Он не делал попыток доползти до кровати, чтобы тело как можно быстрее накопило силы. Прикрыл глаза и задышал ровно, отсчитывая про себя удары сердца, так, как когда-то учил его патриарх Тсинар. Добившись полного покоя, Наргид открыл глаза и стал ждать. Жрецу положено быть терпеливым и покорным воле Нерождённого, но это ожидание давалось ему очень непросто. Мысли то и дело стремились вернуться к произошедшему с Теверой, отчего мышцы непроизвольно напрягались, и опять приходилось возвращать тело в состояние умиротворения. Надо было бы заснуть, но сон не шёл, и Наргид продолжал страдать.
Наконец, он ощутил в себе каплю силы, способной сопротивляться чарам, наложенным патриархом, и мгновенно разорвал путы, сковывавшие его сознание. Теперь можно было и обдумать всю ситуацию, дожидаясь, пока тело обретёт подвижность.
Магия… Наргид давно подозревал нечто подобное, но подозревать и услышать истину от того, кому привык доверять, были совсем разные вещи. Вся благодать Нерождённого объяснялась очень просто – жрецы были магами. Правда, какими-то особенными, способными управлять разумом людей. Чем иначе можно было объяснить столь быстрое распространение веры в империи? И он тоже был магом, и весь род Манский, и… Тевера тоже была магом. Интересно, а она сама об этом знает?
На этой мысли Наргид споткнулся и предпочёл не отвечать на вопрос. Уж слишком неприглядным было то, что теперь он понял. Маги нарочно уничтожали других магов, способных пошатнуть веру в Нерождённого. И это было страшно, потому что инквизиция, до последнего вдоха люто преданная своему патриарху, оказалась готовой даже императрицу объявить еретичкой.
Тут же на ум пришли воспоминания о неполных двух месяцах в гостях у берийцев. Жители княжества, кажется, купались в силе. Они сами были магией, дышали ею, не могли представить себе мира, в котором не было бы чуда волшебства. Наверное, поэтому культ Нерождённого так и не был ими принят.
Наргиду понравилось в Берии магическое решение некоторых бытовых вопросов. Например, водяная труба, из которой в любое время дня и ночи шла горячая вода, и не надо было неустанно топить котлы. Или вот ещё почта. Пока дождёшься, что твоё письмо отнесут на сортировочный пункт, пока ленивый почтальон дотопает до нужного адреса, пока дождёшься ответа – целая вечность. А уж сколько голубей не долетело до адресатов и говорить нечего. Магические же послания самостоятельно находили тех, кому они предназначались, не даваясь в руки никому постороннему. И княжич Дантор намекал, что берийцы хотят предложить использовать магический вид связи и другим государствам.
А ещё Наргид думал о драконах. Он с детства ловил слухи о людях, способных принимать форму гигантского летающего ящера. Однажды даже спросил у патриарха, верит ли тот, что драконы существуют.
- Вот ты веришь в солнечный свет? – по обыкновению загадкой ответил тогда уже седой патриарх. – Он есть, но его нет: его нельзя попробовать на вкус или понюхать, но мы кожей ощущаем его прикосновения. А шутники ловят солнечный свет, превращая его в зайчиков. Так и с драконами: верь в них или не верь, они будут существовать.
Однако в своём путешествии подтверждения теории, что люди могут менять форму, Наргид так и не отыскал. Он, конечно, предполагал, что Дантор неспроста заставлял пить его сонное зелье, после которого путешественники оказывались на таком расстоянии от предыдущего места ночлега, что и за неделю на коне не преодолеешь. Так что, наверное, доля истины в легендах о драконах была.
Наргид попытался осторожно сесть. Всё тело ломило, точно его долго били ногами, но руки и ноги уже не ощущались как нечто чуждое. Взгляд невидяще обшаривал до последней мелочи знакомые серые стены. Узкая кровать. Шкаф до потолка, в котором хранились и книги, и одежда. Под окном грубо сколоченный стол и жёсткий даже на взгляд стул. А на столе…
Принц встрепенулся и понял, что поторопился, потому что ноги не выдержали и подогнулись. Но Наргид, наконец, улыбнулся. На столе стоял ларец, в котором он хранил самые дорогие его сердцу вещицы. Вот и выход. Возможно, это слабость, но если это не крайний случай, то и представить нечто более ужасное сложно.
Наконец, пошатываясь, Наргид подошёл к столу и открыл ларец. На выглаженную, чтобы не занозить руки, поверхность легли рядком голубая лента – подарок сестры, кривобокий солдатик, вырезанный из дерева, - когда-то Канбер строго-настрого приказал брату сжечь этого уродца и не позорить кронпринца, дело которого не вырезыванием из дерева заниматься, а науки изучать... Следом на свет появился искусно вышитый матерью платочек и перстень с гербом рода Манских от отца. Истончившийся от старости первый молитвенник, по которому он учился читать. Ещё какие-то мелочи, оставленные в дар теми, кого Наргид считал друзьями.
На самом дне обнаружился завёрнутый в плотную коричневую бумагу предмет. На свёртке было написано «открыть в случае крайней нужды и нагреть». Принц взял нож – чей-то дар – и уверенно разрезал тонкую нить, удерживающую свёрток. На колени ему выпала серебристая круглая чешуйка, напоминающая маленькое зеркальце.
Наргид осторожно прикоснулся кончиками пальцев к странному предмету и прикрыл глаза, вспоминая, при каких условиях в его руках оказался этот предмет.
Он уже собрал все вещи, торопясь вернуться в империю на зов сестры, когда к нему в комнаты зашёл Дантор. Княжич должен был проводить гостя до границ княжества, а потому такой визит не казался неожиданным. Однако Дантор молчал, не подгонял Наргида, а словно чего-то выжидал. Наконец, он отозвал гостя к окну и тихо проговорил:
- Наргид, ты стал мне добрым другом. Не ожидал я такого от жреца, но всё же рад, что судьба свела нас. Вот только решение моего отца мне не по нраву. Боюсь, он найдёт немало причин, чтобы задержать меня в княжестве. Тевере я обязательно ещё напишу, но мне хотелось бы просить именно тебя об одной малости. У магов интуиция развита сильно, хотя и не каждому дана возможность предугадывать будущее. А потому если вдруг всё станет совсем плохо, воспользуйся моим подарком. Силу ему даёт живое пламя.
И княжич протянул жрецу этот самый небольшой свёрток в плотной коричневой бумаге. Наргид хотел было открыть его сразу и посмотреть, что за подарок вручил ему Дантор, но тот перехватил руку Наргида.
- Нет, не здесь. Никто не должен знать, что я подарил тебе. Сейчас мои заклинания не позволяют никому почувствовать, что за предмет тут скрывается, но стоит нарушить обёртку – и ты привлечёшь внимание. Спрячь как можно дальше и постарайся даже не думать об этом подарке. Не только ваши жрецы умеют использовать магию, чтобы влиять на людей. Некоторые могут прочитать даже самые яркие мысли.
Тогда Наргид послушался. С трудом, но запихнул сверток на самое дно своей сумы и стал думать только о предстоящей дороге.
И вот, кажется, названный Дантором момент настал. Какой ещё случай можно было бы назвать крайним, предположить невозможно. Но, чтобы не вызвать подозрений, придётся опять ждать – на сей раз, когда принесут свечу для вечерней молитвы. По вечерам обычно жрецы каждый из своих келий взывал к милости Нерождённого, а пламя свечи служило своеобразным проводником молитвы. Главное, чтобы о нём не забыли, посчитав лишённым права произносить молитвы.
Наконец, в замке скрипнул ключ и дверь отворилась. Служка из младших жрецов внёс поднос с ужином и одинокой свечой. Молодой паренёк с сочувствием смотрел на замершего у окна Наргида, но не произносил ни слова. Видимо, патриарх уже всему храму сообщил, что его преемник от горя немного не в себе и лучше его не трогать. Принц с досадой сжал кулаки, но никак не продемонстрировал своих чувств служке.
- Я не верю, что её величество – еретичка, - неожиданно донёсся до него едва слышный шёпот. – Она слишком прекрасна для этого.
Не успел Наргид обернуться, как дверь за его спиной вновь закрылась.
Захотелось одновременно дико захохотать, швырнув поднос вслед пареньку, и заорать в окно, что жрецы и сами все еретики, но он сдержался. Не хватало ещё прослыть умалишённым за такое поведение. А уж патриарху влияния на подобное хватило бы – Наргид теперь точно знал, в чём причина такого доверия жрецам.
Он торопливо пробормотал слова благодарственной молитвы, зажёг свечу и поднёс к её трепещущему огоньку чешуйку. Та очень быстро нагрелась, став ярко-синей, и обожгла жрецу ладонь. Но тот словно не замечал боли, продолжая ожидать неизвестно чего. Наверное, Наргиду хотелось, чтобы вот прямо сию секунду рядом с ним оказался Дантор, обернулся драконом, спалил дотла все храмы Нерождённого и унёс Теверу с братом к себе в горы.
Конечно, это были глупости. Уничтожение храмов только укрепило бы веру в душах имперцев, а Наргид вдруг осознал – ему хочется, чтобы люди увидели лживость этой веры! От понимания своего дальнейшего пути его отвлёк далёкий голос, несколько раз назвавший по имени.
- Дантор Берийский! – хотел было закричать, но всё же шёпотом, приблизив чешуйку к самым губам, отозвался Наргид.
- Положи артефакт на поднос или что-то, что точно не загорится, - посоветовал Дантор.
Стоило так сделать, как в синем блеске возникло лицо княжича. Наргид облегчённо выдохнул – почему-то верилось, что теперь всё должно наладиться.
- Что случилось, друг мой? – спросил княжич. – Постарайся рассказывать быстро. Как только артефакт остынет, связь прервётся. И залечи руку – я даже отсюда вижу ожог.
- Рука подождёт! Слушай внимательно. Патриарх Тсинар решил объявить Теверу еретичкой, сегодня едва не забрал её в инквизицию. Благо, сестра сумела его окоротить. Но он не отступится. Советников Тевера пока держит под контролем, но, думаю, если старики начали бунтовать, молодёжь тоже долго подчиняться не будет. Ты нужен в империи, нужен моей сестре!
- Я услышал тебя, Наргид. Ты на свободе?
- Нет, - жрец поморщился. – Я рискнул поспорить с Тсинаром, тот объявил, что я не в себе от потрясения, и запер меня в комнате.
- Понятно. Неужели тебя не учили выдержке? Пар выпустил, поссорился со жрецом, а сестру оставил одну, без помощи. Что ж, я сообщу отцу о произошедшем и сам немедленно выдвигаюсь в Дармат, даже если он будет против. Кажется, дело принимает дурной оборот. Артефакт заверни так же, как и было. Конечно, основная защита нарушена, но хоть магический фон немного будет скрыт. Повторно его можно будет использовать только через два дня. Надеюсь, это уже не потребуется.
- Дантор, прости, я не подумал о Тевере, - покаялся Наргид. – Точнее, подумал, хотел переубедить патриарха, заставить его дать опровержение обвинениям в присутствии прихожан. А вышло вот так наперекосяк.
- Ничего, что-нибудь придумаем. Отдавать юных девушек инквизиции – вряд ли этого хочет даже ваш Нерождённый. Мне пора. Будь осторожен и постарайся больше ничего не предпринимать сгоряча.
- Это твоя чешуйка? – успел ещё спросить Наргид, услышать в ответ изумлённый смех, после чего изображение погасло, а чешуйка вновь стала просто серебристой и холодной.
Жрец завернул артефакт в коричневую бумагу и спрятал его подальше. Затем, воззвав к Нерождённому, залечил магией – да-да, магией, а никакой не благодатью, чего уж самого себя обманывать?! – руки и приступил к трапезе. Он уже заканчивал с ужином, когда дверь вновь отворилась, но вместо прошлого служки появился мальчишка, не надевший ещё даже ученической рясы. Увидь такого на улице – мгновенно забыл бы, как он выглядел. Светлые волосы и ярко-синие глаза встречались у многих выходцев с юга империи.
- Мой брат еще не готов вернуть поднос? – громко спросил мальчишка, при этом кривя лицо так, точно ему было плохо.
- Я… - столь же громко начал было Наргид, но тот паренёк всплеснул недовольно руками и прижал палец к губам.
Жрец удивлённо вскинул брови.
- С вашего позволения, подожду здесь, - опять неведомо для кого заявил мальчишка и сделал два шага в комнату Наргида.
Теперь белобрысый начал что-то беззвучно шептать, вытягивая губы трубочкой и округляя рот так, что в него точно ворона пролетела бы. Это показалось Наргиду настолько комичным, что он едва не засмеялся. И только строгий взгляд служки заставил его попытаться понять.
Наконец, жрец осознал – парень требовал, чтобы Наргид поставил на комнату защиту. Ещё раз удивлённо пожав плечами, он прошептал короткую молитву, обращаясь к своей силе. С каждым словом всё яснее становилось, что молиться-то и не обязательно вовсе, просто так было привычнее использовать силу.
- Ну, слушаю тебя, юный шпион, - давая понять, что выполнил странную просьбу, улыбнулся Наргид.
- Я не шпион, - оскорбился паренёк. – Лучше бы поблагодарил, что сейчас пришёл я, а то мучился бы до утра в неизвестности. Императрица в порядке. Тот инквизитор, конечно, ходит за ней по пятам и в рот заглядывает – вдруг колдовское зелье проглотит и испарится, но не обижает и нарочно не обвиняет. Слугам приказали молчать, поэтому для большинства инквизитор – просто новый телохранитель. Те, кто видели, что произошло утром, конечно, шарахаются от её величества, но работу свою выполняют, никто пока не сбежал. Если хотите, черкните пару строк, а я передам.
- Шустрый какой, - насмешливо прищурился Наргид. – Тебя патриарх подослал, чтобы окончательно меня сломить?
- Да нет же! С патриархом у меня свои счёты, а прислал меня… Я не могу ответить, кто, - паренёк смутился. – Это моё задание, и я не должен его провалить.
- Значит, ты маг?
- Как и ты.
Они замерли, глядя друг другу в глаза. Мальчишка досадливо кусал губы, Наргид напряжённо размышлял. Наконец, жрец сел за стол и быстро что-то написал. Свернул послание, подал его служке. Тот фыркнул и с закрытыми глазами, показывая, что написанное ему неинтересно, развернул бумагу. Зажав письмецо между ладонями, мальчишка сосредоточился, развёл руки в стороны, но бумага, вместо того, чтобы упасть, просто исчезла в золотистом сиянии.
- Завтра ответа не обещаю, - с важным видом заявил мальчишка, - но если выдастся возможность, не выдавая себя, загляну ещё раз.
Подхватил поднос и торопливо направился к двери.
- Погоди, как твоё имя? – позвал его Наргид.
- Нашёл дурака! – фыркнул тот в ответ. – Вот докажешь, что тебе можно доверять, тогда и скажу.
Наргид опять остался один. Свеча на столе всё ещё горела, но слова молитвы не шли на язык. Он просто не находил в себе сил славить того, кто хотел убить последнее родное ему существо. Пусть патриарх Тсинар тоже принадлежал к императорскому роду, но он никогда не воспринимался родичем. Тевера же была тем солнышком, которое освещало скучную ученическую жизнь будущего жреца.
С больной головой Наргид лёг спать, потом проснулся и ещё день провёл в заточении. Разные послушники трижды в день приносили ему подносы с пищей, а затем забирали пустую посуду. Они неизменно оставляли свечи – для молитв, как, наверное, все предполагали. Но принц просто прятал их, про себя считая часы и минуты до того момента, когда можно будет вновь связаться с Дантором. На княжича надежды было больше, чем на белобрысого мальчишку-мага, не назвавшего своё имя.
Третий день заточения показался пыткой. Наргид почти всё время бодрствования провёл у окна, прислушиваясь к голосам снаружи. Братья по вере говорили обычно негромко, и их беседы сливались в сплошное жужжание.
Наконец, он ощутил в себе каплю силы, способной сопротивляться чарам, наложенным патриархом, и мгновенно разорвал путы, сковывавшие его сознание. Теперь можно было и обдумать всю ситуацию, дожидаясь, пока тело обретёт подвижность.
Магия… Наргид давно подозревал нечто подобное, но подозревать и услышать истину от того, кому привык доверять, были совсем разные вещи. Вся благодать Нерождённого объяснялась очень просто – жрецы были магами. Правда, какими-то особенными, способными управлять разумом людей. Чем иначе можно было объяснить столь быстрое распространение веры в империи? И он тоже был магом, и весь род Манский, и… Тевера тоже была магом. Интересно, а она сама об этом знает?
На этой мысли Наргид споткнулся и предпочёл не отвечать на вопрос. Уж слишком неприглядным было то, что теперь он понял. Маги нарочно уничтожали других магов, способных пошатнуть веру в Нерождённого. И это было страшно, потому что инквизиция, до последнего вдоха люто преданная своему патриарху, оказалась готовой даже императрицу объявить еретичкой.
Тут же на ум пришли воспоминания о неполных двух месяцах в гостях у берийцев. Жители княжества, кажется, купались в силе. Они сами были магией, дышали ею, не могли представить себе мира, в котором не было бы чуда волшебства. Наверное, поэтому культ Нерождённого так и не был ими принят.
Наргиду понравилось в Берии магическое решение некоторых бытовых вопросов. Например, водяная труба, из которой в любое время дня и ночи шла горячая вода, и не надо было неустанно топить котлы. Или вот ещё почта. Пока дождёшься, что твоё письмо отнесут на сортировочный пункт, пока ленивый почтальон дотопает до нужного адреса, пока дождёшься ответа – целая вечность. А уж сколько голубей не долетело до адресатов и говорить нечего. Магические же послания самостоятельно находили тех, кому они предназначались, не даваясь в руки никому постороннему. И княжич Дантор намекал, что берийцы хотят предложить использовать магический вид связи и другим государствам.
А ещё Наргид думал о драконах. Он с детства ловил слухи о людях, способных принимать форму гигантского летающего ящера. Однажды даже спросил у патриарха, верит ли тот, что драконы существуют.
- Вот ты веришь в солнечный свет? – по обыкновению загадкой ответил тогда уже седой патриарх. – Он есть, но его нет: его нельзя попробовать на вкус или понюхать, но мы кожей ощущаем его прикосновения. А шутники ловят солнечный свет, превращая его в зайчиков. Так и с драконами: верь в них или не верь, они будут существовать.
Однако в своём путешествии подтверждения теории, что люди могут менять форму, Наргид так и не отыскал. Он, конечно, предполагал, что Дантор неспроста заставлял пить его сонное зелье, после которого путешественники оказывались на таком расстоянии от предыдущего места ночлега, что и за неделю на коне не преодолеешь. Так что, наверное, доля истины в легендах о драконах была.
Наргид попытался осторожно сесть. Всё тело ломило, точно его долго били ногами, но руки и ноги уже не ощущались как нечто чуждое. Взгляд невидяще обшаривал до последней мелочи знакомые серые стены. Узкая кровать. Шкаф до потолка, в котором хранились и книги, и одежда. Под окном грубо сколоченный стол и жёсткий даже на взгляд стул. А на столе…
Принц встрепенулся и понял, что поторопился, потому что ноги не выдержали и подогнулись. Но Наргид, наконец, улыбнулся. На столе стоял ларец, в котором он хранил самые дорогие его сердцу вещицы. Вот и выход. Возможно, это слабость, но если это не крайний случай, то и представить нечто более ужасное сложно.
Наконец, пошатываясь, Наргид подошёл к столу и открыл ларец. На выглаженную, чтобы не занозить руки, поверхность легли рядком голубая лента – подарок сестры, кривобокий солдатик, вырезанный из дерева, - когда-то Канбер строго-настрого приказал брату сжечь этого уродца и не позорить кронпринца, дело которого не вырезыванием из дерева заниматься, а науки изучать... Следом на свет появился искусно вышитый матерью платочек и перстень с гербом рода Манских от отца. Истончившийся от старости первый молитвенник, по которому он учился читать. Ещё какие-то мелочи, оставленные в дар теми, кого Наргид считал друзьями.
На самом дне обнаружился завёрнутый в плотную коричневую бумагу предмет. На свёртке было написано «открыть в случае крайней нужды и нагреть». Принц взял нож – чей-то дар – и уверенно разрезал тонкую нить, удерживающую свёрток. На колени ему выпала серебристая круглая чешуйка, напоминающая маленькое зеркальце.
Наргид осторожно прикоснулся кончиками пальцев к странному предмету и прикрыл глаза, вспоминая, при каких условиях в его руках оказался этот предмет.
Он уже собрал все вещи, торопясь вернуться в империю на зов сестры, когда к нему в комнаты зашёл Дантор. Княжич должен был проводить гостя до границ княжества, а потому такой визит не казался неожиданным. Однако Дантор молчал, не подгонял Наргида, а словно чего-то выжидал. Наконец, он отозвал гостя к окну и тихо проговорил:
- Наргид, ты стал мне добрым другом. Не ожидал я такого от жреца, но всё же рад, что судьба свела нас. Вот только решение моего отца мне не по нраву. Боюсь, он найдёт немало причин, чтобы задержать меня в княжестве. Тевере я обязательно ещё напишу, но мне хотелось бы просить именно тебя об одной малости. У магов интуиция развита сильно, хотя и не каждому дана возможность предугадывать будущее. А потому если вдруг всё станет совсем плохо, воспользуйся моим подарком. Силу ему даёт живое пламя.
И княжич протянул жрецу этот самый небольшой свёрток в плотной коричневой бумаге. Наргид хотел было открыть его сразу и посмотреть, что за подарок вручил ему Дантор, но тот перехватил руку Наргида.
- Нет, не здесь. Никто не должен знать, что я подарил тебе. Сейчас мои заклинания не позволяют никому почувствовать, что за предмет тут скрывается, но стоит нарушить обёртку – и ты привлечёшь внимание. Спрячь как можно дальше и постарайся даже не думать об этом подарке. Не только ваши жрецы умеют использовать магию, чтобы влиять на людей. Некоторые могут прочитать даже самые яркие мысли.
Тогда Наргид послушался. С трудом, но запихнул сверток на самое дно своей сумы и стал думать только о предстоящей дороге.
И вот, кажется, названный Дантором момент настал. Какой ещё случай можно было бы назвать крайним, предположить невозможно. Но, чтобы не вызвать подозрений, придётся опять ждать – на сей раз, когда принесут свечу для вечерней молитвы. По вечерам обычно жрецы каждый из своих келий взывал к милости Нерождённого, а пламя свечи служило своеобразным проводником молитвы. Главное, чтобы о нём не забыли, посчитав лишённым права произносить молитвы.
Наконец, в замке скрипнул ключ и дверь отворилась. Служка из младших жрецов внёс поднос с ужином и одинокой свечой. Молодой паренёк с сочувствием смотрел на замершего у окна Наргида, но не произносил ни слова. Видимо, патриарх уже всему храму сообщил, что его преемник от горя немного не в себе и лучше его не трогать. Принц с досадой сжал кулаки, но никак не продемонстрировал своих чувств служке.
- Я не верю, что её величество – еретичка, - неожиданно донёсся до него едва слышный шёпот. – Она слишком прекрасна для этого.
Не успел Наргид обернуться, как дверь за его спиной вновь закрылась.
Захотелось одновременно дико захохотать, швырнув поднос вслед пареньку, и заорать в окно, что жрецы и сами все еретики, но он сдержался. Не хватало ещё прослыть умалишённым за такое поведение. А уж патриарху влияния на подобное хватило бы – Наргид теперь точно знал, в чём причина такого доверия жрецам.
Он торопливо пробормотал слова благодарственной молитвы, зажёг свечу и поднёс к её трепещущему огоньку чешуйку. Та очень быстро нагрелась, став ярко-синей, и обожгла жрецу ладонь. Но тот словно не замечал боли, продолжая ожидать неизвестно чего. Наверное, Наргиду хотелось, чтобы вот прямо сию секунду рядом с ним оказался Дантор, обернулся драконом, спалил дотла все храмы Нерождённого и унёс Теверу с братом к себе в горы.
Конечно, это были глупости. Уничтожение храмов только укрепило бы веру в душах имперцев, а Наргид вдруг осознал – ему хочется, чтобы люди увидели лживость этой веры! От понимания своего дальнейшего пути его отвлёк далёкий голос, несколько раз назвавший по имени.
- Дантор Берийский! – хотел было закричать, но всё же шёпотом, приблизив чешуйку к самым губам, отозвался Наргид.
- Положи артефакт на поднос или что-то, что точно не загорится, - посоветовал Дантор.
Стоило так сделать, как в синем блеске возникло лицо княжича. Наргид облегчённо выдохнул – почему-то верилось, что теперь всё должно наладиться.
- Что случилось, друг мой? – спросил княжич. – Постарайся рассказывать быстро. Как только артефакт остынет, связь прервётся. И залечи руку – я даже отсюда вижу ожог.
- Рука подождёт! Слушай внимательно. Патриарх Тсинар решил объявить Теверу еретичкой, сегодня едва не забрал её в инквизицию. Благо, сестра сумела его окоротить. Но он не отступится. Советников Тевера пока держит под контролем, но, думаю, если старики начали бунтовать, молодёжь тоже долго подчиняться не будет. Ты нужен в империи, нужен моей сестре!
- Я услышал тебя, Наргид. Ты на свободе?
- Нет, - жрец поморщился. – Я рискнул поспорить с Тсинаром, тот объявил, что я не в себе от потрясения, и запер меня в комнате.
- Понятно. Неужели тебя не учили выдержке? Пар выпустил, поссорился со жрецом, а сестру оставил одну, без помощи. Что ж, я сообщу отцу о произошедшем и сам немедленно выдвигаюсь в Дармат, даже если он будет против. Кажется, дело принимает дурной оборот. Артефакт заверни так же, как и было. Конечно, основная защита нарушена, но хоть магический фон немного будет скрыт. Повторно его можно будет использовать только через два дня. Надеюсь, это уже не потребуется.
- Дантор, прости, я не подумал о Тевере, - покаялся Наргид. – Точнее, подумал, хотел переубедить патриарха, заставить его дать опровержение обвинениям в присутствии прихожан. А вышло вот так наперекосяк.
- Ничего, что-нибудь придумаем. Отдавать юных девушек инквизиции – вряд ли этого хочет даже ваш Нерождённый. Мне пора. Будь осторожен и постарайся больше ничего не предпринимать сгоряча.
- Это твоя чешуйка? – успел ещё спросить Наргид, услышать в ответ изумлённый смех, после чего изображение погасло, а чешуйка вновь стала просто серебристой и холодной.
Жрец завернул артефакт в коричневую бумагу и спрятал его подальше. Затем, воззвав к Нерождённому, залечил магией – да-да, магией, а никакой не благодатью, чего уж самого себя обманывать?! – руки и приступил к трапезе. Он уже заканчивал с ужином, когда дверь вновь отворилась, но вместо прошлого служки появился мальчишка, не надевший ещё даже ученической рясы. Увидь такого на улице – мгновенно забыл бы, как он выглядел. Светлые волосы и ярко-синие глаза встречались у многих выходцев с юга империи.
- Мой брат еще не готов вернуть поднос? – громко спросил мальчишка, при этом кривя лицо так, точно ему было плохо.
- Я… - столь же громко начал было Наргид, но тот паренёк всплеснул недовольно руками и прижал палец к губам.
Жрец удивлённо вскинул брови.
- С вашего позволения, подожду здесь, - опять неведомо для кого заявил мальчишка и сделал два шага в комнату Наргида.
Теперь белобрысый начал что-то беззвучно шептать, вытягивая губы трубочкой и округляя рот так, что в него точно ворона пролетела бы. Это показалось Наргиду настолько комичным, что он едва не засмеялся. И только строгий взгляд служки заставил его попытаться понять.
Наконец, жрец осознал – парень требовал, чтобы Наргид поставил на комнату защиту. Ещё раз удивлённо пожав плечами, он прошептал короткую молитву, обращаясь к своей силе. С каждым словом всё яснее становилось, что молиться-то и не обязательно вовсе, просто так было привычнее использовать силу.
- Ну, слушаю тебя, юный шпион, - давая понять, что выполнил странную просьбу, улыбнулся Наргид.
- Я не шпион, - оскорбился паренёк. – Лучше бы поблагодарил, что сейчас пришёл я, а то мучился бы до утра в неизвестности. Императрица в порядке. Тот инквизитор, конечно, ходит за ней по пятам и в рот заглядывает – вдруг колдовское зелье проглотит и испарится, но не обижает и нарочно не обвиняет. Слугам приказали молчать, поэтому для большинства инквизитор – просто новый телохранитель. Те, кто видели, что произошло утром, конечно, шарахаются от её величества, но работу свою выполняют, никто пока не сбежал. Если хотите, черкните пару строк, а я передам.
- Шустрый какой, - насмешливо прищурился Наргид. – Тебя патриарх подослал, чтобы окончательно меня сломить?
- Да нет же! С патриархом у меня свои счёты, а прислал меня… Я не могу ответить, кто, - паренёк смутился. – Это моё задание, и я не должен его провалить.
- Значит, ты маг?
- Как и ты.
Они замерли, глядя друг другу в глаза. Мальчишка досадливо кусал губы, Наргид напряжённо размышлял. Наконец, жрец сел за стол и быстро что-то написал. Свернул послание, подал его служке. Тот фыркнул и с закрытыми глазами, показывая, что написанное ему неинтересно, развернул бумагу. Зажав письмецо между ладонями, мальчишка сосредоточился, развёл руки в стороны, но бумага, вместо того, чтобы упасть, просто исчезла в золотистом сиянии.
- Завтра ответа не обещаю, - с важным видом заявил мальчишка, - но если выдастся возможность, не выдавая себя, загляну ещё раз.
Подхватил поднос и торопливо направился к двери.
- Погоди, как твоё имя? – позвал его Наргид.
- Нашёл дурака! – фыркнул тот в ответ. – Вот докажешь, что тебе можно доверять, тогда и скажу.
Наргид опять остался один. Свеча на столе всё ещё горела, но слова молитвы не шли на язык. Он просто не находил в себе сил славить того, кто хотел убить последнее родное ему существо. Пусть патриарх Тсинар тоже принадлежал к императорскому роду, но он никогда не воспринимался родичем. Тевера же была тем солнышком, которое освещало скучную ученическую жизнь будущего жреца.
С больной головой Наргид лёг спать, потом проснулся и ещё день провёл в заточении. Разные послушники трижды в день приносили ему подносы с пищей, а затем забирали пустую посуду. Они неизменно оставляли свечи – для молитв, как, наверное, все предполагали. Но принц просто прятал их, про себя считая часы и минуты до того момента, когда можно будет вновь связаться с Дантором. На княжича надежды было больше, чем на белобрысого мальчишку-мага, не назвавшего своё имя.
Третий день заточения показался пыткой. Наргид почти всё время бодрствования провёл у окна, прислушиваясь к голосам снаружи. Братья по вере говорили обычно негромко, и их беседы сливались в сплошное жужжание.
