Но Аскольд ухватил её за плащ — а в следующий миг прыгнул вперед и преградил Редмейле путь. Начал что-то втолковывать ей на славянском наречии.
Странно, но во взгляде Редмейлы, когда Хельги прошагал мимо, не было ярости или злости. Лишь искренняя печаль.
Высокие створки крепостных ворот заскрипели, расходясь.
Путь Хельги и его людей укатывался вниз, к подножию холма. А оттуда шел по словенским перелескам — и по полям, белевшим под небом в разводах темнеющих туч.
— Спускайтесь к ручью, — проворчал Хельги, останавливаясь в растворе ворот. — Ждите меня там.
Воины его хирда протопали мимо него — молчаливые, с каменными лицами. Похоже, все мужики поверили в ту байку, которую он рассказал Аскольду.
Затем мимо Хельги проскользнули волокуши с девками. И он внезапно поймал взгляд своей словенской добычи. Кажется, она тоже поверила в байку — в ту, что рассказала Велмейра. Благо первая жена Хрёрика говорила на словенском наречии, и достаточно громко.
Лицо у девки теперь было мертвенно-бледным. Застывшим. На нем жили лишь глаза, округлившиеся от страха.
Как бы поскакуха не сбежала по дороге, недовольно подумал Хельги. Но с этим придется разобраться позже. Когда они уберутся подальше от крепости.
Ворота, выпустив его людей, начали неспешно закрываться.
Хельги, уже раскидывая по снегу свои лыжи, заметил Редмейлу. Словенская красавица подошла к воротам, прижав руки в меховых рукавицах к груди. Горестно посмотрела вслед воинам, что скатывались к подножью холма.
Рядом, бдительно зажав в кулаке складку её плаща, замер Аскольд.
Неужто и эта по Хрёрику сохнет, сверкнуло в уме у Хельги. Медом у него то самое место намазано, что ли? Ишь как обе жены по нему убиваются…
Хельги хмыкнул. Затянул кожаные ремешки на сапогах, оттолкнулся копьем — и полетел вниз по склону.
Люди, поставленные на лыжи, по снегу не шли — а летели.
Наст держал их надежно. Сам закатывался под мужиков подмороженным помостом, не давая провалиться в мягкость снега.
Ради этой подмороженности Хельги то и дело пригибался. На ходу чиркал пальцами по сугробам — и тонкая наледь утекала вперед, прячась под коркой снега. Ледяной подбой пронзал наст снизу, прячась от людских глаз. Облегчая путь его хирду.
Велмейра, идя за Хельги вместе с толмачом, иногда указывала, куда свернуть. Хельги кивал — и вновь касался снега…
Сгустившаяся тьма не мешала молчаливому скольжению его людей по снежным равнинам. Серо-голубым покрывалом лежал во мраке снег. Люди в плащах казались на нем лоскутами черного бархата.
Лоскутами, скользившими вдаль — под скрип деревянных лыж и снежный шорох.
Уже глубокой ночью им попалась деревушка. И Хельги решил сделать привал. От крепости они отъехали далеко, а загонять людей не было смысла.
Деревушка, одна из тех, что звались тут весями, оказалась не безлюдной. У околицы в воздухе витал легкий привкус дыма.
Но окна всех изб смотрели наружу темными прорезями. Без привычных для словен мутных отсветов в них. Ночь, все спят?
Велмейра, попросив Хельги подождать, скинула лыжи. И утопала по глубокой снежной колее к ближайшему дому. За ней вдогонку умчался толмач. Чуть погодя оба вернулись. Словен объявил:
— Если пройдем через весь, то на другом конце все дома пустые. Хозяев где побили и полонили, а где и сами ушли. Кто в Новеград, кто на Вятку! В тех домах можно остановиться.
Значит, курши налетели с той половины деревни, подумал Хельги. Пока там грабили и шумели, люди с этой стороны убежали. По крайней мере, бабы и дети точно удрали — и потом уже вернулись. Иначе вся весь обезлюдела бы. Похоже, словенское племя в округе сильно поредело. Может, поэтому Услейда готова на все, даже на жертвы, лишь бы обрести хоть какую-то поддержку?
Впрочем… можно ли назвать поддержку богини — «хоть какой-то»?
— Идите за женой ярла, — отрывисто приказал Хельги своим воинам. — Но не вздумайте даже соломинку тронуть в тех дворах, где живы хозяева. Помните про гельд, уплаченный словенами! Не переступайте через наше слово!
Словен-толмач негромко перевел его слова Велмейре. Она тут же закинула на плечо лыжи и зашагала по колее, уводя за собой его людей.
А Хельги задержался у околицы, набранной из жердей. Дождался, пока мимо проскользнет последний из свеев — и запер на засов воротную створку.
Какой бы хлипкой она не выглядела, но словены ею прикрывались от лесного зверья. Значит, следовало оставить её запертой, как было до их прихода.
Хрёрика Велмейра устроила в избе на самом краю деревни. Когда Хельги туда вошел, то ощутил промозглый холод. Очаг в этой избе не затопили. Огонька, и того не зажгли…
Велмейра, укутанная в плащ, сидела на скамье. Хрёрика уложили на длинный стол, стоявший перед ней — видать, в темноте не нашли ничего другого, похожего на ложе.
— Что, так и будете сидеть во мраке? — буркнул Хельги, уже подходя к столу.
К столу — и к своему ярлу.
Для него тьма не была беспросветной. Полутона большего и меньшего холода складывались для Хельги в лоскутный ковер из черных, серых и синих пятнышек.
Велмейра, укрытая темнотой, встала. Сказала что-то торжествующе. Толмач объявил:
— Коснись своего ярла, хёрсир! И узри правоту Велмейры!
Да неужто, подумал неверяще Хельги.
Рука его, протянутая к Хрёрику, дрогнула. Затем коснулась щеки ярла.
Кожа Хрёрика теперь была прохладной. Не настолько прохладной, как воздух в избе — чуть теплее…
Но жар спал.
И это был не холод мертвеца. Хельги прошелся пальцами по шее ярла, надавил с силой на шейную кровяную жилу.
Медленно, тягуче — но пульс под пальцами ударил.
Хрёрик был ещё жив.
—
Странно, но во взгляде Редмейлы, когда Хельги прошагал мимо, не было ярости или злости. Лишь искренняя печаль.
Высокие створки крепостных ворот заскрипели, расходясь.
Путь Хельги и его людей укатывался вниз, к подножию холма. А оттуда шел по словенским перелескам — и по полям, белевшим под небом в разводах темнеющих туч.
— Спускайтесь к ручью, — проворчал Хельги, останавливаясь в растворе ворот. — Ждите меня там.
Воины его хирда протопали мимо него — молчаливые, с каменными лицами. Похоже, все мужики поверили в ту байку, которую он рассказал Аскольду.
Затем мимо Хельги проскользнули волокуши с девками. И он внезапно поймал взгляд своей словенской добычи. Кажется, она тоже поверила в байку — в ту, что рассказала Велмейра. Благо первая жена Хрёрика говорила на словенском наречии, и достаточно громко.
Лицо у девки теперь было мертвенно-бледным. Застывшим. На нем жили лишь глаза, округлившиеся от страха.
Как бы поскакуха не сбежала по дороге, недовольно подумал Хельги. Но с этим придется разобраться позже. Когда они уберутся подальше от крепости.
Ворота, выпустив его людей, начали неспешно закрываться.
Хельги, уже раскидывая по снегу свои лыжи, заметил Редмейлу. Словенская красавица подошла к воротам, прижав руки в меховых рукавицах к груди. Горестно посмотрела вслед воинам, что скатывались к подножью холма.
Рядом, бдительно зажав в кулаке складку её плаща, замер Аскольд.
Неужто и эта по Хрёрику сохнет, сверкнуло в уме у Хельги. Медом у него то самое место намазано, что ли? Ишь как обе жены по нему убиваются…
Хельги хмыкнул. Затянул кожаные ремешки на сапогах, оттолкнулся копьем — и полетел вниз по склону.
***
Люди, поставленные на лыжи, по снегу не шли — а летели.
Наст держал их надежно. Сам закатывался под мужиков подмороженным помостом, не давая провалиться в мягкость снега.
Ради этой подмороженности Хельги то и дело пригибался. На ходу чиркал пальцами по сугробам — и тонкая наледь утекала вперед, прячась под коркой снега. Ледяной подбой пронзал наст снизу, прячась от людских глаз. Облегчая путь его хирду.
Велмейра, идя за Хельги вместе с толмачом, иногда указывала, куда свернуть. Хельги кивал — и вновь касался снега…
Сгустившаяся тьма не мешала молчаливому скольжению его людей по снежным равнинам. Серо-голубым покрывалом лежал во мраке снег. Люди в плащах казались на нем лоскутами черного бархата.
Лоскутами, скользившими вдаль — под скрип деревянных лыж и снежный шорох.
Уже глубокой ночью им попалась деревушка. И Хельги решил сделать привал. От крепости они отъехали далеко, а загонять людей не было смысла.
Деревушка, одна из тех, что звались тут весями, оказалась не безлюдной. У околицы в воздухе витал легкий привкус дыма.
Но окна всех изб смотрели наружу темными прорезями. Без привычных для словен мутных отсветов в них. Ночь, все спят?
Велмейра, попросив Хельги подождать, скинула лыжи. И утопала по глубокой снежной колее к ближайшему дому. За ней вдогонку умчался толмач. Чуть погодя оба вернулись. Словен объявил:
— Если пройдем через весь, то на другом конце все дома пустые. Хозяев где побили и полонили, а где и сами ушли. Кто в Новеград, кто на Вятку! В тех домах можно остановиться.
Значит, курши налетели с той половины деревни, подумал Хельги. Пока там грабили и шумели, люди с этой стороны убежали. По крайней мере, бабы и дети точно удрали — и потом уже вернулись. Иначе вся весь обезлюдела бы. Похоже, словенское племя в округе сильно поредело. Может, поэтому Услейда готова на все, даже на жертвы, лишь бы обрести хоть какую-то поддержку?
Впрочем… можно ли назвать поддержку богини — «хоть какой-то»?
— Идите за женой ярла, — отрывисто приказал Хельги своим воинам. — Но не вздумайте даже соломинку тронуть в тех дворах, где живы хозяева. Помните про гельд, уплаченный словенами! Не переступайте через наше слово!
Словен-толмач негромко перевел его слова Велмейре. Она тут же закинула на плечо лыжи и зашагала по колее, уводя за собой его людей.
А Хельги задержался у околицы, набранной из жердей. Дождался, пока мимо проскользнет последний из свеев — и запер на засов воротную створку.
Какой бы хлипкой она не выглядела, но словены ею прикрывались от лесного зверья. Значит, следовало оставить её запертой, как было до их прихода.
***
Хрёрика Велмейра устроила в избе на самом краю деревни. Когда Хельги туда вошел, то ощутил промозглый холод. Очаг в этой избе не затопили. Огонька, и того не зажгли…
Велмейра, укутанная в плащ, сидела на скамье. Хрёрика уложили на длинный стол, стоявший перед ней — видать, в темноте не нашли ничего другого, похожего на ложе.
— Что, так и будете сидеть во мраке? — буркнул Хельги, уже подходя к столу.
К столу — и к своему ярлу.
Для него тьма не была беспросветной. Полутона большего и меньшего холода складывались для Хельги в лоскутный ковер из черных, серых и синих пятнышек.
Велмейра, укрытая темнотой, встала. Сказала что-то торжествующе. Толмач объявил:
— Коснись своего ярла, хёрсир! И узри правоту Велмейры!
Да неужто, подумал неверяще Хельги.
Рука его, протянутая к Хрёрику, дрогнула. Затем коснулась щеки ярла.
Кожа Хрёрика теперь была прохладной. Не настолько прохладной, как воздух в избе — чуть теплее…
Но жар спал.
И это был не холод мертвеца. Хельги прошелся пальцами по шее ярла, надавил с силой на шейную кровяную жилу.
Медленно, тягуче — но пульс под пальцами ударил.
Хрёрик был ещё жив.
—
