— А как же ваши гости?
— Эти трое полетают над садом. Отвлекут немного сторожевых магов. На расстоянии в полверсты я управлять каретой ещё могу. — Олонецкий громко фыркнул. — И один из них тоже маг Зеленого Листа. Светится зеленью, почти как я. Удачно сложилось!
Пару мгновений спустя дверца кареты распахнулась. Олонецкий выпрыгнул, прижимая к себе Веденею. Падение их оказалось обнадеживающе коротким. Волостарь приземлился на полосу каких-то низеньких кустов. И сразу отступил, удерживая равновесие.
Веденея лишь всхлипнула, когда пружинистые ветки, сунувшиеся под подол, разодрали на ней чулки — но не расцарапали кожу. Олонецкий, не отпуская её, отступил к яблоне. Прошептал, остановившись под развесистой кроной:
— А теперь ты мне поможешь.
Следом он потянул Веденею к решетчатой ограде, поднимавшейся в нескольких шагах от них и облитой отсветами уличных фонарей. Пояснил негромко:
— Это сад рядом с домом Льетича. Хозяева ушли или спят. Окна в особняке темные…
И где те окна, полуобморочно подумала Веденея. Когда он успел их разглядеть?
— За углом сада стоят наемные кареты, — продолжал Олонецкий. — Поджидают тех гостей с вечеринки, у кого нет своих повозок. Я перекину тебя через забор, и ты подзовешь одну из них. Потом прикажешь вознице зависнуть над этим садом. Намекнешь, что у тебя тайное свидание с хозяином этого дома. Ты сможешь, я знаю. Мне высовываться на улицу нельзя, в небе носятся стражи.
Зачем я это делаю, ещё успела подумать Веденея.
Олонецкий вдруг вскинул её вверх, стиснув ладонями бедра. Она ухватилась за столб ограды, внезапно прижавшийся к животу — и рука Ярмира придавила её к каменному боку столба.
Вторая рука скользнула сквозь узорчатую решетку. Потом замерла в воздухе. Ладонь раскрылась подобием ступеньки.
— Лезь на ту сторону, — тихо велел Олонецкий. — Не бойся, провинциальная фиалка. Я тебя не уроню. Я понадежней паркета, к которому ты привыкла.
Ладонь Олонецкого, давившая на её ягодицы, казалась каменно-неподвижной. Веденея, подтянув юбки повыше, перекинула ногу через решетку. Ухватилась за ограду и развернулась, слушая, как шуршит шелковое платье по кованым завиткам…
Только тут, на заборе, Веденея неожиданно осознала, что за время сиденья в карете её наряд высох. Лишь нижнее белье осталось чуть влажным.
Снизу ступню отловили пальцы Олонецкого.
Веденея потянулась вниз, вцепившись в ограду и свешивая вторую ногу.
Но и под ней опорой возникла ладонь Олонецкого.
Так, перебираясь с одной его руки на другую, Веденея сошла на землю. Следом отловила жемчужную нить, свисавшую на ухо, и попыталась вернуть её на место.
— Ни к чему, — глуховато уронил вдруг Олонецкий. — Сними эту цацку, Веда. Будь собой, и любой из возниц сразу признает в тебе дочь благородного семейства. Поспеши. Отечество в опасности, и все такое-прочее!
Он даже сейчас не удержался от насмешек, оскорблено подумала Веденея.
А потом, выдрав жемчужную нить из подсохших спутанных локонов, зашагала к углу ограды.
На улице, освещенной неярким светом фонарей, стоял ряд темных карет. Веденея направилась к той, что была с краю. Ноги после недавнего купанья с удушьем подрагивали, и она все сильней стискивала складки подхваченной юбки — словно это могло сделать походку тверже.
Наконец она дошла до дверцы кареты. Стукнула в неё трясущимся кулаком, сказала:
— Простите, мне нужен экипаж.
Возница, усатый дядька с широкоскулым лицом, высунулся из кабинки на облучке. Одарил её подозрительным взглядом, но ответил вежливо:
— Залазьте, госпожа. Вмиг довезу, куда надо!
Веденея на подкашивающихся ногах забралась внутрь. Стукнула уже в переднюю стенку салона, проговорила:
— Мне нужно забрать одного господина из сада по левую руку. Тут рядом, за углом. За оградой с литыми розочками.
— Хех! — откликнулся возница из-за стенки.
Карета взмыла — мощно и красиво, с разворотом.
— А тот, кого мы из сада заберем, тоже из магов, барышня? Чё ж он сам-то на улицу не выйдет?
Будь ты проклят, Олонецкий, подумала Веденея. Затем пробормотала, ненавидя себя за ложь во спасение Олонецкого:
— Тут поблизости живет родня его супруги. Его не должны увидеть.
— Раз так, то не увидят! — провозгласил возница за стенкой. — Держись, барышня! Места здесь узкие, развернуться негде!
Карета крутнулась, а потом зависла над садом — в паре аршин над землей. Пол накренился, Веденея вцепилась в диванчик, боясь укатиться к правой дверце, распахнувшейся над каким-то кустом.
Она ожидала, что в карету запрыгнет сам Олонецкий — ведь возница увидел его, иначе не остановился бы тут. Но вместо этого за стенкой салона послышался шум. А через пару секунд Олонецкий рявкнул снаружи, из кабинки для возницы:
— Веда, упрись ногами в пол! Я опаздываю, и трястись над твоим тельцем времени нет!
Но следом, опровергая его слова, из диванчика под Веденеей выметнулись узловатые жилы. Оплели её…
И карета рванулась вверх.
Сад волостаря Льетича лежал внизу лоскутом, усыпанным светящимся бисером фонарей. Наемная карета, которой управлял Олонецкий, с треском приземлилась перед садовой оградой. За углом сбоку от дома.
— Вылазь, — буркнул Олонецкий.
Жилы опали, Веденея рванулась наружу. Сказала, как только Олонецкий встал рядом с ней:
— После разврата вы увлеклись воровством? Может, эта карета все, что было у того возницы? Его семье теперь придется голодать…
— Ничего, пробежится завтра по Иванграду, и найдет свою повозку, — проворчал Олонецкий. — А когда государевы маги придут к нему для допроса, он ещё и фамилию мою узнает. Да иск мне вчинит. Пошли!
Куда, хотела спросить Веденея. Но Олонецкий ухватился за узорчатую решетку — и часть её, скрипнув, отворилась.
— Здесь есть секретная калитка? Для чего? — прошептала Веденея.
Олонецкий молча ухватил Веденею за талию. Поднял и поставил её на пласт твердой воды, укрывавший сад. Сам запрыгнул туда же, и только после этого тихо ответил:
— Иногда даже магам хочется покинуть дом, не отсвечивая сиянием в главных воротах. А теперь помолчи. Государева служба, конечно, присматривает в основном за магами. Но и на вдов поглядывает, если они много болтают.
Он потащил Веденею вперед, стиснув её руку.
Мы идем красть государя, пронеслось у Веденеи в уме. Дальше она молчала.
Залитый светом особняк Льетича был уже близко. Олонецкий, не отпуская Веденею, подобрался к угловому окну. Из-за воды, покрывавшей сад, край оконного проема оказался на уровне её колена. Ярмир дробно постучал по раме, та отворилась, блеснув слоем воды на стекле.
Внутри, вдоль стен, тянулись шкафчики со столбиками книг. На диванчике в середине лежал куль, свитый из хрустальной воды. Внутри куля кто-то был…
— А теперь счет пойдет на секунды, — проворчал Олонецкий, стоя в оконном проеме.
В следующий миг из-под его ног хлестнули лозы. Скрутили куль из воды, и рывком уволокли его к окну. Здесь застыли. Ярмир протянул руку, коснулся слоя воды на стекле. По ней сразу пошла трепетная рябь.
— Сейчас явится, — прошептал Ярмир.
И у Веденеи осеклось дыхание.
Мара-Лада, спаси меня, чтобы я погубила этих двоих, подумала она. А затем, сама того не замечая, Веденея стиснула ладонь Ярмира — который по-прежнему держал её за руку.
— Ого, — выдохнул Олонецкий. — Прижмешь меня так же в постели, Веда? Всем тельцем и ладошкой…
Она дернулась, а Ярмир рванул её к себе. И обнял одной рукой. Сорочка под высохшим платьем ласково погладила соски.
— Посдержанней, — прошипел кто-то со стороны библиотеки.
Веденея испуганно обернулась. Над полом библиотеки уже скользил Сигвич. Направлялся прямо к ним, глядя на неё пристально и недобро.
За князем Сигвичем, трепетно содрогаясь, плыл по влажному паркету непрозрачный водный куль. С одного его края свисали кружевные оборки.
Этого государь уж точно не простит, в полуобморочном состоянии подумала Веденея.
Ярмир шумно дыхнул, отпуская её. Лозы перехватили и второй куль, с оборками.
— А теперь стены особняка уже не будут нас прикрывать, — пробормотал он. — И шлем не поможет. Идем уступом, Игорь. Идем уступом!
Лозы, державшие кули из воды, мгновенно разрослись, свиваясь в огромное гнездо. В их сплетениях, как в паутине, увязла и Веденея. А Ярмир взмыл вверх. Придавил ботинками лозы, возвышаясь над всеми, злорадно улыбнулся…
Следом гнездо из лоз рванулось к ограде. С ходу запихнуло два куля из воды и Веденею в наемную карету. Тут же захлопнуло дверцу, оплетя её лозинками.
— Теперь ты компаньонка государевой невесты! — хохотнул за стенкой салона Олонецкий.
В брусчатку тротуара рядом с каретой ударила молния. Выбила раскалено-белые брызги и раскидала камни, разом обнажив землю.
Затем молнии обрушились частым гребнем — сплетаясь неводом вокруг кареты. За сетью из жгуче-сияющих молний взвилось алое пламя.
И как ответ — через миг от тротуаров, расшвыривая брусчатку, взметнулись голые стволы. Зеленовато-серые, похожие на осиновые.
Их заостренные верхушки сразу впитали в себя струи молний. Стволы обернулись тонкими головешками, торчавшими вдоль дороги — два частокола жалких обгорелых пеньков.
Но на смену им тротуары мгновенно обросли щеткой новых побегов.
Вот почему Олонецкий усадил всех в карету так открыто, пролетело в уме у Веденеи.
Он хотел перед бегством истощить силы магов Грозовой Стрелы. Известно, что Грозе нужны передышки. Это Лист растет всегда.
Теперь магам Грозы из государевой охраны придется собираться с силами. Но есть ещё огонь. Маги Живого Пламени не устают…
Со стороны сада хлестнула вода. Хлынула через ограду мутной волной — и ударила по пламени.
Взметнулись разлохмаченные вихри, спутанные с клубами пара.
А затем над всем просветом улицы вознеслись деревья. Кроны их сомкнулись над дорогой сплошной аркой. Ветви, черные, как сучья железного древа, сплелись в сучковатое полотно.
И первой в туннель под ветвями залетела карета Сигвича.
Она вынырнула откуда-то сзади — и умчалась вперед. Блеснули, волнуясь, сине-шелковые складки на её боках. Под днищем кипел поток…
Следом в туннель рванулся наемный экипаж, которым управлял Олонецкий.
Водный куль, скрывавший в себе государя, от рывка кареты свалился. Упал с переднего диванчика прямо на колени к Веденее.
Она инстинктивно в него вцепилась. Оцепенела, не зная, то ли отпихнуть куль от себя, то ли придержать. Меж пальцев тугими теплыми ягодами набухла загустевшая вода.
Если уроню, государь может ушибиться, мелькнуло у Веденеи. Но он мужчина. Прилично ли, чтобы чужой мужчина лежал на её коленях?
А следом в уме пронеслось — это уже не колени приличной барышни. И Веденея со всхлипом попыталась запихать куль на передний диванчик.
В итоге тот скатился на пол, придавив её туфельки — и основание куля с Кошкинской. Краешки кружевных воланов, ярусами торчавшие наружу, возмущенно дрогнули.
А вдруг государева невеста все видит, с ужасом подумала Веденея. И похолодела. Сказала чуть истерично:
— Это ничего не значит, госпожа Кошкинская. Уверяю вас. Мы лишь пытаемся…
Экипаж, летевший по туннелю из деревьев, вдруг свернул направо. Веденея, сидевшая по левую сторону диванчика, сжалась. Ждала, что её придавит куль с Кошкинской — но этого не случилось.
В следующий миг куль с государем подпрыгнул и опустился на передний диванчик. Веденея углядела путы из лозы, вздернувшие его вверх.
Затем за оконцем экипажа блеснула вода, отлакированная сияньем фонарей с набережной. Здесь есть река?
Впрочем, какой город в Великоречье обходится без реки? Но — река, уже?
Миг, и наемный экипаж скользнул над набережной.
Ленту широкой реки тут же залило ослепительным сиянием молний. Взметнулась в воздух завеса из лоз, ловя их на лету.
Ещё миг, и карета с Веденеей, государем и Кошкинской нырнула в реку. В жерло воронки, мгновенно закрутившей речные воды. Да так, что на набережную хлынули пенные волны, заливая гулявших там господ.
Следом в воронку влетел экипаж Сигвича. И упавшая с темного неба карета из лоз.
А потом воды Росняны, самой полноводной реки из всех, что пересекали Иванград, сомкнулись. Застыли колдовским, не студеным льдом.
Впервые в жизни Веденея сидела в карете, несшейся в жерле водного туннеля. Мелькали снаружи рыбины, закрученные спиральным током воды — белобрюхие щуки длиной в руку, стайки серебряной плотвы…
Путь их закончился в скромном поместье, стоявшем на берегу одного из притоков реки Росняны. Кареты одна за другой вырвались из-под глади воды, и скользнули в широкий двор.
С ворот каретного сарая тут же слетел тяжелый засов — хотя ничья рука его не коснулась. Ворота сарая распахнулись, кареты исчезли внутри.
Маги, выпрыгнув из экипажей, занялись делом.
Олонецкий молча, не открывая дверцы своей кареты, проверил оплетку из ветвей на герцоге Норманди, Люринде и Фитц-Саксене. Добавил пару сучковатых лоз для Фитц-Саксена, уже не пытавшегося перехватить управление чужой зеленью.
Князь Сигвич тем временем распахнул дверцу экипажа, где сидела Веденея. Кули с государем и его невестой тут же выплыли из салона. Следом Сигвич одарил Веденею задумчиво-морозным взглядом. Бледные губы дрогнули в усмешке.
— Ваши руки на моей воде… это было самое горячее впечатление нынешнего вечера, Веденея. Позвольте помочь вам выйти из кареты.
Он протянул руку — жестом галантным и повелительным одновременно.
Ни за что, растерянно подумала Веденея, поднимаясь с диванчика. Нельзя с ним сближаться, даже руки касаться нельзя, иначе он решит…
Что решит князь Сигвич, Веденея так и не додумала. Взгляд её метнулся к Олонецкому. Тот стоял у соседней кареты, густо заросшей лозами. Спиной к Веденее. Словно давал понять — для него развлечения с ней закончены.
Все.
И Веденея с дрожью потянулась к руке Сигвича — не желая чувствовать себя униженной, выброшенной за ненужностью. Желая опереться хоть на кого-то.
Прохладные пальцы Сигвича уверенно сжали ладонь Веденеи. Пока она нацеливалась ногой на ступеньку кареты, князь поднес её руку к губам — резко, заставив покачнуться.
— Любезность излишняя, — испугано прошептала Веденея. — Когда дама выходит из экипажа, кавалер должен являть…
Олонецкий обернулся. Одарил их брезгливым взглядом, дернул углом рта.
Веденея онемела.
— Опору недвижную, — нежно подсказал Сигвич, удерживая её руку у своего лица.
Дыхание мага Воды скользнуло по коже горячим дуновением, словно струйка пара из кофейника.
А затем князь Сигвич дернул Веденею к себе. Обнял, ловко подхватив в воздухе — стиснув при этом её талию и ладонью придавив одно бедро.
— Я вас удивлю, прелестная Веденея, но умный кавалер не станет стоять истуканом. То есть являть собой опору недвижную. Он сделает все, чтобы дама упала к нему в объятья!
Веденея дернулась, запрокидываясь назад — чтобы не коснуться грудью лица Сигвича. Потолок каретного сарая был высок, но Веденее вдруг показалось, что он вот-вот её придавит. Дыхание перехватило, мыслей не было…
— Отпусти пока эту даму, — скрипуче потребовал Олонецкий. — И хватит подметать пол государевой невестой. Див, может, и простит нам эту выходку. Но барышня за свои кружавчики глотку порвет!
Сигвич неспешно поставил Веденею на пол сарая. Кули с государем и Кошкинской, висевшие низко, ниже днища кареты, сразу взмыли вверх. И в глаза Веденее бросилось, как трепыхнулись кружевные воланы, торчавшие из мутно-серой воды.
— Эти трое полетают над садом. Отвлекут немного сторожевых магов. На расстоянии в полверсты я управлять каретой ещё могу. — Олонецкий громко фыркнул. — И один из них тоже маг Зеленого Листа. Светится зеленью, почти как я. Удачно сложилось!
Пару мгновений спустя дверца кареты распахнулась. Олонецкий выпрыгнул, прижимая к себе Веденею. Падение их оказалось обнадеживающе коротким. Волостарь приземлился на полосу каких-то низеньких кустов. И сразу отступил, удерживая равновесие.
Веденея лишь всхлипнула, когда пружинистые ветки, сунувшиеся под подол, разодрали на ней чулки — но не расцарапали кожу. Олонецкий, не отпуская её, отступил к яблоне. Прошептал, остановившись под развесистой кроной:
— А теперь ты мне поможешь.
Следом он потянул Веденею к решетчатой ограде, поднимавшейся в нескольких шагах от них и облитой отсветами уличных фонарей. Пояснил негромко:
— Это сад рядом с домом Льетича. Хозяева ушли или спят. Окна в особняке темные…
И где те окна, полуобморочно подумала Веденея. Когда он успел их разглядеть?
— За углом сада стоят наемные кареты, — продолжал Олонецкий. — Поджидают тех гостей с вечеринки, у кого нет своих повозок. Я перекину тебя через забор, и ты подзовешь одну из них. Потом прикажешь вознице зависнуть над этим садом. Намекнешь, что у тебя тайное свидание с хозяином этого дома. Ты сможешь, я знаю. Мне высовываться на улицу нельзя, в небе носятся стражи.
Зачем я это делаю, ещё успела подумать Веденея.
Олонецкий вдруг вскинул её вверх, стиснув ладонями бедра. Она ухватилась за столб ограды, внезапно прижавшийся к животу — и рука Ярмира придавила её к каменному боку столба.
Вторая рука скользнула сквозь узорчатую решетку. Потом замерла в воздухе. Ладонь раскрылась подобием ступеньки.
— Лезь на ту сторону, — тихо велел Олонецкий. — Не бойся, провинциальная фиалка. Я тебя не уроню. Я понадежней паркета, к которому ты привыкла.
Ладонь Олонецкого, давившая на её ягодицы, казалась каменно-неподвижной. Веденея, подтянув юбки повыше, перекинула ногу через решетку. Ухватилась за ограду и развернулась, слушая, как шуршит шелковое платье по кованым завиткам…
Только тут, на заборе, Веденея неожиданно осознала, что за время сиденья в карете её наряд высох. Лишь нижнее белье осталось чуть влажным.
Снизу ступню отловили пальцы Олонецкого.
Веденея потянулась вниз, вцепившись в ограду и свешивая вторую ногу.
Но и под ней опорой возникла ладонь Олонецкого.
Так, перебираясь с одной его руки на другую, Веденея сошла на землю. Следом отловила жемчужную нить, свисавшую на ухо, и попыталась вернуть её на место.
— Ни к чему, — глуховато уронил вдруг Олонецкий. — Сними эту цацку, Веда. Будь собой, и любой из возниц сразу признает в тебе дочь благородного семейства. Поспеши. Отечество в опасности, и все такое-прочее!
Он даже сейчас не удержался от насмешек, оскорблено подумала Веденея.
А потом, выдрав жемчужную нить из подсохших спутанных локонов, зашагала к углу ограды.
На улице, освещенной неярким светом фонарей, стоял ряд темных карет. Веденея направилась к той, что была с краю. Ноги после недавнего купанья с удушьем подрагивали, и она все сильней стискивала складки подхваченной юбки — словно это могло сделать походку тверже.
Наконец она дошла до дверцы кареты. Стукнула в неё трясущимся кулаком, сказала:
— Простите, мне нужен экипаж.
Возница, усатый дядька с широкоскулым лицом, высунулся из кабинки на облучке. Одарил её подозрительным взглядом, но ответил вежливо:
— Залазьте, госпожа. Вмиг довезу, куда надо!
Веденея на подкашивающихся ногах забралась внутрь. Стукнула уже в переднюю стенку салона, проговорила:
— Мне нужно забрать одного господина из сада по левую руку. Тут рядом, за углом. За оградой с литыми розочками.
— Хех! — откликнулся возница из-за стенки.
Карета взмыла — мощно и красиво, с разворотом.
— А тот, кого мы из сада заберем, тоже из магов, барышня? Чё ж он сам-то на улицу не выйдет?
Будь ты проклят, Олонецкий, подумала Веденея. Затем пробормотала, ненавидя себя за ложь во спасение Олонецкого:
— Тут поблизости живет родня его супруги. Его не должны увидеть.
— Раз так, то не увидят! — провозгласил возница за стенкой. — Держись, барышня! Места здесь узкие, развернуться негде!
Карета крутнулась, а потом зависла над садом — в паре аршин над землей. Пол накренился, Веденея вцепилась в диванчик, боясь укатиться к правой дверце, распахнувшейся над каким-то кустом.
Она ожидала, что в карету запрыгнет сам Олонецкий — ведь возница увидел его, иначе не остановился бы тут. Но вместо этого за стенкой салона послышался шум. А через пару секунд Олонецкий рявкнул снаружи, из кабинки для возницы:
— Веда, упрись ногами в пол! Я опаздываю, и трястись над твоим тельцем времени нет!
Но следом, опровергая его слова, из диванчика под Веденеей выметнулись узловатые жилы. Оплели её…
И карета рванулась вверх.
Сад волостаря Льетича лежал внизу лоскутом, усыпанным светящимся бисером фонарей. Наемная карета, которой управлял Олонецкий, с треском приземлилась перед садовой оградой. За углом сбоку от дома.
— Вылазь, — буркнул Олонецкий.
Жилы опали, Веденея рванулась наружу. Сказала, как только Олонецкий встал рядом с ней:
— После разврата вы увлеклись воровством? Может, эта карета все, что было у того возницы? Его семье теперь придется голодать…
— Ничего, пробежится завтра по Иванграду, и найдет свою повозку, — проворчал Олонецкий. — А когда государевы маги придут к нему для допроса, он ещё и фамилию мою узнает. Да иск мне вчинит. Пошли!
Куда, хотела спросить Веденея. Но Олонецкий ухватился за узорчатую решетку — и часть её, скрипнув, отворилась.
— Здесь есть секретная калитка? Для чего? — прошептала Веденея.
Олонецкий молча ухватил Веденею за талию. Поднял и поставил её на пласт твердой воды, укрывавший сад. Сам запрыгнул туда же, и только после этого тихо ответил:
— Иногда даже магам хочется покинуть дом, не отсвечивая сиянием в главных воротах. А теперь помолчи. Государева служба, конечно, присматривает в основном за магами. Но и на вдов поглядывает, если они много болтают.
Он потащил Веденею вперед, стиснув её руку.
Мы идем красть государя, пронеслось у Веденеи в уме. Дальше она молчала.
Залитый светом особняк Льетича был уже близко. Олонецкий, не отпуская Веденею, подобрался к угловому окну. Из-за воды, покрывавшей сад, край оконного проема оказался на уровне её колена. Ярмир дробно постучал по раме, та отворилась, блеснув слоем воды на стекле.
Внутри, вдоль стен, тянулись шкафчики со столбиками книг. На диванчике в середине лежал куль, свитый из хрустальной воды. Внутри куля кто-то был…
— А теперь счет пойдет на секунды, — проворчал Олонецкий, стоя в оконном проеме.
В следующий миг из-под его ног хлестнули лозы. Скрутили куль из воды, и рывком уволокли его к окну. Здесь застыли. Ярмир протянул руку, коснулся слоя воды на стекле. По ней сразу пошла трепетная рябь.
— Сейчас явится, — прошептал Ярмир.
И у Веденеи осеклось дыхание.
Мара-Лада, спаси меня, чтобы я погубила этих двоих, подумала она. А затем, сама того не замечая, Веденея стиснула ладонь Ярмира — который по-прежнему держал её за руку.
— Ого, — выдохнул Олонецкий. — Прижмешь меня так же в постели, Веда? Всем тельцем и ладошкой…
Она дернулась, а Ярмир рванул её к себе. И обнял одной рукой. Сорочка под высохшим платьем ласково погладила соски.
— Посдержанней, — прошипел кто-то со стороны библиотеки.
Веденея испуганно обернулась. Над полом библиотеки уже скользил Сигвич. Направлялся прямо к ним, глядя на неё пристально и недобро.
За князем Сигвичем, трепетно содрогаясь, плыл по влажному паркету непрозрачный водный куль. С одного его края свисали кружевные оборки.
Этого государь уж точно не простит, в полуобморочном состоянии подумала Веденея.
Ярмир шумно дыхнул, отпуская её. Лозы перехватили и второй куль, с оборками.
— А теперь стены особняка уже не будут нас прикрывать, — пробормотал он. — И шлем не поможет. Идем уступом, Игорь. Идем уступом!
Лозы, державшие кули из воды, мгновенно разрослись, свиваясь в огромное гнездо. В их сплетениях, как в паутине, увязла и Веденея. А Ярмир взмыл вверх. Придавил ботинками лозы, возвышаясь над всеми, злорадно улыбнулся…
Следом гнездо из лоз рванулось к ограде. С ходу запихнуло два куля из воды и Веденею в наемную карету. Тут же захлопнуло дверцу, оплетя её лозинками.
— Теперь ты компаньонка государевой невесты! — хохотнул за стенкой салона Олонецкий.
В брусчатку тротуара рядом с каретой ударила молния. Выбила раскалено-белые брызги и раскидала камни, разом обнажив землю.
Затем молнии обрушились частым гребнем — сплетаясь неводом вокруг кареты. За сетью из жгуче-сияющих молний взвилось алое пламя.
И как ответ — через миг от тротуаров, расшвыривая брусчатку, взметнулись голые стволы. Зеленовато-серые, похожие на осиновые.
Их заостренные верхушки сразу впитали в себя струи молний. Стволы обернулись тонкими головешками, торчавшими вдоль дороги — два частокола жалких обгорелых пеньков.
Но на смену им тротуары мгновенно обросли щеткой новых побегов.
Вот почему Олонецкий усадил всех в карету так открыто, пролетело в уме у Веденеи.
Он хотел перед бегством истощить силы магов Грозовой Стрелы. Известно, что Грозе нужны передышки. Это Лист растет всегда.
Теперь магам Грозы из государевой охраны придется собираться с силами. Но есть ещё огонь. Маги Живого Пламени не устают…
Со стороны сада хлестнула вода. Хлынула через ограду мутной волной — и ударила по пламени.
Взметнулись разлохмаченные вихри, спутанные с клубами пара.
А затем над всем просветом улицы вознеслись деревья. Кроны их сомкнулись над дорогой сплошной аркой. Ветви, черные, как сучья железного древа, сплелись в сучковатое полотно.
И первой в туннель под ветвями залетела карета Сигвича.
Она вынырнула откуда-то сзади — и умчалась вперед. Блеснули, волнуясь, сине-шелковые складки на её боках. Под днищем кипел поток…
Следом в туннель рванулся наемный экипаж, которым управлял Олонецкий.
Водный куль, скрывавший в себе государя, от рывка кареты свалился. Упал с переднего диванчика прямо на колени к Веденее.
Она инстинктивно в него вцепилась. Оцепенела, не зная, то ли отпихнуть куль от себя, то ли придержать. Меж пальцев тугими теплыми ягодами набухла загустевшая вода.
Если уроню, государь может ушибиться, мелькнуло у Веденеи. Но он мужчина. Прилично ли, чтобы чужой мужчина лежал на её коленях?
А следом в уме пронеслось — это уже не колени приличной барышни. И Веденея со всхлипом попыталась запихать куль на передний диванчик.
В итоге тот скатился на пол, придавив её туфельки — и основание куля с Кошкинской. Краешки кружевных воланов, ярусами торчавшие наружу, возмущенно дрогнули.
А вдруг государева невеста все видит, с ужасом подумала Веденея. И похолодела. Сказала чуть истерично:
— Это ничего не значит, госпожа Кошкинская. Уверяю вас. Мы лишь пытаемся…
Экипаж, летевший по туннелю из деревьев, вдруг свернул направо. Веденея, сидевшая по левую сторону диванчика, сжалась. Ждала, что её придавит куль с Кошкинской — но этого не случилось.
В следующий миг куль с государем подпрыгнул и опустился на передний диванчик. Веденея углядела путы из лозы, вздернувшие его вверх.
Затем за оконцем экипажа блеснула вода, отлакированная сияньем фонарей с набережной. Здесь есть река?
Впрочем, какой город в Великоречье обходится без реки? Но — река, уже?
Миг, и наемный экипаж скользнул над набережной.
Ленту широкой реки тут же залило ослепительным сиянием молний. Взметнулась в воздух завеса из лоз, ловя их на лету.
Ещё миг, и карета с Веденеей, государем и Кошкинской нырнула в реку. В жерло воронки, мгновенно закрутившей речные воды. Да так, что на набережную хлынули пенные волны, заливая гулявших там господ.
Следом в воронку влетел экипаж Сигвича. И упавшая с темного неба карета из лоз.
А потом воды Росняны, самой полноводной реки из всех, что пересекали Иванград, сомкнулись. Застыли колдовским, не студеным льдом.
ГЛАВА 4
Впервые в жизни Веденея сидела в карете, несшейся в жерле водного туннеля. Мелькали снаружи рыбины, закрученные спиральным током воды — белобрюхие щуки длиной в руку, стайки серебряной плотвы…
Путь их закончился в скромном поместье, стоявшем на берегу одного из притоков реки Росняны. Кареты одна за другой вырвались из-под глади воды, и скользнули в широкий двор.
С ворот каретного сарая тут же слетел тяжелый засов — хотя ничья рука его не коснулась. Ворота сарая распахнулись, кареты исчезли внутри.
Маги, выпрыгнув из экипажей, занялись делом.
Олонецкий молча, не открывая дверцы своей кареты, проверил оплетку из ветвей на герцоге Норманди, Люринде и Фитц-Саксене. Добавил пару сучковатых лоз для Фитц-Саксена, уже не пытавшегося перехватить управление чужой зеленью.
Князь Сигвич тем временем распахнул дверцу экипажа, где сидела Веденея. Кули с государем и его невестой тут же выплыли из салона. Следом Сигвич одарил Веденею задумчиво-морозным взглядом. Бледные губы дрогнули в усмешке.
— Ваши руки на моей воде… это было самое горячее впечатление нынешнего вечера, Веденея. Позвольте помочь вам выйти из кареты.
Он протянул руку — жестом галантным и повелительным одновременно.
Ни за что, растерянно подумала Веденея, поднимаясь с диванчика. Нельзя с ним сближаться, даже руки касаться нельзя, иначе он решит…
Что решит князь Сигвич, Веденея так и не додумала. Взгляд её метнулся к Олонецкому. Тот стоял у соседней кареты, густо заросшей лозами. Спиной к Веденее. Словно давал понять — для него развлечения с ней закончены.
Все.
И Веденея с дрожью потянулась к руке Сигвича — не желая чувствовать себя униженной, выброшенной за ненужностью. Желая опереться хоть на кого-то.
Прохладные пальцы Сигвича уверенно сжали ладонь Веденеи. Пока она нацеливалась ногой на ступеньку кареты, князь поднес её руку к губам — резко, заставив покачнуться.
— Любезность излишняя, — испугано прошептала Веденея. — Когда дама выходит из экипажа, кавалер должен являть…
Олонецкий обернулся. Одарил их брезгливым взглядом, дернул углом рта.
Веденея онемела.
— Опору недвижную, — нежно подсказал Сигвич, удерживая её руку у своего лица.
Дыхание мага Воды скользнуло по коже горячим дуновением, словно струйка пара из кофейника.
А затем князь Сигвич дернул Веденею к себе. Обнял, ловко подхватив в воздухе — стиснув при этом её талию и ладонью придавив одно бедро.
— Я вас удивлю, прелестная Веденея, но умный кавалер не станет стоять истуканом. То есть являть собой опору недвижную. Он сделает все, чтобы дама упала к нему в объятья!
Веденея дернулась, запрокидываясь назад — чтобы не коснуться грудью лица Сигвича. Потолок каретного сарая был высок, но Веденее вдруг показалось, что он вот-вот её придавит. Дыхание перехватило, мыслей не было…
— Отпусти пока эту даму, — скрипуче потребовал Олонецкий. — И хватит подметать пол государевой невестой. Див, может, и простит нам эту выходку. Но барышня за свои кружавчики глотку порвет!
Сигвич неспешно поставил Веденею на пол сарая. Кули с государем и Кошкинской, висевшие низко, ниже днища кареты, сразу взмыли вверх. И в глаза Веденее бросилось, как трепыхнулись кружевные воланы, торчавшие из мутно-серой воды.
