Сапожник рассказал о ночной схватке со стражниками и о мерзких тварях, которые поселились в их телах. Все были ошеломлены услышанным.
– Проклятый архиепископ! – воскликнул Гюг. – Оказывается, под маской благочестия скрывается сам сатана! Что ж, тем лучше! Господь на нашей стороне, и с его помощью победа будет за нами! Хорошо, что вы, господин рыцарь, не попали в лапы этих отродий тьмы, как остальные ваши товарищи.
– Какие товарищи? – не понял Вегрик.
– Разве вы не знаете? Стражники схватили всех, кто был в таверне. Его сиятельству едва удалось бежать.
– И Уховёрта? – уточнил сапожник с волнением.
– Его тоже, - подтвердил Хлост. – Викарий каким-то образом пронюхал, что его сиятельство скрывается в таверне, и побежал доносить архиепископу. Мы проследили за ним, но времени было мало. Стражники слишком быстро начали облаву. Мы не успели предупредить всех. Я едва вытащил его сиятельство.
Гвардеец замолчал и потупил взгляд. Он думал, что, конечно, мог хотя бы в окно крикнуть Роделу, чтобы тот спасался. Для этого оставалось достаточно времени. И возможно, хозяину таверны удалось бы улизнуть. Но Хлост не сделал этого. Не сделал нарочно. Тогда он решил, что чем больше людей останется в таверне, тем больше работы будет у стражников. И это позволит ему увести наследника как можно дальше. Хлост пожертвовал меньшим, чтобы сохранить большее, и надеялся теперь, что и Родел, и Эльта, и Утопий как-нибудь выкарабкаются, не погибнут в застенках Тлира, а их смерть не будет всю жизнь висеть камнем на его шее.
– Тяжко им придётся, – добавил Хлост.
– Боюсь, их жизни будут положены на алтарь борьбы со злом, – заявил Гюг.
– Какой ещё алтарь?! – возмутился Вегрик. – Я ведь с Утопием даже помириться не успел. Надо срочно их спасать!
– Конечно, – согласился лейтенант. – Присаживайтесь, досточтимый сэр. Мы как раз разрабатываем план операции.
Вегрик уселся на предложенный ему чурбак. Гюг продолжил прерванную речь. Он раскладывал жёлуди на большом плане Тлира, отмечая расположение своих отрядов.
– А чего это лейтенант тут всем командует? – шёпотом спросил сапожник у Хлоста. – Эспажуль так и не объявился?
– Нет, – также тихо ответил гвардеец. – Никто его больше не видел. Видать, погиб наш капитан.
Гюг подробно расписывал преимущества и недостатки продвижения по той или иной улице, демонстрировал разные варианты, переставляя жёлуди от квартала к кварталу. Вегрик внимательно следил за его манипуляциями и понимал, что мало что понимает.
– Таким образом под покровом ночи мы стягиваем силы с трех сторон, наносим отвлекающий удар у главных ворот, сами проходим через восточные и врываемся в резиденцию, – закончил Гюг свой доклад.
«Никуда не годный план», – произнёс тут Корпус.
«Почему? – удивился Вегрик. – По-моему, всё ладно скроено».
«Стражников в Тлире в три раза больше, чем гвардейцев. Мы уж не говорим про тех, которые расквартированы в Пшиле и в любое время могут прийти на помощь. Единственный шанс на успех – это внезапность нападения. А если такая толпа вооружённых людей отправится ночью в город, тревогу поднимут ещё на подходе».
С Корпусом трудно было не согласится, и Вегрик озвучил его соображения. Начался спор. Гюг говорил, что если разбиться на небольшие группы, то стражники ничего и не заметят. Леопан предлагал использовать хитрость и вырядить гвардейцев рыночными торговками. Но этот план был сразу отвергнут, поскольку в лагере не имелось женской одежды. Кроме того, не настолько уж стражники глупы, чтобы не заподозрить неладное в ночном собрании такого количества торговок.
В общем, время шло, споры продолжались, а дельных мыслей не становилось больше. Под конец все начали говорить одновременно, перебивать друг друга через каждые полслова, и Вегрик перестал понимать, о чём идёт речь. Сапожник подумывал, что вместо карты сейчас с большей радостью обнаружил бы на столе завтрак. Он сидел молча и с тоской вдыхал запах похлёбки, которую варили неподалёку.
Глубоко за полдень кому-то, всё же, пришла в голову светлая идея сделать перерыв на обед. Наскоро перекусив, штаб продолжил работу, а Вегрика на полный желудок начало клонить в сон. Он и сам не заметил, как задремал. Снился ему Утопий, который, весь истерзанный инквизиторами, смотрел с облака и осуждающе качал головой. Потом старик достал из кармана молнию и швырнул ею в Вегрика. Ярко сверкнуло прямо перед глазами, и от испуга сапожник проснулся.
В шатре было неожиданно тихо. Гюг в мрачной задумчивости расхаживал взад-вперёд, Леопан грыз ногти, а Хлост ковырял ножом столешницу. Похоже, никто и не заметил, что Вегрик спал.
– Так что же решило совещание? – важно спросил сапожник таким голосом, будто и не дремал вовсе.
– Ничего не решило, – буркнул Хлост.
– Пока вы спали, сэр, пришли известия из города. Гонец с королевским указом уже прибыл. Церемония возложения герцогского венца состоится через три дня, – печально сообщил лейтенант. – У нас нет ни времени, ни плана действий.
– Если венец возложат на самозванца, все труды пойдут прахом. Этого уже не отменить, – добавил Леопан.
– Церемония? – переспросил Вегрик, а потом вдруг брякнул, не подумав. – Вот на этой церемонии мы всех гадов разом и накроем!
Три пары глаз вопросительно уставились на сапожника.
– Да, – неуверенно кивнул тот. – Прямо на церемонии.
– То есть, днём? Когда вся стража будет в полной готовности? – удивился Гюг.
– Именно днём, – ответил Вегрик, сочиняя план на ходу. – В город начнут собираться люди, среди которых и мы незаметно пройдём. На площади будет толпа. Мы расскажем про самозванца, про тех демонов, что сидят внутри стражников. Народ встанет на нашу сторону.
Некоторое время все молчали.
«Это может сработать», – произнёс Корпус.
– Это может сработать, – повторили за ним Гюг и Хлост.
– Я не сомневался в вашей мудрости, сэр Вегрик! – воскликнул Леопан. – Но насчёт переодевания в торговок давайте ещё подумаем. Мне кажется, это принесёт успех.
Следующие дни в лагере гвардейцев проходили беспокойно. Гюг делил людей на небольшие группы, которым предстояло незаметно проникнуть в город и смешаться с толпой, раз за разом повторял каждому, кто и где должен находиться, что делать в решающий момент, чертил планы.
К этому делу молодой лейтенант подходил дотошно. На свете много людей, которые думают, что жизнь состоит из череды случайностей, а потому заранее планировать её бессмысленно. Но Гюг к ним не относился. Его отец держал портняжную мастерскую на окраине Пшиля и всегда говорил, что перед тем, как отрезать, нужно семь раз отмерить. И только благодаря вдумчивому старанию родитель скопил достаточно средств, чтобы пристроить младшего сына в гвардию Пшиля. Гюг помнил заветы отца. Там, где другие действовали наобум, он рассчитывал. Где другие лезли напролом, он смотрел на дело со всех сторон и находил решение. Потому-то Гюг, сын портного, так быстро сумел дослужиться до лейтенантского звания.
Привезли купленное на деньги Вегрика оружие и теперь раздавали его тем, кто не имел своего. Разведчики приносили новые сведения из Пшиля. Во всей этой суматохе занятия не находилось только Вегрику и Леопану. Сапожника такое безделье радовало, а мальчика – огорчало. Вегрик спал дни и ночи напролёт, поднимаясь только для приёма пищи, а Леопан то молился, а то ходил из угла в угол, не находя себе места.
К вечеру последнего дня перед церемонией всё было готово. Каждый знал, что от него требуется. Гвардейцы замерли у костров и выходили из оцепенения только для того, чтобы подбросить в огонь сучьев. О сне никто и не думал. Над лагерем повисла тишина, нарушаемая лишь сладким храпом сапожника.
Вегрик проснулся до рассвета и чувствовал себя бодрым как никогда. В дальнем углу шатра при дрожащем огоньке свечи Леопан стоял на коленях с молитвенно сложенными руками и шептал что-то. Сапожник пошёл к выходу, стараясь не побеспокоить мальчика.
Он побродил по лагерю в поисках горячего завтрака. Однако никто не собирался готовить пищу. Тогда Вегрик направился к складу, раздобыл там полкраюхи чёрствого хлеба и принялся её грызть. Тут его увидел Гюг.
– А почему вы не переодеваетесь? – спросил лейтенант.
– Зачем? – не понял Вегрик. – Я всегда так хожу.
– Вы собираетесь отправиться в город в латах?!
– А что такого? Они удобные. Я к ним уже привык.
– Вы хотите сорвать всю операцию?! Для нас главное – скрытность и неожиданность, а вы собрались явиться в полном доспехе в то время, когда вся стража Тлира разыскивает странствующего рыцаря?! – раздражённо втолковывал Вегрику лейтенант.
Сапожник об этом как-то не подумал. Получается, что в доспехах идти нельзя, а без них от него будет мало толку.
– Латы я снять не могу, – сказал Вегрик. – Я дал рыцарский обет, что не сниму их, пока не совершу тридцать шесть подвигов.
– Понимаю, – кивнул лейтенант. – Тогда вам придётся остаться в лагере и охранять наследника.
Такая перспектива Вегрика устраивала. Но тут в разговор вмешался Корпус:
«Мы не останемся в лагере, когда все идут на битву!»
«Вот ты опять начинаешь! – вздохнул Вегрик. – Тебе же лейтенант всё объяснил. Там и без нас разберутся».
«Ты забываешь, брат, про наших товарищей в темнице, – возразил шлем. – Их могут казнить в любой момент. Пока гвардейцы в городе отвлекают внимание стражи, мы должны освободить друзей».
Вегрик передал этот план Гюгу, и лейтенант согласно кивнул.
– Нападение с тыла приведет противника в растерянность. Но больше пяти солдат я тебе дать не смогу. И не вздумайте появиться в Тлире до того, как мы начнём действовать.
Хлост вызвался идти с Вегриком. Он хотел искупить вину за то, что не предупредил Родела и Утопия о нападении на таверну. Ещё четверых солдат отобрал Гюг.
Перед рассветом гвардейцы собрались у главного шатра. Гюг произнёс витиеватую речь о долге, чести и торжестве справедливости. Когда он умолк, из шатра вышел Леопан с коротким мечом на поясе.
– Перед вами Леопан Второй Пшильский, наш истинный герцог! Принесём же ему присягу! – выкрикнул Гюг и опустился на одно колено.
Солдаты последовали его примеру.
– Я не могу принять вашу присягу, – неожиданно ответил Леопан. – Я ещё не герцог. У меня нет ни земель, ни золота, чтобы отплатить за вашу верность. Как же я могу связать вас клятвой? Напротив, я вам клянусь! – Мальчик опустился на колени и продолжил. – Я клянусь, что если по воле Господа получу герцогский венец, то не забуду ни ваших жертв, ни вашей верности до конца жизни. Прошу вас, – добавил он с едва слышной дрожью в голосе, – разбейте этих тварей и вышвырните их из нашего города!
Некоторое время стояла тишина. Потом Гюг поднялся и проговорил вполголоса:
– Мы разобьём, ваше сиятельство. Разобьём, – он повернулся к гвардейцам и сказал просто, будто звал их прогуляться до соседней таверны. – Пора. Пойдёмте.
Солдаты молча поднимались и шли по предрассветному лесу, исчезая в серой полумгле. А Леопан так и стоял на коленях.
Последними с места тронулись Вегрик, Хлост и те люди, которых Гюг отрядил вместе с ними. Сапожник остановился рядом с мальчиком, который так и не поднимался с колен.
– Вставайте, ваше сиятельство! – сказал Вегрик. – Не к лицу вам эти унижения.
– Это не унижение, – ответил Леопан. – Вы думаете, раз я сын герцога и мне мало лет, так ничего не понимаю. Я всё понимаю. Люди идут за меня на смерть. Я не могу ничем им помочь. Будь я старше, так сам бы с мечом пошёл вместе с ними. Но понятно, что от моего клинка пользы немного. Значит, буду вот так стоять, пока всё не решится. В этом нет ничего унизительного. И скажи тем солдатам, которые остались меня охранять, что, если всё выйдет плохо, и мы не победим, пусть бегут. Пусть не тратят свои жизни зря. Но только сначала кто-нибудь из них пускай убьёт меня, чтобы этого не сделали те, с пиявками вместо сердец. Скажи им так! Это моя просьба.
– Я скажу, ваше сиятельство, – тихо произнёс Вегрик. – Я скажу.
Сапожник пошёл прочь от шатра. Проходя мимо гвардейцев, остававшихся охранять наследника, он хотел было передать им пожелание Леопана, но не смог. Слова застряли в горле.
– Вы берегите парнишку! – сказал Вегрик вместо этого. – Он такой герцог, что прямо лучше и не надо. Хотел бы я жить в герцогстве с таким герцогом.
В ответ ему не прозвучало ни звука. Гвардейцы и без Вегрика знали, в чём состоит их долг.
Секретарь архиепископа с трудом дотащился до своего кабинета и рухнул в кресло, обливаясь потом. Силы покидали его, а дел становилось всё больше.
Последние три дня перед церемонией возложения венца были очень беспокойными. Отыскать шестипалого мальчишку так и не удалось. Рыцарь тоже исчез, а посланные за ним стражники, в том числе и два молодых брата, были убиты. Судя по тому, что их вырвали из оболочек, становилось ясно: кто-то теперь знает тайну. Поступали донесения, что многие из служивших ранее в гвардии внезапно побросали свои дела и скрылись в неизвестном направлении. Секретарь не сомневался, что герцожонок и рыцарь готовят бунт. Все эти дни стража ждала нападения на резиденцию, в которой находился наследник, однако ничего так и не случилось. Хорошо бы и завтрашняя церемония прошла без неприятных сюрпризов. Но секретарь готовился к худшему.
Он взял со стола донесение брата о взятии в осаду женского монастыря на Вилирской дороге. Что за чушь?! Кого они там собрались осаждать? Старух-богомолок?! Теперь, когда каждый воин на счету, непростительно столько времени возиться с какими-то монашками. Секретарь хотел было написать указание оставить монастырь и немедленно возвращаться в город, но передумал. Церемония уже завтра. Гонец всё равно не успеет вовремя. Да и с монахинями так или иначе надо разобраться. Слишком многое им известно. Секретарь скомкал бумагу и швырнул её на пол.
В последний раз столько забот сваливалось на него в то далекое время, когда он только появился в этом городе. Нужно было обустраиваться на новом месте, втираться в доверие к архиепископу, устранять противников, прибирать к рукам власть. Но тогда его тело гораздо лучше подходило для передвижения по земле. Теперь же превращение почти завершилось. Оболочка стала ненадёжной, лопалась и расползалась по швам. Двигаться надо было очень осторожно. Вот уже два месяца, как он перехаживал свой срок. Но сейчас его некем заменить. Надо довести дело с новым герцогом до конца, обеспечить братьям безопасность на ближайшее время, и только потом уже оставить эту жаркую неудобную сушу.
Секретарь приложился к кувшину и долго пил прохладную воду. Как бы он хотел окунуться в неё целиком, избавиться, наконец, от гнетущей тяжести тела, от неуклюжих ног и рук! Река была так близко. Её запах днём и ночью преследовал секретаря, плеск воды доводил до исступления. Но сперва дело. Необходимо убедиться, что герцогский венец надёжно сидит на голове сопливого кретина, и власти архиепископа ничто не угрожает. Тогда можно передать дальнейшие заботы молодому брату.
Люди вокруг мельтешат. Бесит, что эти нелепые твари необходимы для роста. Иначе секретарь и минуты не находился бы рядом с ними. Но матушка приносит новых братьев, и надо их куда-то размещать.
Жаль, что нельзя решить все проблемы быстро и просто, поселив братьев в оболочки герцога и архиепископа. В таком случае в первые годы за власть в городе можно было бы не переживать.
– Проклятый архиепископ! – воскликнул Гюг. – Оказывается, под маской благочестия скрывается сам сатана! Что ж, тем лучше! Господь на нашей стороне, и с его помощью победа будет за нами! Хорошо, что вы, господин рыцарь, не попали в лапы этих отродий тьмы, как остальные ваши товарищи.
– Какие товарищи? – не понял Вегрик.
– Разве вы не знаете? Стражники схватили всех, кто был в таверне. Его сиятельству едва удалось бежать.
– И Уховёрта? – уточнил сапожник с волнением.
– Его тоже, - подтвердил Хлост. – Викарий каким-то образом пронюхал, что его сиятельство скрывается в таверне, и побежал доносить архиепископу. Мы проследили за ним, но времени было мало. Стражники слишком быстро начали облаву. Мы не успели предупредить всех. Я едва вытащил его сиятельство.
Гвардеец замолчал и потупил взгляд. Он думал, что, конечно, мог хотя бы в окно крикнуть Роделу, чтобы тот спасался. Для этого оставалось достаточно времени. И возможно, хозяину таверны удалось бы улизнуть. Но Хлост не сделал этого. Не сделал нарочно. Тогда он решил, что чем больше людей останется в таверне, тем больше работы будет у стражников. И это позволит ему увести наследника как можно дальше. Хлост пожертвовал меньшим, чтобы сохранить большее, и надеялся теперь, что и Родел, и Эльта, и Утопий как-нибудь выкарабкаются, не погибнут в застенках Тлира, а их смерть не будет всю жизнь висеть камнем на его шее.
– Тяжко им придётся, – добавил Хлост.
– Боюсь, их жизни будут положены на алтарь борьбы со злом, – заявил Гюг.
– Какой ещё алтарь?! – возмутился Вегрик. – Я ведь с Утопием даже помириться не успел. Надо срочно их спасать!
– Конечно, – согласился лейтенант. – Присаживайтесь, досточтимый сэр. Мы как раз разрабатываем план операции.
Вегрик уселся на предложенный ему чурбак. Гюг продолжил прерванную речь. Он раскладывал жёлуди на большом плане Тлира, отмечая расположение своих отрядов.
– А чего это лейтенант тут всем командует? – шёпотом спросил сапожник у Хлоста. – Эспажуль так и не объявился?
– Нет, – также тихо ответил гвардеец. – Никто его больше не видел. Видать, погиб наш капитан.
Гюг подробно расписывал преимущества и недостатки продвижения по той или иной улице, демонстрировал разные варианты, переставляя жёлуди от квартала к кварталу. Вегрик внимательно следил за его манипуляциями и понимал, что мало что понимает.
– Таким образом под покровом ночи мы стягиваем силы с трех сторон, наносим отвлекающий удар у главных ворот, сами проходим через восточные и врываемся в резиденцию, – закончил Гюг свой доклад.
«Никуда не годный план», – произнёс тут Корпус.
«Почему? – удивился Вегрик. – По-моему, всё ладно скроено».
«Стражников в Тлире в три раза больше, чем гвардейцев. Мы уж не говорим про тех, которые расквартированы в Пшиле и в любое время могут прийти на помощь. Единственный шанс на успех – это внезапность нападения. А если такая толпа вооружённых людей отправится ночью в город, тревогу поднимут ещё на подходе».
С Корпусом трудно было не согласится, и Вегрик озвучил его соображения. Начался спор. Гюг говорил, что если разбиться на небольшие группы, то стражники ничего и не заметят. Леопан предлагал использовать хитрость и вырядить гвардейцев рыночными торговками. Но этот план был сразу отвергнут, поскольку в лагере не имелось женской одежды. Кроме того, не настолько уж стражники глупы, чтобы не заподозрить неладное в ночном собрании такого количества торговок.
В общем, время шло, споры продолжались, а дельных мыслей не становилось больше. Под конец все начали говорить одновременно, перебивать друг друга через каждые полслова, и Вегрик перестал понимать, о чём идёт речь. Сапожник подумывал, что вместо карты сейчас с большей радостью обнаружил бы на столе завтрак. Он сидел молча и с тоской вдыхал запах похлёбки, которую варили неподалёку.
Глубоко за полдень кому-то, всё же, пришла в голову светлая идея сделать перерыв на обед. Наскоро перекусив, штаб продолжил работу, а Вегрика на полный желудок начало клонить в сон. Он и сам не заметил, как задремал. Снился ему Утопий, который, весь истерзанный инквизиторами, смотрел с облака и осуждающе качал головой. Потом старик достал из кармана молнию и швырнул ею в Вегрика. Ярко сверкнуло прямо перед глазами, и от испуга сапожник проснулся.
В шатре было неожиданно тихо. Гюг в мрачной задумчивости расхаживал взад-вперёд, Леопан грыз ногти, а Хлост ковырял ножом столешницу. Похоже, никто и не заметил, что Вегрик спал.
– Так что же решило совещание? – важно спросил сапожник таким голосом, будто и не дремал вовсе.
– Ничего не решило, – буркнул Хлост.
– Пока вы спали, сэр, пришли известия из города. Гонец с королевским указом уже прибыл. Церемония возложения герцогского венца состоится через три дня, – печально сообщил лейтенант. – У нас нет ни времени, ни плана действий.
– Если венец возложат на самозванца, все труды пойдут прахом. Этого уже не отменить, – добавил Леопан.
– Церемония? – переспросил Вегрик, а потом вдруг брякнул, не подумав. – Вот на этой церемонии мы всех гадов разом и накроем!
Три пары глаз вопросительно уставились на сапожника.
– Да, – неуверенно кивнул тот. – Прямо на церемонии.
– То есть, днём? Когда вся стража будет в полной готовности? – удивился Гюг.
– Именно днём, – ответил Вегрик, сочиняя план на ходу. – В город начнут собираться люди, среди которых и мы незаметно пройдём. На площади будет толпа. Мы расскажем про самозванца, про тех демонов, что сидят внутри стражников. Народ встанет на нашу сторону.
Некоторое время все молчали.
«Это может сработать», – произнёс Корпус.
– Это может сработать, – повторили за ним Гюг и Хлост.
– Я не сомневался в вашей мудрости, сэр Вегрик! – воскликнул Леопан. – Но насчёт переодевания в торговок давайте ещё подумаем. Мне кажется, это принесёт успех.
***
Следующие дни в лагере гвардейцев проходили беспокойно. Гюг делил людей на небольшие группы, которым предстояло незаметно проникнуть в город и смешаться с толпой, раз за разом повторял каждому, кто и где должен находиться, что делать в решающий момент, чертил планы.
К этому делу молодой лейтенант подходил дотошно. На свете много людей, которые думают, что жизнь состоит из череды случайностей, а потому заранее планировать её бессмысленно. Но Гюг к ним не относился. Его отец держал портняжную мастерскую на окраине Пшиля и всегда говорил, что перед тем, как отрезать, нужно семь раз отмерить. И только благодаря вдумчивому старанию родитель скопил достаточно средств, чтобы пристроить младшего сына в гвардию Пшиля. Гюг помнил заветы отца. Там, где другие действовали наобум, он рассчитывал. Где другие лезли напролом, он смотрел на дело со всех сторон и находил решение. Потому-то Гюг, сын портного, так быстро сумел дослужиться до лейтенантского звания.
Привезли купленное на деньги Вегрика оружие и теперь раздавали его тем, кто не имел своего. Разведчики приносили новые сведения из Пшиля. Во всей этой суматохе занятия не находилось только Вегрику и Леопану. Сапожника такое безделье радовало, а мальчика – огорчало. Вегрик спал дни и ночи напролёт, поднимаясь только для приёма пищи, а Леопан то молился, а то ходил из угла в угол, не находя себе места.
К вечеру последнего дня перед церемонией всё было готово. Каждый знал, что от него требуется. Гвардейцы замерли у костров и выходили из оцепенения только для того, чтобы подбросить в огонь сучьев. О сне никто и не думал. Над лагерем повисла тишина, нарушаемая лишь сладким храпом сапожника.
Вегрик проснулся до рассвета и чувствовал себя бодрым как никогда. В дальнем углу шатра при дрожащем огоньке свечи Леопан стоял на коленях с молитвенно сложенными руками и шептал что-то. Сапожник пошёл к выходу, стараясь не побеспокоить мальчика.
Он побродил по лагерю в поисках горячего завтрака. Однако никто не собирался готовить пищу. Тогда Вегрик направился к складу, раздобыл там полкраюхи чёрствого хлеба и принялся её грызть. Тут его увидел Гюг.
– А почему вы не переодеваетесь? – спросил лейтенант.
– Зачем? – не понял Вегрик. – Я всегда так хожу.
– Вы собираетесь отправиться в город в латах?!
– А что такого? Они удобные. Я к ним уже привык.
– Вы хотите сорвать всю операцию?! Для нас главное – скрытность и неожиданность, а вы собрались явиться в полном доспехе в то время, когда вся стража Тлира разыскивает странствующего рыцаря?! – раздражённо втолковывал Вегрику лейтенант.
Сапожник об этом как-то не подумал. Получается, что в доспехах идти нельзя, а без них от него будет мало толку.
– Латы я снять не могу, – сказал Вегрик. – Я дал рыцарский обет, что не сниму их, пока не совершу тридцать шесть подвигов.
– Понимаю, – кивнул лейтенант. – Тогда вам придётся остаться в лагере и охранять наследника.
Такая перспектива Вегрика устраивала. Но тут в разговор вмешался Корпус:
«Мы не останемся в лагере, когда все идут на битву!»
«Вот ты опять начинаешь! – вздохнул Вегрик. – Тебе же лейтенант всё объяснил. Там и без нас разберутся».
«Ты забываешь, брат, про наших товарищей в темнице, – возразил шлем. – Их могут казнить в любой момент. Пока гвардейцы в городе отвлекают внимание стражи, мы должны освободить друзей».
Вегрик передал этот план Гюгу, и лейтенант согласно кивнул.
– Нападение с тыла приведет противника в растерянность. Но больше пяти солдат я тебе дать не смогу. И не вздумайте появиться в Тлире до того, как мы начнём действовать.
Хлост вызвался идти с Вегриком. Он хотел искупить вину за то, что не предупредил Родела и Утопия о нападении на таверну. Ещё четверых солдат отобрал Гюг.
Перед рассветом гвардейцы собрались у главного шатра. Гюг произнёс витиеватую речь о долге, чести и торжестве справедливости. Когда он умолк, из шатра вышел Леопан с коротким мечом на поясе.
– Перед вами Леопан Второй Пшильский, наш истинный герцог! Принесём же ему присягу! – выкрикнул Гюг и опустился на одно колено.
Солдаты последовали его примеру.
– Я не могу принять вашу присягу, – неожиданно ответил Леопан. – Я ещё не герцог. У меня нет ни земель, ни золота, чтобы отплатить за вашу верность. Как же я могу связать вас клятвой? Напротив, я вам клянусь! – Мальчик опустился на колени и продолжил. – Я клянусь, что если по воле Господа получу герцогский венец, то не забуду ни ваших жертв, ни вашей верности до конца жизни. Прошу вас, – добавил он с едва слышной дрожью в голосе, – разбейте этих тварей и вышвырните их из нашего города!
Некоторое время стояла тишина. Потом Гюг поднялся и проговорил вполголоса:
– Мы разобьём, ваше сиятельство. Разобьём, – он повернулся к гвардейцам и сказал просто, будто звал их прогуляться до соседней таверны. – Пора. Пойдёмте.
Солдаты молча поднимались и шли по предрассветному лесу, исчезая в серой полумгле. А Леопан так и стоял на коленях.
Последними с места тронулись Вегрик, Хлост и те люди, которых Гюг отрядил вместе с ними. Сапожник остановился рядом с мальчиком, который так и не поднимался с колен.
– Вставайте, ваше сиятельство! – сказал Вегрик. – Не к лицу вам эти унижения.
– Это не унижение, – ответил Леопан. – Вы думаете, раз я сын герцога и мне мало лет, так ничего не понимаю. Я всё понимаю. Люди идут за меня на смерть. Я не могу ничем им помочь. Будь я старше, так сам бы с мечом пошёл вместе с ними. Но понятно, что от моего клинка пользы немного. Значит, буду вот так стоять, пока всё не решится. В этом нет ничего унизительного. И скажи тем солдатам, которые остались меня охранять, что, если всё выйдет плохо, и мы не победим, пусть бегут. Пусть не тратят свои жизни зря. Но только сначала кто-нибудь из них пускай убьёт меня, чтобы этого не сделали те, с пиявками вместо сердец. Скажи им так! Это моя просьба.
– Я скажу, ваше сиятельство, – тихо произнёс Вегрик. – Я скажу.
Сапожник пошёл прочь от шатра. Проходя мимо гвардейцев, остававшихся охранять наследника, он хотел было передать им пожелание Леопана, но не смог. Слова застряли в горле.
– Вы берегите парнишку! – сказал Вегрик вместо этого. – Он такой герцог, что прямо лучше и не надо. Хотел бы я жить в герцогстве с таким герцогом.
В ответ ему не прозвучало ни звука. Гвардейцы и без Вегрика знали, в чём состоит их долг.
***
Секретарь архиепископа с трудом дотащился до своего кабинета и рухнул в кресло, обливаясь потом. Силы покидали его, а дел становилось всё больше.
Последние три дня перед церемонией возложения венца были очень беспокойными. Отыскать шестипалого мальчишку так и не удалось. Рыцарь тоже исчез, а посланные за ним стражники, в том числе и два молодых брата, были убиты. Судя по тому, что их вырвали из оболочек, становилось ясно: кто-то теперь знает тайну. Поступали донесения, что многие из служивших ранее в гвардии внезапно побросали свои дела и скрылись в неизвестном направлении. Секретарь не сомневался, что герцожонок и рыцарь готовят бунт. Все эти дни стража ждала нападения на резиденцию, в которой находился наследник, однако ничего так и не случилось. Хорошо бы и завтрашняя церемония прошла без неприятных сюрпризов. Но секретарь готовился к худшему.
Он взял со стола донесение брата о взятии в осаду женского монастыря на Вилирской дороге. Что за чушь?! Кого они там собрались осаждать? Старух-богомолок?! Теперь, когда каждый воин на счету, непростительно столько времени возиться с какими-то монашками. Секретарь хотел было написать указание оставить монастырь и немедленно возвращаться в город, но передумал. Церемония уже завтра. Гонец всё равно не успеет вовремя. Да и с монахинями так или иначе надо разобраться. Слишком многое им известно. Секретарь скомкал бумагу и швырнул её на пол.
В последний раз столько забот сваливалось на него в то далекое время, когда он только появился в этом городе. Нужно было обустраиваться на новом месте, втираться в доверие к архиепископу, устранять противников, прибирать к рукам власть. Но тогда его тело гораздо лучше подходило для передвижения по земле. Теперь же превращение почти завершилось. Оболочка стала ненадёжной, лопалась и расползалась по швам. Двигаться надо было очень осторожно. Вот уже два месяца, как он перехаживал свой срок. Но сейчас его некем заменить. Надо довести дело с новым герцогом до конца, обеспечить братьям безопасность на ближайшее время, и только потом уже оставить эту жаркую неудобную сушу.
Секретарь приложился к кувшину и долго пил прохладную воду. Как бы он хотел окунуться в неё целиком, избавиться, наконец, от гнетущей тяжести тела, от неуклюжих ног и рук! Река была так близко. Её запах днём и ночью преследовал секретаря, плеск воды доводил до исступления. Но сперва дело. Необходимо убедиться, что герцогский венец надёжно сидит на голове сопливого кретина, и власти архиепископа ничто не угрожает. Тогда можно передать дальнейшие заботы молодому брату.
Люди вокруг мельтешат. Бесит, что эти нелепые твари необходимы для роста. Иначе секретарь и минуты не находился бы рядом с ними. Но матушка приносит новых братьев, и надо их куда-то размещать.
Жаль, что нельзя решить все проблемы быстро и просто, поселив братьев в оболочки герцога и архиепископа. В таком случае в первые годы за власть в городе можно было бы не переживать.
