— Дружище! Где здесь родник?
Над верхушками кустов мелькнул шлем, бросив в лицо Харальду солнечный блик. Он пригнул голову, пряча серебро глаз под веками.
— Ты откуда? — напряжено спросил дозорный, не выходя из кустов.
— Мы идем из Мейдехольма, — объявил Харальд. И растеряно заозирался, не переставая щуриться. — Весь день гребем, всю воду выпили. А ярл, зверюга, не хочет останавливаться на ночевку. Говорит, у вас тут неспокойно.
Справа, среди кустов, Харальд заметил прогалину. Там виднелся край аккуратной кучки дров. Но подожженной растопкой не пахло…
Они уже не успеют запалить костер, пролетело в уме у Харальда. И крики отсюда до Йорингарда не долетят.
В следующий миг он слегка разжал пальцы, державшие упрятанную в рубаху секиру. Не замахиваясь, подкинул её, по-прежнему держа лезвием вниз. На лету перехватил рукоять, высунувшуюся из складок…
И только после этого стряхнул с оружия рубаху.
Подобие кожаного мешка слетело, обнажая сталь.
А Харальд рванулся вперед, второй рукой перехватывая рукоять поближе к лезвию.
Голову со шлемом, пустившим ему в глаза солнечный зайчик, Харальд срубил, даже не примериваясь взглядом. Его окропило красным — щедро, ото лба до пояса. Харальд ощутил на губах пряный вкус чужой крови.
И берсерк в нем вырвался на свободу. Только на краю сознания колотилась мысль — костер, не дать разжечь костер!
Он увернулся от пары дротиков, вылетевших из зарослей справа и слева. Метнулся к дровам, над которыми уже склонился один из дозорных.
Вторая голова скатилась с плеч, почти не обрызгав его кровью. Харальд обухом секиры подправил упавшее тело — перекатив труп с кучи поленьев на землю.
Впереди, шагах в пятидесяти, по кустам неслись двое, убегая в сторону Йорингарда. Молча, опрометью…
Харальд рванулся следом.
Когда залитый кровью ярл скатился с тропинки, ведущей от кромки скал к берегу, воины облегченно выдохнули. Харальд, не забираясь в лодку, швырнул туда рубаху и секиру. Махнул рукой — отчаливай.
А сам, пробежав несколько шагов, завалился в налетевшую волну. Сделал несколько мощных гребков и поднырнул, смывая кровь с косиц.
Потом Харальд вплавь догнал лодку и ухватился за её борт. Сидевший на кормиле Кетиль протянул руку, помогая ярлу забраться внутрь.
— Теперь надо встретиться с одной из лодок Гудрема, — объявил Харальд, отфыркиваясь и взмахом руки отгоняя Кетиля от кормила. — Говорим уже другое. Вы из соседней округи, из Туннефьорда. Эту лодку вам отдал один родич. Вы прослышали, что Гудрему нужны люди на новые драккары, идете узнать, сколько он обещает за службу… летом ходили на драккарах все того же Рюльви. К устью фьорда, быстро!
Весла слажено взлетели и взрезали воду. Лодка птицей рванулась к окончанию мыса, перепрыгивая с одной волны на другую.
Солнце уже висело над горизонтом, и красный отлив Харальду больше не чудился. Море и впрямь окрасилось алым румянцем.
Он оглянулся на свой драккар, всем телом налегая на рукоять кормила. Там сейчас тоже работали веслами, не давая снести корабль к мысу…
На дозорной лодке их заметили издалека. Шестивесельное суденышко развернулось. Затем неспешно направилось к ним.
— И ведь не торопятся, — сквозь зубы сказал Харальд. — Добрый конунг Гудрем…
Кто-то из воинов хохотнул, но быстро смолк.
— Значит, так, — объявил Харальд, когда стало видно, как поблескивают шлемы сидящих в лодке. — Заговаривайте им зубы. Начинайте, когда упадет первый. Постарайтесь, чтобы было поменьше воплей. И помните, что двое из них мне нужны живыми!
Он потянулся, отыскивая свой пояс, брошенный на днище лодки. Выдернул из ножен кинжал. Качнулся назад, перегибаясь через борт — и без всплеска ушел в воду.
На его место, к кормилу, сразу пересел Кетиль.
Лодки сблизились, закачавшись на волнах в двадцати шагах друг от друга.
— Кто такие?! — зычно крикнул один из людей Гудрема.
— Идем из Туннефьорда! — тут же отозвался Бъёрн. — Думали наняться к вашему конунгу… он как, берет людей?
Харальд, державшийся за борт, дальше слушать не стал. Набрал в грудь побольше воздуха и ушел в темную глубину, которой не касались красные отблески заката, горевшего над морем.
Вынырнул он там, где хотел — у кормы, над которой виднелась спина одного из викингов Гудрема. Ухватился левой рукой за планширь, рванулся вверх…
Лезвие кинжала перерезало шею над кольчугой. Сидевших спереди окатило кровью.
Сигвард, один из людей Харальда, стоявший на носу, первым увидел, что все началось. И, выхватив из-под ног копье, швырнул в говорившего с Бъёрном.
Тот закричал, заваливаясь вперед. Ушел в воду, унося с собой копье Сигварда.
Ларс и Кетиль спрыгнули с лодки парой тюленей. Харальд был уже среди людей Гудрема…
Когда все кончилось, оказалось, что ему удалось сохранить даже трех человек. Правда, двое из них стонали, зажимая животы руками. Из-под пальцев текла кровь, сейчас, на закате — почти черная. Третий, оглушенный, валялся без сознания.
Соль моря и пряный запах крови. Перед глазами у Харальда все плыло.
— Я тут слышал… — проговорил он, наклоняясь к раненому, оказавшемуся ближе всех.
И прервался. Глубоко вздохнул, отгоняя красноватый туман, застилавший глаза. Затем продолжил:
— Что ваш конунг Гудрем теперь приносит жертвы Ёмунгарду. Что ты об этом знаешь?
Раненый, привалясь к борту лодки, выдавил обрывок стона. Потом прохрипел, скаля зубы и коротко втягивая воздух:
— Я ничего не скажу… мне все равно не жить. Убивай, чего ждешь?
— Хочешь легко уйти? — проворчал Харальд, усаживаясь на соседнюю лавку. — Знаешь, кто я?
— Зверь, — вытолкнули губы раненого. — Берсерк, который не совсем берсерк…
Харальд кивнул.
— Значит, узнал. Я тут подумал — вот уже и Гудрем приносит жертвы моему отцу. А я, его сын, ни разу не почтил родителя. Нехорошо.
Во взгляде викинга мелькнул страх.
Харальд кивнул уже Бъёрну с Ларсом, стоявшим у мачты. Указал взглядом на оглушенного.
Те ухватились за воина, валявшегося со спутанными руками. С азартом перевесили его через борт, макнули головой в воду, придерживая за пояс. Вытащили, похлестали по щекам…
Человек Гудрема замычал, приходя в себя.
— Заткните ему рот, чтобы не орал. Но пусть видит, — приказал Харальд. И снова посмотрел на раненого. — Умереть можно по-разному. Не думаю, что те, кто достается Ёрмунгарду, смогут войти в Вальхаллу. Жертвенное мясо, сам знаешь… боги его не любят. Если скажешь то, что я хочу знать, оставлю в живых. Даже в море не выкину. Только рот заткну. Кто знает, может, и выживешь. Не скажешь — принесу в жертву моему отцу. Здесь и сейчас. Ну?
Раненый молчал, глядя с ненавистью. В угасавшем свете поблескивали белки глаз.
— Как знаешь. — Харальд встал, перехватывая кинжал по-другому. Чтобы пользоваться уже не режущей кромкой, а острием.
Он убил раненого быстро, перегнув через борт лодки. Тычком в горло. Холодно подумал — не выжил бы, и сам это знал…
Зато его смерть покажет оставшимся пленникам, что о Вальхалле и речи быть не может. Даже в Трудхейм, посмертный чертог бога Тора, жертвенное мясо не возьмут.
Следом Харальд выбросил тело за борт. Заявил негромко:
— Принимай жертву, Ёрмунгард. Это тебе.
И сразу осознал, что было в этом что-то наигранное, как в сказаниях скальдов. Что-то неправильное. Если вспомнить, как сам он убивал своих баб — и то, как Гудрем разорвал надвое тело конунга Ольвдана…
То выходит, что змеиная сущность Ёрмунгарда требует не чистого, без мук, убийства — а разодранных тел и воплей.
Затем Харальд шагнул к следующему раненому.
— Ты берсерк Харальд? — неожиданно выдохнул тот.
— Сомневаешься? — отозвался Харальд.
— Да нет. — Раненый неглубоко вздохнул, скривился. — Если ты сын Ёрмунгарда, то кто его знает… Гудрем и сам ему жертвы приносил. Отпустишь?
— Да, — пообещал Харальд. — Даже прикажу заботиться, как о своем.
— Спрашивай…
— Гудрем во Фрогсгарде?
Викинг медленно, с усилием кивнул.
— Сколько драккаров с ним ушло?
— Пять…
Значит, людей осталось где-то на три хирда, мелькнуло у Харальда.
— Сколько сейчас народу в Йорингарде? Имею в виду, воинов?
— Две сотни с небольшим… и ещё пять-шесть десятков набрали в соседних деревнях.
Примерно на столько я и рассчитывал, решил молча Харальд. Уронил, пригибаясь к раненому:
— Сколько лодок стерегут фьорд?
— Две.
Выходит, где-то в заливе болтается ещё одна лодка. А к тому месту в скалах, где был выставлен дозор, вот-вот подойдет ночная стража. Солнце закатывается, пора. Может, она уже подошла? И дозорные в этот миг разжигают костер...
— Сколько драккаров Ольвдана вам досталось?
— Десять… два сгорели.
Получается, на берегу перед Йорингардом сейчас стоят тринадцать драккаров, пролетело у Харальда в уме.
— И кто заправляет всем в крепости, пока Гудрем во Фрогсгарде? Ярл Хрорик?
Раненый кивнул.
О Хрорике Харальд слышал. Прозвище Черный тот получил, как положено, за смоляную гриву. И за то, что быстро впадал в ярость. Не берсерк, конечно, но…
Но из себя выходил быстро. Именно такой ярл и нужен ему сейчас в Йорингарде. Вспыльчивый, увлекающийся.
Думающий там появится потом.
Ёрмунгард, подумал Харальд, бросая взгляд в море, уже начинавшее слегка светиться в сгущавшейся тьме. Мог бы помочь воинам сына. А то всей радости, что дурная слава — да бешенство в крови, заставляющее рвать баб…
Он тряхнул головой, бросил:
— Когда вам велено возвращаться в крепость?
— Сразу после заката.
Костра на скалах все ещё нет, мелькнуло у Харальда. Дыма в небе не видно. Но вот эту лодку, плававшую весь день, скоро будут ждать в Йорингарде.
— Ты человек Гудрема? — спросил он. — Или ярла Хрорика?
— Гудрема.
— Пришел с ним из Вёллинхела?
— Да.
— Тогда ты мне ещё понадобишься, — обронил Харальд. — Кишки задело?
— Да, но… но могу и выжить.
— Тут я тебе мешать не стану.
Он выпрямился. Оглушенный викинг, которому заткнули рот какой-то тряпкой, таращил на него глаза, но лежал смирно. Не дергаясь.
Закат уже догорел, по ту сторону моря дотлевали последние красные полосы. Скоро на скалах загорится костер — должен же он когда-нибудь загореться?
И тогда начнется задуманное.
— Как тебя зовут? — поинтересовался Харальд напоследок.
— Хъёрвард.
— Кто у вас на лодке был старшим?
— Торир. Торир Плосконосый…
Кажется, именно Торир и унес с собой в море копье Сигварда, решил Харальд.
Пары имен с этой лодки ему было достаточно. И он распорядился:
— Этих двух к нам в лодку. Сигвард, ты тоже туда. Греби к нашим. Пусть осторожно подойдут к устью фьорда. Скажи Кейлеву — ярл приказал держаться поближе к мысу. В остальном, как было условлено. Во фьорд заходить, когда в Йорингарде начнутся пожары. Но пусть Кейлев не торопится. Надо дождаться, пока драккары Гудрема не только повернут обратно, но и отойдут подальше от устья. И помни — спину пленным не подставлять. А Хъёрварду на драккаре перетянуть рану. Справишься один?
— Да, ярл, — отозвался Сигвард.
Пленных людей Гудрема уже тащили в лодку, добытую Рагнхильд ценой своей ночи.
Вот и все, подумал Харальд. Протянул руку, принял от Ларса секиру — и перебрался к кормилу.
С другой лодки на эту споро перебросили кольчуги, шлемы и щиты.
— Надевайте, — велел Харальд.
Бъёрн накинул ему на плечо медвежью рубаху. Звякнул брошенный рядом на лавку пояс. Харальд натянул рубаху, сунул кинжал в ножны, застегнул пряжку пояса.
Сигвард тем временем погреб к мысу.
— Ставьте парус, — приказал Харальд.
Ветер устойчиво задувал к берегу, и это было хорошо. Не придется выматывать людей перед дракой, сажая их на весла…
— Кетиль, у тебя вроде самый зоркий глаз? Садись на нос. Если что, окликнешь меня, но тихо.
Потом Харальд налег на кормило, правя вглубь фьорда.
Каждый миг он ждал, что на скалах слева, где полег дозор, запылает тревожный огонь. Должны же люди Гудрема, посланные сменить часовых, обнаружить гибель своих?
Но огня все не было.
По обе стороны фьорда поднимались темные скалы, почти неразличимые во мраке. На ночном небе уже начали вылупляться крупные звезды.
Полотнище залива под ними едва заметно светилось. Мерцали далекие огоньки Йорингарда…
А затем над кромкой скал засияли отсветы невидимого костра. Вспыхнувшего сверху, на утесах с левой стороны. Спрятанного за их краем.
Наконец-то, подумал Харальд. Сейчас в Йорингарде снарядят пару драккаров к устью фьорда — посмотреть, что там случилось. Один пойдет впереди, второй сзади. Но в море они не сунутся.
Ночь — не время для охоты за чужими драккарами.
А те, кого послали сменить убитых дозорных, отправят человека в крепость. Он придет уже после ухода драккаров. И расскажет, как страшно зарубили воинов Гудрема. Тела бросили нагло, на виду.
Если Хрорик Черный рассвирепеет достаточно, он пошлет отряд проверить скалы по левому берегу фьорда. С факелами и собаками. Но драккары с воинами не вернет — мало ли что.
И в Йорингарде останется около сотни народу. Десятков шесть-семь поставят на стены, опасаясь нападения с земли. Ещё три-четыре десятка будут болтаться на берегу фьорда, где стоят драккары. С них он и начнет.
Харальд оскалился в темноте.
А если Хрорик поступит хитрей, тогда придется прикончить ночной дозор. И самому запалить костры — но уже по обе стороны фьорда. Рано или поздно, ночью или на рассвете…
Но Хрорик Черный разделит свое войско пополам.
Фьорд был длинный, и лодка Харальда шла по нему без спешки. Парус лениво надувался на ветру.
По крепости тем временем метались огни. Потом два драккара отошли от куска берега, зажатого меж концами крепостной стены.
За бортами каждого, укрепленные на баграх, жарко горели зрачки запаленных факелов — отплывшие хирды изготовились к нападению с воды.
Раз так, подумал Харальд, лучше не подходить к ним близко.
— Вижу лодку, — негромко бросил вдруг Кетиль.
— Бъёрн, давай к кормилу, — велел Харальд.
И, прихватив секиру, перебрался на нос, к Кетилю. Вгляделся в темноту.
В полете стрелы от них, на серебрившихся волнах темнело пятно. Вторая лодка, сторожившая фьорд? Или замена для дневных караульных, успевшая отплыть от крепости прежде, чем полыхнул костер на скалах?
Оттуда, с того суденышка, что-то крикнули. Их заметили.
— На весла, — бросил Харальд. — И гребите так, словно торопитесь на пирушку. Я начинаю, вы помогаете. Лодку подведите к их борту. Ларс, лук с тобой? Натягивай тетиву.
Теперь на его стороне был мрак, и нырять в воду не было нужды. Плевать, что кто-то успеет заорать — от крепости и так долетали отголоски криков. Парой больше, парой меньше…
А по скалам с левой стороны, где Харальд снял стражу, торопливо потекла цепочка огоньков. Хрорик все-таки послал людей осмотреть утесы. Отлично. Ещё меньше народу останется в крепости!
— Торир? — окликнули их с подплывавшей лодки.
— Плосконосый на кормиле, это Хьёрвард. Что стряслось? — рявкнул Харальд.
И, не слушая, что кричат в ответ, проворчал, обращаясь к своим:
Над верхушками кустов мелькнул шлем, бросив в лицо Харальду солнечный блик. Он пригнул голову, пряча серебро глаз под веками.
— Ты откуда? — напряжено спросил дозорный, не выходя из кустов.
— Мы идем из Мейдехольма, — объявил Харальд. И растеряно заозирался, не переставая щуриться. — Весь день гребем, всю воду выпили. А ярл, зверюга, не хочет останавливаться на ночевку. Говорит, у вас тут неспокойно.
Справа, среди кустов, Харальд заметил прогалину. Там виднелся край аккуратной кучки дров. Но подожженной растопкой не пахло…
Они уже не успеют запалить костер, пролетело в уме у Харальда. И крики отсюда до Йорингарда не долетят.
В следующий миг он слегка разжал пальцы, державшие упрятанную в рубаху секиру. Не замахиваясь, подкинул её, по-прежнему держа лезвием вниз. На лету перехватил рукоять, высунувшуюся из складок…
И только после этого стряхнул с оружия рубаху.
Подобие кожаного мешка слетело, обнажая сталь.
А Харальд рванулся вперед, второй рукой перехватывая рукоять поближе к лезвию.
Голову со шлемом, пустившим ему в глаза солнечный зайчик, Харальд срубил, даже не примериваясь взглядом. Его окропило красным — щедро, ото лба до пояса. Харальд ощутил на губах пряный вкус чужой крови.
И берсерк в нем вырвался на свободу. Только на краю сознания колотилась мысль — костер, не дать разжечь костер!
Он увернулся от пары дротиков, вылетевших из зарослей справа и слева. Метнулся к дровам, над которыми уже склонился один из дозорных.
Вторая голова скатилась с плеч, почти не обрызгав его кровью. Харальд обухом секиры подправил упавшее тело — перекатив труп с кучи поленьев на землю.
Впереди, шагах в пятидесяти, по кустам неслись двое, убегая в сторону Йорингарда. Молча, опрометью…
Харальд рванулся следом.
***
Когда залитый кровью ярл скатился с тропинки, ведущей от кромки скал к берегу, воины облегченно выдохнули. Харальд, не забираясь в лодку, швырнул туда рубаху и секиру. Махнул рукой — отчаливай.
А сам, пробежав несколько шагов, завалился в налетевшую волну. Сделал несколько мощных гребков и поднырнул, смывая кровь с косиц.
Потом Харальд вплавь догнал лодку и ухватился за её борт. Сидевший на кормиле Кетиль протянул руку, помогая ярлу забраться внутрь.
— Теперь надо встретиться с одной из лодок Гудрема, — объявил Харальд, отфыркиваясь и взмахом руки отгоняя Кетиля от кормила. — Говорим уже другое. Вы из соседней округи, из Туннефьорда. Эту лодку вам отдал один родич. Вы прослышали, что Гудрему нужны люди на новые драккары, идете узнать, сколько он обещает за службу… летом ходили на драккарах все того же Рюльви. К устью фьорда, быстро!
Весла слажено взлетели и взрезали воду. Лодка птицей рванулась к окончанию мыса, перепрыгивая с одной волны на другую.
Солнце уже висело над горизонтом, и красный отлив Харальду больше не чудился. Море и впрямь окрасилось алым румянцем.
Он оглянулся на свой драккар, всем телом налегая на рукоять кормила. Там сейчас тоже работали веслами, не давая снести корабль к мысу…
***
На дозорной лодке их заметили издалека. Шестивесельное суденышко развернулось. Затем неспешно направилось к ним.
— И ведь не торопятся, — сквозь зубы сказал Харальд. — Добрый конунг Гудрем…
Кто-то из воинов хохотнул, но быстро смолк.
— Значит, так, — объявил Харальд, когда стало видно, как поблескивают шлемы сидящих в лодке. — Заговаривайте им зубы. Начинайте, когда упадет первый. Постарайтесь, чтобы было поменьше воплей. И помните, что двое из них мне нужны живыми!
Он потянулся, отыскивая свой пояс, брошенный на днище лодки. Выдернул из ножен кинжал. Качнулся назад, перегибаясь через борт — и без всплеска ушел в воду.
На его место, к кормилу, сразу пересел Кетиль.
Лодки сблизились, закачавшись на волнах в двадцати шагах друг от друга.
— Кто такие?! — зычно крикнул один из людей Гудрема.
— Идем из Туннефьорда! — тут же отозвался Бъёрн. — Думали наняться к вашему конунгу… он как, берет людей?
Харальд, державшийся за борт, дальше слушать не стал. Набрал в грудь побольше воздуха и ушел в темную глубину, которой не касались красные отблески заката, горевшего над морем.
Вынырнул он там, где хотел — у кормы, над которой виднелась спина одного из викингов Гудрема. Ухватился левой рукой за планширь, рванулся вверх…
Лезвие кинжала перерезало шею над кольчугой. Сидевших спереди окатило кровью.
Сигвард, один из людей Харальда, стоявший на носу, первым увидел, что все началось. И, выхватив из-под ног копье, швырнул в говорившего с Бъёрном.
Тот закричал, заваливаясь вперед. Ушел в воду, унося с собой копье Сигварда.
Ларс и Кетиль спрыгнули с лодки парой тюленей. Харальд был уже среди людей Гудрема…
Когда все кончилось, оказалось, что ему удалось сохранить даже трех человек. Правда, двое из них стонали, зажимая животы руками. Из-под пальцев текла кровь, сейчас, на закате — почти черная. Третий, оглушенный, валялся без сознания.
Соль моря и пряный запах крови. Перед глазами у Харальда все плыло.
— Я тут слышал… — проговорил он, наклоняясь к раненому, оказавшемуся ближе всех.
И прервался. Глубоко вздохнул, отгоняя красноватый туман, застилавший глаза. Затем продолжил:
— Что ваш конунг Гудрем теперь приносит жертвы Ёмунгарду. Что ты об этом знаешь?
Раненый, привалясь к борту лодки, выдавил обрывок стона. Потом прохрипел, скаля зубы и коротко втягивая воздух:
— Я ничего не скажу… мне все равно не жить. Убивай, чего ждешь?
— Хочешь легко уйти? — проворчал Харальд, усаживаясь на соседнюю лавку. — Знаешь, кто я?
— Зверь, — вытолкнули губы раненого. — Берсерк, который не совсем берсерк…
Харальд кивнул.
— Значит, узнал. Я тут подумал — вот уже и Гудрем приносит жертвы моему отцу. А я, его сын, ни разу не почтил родителя. Нехорошо.
Во взгляде викинга мелькнул страх.
Харальд кивнул уже Бъёрну с Ларсом, стоявшим у мачты. Указал взглядом на оглушенного.
Те ухватились за воина, валявшегося со спутанными руками. С азартом перевесили его через борт, макнули головой в воду, придерживая за пояс. Вытащили, похлестали по щекам…
Человек Гудрема замычал, приходя в себя.
— Заткните ему рот, чтобы не орал. Но пусть видит, — приказал Харальд. И снова посмотрел на раненого. — Умереть можно по-разному. Не думаю, что те, кто достается Ёрмунгарду, смогут войти в Вальхаллу. Жертвенное мясо, сам знаешь… боги его не любят. Если скажешь то, что я хочу знать, оставлю в живых. Даже в море не выкину. Только рот заткну. Кто знает, может, и выживешь. Не скажешь — принесу в жертву моему отцу. Здесь и сейчас. Ну?
Раненый молчал, глядя с ненавистью. В угасавшем свете поблескивали белки глаз.
— Как знаешь. — Харальд встал, перехватывая кинжал по-другому. Чтобы пользоваться уже не режущей кромкой, а острием.
Он убил раненого быстро, перегнув через борт лодки. Тычком в горло. Холодно подумал — не выжил бы, и сам это знал…
Зато его смерть покажет оставшимся пленникам, что о Вальхалле и речи быть не может. Даже в Трудхейм, посмертный чертог бога Тора, жертвенное мясо не возьмут.
Следом Харальд выбросил тело за борт. Заявил негромко:
— Принимай жертву, Ёрмунгард. Это тебе.
И сразу осознал, что было в этом что-то наигранное, как в сказаниях скальдов. Что-то неправильное. Если вспомнить, как сам он убивал своих баб — и то, как Гудрем разорвал надвое тело конунга Ольвдана…
То выходит, что змеиная сущность Ёрмунгарда требует не чистого, без мук, убийства — а разодранных тел и воплей.
Затем Харальд шагнул к следующему раненому.
— Ты берсерк Харальд? — неожиданно выдохнул тот.
— Сомневаешься? — отозвался Харальд.
— Да нет. — Раненый неглубоко вздохнул, скривился. — Если ты сын Ёрмунгарда, то кто его знает… Гудрем и сам ему жертвы приносил. Отпустишь?
— Да, — пообещал Харальд. — Даже прикажу заботиться, как о своем.
— Спрашивай…
— Гудрем во Фрогсгарде?
Викинг медленно, с усилием кивнул.
— Сколько драккаров с ним ушло?
— Пять…
Значит, людей осталось где-то на три хирда, мелькнуло у Харальда.
— Сколько сейчас народу в Йорингарде? Имею в виду, воинов?
— Две сотни с небольшим… и ещё пять-шесть десятков набрали в соседних деревнях.
Примерно на столько я и рассчитывал, решил молча Харальд. Уронил, пригибаясь к раненому:
— Сколько лодок стерегут фьорд?
— Две.
Выходит, где-то в заливе болтается ещё одна лодка. А к тому месту в скалах, где был выставлен дозор, вот-вот подойдет ночная стража. Солнце закатывается, пора. Может, она уже подошла? И дозорные в этот миг разжигают костер...
— Сколько драккаров Ольвдана вам досталось?
— Десять… два сгорели.
Получается, на берегу перед Йорингардом сейчас стоят тринадцать драккаров, пролетело у Харальда в уме.
— И кто заправляет всем в крепости, пока Гудрем во Фрогсгарде? Ярл Хрорик?
Раненый кивнул.
О Хрорике Харальд слышал. Прозвище Черный тот получил, как положено, за смоляную гриву. И за то, что быстро впадал в ярость. Не берсерк, конечно, но…
Но из себя выходил быстро. Именно такой ярл и нужен ему сейчас в Йорингарде. Вспыльчивый, увлекающийся.
Думающий там появится потом.
Ёрмунгард, подумал Харальд, бросая взгляд в море, уже начинавшее слегка светиться в сгущавшейся тьме. Мог бы помочь воинам сына. А то всей радости, что дурная слава — да бешенство в крови, заставляющее рвать баб…
Он тряхнул головой, бросил:
— Когда вам велено возвращаться в крепость?
— Сразу после заката.
Костра на скалах все ещё нет, мелькнуло у Харальда. Дыма в небе не видно. Но вот эту лодку, плававшую весь день, скоро будут ждать в Йорингарде.
— Ты человек Гудрема? — спросил он. — Или ярла Хрорика?
— Гудрема.
— Пришел с ним из Вёллинхела?
— Да.
— Тогда ты мне ещё понадобишься, — обронил Харальд. — Кишки задело?
— Да, но… но могу и выжить.
— Тут я тебе мешать не стану.
Он выпрямился. Оглушенный викинг, которому заткнули рот какой-то тряпкой, таращил на него глаза, но лежал смирно. Не дергаясь.
Закат уже догорел, по ту сторону моря дотлевали последние красные полосы. Скоро на скалах загорится костер — должен же он когда-нибудь загореться?
И тогда начнется задуманное.
— Как тебя зовут? — поинтересовался Харальд напоследок.
— Хъёрвард.
— Кто у вас на лодке был старшим?
— Торир. Торир Плосконосый…
Кажется, именно Торир и унес с собой в море копье Сигварда, решил Харальд.
Пары имен с этой лодки ему было достаточно. И он распорядился:
— Этих двух к нам в лодку. Сигвард, ты тоже туда. Греби к нашим. Пусть осторожно подойдут к устью фьорда. Скажи Кейлеву — ярл приказал держаться поближе к мысу. В остальном, как было условлено. Во фьорд заходить, когда в Йорингарде начнутся пожары. Но пусть Кейлев не торопится. Надо дождаться, пока драккары Гудрема не только повернут обратно, но и отойдут подальше от устья. И помни — спину пленным не подставлять. А Хъёрварду на драккаре перетянуть рану. Справишься один?
— Да, ярл, — отозвался Сигвард.
Пленных людей Гудрема уже тащили в лодку, добытую Рагнхильд ценой своей ночи.
Вот и все, подумал Харальд. Протянул руку, принял от Ларса секиру — и перебрался к кормилу.
С другой лодки на эту споро перебросили кольчуги, шлемы и щиты.
— Надевайте, — велел Харальд.
Бъёрн накинул ему на плечо медвежью рубаху. Звякнул брошенный рядом на лавку пояс. Харальд натянул рубаху, сунул кинжал в ножны, застегнул пряжку пояса.
Сигвард тем временем погреб к мысу.
— Ставьте парус, — приказал Харальд.
Ветер устойчиво задувал к берегу, и это было хорошо. Не придется выматывать людей перед дракой, сажая их на весла…
— Кетиль, у тебя вроде самый зоркий глаз? Садись на нос. Если что, окликнешь меня, но тихо.
Потом Харальд налег на кормило, правя вглубь фьорда.
Каждый миг он ждал, что на скалах слева, где полег дозор, запылает тревожный огонь. Должны же люди Гудрема, посланные сменить часовых, обнаружить гибель своих?
Но огня все не было.
По обе стороны фьорда поднимались темные скалы, почти неразличимые во мраке. На ночном небе уже начали вылупляться крупные звезды.
Полотнище залива под ними едва заметно светилось. Мерцали далекие огоньки Йорингарда…
А затем над кромкой скал засияли отсветы невидимого костра. Вспыхнувшего сверху, на утесах с левой стороны. Спрятанного за их краем.
Наконец-то, подумал Харальд. Сейчас в Йорингарде снарядят пару драккаров к устью фьорда — посмотреть, что там случилось. Один пойдет впереди, второй сзади. Но в море они не сунутся.
Ночь — не время для охоты за чужими драккарами.
А те, кого послали сменить убитых дозорных, отправят человека в крепость. Он придет уже после ухода драккаров. И расскажет, как страшно зарубили воинов Гудрема. Тела бросили нагло, на виду.
Если Хрорик Черный рассвирепеет достаточно, он пошлет отряд проверить скалы по левому берегу фьорда. С факелами и собаками. Но драккары с воинами не вернет — мало ли что.
И в Йорингарде останется около сотни народу. Десятков шесть-семь поставят на стены, опасаясь нападения с земли. Ещё три-четыре десятка будут болтаться на берегу фьорда, где стоят драккары. С них он и начнет.
Харальд оскалился в темноте.
А если Хрорик поступит хитрей, тогда придется прикончить ночной дозор. И самому запалить костры — но уже по обе стороны фьорда. Рано или поздно, ночью или на рассвете…
Но Хрорик Черный разделит свое войско пополам.
***
Фьорд был длинный, и лодка Харальда шла по нему без спешки. Парус лениво надувался на ветру.
По крепости тем временем метались огни. Потом два драккара отошли от куска берега, зажатого меж концами крепостной стены.
За бортами каждого, укрепленные на баграх, жарко горели зрачки запаленных факелов — отплывшие хирды изготовились к нападению с воды.
Раз так, подумал Харальд, лучше не подходить к ним близко.
— Вижу лодку, — негромко бросил вдруг Кетиль.
— Бъёрн, давай к кормилу, — велел Харальд.
И, прихватив секиру, перебрался на нос, к Кетилю. Вгляделся в темноту.
В полете стрелы от них, на серебрившихся волнах темнело пятно. Вторая лодка, сторожившая фьорд? Или замена для дневных караульных, успевшая отплыть от крепости прежде, чем полыхнул костер на скалах?
Оттуда, с того суденышка, что-то крикнули. Их заметили.
— На весла, — бросил Харальд. — И гребите так, словно торопитесь на пирушку. Я начинаю, вы помогаете. Лодку подведите к их борту. Ларс, лук с тобой? Натягивай тетиву.
Теперь на его стороне был мрак, и нырять в воду не было нужды. Плевать, что кто-то успеет заорать — от крепости и так долетали отголоски криков. Парой больше, парой меньше…
А по скалам с левой стороны, где Харальд снял стражу, торопливо потекла цепочка огоньков. Хрорик все-таки послал людей осмотреть утесы. Отлично. Ещё меньше народу останется в крепости!
— Торир? — окликнули их с подплывавшей лодки.
— Плосконосый на кормиле, это Хьёрвард. Что стряслось? — рявкнул Харальд.
И, не слушая, что кричат в ответ, проворчал, обращаясь к своим:
