С горем пополам справившись со своей долей работы, девушка обтёрла лошадей и достала сушёное мясо и пресные лепёшки, которые по совету жрицы они взяли с собой в дорогу.
- Неспокойно мне, - зябко поёжилась Гая.
- Отчего же?
- Перед нами тут караван прошёл, а за ними всегда идут хищники. То объедки подбирают, а то и отставших купцов или брошенных рабов.
- Рабов? В Заморье есть рабы?
- А то! Видела в караване люди, почти голые, в одних штанах да жилетках? У них ещё ожерелья, что ошейники, на шеях висят? Вот они и есть рабы, а за ошейники их на цепь сажают, чтобы сбежать не вздумали. Да тут и бежать-то некуда – без спутников или резвого коня пропадёшь.
- А теперь ты боишься…
- Как бы на нас звери не наткнулись. Ты, конечно, магичка сильная, да не очень умелая, а я одна от стаи могу и не отбиться.
Лассия отмахнулась от опасений наёмницы, но в душе остался осадок, а потому, когда ночью испуганно заржала лошадка Гаи и ментально завопил Нои-Лоан, она мгновенно подскочила и сама едва не завизжала от ужаса. За тонкой линией магической преграды на мягких кошачьих лапах бродила огромная тень с низко опущенной головой и длинным тонким хвостом, заканчивающимся острым кончиком. Над спиной, как два кривых сучка, топорщились сложенные крылья. Чудовище подняло голову, и на Лассию взглянули ярко-синие глаза с обезображенного человеческого лица.
- Мантикора! – в ужасе выдохнула тоже проснувшаяся Гая, схватив попутчицу за руку.
Ядовитое жало на хвосте, три ряда зубов, мощные лапы и крылья, способные унести своего хозяина вместе с добычей куда угодно – всё это рассказывал Лассии Дарохан. Он не сказал лишь об одном: как победить это чудовище?!
- Ланувия, нам повезло, что мы вдвоём. Держи, - Гая протянула длинный кинжал. – Я отвлеку это чудовище, а ты должна отсечь ему шип на хвосте. Вперёд!
И, не оставляя времени на размышления, жрица богини Лео-бонг-Тои ринулась в бой. Она двигалась с небывалой для человека скоростью, чем-то напомнив риагра, подпрыгивала, вертелась ужом, скользила из стороны в сторону. Лассия непременно залюбовалась бы этим смертоносным танцем, если бы не понимала, что не время впадать в ступор.
Улучив момент, она подкралась к чудищу, занятому наглой двуногой. Хвост смеси льва, дракона и человека не лежал спокойно, а весьма активно участвовал в охоте, а потому девушке всё никак не удавалось выполнить задуманное. Осторожничая, она то приближалась, то отскакивала в сторону от ядовитого кончика, на зная, куда деть оттягивающее руку оружие. В итоге Лассия, собравшись с духом, дерзко вспрыгнула верхом на вертлявую конечность и со всей силы вонзила кинжал на чёрную плоть.
Мантикора взревела от боли и подпрыгнула на всех четырёх лапах. Лассия не удержалась и свалилась со своего насеста. Разъярённый зверь метнулся к растерявшейся девушке, готовясь растерзать её.
Но тут на помощь хозяйке пришёл Нои-Лоан, и удар, предназначенный Лассии, сбил с ног капалла. Одновременно девушка второй раз ударила по хвосту, оказавшемуся прямо перед ней, а Гая, наконец, подобралась достаточно близко, чтобы вонзить в грудь отвлёкшегося чудовища свой коротенький меч.
Рёв стал походить на плач, и монстр, отчаянно работая крыльями, взмыл в небо, тяжело улетая прочь. Гая довольно рассмеялась, воткнув в песок меч, чтобы очистить его от крови. Ядовитое жало хвоста мантикоры постигла та же участь. А Лассия бросилась к капаллу. Бок его оказался располосован когтями зверя.
- Хорошо, что в них нет яда, - заметила наёмница, - но, боюсь, твой конь и так не жилец.
- Нет! Он спас меня! – яростно заявила Лассия. – И я его не брошу!
Вдвоём они с горем пополам обработали раны каким-то наведённым Гаей раствором. Затем в своём поясе жрица нашла порошок, останавливающий кровь, и присыпала им кровоточащие царапины.
- Глубокие, - заметила она спокойно. – Зря только драгоценные сборы расходуем.
Лассия сердито зыркнула в сторону своей спутницы, но промолчала. Она с трудом помогла Нои-Лоану подняться на ноги. Капалл тяжело дышал и покачивался, но падать пока что не собирался. А дальше…
Еда заканчивалась, воды не хватало даже на хороший глоток, но Лассия не сдавалась. Ей казалось, что во всём мире существует лишь эта опасная долина, и очередной оазис казался раем земным. Шли уже, не глядя на карту, доверясь нюху лошадки, тянувшей двойную поклажу. Та неизменно приводила на ночлег к защищённому месту или очередной луже с мутной водой. О правильном направлении девушки уже и не вспоминали.
Дорога слилась в одно тёмное пятно. Капалл с трудом шагал по пустынной земле, низко свесив голову. Гая отчаянно ругалась, но не могла переубедить упрямую девушку бросить слабеющего коня и быстрее выбираться из этого гадкого места, тем более, что они давно уже потеряли ориентиры и, может быть, просто кружили на одном месте.
Источник в последнем оазисе, до которого они добрели, почти иссяк, и девушки даже толком умыться не сумели.
- Скачи вперёд, - сказала Лассия наёмнице. – А потом вернёшься за мной с подмогой.
- Ты сумасшедшая! – заявила Гая, принимаясь отговаривать спутницу от безумной затеи. Лассия же просто устало закрыла глаза, привалившись к лихорадочно-горячему боку бессильно лежащего капалла.
Жрица пыталась ругаться, хотела насильно связать девушку и увезти её – всё было бесполезно. Лассия лишь кротко улыбалась, а потом просто, стиснув от боли зубы, отрезала так и не отданным кинжалом несколько волосков.
- С их помощью любой сильный маг или даже умный пёс найдёт меня. Езжай за помощью, Гая, - тихо проговорила она. Наёмница в очередной раз выругалась, но всё же на другой день, бросив почти всю поклажу, кроме воды, оружия и своих снадобий, умчалась вихрем к обитаемым землям.
А день смешался с ночью. Раны капалла мешали ему нормально двигаться, а потому шёл он с Лассией, лишь только появлялись силы. Когда последние капли воды испарились с бархатной морды Нои-Лоана, на глазах его заблестели слёзы. Лассия бы удивилась, что капаллы умеют плакать, но сил не было даже на это. Обняв понурую морду, она прошептала:
- Я верю, мы выберемся, обязательно выберемся! Вот отдохнём немного, и опять пойдём.
Капалл лёг на землю, а Лассия свернулась клубком у него под боком. Просто лежать и не шевелиться было так приятно! Солнце, ветер, дождь – какая разница, что творится в природе, когда можно просто спать, не думая о навалившихся бедах. Глаза закрывались сами собой, и тёмная фигура, страшно ругающаяся и повторяющая «Вот неугомонная девчонка!», показалась просто сном.
* * *
Один раз в год Ван-ан-Но покидал Воздушные чертоги и отправлялся навестить своих северных родичей. Именно возвращаясь оттуда, из Северного Предела, нёс он на крыльях ледяного ветра скорую зиму, свершая извечный круговорот в природе.
Обычно Рикуэза оставалась вместе с дочерью в своём доме, терпеливо ожидая возвращения мужа. К тому же в этот период магия её обычно ослабевала, подчиняясь непреложным законам. Но в этот раз дух северного ветра настоял на том, чтобы супруга отправилась с ним.
- Конечно, мамочка, - умильно хлопала ресничками юная богиня, - тебе стоит отправиться вместе с отцом. Всё же вы – пара!
Родители подозрительно косились на дочь, помня ещё об её проделке с друзьями, едва не повлекшей за собой нарушение Равновесия.
- Милая, но как же ты справишься тут одна? – богиня плодородия недоверчиво посматривала на свою дочь. Кому, как не ей, было знать, на что способно это привлекательное ясноглазое дитя. Хотя семьдесят лет – уже и не совсем дитя, так, подросточек.
- Мамочка, у меня целый дом духов ходит в помощниках! О чём же беспокоиться?
-Ох, Мейи, - покачала головой Рикуэза, но больше ничего не стала говорить. Да и что можно сказать бесшабашной девчонке, которой была её дочь, никак не желавшая взрослеть?
Конечно, Мейдхи ходила в школу, училась контролировать свою силу и использовать всеобщую магию, изучала основы наук и этикет, учителя хвалили её за знания по истории и за ловко подвешенный язык, но вот поведение! Если не брать во внимание ту попытку нескольких детей нарушить закон, силу она, конечно, больше так неразумно не использовала, но и серьёзней не стала.
Кескинг и Венлианг, друзья-близнецы, просто души не чаяли в богине, а потому потакали всем её капризам. И в школе, и дома, и в гостях, если сходилась вместе эта троица, они обязательно что-нибудь устраивали. То перевернут всё вверх дном, то ограбят сад почтенного духа, причём выберут самые сладкие фрукты и оборвут непременно все, то отправятся приманивать дриад и будут носиться за ними с криками, пугая нервных хранительниц деревьев.
Не перечислить всех проделок, которые мог выдумать живой ум дочери. Поначалу Рикуэза даже думала, что один из сыновей Адаимха Разящего станет её девочке мужем, но Ван-ан-Но твёрдо заявил – этому не бывать. И сколько она ни допытывалась, муж так и не ответил, почему же он так в этом уверен.
С тоской и ожиданием неприятностей в глубине души, богиня плодородия всё же присоединилась в поездке к своему супругу. А Мейдхи, конечно же, в первый же вечер устроила в своём доме посиделки для друзей: близнецы, соседские ребята, одноклассники – все собрались в изящных гостиных. Недовольные духи не смели воспротивиться юной хозяйке и варили, жарили, пекли угощение, а молодёжь вовсю развлекалась.
Вдоволь навеселившись, на другой день молодёжь принялась выдумывать игры. Сначала пытались вести себя благопристойно, затеяв какую-то настольную баталию. Потом затеяли играть в фанты и громко хохотали над теми, кому досталось кукарекать из-под стола, лезть на высоченную сосну, громко оповещая всех: здесь моё гнездо! – или просто прыгать по комнате на одной ножке.
Кто-то предложил играть в догонялки, но игра превратилась в беготню по дому, в результате которой были разбиты три вазы, две статуэтки и разломан один пуфик для ног. Кто-то из парней принёс из дома ягодную настойку и втайне от духов подливал её в напитки, а потому развесёлые юные боги и богиньки совместными усилиями пытались починить разрушенное, но у них никак не получалось.
- Тиа, - наконец, спустя неделю подобных бесчинств взмолился кто-то из духов, - ступайте-ка вы отсюда, мы уж сами всё приберём.
Облегчённо выдохнув, молодёжь сбежала от погрома, а потом кто-то предложил играть в прятки.
- Только не в доме! – в голос завопили духи, и пёстрая толпа вывалилась в сад.
Здесь было множество укромных уголков, а потому водящему не повезло. На всеобщее несчастье им оказался Улгранс, внук богини Дестиниа, который с лёгкостью мог увидеть любой след, даже тот, что скрыт под толщей земли, покровитель стражников и ищеек.
- Бежим подальше! – Миглаина потянула за собой Мейдхи, окутав воздух вокруг них плотным тумана – такова была её индивидуальная сила.
Девушки петляли по саду, как зайцы, и в какой-то момент Мейдхи упустила из виду подругу, оказавшись в каком-то совсем уж глухом уголке. Вскоре ей стало казаться, что она и вовсе не в саду матери, а в каком-то лесу, настолько высокие и старые деревья встречались ей на пути. Девушка замерла и осмотрелась, призвав магию, чтобы просканировать окружающее её пространство. Понимание навалилось непосильной тяжестью – она не знала, где оказалась!
С трудом взяла себя в руки, выстраивая непроницаемую защиту. Но всё же волнение отразилось на неуправляемом даре – ветер взвыл с отчаянной силой и закачал вековые деревья. Что-то затрещало вдали, точно к ней пробирался какой-то зверь. С другой стороны пронзительно вскрикнула птица, откуда-то потёк ручеёк тумана.
И Мейдхи не выдержала. Подгоняемая раскатами грома, она помчалась сквозь заросли, не разбирая дороги. Колючие ветки в клочья рвали её чудесное фиалкового цвета платье, травы ранили острыми краями ноги, обтянутые лишь тоненькими чулочками. Туфельки давно уже потерялись, и в нежные ступни впивались камешки и острые сухие веточки.
Сколько она так бежала, девушка не могла бы сказать. Дыхание её срывалось, глаза застилала тёмная пелена. Казалось, сердце сейчас вырвется из груди и рассыплется на осколки от напряжения. Как вдруг Мейдхи во что-то врезалась.
Чтобы не упасть, она ухватилась руками за неожиданное препятствие, и внезапно ощутила под ладонями живое тепло. На талию ей скользнули уверенные ладони, но незнакомец (и как она могла его, такого горячего, принять за дерево или стену?!) всё так же молчал.
С трудом отдышавшись, Мейдхи подняла глаза и испуганно дёрнулась назад. На неё насмешливо взирало такое притягательное и в то же время пугающее лицо её дядюшки: изящное, точно выточенное резцом скульптора, с тонкими чертами и извечной насмешкой.
- Вот так встреча, племянница, - внешне добродушно проговорил Доминус, не позволяя девушке вырваться. – Что привело тебя в мои владенья?
- Дядюшка, - богиня покорно обмякла в сильных руках, осознав всю бесплодность своих попыток. – Прости, я случайно. Понимаешь, мы с друзьями играли в прятки, и одна из моих подруг выпустила туман, чтобы мы с ней смогли спрятаться, и потом я вдруг оказалась в каком-то лесу, испугалась, побежала – и вот я здесь.
- Забавно, - Повелитель ночи отпустил племянницу и задумчиво, заложив руки за спину, пошёл вперёд. Мейдхи не оставалось ничего иного, как следовать за ним.
- Что именно забавно? – непогода постепенно улеглась, но солнце так и не показалось в этом странном месте.
- Сумеречные тропы… Они мало кого пропускают, - словно в раздумьях, проговорил Доминус.
- А что такое – Сумеречные тропы?
- А это, - он повёл рукой вокруг, - это то, что ты видишь. Вход в мои владенья. И признаюсь, я был удивлён тем, что кто-то отважился сюда явиться.
- Разве путь сюда закрыт? – удивилась Мейдхи. В попытке догнать Доминуса она споткнулась, и бог ненавязчиво, но твёрдо положил её руку себе на локоть и заставил идти с ним рядом.
- Несомненно, незваных гостей я не очень люблю, но и желающих явиться сюда маловато. Здесь особая магия, которая отпугивает недостойных. И я удивлён, что ты справилась с ней.
- Если честно, я просто очень испугалась и убегала… Не знаю, от чего.
Доминус остановился и приподнял лицо Мейдхи пальцем за подбородок, вглядываясь ей в глаза. На золотисто-белых её зрачках постепенно проступал рунный узор, складываясь в одно слово – богиня.
- Удивительно, - отпустил племянницу Повелитель тьмы, - ты, дочь духа, всё же станешь богиней. Иные – лишь низшими, полубогами, а ты… Наверное, будешь богиней непокорности.
И они надолго замолчали, думая каждый о своём. Тропинка, проявлявшаяся при приближении путников, вспыхивала под ногами и всё вилась и вилась, уводя куда-то вперёд. Мейдхи казалось, что мимо проносятся видения каких-то пейзажей, один раз привиделось, что некое существо прошло совсем рядом, едва не задев своей горячей кожей. Странное марево разливалось у горизонта.
- Чувствуешь? – несколько насмешливо вопросил Доминус, но девушка промолчала. И вот тогда-то бог обхватил её лицо обеими ладонями, стремительно склонился и поцеловал. Крепко, с напором, заставляя раздвинуть губы и впустить…
В приоткрытый рот ошеломлённой Мейдхи ворвалась тьма, проникая всё глубже и глубже, захватывая её сознание. Богиня не могла пошевелиться, а Доминус все вливал и вливал в неё свою магию, не позволяя сопротивляться. Воздух сменился густой субстанцией, и дышать становилось всё труднее. Казалось, сейчас не получится вдохнуть, и…
- Неспокойно мне, - зябко поёжилась Гая.
- Отчего же?
- Перед нами тут караван прошёл, а за ними всегда идут хищники. То объедки подбирают, а то и отставших купцов или брошенных рабов.
- Рабов? В Заморье есть рабы?
- А то! Видела в караване люди, почти голые, в одних штанах да жилетках? У них ещё ожерелья, что ошейники, на шеях висят? Вот они и есть рабы, а за ошейники их на цепь сажают, чтобы сбежать не вздумали. Да тут и бежать-то некуда – без спутников или резвого коня пропадёшь.
- А теперь ты боишься…
- Как бы на нас звери не наткнулись. Ты, конечно, магичка сильная, да не очень умелая, а я одна от стаи могу и не отбиться.
Лассия отмахнулась от опасений наёмницы, но в душе остался осадок, а потому, когда ночью испуганно заржала лошадка Гаи и ментально завопил Нои-Лоан, она мгновенно подскочила и сама едва не завизжала от ужаса. За тонкой линией магической преграды на мягких кошачьих лапах бродила огромная тень с низко опущенной головой и длинным тонким хвостом, заканчивающимся острым кончиком. Над спиной, как два кривых сучка, топорщились сложенные крылья. Чудовище подняло голову, и на Лассию взглянули ярко-синие глаза с обезображенного человеческого лица.
- Мантикора! – в ужасе выдохнула тоже проснувшаяся Гая, схватив попутчицу за руку.
Ядовитое жало на хвосте, три ряда зубов, мощные лапы и крылья, способные унести своего хозяина вместе с добычей куда угодно – всё это рассказывал Лассии Дарохан. Он не сказал лишь об одном: как победить это чудовище?!
- Ланувия, нам повезло, что мы вдвоём. Держи, - Гая протянула длинный кинжал. – Я отвлеку это чудовище, а ты должна отсечь ему шип на хвосте. Вперёд!
И, не оставляя времени на размышления, жрица богини Лео-бонг-Тои ринулась в бой. Она двигалась с небывалой для человека скоростью, чем-то напомнив риагра, подпрыгивала, вертелась ужом, скользила из стороны в сторону. Лассия непременно залюбовалась бы этим смертоносным танцем, если бы не понимала, что не время впадать в ступор.
Улучив момент, она подкралась к чудищу, занятому наглой двуногой. Хвост смеси льва, дракона и человека не лежал спокойно, а весьма активно участвовал в охоте, а потому девушке всё никак не удавалось выполнить задуманное. Осторожничая, она то приближалась, то отскакивала в сторону от ядовитого кончика, на зная, куда деть оттягивающее руку оружие. В итоге Лассия, собравшись с духом, дерзко вспрыгнула верхом на вертлявую конечность и со всей силы вонзила кинжал на чёрную плоть.
Мантикора взревела от боли и подпрыгнула на всех четырёх лапах. Лассия не удержалась и свалилась со своего насеста. Разъярённый зверь метнулся к растерявшейся девушке, готовясь растерзать её.
Но тут на помощь хозяйке пришёл Нои-Лоан, и удар, предназначенный Лассии, сбил с ног капалла. Одновременно девушка второй раз ударила по хвосту, оказавшемуся прямо перед ней, а Гая, наконец, подобралась достаточно близко, чтобы вонзить в грудь отвлёкшегося чудовища свой коротенький меч.
Рёв стал походить на плач, и монстр, отчаянно работая крыльями, взмыл в небо, тяжело улетая прочь. Гая довольно рассмеялась, воткнув в песок меч, чтобы очистить его от крови. Ядовитое жало хвоста мантикоры постигла та же участь. А Лассия бросилась к капаллу. Бок его оказался располосован когтями зверя.
- Хорошо, что в них нет яда, - заметила наёмница, - но, боюсь, твой конь и так не жилец.
- Нет! Он спас меня! – яростно заявила Лассия. – И я его не брошу!
Вдвоём они с горем пополам обработали раны каким-то наведённым Гаей раствором. Затем в своём поясе жрица нашла порошок, останавливающий кровь, и присыпала им кровоточащие царапины.
- Глубокие, - заметила она спокойно. – Зря только драгоценные сборы расходуем.
Лассия сердито зыркнула в сторону своей спутницы, но промолчала. Она с трудом помогла Нои-Лоану подняться на ноги. Капалл тяжело дышал и покачивался, но падать пока что не собирался. А дальше…
Еда заканчивалась, воды не хватало даже на хороший глоток, но Лассия не сдавалась. Ей казалось, что во всём мире существует лишь эта опасная долина, и очередной оазис казался раем земным. Шли уже, не глядя на карту, доверясь нюху лошадки, тянувшей двойную поклажу. Та неизменно приводила на ночлег к защищённому месту или очередной луже с мутной водой. О правильном направлении девушки уже и не вспоминали.
Дорога слилась в одно тёмное пятно. Капалл с трудом шагал по пустынной земле, низко свесив голову. Гая отчаянно ругалась, но не могла переубедить упрямую девушку бросить слабеющего коня и быстрее выбираться из этого гадкого места, тем более, что они давно уже потеряли ориентиры и, может быть, просто кружили на одном месте.
Источник в последнем оазисе, до которого они добрели, почти иссяк, и девушки даже толком умыться не сумели.
- Скачи вперёд, - сказала Лассия наёмнице. – А потом вернёшься за мной с подмогой.
- Ты сумасшедшая! – заявила Гая, принимаясь отговаривать спутницу от безумной затеи. Лассия же просто устало закрыла глаза, привалившись к лихорадочно-горячему боку бессильно лежащего капалла.
Жрица пыталась ругаться, хотела насильно связать девушку и увезти её – всё было бесполезно. Лассия лишь кротко улыбалась, а потом просто, стиснув от боли зубы, отрезала так и не отданным кинжалом несколько волосков.
- С их помощью любой сильный маг или даже умный пёс найдёт меня. Езжай за помощью, Гая, - тихо проговорила она. Наёмница в очередной раз выругалась, но всё же на другой день, бросив почти всю поклажу, кроме воды, оружия и своих снадобий, умчалась вихрем к обитаемым землям.
А день смешался с ночью. Раны капалла мешали ему нормально двигаться, а потому шёл он с Лассией, лишь только появлялись силы. Когда последние капли воды испарились с бархатной морды Нои-Лоана, на глазах его заблестели слёзы. Лассия бы удивилась, что капаллы умеют плакать, но сил не было даже на это. Обняв понурую морду, она прошептала:
- Я верю, мы выберемся, обязательно выберемся! Вот отдохнём немного, и опять пойдём.
Капалл лёг на землю, а Лассия свернулась клубком у него под боком. Просто лежать и не шевелиться было так приятно! Солнце, ветер, дождь – какая разница, что творится в природе, когда можно просто спать, не думая о навалившихся бедах. Глаза закрывались сами собой, и тёмная фигура, страшно ругающаяся и повторяющая «Вот неугомонная девчонка!», показалась просто сном.
* * *
Один раз в год Ван-ан-Но покидал Воздушные чертоги и отправлялся навестить своих северных родичей. Именно возвращаясь оттуда, из Северного Предела, нёс он на крыльях ледяного ветра скорую зиму, свершая извечный круговорот в природе.
Обычно Рикуэза оставалась вместе с дочерью в своём доме, терпеливо ожидая возвращения мужа. К тому же в этот период магия её обычно ослабевала, подчиняясь непреложным законам. Но в этот раз дух северного ветра настоял на том, чтобы супруга отправилась с ним.
- Конечно, мамочка, - умильно хлопала ресничками юная богиня, - тебе стоит отправиться вместе с отцом. Всё же вы – пара!
Родители подозрительно косились на дочь, помня ещё об её проделке с друзьями, едва не повлекшей за собой нарушение Равновесия.
- Милая, но как же ты справишься тут одна? – богиня плодородия недоверчиво посматривала на свою дочь. Кому, как не ей, было знать, на что способно это привлекательное ясноглазое дитя. Хотя семьдесят лет – уже и не совсем дитя, так, подросточек.
- Мамочка, у меня целый дом духов ходит в помощниках! О чём же беспокоиться?
-Ох, Мейи, - покачала головой Рикуэза, но больше ничего не стала говорить. Да и что можно сказать бесшабашной девчонке, которой была её дочь, никак не желавшая взрослеть?
Конечно, Мейдхи ходила в школу, училась контролировать свою силу и использовать всеобщую магию, изучала основы наук и этикет, учителя хвалили её за знания по истории и за ловко подвешенный язык, но вот поведение! Если не брать во внимание ту попытку нескольких детей нарушить закон, силу она, конечно, больше так неразумно не использовала, но и серьёзней не стала.
Кескинг и Венлианг, друзья-близнецы, просто души не чаяли в богине, а потому потакали всем её капризам. И в школе, и дома, и в гостях, если сходилась вместе эта троица, они обязательно что-нибудь устраивали. То перевернут всё вверх дном, то ограбят сад почтенного духа, причём выберут самые сладкие фрукты и оборвут непременно все, то отправятся приманивать дриад и будут носиться за ними с криками, пугая нервных хранительниц деревьев.
Не перечислить всех проделок, которые мог выдумать живой ум дочери. Поначалу Рикуэза даже думала, что один из сыновей Адаимха Разящего станет её девочке мужем, но Ван-ан-Но твёрдо заявил – этому не бывать. И сколько она ни допытывалась, муж так и не ответил, почему же он так в этом уверен.
С тоской и ожиданием неприятностей в глубине души, богиня плодородия всё же присоединилась в поездке к своему супругу. А Мейдхи, конечно же, в первый же вечер устроила в своём доме посиделки для друзей: близнецы, соседские ребята, одноклассники – все собрались в изящных гостиных. Недовольные духи не смели воспротивиться юной хозяйке и варили, жарили, пекли угощение, а молодёжь вовсю развлекалась.
Вдоволь навеселившись, на другой день молодёжь принялась выдумывать игры. Сначала пытались вести себя благопристойно, затеяв какую-то настольную баталию. Потом затеяли играть в фанты и громко хохотали над теми, кому досталось кукарекать из-под стола, лезть на высоченную сосну, громко оповещая всех: здесь моё гнездо! – или просто прыгать по комнате на одной ножке.
Кто-то предложил играть в догонялки, но игра превратилась в беготню по дому, в результате которой были разбиты три вазы, две статуэтки и разломан один пуфик для ног. Кто-то из парней принёс из дома ягодную настойку и втайне от духов подливал её в напитки, а потому развесёлые юные боги и богиньки совместными усилиями пытались починить разрушенное, но у них никак не получалось.
- Тиа, - наконец, спустя неделю подобных бесчинств взмолился кто-то из духов, - ступайте-ка вы отсюда, мы уж сами всё приберём.
Облегчённо выдохнув, молодёжь сбежала от погрома, а потом кто-то предложил играть в прятки.
- Только не в доме! – в голос завопили духи, и пёстрая толпа вывалилась в сад.
Здесь было множество укромных уголков, а потому водящему не повезло. На всеобщее несчастье им оказался Улгранс, внук богини Дестиниа, который с лёгкостью мог увидеть любой след, даже тот, что скрыт под толщей земли, покровитель стражников и ищеек.
- Бежим подальше! – Миглаина потянула за собой Мейдхи, окутав воздух вокруг них плотным тумана – такова была её индивидуальная сила.
Девушки петляли по саду, как зайцы, и в какой-то момент Мейдхи упустила из виду подругу, оказавшись в каком-то совсем уж глухом уголке. Вскоре ей стало казаться, что она и вовсе не в саду матери, а в каком-то лесу, настолько высокие и старые деревья встречались ей на пути. Девушка замерла и осмотрелась, призвав магию, чтобы просканировать окружающее её пространство. Понимание навалилось непосильной тяжестью – она не знала, где оказалась!
С трудом взяла себя в руки, выстраивая непроницаемую защиту. Но всё же волнение отразилось на неуправляемом даре – ветер взвыл с отчаянной силой и закачал вековые деревья. Что-то затрещало вдали, точно к ней пробирался какой-то зверь. С другой стороны пронзительно вскрикнула птица, откуда-то потёк ручеёк тумана.
И Мейдхи не выдержала. Подгоняемая раскатами грома, она помчалась сквозь заросли, не разбирая дороги. Колючие ветки в клочья рвали её чудесное фиалкового цвета платье, травы ранили острыми краями ноги, обтянутые лишь тоненькими чулочками. Туфельки давно уже потерялись, и в нежные ступни впивались камешки и острые сухие веточки.
Сколько она так бежала, девушка не могла бы сказать. Дыхание её срывалось, глаза застилала тёмная пелена. Казалось, сердце сейчас вырвется из груди и рассыплется на осколки от напряжения. Как вдруг Мейдхи во что-то врезалась.
Чтобы не упасть, она ухватилась руками за неожиданное препятствие, и внезапно ощутила под ладонями живое тепло. На талию ей скользнули уверенные ладони, но незнакомец (и как она могла его, такого горячего, принять за дерево или стену?!) всё так же молчал.
С трудом отдышавшись, Мейдхи подняла глаза и испуганно дёрнулась назад. На неё насмешливо взирало такое притягательное и в то же время пугающее лицо её дядюшки: изящное, точно выточенное резцом скульптора, с тонкими чертами и извечной насмешкой.
- Вот так встреча, племянница, - внешне добродушно проговорил Доминус, не позволяя девушке вырваться. – Что привело тебя в мои владенья?
- Дядюшка, - богиня покорно обмякла в сильных руках, осознав всю бесплодность своих попыток. – Прости, я случайно. Понимаешь, мы с друзьями играли в прятки, и одна из моих подруг выпустила туман, чтобы мы с ней смогли спрятаться, и потом я вдруг оказалась в каком-то лесу, испугалась, побежала – и вот я здесь.
- Забавно, - Повелитель ночи отпустил племянницу и задумчиво, заложив руки за спину, пошёл вперёд. Мейдхи не оставалось ничего иного, как следовать за ним.
- Что именно забавно? – непогода постепенно улеглась, но солнце так и не показалось в этом странном месте.
- Сумеречные тропы… Они мало кого пропускают, - словно в раздумьях, проговорил Доминус.
- А что такое – Сумеречные тропы?
- А это, - он повёл рукой вокруг, - это то, что ты видишь. Вход в мои владенья. И признаюсь, я был удивлён тем, что кто-то отважился сюда явиться.
- Разве путь сюда закрыт? – удивилась Мейдхи. В попытке догнать Доминуса она споткнулась, и бог ненавязчиво, но твёрдо положил её руку себе на локоть и заставил идти с ним рядом.
- Несомненно, незваных гостей я не очень люблю, но и желающих явиться сюда маловато. Здесь особая магия, которая отпугивает недостойных. И я удивлён, что ты справилась с ней.
- Если честно, я просто очень испугалась и убегала… Не знаю, от чего.
Доминус остановился и приподнял лицо Мейдхи пальцем за подбородок, вглядываясь ей в глаза. На золотисто-белых её зрачках постепенно проступал рунный узор, складываясь в одно слово – богиня.
- Удивительно, - отпустил племянницу Повелитель тьмы, - ты, дочь духа, всё же станешь богиней. Иные – лишь низшими, полубогами, а ты… Наверное, будешь богиней непокорности.
И они надолго замолчали, думая каждый о своём. Тропинка, проявлявшаяся при приближении путников, вспыхивала под ногами и всё вилась и вилась, уводя куда-то вперёд. Мейдхи казалось, что мимо проносятся видения каких-то пейзажей, один раз привиделось, что некое существо прошло совсем рядом, едва не задев своей горячей кожей. Странное марево разливалось у горизонта.
- Чувствуешь? – несколько насмешливо вопросил Доминус, но девушка промолчала. И вот тогда-то бог обхватил её лицо обеими ладонями, стремительно склонился и поцеловал. Крепко, с напором, заставляя раздвинуть губы и впустить…
В приоткрытый рот ошеломлённой Мейдхи ворвалась тьма, проникая всё глубже и глубже, захватывая её сознание. Богиня не могла пошевелиться, а Доминус все вливал и вливал в неё свою магию, не позволяя сопротивляться. Воздух сменился густой субстанцией, и дышать становилось всё труднее. Казалось, сейчас не получится вдохнуть, и…
