— Налегли на весла, живо.
Его люди вложили в следующие гребки все, что могли. Ясеневые древки весел скрипнули, прогибаясь — зато лодка рванулась вперед, быстро сокращая расстояние.
Харальд привстал.
А когда до суденышка с людьми Гудрема оставалось локтей десять, он прыгнул.
Приземлился Харальд удачно. Только коленом напоролся на подвернувшуюся лавку. Но боли уже не почувствовал.
В бою для него боли нет — это Харальд узнал ещё в четырнадцать лет. Темная гладь фьорда отливала сейчас багровым. Тело казалось невесомым. Его распирало от силы, от бешеного азарта, от ожидания боя и чужих истошных криков…
Желваки на щеках поддергивались, заставляя его скалить зубы.
Лодка, в которую Харальд запрыгнул, размашисто качнулась. Пара воинов упала, потеряв равновесие. Он, выпрямляясь, рубанул влево и вправо. Даже не смотрел, куда ляжет удар. Рубил-то все равно на уровне пояса!
Хруст под секирой. Кровь на лице и губах. Во рту — пьяный привкус красного эля, как это называют болтливые скальды.
А для Харальда — просто вкус чужой крови. Сладкий, пряный, круживший голову…
Над его плечом свистнула стрела. И человек, вскочивший с лавки навстречу Харальду, завалился на спину. Из личины шлема теперь торчало тонкое, оперенное на конце древко.
Харальд, оскальзываясь на крови первых убитых, отмахнулся от чужих мечей. Рубанул уже на уровне плеч. Крутнулся-пригнулся…
Несколько утробных воплей захлебнулись под ударами — и Харальда, и его людей. На этот раз пленных они не брали. Перебравшийся последним Бъёрн добил двоих, что ещё дышали.
Когда все закончилось, Харальд махнул секирой, вскрывая днище под ногами. Метнулся обратно на лодку, захваченную в устье. Бросил хрипло:
— Все на весла. Уберите парус, теперь он будет мешать. Бъёрн, правь к скалам по правую руку. У драккаров Гудрема огни, но они помогают увидеть то, что близко. А мрак за границей света делают ещё гуще. И мы в этом мраке спрячемся.
Кетиль, самый молодой из его воинов, хохотнул. Остальные промолчали.
Однако молчание их было сосредоточенным. Не испуганным. И Харальда оно не встревожило.
Он дождался, пока лодка, обойдя с правой стороны быстро идущие драккары, вернется на прежний курс. Объявил, слизывая с губ кровь и сплевывая:
— Теперь слушайте меня. Нас слишком мало, их слишком много. Но в крепости неразбериха. Весь берег заставлен кораблями Ольвдана. Это значит, что лодки причаливают справа и слева от них. Мы подойдем к Йорингарду открыто. Я хочу, чтобы на берегу увидели и узнали свою лодку. Однако перед драккарами мы свернем вправо, словно собираемся причалить с краю.
На миг Харальд прервался. Прислушался к звукам, долетавшим из крепости, затем продолжил:
— Йорингард стоит у воды, и на кораблях вряд ли держат отдельную стражу. Когда пойдем вдоль драккаров, спрыгивайте по одному. Но осторожно. Как только я выскочу на берег, начнется заваруха. Вам надо пугнуть людей Гудрема так, чтобы часть их начала таращиться на воду. Выскакивайте, убивайте того, кто окажется ближе всех, и снова ныряйте в воду. Прячьтесь за бортами драккаров. Меняйте укрытия, не стойте на одном месте.
Харальд помолчал. Добавил:
— Когда все кончится, все вы станете хёрсирами. Слово ярла. А остальное пусть решат боги.
Хорошо, что в поместье у меня на зимовье остались лишь молодые, подумал вдруг Харальд. Молодость не верит в собственную смерть — только в чужую…
Кровь, которой его залило, пока он расправлялся с людьми Гудрема, подсыхала на лице. Ноздри улавливали её запах, и голова кружилась, не переставая. Огни на берегу казались не желтыми, как им положено, а светло-красными.
Берсерк остервенело ворочался в нем, требуя боя. Боя, чужой крови, знакомого хруста костей под лезвием секиры...
Строй драккаров приближался. Харальд уже разглядел за ними толпу людей с факелами. На паре воинов в середине ярко блестели шлемы, то ли посеребренные, то ли покрытые золотом — ему сейчас всякий блеск казался одинаково кровавым.
И все же шлемы на этих двоих сияли так, что взгляд притягивало. Ярл Хрорик? А с ним сын или близкий родич?
Бъёрн сзади навалился на кормило — лодка, успевшая подойти к драккарам, свернула. Харальд взмахом руки согнал с передней лавки своих людей, сам сел на весла.
Кто-то сзади — кажется, Кетиль — нахлобучил ему на голову шлем. Харальд пробурчал, не размениваясь на благодарности:
— Ну, пошли.
Первым в ночных тенях, затаившихся меж драккарами, исчез Кетиль. Следом за борт мягко скользнул Ларс…
Харальд, оставшись один, в два гребка развернул лодку и повел её обратно, к середине корабельного строя. Поближе к ярлу Хрорику, стоявшему в окружении воинов.
Он бросил весла, когда в прогалине между драккарами засияли частые огни факелов. И метнулся за борт, глотнув напоследок воздуха.
Под воду Харальд ушел сразу, с головой. Секира потянула вниз. Он позволил ногам коснуться дна. Затем оттолкнулся от него, свободной рукой погреб вперед.
Из воды Харальд вынырнул уже в тридцати шагах от берега. Фыркнул, отдышался.
Вода смыла с него кровь — а вместе с ней красноту, стоявшую перед глазами. Вокруг, облизывая борта драккаров, плескались мелкие волны. Впереди, на каменистом пологом склоне, стояли люди.
Он двинулся к ним, держась в черной тени под бортом корабля. А когда тень закончилась, молча рванулся вперед. Вылетел из воды, понесся туда, где блестели шлемы. Они были недалеко, в полусотне шагов выше по берегу…
Хрорик, стучало в уме. Если убить его в самом начале — все выйдет легче и быстрей!
Воины Гудрема, стоявшие с краю, всполошились. Развернулись к странной тени, вынырнувшей из строя драккаров — и проскочившей между ними. Кто-то бросил копье в спину бегущему, но не попал…
Из тьмы, таившейся между кораблями, в людей на берегу слаженно швырнули пару копий. Запели стрелы, пущенные Ларсом — тот, уцепившись за якорный канат, сумел натянуть на лук запасную тетиву из вощеного мешочка, уберегавшего жилы от воды.
Стоявшие на берегу тут же развернулись к драккарам, откуда пришла угроза. Выставили щиты, тревожно перекликаясь.
Харальд срубил, как деревца, пару человек, заступивших ему путь. Кто-то, стоявший выше по берегу, разглядел, во что он одет. И завопил:
— Берсерк!
Крик подхватили.
Викинги, окружавшие двух людей в блестящих шлемах, уже изготовились к бою. Чешуйчатой полосой выстроились щиты, копья развернулись навстречу бегущему, замерев на высоте груди…
Харальд врубился в стражу Хрорика, как медведь в малинник — с радостным ворчанием. Поднырнул под одно копье, отбил второе обухом секиры. У самых щитов припал на левое колено. Стремительно запустил секиру перед собой, целя по чужим ногам. Низко, лишь на ладонь выше земли…
Вопли. Хруст. Кровь.
Харальд, не вставая, вытянутым концом секиры достал самого ближнего — из тех, что встали на место упавших. Вогнал острие в низ живота, мимолетно оскалившись. Выдрал, подсек руку следующего.
И уже поднимаясь, крутнул секиру над собой, отбивая мечи.
Следом Харальд проскользнул меж викингами, успевшими немного отступить — и снова встать стеной перед ярлом Хрориком.
Сиявшие шлемы манили. А затем Харальда достал чужой меч. Его рубанули по ребрам. Сам он этого не заметил. В горячке боя берсерков раны не берут…
И все исчезло в кровавой метели. Сколько потом Харальд не пытался вспомнить, что было на том берегу, в памяти всплывало немногое. Глаза, блеснувшие из прорезей в личине дорогого шлема. Мгновенная пустота на месте головы… и то, как падают из чужих рук факелы — неспешно, выплевывая искры при соприкосновении с землей.
Очнулся Харальд, когда рядом не было никого, стоявшего на ногах. С медвежьей рубахи бахромой свисали стрелы. Но их наконечники по большей части запутались в косматой шкуре. Только одна стрела торчала у него из бедра.
Справа и слева, держась на расстоянии, замерли викинги. Человек по двадцать с каждой стороны. Кто-то истошно вопил выше по склону, от домов Йорингарда:
— Ярла убили!
Через миг оттуда прилетело копье, и Харальд отбил его секирой. В конце замаха оглянулся через плечо…
И заметил человека, затаившегося в жирной тени под бортом драккара. Над водой проступал верх шлема, укрытого темным плащом — да поблескивали белки глаз.
Харальд кивнул. Трое его людей тут же вылетели из воды, на ходу вскидывая щиты. Он, не дожидаясь их, содрал с головы шлем. Выставил напоказ пегие косицы, недавно отмытые в морской воде — а теперь снова залитые кровью на концах. Там, где их не прикрывало железо шлема.
Наверху, перед домами Йорингарда, прыгали огни. Сбегались люди, собираясь в привычный для викингов пеший строй — «свинью», со всех сторон прикрытую щитами и ощетинившуюся копьями.
Ему сейчас следовало бежать прочь от берега. Покрутиться среди сараев, заставить воинов Гудрема гоняться за ним по всему Йорингарду. Бить их по одному, по двое-трое. Подпалить самые большие дома, чтобы начались пожары…
Но вместо этого Харальд заревел:
— Я Харальд Ёрмунгардсон!
Слишком сладко, дико и напевно пахло здесь чужой кровью. В голове стоял пьяный красный туман…
— Я сын Ёрмунгарда! — заорал Харальд, отшвыривая шлем. — Это моему отцу вы приносили жертвы!
Он зашагал вверх по склону, отводя руку с секирой. Трое его викингов сомкнули сзади щиты — прикрывая спину своему ярлу.
«Свинья» стояла в полусотне шагов. Поблескивали ярко расписанные щиты. Странно, но копья в него уже не бросали. И стрел никто не пускал.
Когда Харальду оставалось до строя викингов шагов двадцать, те вдруг попятились. Затем снова попятились — удерживая при этом ровную стену из щитов.
И красный туман в голове Харальда начал стремительно таять, уступая место мыслям. Правда, они были спутанные, словно он перепил вина.
Хрорик Черный мертв. Это не просто хорошо — это милость богов. В крепости остались по большей части люди Хрорика. А на той паре драккаров, что отошла от берега, наверняка сидят вояки Гудрема. Всякий в миг опасности оставит своих воинов при себе. Так надежней…
Будь ярл жив, его люди сейчас попытались бы взять берсерка, окружив и задавив щитами. Или закидали бы копьями издали.
Но Хрорик мертв. Отдать приказ некому. И его воины пятятся назад.
Харальд остановился.
Как там сказал Торвальд? Нет нартвега, который рискнет выйти в море после того, как поднимет меч…
Он растянул губы в зверином оскале. Крикнул:
— Кто из вас осмелится выйти в море, если я сегодня погибну? Ваш ярл, Хрорик Черный, мертв! А я призываю вас встать под мою руку! Под руку живого ярла Ёрмунгардсона! Кто не хочет, тот может уйти! А кому невтерпеж подраться, пусть и дальше машет копьем! Но потом не хнычьте, если боги сочтут вас жертвой для моей семейки!
Строй викингов молчал.
Затем копья нехотя начали подниматься.
— С кем мне говорить? — рыкнул Харальд.
Щиты качнулись, открывая щель. Из неё выступил крупный здоровяк. На запястьях поблескивали золотые браслеты.
— Я Убби, правая рука Ингвара, хёрсира второго драккара ярла Хрорика…
— Сам Ингвар где? — бросил Харальд.
Здоровяк указал рукой ниже по склону. Туда, где валялись изрубленные останки.
— Хорошо, — проворчал Харальд. — Подойди ко мне, Убби.
Следом он глубоко вздохнул, прочищая легкие и мысли.
Убби шел к нему нарочито неспешно, показывая всем, что не торопится. Не бежит на зов, как мальчишка.
Его ясеневое копье постукивало о камни на каждом шагу.
Харальд люто блеснул глазами. Подумал — надо спешить, а этот показывает всем сдержанность истинного воина. Хотя от устья фьорда в любой миг могут вернуться драккары…
И все же Харальд сдержался. Дождался, пока Убби встанет перед ним, спросил неторопливо, чтобы и самому не казаться запальчивым юнцом:
— Ты говоришь за всех?
— Я скажу за себя, — громко заявил Убби. — Мой ярл мертв. Я свободен от клятвы. Если ты, Харальд Ёрмунгардсон, и впрямь набираешь новые хирды, я пойду к тебе служить. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как ты укокошишь Гудрема Кровавую Секиру! Сдается мне, это будет драчка, которую запомнит весь Нартвегр.
Он не сомневается в моей победе, внезапно осознал Харальд. Мне бы его уверенность…
— Вознаграждение обычное? — уже потише, деловито спросил Убби. — Половина ярлу, остальное дружине?
Придется думать и над этим, с досадой понял Харальд. Всю казну Йорингарда он уже обещал своим…
Но отказать в обычном вознаграждении — значит, оттолкнуть воинов Хрорика. А люди ему нужны. Хирды Гудрема не сдадутся просто так, их конунг жив. И даже заявил, что знает, как справится с ним.
— Согласен! — рыкнул Харальд.
Он ожидал, что кто-то из воинов, прикрывавших его спину, выскажется. И действительно, Бъёрн пробормотал:
— Лучше поделиться, чем не дожить до дележки.
— Тогда отныне я твой человек, ярл, — объявил Убби. — Однако на одном из драккаров, ушедших к устью фьорда, хёрсиром поставлен Вельди. Он из наших, из людей Хрорика. И я не знаю, что Вельди сделает, услышав о смерти ярла.
— Посмотрим, — отозвался Харальд. — А ты поговори со своими. Пусть скажут, кто из них готов мне служить.
— Да все, я думаю. Только в строю есть несколько мужиков из хирдов Гудрема…
— Связать их, — буркнул Харальд. — И посадить куда-нибудь. Им же лучше. Отдохнут, пока мы тут бодаемся!
Убби кивнул. Заметил, посмотрев туда, где погиб его ярл:
— Сдается мне, не того человека мы прозвали Кровавой Секирой.
В голосе его таилось возбужденное восхищение. Харальд, досадливо оскалившись, хрипло приказал:
— Ступай. И возвращайся, когда закончишь с людьми Гудрема. Прогуляемся к воротам, посмотрим на стражу.
Может, все-таки поджечь крепость, размышлял Харальд. Чтобы дальше все шло, как задумано изначально. И ушедшие драккары вернулись, заметив пожары в Йорингарде.
Тем более, что воинов у него прибавилось. Будет с кем встретить корабли.
Но бывшие люди Хрорика могут дрогнуть, когда на них пахнет пламенем. К тому же неизвестно, как они будут драться со вчерашними соратниками. За ними надо присматривать — где уж тут носиться по крепости…
Зря я притащил сюда девчонку, мелькнуло у Харальда.
Впрочем, в оставленном Хааленсваге её судьба могла быть ещё хуже. Сопротивляться Кресив Добава не умеет, а та первым делом свела бы счеты. Тут, по крайней мере, есть шанс. Если он выживет, конечно.
Харальд выдернул из бедра стрелу. Рана, видневшаяся в прореху на штанах, казалась бескровной, словно её промыли морской водой. Как положено берсерку, раны на нем не кровили. И заживали, как на собаке.
Он отшвырнул стрелу в сторону, окинул взглядом Йорингард.
В строю викингов перед ним шла какая-то свара. Мелькали кулаки, кто-то неразборчиво орал на кого-то. Два отряда воинов, стоявшие ниже по берегу, по-прежнему держали копья наперевес. Это воины Гудрема, оставшиеся без приказов? Торчат на месте, не зная, что делать?
В строю людей Хрорика — верней, уже его людей — наконец-то наступил покой. И согласие. Крики стихли. Убби бегом вернулся к Харальду, доложил:
— Парней Гудрема, что были с нами, мы скрутили.
Его люди вложили в следующие гребки все, что могли. Ясеневые древки весел скрипнули, прогибаясь — зато лодка рванулась вперед, быстро сокращая расстояние.
Харальд привстал.
А когда до суденышка с людьми Гудрема оставалось локтей десять, он прыгнул.
Приземлился Харальд удачно. Только коленом напоролся на подвернувшуюся лавку. Но боли уже не почувствовал.
В бою для него боли нет — это Харальд узнал ещё в четырнадцать лет. Темная гладь фьорда отливала сейчас багровым. Тело казалось невесомым. Его распирало от силы, от бешеного азарта, от ожидания боя и чужих истошных криков…
Желваки на щеках поддергивались, заставляя его скалить зубы.
Лодка, в которую Харальд запрыгнул, размашисто качнулась. Пара воинов упала, потеряв равновесие. Он, выпрямляясь, рубанул влево и вправо. Даже не смотрел, куда ляжет удар. Рубил-то все равно на уровне пояса!
Хруст под секирой. Кровь на лице и губах. Во рту — пьяный привкус красного эля, как это называют болтливые скальды.
А для Харальда — просто вкус чужой крови. Сладкий, пряный, круживший голову…
Над его плечом свистнула стрела. И человек, вскочивший с лавки навстречу Харальду, завалился на спину. Из личины шлема теперь торчало тонкое, оперенное на конце древко.
Харальд, оскальзываясь на крови первых убитых, отмахнулся от чужих мечей. Рубанул уже на уровне плеч. Крутнулся-пригнулся…
Несколько утробных воплей захлебнулись под ударами — и Харальда, и его людей. На этот раз пленных они не брали. Перебравшийся последним Бъёрн добил двоих, что ещё дышали.
Когда все закончилось, Харальд махнул секирой, вскрывая днище под ногами. Метнулся обратно на лодку, захваченную в устье. Бросил хрипло:
— Все на весла. Уберите парус, теперь он будет мешать. Бъёрн, правь к скалам по правую руку. У драккаров Гудрема огни, но они помогают увидеть то, что близко. А мрак за границей света делают ещё гуще. И мы в этом мраке спрячемся.
Кетиль, самый молодой из его воинов, хохотнул. Остальные промолчали.
Однако молчание их было сосредоточенным. Не испуганным. И Харальда оно не встревожило.
Он дождался, пока лодка, обойдя с правой стороны быстро идущие драккары, вернется на прежний курс. Объявил, слизывая с губ кровь и сплевывая:
— Теперь слушайте меня. Нас слишком мало, их слишком много. Но в крепости неразбериха. Весь берег заставлен кораблями Ольвдана. Это значит, что лодки причаливают справа и слева от них. Мы подойдем к Йорингарду открыто. Я хочу, чтобы на берегу увидели и узнали свою лодку. Однако перед драккарами мы свернем вправо, словно собираемся причалить с краю.
На миг Харальд прервался. Прислушался к звукам, долетавшим из крепости, затем продолжил:
— Йорингард стоит у воды, и на кораблях вряд ли держат отдельную стражу. Когда пойдем вдоль драккаров, спрыгивайте по одному. Но осторожно. Как только я выскочу на берег, начнется заваруха. Вам надо пугнуть людей Гудрема так, чтобы часть их начала таращиться на воду. Выскакивайте, убивайте того, кто окажется ближе всех, и снова ныряйте в воду. Прячьтесь за бортами драккаров. Меняйте укрытия, не стойте на одном месте.
Харальд помолчал. Добавил:
— Когда все кончится, все вы станете хёрсирами. Слово ярла. А остальное пусть решат боги.
Хорошо, что в поместье у меня на зимовье остались лишь молодые, подумал вдруг Харальд. Молодость не верит в собственную смерть — только в чужую…
Кровь, которой его залило, пока он расправлялся с людьми Гудрема, подсыхала на лице. Ноздри улавливали её запах, и голова кружилась, не переставая. Огни на берегу казались не желтыми, как им положено, а светло-красными.
Берсерк остервенело ворочался в нем, требуя боя. Боя, чужой крови, знакомого хруста костей под лезвием секиры...
Строй драккаров приближался. Харальд уже разглядел за ними толпу людей с факелами. На паре воинов в середине ярко блестели шлемы, то ли посеребренные, то ли покрытые золотом — ему сейчас всякий блеск казался одинаково кровавым.
И все же шлемы на этих двоих сияли так, что взгляд притягивало. Ярл Хрорик? А с ним сын или близкий родич?
Бъёрн сзади навалился на кормило — лодка, успевшая подойти к драккарам, свернула. Харальд взмахом руки согнал с передней лавки своих людей, сам сел на весла.
Кто-то сзади — кажется, Кетиль — нахлобучил ему на голову шлем. Харальд пробурчал, не размениваясь на благодарности:
— Ну, пошли.
Первым в ночных тенях, затаившихся меж драккарами, исчез Кетиль. Следом за борт мягко скользнул Ларс…
Харальд, оставшись один, в два гребка развернул лодку и повел её обратно, к середине корабельного строя. Поближе к ярлу Хрорику, стоявшему в окружении воинов.
Он бросил весла, когда в прогалине между драккарами засияли частые огни факелов. И метнулся за борт, глотнув напоследок воздуха.
Под воду Харальд ушел сразу, с головой. Секира потянула вниз. Он позволил ногам коснуться дна. Затем оттолкнулся от него, свободной рукой погреб вперед.
Из воды Харальд вынырнул уже в тридцати шагах от берега. Фыркнул, отдышался.
Вода смыла с него кровь — а вместе с ней красноту, стоявшую перед глазами. Вокруг, облизывая борта драккаров, плескались мелкие волны. Впереди, на каменистом пологом склоне, стояли люди.
Он двинулся к ним, держась в черной тени под бортом корабля. А когда тень закончилась, молча рванулся вперед. Вылетел из воды, понесся туда, где блестели шлемы. Они были недалеко, в полусотне шагов выше по берегу…
Хрорик, стучало в уме. Если убить его в самом начале — все выйдет легче и быстрей!
Воины Гудрема, стоявшие с краю, всполошились. Развернулись к странной тени, вынырнувшей из строя драккаров — и проскочившей между ними. Кто-то бросил копье в спину бегущему, но не попал…
Из тьмы, таившейся между кораблями, в людей на берегу слаженно швырнули пару копий. Запели стрелы, пущенные Ларсом — тот, уцепившись за якорный канат, сумел натянуть на лук запасную тетиву из вощеного мешочка, уберегавшего жилы от воды.
Стоявшие на берегу тут же развернулись к драккарам, откуда пришла угроза. Выставили щиты, тревожно перекликаясь.
Харальд срубил, как деревца, пару человек, заступивших ему путь. Кто-то, стоявший выше по берегу, разглядел, во что он одет. И завопил:
— Берсерк!
Крик подхватили.
Викинги, окружавшие двух людей в блестящих шлемах, уже изготовились к бою. Чешуйчатой полосой выстроились щиты, копья развернулись навстречу бегущему, замерев на высоте груди…
Харальд врубился в стражу Хрорика, как медведь в малинник — с радостным ворчанием. Поднырнул под одно копье, отбил второе обухом секиры. У самых щитов припал на левое колено. Стремительно запустил секиру перед собой, целя по чужим ногам. Низко, лишь на ладонь выше земли…
Вопли. Хруст. Кровь.
Харальд, не вставая, вытянутым концом секиры достал самого ближнего — из тех, что встали на место упавших. Вогнал острие в низ живота, мимолетно оскалившись. Выдрал, подсек руку следующего.
И уже поднимаясь, крутнул секиру над собой, отбивая мечи.
Следом Харальд проскользнул меж викингами, успевшими немного отступить — и снова встать стеной перед ярлом Хрориком.
Сиявшие шлемы манили. А затем Харальда достал чужой меч. Его рубанули по ребрам. Сам он этого не заметил. В горячке боя берсерков раны не берут…
И все исчезло в кровавой метели. Сколько потом Харальд не пытался вспомнить, что было на том берегу, в памяти всплывало немногое. Глаза, блеснувшие из прорезей в личине дорогого шлема. Мгновенная пустота на месте головы… и то, как падают из чужих рук факелы — неспешно, выплевывая искры при соприкосновении с землей.
Очнулся Харальд, когда рядом не было никого, стоявшего на ногах. С медвежьей рубахи бахромой свисали стрелы. Но их наконечники по большей части запутались в косматой шкуре. Только одна стрела торчала у него из бедра.
Справа и слева, держась на расстоянии, замерли викинги. Человек по двадцать с каждой стороны. Кто-то истошно вопил выше по склону, от домов Йорингарда:
— Ярла убили!
Через миг оттуда прилетело копье, и Харальд отбил его секирой. В конце замаха оглянулся через плечо…
И заметил человека, затаившегося в жирной тени под бортом драккара. Над водой проступал верх шлема, укрытого темным плащом — да поблескивали белки глаз.
Харальд кивнул. Трое его людей тут же вылетели из воды, на ходу вскидывая щиты. Он, не дожидаясь их, содрал с головы шлем. Выставил напоказ пегие косицы, недавно отмытые в морской воде — а теперь снова залитые кровью на концах. Там, где их не прикрывало железо шлема.
Наверху, перед домами Йорингарда, прыгали огни. Сбегались люди, собираясь в привычный для викингов пеший строй — «свинью», со всех сторон прикрытую щитами и ощетинившуюся копьями.
Ему сейчас следовало бежать прочь от берега. Покрутиться среди сараев, заставить воинов Гудрема гоняться за ним по всему Йорингарду. Бить их по одному, по двое-трое. Подпалить самые большие дома, чтобы начались пожары…
Но вместо этого Харальд заревел:
— Я Харальд Ёрмунгардсон!
Слишком сладко, дико и напевно пахло здесь чужой кровью. В голове стоял пьяный красный туман…
— Я сын Ёрмунгарда! — заорал Харальд, отшвыривая шлем. — Это моему отцу вы приносили жертвы!
Он зашагал вверх по склону, отводя руку с секирой. Трое его викингов сомкнули сзади щиты — прикрывая спину своему ярлу.
«Свинья» стояла в полусотне шагов. Поблескивали ярко расписанные щиты. Странно, но копья в него уже не бросали. И стрел никто не пускал.
Когда Харальду оставалось до строя викингов шагов двадцать, те вдруг попятились. Затем снова попятились — удерживая при этом ровную стену из щитов.
И красный туман в голове Харальда начал стремительно таять, уступая место мыслям. Правда, они были спутанные, словно он перепил вина.
Хрорик Черный мертв. Это не просто хорошо — это милость богов. В крепости остались по большей части люди Хрорика. А на той паре драккаров, что отошла от берега, наверняка сидят вояки Гудрема. Всякий в миг опасности оставит своих воинов при себе. Так надежней…
Будь ярл жив, его люди сейчас попытались бы взять берсерка, окружив и задавив щитами. Или закидали бы копьями издали.
Но Хрорик мертв. Отдать приказ некому. И его воины пятятся назад.
Харальд остановился.
Как там сказал Торвальд? Нет нартвега, который рискнет выйти в море после того, как поднимет меч…
Он растянул губы в зверином оскале. Крикнул:
— Кто из вас осмелится выйти в море, если я сегодня погибну? Ваш ярл, Хрорик Черный, мертв! А я призываю вас встать под мою руку! Под руку живого ярла Ёрмунгардсона! Кто не хочет, тот может уйти! А кому невтерпеж подраться, пусть и дальше машет копьем! Но потом не хнычьте, если боги сочтут вас жертвой для моей семейки!
Строй викингов молчал.
Затем копья нехотя начали подниматься.
— С кем мне говорить? — рыкнул Харальд.
Щиты качнулись, открывая щель. Из неё выступил крупный здоровяк. На запястьях поблескивали золотые браслеты.
— Я Убби, правая рука Ингвара, хёрсира второго драккара ярла Хрорика…
— Сам Ингвар где? — бросил Харальд.
Здоровяк указал рукой ниже по склону. Туда, где валялись изрубленные останки.
— Хорошо, — проворчал Харальд. — Подойди ко мне, Убби.
Следом он глубоко вздохнул, прочищая легкие и мысли.
Убби шел к нему нарочито неспешно, показывая всем, что не торопится. Не бежит на зов, как мальчишка.
Его ясеневое копье постукивало о камни на каждом шагу.
Харальд люто блеснул глазами. Подумал — надо спешить, а этот показывает всем сдержанность истинного воина. Хотя от устья фьорда в любой миг могут вернуться драккары…
И все же Харальд сдержался. Дождался, пока Убби встанет перед ним, спросил неторопливо, чтобы и самому не казаться запальчивым юнцом:
— Ты говоришь за всех?
— Я скажу за себя, — громко заявил Убби. — Мой ярл мертв. Я свободен от клятвы. Если ты, Харальд Ёрмунгардсон, и впрямь набираешь новые хирды, я пойду к тебе служить. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как ты укокошишь Гудрема Кровавую Секиру! Сдается мне, это будет драчка, которую запомнит весь Нартвегр.
Он не сомневается в моей победе, внезапно осознал Харальд. Мне бы его уверенность…
— Вознаграждение обычное? — уже потише, деловито спросил Убби. — Половина ярлу, остальное дружине?
Придется думать и над этим, с досадой понял Харальд. Всю казну Йорингарда он уже обещал своим…
Но отказать в обычном вознаграждении — значит, оттолкнуть воинов Хрорика. А люди ему нужны. Хирды Гудрема не сдадутся просто так, их конунг жив. И даже заявил, что знает, как справится с ним.
— Согласен! — рыкнул Харальд.
Он ожидал, что кто-то из воинов, прикрывавших его спину, выскажется. И действительно, Бъёрн пробормотал:
— Лучше поделиться, чем не дожить до дележки.
— Тогда отныне я твой человек, ярл, — объявил Убби. — Однако на одном из драккаров, ушедших к устью фьорда, хёрсиром поставлен Вельди. Он из наших, из людей Хрорика. И я не знаю, что Вельди сделает, услышав о смерти ярла.
— Посмотрим, — отозвался Харальд. — А ты поговори со своими. Пусть скажут, кто из них готов мне служить.
— Да все, я думаю. Только в строю есть несколько мужиков из хирдов Гудрема…
— Связать их, — буркнул Харальд. — И посадить куда-нибудь. Им же лучше. Отдохнут, пока мы тут бодаемся!
Убби кивнул. Заметил, посмотрев туда, где погиб его ярл:
— Сдается мне, не того человека мы прозвали Кровавой Секирой.
В голосе его таилось возбужденное восхищение. Харальд, досадливо оскалившись, хрипло приказал:
— Ступай. И возвращайся, когда закончишь с людьми Гудрема. Прогуляемся к воротам, посмотрим на стражу.
***
Может, все-таки поджечь крепость, размышлял Харальд. Чтобы дальше все шло, как задумано изначально. И ушедшие драккары вернулись, заметив пожары в Йорингарде.
Тем более, что воинов у него прибавилось. Будет с кем встретить корабли.
Но бывшие люди Хрорика могут дрогнуть, когда на них пахнет пламенем. К тому же неизвестно, как они будут драться со вчерашними соратниками. За ними надо присматривать — где уж тут носиться по крепости…
Зря я притащил сюда девчонку, мелькнуло у Харальда.
Впрочем, в оставленном Хааленсваге её судьба могла быть ещё хуже. Сопротивляться Кресив Добава не умеет, а та первым делом свела бы счеты. Тут, по крайней мере, есть шанс. Если он выживет, конечно.
Харальд выдернул из бедра стрелу. Рана, видневшаяся в прореху на штанах, казалась бескровной, словно её промыли морской водой. Как положено берсерку, раны на нем не кровили. И заживали, как на собаке.
Он отшвырнул стрелу в сторону, окинул взглядом Йорингард.
В строю викингов перед ним шла какая-то свара. Мелькали кулаки, кто-то неразборчиво орал на кого-то. Два отряда воинов, стоявшие ниже по берегу, по-прежнему держали копья наперевес. Это воины Гудрема, оставшиеся без приказов? Торчат на месте, не зная, что делать?
В строю людей Хрорика — верней, уже его людей — наконец-то наступил покой. И согласие. Крики стихли. Убби бегом вернулся к Харальду, доложил:
— Парней Гудрема, что были с нами, мы скрутили.
