- Уже тогда говорили – свихнулись они на предметах. Оживляют, начиняют магией, ну как мы артефакты, только они силу напрямую с материей соединяют. И живут, заставляя вещи работать вместо себя. Еще и топливо какое-то используют, чтобы не на одной силе те работали.
- Пепел с ними, - зло мотнул головой Иль, - но если они причинят вред сестре, я их вместе с оживленными изничтожу.
Парни сочувственно посмотрели на командира, готовые поддержать в любом безумстве. Оли им самим не хватало. Словно вытащили важный кусочек из компании, стерли какую-то часть. Словно у каждого из них сестру отобрали.
Иль похудел, спал отвратительно, и четверка как могла поддерживала своего лидера. Помогала с занятиями, прикрывала от неконтролируемых применений дара. Наставники, как сговорившись, устроили им внеплановый зачет по предметам, решив, что усиленные занятия лучше всего способствуют преодолению скорби. Их гоняли так, что даже выпускники смотрели сочувственно.
- Но стихии должны знать, что случилось, - заметил Лексар. – Уверен, без их ведома мы даже чихнуть не можем.
- Вот пойдем и спросим, - решительно поддержал его Иль.
Сейчас он быстрым шагом шел по коридору к источнику, остро ощущая, как не хватает рядом сестры. Она всегда прикрывала ему спину. И было достаточно знать, что она где-то поблизости, чтобы справиться со сложностями. Но теперь…
- Я сделаю это для тебя, сестренка, - прошептал он, облизывая пересохшие губы – воздух в пещере был сух и горяч. В голову лезли мелкие обиды, нечастые ссоры. Он почти не спорил с сестрой, еще реже обижался на нее, но все же случалось порой. И теперь ему казалось, что есть и его вина в том, что сестра исчезла. Не доглядел. Не спас. Не был рядом.
Если бы знать… на шаг от нее не отошел бы. Но Оля всегда была самостоятельна. Это он цеплялся за нее, без спора отдав лидерство. И только в академии, став главным в четверке, начал учиться жить своим умом. А сестра… Ходила в академию Ментала, занималась с дядей Кайлесом. Ей организовали индивидуальные занятия с наставником из Такии. Даже император выделял ее среди остальных детей королевской семьи.
Завидовал ли Иль? Нет, хотя и злился порой на самоуправство, но в сердце всегда гордился ею. И знал – он все равно сильнее и старше. А сестра только пытается быть сильной, на самом деле ей тоже нужна защита.
- Выходи! – крикнул он, склонившись над лавой и ощущая, как от жара печет лицо. Он вгляделся в черное полотно, в котором алыми прожилками гуляло пламя. – Не будь трусом! Выходи, поговорим!
Пламя гневно загудело, только злость, сжигающая сейчас изнутри Иля, была сильнее.
- Я не боюсь тебя! А вот ты… Если не выйдешь, будешь трусом. Нет, ты будешь никчемной жыргхвой.
Пламя взвилось вверх, ударило наотмашь по камням, и веер огненных брызг ужалил, прожигая одежду, добираясь до кожи. Мальчик зашипел.
- Дурак! – эхом загуляло по пещере, и сила навалилась, прижимая к камням. Сердце застучало в ушах, в горле пересохло, перед глазами заплясали алые точки, но он устоял, хоть и согнулся, уперев ладони в колени.
- Щенок! – бесновался огонь. Одежда уже тлела, но Иль не обращал внимания. Ему нужен был ответ. – Мелкий выродень! От кого требовать вздумал, пепел от помета?! Да я тебя изничтожу!
- Давай! Если по-другому не можешь! – выдохнул Иль, разгибаясь и глядя в поднявшуюся над ним волну. Внутри пламени, точно оно не могло сосредоточиться от возмущения, мелькали сотни лиц. – Она тебя так любила, а ты не смог ее защитить от какого-то пьяного архимага!
Про архимага он узнал от безмолвных. Парни говорить не хотели, но он проник в целительскую и сутки не отходил от валявшихся там пострадавших, навевая, как выразился один из них, своей унылой рожей пепельную тоску. Целители, приняв сторону мальчишки, делали вид, что нарушителя в палате нет. Так что безмолвные в итоге сдались или отец разрешил им открыть ему подробности дела…
Надо ли говорить, кто стал для Ильи, да и для всей академии врагом номер один? Потому как еще никому не было позволено похищать курсантов.
Пламя на оскорбление отреагировало очередным взлетом к потолку. Оно потемнело, запеклось коркой. Воздух в пещере исчез, выгорел, и Иль ощутил, как начинает кружиться голова при попытке сделать вдох. Но отступить сейчас?
- Молчишь?! – просипел, тщетно пытаясь расслышать в гудении пламени хоть какие-то слова. Вот с сестрой огонь говорил охотно, а чем он хуже?!
- Ненавижу тебя!
Слова сами сорвались с губ, Иль плохо понимал, что именно в бессилии кричит в огненную стену. Ему было больно, и он выплескивал боль, не в силах удержать внутри. По стене лавы меж запекшихся кусков затанцевал огненный поток. Огонь шипел, бурлил, но молчал…
- Отказываюсь от тебя, слышишь? Пока не вернешь сестру!
Он не понял, как его вынесло из пещеры. Очнулся от того, что Лексар хлопал его по щекам, испуганно причитая, что убийство принца ему не простят, даже если он в нем не виноват, и Третий точно сошлет на каторгу, чтобы остальным повадно не было.
Иль открыл глаза, застонал – кожу неимоверно пекло. Дико хотелось пить.
- Так-так, - внушительно произнесла над ним пустота. – Кто бы сомневался? Снова эта семейка. Старший выпустился, пришел черед младшему нас доставать.
- Тихо ты, - одернул его второй безмолвный, — это ж брат кронпринца.
- А мне по пеплу, - не согласился первый, - наказание будет получать, как все. Давай его в лазарет, а потом на доклад к ректору. Четвертого все равно в академии нет. Пусть ректор решение принимает, куда энергию мелочи направить. Надо же было так довести источник?! Меня до сих пор трясет от выброса. Передашь, чтобы дня на три закрыли, а то спалит всех сунувшихся к жыргхве. И что они не поделили?
Сил отвечать у Иля не было, а когда они появились – целители знали свое дело – он угрюмо отмалчивался, разглядывая пол в ректорской. Рядом такой же безмолвной статуей застыл Лексар.
Ректор разорялся долго. О долге, дисциплине, уважении к дарованной им силе.
- Он позволил мою сестру забрать, - процедил Иль, когда ректор выдохся. – Я от него отказываюсь.
Мужчина аж онемел от изумления.
- Пока не вернет, я без магии обходиться буду. Мама же как-то жила без нее, пока папу не встретила…
Ректор сначала говорить не мог, только ртом воздух хватал и смотрел умоляюще, мол, шутка же, да? Только Иль был уже не маленький, чтобы просто так обещаниями разбрасываться.
- И я откажусь, - поддержал командира Лексар.
- Ну все!!!! – раненым калкалосом взревел ректор. – Отказники, пожри вас огонь! Под арест. Обоих! Завтра разберемся, что с вами делать. И пусть… родители… Хотя бы ассара. Вот она пусть и уговаривает вас не маяться пеплом.
Ректор зря надеялся, это Иль знал твердо. Сестру надо было вернуть в первую очередь именно из-за мамы. Так что он не отступится, чтобы взрослые там ни придумали.
- Слышь ты, недоразвитие мозга. Плевок вальшгаса. Личинка трупного червя. Жертва ментального взлома. Трухляк навозный. Ошибка природы. Головешка тупая. Мозги, пеплом покрытые. Не понимаешь, что творишь, огрызок идиота?
Наставник Унтар разорялся добрых полчаса, ни разу не повторившись и оправдывая звание самого сурового наставника академии. И то, что Иля отдали ему, говорило о серьезности совершенного им проступка в глазах взрослых.
Оскорбления Иль переносил спокойно, почти равнодушно – дядя Сережа порой и не так выражался, когда считал, что малышня его не слышит. Оправдываться он не видел смысла, а потому угрюмо молчал, выжидая. У наставника была цель – выбить дурь из взбунтовавшегося курсанта, и он явно не собирался ограничиться словами.
- Не таких обламывали, - прищурившись, заявил Унтар, оценивая объект воспитания.
Объект смотрел исподлобья, явно имея противоположное мнение на данный счет. И где-то наставник Унтар уже встречал такой взгляд…
«Весь в отца», - мелькнула раздраженная мысль, и он ударил для начала тоненькой плетью. Та впилась в одежду, разрывая и оставляя на теле багровый след ожога. Пацан дернулся, стискивая зубы так, что скулы побелели. Взгляд потемнел, напитался ненавистью, и наставник ощутил легкую неуверенность, но отступать не собирался.
- Защищайся! – рявкнул он, чувствуя, как внутри тоже собирается злость. И это было плохо, ибо воспитание и злость не стоило совмещать.
Он выдохнул, возвращая себе контроль.
Дурак! Бунтарь нашелся, понимаешь ли! Еще и сторонников себе отыскал! Пол академии от него трясет, вторая половина им восхищается! Революционер, пожри его пламя! Как будто им тоже не жаль девчонку! Еще как жаль! Но обвинять в этом стихии? Еще и отказываться от них?!
Унтар всегда подозревал, что двойня в семье не к добру. Да и зачем двое детей, когда с одним ребенком матери даром делиться сложно! Вот точно не воля это Девятиликого, чтобы за один раз и мальчик, и девочка.
Унтар всегда относился к двойняшкам с подозрением и, похоже, не зря. Вон как старшего рвет нестабильностью от исчезновения сестры. Разве дело это, чтобы пацан с ума сходил? И жалко его, но унижать огонь? Такого ни один асмасец не одобрит. Третий вон указание прислал: дело решить, как можно быстрее, пока слухи из академии не поползли по стране. Нечего подрывать устои государственности. Стихии – основа их жизни. Убери огонь и что станет с Асмасем?
- Курсант Илья, это приказ! Поставить щит! Призвать огонь!
И воздух нагрелся, воспламеняясь.
Иль, выгнулся, застонал – на спине показалась кровь. Он мотнул головой, стряхивая прилипшую к вспотевшему лбу прядь, облизал потрескавшиеся губы и уставился на наставника наглым взглядом зеленых глаз.
Мужчина молча выругался. Взял «лучшее» от родителей, паршивец. Наглость от матери – вот кто в свое время с легкостью нарушал правила академии, устраивая пирушки, вылазки, да и просто внося хаос. Ну а упрямство, конечно, от отца. Это у них семейное. И, главное, бесполезно орать или давить – только крепче стоять будет. Шантаж бы сработал, но на него у Унтара нет полномочий. Хотя ради матери пацан отбросил бы свои принципы. Только мать у него – ассара, и мужчина не был уверен, чью сторону она примет. Непредсказуемая женщина!
- Курсант Илья, подумайте о товарищах! О той боли, которая им предстоит, если вы продолжите упрямиться! И о том, что вы не сможете продолжать здесь учиться.
- Пусть! – упрямство в глазах стало фанатичным. – К бабушке поеду. Она в местную школу пристроит.
Нет, точно свихнулся. Добровольно в мертвый мир собрался! Четвертый такого предательства от сына не переживет.
И Унтар, преисполнившись долга, ударил по мальчишке всерьез. Волна огня подкатила, замерла в паре сантиметром от пацана.
- Последний раз спрашиваю, - начал было наставник, и тут его самым наглым образом прервали.
- Не сметь! – взревело на весь зал Вразумления. Между мальчишкой и мужчиной темной фигурой вырос дух огня. Он был стар. Вместо кожи – запекшаяся корка. Вместо глаз – два алых огонька. От фигуры потянуло жаром, воздух нагрелся, пробивая защиту, а Унтар с неудовольствием почувствовал, как капельки пота собираются на лбу. Мгновенье – и дух впитал в себя огонь, окружавший мальчика, еще и крякнул от удовольствия. По темной коже змейками побежали алые всполохи.
Унтар остолбенел. Он ожидал самого очевидного развития ситуации – оттаскивания обожженной тушки упрямца к целителям, заодно, пусть и голову проверят, а то вдруг и, правда, умом повредился. Ну или срабатывания у пацана инстинктов. Все же пятый курс. Много в него успели вложить. Должен был отразить атаку автоматически. Но огнедух? Еще и старый такой. Кто посмел вмешаться?
- Убирайся к хозяину, - проорал Унтар, чувствуя, как терпение колеблется на самом нижнем уровне. Еще немного – и ему самому понадобится целитель, чтоб мозги на место поставить.
- Не сметь! – с неменьшей яростью рявкнул в ответ дух. Он предупреждающе загудел, став наливаться алым, и Унтар, спохватившись, усилил щиты.
- Защищаешь? – прищурился со злым удивлением. В душе бушевало смятение, а еще там бродили неясные подозрения, потому как рожа у огненного духа вдруг показалась знакомой… Точно! Он ее раз в год на Зимние праздники во дворце имел честь лицезреть. Не прям ее, но этот нос, линию подбородка… Лишь в одном случае огнедух принимал облик правящей семьи…
- Он от тебя отказался, а ты… его… - горло перехватило от обиды и непонимания. Унтар на самом деле не понимал стихию. Пацан ее унизил, а та не просто стерпела, еще и защищать полезла.
- Не сметь! – загудел рассерженно дух огня, и Унтар плюнул на попытки разобраться. Сама стихия не пришла, отправив вместо себя безмозглого духа, которой только и может, что твердить:
- Не сметь? – уточнил дух вопросительно.
Унтар даже глаза прикрыл, чтобы не видеть столь вопиющую несправедливость. Но решение стихии…
- Не сметь, - подтвердил он устало, давя желание накостылять по шее обоим: и духу, и пацану. Однако не опускаться же до уровня курсанта и драться с родной стихией.
Дух кивнул, принимая ответ и зашагал прямо к стене зала Вразумления. Втянулся в защиту, которая по идее не должна была никого ни пропускать, ни выпускать и исчез, оставив после себя на камне выжженный силуэт. С короной. Чтоб уж точно никто не сомневался, кто именно их посетил.
Унтар столкнулся с ошалелым от изумления взглядом курсанта, моргнул, возвращая своим глазам прежний размер, а то два идиота с круглыми глазами на один зал – перебор и проговорил, едва сдерживая кипящую внутри ярость:
- Не знаю, в кого ты такой везучий, но не думай, что эта выходка сойдет тебе с рук. Даже если огонь с какого-то пепла вступился за такого засранца, как ты, наказание все равно получишь. Учиться ты не сможешь, кормить бесплатно тебя никто не будет. Готовься отрабатывать: говно таскать, загоны чистить до… бессрочно. До полного вразумления и исчезновения дури. Уж сколько лет в наставниках, а такого никогда не встречал… - позволил он себе все же высказаться не по существу. Резко развернулся, снял защиту с зала и вышел, ощущая, как воздуха категорически не хватает. Успокаивало одно – пацан был так же удивлен заступничеством огня, как и сам Унтар.
Фаттара. Школа Эссан.
С утра к Оле заглянула соседка, представившаяся Луной. Она проверила состояние девочки, восхищенно потрепала по ушам кролика и посетовала, что Оля единственная малышка среди взрослых уже девушек, так что подружку ей найти будет сложно.
- Но ты держись и не позволяй себя обижать, - посоветовала она напоследок. – Пусть ты и стихийница, но не меньше человек, чем они. Я в пятой комнате. Заглядывай вечером, познакомлю с остальными. И кролика приноси. Девчонки будут в восторге.
Оля обещала заглянуть. Если силы останутся. Мастер Хе наверняка захочет продолжить занятия…
В столовой к ней не лезли, а замеченные взгляды делились на две категории: равнодушные и злые. Если бы не Снежок в сумке на плече, ощущение одиночества в толпе было бы особенно острым. К Туману и остальным она сама не подошла, понимая, что это в ее комнате они могут быть милыми, учить читать, помогать с заданием, а перед остальными предпочтут не замечать. Да и какие отношения могут быть у взрослых уже парней с малышней вроде нее? Смех, да и только.
- Пепел с ними, - зло мотнул головой Иль, - но если они причинят вред сестре, я их вместе с оживленными изничтожу.
Парни сочувственно посмотрели на командира, готовые поддержать в любом безумстве. Оли им самим не хватало. Словно вытащили важный кусочек из компании, стерли какую-то часть. Словно у каждого из них сестру отобрали.
Иль похудел, спал отвратительно, и четверка как могла поддерживала своего лидера. Помогала с занятиями, прикрывала от неконтролируемых применений дара. Наставники, как сговорившись, устроили им внеплановый зачет по предметам, решив, что усиленные занятия лучше всего способствуют преодолению скорби. Их гоняли так, что даже выпускники смотрели сочувственно.
- Но стихии должны знать, что случилось, - заметил Лексар. – Уверен, без их ведома мы даже чихнуть не можем.
- Вот пойдем и спросим, - решительно поддержал его Иль.
Сейчас он быстрым шагом шел по коридору к источнику, остро ощущая, как не хватает рядом сестры. Она всегда прикрывала ему спину. И было достаточно знать, что она где-то поблизости, чтобы справиться со сложностями. Но теперь…
- Я сделаю это для тебя, сестренка, - прошептал он, облизывая пересохшие губы – воздух в пещере был сух и горяч. В голову лезли мелкие обиды, нечастые ссоры. Он почти не спорил с сестрой, еще реже обижался на нее, но все же случалось порой. И теперь ему казалось, что есть и его вина в том, что сестра исчезла. Не доглядел. Не спас. Не был рядом.
Если бы знать… на шаг от нее не отошел бы. Но Оля всегда была самостоятельна. Это он цеплялся за нее, без спора отдав лидерство. И только в академии, став главным в четверке, начал учиться жить своим умом. А сестра… Ходила в академию Ментала, занималась с дядей Кайлесом. Ей организовали индивидуальные занятия с наставником из Такии. Даже император выделял ее среди остальных детей королевской семьи.
Завидовал ли Иль? Нет, хотя и злился порой на самоуправство, но в сердце всегда гордился ею. И знал – он все равно сильнее и старше. А сестра только пытается быть сильной, на самом деле ей тоже нужна защита.
- Выходи! – крикнул он, склонившись над лавой и ощущая, как от жара печет лицо. Он вгляделся в черное полотно, в котором алыми прожилками гуляло пламя. – Не будь трусом! Выходи, поговорим!
Пламя гневно загудело, только злость, сжигающая сейчас изнутри Иля, была сильнее.
- Я не боюсь тебя! А вот ты… Если не выйдешь, будешь трусом. Нет, ты будешь никчемной жыргхвой.
Пламя взвилось вверх, ударило наотмашь по камням, и веер огненных брызг ужалил, прожигая одежду, добираясь до кожи. Мальчик зашипел.
- Дурак! – эхом загуляло по пещере, и сила навалилась, прижимая к камням. Сердце застучало в ушах, в горле пересохло, перед глазами заплясали алые точки, но он устоял, хоть и согнулся, уперев ладони в колени.
- Щенок! – бесновался огонь. Одежда уже тлела, но Иль не обращал внимания. Ему нужен был ответ. – Мелкий выродень! От кого требовать вздумал, пепел от помета?! Да я тебя изничтожу!
- Давай! Если по-другому не можешь! – выдохнул Иль, разгибаясь и глядя в поднявшуюся над ним волну. Внутри пламени, точно оно не могло сосредоточиться от возмущения, мелькали сотни лиц. – Она тебя так любила, а ты не смог ее защитить от какого-то пьяного архимага!
Про архимага он узнал от безмолвных. Парни говорить не хотели, но он проник в целительскую и сутки не отходил от валявшихся там пострадавших, навевая, как выразился один из них, своей унылой рожей пепельную тоску. Целители, приняв сторону мальчишки, делали вид, что нарушителя в палате нет. Так что безмолвные в итоге сдались или отец разрешил им открыть ему подробности дела…
Надо ли говорить, кто стал для Ильи, да и для всей академии врагом номер один? Потому как еще никому не было позволено похищать курсантов.
Пламя на оскорбление отреагировало очередным взлетом к потолку. Оно потемнело, запеклось коркой. Воздух в пещере исчез, выгорел, и Иль ощутил, как начинает кружиться голова при попытке сделать вдох. Но отступить сейчас?
- Молчишь?! – просипел, тщетно пытаясь расслышать в гудении пламени хоть какие-то слова. Вот с сестрой огонь говорил охотно, а чем он хуже?!
- Ненавижу тебя!
Слова сами сорвались с губ, Иль плохо понимал, что именно в бессилии кричит в огненную стену. Ему было больно, и он выплескивал боль, не в силах удержать внутри. По стене лавы меж запекшихся кусков затанцевал огненный поток. Огонь шипел, бурлил, но молчал…
- Отказываюсь от тебя, слышишь? Пока не вернешь сестру!
Он не понял, как его вынесло из пещеры. Очнулся от того, что Лексар хлопал его по щекам, испуганно причитая, что убийство принца ему не простят, даже если он в нем не виноват, и Третий точно сошлет на каторгу, чтобы остальным повадно не было.
Иль открыл глаза, застонал – кожу неимоверно пекло. Дико хотелось пить.
- Так-так, - внушительно произнесла над ним пустота. – Кто бы сомневался? Снова эта семейка. Старший выпустился, пришел черед младшему нас доставать.
- Тихо ты, - одернул его второй безмолвный, — это ж брат кронпринца.
- А мне по пеплу, - не согласился первый, - наказание будет получать, как все. Давай его в лазарет, а потом на доклад к ректору. Четвертого все равно в академии нет. Пусть ректор решение принимает, куда энергию мелочи направить. Надо же было так довести источник?! Меня до сих пор трясет от выброса. Передашь, чтобы дня на три закрыли, а то спалит всех сунувшихся к жыргхве. И что они не поделили?
Сил отвечать у Иля не было, а когда они появились – целители знали свое дело – он угрюмо отмалчивался, разглядывая пол в ректорской. Рядом такой же безмолвной статуей застыл Лексар.
Ректор разорялся долго. О долге, дисциплине, уважении к дарованной им силе.
- Он позволил мою сестру забрать, - процедил Иль, когда ректор выдохся. – Я от него отказываюсь.
Мужчина аж онемел от изумления.
- Пока не вернет, я без магии обходиться буду. Мама же как-то жила без нее, пока папу не встретила…
Ректор сначала говорить не мог, только ртом воздух хватал и смотрел умоляюще, мол, шутка же, да? Только Иль был уже не маленький, чтобы просто так обещаниями разбрасываться.
- И я откажусь, - поддержал командира Лексар.
- Ну все!!!! – раненым калкалосом взревел ректор. – Отказники, пожри вас огонь! Под арест. Обоих! Завтра разберемся, что с вами делать. И пусть… родители… Хотя бы ассара. Вот она пусть и уговаривает вас не маяться пеплом.
Ректор зря надеялся, это Иль знал твердо. Сестру надо было вернуть в первую очередь именно из-за мамы. Так что он не отступится, чтобы взрослые там ни придумали.
- Слышь ты, недоразвитие мозга. Плевок вальшгаса. Личинка трупного червя. Жертва ментального взлома. Трухляк навозный. Ошибка природы. Головешка тупая. Мозги, пеплом покрытые. Не понимаешь, что творишь, огрызок идиота?
Наставник Унтар разорялся добрых полчаса, ни разу не повторившись и оправдывая звание самого сурового наставника академии. И то, что Иля отдали ему, говорило о серьезности совершенного им проступка в глазах взрослых.
Оскорбления Иль переносил спокойно, почти равнодушно – дядя Сережа порой и не так выражался, когда считал, что малышня его не слышит. Оправдываться он не видел смысла, а потому угрюмо молчал, выжидая. У наставника была цель – выбить дурь из взбунтовавшегося курсанта, и он явно не собирался ограничиться словами.
- Не таких обламывали, - прищурившись, заявил Унтар, оценивая объект воспитания.
Объект смотрел исподлобья, явно имея противоположное мнение на данный счет. И где-то наставник Унтар уже встречал такой взгляд…
«Весь в отца», - мелькнула раздраженная мысль, и он ударил для начала тоненькой плетью. Та впилась в одежду, разрывая и оставляя на теле багровый след ожога. Пацан дернулся, стискивая зубы так, что скулы побелели. Взгляд потемнел, напитался ненавистью, и наставник ощутил легкую неуверенность, но отступать не собирался.
- Защищайся! – рявкнул он, чувствуя, как внутри тоже собирается злость. И это было плохо, ибо воспитание и злость не стоило совмещать.
Он выдохнул, возвращая себе контроль.
Дурак! Бунтарь нашелся, понимаешь ли! Еще и сторонников себе отыскал! Пол академии от него трясет, вторая половина им восхищается! Революционер, пожри его пламя! Как будто им тоже не жаль девчонку! Еще как жаль! Но обвинять в этом стихии? Еще и отказываться от них?!
Унтар всегда подозревал, что двойня в семье не к добру. Да и зачем двое детей, когда с одним ребенком матери даром делиться сложно! Вот точно не воля это Девятиликого, чтобы за один раз и мальчик, и девочка.
Унтар всегда относился к двойняшкам с подозрением и, похоже, не зря. Вон как старшего рвет нестабильностью от исчезновения сестры. Разве дело это, чтобы пацан с ума сходил? И жалко его, но унижать огонь? Такого ни один асмасец не одобрит. Третий вон указание прислал: дело решить, как можно быстрее, пока слухи из академии не поползли по стране. Нечего подрывать устои государственности. Стихии – основа их жизни. Убери огонь и что станет с Асмасем?
- Курсант Илья, это приказ! Поставить щит! Призвать огонь!
И воздух нагрелся, воспламеняясь.
Иль, выгнулся, застонал – на спине показалась кровь. Он мотнул головой, стряхивая прилипшую к вспотевшему лбу прядь, облизал потрескавшиеся губы и уставился на наставника наглым взглядом зеленых глаз.
Мужчина молча выругался. Взял «лучшее» от родителей, паршивец. Наглость от матери – вот кто в свое время с легкостью нарушал правила академии, устраивая пирушки, вылазки, да и просто внося хаос. Ну а упрямство, конечно, от отца. Это у них семейное. И, главное, бесполезно орать или давить – только крепче стоять будет. Шантаж бы сработал, но на него у Унтара нет полномочий. Хотя ради матери пацан отбросил бы свои принципы. Только мать у него – ассара, и мужчина не был уверен, чью сторону она примет. Непредсказуемая женщина!
- Курсант Илья, подумайте о товарищах! О той боли, которая им предстоит, если вы продолжите упрямиться! И о том, что вы не сможете продолжать здесь учиться.
- Пусть! – упрямство в глазах стало фанатичным. – К бабушке поеду. Она в местную школу пристроит.
Нет, точно свихнулся. Добровольно в мертвый мир собрался! Четвертый такого предательства от сына не переживет.
И Унтар, преисполнившись долга, ударил по мальчишке всерьез. Волна огня подкатила, замерла в паре сантиметром от пацана.
- Последний раз спрашиваю, - начал было наставник, и тут его самым наглым образом прервали.
- Не сметь! – взревело на весь зал Вразумления. Между мальчишкой и мужчиной темной фигурой вырос дух огня. Он был стар. Вместо кожи – запекшаяся корка. Вместо глаз – два алых огонька. От фигуры потянуло жаром, воздух нагрелся, пробивая защиту, а Унтар с неудовольствием почувствовал, как капельки пота собираются на лбу. Мгновенье – и дух впитал в себя огонь, окружавший мальчика, еще и крякнул от удовольствия. По темной коже змейками побежали алые всполохи.
Унтар остолбенел. Он ожидал самого очевидного развития ситуации – оттаскивания обожженной тушки упрямца к целителям, заодно, пусть и голову проверят, а то вдруг и, правда, умом повредился. Ну или срабатывания у пацана инстинктов. Все же пятый курс. Много в него успели вложить. Должен был отразить атаку автоматически. Но огнедух? Еще и старый такой. Кто посмел вмешаться?
- Убирайся к хозяину, - проорал Унтар, чувствуя, как терпение колеблется на самом нижнем уровне. Еще немного – и ему самому понадобится целитель, чтоб мозги на место поставить.
- Не сметь! – с неменьшей яростью рявкнул в ответ дух. Он предупреждающе загудел, став наливаться алым, и Унтар, спохватившись, усилил щиты.
- Защищаешь? – прищурился со злым удивлением. В душе бушевало смятение, а еще там бродили неясные подозрения, потому как рожа у огненного духа вдруг показалась знакомой… Точно! Он ее раз в год на Зимние праздники во дворце имел честь лицезреть. Не прям ее, но этот нос, линию подбородка… Лишь в одном случае огнедух принимал облик правящей семьи…
- Он от тебя отказался, а ты… его… - горло перехватило от обиды и непонимания. Унтар на самом деле не понимал стихию. Пацан ее унизил, а та не просто стерпела, еще и защищать полезла.
- Не сметь! – загудел рассерженно дух огня, и Унтар плюнул на попытки разобраться. Сама стихия не пришла, отправив вместо себя безмозглого духа, которой только и может, что твердить:
- Не сметь? – уточнил дух вопросительно.
Унтар даже глаза прикрыл, чтобы не видеть столь вопиющую несправедливость. Но решение стихии…
- Не сметь, - подтвердил он устало, давя желание накостылять по шее обоим: и духу, и пацану. Однако не опускаться же до уровня курсанта и драться с родной стихией.
Дух кивнул, принимая ответ и зашагал прямо к стене зала Вразумления. Втянулся в защиту, которая по идее не должна была никого ни пропускать, ни выпускать и исчез, оставив после себя на камне выжженный силуэт. С короной. Чтоб уж точно никто не сомневался, кто именно их посетил.
Унтар столкнулся с ошалелым от изумления взглядом курсанта, моргнул, возвращая своим глазам прежний размер, а то два идиота с круглыми глазами на один зал – перебор и проговорил, едва сдерживая кипящую внутри ярость:
- Не знаю, в кого ты такой везучий, но не думай, что эта выходка сойдет тебе с рук. Даже если огонь с какого-то пепла вступился за такого засранца, как ты, наказание все равно получишь. Учиться ты не сможешь, кормить бесплатно тебя никто не будет. Готовься отрабатывать: говно таскать, загоны чистить до… бессрочно. До полного вразумления и исчезновения дури. Уж сколько лет в наставниках, а такого никогда не встречал… - позволил он себе все же высказаться не по существу. Резко развернулся, снял защиту с зала и вышел, ощущая, как воздуха категорически не хватает. Успокаивало одно – пацан был так же удивлен заступничеством огня, как и сам Унтар.
Прода от 04.01.2025, 20:04
Глава 7
Фаттара. Школа Эссан.
С утра к Оле заглянула соседка, представившаяся Луной. Она проверила состояние девочки, восхищенно потрепала по ушам кролика и посетовала, что Оля единственная малышка среди взрослых уже девушек, так что подружку ей найти будет сложно.
- Но ты держись и не позволяй себя обижать, - посоветовала она напоследок. – Пусть ты и стихийница, но не меньше человек, чем они. Я в пятой комнате. Заглядывай вечером, познакомлю с остальными. И кролика приноси. Девчонки будут в восторге.
Оля обещала заглянуть. Если силы останутся. Мастер Хе наверняка захочет продолжить занятия…
В столовой к ней не лезли, а замеченные взгляды делились на две категории: равнодушные и злые. Если бы не Снежок в сумке на плече, ощущение одиночества в толпе было бы особенно острым. К Туману и остальным она сама не подошла, понимая, что это в ее комнате они могут быть милыми, учить читать, помогать с заданием, а перед остальными предпочтут не замечать. Да и какие отношения могут быть у взрослых уже парней с малышней вроде нее? Смех, да и только.
