— Раз уж за его свободу готовы столько платить другие — разве я могу перечить? — тут он тепло улыбнулся Жаннэй и кивнул Лиль, — У парня отличные друзья, такие лучше всяких опекунов.
— Замечательно, — Нут хлопнул в ладоши, — мировое соглашение услышано, детали как-нибудь обговорите сами, не маленькие. Ганго! Где Ганго?
— Он вышел, — Исси указала на дверь, — буквально пару минут назад. Данга, кто теперь довезет меня до дома?
Хонга кивнул сыну.
— Не волнуйся, Исси, мы по пути заедем к вам. Я и с твоим отцом с удовольствием поболтаю.
— Жаль, что никто не заметил этого вовремя. Простите, уважаемые, похоже, уже нет смысла брать клятву о неразглашении, материалы собрания будут переданы в следственный отдел в том виде, в котором Ганго из донесет. Герка рода Ваар признается дееспособным, однако я бы строжайше рекомендовал ему встать на учет в Ведомство; Лиль семьи Фанк признается дееспособной. Заседание окончено… Окос, я забыл молоток в актовом зале.
— Вы же сами говорили: «без официоза», — фыркнула Жаннэй.
И наконец позволила себе по-простецки хлопнуться в обморок.
— Ким.
— Да?
— Ким, что, Окос тебя разбери, ты делаешь в этом купе?
— Еду. В Тьен. Знакомый устроился на работу, позвал меня за компанию. Говорит, им нужны стажеры. Курицу будешь?
— Нет, спасибо.
Жаннэй очень устала. Просто невероятно устала.
Она залезла на верхнюю полку и долгое время смотрела в потолок.
— Вроде бы изначально со мной ехала такая милая женщина средних лет.
— Теперь у нее отдельное купе. Я всегда выкупаю.
— Ну и аппетиты у стажера.
— Все-таки оставить ножку?
— Я не об этом.
Зашуршала фольга.
— Ну, я все-таки старший сын рода Пашт. Могу себе позволить. Это в Тьене я буду стажер… не подкинешь денег на такси?
— Меня зять подвезет.
— А меня?
— М-м-м… дай подумать… сильные кошачьи ноги?
— А когда мы прощались, ты даже всплакнула.
— Исключительно от счастья.
— Ты уверена? Мне кажется, ты что-то путаешь с непривычки.
— От счастья, — Жаннэй не выдержала, свесила голову вниз, — дай ножку.
— Тогда спускайся.
— Не хочу.
— Тогда не дам.
— Ну и Окос с тобой.
После заседания она провела в Тьмаверсте неделю, и за эту неделю немного привыкла к новым ощущениям. Да и не такие уж они были и новые — просто чувства были раз в десять сильнее, чем обычно. Она была как ребенок, которого всю жизнь кормили пресной едой, а потом вдруг заставили питаться острой лапшой. Только острой лапшой. И запивать уксусом.
Немного времени прошло, и рецепторы приспособились. Не так, как у обычных людей, но все-таки ее больше не кидало в слезы при виде хромых котят и в смех от детских анекдотов.
Ким, кошатина наглая, всю неделю крутился рядом. Она настолько к нему привыкла, что в какой-то момент начала считать чем-то вроде хвоста — и да, расчувствовалась с непривычки. Сама не заметила, как начала общаться с ним, как с давней подругой.
Он влез в ее зону комфорта и свернулся там калачиком. Притаился: что-то Жаннэй подсказывало, что ненадолго. Но опасности он никакой не представлял, наоборот — помогал.
Жаннэй сама не знала, чего от себя ожидать, но он принимал любую выходку как должное, и это очень выручало. Может, и правда все Коты умеют лечить; Мрыкле досталось умение врачевать тело, а Ким вот прикрыл Жаннэй душу, пока она отращивала не шкурку даже — так, какую-никакую кожицу.
Она не очень понимала, зачем оно ему надо, но принимала с благодарностью.
В конце концов, интересная история закончилась, и остались только скучные последствия. Родителям Лиль прописали месячный курс лечения и той волей-неволей пришлось обосноваться у Яйлы; лучше всего, кстати, на Фанков подействовала встреча с Канги, профессионалы наконец смогли подцепить кончик пиявки, и теперь потихоньку ее раскручивали: обещали, что это только дело времени. И Жаннэй не сомневалась, что когда время придет, Яйла поможет Фанкам оформить документы; до Канги и старших Фанков кошке не было никакого дела, но вот за Лиль она уже привыкла беспокоиться.
Герка вполне ожидаемо завалил промежуточные экзамены и в основном занимался зубрежкой, иногда отвлекаясь на свидания.
Дядь Кеех встречал чаем и пряниками следаков одного за другим, и ему некогда было затевать пакости.
Ылли вполне счастливо жила с сыном, и единственное, что ее расстраивало — это исчезновение Амме. Впрочем, Жаннэй не верила этим крокодильим слезам: она готова была поспорить даже на спасительное колечко с камушком, что Амме живет себе спокойно где-то в песчаночьем квартале и в ус не дует.
Жаль, она так и не смогла его разыскать и хорошенько оборвать уши.
Пиявку-то на Фанков навесил он.
Больше некому.
Жаннэй дооформила бумаги и засобиралась в Тьен. Тут-то на нее и накатило то гадкое чувство… такое… не хотелось прощаться. Она как-то привыкла к Герке, и к Мрыкле, и даже к Лиль привязалась, хотя та все еще наблюдала за ней с настороженностью пуганого зверька.
Ну и к Киму.
Когда она прощалась с Кимом, как-то даже всплакнулось — у нее это в последнее время так легко выходило; и вот теперь он выставил ее круглой дурой: выходит, рано прощалась.
— Может сейчас, когда мы в купе одни, — вкрадчиво начал Ким, вырывая Жаннэй из дорожной полудремы, — ты мне все-таки объяснишь, почему ты наплевала на план и закрутила на пустом месте какую-то совершенно непонятную интригу?
— Я же говорила: ко мне пришел Кеех, угрожал, я подумала: мало ли к кому он еще пришел? Но вряд ли он бы стал размениваться на мелких. Так что я просто устроила так, чтобы ни у кого не было шанса вильнуть в сторону. Можно сказать, взяла детей в заложники, — вздохнула Жаннэй, — вот и все.
— Но Амме в зале не оказалось.
— Он умный паренек, ты знаешь. Почувствовал, что запахло жареным. После выходки Ылли с пиявкой он понимал, что, услышав про Фанков, я заподозрю его. Логично искать дар посильнее в пределах одной семьи.
— Но ты его не преследовала.
— Потому что он их спас. — Жаннэй свесила голову с полки, — Я так думаю, что спас. Вряд ли ему принадлежала идея: все-таки заставить родителей огреть по голове собственную дочь… тут нужен некий цинизм, что ли. Чувство юмора определенного толка. Кеех сам сказал мне, что ему нужен новый жрец; у Кееха был мотив. И у Кееха достаточно сил, чтобы сделать императивиста инструментом. Амме не стал бы подчиняться, если бы ему просто приказали; тут дело в уважении, в благоговении перед наставником. Такая сложная пиявка… — она протянула задумчиво, — интересно, она была завязана на появление Фарги рядом с домом Лиль? Все знали, где та покупает сигареты… Вот это дар… Но я почти уверена, что изначальный приказ Кееха Амме смягчил. Найденные Фанки спутали Кееху все карты.
— Ты очень сложно объясняешь, — Ким пожал плечами, — не очень понятно, зачем делать все так сложно, действовать через Лиль, вмешивать нас, Паштов… Если можно было бы просто промыть мозги: Герка ему доверял.
— Хонга бы не позволил, — Жаннэй немного подумала и добавила, — к тому же такому старому человеку, наверное, скучно нарекать младенцев и варить супы для гостей. Он устроил себе, и всему Тьмаверсту заодно, развлечение. Сколько пересудов будет! Знаешь, есть такая штука: вдохновение. Увидел Герку и Лиль вместе в неудачный момент, и его осенило. Мне показалось, он даже не очень расстроился, что проиграл. Старики любят внимание. Это для Лиль трагедия века: на веку Кееха столько народу умерло, что вряд ли это для него хоть что-то значит.
— И ты его вниманием обеспечила.
— Так и есть.
— Могла бы попробовать засадить.
— Ну-ну. Это не моя работа. Да и толку? Ну будут Жабы нарекать детей не в кафе, а в тюрьме. Разбуди, как приедем…
— Я тоже спать хочу.
— …пожалуйста?..
Варт встречал на перроне. Был он встрепан и хмур.
Едва завидев Жаннэй он протер глаза. Нахмурился еще сильнее. Втянул носом воздух.
Подошел ближе и чуть ли не ткнулся носом ей в ключицу.
— Да ладно.
Ким многозначительно грохнул чемоданом.
— А ты кто? — живо поинтересовался Варт, одним движением переместившись от Жаннэй на пристойное расстояние, — А-а-апчхи! Кто ты, и почему эта женщина притворяется моей невесткой?
— Свояченицей.
— Надо же, вот ведь хорошо подобрали двойника: такая же зануда, — отмахнулся Варт и протянул Киму руку, — Варт рода Хин. Не знаю, что у вас там в Тьмаверсте стряслось… А-а-апчхи! Простите, аллергия на собак.
— Он эмпат, — пояснила Жаннэй, — поэтому немного спятил. Нюхает чувства. Видит чувства. Слышит чувства. Чужие. Но не мои.
— Теперь и твои, — фыркнул Варт, — это-то и напрягает. Не нравишься ты мне. А-а-апчхи!
— На кошек тоже аллергия? — Ким пожал протянутую руку, — Я Ким рода Пашт, зверозык, Кот.
Варт выдернул руку и достал из кармана платок.
— Набо же, кот, а вблюбленность совершенно щенячья, — прогундосил он, — сейчас ты меня либо полюбишь, либо возненавидишь, приятель. Жан, так как я даже не могу поверить, что ты правда Жаннэй, а еще у меня, как видишь, на вашу парочку аллергия, иди и снимай жилье.
— …Что?
Варт всегда был непоследовательным и импульсивным человеком, чьего образа мыслей Жаннэй так и не смогла до конца постичь за долгие годы знакомства, (в чем, наверное, и крылись корни их взаимной неприязни) но это даже для него было уже слишком.
— Рано или поздно тебя надо было выселить. Сейчас или никогда. Ловлю момент, ты меня знаешь. А то потом начнется: съеду завтра, ой, сегодня как-то холодно, ой, забыла заказать грузчиков…
— Юлга тебя убьет.
— Ой, она и так меня чуть сегодня не убила, когда узнала, что второго ребенка ждет, вот, правда думаешь, что мне еще тебя там не хватает?
— Варт, но… куда мне…
— Я даже Майю по такому случаю выпихнул, а она до сих пор палочки в руках с трудом держит, инвалид труда. Слышишь? — он стукнул себя кулаком в грудь, — Там каменное сердце черной-пречерной свахи. Не знает жалости. Покеда.
Развернулся и ушел.
Жаннэй впервые в жизни почувствовала, что не прочь свернуть ему шею собственными руками вот прямо сейчас.
Раньше она всегда первым делом задумывалась об алиби.
— Зять подвезет? — светски поинтересовался Ким.
— А что, хочешь одолжить денег на такси?
— У тебя очень красивые ноги, — вот теперь этот кошак смеялся, но недолго: взглянул на ее лицо, — эй-эй, я же пошутил…
Жаннэй взяла себя в руки.
А еще отобрала свой чемодан.
И направилась к выходу, пока у нее тоже не появилась какая-нибудь аллергия, не совместимая с чьей-нибудь жизнью.
Грустно прощаться?
Да, похоже, с этим окосовым кошаком ей вовек не распрощаться. Так и будет преследовать хвостиком, как сейчас. И чего ему надо? Чемодан ее что, салом намазан?
И у сестры теперь не спрятаться.
Жаннэй всегда была хорошим наблюдателем. Но вот действовать самой… она не была уверена, что у нее получится. Вроде бы неплохо вышло в Тьмаверсте, но… ей повезло?
Придется учиться.
Говорят, первый шаг — самый трудный. Но чтобы научиться ходить, надо сделать еще тысячу.
…Едва завидев грязно-алый бок такси, Жаннэй перешла на бег.
— Замечательно, — Нут хлопнул в ладоши, — мировое соглашение услышано, детали как-нибудь обговорите сами, не маленькие. Ганго! Где Ганго?
— Он вышел, — Исси указала на дверь, — буквально пару минут назад. Данга, кто теперь довезет меня до дома?
Хонга кивнул сыну.
— Не волнуйся, Исси, мы по пути заедем к вам. Я и с твоим отцом с удовольствием поболтаю.
— Жаль, что никто не заметил этого вовремя. Простите, уважаемые, похоже, уже нет смысла брать клятву о неразглашении, материалы собрания будут переданы в следственный отдел в том виде, в котором Ганго из донесет. Герка рода Ваар признается дееспособным, однако я бы строжайше рекомендовал ему встать на учет в Ведомство; Лиль семьи Фанк признается дееспособной. Заседание окончено… Окос, я забыл молоток в актовом зале.
— Вы же сами говорили: «без официоза», — фыркнула Жаннэй.
И наконец позволила себе по-простецки хлопнуться в обморок.
Эпилог
— Ким.
— Да?
— Ким, что, Окос тебя разбери, ты делаешь в этом купе?
— Еду. В Тьен. Знакомый устроился на работу, позвал меня за компанию. Говорит, им нужны стажеры. Курицу будешь?
— Нет, спасибо.
Жаннэй очень устала. Просто невероятно устала.
Она залезла на верхнюю полку и долгое время смотрела в потолок.
— Вроде бы изначально со мной ехала такая милая женщина средних лет.
— Теперь у нее отдельное купе. Я всегда выкупаю.
— Ну и аппетиты у стажера.
— Все-таки оставить ножку?
— Я не об этом.
Зашуршала фольга.
— Ну, я все-таки старший сын рода Пашт. Могу себе позволить. Это в Тьене я буду стажер… не подкинешь денег на такси?
— Меня зять подвезет.
— А меня?
— М-м-м… дай подумать… сильные кошачьи ноги?
— А когда мы прощались, ты даже всплакнула.
— Исключительно от счастья.
— Ты уверена? Мне кажется, ты что-то путаешь с непривычки.
— От счастья, — Жаннэй не выдержала, свесила голову вниз, — дай ножку.
— Тогда спускайся.
— Не хочу.
— Тогда не дам.
— Ну и Окос с тобой.
После заседания она провела в Тьмаверсте неделю, и за эту неделю немного привыкла к новым ощущениям. Да и не такие уж они были и новые — просто чувства были раз в десять сильнее, чем обычно. Она была как ребенок, которого всю жизнь кормили пресной едой, а потом вдруг заставили питаться острой лапшой. Только острой лапшой. И запивать уксусом.
Немного времени прошло, и рецепторы приспособились. Не так, как у обычных людей, но все-таки ее больше не кидало в слезы при виде хромых котят и в смех от детских анекдотов.
Ким, кошатина наглая, всю неделю крутился рядом. Она настолько к нему привыкла, что в какой-то момент начала считать чем-то вроде хвоста — и да, расчувствовалась с непривычки. Сама не заметила, как начала общаться с ним, как с давней подругой.
Он влез в ее зону комфорта и свернулся там калачиком. Притаился: что-то Жаннэй подсказывало, что ненадолго. Но опасности он никакой не представлял, наоборот — помогал.
Жаннэй сама не знала, чего от себя ожидать, но он принимал любую выходку как должное, и это очень выручало. Может, и правда все Коты умеют лечить; Мрыкле досталось умение врачевать тело, а Ким вот прикрыл Жаннэй душу, пока она отращивала не шкурку даже — так, какую-никакую кожицу.
Она не очень понимала, зачем оно ему надо, но принимала с благодарностью.
В конце концов, интересная история закончилась, и остались только скучные последствия. Родителям Лиль прописали месячный курс лечения и той волей-неволей пришлось обосноваться у Яйлы; лучше всего, кстати, на Фанков подействовала встреча с Канги, профессионалы наконец смогли подцепить кончик пиявки, и теперь потихоньку ее раскручивали: обещали, что это только дело времени. И Жаннэй не сомневалась, что когда время придет, Яйла поможет Фанкам оформить документы; до Канги и старших Фанков кошке не было никакого дела, но вот за Лиль она уже привыкла беспокоиться.
Герка вполне ожидаемо завалил промежуточные экзамены и в основном занимался зубрежкой, иногда отвлекаясь на свидания.
Дядь Кеех встречал чаем и пряниками следаков одного за другим, и ему некогда было затевать пакости.
Ылли вполне счастливо жила с сыном, и единственное, что ее расстраивало — это исчезновение Амме. Впрочем, Жаннэй не верила этим крокодильим слезам: она готова была поспорить даже на спасительное колечко с камушком, что Амме живет себе спокойно где-то в песчаночьем квартале и в ус не дует.
Жаль, она так и не смогла его разыскать и хорошенько оборвать уши.
Пиявку-то на Фанков навесил он.
Больше некому.
Жаннэй дооформила бумаги и засобиралась в Тьен. Тут-то на нее и накатило то гадкое чувство… такое… не хотелось прощаться. Она как-то привыкла к Герке, и к Мрыкле, и даже к Лиль привязалась, хотя та все еще наблюдала за ней с настороженностью пуганого зверька.
Ну и к Киму.
Когда она прощалась с Кимом, как-то даже всплакнулось — у нее это в последнее время так легко выходило; и вот теперь он выставил ее круглой дурой: выходит, рано прощалась.
— Может сейчас, когда мы в купе одни, — вкрадчиво начал Ким, вырывая Жаннэй из дорожной полудремы, — ты мне все-таки объяснишь, почему ты наплевала на план и закрутила на пустом месте какую-то совершенно непонятную интригу?
— Я же говорила: ко мне пришел Кеех, угрожал, я подумала: мало ли к кому он еще пришел? Но вряд ли он бы стал размениваться на мелких. Так что я просто устроила так, чтобы ни у кого не было шанса вильнуть в сторону. Можно сказать, взяла детей в заложники, — вздохнула Жаннэй, — вот и все.
— Но Амме в зале не оказалось.
— Он умный паренек, ты знаешь. Почувствовал, что запахло жареным. После выходки Ылли с пиявкой он понимал, что, услышав про Фанков, я заподозрю его. Логично искать дар посильнее в пределах одной семьи.
— Но ты его не преследовала.
— Потому что он их спас. — Жаннэй свесила голову с полки, — Я так думаю, что спас. Вряд ли ему принадлежала идея: все-таки заставить родителей огреть по голове собственную дочь… тут нужен некий цинизм, что ли. Чувство юмора определенного толка. Кеех сам сказал мне, что ему нужен новый жрец; у Кееха был мотив. И у Кееха достаточно сил, чтобы сделать императивиста инструментом. Амме не стал бы подчиняться, если бы ему просто приказали; тут дело в уважении, в благоговении перед наставником. Такая сложная пиявка… — она протянула задумчиво, — интересно, она была завязана на появление Фарги рядом с домом Лиль? Все знали, где та покупает сигареты… Вот это дар… Но я почти уверена, что изначальный приказ Кееха Амме смягчил. Найденные Фанки спутали Кееху все карты.
— Ты очень сложно объясняешь, — Ким пожал плечами, — не очень понятно, зачем делать все так сложно, действовать через Лиль, вмешивать нас, Паштов… Если можно было бы просто промыть мозги: Герка ему доверял.
— Хонга бы не позволил, — Жаннэй немного подумала и добавила, — к тому же такому старому человеку, наверное, скучно нарекать младенцев и варить супы для гостей. Он устроил себе, и всему Тьмаверсту заодно, развлечение. Сколько пересудов будет! Знаешь, есть такая штука: вдохновение. Увидел Герку и Лиль вместе в неудачный момент, и его осенило. Мне показалось, он даже не очень расстроился, что проиграл. Старики любят внимание. Это для Лиль трагедия века: на веку Кееха столько народу умерло, что вряд ли это для него хоть что-то значит.
— И ты его вниманием обеспечила.
— Так и есть.
— Могла бы попробовать засадить.
— Ну-ну. Это не моя работа. Да и толку? Ну будут Жабы нарекать детей не в кафе, а в тюрьме. Разбуди, как приедем…
— Я тоже спать хочу.
— …пожалуйста?..
Варт встречал на перроне. Был он встрепан и хмур.
Едва завидев Жаннэй он протер глаза. Нахмурился еще сильнее. Втянул носом воздух.
Подошел ближе и чуть ли не ткнулся носом ей в ключицу.
— Да ладно.
Ким многозначительно грохнул чемоданом.
— А ты кто? — живо поинтересовался Варт, одним движением переместившись от Жаннэй на пристойное расстояние, — А-а-апчхи! Кто ты, и почему эта женщина притворяется моей невесткой?
— Свояченицей.
— Надо же, вот ведь хорошо подобрали двойника: такая же зануда, — отмахнулся Варт и протянул Киму руку, — Варт рода Хин. Не знаю, что у вас там в Тьмаверсте стряслось… А-а-апчхи! Простите, аллергия на собак.
— Он эмпат, — пояснила Жаннэй, — поэтому немного спятил. Нюхает чувства. Видит чувства. Слышит чувства. Чужие. Но не мои.
— Теперь и твои, — фыркнул Варт, — это-то и напрягает. Не нравишься ты мне. А-а-апчхи!
— На кошек тоже аллергия? — Ким пожал протянутую руку, — Я Ким рода Пашт, зверозык, Кот.
Варт выдернул руку и достал из кармана платок.
— Набо же, кот, а вблюбленность совершенно щенячья, — прогундосил он, — сейчас ты меня либо полюбишь, либо возненавидишь, приятель. Жан, так как я даже не могу поверить, что ты правда Жаннэй, а еще у меня, как видишь, на вашу парочку аллергия, иди и снимай жилье.
— …Что?
Варт всегда был непоследовательным и импульсивным человеком, чьего образа мыслей Жаннэй так и не смогла до конца постичь за долгие годы знакомства, (в чем, наверное, и крылись корни их взаимной неприязни) но это даже для него было уже слишком.
— Рано или поздно тебя надо было выселить. Сейчас или никогда. Ловлю момент, ты меня знаешь. А то потом начнется: съеду завтра, ой, сегодня как-то холодно, ой, забыла заказать грузчиков…
— Юлга тебя убьет.
— Ой, она и так меня чуть сегодня не убила, когда узнала, что второго ребенка ждет, вот, правда думаешь, что мне еще тебя там не хватает?
— Варт, но… куда мне…
— Я даже Майю по такому случаю выпихнул, а она до сих пор палочки в руках с трудом держит, инвалид труда. Слышишь? — он стукнул себя кулаком в грудь, — Там каменное сердце черной-пречерной свахи. Не знает жалости. Покеда.
Развернулся и ушел.
Жаннэй впервые в жизни почувствовала, что не прочь свернуть ему шею собственными руками вот прямо сейчас.
Раньше она всегда первым делом задумывалась об алиби.
— Зять подвезет? — светски поинтересовался Ким.
— А что, хочешь одолжить денег на такси?
— У тебя очень красивые ноги, — вот теперь этот кошак смеялся, но недолго: взглянул на ее лицо, — эй-эй, я же пошутил…
Жаннэй взяла себя в руки.
А еще отобрала свой чемодан.
И направилась к выходу, пока у нее тоже не появилась какая-нибудь аллергия, не совместимая с чьей-нибудь жизнью.
Грустно прощаться?
Да, похоже, с этим окосовым кошаком ей вовек не распрощаться. Так и будет преследовать хвостиком, как сейчас. И чего ему надо? Чемодан ее что, салом намазан?
И у сестры теперь не спрятаться.
Жаннэй всегда была хорошим наблюдателем. Но вот действовать самой… она не была уверена, что у нее получится. Вроде бы неплохо вышло в Тьмаверсте, но… ей повезло?
Придется учиться.
Говорят, первый шаг — самый трудный. Но чтобы научиться ходить, надо сделать еще тысячу.
…Едва завидев грязно-алый бок такси, Жаннэй перешла на бег.
