Глава 1
Ветер рванул кусок снежной насыпи с мощенной мостовой в лицо окоченевшему прохожему. Чуть не задыхаясь и отрывисто бурча под нос ругательства, тот натянул шарф на нос и ускорил шаг. Мимо пробежала парочка молоденьких девиц в тоненьких пальто, цоканье каблучков по остекленевшим булыжникам еще долго раздавалось после того, как они скрылись из виду. Одна из них, голубоглазая кокетка лет двадцати, одарила, напоследок, мужчину пренебрежительным взглядом и шепнула что-то на ушко смуглой соседке. Обе хохотнули и умчались в белый плен.
«Ну и черт с вами, - подумал Мау. – Высокие каблуки дают превосходство над людьми до тех пор, пока ты на них».
Пройдя метров пятьдесят с мостовой, мужчина свернул в переулок налево, ветер там был не такой пронизывающий и давал возможность закурить терпкие сигареты «Черчилль». В конце узкого переулочка, скорее образовавшегося вследствие неправильной постройки зданий, чем как самостоятельная, запланированная улица, стояли коробки из-под бытовой техники и телевизора.
Груда намокшей картонной тары напоминала великана, неудобно присевшего и уснувшего между домами.
Мужчина долго закуривал промокшую папиросу, руки подрагивали. И как только манипуляция удалась, он услышал пронзительный писк коробки из-под тостера. Зажав между зубами сигарету, он подошел и наклонился к ожившему куску картона. Глаза начали наливаться слезами, дым разъедал нежную оболочку глазного яблока и щипало в носу.
Выплюнув никотинового убийцу в снег, мужчина поднял коробку. Под ней он увидел огромные глаза янтарного цвета, любопытно и игривы разглядывающие человека. Чуть раскосые кошачьи очи обрамляла рыжая, как огонь, шерсть, которая нетерпеливо подметала пушистым отростком заснеженный асфальт.
- Ты чей такой?
Котенок прижал ушки и присел на передних лапках, будто готовился к прыжку, мордочка мило дернулась вправо. Малыш наклонил головку и требовательно мяукнул.
- Я понял тебя: негде жить, нечего есть. Человек спасай меня! Ты это сказал, да?
Пушистый комок протяжно мяукнул, завершив концерт громким чихом.
- Ладно. Пошли. Только предупреждаю: квартира съемная, маленькая, обои уже попорчены, разгуляться не выйдет.
Мау поднял котенка и бережно положил за пазуху потрепанного шерстяного пальто.
Оставшийся до дома путь молодой человек провел в диалоге с молчаливым другом, не замечая жесткого ветра, мечущего снежинки по городской площади, средневекового храма, упирающегося шпилем в свинцовое облако, который своими архангелами извечно указывал путнику на здание центральной городской полиции.
Поднявшись в два прыжка на второй этаж обветшалого дома, Мау распахнул дверь в квартиру, где обитал последние два года.
Малогабаритная прихожая, метра два в длину, плавно перетекала в единственную комнату, которая была для жителя спальней, гостиной, кухней и даже рабочим кабинетом. Ванная и уборная спрятались за зеленой дверью справа у входа в квартиру.
Многофункциональность главной комнаты привела к тому, что рядом с электрической плиткой и кухонным столом примостилось коричневое кожаное кресло, какое бывает у всех мало-мальски талантливых писателей, с узким письменным столом. Пожелтевшие от времени и табачного дыма обои напоминали об истории, некогда разыгравшейся с героем любимой книги Мау. Именно она однажды привела мужчину в церковь и не дала разочароваться во всех живущих на планете существах.
Слева от стола с плиткой стоял белый бочкообразный холодильник. На противоположной стороне комнаты уместились одноместная кровать с деревянной перекладиной у изголовья и дубовый, с потрескавшимися дверцами, шкаф.
Мау присел на край все еще разобранной кровати и расстегнул пальто.
Маленьких хулиган мгновенно понял, что теперь хозяином помещения стал он, и как только человек спустил его с рук, резво помчался по комнате, смешно подпрыгивая и виляя пушистым задом.
Мау рассмеялся, а, присмотревшись к новоиспеченному соседу, осознал, что теперь главой в доме снова стала женщина, маленькая рыжая дама завладела вновь его территорией.
Глава 2
Шум воды в душе мгновенно отрезвил затуманенный сладким сном разум мужчины. Он открыл глаза и, не поднимая головы, отследил перемещения в комнате.
Они отсутствовали.
Последнее, что он помнил из вчерашнего дня, как напоил котенка сливками, которые хранил для утреннего кофе, лег в постель и велел пушистой подруге лечь на шерстяной синий шарф у кресла.
Шипенье струй так и продолжало звучать. Значит это не сон, и кто-то купается в его ванной.
Мысль казалась бредовой, но вдруг он не закрыл входную дверь с вечера, и к нему зашел случайный прохожий или сосед? Сосед, который месяц не выходит из своей конуры, потому что местная шпана написала на его двери ругательства, пришел к нему свершить утреннее омовение?
Мысли со скоростью света носились в голове, но ни одну нельзя было назвать логичной.
Пришлось вставать, бесшумно доставать из-под кровати молоток и, крадучись, перемещаться до двери в ванную. Держа молоток наготове, сделав грозное, пугающее выражение на лице, Мау осторожно приоткрыл створку старой, скрипучей двери.
Молодой мужчина был готов встретиться с чем и с кем угодно: черноглазыми инопланетянами, бородатым домовым, полупрозрачным призраком, ну и, в конечном счете, с бывшей женой. Присутствие этого существа ввело Мау в оцепенение.
В квадратной, довольно просторной ванной стояла обнаженная девушка. То, что она обнажена, можно было догадаться по струям воды, равномерно омывающим плечи и ноги юного существа. Остальное тело скрывалось за копной огненно-рыжих курчавых волос, которые доходили купальщице до колен.
Молодая особа не сразу заметила хозяина с молотком в руках. Она стояла спиной к нему и мило мурлыкала себе под нос песенки на непонятном для мужчины языке.
Мужское начало взяло верх в душе Мау, и он опустил свое оружие. Губы стали растягиваться в хищной улыбке.
Конечно, появление рыжеволосой красотки, а, может, и не совсем красотки, пока это было затруднительно определить, оказалось неожиданным, но приятным событием в жизни одинокого интроверта. Он оперся плечом о швабру, примостившуюся в углу ванной комнаты, и стал открыто наблюдать обольстительную картину.
Через пару секунд произошло то, что любой мало-мальски адекватный человек назвал бы бредом, а шизофреник после такой истории покрутил пальцем у виска.
Рыжая настороженно повернула голову так, что Мау смог оценить тонкие черты профиля девушки. На миг оцепенела, будто прислушиваясь.
Струи воды, которые с шумным журчанием поливали локоны купальщицы, вдруг остановились и повисли в воздухе. Прозрачная жидкая масса теперь не спускалась по телу, а зависла над огненной головой, словно нимб, который набирал силу из вновь прибывшей воды.
Женщина обернулась, метнув в наглеца янтарные молнии из глаз.
В это же мгновение жидкий нимб со свистом рванулся в сторону Мау и с невероятной силой оттолкнул его к двери. Она распахнулась. Хозяин квартиры вылетел в прихожую.
Вода тонким слоем обвила все тело мужчины, он оказался в теплом, мокром коконе прозрачной жидкости. Дышать стало невозможно, прозрачная пленка заблокировала все выходы и входы для кислорода. Мау, как перевернутый на спину жук, стал дергать конечностями, пытался схватиться за стены, чтобы встать, но тщетно. Скользко было неимоверно. Руки неуклюже пытались смести воду с лица, но она вновь заполняла открытые участки.
- Хазир! - громко и угрожающе отчеканила девушка, натягивая майку, которую вытащила из корзины с грязным бельем.
С нее мелкими струйками стекала живительная влага, отчего коврик промок и стал чавкать под стройными девичьими ногами. Не обращая на это никакого внимания, она грозно следила за барахтающимся мужчиной, который с минуты на минуту должен был задохнуться в прихожей своей маленькой съемной квартиры.
Девушка довольно ухмыльнулась, прошипела что-то невнятное себе под нос, вытянула правую руку в сторону человека и согнула указательный пальчик крючком. Вода, окутывающая Мау, вдруг насторожилась, отпустила человека и повисла в ожидании в воздухе. Рыжеволосая чародейка дернула руку назад и несколько десятков литров жидкости последовали за ней. Пока бесформенная масса летела, захватила с собой все капли, что были на стенах и лежали на полу помещения мелкой лужицей.
Мау все никак не мог отдышаться и лежал на полу, громко вдыхая кислород. Его грудная клетка ходила ходуном, а сердце билось в ребра, как муха о стекло. Зрачки в широко распахнутых глазах расширились от испуга и внимательно следили за водяным слугой, который по указанию рыжего существа долетел до ванной и обрушился водопадом в нее.
Он еще не успел понять, что же это было, как янтароокая подбежала к нему, наклонилась и тем же злополучным указательным пальчиком дотронулась до кончика носа Мау. Все поплыло перед глазами, нервы вмиг расслабились и тело обмякло. Последние мысли уплывающего в небытие мужчины были о глазах волшебницы. Он, конечно, в сказки не верил, но происходящее точно нельзя было назвать нормальным, а девушку - обычной бездомной, которая решила принять душ у незнакомца.
Таких глаз Мау никогда не видел: янтарные с прожилками золота, они были огромными. Такие глаза парень видел в мультфильмах Тима Бертона, а в реальной жизни - никогда. Темные длинные ресницы затеняли их, придавая таинственный и томный вид по-детски нежному личику.
Страх ушел из тела и души человека, вместо него прибыли легкость, спокойствие и восторженное умиротворение.
Глава 3
Искать квартиру для Мау оказалось делом несложным. После неудачного брака и пары шрамов у виска от осколков бокала из любимого набора бывшей супруги, он готов был жить даже в коробке из-под обуви. Большой город не встретил бездомного провинциала с распростертыми объятиями, но это ничуть не повлияло на его решимость оставить родной город и перебраться сюда.
Журналист по профессии и романтик в душе, Мау быстро нашел работу в небольшой городской газете, а в парке у здания, где располагалось издательство, местное общество пенсионеров попросило его следить за чистотой территории, что давало шанс подзаработать пару сотен в неделю.
Денег едва хватало на оплату только что снятой квартирки и еду. Приходилось донашивать вещи, оставшиеся после колледжа. И все это могло привести другого человека в уныние и депрессию, но только не Мау.
Он уехал от родителей в шестнадцать лет, поступив в колледж, отчего вздохнули с облегчением все члены семьи. Неуклюжий худой мальчишка пропадал в библиотеках городка сутками, и это было не столько оттого, что он являлся представителем ботаников колледжа, сколько от внутреннего стремления познать то, что есть мир. Жизненные цели и стремления родителей, трех сестер и двух братьев Мау не разделял, а найти свой путь казалось делом сложным, запутанным. Вот это и сподвигло подростка искать себя, перечитывая многотомные сочинения философов, ученых и поэтов. К счастью или сожалению родных, искать правды о себе в вечеринках, спортивных играх и развлечениях сверстников мальчик не стал, считая эти вещи незначительными и глупыми.
В колледже, среди одногодок, он нашел пару худых, бледных мальчишек, которые разделяли его страсть к пыльным полкам библиотек. Они частенько пропадали среди книг, почти не разговаривая между собой, движимые только внутренним желанием найти себе место в обществе, хоть и таком хилом и закомплексованном. Среди них Мау выделялся внушительным ростом, тонкими чертами явно азиатского лица.
Парень был экзотично красив: бледная, не видавшая загара, кожа и черные, как смоль, волосы и глаза наводили на мысль об аристократическом происхождении его предков. Умный и пронзительный взгляд Мау частенько прятал за густыми ресницами, он привык превращаться в невидимку среди толпы, и это доставляло молодому человеку даже некое удовольствие: наблюдать за жизнью хомо сапиенс со стороны, будто сам он был инопланетянином или ученым, следящим за экспериментальными мышами в клетке. Однако, как это часто бывает в науке, со временем субъект, не ведая того, вовлекается в эксперимент, а иногда становится его объектом. Такое перевоплощение случилось и здесь.
В мае месяце Габи, рыжеволосый веснушчатый парнишка, друг Мау и вечный спутник в залах библиотеки колледжа, пригласил его на шестнадцатый день рождения. Собралась многочисленная и дружная еврейская семья, которая очень тепло встретила скромного молодого человека. Особенно дружелюбно к Мау отнеслась одна из трех сестер Габи - Мария. Она сразу заметила пронизывающий взгляд черных глаз, которые с интересом разглядывали роскошные каштановые пряди, крупными кольцами ниспадающие по полной груди молодой кокетки.
Остальные члены семьи: две сестры - близнеца, полугодовалый братик и родители были такие же ярко рыжие, как Габи, и имели простой и легкий нрав. Они быстро вошли в круг доверия Мау с помощью улыбок и вкуснейшей национальной еды, и только Мария раздражала и привлекала его внимание куда больше остальных своим высокомерным поведением и заманчивыми девичьими формами. Что-то было в ней пугающе притягательное.
К концу вечера, когда отец Габриэля, Элай, травил очередной анекдот под смех зрителей и аппетитный яблочный кугель, Мау точно решил, что зеленоглазая невысокая шатенка, косо поглядывающая на чужака, станет его женой. Слишком необычной она была для него. Хаос страстей вломился в его спокойную, размеренную вселенную и растоптал к чертям галактику разума и благочестия.
Молодая еврейка упивалась своей властью над парнем, заставив в любовном порыве сделать ей предложение всего лишь через пару месяцев после знакомства. После этого она спокойно уехала на три года учиться за тысячу километров от дома, прекрасно понимая, что Мау теперь никуда не денется и будет ждать ее возвращения, как верный пес.
Так и случилось.
Мау без особых проблем окончил колледж, пару месяцев проработал помощником пекаря, и, как только открылась вакансия корректора в местное отделение известного на всю страну журнала, ушел с головой в новую работу, практически сразу же дослужившись до помощника главного редактора. Ни о чем и ни о ком, кроме работы он не думал, только ночами его будоражили сны, где зеленоглазая красавица блудливо трется пышной грудью о его грудь и томно водит пальчиком по губам неопытного молодого мужчины.
Мау тосковал по пухлому ротику невесты, ее резвому уму и острому языку.
Вернулась Мария, став еще краше, чем в юности. Девятнадцатилетняя блондинка совсем не стеснялась показывать своих пышных форм, щеголяла на высоченных каблуках и в уж слишком короткой юбке. Родители при встрече с выпускницей обомлели от такого вида дочери, но сказать ничего не смели, ведь скоро их драгоценное дитя навсегда покинет отчий дом.
Мау также был не в восторге от вида и поведения будущей жены и лишь ночами, в постели с возлюбленной забывал страхи и предавался ласкам, которые дарила слишком уж опытная в свои годы девушка. Только после нескольких лет брака мужчина осознал, что его чутье ничуть не подвело, Мария оказалась развратной и любвеобильной дамой, каждая отлучка из дома которой сопровождалась последующим наплывом новых ухажеров.
В итоге, после трех с половиной лет жизни с Марией, он имел худощавую блондинистую стерву, не помышлявшую о детях, кучу долгов, деньги от которых уходили на модные наряды для нее же и шрамы на теле и лице от избиений любовников и собственно от любимой жены.
