Не такая уж большая разница. Там и одного выброса достаточно, чтобы заработать лихорадку или получить выгорание. А если стихий станет четыре…
И он замолчал, давая возможность Харту самому представить последствия.
- О чем они вообще думали!? – возмутился Третий. – Проводить подобные эксперименты на ребенке!
Лиестр непонимающе нахмурился, посмотрел вопросительно.
- Фильярг рассказал, - Харт махнул рукой на секретность, - что стихии были сильно заинтересованы в его дочери. К себе на встречи по ночам таскали. Учили. У меня такое чувство, они хотели вырастить первого стихийника-универсала.
- Так-так, - Лиестр вскочил, нервно заходил по кабинету. – Теперь все ясно.
«Ясно» Харту не было, и он молча ждал пояснений.
- Стихиям давно не давала покоя универсальность. Помнишь трактат Сиятельного о силах? Там целая глава была о великой цели собрать в себе все четыре стихии. Единение. Всесильность. Стать истинным сыном мира. А тут такой шанс. Оля дочь ассары. Уверен, если бы Землю не заблокировали от магии, их мир был бы миром универсалов. В принципе Фаттара очень похожа на Землю: растительность, животные… Я не был бы удивлен, если бы заблокированные способности матери пробудились в дочери. И тогда понятен интерес стихий к ребенку. Отец стихийник, мать… потенциальный универсал. Оля действительно могла соединить в себе четыре стихии. Честно признать, я тоже на это рассчитывал.
- Но что-то пошло не так.
Харт тоже встал. Он всегда знал о том, что стихии используют людей, порой жестоко играя ими, но и награждая щедро. Поддерживая, помогая. Однако знать и видеть, как они вышвыривают из родного мира девочку, обрывая связь с семьей – разные вещи. Как и смириться с этим.
- Мне кажется, все началось еще на свадьбе Шестого, когда император преподнес Ольге кулон, а вода запретила его снимать, - продолжил Харт развивать свою мысль, подходя к окну, за котором плакал под мелким весенним дождиком парк, и зеленая листва блестела умытостью. – Мне тогда уже показалось это подозрительным.
Стихии играли в долгую. Иногда на столетия вперед. Терпения им было не занимать.
- Возможно, - не стал отрицать Лиестр и пожаловался: - Мне бы хоть одного универсала, чтобы сравнить… Понять, что происходит. Откуда нестабильность. Вызвана ли она взрослением или это стихии вступили в противоречие друг с другом, а может, там смешалось все: стихии, универсальность и взросление…
- Понятно, почему ее выкинули на Фаттару, - Харт повернулся к брату – вид плачущего парка вызывал похоронное настроение, задумчиво покачался с пятки на носок. Картинка в голове почти сложилась. – Ее пытались спасти. Убрать из того коктейля, который сами же взрастили, стихийную составляющую. Уменьшить нагрузку. Только не понимаю, зачем лишать связи с семьей? Скрывать от поисков? Пусть и наполовину, но Оля стихийница.
- Кто-то заигрался, а признать вину не желает, - криво усмехнулся Лиестр. Стиснул кулак, а когда разжал – на ладони плясал маленький огонек. – «Стихии не имеют слабостей, не делают ошибок и даже если нам, по недомыслию, их действия кажутся неправильными, это исключительно потому, что мы не видим все картину целиком», - процитировал он трактат «О стихийной мудрости».
Огонек сердито мигнул и погас.
- И ты прав, похоже, шансов выжить у нее здесь было немного. А насчет Фаттары… Сам знаешь, как там относятся к стихийникам. Мы для них нечто вроде дикарей, только спустившихся с дерева. Ну как тапуны для нас, когда они режут птицу, чтобы по внутренностям предсказать будущее или вызывают духа предка, наливают ему выпить, а потом требуют каких-то благ. Может, и к лучшему, если ее не будут связывать с нами. Непросто быть ребенком двух миров.
Харт согласно кивнул. Он и сам думал так же.
- Что с ее братом? – спросил Лиестр, обтирая ладонь о штаны.
- Истинный огневик, никаких сюрпризов. Правда, сильно разозленный огневик, - и Харт недовольно нахмурился. – Ему не рассказывали о роли стихий в исчезновении сестры – сам догадался. Теперь сыплет пепел в академии. Требует призвать стихии к ответу и заставить их вернуть сестру. Сторонников себе нашел. У них бредовая идея шантажом: «Мы отвергаем стихии» призвать их больше уважать людей и учитывать их мнение.
- Угу. Либерализм. С огнем, - хмыкнул Первый. - Они бы сначала друг друга уважать начали, а потом требовали бы такого же отношения от стихии.
Харт призыв не оценил.
- Ты просто не знаешь, как распространяются подобные идеи – быстрее пожара. Не успеешь оглянуться - и модно станет винить огонь во всем. Вот увидишь, они себя еще антистихийниками объявят. На радость фаттарцам.
И Третий с тоской подумал о том, что ему не хотелось бы дожить до того момента, когда придется вносить сына брата в пепельный список тех, за кем приглядывали его парни. Так то, конечно, в списке встречались и члены семьи. Кайлес, например. Но Иль это другое. Было бы погано отправить на рудники пацана, чье появление на свет он встречал одним из первых. И пусть сейчас это был лишь переживающий за сестру мальчишка, но Харт знал, насколько влияют детские травмы на взрослую жизнь. Особенно, если Оля не вернется.
- С пацаном мы поработаем, - пообещал себе Харт. - Да и Четвертый, когда вернется, присмотрит за наследником. Главное, чтобы не сбежал на поиски сестры. Представь, насколько глупо мы будем выглядеть в глазах фаттарцев, если придем к ним за разрешением на поиски еще одного ребенка. А Оля…
- Ждем, что еще мы можем сделать, - вздохнул Лиестр, думая о том, чтобы попутешествовать. Давно ведь хотел посмотреть другие миры. Почему бы не глянуть Фаттару? Исследовать универсалов, например. Занятный труд может получиться. Даже название уже есть: «Особенности универсалов и их отношение к стихиям».
Три недели назад. Фаттара
Оля даже среагировать не успела. Удивилась только, когда перед ней из портала возник смешной старик с грязными патлами седых волос. Буркнул что-то непонятное и открыл обратный портал, сила которого, не спрашивая ее разрешения, потащила сквозь пространство.
Миг – и она стоит оглушенная на оживленной улице какого-то города, вбирая в себя волной накатившие запахи и ошалело смотрит на желтые стены, камень под ногами и яркое – здесь был день - небо.
А еще здесь было лето. Духота перехватила дыхание. Жара ударила в лицо.
Мимо промчался на дребезжащей конструкции пацан.
Кролик испуганно дернулся, пнул лапкой в живот, вырываясь, и она от неожиданности не успела перехватить, удержать. Мгновение - и он спрыгнул на мостовую. Скачок – и белый комок с неожиданной для него скоростью помчался по улице.
Девочку накрыла липкая паника. Мир сузился до одного: Снежок. А если он потеряется? Если погибнет?
- Стой, Снежок! Нет! – она бросилась за ним, благополучно забыв о том, что ей нельзя терять старика из вида. Ведь только он сможет вернуть ее домой.
Кролик прыжками несся по улице, мимо каких-то лавок, высоких домов. Едва вывернул из-под колес странной повозки, им вслед кто-то кричал, кто-то смеялся. Она, задыхаясь от быстрого бега, не замечала ничего, кроме мелькавшего впереди белого пушистого хвоста.
Потом Снежок нырнул в темную подворотню, рванул в дырку под забор, и она остановилась, хватая ртом воздух. Заозиралась, беспомощно прикидывая высоту забора и понимая, что перелезть сил не хватит.
Внезапно в груди там, где висел подаренный императором кулон, запекло так, что слезы градом хлынули из глаз. Она испуганно схватилась за грудь. Опустилась на колено. Воздух стал раскаленным, иголками впиваясь в горло. Мир расплылся. Затих, приглушенный болью.
Скрипнуло. Рядом кто-то остановился, принеся волну травяных запахов и еще чего-то непонятного.
Ослепленная болью девочка мало что соображала. Она и голос-то: старый, похожий на скрип деревьев в лесу, едва слышала. Женщина говорила, но слов было не разобрать.
- А кто это у нас? Еще и такой симпатичный? Стихийница? Неужели? Откуда? Еще и одна. Хм, а что это у нас за артефакт такой? Прячущий ауру и кровь? Занятно. Ладно, милая, давай я помогу тебе подняться. Тебе надо отдохнуть. А пока я сварю какой-нибудь отвар, чтобы тебе полегчало.
И неожиданно сильные руки подхватили девочку, поставили на ноги. Женщина обхватила ее за плечи, повела куда-то.
Мир все больше погружался в горячечный туман. И что-то терялось в нем. Что-то очень важное, только Оля не понимала, что именно. Ей было плохо. Ей было больно. И только издалека, словно сквозь туман, доносившийся голос связывал ее с реальностью.
- Кружись, кружись. Вейся, вейся. Плохое пусть забудется. Хорошее тоже. Растворится в омуте. Упадет на дно. Зарастет илом. Станет память чистой, как вода.
А потом:
- Пей, милая, пей.
Горечь на языке. Обжигающий глоток. Тепло в желудке. И сознание уплывает в сон.
- Ты с ума сошла! Свихнулась? Зачем тебе девчонка? Ее же искать будут!
Гейра поморщилась и недовольно покосилась на брата. И зачем только матушка родила такого придурка? Еще и посмертную клятву с нее взяла, что заботиться будет о младшем брате. А тот, как назло, вечно куда-то лезет. И вроде годков уже под сотню, а все еще не угомонится. Доказать что-то пытается. А выходит лишь одно: долги. Порой Гейре казалось, что стоило брату сделать шаг за порог, как на нем повисал очередной долг.
Редкостный придурок. Но родной. Еще и клятва матушке…
- Смотри, какой браслет! Точно родовой. Такие только у знати бывают. Да и наряд. Форма какая-то, но материал качественный, дорогой. Правда, написано не по-нашему. Она ведь проснется и потребует отвести ее домой. Что ты будешь делать?
Гейра раздраженно потерла виски. После ворожбы у нее всегда болела голова и потому голос брата звучал особенно противно. Хотелось его заткнуть. Но она отбросила кровожадные мысли, сосредоточившись на деле. Деньги сами собой не появятся.
- Умолкни, придурь, - рявкнула с особым наслаждением. Хорошо все же, что брат младший. Хоть поорать на него можно. В детстве она его и поколачивала порой, да видно мало. Не вколотилось нужное. А сейчас уже и бесполезно бить. Все равно мозги лучше работать не станут.
- Ничего она не вспомнит, - добавила уже тише, с гордостью посмотрев на намотанный клубок. Надо будет сжечь потом. Или просто убрать? Решит позже.
- Ты-ы-ы!!! – с ужасом выдохнул брат, отступая в панике. Глаза забегали точь-в-точь, как тараканы из-под занесенного тапка. Надо будет, кстати, их потравить. Тараканов, конечно. Но ингредиенты для яда требуются дорогие, а магия на паразитах не работала. Магсовет давно премию объявил тому, кто объяснит сей феномен. Сами-то думать не хотят. Только деньгами разбрасываться могут. Поразвели магов. Каждый десятый мэтром себя мнит, каждый сотый архимагом, а тараканов извести не могут. Чтобы раз – и окончательно, еще и везде. А то у себя потравил – соседские на чистое пришли.
- Предупреждал меня отец, чтобы не связывался с тобой. Черная у тебя душа. Вся в мать пошла. Ведьма! – тонко взвизгнул брат. Ну чисто поросенок. Хотя внешне давно уже в кабана превратился.
- Тихо!
Но братца понесло. Лицо побелело, пошло красными пятнами. Он шарил глазами по дому, словно хотел увидеть там что-то новое: отрезанные уши или кишки, развешенные по стенам.
Ведьма! Ха! Просто дар у нее природный… Который по наследству от матушки достался. Но у нее хотя бы дар, а не то недоразумение, которым владел братец. Да и отца он зря помянул. Тот был изрядной скотиной. Сдох так же, по-скотски: перепив и сломав себе шею – через забор неудачно перелазил. Мать тогда, помнится, только вздохнула с облегчением. Они и, правда, зажили лучше и жили неплохо, пока Ритерс в долги влезать не стал.
И не брату попрекать ее даром. Благодаря ему, они хотя бы не голодают и расплачиваются с долгами. А что темный он… Так не всем светлыми быть и благородными. Кому-то нужно и с грязью разбираться.
- Прокляну, - добавила она мстительно, и брата аж перекосило.
- Я уже проклят! – заорал он, брызжа слюной, глаза стали совсем сумасшедшими. – И все это знают! Из-за тебя меня ни в одном приличном доме не принимают! На работу брать боятся!
А вот это было откровенной ложью. У нее имелись и постоянные клиенты. Несколько раз она просила их об услуге пристроить братца. И каждый раз это заканчивалось одинаковыми стонами, что работа слишком тяжела, платят мало, требуют много. И он уходил в поисках лучшего варианта, который, естественно, не находился.
- Из-за тебя мне всегда не везет! – выпалил Ритерс уже на пороге.
- Сколько на этот раз? – спросила Гейра, отшвыривая метлу. Даже не заметила, как та сама в руку прыгнула, чтобы братца поперек спины вытянуть.
Злиться сил уже не было. Перегорела. Раньше, помнится, пыталась. Проклятием пугала. Заговором. Но видно то, что сидело в Ритерсе было сильнее страха.
- Немного.
И весь запал слетел с брата. Голос сделался виноватым, а взгляд косил куда-то в угол.
- Шлейх платит за детей. Золотом, - она устало опустилась на табурет. С тоской оглядела кухню, которая давно просила ремонта. Ингредиенты опять подорожали, а без них ей не сварить зелий. – Не знаю, зачем они ему, но берет не всех. Только не проблемных и одаренных. Девчонка стихийница. За такую он много отвалит.
Ритерс засопел, обдумывая.
- А если найдут? – засомневался он.
- Память я ей замутила, а от поисков ее кто-то другой прикрыл. Я тут не причем. Так что семья ее не найдет по крови. Девчонка чиста. Да и вряд ли ее ищут. Чую – избавились от нее. Сдадим в детский дом – нам за это не заплатят. А у Шлейха, слышала, школа своя. Девчонке там неплохо будет. Так что хватит трястись. Лучше помоги одежду достать. Эту я сожгу. Скажи, что племянница к нам собирается в гости прибыть. Подарок приготовить надо. Только недорогую. Ей все равно в школе форму выдадут.
Ритерс все еще сомневался, и на его лице явственно боролись страх с алчностью.
Победила алчность.
- Если что – в тюрьму сама сядешь, ведьма. Я скажу – ты меня заставила!
Хлопнула дверь, и Гейра осталась одна. Улыбнулась криво. Кто бы сомневался, что братец станет ее прикрывать? Первый побежит сдавать, как только дело запахнет дурным.
Она встала. Дел было много. Сварить ужин – девчонку следовало накормить. Связаться с Шлейхом. Еще и мыслепереводчик потратить – надо же как-то объясняться с дикаркой. Ну и главное – сочинить сказочку для малышки. Чтоб поверила. Без веры ее ворожба плохо работала.
Но самым первым она сделала другое. Взяла ножницы. Без сожаления – у Шлейха красота будет лишь мешать – отрезала волосы под корень. Подравняла чуток. Навык был. Братца она с детства стригла. Оглядела спящую на кровати девчонку – под спину она ей подушек накидала. Даже с короткой мальчишеской стрижкой находка выглядела привлекательно. Всему виной волосы – черные с золотым отливом, густые брови, длинные ресницы. Надо притушить эту яркость красок.
Гейра тяжело вздохнула – снова тратиться. Вечная краска стоила дорого, но так хоть девчонку по описанию не найдут. И она полезла в шкаф.
Варево готовилось долго. Кипело, наполняя комнату удушливым запахом. Поднималось зелеными пузырями над котелком. Искрилось, шипя.
Вернулся Ритерс. Проворчал, что она их потравить решила, как тараканов. Гейра, хмыкнув, ответила, что тараканы поумнее некоторых будут и выдала список того, что следовало докупить.
И он замолчал, давая возможность Харту самому представить последствия.
- О чем они вообще думали!? – возмутился Третий. – Проводить подобные эксперименты на ребенке!
Лиестр непонимающе нахмурился, посмотрел вопросительно.
- Фильярг рассказал, - Харт махнул рукой на секретность, - что стихии были сильно заинтересованы в его дочери. К себе на встречи по ночам таскали. Учили. У меня такое чувство, они хотели вырастить первого стихийника-универсала.
- Так-так, - Лиестр вскочил, нервно заходил по кабинету. – Теперь все ясно.
«Ясно» Харту не было, и он молча ждал пояснений.
- Стихиям давно не давала покоя универсальность. Помнишь трактат Сиятельного о силах? Там целая глава была о великой цели собрать в себе все четыре стихии. Единение. Всесильность. Стать истинным сыном мира. А тут такой шанс. Оля дочь ассары. Уверен, если бы Землю не заблокировали от магии, их мир был бы миром универсалов. В принципе Фаттара очень похожа на Землю: растительность, животные… Я не был бы удивлен, если бы заблокированные способности матери пробудились в дочери. И тогда понятен интерес стихий к ребенку. Отец стихийник, мать… потенциальный универсал. Оля действительно могла соединить в себе четыре стихии. Честно признать, я тоже на это рассчитывал.
- Но что-то пошло не так.
Харт тоже встал. Он всегда знал о том, что стихии используют людей, порой жестоко играя ими, но и награждая щедро. Поддерживая, помогая. Однако знать и видеть, как они вышвыривают из родного мира девочку, обрывая связь с семьей – разные вещи. Как и смириться с этим.
- Мне кажется, все началось еще на свадьбе Шестого, когда император преподнес Ольге кулон, а вода запретила его снимать, - продолжил Харт развивать свою мысль, подходя к окну, за котором плакал под мелким весенним дождиком парк, и зеленая листва блестела умытостью. – Мне тогда уже показалось это подозрительным.
Стихии играли в долгую. Иногда на столетия вперед. Терпения им было не занимать.
- Возможно, - не стал отрицать Лиестр и пожаловался: - Мне бы хоть одного универсала, чтобы сравнить… Понять, что происходит. Откуда нестабильность. Вызвана ли она взрослением или это стихии вступили в противоречие друг с другом, а может, там смешалось все: стихии, универсальность и взросление…
- Понятно, почему ее выкинули на Фаттару, - Харт повернулся к брату – вид плачущего парка вызывал похоронное настроение, задумчиво покачался с пятки на носок. Картинка в голове почти сложилась. – Ее пытались спасти. Убрать из того коктейля, который сами же взрастили, стихийную составляющую. Уменьшить нагрузку. Только не понимаю, зачем лишать связи с семьей? Скрывать от поисков? Пусть и наполовину, но Оля стихийница.
- Кто-то заигрался, а признать вину не желает, - криво усмехнулся Лиестр. Стиснул кулак, а когда разжал – на ладони плясал маленький огонек. – «Стихии не имеют слабостей, не делают ошибок и даже если нам, по недомыслию, их действия кажутся неправильными, это исключительно потому, что мы не видим все картину целиком», - процитировал он трактат «О стихийной мудрости».
Огонек сердито мигнул и погас.
- И ты прав, похоже, шансов выжить у нее здесь было немного. А насчет Фаттары… Сам знаешь, как там относятся к стихийникам. Мы для них нечто вроде дикарей, только спустившихся с дерева. Ну как тапуны для нас, когда они режут птицу, чтобы по внутренностям предсказать будущее или вызывают духа предка, наливают ему выпить, а потом требуют каких-то благ. Может, и к лучшему, если ее не будут связывать с нами. Непросто быть ребенком двух миров.
Харт согласно кивнул. Он и сам думал так же.
- Что с ее братом? – спросил Лиестр, обтирая ладонь о штаны.
- Истинный огневик, никаких сюрпризов. Правда, сильно разозленный огневик, - и Харт недовольно нахмурился. – Ему не рассказывали о роли стихий в исчезновении сестры – сам догадался. Теперь сыплет пепел в академии. Требует призвать стихии к ответу и заставить их вернуть сестру. Сторонников себе нашел. У них бредовая идея шантажом: «Мы отвергаем стихии» призвать их больше уважать людей и учитывать их мнение.
- Угу. Либерализм. С огнем, - хмыкнул Первый. - Они бы сначала друг друга уважать начали, а потом требовали бы такого же отношения от стихии.
Харт призыв не оценил.
- Ты просто не знаешь, как распространяются подобные идеи – быстрее пожара. Не успеешь оглянуться - и модно станет винить огонь во всем. Вот увидишь, они себя еще антистихийниками объявят. На радость фаттарцам.
И Третий с тоской подумал о том, что ему не хотелось бы дожить до того момента, когда придется вносить сына брата в пепельный список тех, за кем приглядывали его парни. Так то, конечно, в списке встречались и члены семьи. Кайлес, например. Но Иль это другое. Было бы погано отправить на рудники пацана, чье появление на свет он встречал одним из первых. И пусть сейчас это был лишь переживающий за сестру мальчишка, но Харт знал, насколько влияют детские травмы на взрослую жизнь. Особенно, если Оля не вернется.
- С пацаном мы поработаем, - пообещал себе Харт. - Да и Четвертый, когда вернется, присмотрит за наследником. Главное, чтобы не сбежал на поиски сестры. Представь, насколько глупо мы будем выглядеть в глазах фаттарцев, если придем к ним за разрешением на поиски еще одного ребенка. А Оля…
- Ждем, что еще мы можем сделать, - вздохнул Лиестр, думая о том, чтобы попутешествовать. Давно ведь хотел посмотреть другие миры. Почему бы не глянуть Фаттару? Исследовать универсалов, например. Занятный труд может получиться. Даже название уже есть: «Особенности универсалов и их отношение к стихиям».
Три недели назад. Фаттара
Оля даже среагировать не успела. Удивилась только, когда перед ней из портала возник смешной старик с грязными патлами седых волос. Буркнул что-то непонятное и открыл обратный портал, сила которого, не спрашивая ее разрешения, потащила сквозь пространство.
Миг – и она стоит оглушенная на оживленной улице какого-то города, вбирая в себя волной накатившие запахи и ошалело смотрит на желтые стены, камень под ногами и яркое – здесь был день - небо.
А еще здесь было лето. Духота перехватила дыхание. Жара ударила в лицо.
Мимо промчался на дребезжащей конструкции пацан.
Кролик испуганно дернулся, пнул лапкой в живот, вырываясь, и она от неожиданности не успела перехватить, удержать. Мгновение - и он спрыгнул на мостовую. Скачок – и белый комок с неожиданной для него скоростью помчался по улице.
Девочку накрыла липкая паника. Мир сузился до одного: Снежок. А если он потеряется? Если погибнет?
- Стой, Снежок! Нет! – она бросилась за ним, благополучно забыв о том, что ей нельзя терять старика из вида. Ведь только он сможет вернуть ее домой.
Кролик прыжками несся по улице, мимо каких-то лавок, высоких домов. Едва вывернул из-под колес странной повозки, им вслед кто-то кричал, кто-то смеялся. Она, задыхаясь от быстрого бега, не замечала ничего, кроме мелькавшего впереди белого пушистого хвоста.
Потом Снежок нырнул в темную подворотню, рванул в дырку под забор, и она остановилась, хватая ртом воздух. Заозиралась, беспомощно прикидывая высоту забора и понимая, что перелезть сил не хватит.
Внезапно в груди там, где висел подаренный императором кулон, запекло так, что слезы градом хлынули из глаз. Она испуганно схватилась за грудь. Опустилась на колено. Воздух стал раскаленным, иголками впиваясь в горло. Мир расплылся. Затих, приглушенный болью.
Скрипнуло. Рядом кто-то остановился, принеся волну травяных запахов и еще чего-то непонятного.
Ослепленная болью девочка мало что соображала. Она и голос-то: старый, похожий на скрип деревьев в лесу, едва слышала. Женщина говорила, но слов было не разобрать.
- А кто это у нас? Еще и такой симпатичный? Стихийница? Неужели? Откуда? Еще и одна. Хм, а что это у нас за артефакт такой? Прячущий ауру и кровь? Занятно. Ладно, милая, давай я помогу тебе подняться. Тебе надо отдохнуть. А пока я сварю какой-нибудь отвар, чтобы тебе полегчало.
И неожиданно сильные руки подхватили девочку, поставили на ноги. Женщина обхватила ее за плечи, повела куда-то.
Мир все больше погружался в горячечный туман. И что-то терялось в нем. Что-то очень важное, только Оля не понимала, что именно. Ей было плохо. Ей было больно. И только издалека, словно сквозь туман, доносившийся голос связывал ее с реальностью.
- Кружись, кружись. Вейся, вейся. Плохое пусть забудется. Хорошее тоже. Растворится в омуте. Упадет на дно. Зарастет илом. Станет память чистой, как вода.
А потом:
- Пей, милая, пей.
Горечь на языке. Обжигающий глоток. Тепло в желудке. И сознание уплывает в сон.
- Ты с ума сошла! Свихнулась? Зачем тебе девчонка? Ее же искать будут!
Гейра поморщилась и недовольно покосилась на брата. И зачем только матушка родила такого придурка? Еще и посмертную клятву с нее взяла, что заботиться будет о младшем брате. А тот, как назло, вечно куда-то лезет. И вроде годков уже под сотню, а все еще не угомонится. Доказать что-то пытается. А выходит лишь одно: долги. Порой Гейре казалось, что стоило брату сделать шаг за порог, как на нем повисал очередной долг.
Редкостный придурок. Но родной. Еще и клятва матушке…
- Смотри, какой браслет! Точно родовой. Такие только у знати бывают. Да и наряд. Форма какая-то, но материал качественный, дорогой. Правда, написано не по-нашему. Она ведь проснется и потребует отвести ее домой. Что ты будешь делать?
Гейра раздраженно потерла виски. После ворожбы у нее всегда болела голова и потому голос брата звучал особенно противно. Хотелось его заткнуть. Но она отбросила кровожадные мысли, сосредоточившись на деле. Деньги сами собой не появятся.
- Умолкни, придурь, - рявкнула с особым наслаждением. Хорошо все же, что брат младший. Хоть поорать на него можно. В детстве она его и поколачивала порой, да видно мало. Не вколотилось нужное. А сейчас уже и бесполезно бить. Все равно мозги лучше работать не станут.
- Ничего она не вспомнит, - добавила уже тише, с гордостью посмотрев на намотанный клубок. Надо будет сжечь потом. Или просто убрать? Решит позже.
- Ты-ы-ы!!! – с ужасом выдохнул брат, отступая в панике. Глаза забегали точь-в-точь, как тараканы из-под занесенного тапка. Надо будет, кстати, их потравить. Тараканов, конечно. Но ингредиенты для яда требуются дорогие, а магия на паразитах не работала. Магсовет давно премию объявил тому, кто объяснит сей феномен. Сами-то думать не хотят. Только деньгами разбрасываться могут. Поразвели магов. Каждый десятый мэтром себя мнит, каждый сотый архимагом, а тараканов извести не могут. Чтобы раз – и окончательно, еще и везде. А то у себя потравил – соседские на чистое пришли.
- Предупреждал меня отец, чтобы не связывался с тобой. Черная у тебя душа. Вся в мать пошла. Ведьма! – тонко взвизгнул брат. Ну чисто поросенок. Хотя внешне давно уже в кабана превратился.
- Тихо!
Но братца понесло. Лицо побелело, пошло красными пятнами. Он шарил глазами по дому, словно хотел увидеть там что-то новое: отрезанные уши или кишки, развешенные по стенам.
Ведьма! Ха! Просто дар у нее природный… Который по наследству от матушки достался. Но у нее хотя бы дар, а не то недоразумение, которым владел братец. Да и отца он зря помянул. Тот был изрядной скотиной. Сдох так же, по-скотски: перепив и сломав себе шею – через забор неудачно перелазил. Мать тогда, помнится, только вздохнула с облегчением. Они и, правда, зажили лучше и жили неплохо, пока Ритерс в долги влезать не стал.
И не брату попрекать ее даром. Благодаря ему, они хотя бы не голодают и расплачиваются с долгами. А что темный он… Так не всем светлыми быть и благородными. Кому-то нужно и с грязью разбираться.
- Прокляну, - добавила она мстительно, и брата аж перекосило.
- Я уже проклят! – заорал он, брызжа слюной, глаза стали совсем сумасшедшими. – И все это знают! Из-за тебя меня ни в одном приличном доме не принимают! На работу брать боятся!
А вот это было откровенной ложью. У нее имелись и постоянные клиенты. Несколько раз она просила их об услуге пристроить братца. И каждый раз это заканчивалось одинаковыми стонами, что работа слишком тяжела, платят мало, требуют много. И он уходил в поисках лучшего варианта, который, естественно, не находился.
- Из-за тебя мне всегда не везет! – выпалил Ритерс уже на пороге.
- Сколько на этот раз? – спросила Гейра, отшвыривая метлу. Даже не заметила, как та сама в руку прыгнула, чтобы братца поперек спины вытянуть.
Злиться сил уже не было. Перегорела. Раньше, помнится, пыталась. Проклятием пугала. Заговором. Но видно то, что сидело в Ритерсе было сильнее страха.
- Немного.
И весь запал слетел с брата. Голос сделался виноватым, а взгляд косил куда-то в угол.
- Шлейх платит за детей. Золотом, - она устало опустилась на табурет. С тоской оглядела кухню, которая давно просила ремонта. Ингредиенты опять подорожали, а без них ей не сварить зелий. – Не знаю, зачем они ему, но берет не всех. Только не проблемных и одаренных. Девчонка стихийница. За такую он много отвалит.
Ритерс засопел, обдумывая.
- А если найдут? – засомневался он.
- Память я ей замутила, а от поисков ее кто-то другой прикрыл. Я тут не причем. Так что семья ее не найдет по крови. Девчонка чиста. Да и вряд ли ее ищут. Чую – избавились от нее. Сдадим в детский дом – нам за это не заплатят. А у Шлейха, слышала, школа своя. Девчонке там неплохо будет. Так что хватит трястись. Лучше помоги одежду достать. Эту я сожгу. Скажи, что племянница к нам собирается в гости прибыть. Подарок приготовить надо. Только недорогую. Ей все равно в школе форму выдадут.
Ритерс все еще сомневался, и на его лице явственно боролись страх с алчностью.
Победила алчность.
- Если что – в тюрьму сама сядешь, ведьма. Я скажу – ты меня заставила!
Хлопнула дверь, и Гейра осталась одна. Улыбнулась криво. Кто бы сомневался, что братец станет ее прикрывать? Первый побежит сдавать, как только дело запахнет дурным.
Она встала. Дел было много. Сварить ужин – девчонку следовало накормить. Связаться с Шлейхом. Еще и мыслепереводчик потратить – надо же как-то объясняться с дикаркой. Ну и главное – сочинить сказочку для малышки. Чтоб поверила. Без веры ее ворожба плохо работала.
Но самым первым она сделала другое. Взяла ножницы. Без сожаления – у Шлейха красота будет лишь мешать – отрезала волосы под корень. Подравняла чуток. Навык был. Братца она с детства стригла. Оглядела спящую на кровати девчонку – под спину она ей подушек накидала. Даже с короткой мальчишеской стрижкой находка выглядела привлекательно. Всему виной волосы – черные с золотым отливом, густые брови, длинные ресницы. Надо притушить эту яркость красок.
Гейра тяжело вздохнула – снова тратиться. Вечная краска стоила дорого, но так хоть девчонку по описанию не найдут. И она полезла в шкаф.
Прода от 05.12.2024, 20:49
Глава 3
Варево готовилось долго. Кипело, наполняя комнату удушливым запахом. Поднималось зелеными пузырями над котелком. Искрилось, шипя.
Вернулся Ритерс. Проворчал, что она их потравить решила, как тараканов. Гейра, хмыкнув, ответила, что тараканы поумнее некоторых будут и выдала список того, что следовало докупить.
