- Нам известно, что в столице присутствует твой старший брат, посвящённый Нерождённому. И хотя законами империи жрецам запрещено вмешиваться в политику, беседовать с ним было бы удобнее, чем с тобой, не сочти за обиду, сиятельная госпожа.
- Брат нездоров, - сдержанно заметила императрица.
- Тогда его мог бы заменить твой жених, ведь, если слухи не врут, ещё при его величестве Тауберге ты обучилась с наследником Берийским.
- Наш жених уведомлен о необходимости своего присутствия в столице, но за одну ночь даже сказочный летающий ковёр не донесёт его из Берия до Дармата.
Посол изогнул губы в подобии улыбки, словно показывая, что оценил шутку императрицы, и вкрадчиво заметил:
- Но разве сиятельной не известно, что все берийцы – драконы? Им ничего не стоит превратиться в этих летающих ящериц и за день-другой преодолеть расстояние, которое покажется нам невероятным.
В зале поднялся гомон. Каждый имперец чтил Нерождённого, признавая божественной милостью творимые жрецами чудеса. Но превращение человека в нечто совершенно иное было не угодно богам – в этом храм успел убедить свою паству. Никто и никогда не решился бы вслух произнести нечто, подобное тому, что высказал сейчас посол эмирата.
- Нам известны эти слухи, но доказательств этому не существует, - сумела найти ответ императрица, пресекая возмущение своих советников.
- Что ж, тогда выход только один – ты должна немедленно избрать себе нового жениха, который будет говорить с нами от лица империи, - и посол торжествующе улыбнулся.
Наверное, каждый советник мгновенно представил себя или своего сына рядом с императрицей. Впрочем, гости с востока тоже, красуясь, выпрямили спины – и они неплохи.
- Довольно. – Тевера всё же разозлилась и позволила себе выразить это голосом. – Наши государства – добрые соседи, и были таковыми на протяжении многих веков. Однако империя никогда не поучала эмираты, как им надо жить, не стоит и вам навязывать свои взгляды империи. Мы, императрица Манзокеи и сопредельных земель, Тевера Манская, готовы выслушать посольство. Или же нам придётся послать ноту протеста эмиру и потребовать заменить послов.
Кто-то из советников, сидевший в отдалении от императрицы, довольно хохотнул, но мгновенно умолк под тяжёлым взглядом эмиратцев.
Это противостояние – хитрых, опытных в интригах мужчин и юной девушки – будто заставило раскалиться воздух. Тевере даже на миг показалось, что магия вот-вот хлынет из неё наружу, сметая всех на своём пути. Но мысль о том, что за её спиной застыл инквизитор и ждёт малейшего повода обвинить её в ереси, заставила взять себя в руки.
- Ваше… величество… - с трудом, словно катил в гору тяжёлые камни, выговорил посол. – Вы неверно меня поняли.
- Интересно, как же нам следует ещё понимать ваш категорический отказ от переговоров? – язвительно поинтересовалась Тевера и, не дождавшись ответа, продолжила. – Эмираты уже получили от нашего отца отказ стать женой одного из эмиров. Так вы решили взять нас интригами? Не выйдет! Эмиратам нужен союз с империей, дабы было куда продавать все свои диковинки, но империя прекрасно обойдётся и тем, что имеет, если вы не начнёте уже вести себя достойно. Как посол.
Глаза господина бен-Ратона опасно сузились, однако он промолчал. Когда допускаешь ошибки в политической игре, лучше не усугублять их бесполезными спорами. Но и наступить на горло собственным принципам оказалось непросто.
- Итак, - опять выждав некоторое время, проговорила Тевера, - мы жаждем услышать, с какими новыми предложениями приехали к нам наши друзья из эмиратов.
Господин бен-Ратон сделал едва заметный жест, и самый молодой его спутник встал и принялся зачитывать пункты будущего торгового договора. Императрица лишь мысленно усмехнулась: возможно, это и очередное проявление явного неуважения, что слово дали какому-нибудь младшему секретарю младшего секретаря, но она чувствовала себя победительницей, одолев представителей восточных держав.
* * *
День закончился приёмом в честь посольства. Тевера радовалась только тому, что можно сидеть на троне и не шевелиться. Противостояние с послами, слишком явное желание большого императорского совета воспользоваться подсказкой и предложить императрице нового жениха, давящее присутствие инквизитора – всё это вымотало её до отупения. Хотелось просто закрыть глаза, представить себя плывущим по небу облаком и ни о чём не думать.
Это не получалось. Мысли то и дело возвращались то к брату, то к жениху, то к наставнику. Дежурная улыбка с трудом удерживалась на лице, хотя и отпугивала тех, кто не привык видеть ледяной холод усталости в глазах её величества.
Члены посольства спокойно перемещались по залу, заговаривая с советниками, которые все присутствовали в зале. Тевера помнила, как ещё мама на вопрос – ради чего она ходит на эти скучные приёмы? – отвечала: во время таких мероприятий порой решаются дела гораздо более важные, чем во время официальных аудиенций. Императрица радовалась, что догадалась отдать приказ главе тайной службы приставить к каждому восточному гостю шпиона. Уж если эти черноглазые хитрецы, увешанные драгоценностями похлеще любой светской красавицы, и затеют что-то дурное, это не останется незамеченным. Она же терпит рядом с собой надзирателя от инквизиции, потерпят и они.
Время текло густой патокой, заставляя считать секунды до момента, когда уход императрицы не будет считаться побегом. Впрочем, так всегда – чем больше жаждешь завершения неприятного события, тем дольше оно тянется. Но, наконец, положенное по этикету время присутствия вышло, и Тевера, не медля больше, поднялась с трона, в нескольких словах попрощалась с присутствующими и покинула зал. Тайная стража точно не пропустит ничего важного, а у неё уже не осталось сил изображать из себя великую правительницу. Фрейлины разноцветной стайкой устремились вслед за госпожой. Но в покоях императрица приказал им оставить её одну.
Стоило горничной помочь Тевере переодеться и скрыться за дверью, как девушка упала на подушки и глухо зарыдала. Этот день вымотал её не меньше, чем предыдущий. Противостояние с собственным советом и с послами, тягостное ощущение чужого взгляда в спину и одиночество давили со страшной силой. Она чувствовала себя так, словно вернулась в те дни, когда только узнала страшное известие о гибели её семьи. И не было тех месяцев, которые вселили уверенность, что юной императрице по силам справиться с выпавшими на её долю испытаниями. Одиночество было страшнее всего, но изменить это было не в её силах, как она ни старалась.
- Где же вы?! Где же вы все, когда так мне нужны?! – глухо, сквозь зубы выдавила Тевера.
Хотелось закричать, доверить эти слова вольному ветру, чтобы они как можно быстрее дошли до тех. кого не хватало императрице. Вот только вокруг были те, кто ждал хоть малейшего проявления её слабости, чтобы столкнуть с трона, и Тевера осмеливалась доверить своё горе лишь подушке.
Утром Лавиша, поджимая губы, пыталась запудрить синяки от недосыпа под глазами императрицы. Получалось плохо, поэтому горничная была недовольна своей работой.
- Ничего, блеск драгоценностей короны затмит непривлекательность моего лица, - сумела пошутить Тевера.
- Глупости! – горничная даже топнула ногой от негодования. – Вы очень красивая. Юные девушки не могут быть некрасивыми! Вот только вся эта политика…
- Ты права, - Тевера оценила свой вид в зеркале и, удовлетворённо кивнув. Приказала: - Неси чёрное платье.
- Но ваше величество! На востоке любят яркие ткани.
- А я сватов от послов и не жду, - императрица слабо улыбнулась. – Ты ведь всё понимаешь. Против меня и советы, и жрецы, и даже, кажется, сама судьба. Так что считай, у меня траур по утраченным надеждам.
Лавиша покачала головой, но требование госпожи выполнила. Правда, она отыскала самое нарядное чёрное платье. И пусть было раннее утро и открытые плечи сейчас были неуместны, этот недостаток легко скрылся под ажурной шалью. Зато ткань юбки переливалась всеми цветами радуги, оттенёнными глубиной черного цвета. Фрейлины, покорно ждавшие у дверей будуара, мгновенно разразились восторженными возгласами.
На выходе из покоев императрицу ожидал очередной инквизитор. На сей раз это был совсем молодой парень с непреклонным выражением лица. Но стоило ему увидеть Теверу, как щёки паренька залило краской – кажется, смелость наряда смутила неопытного служителя Нерождённого.
Возле трапезной залы появления императрицы ожидали несколько придворных. Самые ловкие из них сумели протиснуться сквозь плотное кольцо фрейлин и запечатлеть поцелуй на руке императрицы. К подобным выходкам Тевера уже привыкла. Неприятно было только фальшивое восхищение, больше уместное женщинам, нежели мужчинам. Лишь привычка скрывать свои чувства позволила не поморщиться при виде того, как придворные кавалеры разливаются соловьями, неся откровенную чушь.
За завтраком покоя тоже не было. То один, то другой придворный подходил к ней, но если раньше такое позволяли себе только советники, то сегодня не иссякал поток обычных пустозвонов. Они несли на тарелках и подносах кусочки фруктов, морских гадов или бокалы с соком, предлагали разные блюда и неизменно при этом старались хоть пальцем коснуться руки или прикрытого невесомой шалью плеча.
Тевера удерживала на лице ровную полу-улыбку, но с каждым новым желающим услужить ей испытывала всё большую злость. В итоге так толком и не позавтракав, императрица сбежала в рабочий кабинет.
Конечно, утреннее сумасшествие можно было бы списать на чудесное платье, но Тевера не питала иллюзий относительно повальной влюблённости в саму себя. Вчера слишком многие слышали высказывания посла эмиратцев о том, что в отсутствие жениха императрица должна была бы уже выбрать себе другого. Вот сегодня с утра у всех, видимо, мозги съехали набекрень, и кавалеры принялись обихаживать неприступную девушку. Или же получили указание от собственных родичей, желавших взобраться повыше по иерархической лестнице.
Господин Гилрам уже занимался документами. Бросив один-единственный взгляд на императрицу, он словно всё понял, но промолчал, только насмешливо хмыкнул.
- Молчите, господин Гилрам, - приказала Тевера, которой показалось, что секретарь желает высказаться. – Посол оказал мне троллью услугу, заявив вчера, что ему для переговоров требуется император.
- При всём уважении, ваше величество, но они правы. Империи нужны и императрица, и император.
- Знаю. – Тевера встряхнула головой, точно прогоняла дурные мысли. – Давай-ка лучше работать.
Но работа тоже не удалась.
Тевера просто почувствовала на груди странный жар, потом мир вокруг словно стал гораздо прозрачнее и понятнее. Замерев, она прислушалась к себе – вдруг, кому-то хватило ума отравить её или подлить приворотного зелья. Но со здоровьем всё было в порядке – нагрелся амулет, к которому она настолько привыкла, что уже не замечала. А почему это могло произойти? Можно было назвать несколько причин, но в голову приходила только одна – во время обряда амулет поглотил немало магии, и не только её, значит, мог давать подсказку, что ОН рядом. Это понимание заставило отложить в сторону все бумаги и потянуло на улицу. А ещё спустя несколько минут с заднего двора к парадному крыльцу, на которое выбежала императрица, неспешно подошёл высокий молодой мужчина с длинными волосами цвета пылающего огня.
- Дантор! – воскликнула Тевера и торопливо сбежала с крыльца.
Ей хотелось броситься княжичу на шею, прижаться к его груди, почувствовать себя девушкой, а не главой государства. Но она заставила себя остановиться в двух шагах от княжича и просто протянуть ему руки.
Дантор Берийский с улыбкой сжал холодные пальцы императрицы, притянул её к себе и прошептал очень тихо, так, чтобы никто не услышал:
- Больше я вас не оставлю, обещаю.
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО
«В далёкой стране честно правил король.
И всяк ему верил – богатый и голь.
Но вот ниоткуда явилась беда,
И мирные дни унеслись в никуда.
Пустуют деревни, погибли поля,
Дома сожжены, пахнет кровью земля,
А сам благодетель по чужбине бредёт,
И люд ему, нищему, милость даёт.
И это не сказка, поверьте, друзья,
Тому королю дал монетку и я», -
За пенною кружкой в таверне одной
Рассказывал байки мужик заводной.
И верил ему простодушный народ:
Неужто такой ладный парень соврёт?
И проклинали вражьи войска,
Что смели разрушить чужие дома.
Да только в далёкой-далёкой стране
И духом не знали об этой войне,
А два короля за общим столом
За мир и покой выпивали вино.
Шаках прилежно натирал подсвечники в главном приделе столичного храма Нерождённого. Эта работа считалась почётной, хотя убрать пыль с каждого завитка, с каждой загогулинки драгоценных кандил было весьма непросто. Брат по вере, присматривавший, чтобы мальчишка работал, а не халтурил, зевал от скуки. Шаках, глядя в широко разинутый рот жреца, считал минуты до момента, как подействует сонное заклинание.
Конечно, наставник не раз и не два убеждал всех, что милость Нерождённого – это та же магия, только позволяющая управлять разумом человека. Однако большинство жителей столицы просто не слушали ни одного слова против. Да ещё нашлись и такие, кто свято верил, что способен спрятаться за горой амулетов и прочей дребедени от вездесущей инквизиции.
Наставник требовал, чтобы Шаках не смел колдовать во дворце или в храме, когда там на каждом повороте стоят служители Нерождённого и инквизиция. Однако мальчишка с удовольствием усыплял всех, кто попал под горячую руку. Стоило жрецу заснуть, как Шаках торопливо закончил свою работу, кое-как повтыкал свечи в кандило и сбежал.
Сегодня у него было особое задание. Пришло оно, конечно, через десятые руки, но одно фразы «Её величество переживают, где их брат Наргид» было достаточно, чтобы мальчишка вспомнил мягко улыбающуюся девушку, совсем не похожую на императрицу и её восторг от проявления магии. Ему было обидно, что он так и не смог перекинуться с императрицей хоть словом, чтобы передать привет от старшего брата Наргида. К сожалению, постоянное присутствие инквизиторов рядом сильно ограничивало хитрого мальчишку. Шпионить за жрецами было непросто, но Шаках испытывал странное удовлетворение, когда ему удавалось обмануть тех, кто мнил себя овеянными благодатью.
Магия, позволявшая становиться незаметным для других людей, давалась ещё Шакаху непросто, но он всё же справился и на цыпочках прокрался к крылу, в котором жили только высшие чины храма – патриарх и его приближённые. На полу здесь лежал толстый ковёр, заглушавший шаги, двери были украшены вензелями и запорами, в отличие от келий обычных жрецов, а пространство освещали не чадящие факелы, а магические светильники. В какой комнате был заперт Наргид, мальчишка помнил и надеялся пробраться к нему незамеченным, но этого и не потребовалось: он едва успел прижаться к стене, когда мимо него стремительно прошагал патриарх, гремя ключами отворил одну из дверей и встревоженно заявил:
- Собирайся! В Дармате драконы.
Шаках едва не утратил контроль над заклинанием, так ему захотелось узнать о драконах чуть больше или даже увидеть их. Однако понимание, что задание должно быть выполнено как следует, заставило взять себя в руки и прислушаться к разговору. Благо, патриарх Тсинар дверь прикрыл неплотно.
- Брат нездоров, - сдержанно заметила императрица.
- Тогда его мог бы заменить твой жених, ведь, если слухи не врут, ещё при его величестве Тауберге ты обучилась с наследником Берийским.
- Наш жених уведомлен о необходимости своего присутствия в столице, но за одну ночь даже сказочный летающий ковёр не донесёт его из Берия до Дармата.
Посол изогнул губы в подобии улыбки, словно показывая, что оценил шутку императрицы, и вкрадчиво заметил:
- Но разве сиятельной не известно, что все берийцы – драконы? Им ничего не стоит превратиться в этих летающих ящериц и за день-другой преодолеть расстояние, которое покажется нам невероятным.
В зале поднялся гомон. Каждый имперец чтил Нерождённого, признавая божественной милостью творимые жрецами чудеса. Но превращение человека в нечто совершенно иное было не угодно богам – в этом храм успел убедить свою паству. Никто и никогда не решился бы вслух произнести нечто, подобное тому, что высказал сейчас посол эмирата.
- Нам известны эти слухи, но доказательств этому не существует, - сумела найти ответ императрица, пресекая возмущение своих советников.
- Что ж, тогда выход только один – ты должна немедленно избрать себе нового жениха, который будет говорить с нами от лица империи, - и посол торжествующе улыбнулся.
Наверное, каждый советник мгновенно представил себя или своего сына рядом с императрицей. Впрочем, гости с востока тоже, красуясь, выпрямили спины – и они неплохи.
- Довольно. – Тевера всё же разозлилась и позволила себе выразить это голосом. – Наши государства – добрые соседи, и были таковыми на протяжении многих веков. Однако империя никогда не поучала эмираты, как им надо жить, не стоит и вам навязывать свои взгляды империи. Мы, императрица Манзокеи и сопредельных земель, Тевера Манская, готовы выслушать посольство. Или же нам придётся послать ноту протеста эмиру и потребовать заменить послов.
Кто-то из советников, сидевший в отдалении от императрицы, довольно хохотнул, но мгновенно умолк под тяжёлым взглядом эмиратцев.
Это противостояние – хитрых, опытных в интригах мужчин и юной девушки – будто заставило раскалиться воздух. Тевере даже на миг показалось, что магия вот-вот хлынет из неё наружу, сметая всех на своём пути. Но мысль о том, что за её спиной застыл инквизитор и ждёт малейшего повода обвинить её в ереси, заставила взять себя в руки.
- Ваше… величество… - с трудом, словно катил в гору тяжёлые камни, выговорил посол. – Вы неверно меня поняли.
- Интересно, как же нам следует ещё понимать ваш категорический отказ от переговоров? – язвительно поинтересовалась Тевера и, не дождавшись ответа, продолжила. – Эмираты уже получили от нашего отца отказ стать женой одного из эмиров. Так вы решили взять нас интригами? Не выйдет! Эмиратам нужен союз с империей, дабы было куда продавать все свои диковинки, но империя прекрасно обойдётся и тем, что имеет, если вы не начнёте уже вести себя достойно. Как посол.
Глаза господина бен-Ратона опасно сузились, однако он промолчал. Когда допускаешь ошибки в политической игре, лучше не усугублять их бесполезными спорами. Но и наступить на горло собственным принципам оказалось непросто.
- Итак, - опять выждав некоторое время, проговорила Тевера, - мы жаждем услышать, с какими новыми предложениями приехали к нам наши друзья из эмиратов.
Господин бен-Ратон сделал едва заметный жест, и самый молодой его спутник встал и принялся зачитывать пункты будущего торгового договора. Императрица лишь мысленно усмехнулась: возможно, это и очередное проявление явного неуважения, что слово дали какому-нибудь младшему секретарю младшего секретаря, но она чувствовала себя победительницей, одолев представителей восточных держав.
* * *
День закончился приёмом в честь посольства. Тевера радовалась только тому, что можно сидеть на троне и не шевелиться. Противостояние с послами, слишком явное желание большого императорского совета воспользоваться подсказкой и предложить императрице нового жениха, давящее присутствие инквизитора – всё это вымотало её до отупения. Хотелось просто закрыть глаза, представить себя плывущим по небу облаком и ни о чём не думать.
Это не получалось. Мысли то и дело возвращались то к брату, то к жениху, то к наставнику. Дежурная улыбка с трудом удерживалась на лице, хотя и отпугивала тех, кто не привык видеть ледяной холод усталости в глазах её величества.
Члены посольства спокойно перемещались по залу, заговаривая с советниками, которые все присутствовали в зале. Тевера помнила, как ещё мама на вопрос – ради чего она ходит на эти скучные приёмы? – отвечала: во время таких мероприятий порой решаются дела гораздо более важные, чем во время официальных аудиенций. Императрица радовалась, что догадалась отдать приказ главе тайной службы приставить к каждому восточному гостю шпиона. Уж если эти черноглазые хитрецы, увешанные драгоценностями похлеще любой светской красавицы, и затеют что-то дурное, это не останется незамеченным. Она же терпит рядом с собой надзирателя от инквизиции, потерпят и они.
Время текло густой патокой, заставляя считать секунды до момента, когда уход императрицы не будет считаться побегом. Впрочем, так всегда – чем больше жаждешь завершения неприятного события, тем дольше оно тянется. Но, наконец, положенное по этикету время присутствия вышло, и Тевера, не медля больше, поднялась с трона, в нескольких словах попрощалась с присутствующими и покинула зал. Тайная стража точно не пропустит ничего важного, а у неё уже не осталось сил изображать из себя великую правительницу. Фрейлины разноцветной стайкой устремились вслед за госпожой. Но в покоях императрица приказал им оставить её одну.
Стоило горничной помочь Тевере переодеться и скрыться за дверью, как девушка упала на подушки и глухо зарыдала. Этот день вымотал её не меньше, чем предыдущий. Противостояние с собственным советом и с послами, тягостное ощущение чужого взгляда в спину и одиночество давили со страшной силой. Она чувствовала себя так, словно вернулась в те дни, когда только узнала страшное известие о гибели её семьи. И не было тех месяцев, которые вселили уверенность, что юной императрице по силам справиться с выпавшими на её долю испытаниями. Одиночество было страшнее всего, но изменить это было не в её силах, как она ни старалась.
- Где же вы?! Где же вы все, когда так мне нужны?! – глухо, сквозь зубы выдавила Тевера.
Хотелось закричать, доверить эти слова вольному ветру, чтобы они как можно быстрее дошли до тех. кого не хватало императрице. Вот только вокруг были те, кто ждал хоть малейшего проявления её слабости, чтобы столкнуть с трона, и Тевера осмеливалась доверить своё горе лишь подушке.
Утром Лавиша, поджимая губы, пыталась запудрить синяки от недосыпа под глазами императрицы. Получалось плохо, поэтому горничная была недовольна своей работой.
- Ничего, блеск драгоценностей короны затмит непривлекательность моего лица, - сумела пошутить Тевера.
- Глупости! – горничная даже топнула ногой от негодования. – Вы очень красивая. Юные девушки не могут быть некрасивыми! Вот только вся эта политика…
- Ты права, - Тевера оценила свой вид в зеркале и, удовлетворённо кивнув. Приказала: - Неси чёрное платье.
- Но ваше величество! На востоке любят яркие ткани.
- А я сватов от послов и не жду, - императрица слабо улыбнулась. – Ты ведь всё понимаешь. Против меня и советы, и жрецы, и даже, кажется, сама судьба. Так что считай, у меня траур по утраченным надеждам.
Лавиша покачала головой, но требование госпожи выполнила. Правда, она отыскала самое нарядное чёрное платье. И пусть было раннее утро и открытые плечи сейчас были неуместны, этот недостаток легко скрылся под ажурной шалью. Зато ткань юбки переливалась всеми цветами радуги, оттенёнными глубиной черного цвета. Фрейлины, покорно ждавшие у дверей будуара, мгновенно разразились восторженными возгласами.
На выходе из покоев императрицу ожидал очередной инквизитор. На сей раз это был совсем молодой парень с непреклонным выражением лица. Но стоило ему увидеть Теверу, как щёки паренька залило краской – кажется, смелость наряда смутила неопытного служителя Нерождённого.
Возле трапезной залы появления императрицы ожидали несколько придворных. Самые ловкие из них сумели протиснуться сквозь плотное кольцо фрейлин и запечатлеть поцелуй на руке императрицы. К подобным выходкам Тевера уже привыкла. Неприятно было только фальшивое восхищение, больше уместное женщинам, нежели мужчинам. Лишь привычка скрывать свои чувства позволила не поморщиться при виде того, как придворные кавалеры разливаются соловьями, неся откровенную чушь.
За завтраком покоя тоже не было. То один, то другой придворный подходил к ней, но если раньше такое позволяли себе только советники, то сегодня не иссякал поток обычных пустозвонов. Они несли на тарелках и подносах кусочки фруктов, морских гадов или бокалы с соком, предлагали разные блюда и неизменно при этом старались хоть пальцем коснуться руки или прикрытого невесомой шалью плеча.
Тевера удерживала на лице ровную полу-улыбку, но с каждым новым желающим услужить ей испытывала всё большую злость. В итоге так толком и не позавтракав, императрица сбежала в рабочий кабинет.
Конечно, утреннее сумасшествие можно было бы списать на чудесное платье, но Тевера не питала иллюзий относительно повальной влюблённости в саму себя. Вчера слишком многие слышали высказывания посла эмиратцев о том, что в отсутствие жениха императрица должна была бы уже выбрать себе другого. Вот сегодня с утра у всех, видимо, мозги съехали набекрень, и кавалеры принялись обихаживать неприступную девушку. Или же получили указание от собственных родичей, желавших взобраться повыше по иерархической лестнице.
Господин Гилрам уже занимался документами. Бросив один-единственный взгляд на императрицу, он словно всё понял, но промолчал, только насмешливо хмыкнул.
- Молчите, господин Гилрам, - приказала Тевера, которой показалось, что секретарь желает высказаться. – Посол оказал мне троллью услугу, заявив вчера, что ему для переговоров требуется император.
- При всём уважении, ваше величество, но они правы. Империи нужны и императрица, и император.
- Знаю. – Тевера встряхнула головой, точно прогоняла дурные мысли. – Давай-ка лучше работать.
Но работа тоже не удалась.
Тевера просто почувствовала на груди странный жар, потом мир вокруг словно стал гораздо прозрачнее и понятнее. Замерев, она прислушалась к себе – вдруг, кому-то хватило ума отравить её или подлить приворотного зелья. Но со здоровьем всё было в порядке – нагрелся амулет, к которому она настолько привыкла, что уже не замечала. А почему это могло произойти? Можно было назвать несколько причин, но в голову приходила только одна – во время обряда амулет поглотил немало магии, и не только её, значит, мог давать подсказку, что ОН рядом. Это понимание заставило отложить в сторону все бумаги и потянуло на улицу. А ещё спустя несколько минут с заднего двора к парадному крыльцу, на которое выбежала императрица, неспешно подошёл высокий молодой мужчина с длинными волосами цвета пылающего огня.
- Дантор! – воскликнула Тевера и торопливо сбежала с крыльца.
Ей хотелось броситься княжичу на шею, прижаться к его груди, почувствовать себя девушкой, а не главой государства. Но она заставила себя остановиться в двух шагах от княжича и просто протянуть ему руки.
Дантор Берийский с улыбкой сжал холодные пальцы императрицы, притянул её к себе и прошептал очень тихо, так, чтобы никто не услышал:
- Больше я вас не оставлю, обещаю.
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО
Глава 10
«В далёкой стране честно правил король.
И всяк ему верил – богатый и голь.
Но вот ниоткуда явилась беда,
И мирные дни унеслись в никуда.
Пустуют деревни, погибли поля,
Дома сожжены, пахнет кровью земля,
А сам благодетель по чужбине бредёт,
И люд ему, нищему, милость даёт.
И это не сказка, поверьте, друзья,
Тому королю дал монетку и я», -
За пенною кружкой в таверне одной
Рассказывал байки мужик заводной.
И верил ему простодушный народ:
Неужто такой ладный парень соврёт?
И проклинали вражьи войска,
Что смели разрушить чужие дома.
Да только в далёкой-далёкой стране
И духом не знали об этой войне,
А два короля за общим столом
За мир и покой выпивали вино.
Шаках прилежно натирал подсвечники в главном приделе столичного храма Нерождённого. Эта работа считалась почётной, хотя убрать пыль с каждого завитка, с каждой загогулинки драгоценных кандил было весьма непросто. Брат по вере, присматривавший, чтобы мальчишка работал, а не халтурил, зевал от скуки. Шаках, глядя в широко разинутый рот жреца, считал минуты до момента, как подействует сонное заклинание.
Конечно, наставник не раз и не два убеждал всех, что милость Нерождённого – это та же магия, только позволяющая управлять разумом человека. Однако большинство жителей столицы просто не слушали ни одного слова против. Да ещё нашлись и такие, кто свято верил, что способен спрятаться за горой амулетов и прочей дребедени от вездесущей инквизиции.
Наставник требовал, чтобы Шаках не смел колдовать во дворце или в храме, когда там на каждом повороте стоят служители Нерождённого и инквизиция. Однако мальчишка с удовольствием усыплял всех, кто попал под горячую руку. Стоило жрецу заснуть, как Шаках торопливо закончил свою работу, кое-как повтыкал свечи в кандило и сбежал.
Сегодня у него было особое задание. Пришло оно, конечно, через десятые руки, но одно фразы «Её величество переживают, где их брат Наргид» было достаточно, чтобы мальчишка вспомнил мягко улыбающуюся девушку, совсем не похожую на императрицу и её восторг от проявления магии. Ему было обидно, что он так и не смог перекинуться с императрицей хоть словом, чтобы передать привет от старшего брата Наргида. К сожалению, постоянное присутствие инквизиторов рядом сильно ограничивало хитрого мальчишку. Шпионить за жрецами было непросто, но Шаках испытывал странное удовлетворение, когда ему удавалось обмануть тех, кто мнил себя овеянными благодатью.
Магия, позволявшая становиться незаметным для других людей, давалась ещё Шакаху непросто, но он всё же справился и на цыпочках прокрался к крылу, в котором жили только высшие чины храма – патриарх и его приближённые. На полу здесь лежал толстый ковёр, заглушавший шаги, двери были украшены вензелями и запорами, в отличие от келий обычных жрецов, а пространство освещали не чадящие факелы, а магические светильники. В какой комнате был заперт Наргид, мальчишка помнил и надеялся пробраться к нему незамеченным, но этого и не потребовалось: он едва успел прижаться к стене, когда мимо него стремительно прошагал патриарх, гремя ключами отворил одну из дверей и встревоженно заявил:
- Собирайся! В Дармате драконы.
Шаках едва не утратил контроль над заклинанием, так ему захотелось узнать о драконах чуть больше или даже увидеть их. Однако понимание, что задание должно быть выполнено как следует, заставило взять себя в руки и прислушаться к разговору. Благо, патриарх Тсинар дверь прикрыл неплотно.
