ребёнку, то горько пожалеют об этом!» – твёрдо заявил шлем.
«Вот это я понимаю! Вот это правильно! А то у тебя куда ни глянь – везде невинные люди, которых и пальцем трогать не моги!» – кивнул Вегрик и постучал в ворота.
Бородач пропустил рыцаря без лишних слов. В общем зале за столом Родел и Утопий играли в шахматы. Увидав Вегрика, хозяин таверны радостно всплеснул руками.
– А вот и господин рыцарь! Чудесно! Вы принесли мои деньги?
Сапожник выгреб все монеты до последней и бросил их на стол. Сердце его часто билось в ожидании драки.
– Это всё, что у меня есть. Отпустите моих друзей! Остальное я отдам позже.
– Я говорил тебе, что пятнадцать гульденов за три дня ему никак не раздобыть, – сказал Утопий так спокойно, будто его и не держали тут в заложниках. – А ты заладил, мол, рыцари и не такое могут. Уж я-то его лучше знаю.
Родел пересчитал деньги и спрятал их в карман.
– Я думал, что рыцари побогаче будут, – вздохнул хозяин таверны и обратился к Утопию. – Может, ты монет добавишь?
– Нет уж! – сказал Утопий, поднимаясь из-за стола. – Раз этот дурень проигрался, так пусть он и расплачивается, а я деньгам получше применение найду. Ладно. Хорошо мы тут погостили, но пора и честь знать. Пойду будить мальчишку. Может быть, успеем ещё сегодня попасть к этому вашему викарию на регистрацию.
– Постой! Надо же партию доиграть! – запротестовал Родел.
– Чего тут доигрывать? Тебе мат следующим ходом. Видишь, где мой слон стоит? – усмехнулся Уховёрт и направился к лестнице.
Вегрик недоумевал. Что за ерунда творится?! Он готовился к тому, что заложников придётся отбивать силой, а эти тут в шахматы играют, как ни в чём не бывало!
На лестнице Утопий столкнулся с Эльтой, которая как раз спускалась ему навстречу. Старик прижался к стене, уступая дорогу красотке, и галантно протянул ей руку, чтобы помочь сойти с последней ступени. Но Эльта прошла мимо, даже не взглянув на Уховёрта.
– Господин рыцарь! Как я рада снова вас видеть! – защебетала она.
– Представляешь, Эльта, господин рыцарь не смог выплатить весь долг. Он принёс только семь гульденов, – печально сказал хозяин таверны.
– Правда? Только семь? – удивлённо проговорила девица, и улыбка тут же сошла с её лица. Эльта смерила Вегрика суровым взглядом. – Я-то думала, вы на самом деле благородный рыцарь. Оказывается, вы обычный проходимец! А ещё голову мне морочили!
Девица презрительно хмыкнула и прошествовала к выходу, едва не задев сапожника плечом. Вегрик пребывал в замешательстве. Когда это он ей голову морочил?
Утопий проводил девушку грустным взглядом и направился наверх. Вскоре Уховёрт спустился в общий зал вместе с Пупом. Старик выглядел раздражённым, а вот мальчишка за эти дни, кажется, поправился.
– Дядя Родел, дай мне ещё пирог с вишней! – попросил Пуп.
– Хватит уже попрошайничать! – одёрнул его Утопий. – И как в тебя влезает столько?!
– Да ладно! Пусть поест парнишка! – ласково сказал Родел и распорядился насчёт пирога. – А ты возвращайся, как разберёшься с регистрацией. Сыграем ещё партию в шахматы. А то меня от этих карт тошнит уже. И вы, господин рыцарь, так уж и быть, возвращайтесь.
– Не знаю, – пробурчал Утопий. – Вроде бы, твоя племянница не очень-то рада меня здесь видеть.
– И что с того? Это же не её таверна. Стоит ли на женские капризы внимание обращать?
Уховёрт сказал, что подумает над приглашением.
***
Едва товарищи вышли со двора, Утопий чуть ли не с кулаками набросился на Вегрика.
– Кретин полоумный! – бранился старик. – Надо ж было ухитриться пятнадцать гульденов в раз проиграть!
– Это не я! Это всё шлем! – оправдывался сапожник. – Заладил одно и то же: повышай ставку, да повышай! Откуда мне знать, что так получится?! Я и в карты-то эти дурацкие играть не умею.
Уховёрт с подозрением посмотрел на шлем и глубокомысленно изрёк:
– Да. Хорошую-то вещь, небось, в озеро не выбросили бы.
«Вообще-то, у нас были сильные карты», – обиженно заметил Корпус.
– Да заткнись ты уже! – прикрикнул на него сапожник.
***
Во дворе резиденции викария стояло с десяток человек, приведших детей для регистрации. Поглядев на очередь, Утопий решил, что сегодня на приём они никак попасть не успеют. Но регистрация шла быстро. Чуть ли не каждые пять минут из дома выходил зарёванный мальчишка, держась за обожжённое плечо. И сразу же на его место отправлялся следующий по команде долговязого монаха с красным родимым пятном на щеке.
– Это чего там такое делают? – спросил Пуп, расправившись с пирогом.
– Железом калёным жгут! – сурово ответил сапожник.
Мальчишка в испуге вытаращил глаза и раззявил рот.
– Не слушай дядю Вегрика! Он так шутит! – тут же принялся успокаивать его Утопий. – Там просто запишут твоё имя в книгу – вот и всё.
– А чего они так орут? – с недоверием спросил Пуп, указывая на очередного заливающегося слезами парнишку.
– Со страху, наверное, – сказал Уховёрт, безуспешно пытаясь стереть с лица мальчика вишнёвую начинку. – Но ты-то ведь не трус? Ты не испугаешься? Если будешь хорошо себя вести, получишь ещё пирог.
Услышав про еду, Пуп забыл все сомнения и заулыбался.
Подошла их очередь. Утопий слегка подтолкнул мальчишку ко входу, и тот отправился вслед за монахом. Прошло пять минут, и десять, но Пуп не выходил. Уховёрт нервно заламывал пальцы.
– Да почему так долго?!
– Видать, не могут с мальцом справиться, – усмехнулся сапожник.
Вскоре во двор вышел монах с родимым пятном и объявил, что на сегодня регистрация окончена. Потом указал на Вегрика и Утопия:
– Вам надо пройти со мной.
– Чувствую, здесь какая-то западня, – прошептал сапожник на ухо товарищу. – Сопляк чего-то начудил, а нас теперь к ответу хотят притянуть. Давай-ка к выходу, пока не поздно! Там охраны нет.
– Сдурел, что ли?! – возмутился Утопий. – Разве можно вот так ребёнка бросить?! Пойдём, посмотрим, в чём дело!
Вслед за монахом они проследовали в небольшую комнату на первом этаже резиденции. Там на высоком кресле восседал толстый священник с родинкой на носу, в котором Вегрик не без удивления узнал азартного посетителя таверны Родела. Рядом на табурете примостился Пуп. Священник ласково гладил его по голове. В углу стояла жаровня, пахло дымом и палёной кожей.
– Преподобный, вот те люди, что были с мальчиком, – сообщил монах.
Священник настороженно посмотрел на Вегрика. Видимо, вспомнил, где встречался с ним раньше.
– Выйди, брат Вальтуз. Нам нужно поговорить наедине, – сказал он монаху и обратился к сапожнику. – Ваш слуга пусть тоже подождёт во дворе.
Утопий пожал плечами и покинул комнату вслед за монахом.
Когда дверь за ними закрылась, священник продолжил, делая большие паузы между словами:
– Я викарий Пшиля. Можете называть меня отец Аназолий. Каково ваше имя, господин рыцарь?
– Вообще-то, я поклялся не называть его, пока не совершу тридцать шесть подвигов, ¬– благоразумно ответил Вегрик.
– Хорошо. Это ваше право. Но позвольте узнать, кем вам приходится этот милый ребёнок?
Такого вопроса сапожник ждал. «Хотят, чтобы я за проделки Пупа расплачивался, – решил он. – Нет уж! Ищите другого дурака!»
– Никем! – ответил Вегрик. – Это сын бедной вдовы из Вилира. Она не могла его прокормить и продала злым людям. Я вызволил мальчишку – только и всего.
Викарий довольно сощурил глаза и поднялся с кресла.
– Сын бедной вдовы, говорите? – переспросил он, прохаживаясь по комнате. – Да ещё из Вилира? Это не близко.
– Мне обещали пирог, – заявил Пуп.
– Будет тебе пирог. Много пирогов. Столько, сколько захочешь, – ласково сказал викарий и повернулся к Вегрику. – Я должен срочно препроводить мальчика к архиепископу. Дело не терпит отлагательств. Вас же прошу дождаться моего возвращения здесь. Вам приготовят комнату.
Такой поворот сапожника озадачил. С чего бы это вдруг архиепископу смотреть на их заморыша? Впрочем, раз претензий по поводу возмещения ущерба не предъявляют, так пусть делают, что хотят.
– Надо, так надо, – согласился Вегрик. – Только я лучше на улице подожду, во дворе.
От чада в комнате у него уже в носу свербило.
***
Утопий и Вегрик устроились на скамье под раскидистым деревом и ждали. Вот уже два часа прошло с тех пор, как викарий с Пупом укатили в Тлир. Начинало смеркаться.
– Так зачем он повёз мальчика к архиепископу? – в который раз спрашивал Уховёрт.
– Да не знаю я! – отвечал Вегрик. – Сколько можно повторять?! Священник сказал: нужно ехать – и всё тут. Мне разве больше всех надо, чтобы выспрашивать? Ты лучше скажи, почему мошенники вас так легко из таверны отпустили?
– Чего это они мошенники? – пробурчал Утопий. – Нормальные ребята.
– Конечно, нормальные! За горстку монет ребёнка хотели зарезать!
– Никто нас резать не собирался. Парни просто припугнуть тебя хотели. А как ещё с таких проходимцев выигрыш получить?