Стихийница

18.06.2025, 21:45 Автор: Екатерина Боброва

Закрыть настройки

Показано 8 из 44 страниц

1 2 ... 6 7 8 9 ... 43 44


       Оля оценила ширину плеч, невысокий рост, здоровенные ладони, бугрящиеся под просторной туникой мышцы и поежилась. Перед ней явно был мастер боя. Опасный, даже если он просто сидел и не двигался.
              Пока она оценивала мастера, тот оценивал ее, и кожу щекотала чужая сила. Попыталась проникнуть внутрь, но Оля выставила барьер. Сила толкнулась, однако ломать не стала, отступив.
       - Отвратительно, - вынес мужчина вердикт, раскрывая глаза и морщась, точно перед ним было нечто ужасное. – Не знаю, кто работал с тобой, но он практически тебя загубил. Пожалуй, лишь менталистика неплохо сформирована, зато остальное… Как можно было развивать только стихии и забыть о главном?!
              Оля молчала, слабо понимая, о чем речь и что такого в ней может быть отвратительного. Чувствовала она себя нормально. Разве что огонь последние дни норовил вырваться из-под контроля и в глубине души жило понимание, что не хорошо решать споры пламенем.
       - Стихии… - выплюнул злобно мастер, одним слитым движением оказываясь на ногах, - вечно во все лезут и мешают нормально жить. Вечно им что-то надо. А потом ты оказываешься в дерьме… Полном. И барахтайся как хочешь. Ни ограничителей. Ни правил. Одни высокие повеления, причину которых ты ни темного не понимаешь. Меня всегда удивляет, почему столь по-дурацки организованные миры до сих пор живы и не развалились на части.
              Он обошел девочку по кругу, осматривая, словно товар на рынке.
       - Как будто ваш мир лучше, - не сдержавшись, буркнула Оля.
              Мастер остановился перед ней, покачался с пятки на носок, заложив руку за спину. Вопросительно поднял брови.
              Девочка напряглась.
       - Огонь – дрянь, - проговорил мужчина скучающим тоном, - сдыхла вонючая. Гадство, а не стихия.
              Оля с силой стиснула зубы. Мастер все сильнее вызывал раздражение.
       - Плохо стараетесь, - вытолкнула она из себя ехидно.
              Мастер прищурился, прошелся по ней взглядом, уставился куда-то за спину, одобрительно кивнул:
       - Какой-то контроль у тебя есть, Пепел. Значит, работать будем глубже. Прям сегодня и начнем.
               Он сделал три шага назад, а потом ударил воздушной волной в грудь.
              Девочку уронило, протащило по полу. Спину обожгло болью, а мастер уже готовил следующую атаку. Оля вскочила, атакуя в ответ. Воздух полыхнул капельками пламени. Собрался в огромную змею и попытался ударить сверху спокойно ожидавшего ее нападения мужчину. Кажется, это было лучшее ее достижение – огненный змей.
              Зубы живым пламенем щелкнули по щиту. Морда, сминаясь, растеклась по невидимой преграде. А сверху уже падала сверкающая сеть, оборачиваясь вокруг огненной туши, впиваясь, разделяя на фрагменты.
              Боль от уничтоженного заклинания ударила откатом по нервам.
              Оля закричала. Выгнулась, падая на колени. Мир заволокло пеленой слез. И косая, размытая фигура мастера в нем неотвратимо приближалась.
              Мужчина присел на корточки. Тон голоса сделался проникновенным.
       - Главное преимущество стихий в том, что они гасят откаты. Практически всегда. Но тебе стоит забыть об этом, если хочешь стать нормальным магом, а не вот этим вот придатком природы. Давай, покажи мне, на что ты способна без огня и, если не ошибаюсь, воды. На что способна именно ты. Бей!
              Оля стерла плечом слезы. В душе билось много чего: от ненависти к мастеру до понимания, что ей дают урок. Жестокий, болезненный, но урок. Впрочем, легче от этого не было. Боль диким зверем грызла внутренности, тянула нервы и было невозможно на чем-то сосредоточиться. Хотелось свернуться калачиком, укрыться одеялом и спрятаться под ним от всего мира.
       - Давай, детка, удиви меня. Захоти убить. Сама. Без помощи друзей. Найди в себе настоящую силу. Иначе, я буду гонять тебя тут целый день.
              И сила предупреждающе толкнула в плечо, намекая, что шутить здесь не собирались.
              Забыть о пламени? Это возможно? О воде? О той, что всегда поддерживала, помогала… Ее память сейчас жила чувствами. Оля не знала, просто чувствовала - они действительно были друзьями.
       - Все проблемы у тебя в голове, - мастер выразительно постучал по своей, - решишь их и все получится. Просто убей их. Сотри. Убери. Очисти себя и сможешь работать с чистой силой.
              Убить? Оля задохнулась от ужаса. Ни за что.
              А за спиной мастера воздух показательно собирался в туман. И там мелькало что-то темное и явно недоброе.
       - Ударишь огнем – пострадаешь, - лениво предупредил наставник.
              Оля, дрожа, прикрыла глаза.
              «Вам нужно уснуть. На время. Пожалуйста».
              Слезы горячим потоком потекли по щекам.
              Она словно часть себя стирала. Отказывалась от того, что всегда было с ней. Будто еще одной руки лишалась или ноги.
       - Давай, - приказ стегнул по коже.
               И огонь рванул навстречу опасности. Туман смял его, словно бумагу. Проглотил без остатка, а следом набросился на девочку.
              Оля, взвизгнув, покатилась по полу - сверху, обжигая болью, стегал металлический дождь.
       - Плохо, - известил мастер, развеивая заклинание.
              Девочка замерла, тяжело дыша. Тело болело так, словно по нему толпа пробежалась. Она осторожно, прикусив губу и сдерживая стон, поднялась.
       - Но характер бойца. Это хорошо. Работаем.
              И она снова отбивалась. Ее таскали по полу, били, швыряли. Мастер с убеждений перешел на ругань. Кажется, в зал кто-то заглядывал, но был грубо вышвырнут вон.
              В какой-то момент она, ослепнув от слез, бесконечно устав и практически теряя сознание от боли, перестала защищаться. И огонь виновато отступил в сторону. Ушел куда-то вглубь. Воду она не чувствовала уже давно. А потом, прорываясь из глубины, горячим потоком хлынула сила. Странная. Чужая. И в то же время своя. Родная.
              И Оля, закричав, ударила. Слепо. В отчаянии и боли. Ударила всей сутью. Собой.
              Полыхнули защитные надписи на стенах. Зазвенело, вылетая наружу, стекло.
              А она все кричала. Мир сошелся в этом крике, в выплескивающейся наружу боли. Перестал существовать вне потока силы.
              Она не видела, как страшно ругающегося мастера, протащило по полу, впечатало в стену.
              Не видела, как летит в нее кинутое им сонное заклинание.
              Крик стих, оставшись внутри, в сердце, в меркнущем сознании.
       - Чтоб я еще раз инициировал стихийника, ману мне в печень.
              Мастер встал на четвереньки. Потряс головой, вытрясая из нее звон. Защита едва выдержала. Кажется, он все-таки пережал. Или там проснулось что-то мощное, родовое…
              Подошел к девчонке. Проверил состояние. Хмыкнул. Даже к целителю, пожалуй, можно не отправлять. Синяки пусть поболят – полезно. А так… отлежится до вечера и ладно. И он задумчиво отер ладонью взмокшую голову, размышляя, как огранять доставшийся ему камень.
              
              Шлейх с раздражением осматривал разгромленный зал. Защиту он восстановит, а вот стекла… Снаружи группа старшеклассников, так удачно пойманная вчера за распитием, убирала осколки, заодно практикуя сегментированную левитацию. Судя по ругани, доносящейся сквозь выбитые окна, получалось не у всех.
       - А я говорил, нельзя экономить на защите, - вкрадчиво произнес Хе, как обычно бесшумно возникая за спиной. Не то, чтобы Шлейх его не заметил – годы директорства приучили всегда иметь «глаза» на спине, но применять отслеживающее заклинание против преподавателя, которому он, Шлейх, между прочим, зарплату платил, несколько раздражало. Тем более, что мастер не стеснялся и маскировкой пользоваться, словно поставил себе цель – застать начальство врасплох.
       - Установили бы противоударные, не пришлось бы сейчас платить за новые.
              Еще и смел указывать на промахи…
              Шлейх стиснул зубы, сдерживая раздражение. Знал бы Хе, сколько стоили противоударные… Так и разориться можно. А деньги… Их всегда не хватало.
       - Как девчонка? – спросил он, обрывая дискуссию об окнах.
       - Нормально, - заверил мастер. – Повреждений нет, синяки сами пройдут. Отлеживается сейчас в комнате. Позже загляну проверить. Нежная она, явно не в поле работала и при этом неплохо развита физически. Словно и не барышней воспитывали. Память – это… – и он с намеком замолчал.
       - Не я, - поморщившись – знал ведь кто – ответил Шлейх. – Но я никогда не отказываюсь от дара небес.
              Мастер понимающе кивнул – у начальства был уникальный нюх на подобные «дары». Мог и в помоечной куче бриллиант откопать…
       - Профиль? – уточнил он, уже смиряясь с тем, что придется ломать схемы обучения, выстраивая их заново. Стихийника нельзя учить по стандартам. Он их сожрет, переработает и выдаст такой результат – кровью все умоются.
              Шлейх задумался. Заказчик сам был неуверен в том, какие навыки потребуются для выполнения задания…
       - Широкий, - принял он решение, - по специализации… позже определимся.
              Хе неодобрительно покачал головой. Значит, у начальства на девчонку особые планы. Только учить стихийника дело непростое, и полного контроля они вряд ли добьются, потому как часть сознания все равно будет под властью стихии. Тут мужчина и не думал обманываться. Знал, что уничтожить стихии невозможно, можно лишь задавить, усыпить, и те в любой момент могли дать о себе знать.
              Знало об этом и начальство. Не могло ни знать. И это значило, девчонку готовили на одноразовую миссию…
       Хе не любил одноразовых учеников. Но если директор взял заказ, значит оплата достойная. Жаль только, что звезда, попавшая к ним в руки, сверкнет лишь раз.
       
              Очнулась Оля у себя на кровати. В нос настойчиво раздражающе лезло что-то пушистое. Она отвернулась, потом громко чихнула. На груди подскочили. Недовольно фыркнули. Ткнулись холодным носом в щеку. Оля с благодарностью обняла Снежка, зарываясь пальцами в теплый мех. Прислушалась к себе - голова была пустой. Шевельнулась – тело отозвалось болью. Болело все. Каждая мышца. Ныли кости. Такое чувство - на ней живого места не осталось.
              В памяти яркими вспышками, усиливая болезненные ощущения, всплыл бой с мастером. От дикого крика зазвенело в ушах, и Оля содрогнулась от страха. Когда она отражала атаки наставника, страшно не было, а теперь неприятный холод близости смерти пополз по спине.
       Она бессильно прикрыла глаза. Кролик прижался к ладони, успокаивая, и мысль, какую цену ей придется заплатить за обучение, перестала быть столь ужасной. А еще появилось чувство, что свой первый тренировочный бой она все же выиграла.
       - Брат, - простонала Оля, больше всего жалея сейчас об одиночестве, - ты знаешь, как страшно это – отказываться от огня. Но другого выхода нет. Здесь не любят стихийников, а маги совсем другие.
              Собственный голос успокаивал, и если лежать с закрытыми глазами, казалось, что рядом, на стуле, сидит брат и внимательно слушает.
              Впрочем, один слушатель у нее был – Снежок.
              Он честно пытался делиться с ней своими воспоминаниями, но кролик помнил лишь запахи, звуки и собственные ощущения. Хорошо помнил тех, кто чаще всего с ним общался, например, дядю Кайлеса и запах кофе, который того сопровождал. От мамы Оли он помнил сладко-горький аромат духов. От брата – собственное недовольство на суету, галдеж и дерганье за уши. А вот лица помнил светлыми пятнами. И уж тем более, он не мог объяснить, почему семья решила спрятать Олю здесь.
              Но девочка была рада и такому. Прошлое, пусть и крошечное, все равно было прошлым. А семья - семьей, даже если от нее в памяти остались лишь запахи.
              На обед она не пошла. Сил не было сползти с кровати. В горле неприятно-остро царапалась жажда. Ее бросало то в жар, то в холод. Кажется, она бредила. Говорила с братом. Жаловалась ему.
              В какой-то момент тяжесть с груди исчезла – Снежок куда-то направился.
       
              Кролику было страшно так, что лапки подгибались от ужаса. Он стоял, вытянувшись вверх, и напряженно вглядывался в полумрак коридора, прислушиваясь изо всех сил. Двуногих было почти не слышно. Они находились на нижнем этаже, но кролика пугали не они.
              Он опустился на четыре лапы, нюхнул воздух. Пахло опасностью, причем такой, от которой задняя лапа начинала дрожать и отбивать ритм тревоги. Идти туда, где пахло неживым, не хотелось. Хотелось остаться здесь, прижаться к полу, притворившись мертвым в надежде, что его не заметит страшный враг. Но хозяйке нужна была помощь. И он скакнул на первую ступень.
              Зверя он нашел по запаху. Тот не пах собой. Пах странными вещами и теми, кто был рядом, и кролика вел к нему запах хозяйки, которая гладила его этим утром. А еще зверь мог быть бесшумным – он даже не дышал, только огромные когти клацали по полу, когда зверь передвигался.
              Сейчас он сидел, застывши, около двери.
              Снежок долго стоял на задних лапках, прислушиваясь и принюхиваясь, прежде чем решился выпрыгнуть из-за угла. Сердечко отчаянно билось в груди. Шерстка взмокла от страха.
              «Тук!»
              Задняя лапка дернулась, отбив от пола.
              Зверь ожил. По шкуре прошла дрожь. Огромная башка опустилась, каменная маска треснула, желтые глаза неверяще округлились, и в них промелькнуло изумление. Край губ приподнялся, ехидно обнажая зубы, мол, еда сама себя доставила. Чудеса.
              Снежок едва не лишился чувств от хлынувшей к нему дымчато-алой волны эмоций. Нет, зверю не нужна была еда, его поддерживала сила хозяина, однако он с удовольствием погонял бы гостя, потрепал бы пушистую шкурку, разодрал бы ее на клочки, ощутив во рту сладкий вкус горячей крови.
              Кролик затрясся, сжавшись в комок. Уши прижались к щекам. Ужас туманил мозги. Инстинкты требовали либо бежать, либо притвориться мертвым. Животом он буквально сроднился с полом, мечтая обо одном – исчезнуть из поля зрения чудовища.
       С трудом он смог вспомнить, почему он здесь, хотя отделаться от мысли, что острые зубы вот-вот сомкнуться на шее, не удалось.
       «Хозяйка!»
       Лапка сердито стукнула по полу, и оскал зверя стал в два раза ехиднее. Он еще и облизался так предвкушающе, что сердце бедного кролика застучало где-то в кончике хвоста.
       «Болеет! Ей нужно помочь!»
       Он не умел думать словами, зато умел передавать картинки, и навстречу кровожадному облаку эмоций рванули его собственные: беспокойство, любовь, обида. Кого-то за уши чесали, а теперь он помогать не хочет!
       Лапка стучала уже не переставая.
       Снежок был готов стать сожранным, только пусть этот… который… не живой и не мертвый… приведет помощь.
       Зверь скалиться перестал. Задумался. Потом легко перешагнул через вжавшегося в пол кролика – хвост метелкой прошелся по белоснежной шкуре – и, цокая, величественно двинулся к лестнице.
       Снежок чуть помедлил, потом, спохватившись, заскакал следом. Он больше не скрывался, не шарахался от каждой тени. А пережитый ужас запустил процесс, который хозяйка называла «потоком неконтролируемой болтовни». Кролик прыгал по ступенькам, каждый прыжок сопровождая эмоциональным образом. Начал он с хозяйки, потом перешел на себя, жалуясь, как ему не хватает прогулок, зеленой травы. Хотя булка была вкусной, но трава все же лучше. Зверь раздраженно дергал хвостом, шевелил лопатками, но не обрывал. То ли не хотел, то ли не умел отвечать.
       У двери хозяйки он не остановился, прошествовал дальше. Толкнул носом пятую по счету и через пару мгновений выволок оттуда зубами за подол юбки яростно сопротивляющуюся девицу.
       - Да чтоб тебя темные загрызли! Какую сдыхлу ты творишь? Мышь ты потная, а не волк! Вот пожалуюсь на тебя Грымзе, будешь знать!
              Девица столь сильно пахла травами, что кролик не удержался и чихнул. Его заметили…
       

Показано 8 из 44 страниц

1 2 ... 6 7 8 9 ... 43 44