Какие-то голодранцы пару раз пытались забросать экипаж камнями. Секретарь никак не мог понять, что творится вокруг, и что ему делать. В Пшиле оставаться опасно – в этом не было сомнений. Город будто сошёл с ума. Не хватало ещё, чтобы какой-нибудь взбесившийся крестьянин зарубил его косой, когда превращение почти закончено. Но вся стража в Тлире, а туда никак не попасть. Наконец, решение пришло к секретарю. Он подумал, что сотня мечей, треть из которых в руках братьев, – хорошая защита.
– Поезжай на Вилирскую дорогу к женскому монастырю! Гони быстро! – приказал секретарь стражнику.
– Постойте! – всполошился Эспажуль. – Я не могу поехать с вами! У меня невеста в гостинице. Я должен позаботиться о ней.
– Не время, сударь, – ответил секретарь. – Ничего не случится с вашей невестой. В конце концов, вы воин или нет? Сейчас самое время проявить доблесть. Хотите вы доказать, что заслуживаете место секретаря архиепископа?
Эспажуль неуверенно кивнул.
Гвардейцы собирались в условленных местах на Тлирской улице неподалеку от моста. Почти все они были вынуждены оставить оружие при входе в город, но некоторым удалось пронести кинжалы. Растерянным взглядом они искали в толпе Гюга, но не находили его. Никто не знал, стоит ли нападать на процессию почти без оружия, и ответить им было некому.
Дальше началось нечто невообразимое. Откуда ни возьмись появилась толпа вооружённых крестьян во главе со странной бабой. Выкрикивая что-то несуразное про герцога, хлеб и землю, они вдруг набросились на стоявших на постах стражников, которые тут же разбежались. Затем крестьяне ринулись на мост. При этом ожидавшая процессию публика отчего-то увязалась за ними.
Глядя на это, гвардейцы окончательно перестали понимать, что им делать, и предпочли постоять в сторонке и посмотреть, чем всё кончится.
На другом берегу реки жители Тлира и работавшие на строительстве собора каменщики также готовились встречать торжественную процессию. Увидав, что в их сторону движется взбудораженная толпа, они, недолго думая, разобрали ближайшие заборы на колья и сбились в кучу для встречи незваных гостей. Крестьяне добрались до середины моста, увидели, что им тут не рады и в нерешительности остановились.
Из толпы на тлирском берегу вышел старшина каменщиков и громко спросил:
– Вы кто такие и чего вам тут надо?!
С пшильского берега переговоры взялся вести красноносый мужик в колпаке.
– Отдавайте нашего герцога! – закричал он.
– Нет его здесь. Не приехал ещё, – ответил старшина, не понимая, что надо этим полоумным.
– Ах, вот как! Раз я беззащитная девушка, так меня и хватать можно?! Значит, ни на кого и управы не сыщешь?! – понесла какую-то околесицу толстая баба с серпом.
– Землю отдавайте, что ваши попы забрали! – добавил красноносый мужик.
– Где я возьму, эту твою землю? – удивился старшина.
– А вот уйди с дороги, и мы сами её возьмём! – заявил мужик. – А то ишь, поповский прихвостень! Морду отъел на крови работного народа!
Старшина взъярился после таких слов.
– Это я прихвостень?! – заорал он. – Да я день и ночь вкалываю, как лошадь! Вот на руки на мои посмотри! Видишь мозоли трудовые?! Иди-ка сюда! Я тебе сейчас в морду твою красноносую дам!
– Сам иди сюда! – не сдавался мужик. – Я тебе так врежу – ты у меня свиным голосом запоёшь!
Тут начали орать все сразу и про всё подряд. Однако ни одна из сторон в драку лезть не решалась. Меж тем за спиной тлирских горожан потихоньку собирались ряды стражников, готовясь разогнать смутьянов.
В этот момент на улице с пшильской стороны показалась огромная толпа, перед которой катилась какая-то повозка. Поначалу люди подумали, что прибыл наследник и начали выкрикивать приветствия, но потом разглядели – на торжественную процессию это совсем не походило. Поняв, что к противнику прибыло внушительное подкрепление, многие тлирцы побросали колья и тишком разошлись по переулкам, а старшина каменщиков сбавил тон своих оскорблений. Впрочем, и крестьяне приумолкли, поскольку не могли взять в толк, друзья это идут, или, наоборот, их окружает враг.
Стоявшие в стороне гвардейцы с удивлением увидели, что рядом с повозкой шагает Саврас и поспешили к нему.
– Расчищайте дорогу! – потребовал Саврас. – Мне надо пройти на мост.
Гвардейцы дружно бросились расталкивать толпу. Саврас прошёл по освободившемуся коридору.
Красноносый мужик увидел знакомое лицо и успокоился, поняв, что прибыли союзники.
– Вот, подлецы тлирские герцога не отдают, землю не отдают, и нас не пускают, – начал он жаловаться.
Саврас, не обращая на мужика внимания, двинулся дальше и остановился в нескольких шагах от тлирцев так, чтобы можно было разговаривать, не повышая голос.
– Мы вам не враги, – спокойно сказал гвардеец, отбрасывая в сторону топор, который зачем-то до этого так и держал в руках. – У нас общий враг. Бесы поселились в правителях наших городов и плодят себе подобных. Мы все в опасности.
– Какие ещё бесы? – осведомился старшина каменщиков. – Чем докажешь?
– Иди со мной и увидишь доказательства. Они здесь. Вон на той повозке.
Старшина пошептался со стоящими рядом мужчинами, потом повернулся к гвардейцу.
– Хорошо, – сказал он. – Я пойду с тобой. И вот ещё эти пятеро со мной пойдут. Но только безо всяких там штучек. Мы, всё-таки, парламентёры.
– Не будет никаких штучек, – пообещал Саврас.
Тлирцы, оглядываясь, прошли через толпу и приблизились к повозке. Поглядев на лежавшие там тела, они призадумались.
– Это ж, вроде, рыба, – произнёс старшина. – Откуда мне знать, может быть ты выпотрошил начальника стражи и впихнул в него сома?
– Ближе смотри, – посоветовал Саврас. – Разве тогда был бы этот сом приделан к нему пуповиной?
Тлирцы внимательно изучали раскуроченные тела, чуть ли не носом в них залазили.
– Действительно, пуповина, – подытожил старшина. – Убереги нас Господь!
Следом его товарищи закивали головами.
Парламентёры вернулись на мост.
– Братцы, – объявил старшина каменщиков. – Тут такое дело. В наших стражниках какая-то сатанинская дрянь завелась. Вроде больших рыб, которые внутри сидят. Хватайте их и разберёмся, что это за зараза такая!
Тлирцы развернулись к строящимся за их спинами шеренгам стражников. Следом через мост повалили пшильцы. Сопротивление стражи оказалось недолгим. Вскоре вся толпа уже двигалась к собору.
Отряд Вегрика в несколько приёмов переправился через реку на найденной в камышах лодчонке и затаился за стогом сена неподалеку от окраин Тлира. Одного гвардейца они послали в город, чтобы тот проследил, когда придёт время напасть на резиденцию архиепископа.
Сапожник пребывал в приподнятом настроении. Ему вдруг отчего-то захотелось совершить подвиг. Мысли о благородстве возложенной на него миссии придавали бодрости. Всё ж таки, он собирался выручить товарища из беды, а заодно спасти целое герцогство от нашествия демонов. Видели бы его сейчас завсегдатаи арентенской таверны, небось, языки проглотили бы от удивления. Утреннее солнце приятно нагревало доспехи, и душа Вегрика наполнялась решимостью.
– Я давно хотел спросить, – обратился к нему Хлост, – ты никогда латы не снимаешь?
– Нет, – ответил Вегрик. – Я дал рыцарский обет, пока не совершу тридцать шесть подвигов…
– А как же ты моешься? – удивился гвардеец.
– Так вот. Целиком в реку залажу и моюсь, – соврал Вегрик.
На самом деле в последний раз он мылся, если это можно так назвать, когда прыгал в реку за утопленником.
– Да. Тяжело вам, рыцарям. И дух от вас тяжёлый, – вздохнул Хлост.
«Вот ещё, чистюля выискался!» – подумал Вегрик.
Со стороны города, запыхавшись, прибежал гвардеец, которого отправляли на разведку.
– Пора! – сообщил он. – На мосту заваруха началась. Вся стража туда отправилась.
Вегрик, Хлост, а за ними и остальные гвардейцы поспешили в Тлир. Они добрались до резиденции архиепископа и, не утруждая себя составлением какого-то плана, выхватили мечи и ринулись к открытым воротам. Однако там не обнаружилось ни одного стражника. Во дворе резиденции также было безлюдно. Горячая жажда сражения, охватившая Вегрика, не находила себе выхода. Сапожник очень хотел одолеть хоть какого-нибудь врага, но одерживать победу было не над кем.
В холе главного здания резиденции было тихо, только ветхая старуха шуршала в углу веником.
– Бабушка, а чего это у вас так пусто? Куда все подевались? – спросил Вегрик.
– Да кто куда. Начальство в собор на церемонию пошло, а стражников, какие остались, отправили к мосту. Там, вроде, драку какую-то разнимать надо. Только я осталась да садовник. Но он спит, наверное. Так что, если ты по каким вопросам, то позже приходи.
– Понятно, – кивнул сапожник. – А где здесь застенки инквизиции?
– Это где колдунов, что ли, держат? Так это в подвал надо, а потом направо.
Гвардейцы шагнули было в указанном направлении.
– Куда?! А ну стоять! – рявкнула старуха так грозно, что солдаты замерли. – Куда по ковру топаете?! Грязи-то нанесли! Вы по краешку идите! По краешку!
Вооружившись факелами, гвардейцы некоторое время плутали в подвалах инквизиции, пока не отыскали коридор с камерами для узников. Вегрик вышиб первую попавшуюся дверь, шагнул внутрь.
Неожиданно из темноты к ногам сапожника бросился косматый старик.
– Вот ты и пришёл, владыка тьмы! – завизжал он, бешено вращая глазами. – Вот ты и услышал мои мольбы! Приказывай же, повелитель!
Вегрик растерялся.
– Я не к тебе. Я дверью ошибся. Ты посиди пока, подожди, и я скоро вернусь, – пробормотал он.
– Слушаюсь, повелитель! – поклонился старик.
Вегрик вышел в коридор, осторожно прикрыл за собой дверь и подумал, что если вот так все подряд замки выбивать, то можно и кучу настоящих колдунов выпустить.
– Утопий! Родел! – позвал он.
– Тут мы! В третьей камере! – раздались знакомые голоса.
Утопий немного похудел, однако для человека, подвергшегося жестоким пыткам, выглядел бодро. Родел также чувствовал себя вполне сносно. Убедившись, что здоровье товарищей вне опасности, наскоро сообщив им последние новости, гвардейцы решили отправляться к мосту, чтобы посмотреть, что там происходит. Однако Уховёрт попросил подождать его одну минутку. Он подошёл к дальней по коридору двери, подёргал ручку. Было заперто. Тогда Утопий попросил Вегрика выбить дверь, что сапожник с лёгкостью и сделал.
Судя по всему, тут была какая-то канцелярия. Вдоль стен друг на друге стояли ящики с бумагами. Посреди помещения располагались два стола, которые были завалены свитками, кусками сургуча и огрызками перьев.
Уховёрт тут же принялся копаться в документах, расшвыривая их по сторонам.
– Да где же оно? Должно быть где-то здесь. И куда оно подевалось? – бормотал он.
Вегрик светил ему факелом. На одном из сброшенных на пол свитков сапожник разглядел буквы «Утопий Уховёрт».
– Ты не это ищешь? – спросил он старика.
– Точно! Вот оно! Давай-ка его сюда! – обрадовался Утопий.
– Нет, погоди! – остановил его Вегрик, поднимая свиток. – Сначала поглядим, что здесь такое написано. Хлост, ты хорошо читаешь?
– И ничего там такого нет! И вообще, это личное! – запротестовал Уховёрт, но гвардеец уже развернул свиток.
– Я, Утопий, называемый Уховёртом, показываю, что состоял в знакомстве с неким Вегриком по прозвищу Два Гвоздя, выдающим себя за странствующего рыцаря, а на самом деле являющимся злостным чернокнижником и приспешником сатаны, – читал Хлост. – Оный чародей регулярно вступал в общение с демонами, приносил в жертву младенцев, читал обращённые к сатане молитвы и хулительно отзывался о властях светских и духовных. Сие написано мной собственноручно, в чём и подписываюсь такого-то числа сего года.
Сапожник с недоумением посмотрел на Утопия.
– Это ты про меня написал?!
– Ну, написал и написал, – замялся Уховёрт. – Что же, по-твоему, я должен был ждать, пока мне ребра раскалёнными клещами ломать начнут? Ты-то всё равно на свободе. До тебя бы они не смогли добраться.
– Ладно. Потом разберёмся, сердито сказал Вегрик, поджигая свиток от факела. – Теперь надо спешить к мосту.
Однако до моста гвардейцы не добрались. На половине пути они увидели огромную толпу, собравшуюся вокруг Тлирского собора, и решили, что главные события происходят уже там.
В экипаже нещадно трясло. Стражники гнали лошадей во всю прыть. Секретарь чувствовал себя отвратительно. Он опасался, как бы ветхая оболочка окончательно не расползлась. Эспажуль то и дело с тревогой выглядывал в окно. Чем дальше от города отъезжал экипаж, тем больше волновался бывший гвардеец. Исходивший от секретаря затхлый дух вызывал у него тошноту, а в голове вертелись мысли об Эльте и тех опасностях, которые могут ей угрожать в охваченном мятежом городе.
– Прикажите остановить экипаж! – попросил Эспажуль. – Я решил вернуться.
– Перестаньте капризничать, – устало ответил секретарь. – Вы ведь хотите занять моё место? Вот и делайте, что я говорю.
Бывший гвардеец призадумался на минуту. Да, эта должность была ему нужна. Были нужны власть и деньги, которые она даёт. Но какой в этом смысл, если с Эльтой случится беда?
– Чёрт с ним, с местом! – твёрдо сказал Эспажуль. – Остановите – я выйду!
Секретарь нахмурился:
– Мы не станем терять время из-за ваших душевных метаний. Если желаете, так прыгайте на ходу.
Эспажуль тут же открыл дверцу, прыгнул и прокатился по дорожной пыли шагов двадцать. Экипаж помчал дальше, не сбавляя скорости. Бывший гвардеец поднялся, ощущая боль в левой ноге. Подвернутая лодыжка начала припухать. Но это ничего. До Пшиля не так уж и далеко. Эспажуль отряхнулся, и поковылял к городу.
Собор был переполнен. Больше пятисот стражников держали в нём оборону от взбунтовавшейся толпы. Лучшие солдаты в чёрных плащах встали плотной стеной у главного входа, другие заняли позиции на верхних галереях и башнях. Трижды мятежники пробовали ворваться в собор, но всякий раз бежали под градом арбалетных болтов. Тяжёлые, обитые железом ворота выстояли под их ударами. После этого бунтовщики поубавили пыл и расположились кольцом подальше от собора, опасаясь попасть под обстрел. Однако расходиться они пока не собирались.
– Любопытно. Любопытно, – повторял герцог Ольфургский. – Представьте себе, я никогда раньше не видел народных восстаний. Очень любопытно. А здание собора специально рассчитывалось для осады? И как вы думаете, ваше преосвященство, состоится ли теперь церемония?
– Не беспокойтесь, ваше сиятельство. Толпа уже присмирела. Скоро солдаты её разгонят. А церемония начнётся незамедлительно, – ответил архиепископ.
Его преосвященство старался сохранять невозмутимый вид, и это давалось ему непросто. Никогда ещё положение архиепископа не было столь скверным. Он в очередной раз возблагодарил Господа за прозорливость своего секретаря, который догадался заранее доставить наследника в собор, а по городу с процессией отправить пустую карету. Если бы мальчишка попал в руки бунтовщиков, то ситуация стала бы безвыходной. Потом он посетовал на мягкосердечие, помешавшее ему в своё время отдать приказ убить сынишку герцога. Тогда архиепископ думал, что, оставив его судьбу на усмотрение викария, убережет свои руки от невинной крови. И вот теперь чем это оборачивается! Правильно написано у святых отцов: «Сберегая малое, теряешь всё». Но полно ворошить прошлое. Задним умом все сильны.
– Поезжай на Вилирскую дорогу к женскому монастырю! Гони быстро! – приказал секретарь стражнику.
– Постойте! – всполошился Эспажуль. – Я не могу поехать с вами! У меня невеста в гостинице. Я должен позаботиться о ней.
– Не время, сударь, – ответил секретарь. – Ничего не случится с вашей невестой. В конце концов, вы воин или нет? Сейчас самое время проявить доблесть. Хотите вы доказать, что заслуживаете место секретаря архиепископа?
Эспажуль неуверенно кивнул.
***
Гвардейцы собирались в условленных местах на Тлирской улице неподалеку от моста. Почти все они были вынуждены оставить оружие при входе в город, но некоторым удалось пронести кинжалы. Растерянным взглядом они искали в толпе Гюга, но не находили его. Никто не знал, стоит ли нападать на процессию почти без оружия, и ответить им было некому.
Дальше началось нечто невообразимое. Откуда ни возьмись появилась толпа вооружённых крестьян во главе со странной бабой. Выкрикивая что-то несуразное про герцога, хлеб и землю, они вдруг набросились на стоявших на постах стражников, которые тут же разбежались. Затем крестьяне ринулись на мост. При этом ожидавшая процессию публика отчего-то увязалась за ними.
Глядя на это, гвардейцы окончательно перестали понимать, что им делать, и предпочли постоять в сторонке и посмотреть, чем всё кончится.
На другом берегу реки жители Тлира и работавшие на строительстве собора каменщики также готовились встречать торжественную процессию. Увидав, что в их сторону движется взбудораженная толпа, они, недолго думая, разобрали ближайшие заборы на колья и сбились в кучу для встречи незваных гостей. Крестьяне добрались до середины моста, увидели, что им тут не рады и в нерешительности остановились.
Из толпы на тлирском берегу вышел старшина каменщиков и громко спросил:
– Вы кто такие и чего вам тут надо?!
С пшильского берега переговоры взялся вести красноносый мужик в колпаке.
– Отдавайте нашего герцога! – закричал он.
– Нет его здесь. Не приехал ещё, – ответил старшина, не понимая, что надо этим полоумным.
– Ах, вот как! Раз я беззащитная девушка, так меня и хватать можно?! Значит, ни на кого и управы не сыщешь?! – понесла какую-то околесицу толстая баба с серпом.
– Землю отдавайте, что ваши попы забрали! – добавил красноносый мужик.
– Где я возьму, эту твою землю? – удивился старшина.
– А вот уйди с дороги, и мы сами её возьмём! – заявил мужик. – А то ишь, поповский прихвостень! Морду отъел на крови работного народа!
Старшина взъярился после таких слов.
– Это я прихвостень?! – заорал он. – Да я день и ночь вкалываю, как лошадь! Вот на руки на мои посмотри! Видишь мозоли трудовые?! Иди-ка сюда! Я тебе сейчас в морду твою красноносую дам!
– Сам иди сюда! – не сдавался мужик. – Я тебе так врежу – ты у меня свиным голосом запоёшь!
Тут начали орать все сразу и про всё подряд. Однако ни одна из сторон в драку лезть не решалась. Меж тем за спиной тлирских горожан потихоньку собирались ряды стражников, готовясь разогнать смутьянов.
В этот момент на улице с пшильской стороны показалась огромная толпа, перед которой катилась какая-то повозка. Поначалу люди подумали, что прибыл наследник и начали выкрикивать приветствия, но потом разглядели – на торжественную процессию это совсем не походило. Поняв, что к противнику прибыло внушительное подкрепление, многие тлирцы побросали колья и тишком разошлись по переулкам, а старшина каменщиков сбавил тон своих оскорблений. Впрочем, и крестьяне приумолкли, поскольку не могли взять в толк, друзья это идут, или, наоборот, их окружает враг.
Стоявшие в стороне гвардейцы с удивлением увидели, что рядом с повозкой шагает Саврас и поспешили к нему.
– Расчищайте дорогу! – потребовал Саврас. – Мне надо пройти на мост.
Гвардейцы дружно бросились расталкивать толпу. Саврас прошёл по освободившемуся коридору.
Красноносый мужик увидел знакомое лицо и успокоился, поняв, что прибыли союзники.
– Вот, подлецы тлирские герцога не отдают, землю не отдают, и нас не пускают, – начал он жаловаться.
Саврас, не обращая на мужика внимания, двинулся дальше и остановился в нескольких шагах от тлирцев так, чтобы можно было разговаривать, не повышая голос.
– Мы вам не враги, – спокойно сказал гвардеец, отбрасывая в сторону топор, который зачем-то до этого так и держал в руках. – У нас общий враг. Бесы поселились в правителях наших городов и плодят себе подобных. Мы все в опасности.
– Какие ещё бесы? – осведомился старшина каменщиков. – Чем докажешь?
– Иди со мной и увидишь доказательства. Они здесь. Вон на той повозке.
Старшина пошептался со стоящими рядом мужчинами, потом повернулся к гвардейцу.
– Хорошо, – сказал он. – Я пойду с тобой. И вот ещё эти пятеро со мной пойдут. Но только безо всяких там штучек. Мы, всё-таки, парламентёры.
– Не будет никаких штучек, – пообещал Саврас.
Тлирцы, оглядываясь, прошли через толпу и приблизились к повозке. Поглядев на лежавшие там тела, они призадумались.
– Это ж, вроде, рыба, – произнёс старшина. – Откуда мне знать, может быть ты выпотрошил начальника стражи и впихнул в него сома?
– Ближе смотри, – посоветовал Саврас. – Разве тогда был бы этот сом приделан к нему пуповиной?
Тлирцы внимательно изучали раскуроченные тела, чуть ли не носом в них залазили.
– Действительно, пуповина, – подытожил старшина. – Убереги нас Господь!
Следом его товарищи закивали головами.
Парламентёры вернулись на мост.
– Братцы, – объявил старшина каменщиков. – Тут такое дело. В наших стражниках какая-то сатанинская дрянь завелась. Вроде больших рыб, которые внутри сидят. Хватайте их и разберёмся, что это за зараза такая!
Тлирцы развернулись к строящимся за их спинами шеренгам стражников. Следом через мост повалили пшильцы. Сопротивление стражи оказалось недолгим. Вскоре вся толпа уже двигалась к собору.
***
Отряд Вегрика в несколько приёмов переправился через реку на найденной в камышах лодчонке и затаился за стогом сена неподалеку от окраин Тлира. Одного гвардейца они послали в город, чтобы тот проследил, когда придёт время напасть на резиденцию архиепископа.
Сапожник пребывал в приподнятом настроении. Ему вдруг отчего-то захотелось совершить подвиг. Мысли о благородстве возложенной на него миссии придавали бодрости. Всё ж таки, он собирался выручить товарища из беды, а заодно спасти целое герцогство от нашествия демонов. Видели бы его сейчас завсегдатаи арентенской таверны, небось, языки проглотили бы от удивления. Утреннее солнце приятно нагревало доспехи, и душа Вегрика наполнялась решимостью.
– Я давно хотел спросить, – обратился к нему Хлост, – ты никогда латы не снимаешь?
– Нет, – ответил Вегрик. – Я дал рыцарский обет, пока не совершу тридцать шесть подвигов…
– А как же ты моешься? – удивился гвардеец.
– Так вот. Целиком в реку залажу и моюсь, – соврал Вегрик.
На самом деле в последний раз он мылся, если это можно так назвать, когда прыгал в реку за утопленником.
– Да. Тяжело вам, рыцарям. И дух от вас тяжёлый, – вздохнул Хлост.
«Вот ещё, чистюля выискался!» – подумал Вегрик.
Со стороны города, запыхавшись, прибежал гвардеец, которого отправляли на разведку.
– Пора! – сообщил он. – На мосту заваруха началась. Вся стража туда отправилась.
Вегрик, Хлост, а за ними и остальные гвардейцы поспешили в Тлир. Они добрались до резиденции архиепископа и, не утруждая себя составлением какого-то плана, выхватили мечи и ринулись к открытым воротам. Однако там не обнаружилось ни одного стражника. Во дворе резиденции также было безлюдно. Горячая жажда сражения, охватившая Вегрика, не находила себе выхода. Сапожник очень хотел одолеть хоть какого-нибудь врага, но одерживать победу было не над кем.
В холе главного здания резиденции было тихо, только ветхая старуха шуршала в углу веником.
– Бабушка, а чего это у вас так пусто? Куда все подевались? – спросил Вегрик.
– Да кто куда. Начальство в собор на церемонию пошло, а стражников, какие остались, отправили к мосту. Там, вроде, драку какую-то разнимать надо. Только я осталась да садовник. Но он спит, наверное. Так что, если ты по каким вопросам, то позже приходи.
– Понятно, – кивнул сапожник. – А где здесь застенки инквизиции?
– Это где колдунов, что ли, держат? Так это в подвал надо, а потом направо.
Гвардейцы шагнули было в указанном направлении.
– Куда?! А ну стоять! – рявкнула старуха так грозно, что солдаты замерли. – Куда по ковру топаете?! Грязи-то нанесли! Вы по краешку идите! По краешку!
Вооружившись факелами, гвардейцы некоторое время плутали в подвалах инквизиции, пока не отыскали коридор с камерами для узников. Вегрик вышиб первую попавшуюся дверь, шагнул внутрь.
Неожиданно из темноты к ногам сапожника бросился косматый старик.
– Вот ты и пришёл, владыка тьмы! – завизжал он, бешено вращая глазами. – Вот ты и услышал мои мольбы! Приказывай же, повелитель!
Вегрик растерялся.
– Я не к тебе. Я дверью ошибся. Ты посиди пока, подожди, и я скоро вернусь, – пробормотал он.
– Слушаюсь, повелитель! – поклонился старик.
Вегрик вышел в коридор, осторожно прикрыл за собой дверь и подумал, что если вот так все подряд замки выбивать, то можно и кучу настоящих колдунов выпустить.
– Утопий! Родел! – позвал он.
– Тут мы! В третьей камере! – раздались знакомые голоса.
***
Утопий немного похудел, однако для человека, подвергшегося жестоким пыткам, выглядел бодро. Родел также чувствовал себя вполне сносно. Убедившись, что здоровье товарищей вне опасности, наскоро сообщив им последние новости, гвардейцы решили отправляться к мосту, чтобы посмотреть, что там происходит. Однако Уховёрт попросил подождать его одну минутку. Он подошёл к дальней по коридору двери, подёргал ручку. Было заперто. Тогда Утопий попросил Вегрика выбить дверь, что сапожник с лёгкостью и сделал.
Судя по всему, тут была какая-то канцелярия. Вдоль стен друг на друге стояли ящики с бумагами. Посреди помещения располагались два стола, которые были завалены свитками, кусками сургуча и огрызками перьев.
Уховёрт тут же принялся копаться в документах, расшвыривая их по сторонам.
– Да где же оно? Должно быть где-то здесь. И куда оно подевалось? – бормотал он.
Вегрик светил ему факелом. На одном из сброшенных на пол свитков сапожник разглядел буквы «Утопий Уховёрт».
– Ты не это ищешь? – спросил он старика.
– Точно! Вот оно! Давай-ка его сюда! – обрадовался Утопий.
– Нет, погоди! – остановил его Вегрик, поднимая свиток. – Сначала поглядим, что здесь такое написано. Хлост, ты хорошо читаешь?
– И ничего там такого нет! И вообще, это личное! – запротестовал Уховёрт, но гвардеец уже развернул свиток.
– Я, Утопий, называемый Уховёртом, показываю, что состоял в знакомстве с неким Вегриком по прозвищу Два Гвоздя, выдающим себя за странствующего рыцаря, а на самом деле являющимся злостным чернокнижником и приспешником сатаны, – читал Хлост. – Оный чародей регулярно вступал в общение с демонами, приносил в жертву младенцев, читал обращённые к сатане молитвы и хулительно отзывался о властях светских и духовных. Сие написано мной собственноручно, в чём и подписываюсь такого-то числа сего года.
Сапожник с недоумением посмотрел на Утопия.
– Это ты про меня написал?!
– Ну, написал и написал, – замялся Уховёрт. – Что же, по-твоему, я должен был ждать, пока мне ребра раскалёнными клещами ломать начнут? Ты-то всё равно на свободе. До тебя бы они не смогли добраться.
– Ладно. Потом разберёмся, сердито сказал Вегрик, поджигая свиток от факела. – Теперь надо спешить к мосту.
Однако до моста гвардейцы не добрались. На половине пути они увидели огромную толпу, собравшуюся вокруг Тлирского собора, и решили, что главные события происходят уже там.
***
В экипаже нещадно трясло. Стражники гнали лошадей во всю прыть. Секретарь чувствовал себя отвратительно. Он опасался, как бы ветхая оболочка окончательно не расползлась. Эспажуль то и дело с тревогой выглядывал в окно. Чем дальше от города отъезжал экипаж, тем больше волновался бывший гвардеец. Исходивший от секретаря затхлый дух вызывал у него тошноту, а в голове вертелись мысли об Эльте и тех опасностях, которые могут ей угрожать в охваченном мятежом городе.
– Прикажите остановить экипаж! – попросил Эспажуль. – Я решил вернуться.
– Перестаньте капризничать, – устало ответил секретарь. – Вы ведь хотите занять моё место? Вот и делайте, что я говорю.
Бывший гвардеец призадумался на минуту. Да, эта должность была ему нужна. Были нужны власть и деньги, которые она даёт. Но какой в этом смысл, если с Эльтой случится беда?
– Чёрт с ним, с местом! – твёрдо сказал Эспажуль. – Остановите – я выйду!
Секретарь нахмурился:
– Мы не станем терять время из-за ваших душевных метаний. Если желаете, так прыгайте на ходу.
Эспажуль тут же открыл дверцу, прыгнул и прокатился по дорожной пыли шагов двадцать. Экипаж помчал дальше, не сбавляя скорости. Бывший гвардеец поднялся, ощущая боль в левой ноге. Подвернутая лодыжка начала припухать. Но это ничего. До Пшиля не так уж и далеко. Эспажуль отряхнулся, и поковылял к городу.
***
Собор был переполнен. Больше пятисот стражников держали в нём оборону от взбунтовавшейся толпы. Лучшие солдаты в чёрных плащах встали плотной стеной у главного входа, другие заняли позиции на верхних галереях и башнях. Трижды мятежники пробовали ворваться в собор, но всякий раз бежали под градом арбалетных болтов. Тяжёлые, обитые железом ворота выстояли под их ударами. После этого бунтовщики поубавили пыл и расположились кольцом подальше от собора, опасаясь попасть под обстрел. Однако расходиться они пока не собирались.
– Любопытно. Любопытно, – повторял герцог Ольфургский. – Представьте себе, я никогда раньше не видел народных восстаний. Очень любопытно. А здание собора специально рассчитывалось для осады? И как вы думаете, ваше преосвященство, состоится ли теперь церемония?
– Не беспокойтесь, ваше сиятельство. Толпа уже присмирела. Скоро солдаты её разгонят. А церемония начнётся незамедлительно, – ответил архиепископ.
Его преосвященство старался сохранять невозмутимый вид, и это давалось ему непросто. Никогда ещё положение архиепископа не было столь скверным. Он в очередной раз возблагодарил Господа за прозорливость своего секретаря, который догадался заранее доставить наследника в собор, а по городу с процессией отправить пустую карету. Если бы мальчишка попал в руки бунтовщиков, то ситуация стала бы безвыходной. Потом он посетовал на мягкосердечие, помешавшее ему в своё время отдать приказ убить сынишку герцога. Тогда архиепископ думал, что, оставив его судьбу на усмотрение викария, убережет свои руки от невинной крови. И вот теперь чем это оборачивается! Правильно написано у святых отцов: «Сберегая малое, теряешь всё». Но полно ворошить прошлое. Задним умом все сильны.
