Я расплывалась по плитке душевой, и стекала в слив, пенясь перед самым исчезновением. Меня так трогал заботливый Рон, что я не смогла удержаться от ласковой улыбки. Когда внешне и внутренне суровый мужчина проявляет такие, казалось бы, незначительные знаки внимания, это не может оставить равнодушной ни одну девушку, у которой сердце открыто.
Весь день Рон не выпускал меня из своих рук. Мы вместе готовили, ели, лежали на диване, скрутившись одним большим клубком и завернувшись в плед. Мы пересмотрели кучу дрянных шоу, съели ведро попкорна, бесчисленное количество раз занялись сексом, даже вздремнули перед телевизором, но так и не прояснили ситуацию до конца. Я не знала, чего ожидать от нашего воссоединения. И надолго ли оно было? Каждая моя попытка поговорить была встречена коротким от Рона:
— Завтра.
Мне хотелось, чтобы он поклялся в вечной любви, пообещал быть рядом в горе и радости, построить для меня дом с белым заборчиком и сделал мне деток, которых я буду любить не меньше, чем их отца. Но ничего из этого не было произнесено, и, кроме физического комфорта, Рон больше ничего мне не дал в тот день. Сердце разрывалось от неопределённости и боли. От мыслей о том, что это был кратковременный всплеск ласки с его стороны, и на большее мне лучше не рассчитывать.
Мы снова легли спать, обнимаясь. Я едва уснула из-за мыслей, роящихся в моей голове и раздирающих эмоций. Как всё будет завтра? Чем закончится наша временная любовная изоляция? Как в этот раз он выставит меня за дверь? Всю ночь я ворочалась, сны были сумбурными и неприятными, с ощущением, словно моё горло сдавливает чья-то холодная рука, не дающая полноценно вздохнуть.
Утром я проснулась разбитая и не выспавшаяся. Ощупав место рядом с собой, я обнаружила, что простынь холодная, а Рона рядом нет. Я приоткрыла глаза и уперлась взглядом в фигуру, сидящую в кресле напротив кровати. Рон хмуро смотрел на меня, сложив под подбородком пальцы домиком. Его губы были сжаты в одну тонкую линию, а лоб пересекала напряжённая морщина.
Я села в кровати, прикрываясь простынёй. С тяжёлым вздохом подумала о том, что вот так всё и закончится. Через пару минут он позволит мне одеться, отвезёт меня к Джемме, чтобы я забрала свои вещи, и оставит на пороге нашего с мамой дома зализывать новые душевные раны. Ненужная бродячая собачонка Мэл. Кукла, которой наигрались. В носу начало покалывать, и я решила, что нужно упростить Рону задачу, самостоятельно поставив точку в этих отношениях.
Когда я начала спускаться с кровати, раздался низкий рокот, который люди называют голосом Рона.
— Далеко собралась?
Я замерла на полпути с огромного ложа. Одна нога уже свесилась с него, но всё ещё не доставала до пола. Я медленно повернула голову и проследила за тем, как Рон поднимается со своего места, медленно обходит кровать и становится прямо передо мной. Я крепче прижала к себе простыню, и закусила нижнюю губу, чтобы не дать истерике выплеснуться наружу. Рон присел на корточки передо мной, схватил за лодыжку второй ноги, и поставил мои ступни себе на колени. Нежно поглаживая их, он посмотрел мне в глаза.
— Меня всегда так раздражало, что ты видишь во мне больше, чем я являюсь, — тихо сказал он, а я зажмурилась, сдерживая слёзы. — Ты всегда была единственной, кто любил меня и ничего не требовал взамен. Единственная, кто видел во мне не только мрачного типа, который отпугивает людей, но меня настоящего. Ты всегда была моей малышкой Мэл…
Была. Была, чёрт возьми! Внутри меня разрывало с каждым сказанным им словом. Я не была готова расстаться с ним. Не была готова отпустить его, чтобы другая заняла моё место. Мне было страшно даже думать о том, что свои редкие улыбки он будет дарить той, кто его не заслуживает. Его никто не заслуживает. Он слишком идеальный для других. Слишком уникальный. Слишком… мой. Я не удержалась и всхлипнула. Рон приподнял моё лицо за подбородок.
— Посмотри на меня, малышка. — Я покорно открыла глаза, и сдерживаемые слёзы наконец нашли выход, побежав по моим щекам. Рон ласково улыбался мне, стирая пальцами влажные дорожки. — Ты у меня такая плакса. Детка, если так будет и дальше, нам нужно будет что-то с этим делать.
Я шире распахнула глаза. Я у него плакса? Дальше? Я боялась питать пустые надежды, но сердце неистово колотилось в груди, выбивая азбукой Морзе слова, о которых хотелось кричать моему мужчине. Я замерла и перестала дышать в ожидании того, что он скажет дальше.
— Я ненавидел каждую секунду нашего расставания. Готов был растерзать любого, кто посмотрит на тебя как на женщину. Если бы не элементарное уважение к дому моей сестры, труп Тейлора по частям уже плавал бы в канализации хотя бы только за то, что он положил свою лапу тебе на плечо. Ты спала с ним? — в тон Рона вернулась суровость, а брови сошлись над переносицей, демонстрируя его недовольство.
— Нет, — шёпотом ответила я.
Он выдыхал воздух так долго и шумно, как будто всё это время держал его в себе.
— Ты можешь на сегодня взять выходной? Я ещё не готов делить тебя с миром. — Я кивнула, не задумываясь.
— Ты хочешь провести со мной ещё один день? — осторожно спросила я, не зная, чего ожидать от ответа.
— Я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. — Его слова взорвались фейерверком в моём сердце и солнце за окном как будто стало светить ярче. По лицу невольно расплылась широкая, пусть даже ещё и слегка неуверенная улыбка. — В моих венах течёшь ты, малышка Мэл, вместо крови. Ты так заполнила всего меня собой, что я не могу дышать, если ты не рядом. Блядь, я так долго пытался этому сопротивляться, что это стало моей второй натурой. Но больше не могу и не хочу этого делать. Хочу тебя всю. Навсегда.
— Ты любишь меня? — вырвалось из меня, и снова я замерла в ожидании ответа.
— Больше жизни, девочка моя.
Я расплакалась сильнее, и Рон, подавшись вперёд, сжал меня в своих объятиях. Я ухватилась за его футболку и крепко сжала её в ладонях. Я так сильно сгребла ткань, что пальцы саднили, но я ни за что бы не отпустила её.
— Скажи это, — попросила, потираясь своей щекой о его.
— Я люблю тебя, малышка Мэл. Люблю больше жизни. До Луны и обратно. Какие ещё банальные фразы существуют, чтобы описать мои чувства к тебе? Тебе подойдёт, если я скажу, что перестаю нормально дышать, когда ты не рядом, и сердце как будто останавливается? — Рон помолчал минуту, а потом чертыхнулся. — Детка, я не умею говорить всю эту херню, прости. Но я охренительно сильно люблю тебя, крошка.
Улыбка, которая прочно поселилась на моём лице, становилась только больше от каждого слова. Даже ругательства Рона казались мне в тот момент романтичными.
— И я люблю тебя, — тихо отозвалась я, шепча эти слова ему на ухо, от чего он ещё крепче сжал меня в объятиях.
— Тогда…
Рон отстранился, оставив меня сидеть на кровати, глотая слёзы. Он вернулся в прежнюю позу, потом опустил одну свою ногу и поставил колено на пол. Засунув руку в карман, он вытащил оттуда маленькую бархатную коробочку чёрного цвета, и мои ладони метнулись ко рту. Рон открыл коробочку, повернув ко мне содержимым. Оттуда на меня смотрело скромное, но невероятное кольцо с бриллиантом. Я подняла взгляд на Рона и впервые увидела, как в его глазах стоят слёзы.
— Чёрт, детка, я ни хрена не умею это делать, и не знаю, что нужно говорить. Но я безумно хочу, чтобы ты подарила себя мне, как сделала это много лет назад. Тогда я не оценил. Или просто было не время для всего этого. Но сейчас я хочу сполна насладиться этим подарком. Хочу носить тебя на руках, сидеть на подоконнике с кучей подушек в нашей кухне, пока ты стряпаешь для нашей семьи ужин. Хочу просыпаться и гладить твой беременный живот, пока ты спишь, а наш сын уже вовсю барахтается внутри тебя. Хочу построить для тебя и наших детей большой дом с белым забором и огромной лужайкой. Я поставлю на ней шезлонги под деревьями, которые мы вырастим вместе, чтобы, когда мы состаримся, могли сидеть там и наблюдать, как носятся наши многочисленные внуки. Я хочу всю тебя. И отдаю тебе всего меня. Ты станешь моей женой?
Я разрыдалась, как только он задал самый главный вопрос, а потом кинулась ему на шею, крепко прижимая к себе.
— Да, — прошептала я. — Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да, — повторяла я, и целовала каждый миллиметр его лица.
Рон снова отлепился от меня. Он смотрел на меня с нежной улыбкой, а под его глазами было мокро. Он слегка повернул голову в сторону и быстро вытер слёзы.
— Блядь, я превращаюсь в киску, — пробурчал он, и я нежно провела по его щеке ладонью. — Так, мы не завершили сделку, — сказал Рон, вынимая кольцо из коробочки. — Раз ты согласилась, малышка, тогда давай покажем всем, что ты принадлежишь мне, — подытожил он, надевая кольцо мне на палец.
— Мы так мало были вместе. Не рано ещё для свадьбы?
— Я знаю тебя почти всю свою жизнь, так что мы пробыли вместе достаточно. И больше я не собираюсь выпускать тебя из своего поля зрения, так что не рассчитывай на это, детка.
— Ты такой романтик, — с лёгким смехом сказала я. — Как тебе удалось подобрать кольцо по размеру? И когда ты его купил?
— Господи, ну вы, женщины странные существа, — качая головой, произнёс Рон. — Какая разница, Мэл? Кольцо подошло? — Я кивнула. — Нравится? — Снова кивок. — Разговоры окончены, малышка. Снимай тряпицу, хочу скрепить наш уговор.
— Но мы же завершили сделку надеванием кольца, — поддразнила я.
— Мэл, — рыкнул Рон. — Убери с себя грёбаную простынь.
Я поторопилась выполнить его приказ. Такой Рон мне был по душе. Он был привычным. Мой зверь, успокоить которого могу только я, дав ему то, в чём он нуждается, или просто положив руку ему на щёку.
— Мам, ну чего ты суетишься? — недовольно пробурчал Рон. — Ей и так удобно. Тебе же удобно, детка?
— Конечно, милый, — отозвалась я.
— Ты не знаешь, что такое быть на восьмом месяце беременной близнецами, Рональд Морис, так что не встревай. Мэл, милая, давай подложим ещё одну подушку.
Я умоляюще посмотрела на мужа, чтобы он спас меня от гиперопекающей свекрови.
— Чтоб ты так о своей дочери заботилась, женщина, — послышался насмешливый упрёк Джеммы у меня из-за спины.
Миссис Морис выпрямилась, поставила руки в боки, и хмуро посмотрела на дочь. Тем временем я незаметно выдернула лишнюю подушку из-за спины, а заботливый Рон, не спускающий с меня глаз, бросил её на другую сторону беседки.
— Джемма Морис, — строго сказала миссис Морис. — Я бросила тур отца, чтобы быть с тобой рядом в последний месяц. Ты забыла, как сама выгоняла меня, потому что тебе, видите ли, было слишком много опеки и слишком мало секса с мужем из-за присутствия матери? Так что меня обвинять тебе не в чем.
— Знаю. Я шучу, мама, — виновато пробубнила Джем, заходя в беседку с маленьким Дином на руках.
— О, дайте мне этого сладкого мальчика, — попросила я, вытягивая руки ему навстречу, малыш в ответ потянулся ко мне, нетерпеливо ёрзая на бедре матери.
— Привет, — с улыбкой поздоровалась Джемма.
Мы обнялись, и Дин занял место между мной и подушками на диване в беседке нашего с Роном дома. Да, он выполнил каждое из своих обещаний. Все мои желания касаемо нашего дома были учтены и воплощены в жизнь. Конечно, сейчас я не так много готовлю, потому что во мне растут два его сына, так что Рон усаживает меня на подоконник, пока готовит воскресный завтрак для всей нашей семьи: для меня и двоих наших малышей Сони и Эдди. И, судя по тому, как мне с каждым днём всё тяжелее передвигаться, малыши в моём животе, кажется, решили вырасти до размеров своего папы прежде, чем выбраться из меня.
— Тётя Мэл, папа говорит, что у тебя в животе растут два футболиста, — невинно хлопая глазками, произнёс Дин.
Я ласково улыбнулась.
— Похоже на то.
— А можно я одного заберу себе, а то Лиза не хочет играть со мной в футбол?
Все вокруг начинают смеяться над непосредственностью ребёнка. Я погладила его по голове.
— Твоя сестра — девочка, и это нормально, что она не хочет играть в футбол. А когда мои малыши родятся и научатся играть, то обязательно будут делать это с тобой.
Глаза Дина загорелись.
— Правда?
— Правда, — ответила я.
— Мама, можно я пойду поиграю пока с Эдди? — спросил он Джемму.
— Конечно, — ответила подруга и, подняв сына, поставила его на деревянный настил.
Как только ноги малыша коснулись пола, он сорвался с места, выкрикивая имя моего сына, чтобы привлечь его внимание.
Мы расселись вокруг стола, наблюдая за детьми. Рон приобнял меня и поцеловал в висок.
— Ты счастлива? — шепнул он мне на ухо.
— Охренительно счастлива, — ответила я, и он шутливо нахмурился.
— Мне придётся позже заняться вашим воспитанием, миссис Морис.
— С радостью приму любое наказание, мистер Морис.
Он тяжело вздохнул и незаметно для наших родителей поправил ширинку под столом.
— Ты допросишься, малышка Мэл, — буркнул Рон, вызывая у меня милионную широкую улыбку.
Бонус от имени Рона
Когда Мэлори исполнилось восемнадцать, я наконец признал, что попал так, что теперь мне ни за что не выбраться. Назовите меня извращенцем, но я стоял на втором этаже дома в спальне родителей и дрочил, глядя на Мэл в купальнике у бассейна. К черту ханжество, давайте признавать правду.
Я всегда любил правду и ненавидел лжецов, поэтому с самим собой старался оставаться честным. Особенно в тот момент, когда говорил Мэл, что мы не можем быть вместе и я ей не подхожу. Это случилось на дне рождения Джеммы, и с того дня я не знал ни дня покоя.
Хотите как на духу? Вот вам суровая правда: я боялся. Я, блядь, несколько лет смотрел на эту потрясающую девушку, и боялся. Ее. Себя. Будущего. Она воплощала в себе все, что может манить парня. То, что сама Мэл называла своими странностями, добавляло ей шарма и таинственности. Добавьте к этому молчаливость, хрупкость, чувствительность, и вы получите адский коктейль, который даже короля геев заставит вспомнить о зове крови и напомнит, что тот — завоеватель. Мэл хотелось укрыть коконом из пуленепробиваемого стекла, чтобы никто не мог добраться до нее и нарушить хрупкое равновесие в мире. Ее огромные глаза с наивностью во взгляде, этот небольшой ротик с губами сердечком, бледные щечки, которые окрашивались румянцем всякий раз, когда я оказывался рядом, и стройная изящная фигурка. Воплощение каждой моей гребаной фантазии.
В один из вечеров я сидел с другом Томом в пабе, и разговор невольно зашел о мезальянсе. Том рассказал о том, что его мама вышла замуж за парня младше нее на семь лет. Все было хорошо первые пять лет, а потом ему надоело и он начал искать развлечений своего возраста. Я представил себя на месте матери Тома: сидящий вечером один в большом доме престарелый Дон Жуан, пока его молодую жену кто-то трахает в туалете паба. Она приходит домой, делая вид, что вечер был так себе, но запах секса, исходящий от нее, шлейфом распространяется по дому, пока она дефилирует, покручивая все еще сексуальной задницей, в душ, чтобы смыть с себя чужую сперму. Признаюсь, меня даже начало тошнить от одной мысли об этом, и пришлось выйти на улицу, чтобы отдышаться.
Тогда я понял, что удерживало меня от Мэлори: страх. Боязнь того, что если мы решим пожениться, нам будет хорошо только первые несколько лет, а потом ей наскучит быть со мной.
Весь день Рон не выпускал меня из своих рук. Мы вместе готовили, ели, лежали на диване, скрутившись одним большим клубком и завернувшись в плед. Мы пересмотрели кучу дрянных шоу, съели ведро попкорна, бесчисленное количество раз занялись сексом, даже вздремнули перед телевизором, но так и не прояснили ситуацию до конца. Я не знала, чего ожидать от нашего воссоединения. И надолго ли оно было? Каждая моя попытка поговорить была встречена коротким от Рона:
— Завтра.
Мне хотелось, чтобы он поклялся в вечной любви, пообещал быть рядом в горе и радости, построить для меня дом с белым заборчиком и сделал мне деток, которых я буду любить не меньше, чем их отца. Но ничего из этого не было произнесено, и, кроме физического комфорта, Рон больше ничего мне не дал в тот день. Сердце разрывалось от неопределённости и боли. От мыслей о том, что это был кратковременный всплеск ласки с его стороны, и на большее мне лучше не рассчитывать.
Мы снова легли спать, обнимаясь. Я едва уснула из-за мыслей, роящихся в моей голове и раздирающих эмоций. Как всё будет завтра? Чем закончится наша временная любовная изоляция? Как в этот раз он выставит меня за дверь? Всю ночь я ворочалась, сны были сумбурными и неприятными, с ощущением, словно моё горло сдавливает чья-то холодная рука, не дающая полноценно вздохнуть.
Глава 22
Утром я проснулась разбитая и не выспавшаяся. Ощупав место рядом с собой, я обнаружила, что простынь холодная, а Рона рядом нет. Я приоткрыла глаза и уперлась взглядом в фигуру, сидящую в кресле напротив кровати. Рон хмуро смотрел на меня, сложив под подбородком пальцы домиком. Его губы были сжаты в одну тонкую линию, а лоб пересекала напряжённая морщина.
Я села в кровати, прикрываясь простынёй. С тяжёлым вздохом подумала о том, что вот так всё и закончится. Через пару минут он позволит мне одеться, отвезёт меня к Джемме, чтобы я забрала свои вещи, и оставит на пороге нашего с мамой дома зализывать новые душевные раны. Ненужная бродячая собачонка Мэл. Кукла, которой наигрались. В носу начало покалывать, и я решила, что нужно упростить Рону задачу, самостоятельно поставив точку в этих отношениях.
Когда я начала спускаться с кровати, раздался низкий рокот, который люди называют голосом Рона.
— Далеко собралась?
Я замерла на полпути с огромного ложа. Одна нога уже свесилась с него, но всё ещё не доставала до пола. Я медленно повернула голову и проследила за тем, как Рон поднимается со своего места, медленно обходит кровать и становится прямо передо мной. Я крепче прижала к себе простыню, и закусила нижнюю губу, чтобы не дать истерике выплеснуться наружу. Рон присел на корточки передо мной, схватил за лодыжку второй ноги, и поставил мои ступни себе на колени. Нежно поглаживая их, он посмотрел мне в глаза.
— Меня всегда так раздражало, что ты видишь во мне больше, чем я являюсь, — тихо сказал он, а я зажмурилась, сдерживая слёзы. — Ты всегда была единственной, кто любил меня и ничего не требовал взамен. Единственная, кто видел во мне не только мрачного типа, который отпугивает людей, но меня настоящего. Ты всегда была моей малышкой Мэл…
Была. Была, чёрт возьми! Внутри меня разрывало с каждым сказанным им словом. Я не была готова расстаться с ним. Не была готова отпустить его, чтобы другая заняла моё место. Мне было страшно даже думать о том, что свои редкие улыбки он будет дарить той, кто его не заслуживает. Его никто не заслуживает. Он слишком идеальный для других. Слишком уникальный. Слишком… мой. Я не удержалась и всхлипнула. Рон приподнял моё лицо за подбородок.
— Посмотри на меня, малышка. — Я покорно открыла глаза, и сдерживаемые слёзы наконец нашли выход, побежав по моим щекам. Рон ласково улыбался мне, стирая пальцами влажные дорожки. — Ты у меня такая плакса. Детка, если так будет и дальше, нам нужно будет что-то с этим делать.
Я шире распахнула глаза. Я у него плакса? Дальше? Я боялась питать пустые надежды, но сердце неистово колотилось в груди, выбивая азбукой Морзе слова, о которых хотелось кричать моему мужчине. Я замерла и перестала дышать в ожидании того, что он скажет дальше.
— Я ненавидел каждую секунду нашего расставания. Готов был растерзать любого, кто посмотрит на тебя как на женщину. Если бы не элементарное уважение к дому моей сестры, труп Тейлора по частям уже плавал бы в канализации хотя бы только за то, что он положил свою лапу тебе на плечо. Ты спала с ним? — в тон Рона вернулась суровость, а брови сошлись над переносицей, демонстрируя его недовольство.
— Нет, — шёпотом ответила я.
Он выдыхал воздух так долго и шумно, как будто всё это время держал его в себе.
— Ты можешь на сегодня взять выходной? Я ещё не готов делить тебя с миром. — Я кивнула, не задумываясь.
— Ты хочешь провести со мной ещё один день? — осторожно спросила я, не зная, чего ожидать от ответа.
— Я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. — Его слова взорвались фейерверком в моём сердце и солнце за окном как будто стало светить ярче. По лицу невольно расплылась широкая, пусть даже ещё и слегка неуверенная улыбка. — В моих венах течёшь ты, малышка Мэл, вместо крови. Ты так заполнила всего меня собой, что я не могу дышать, если ты не рядом. Блядь, я так долго пытался этому сопротивляться, что это стало моей второй натурой. Но больше не могу и не хочу этого делать. Хочу тебя всю. Навсегда.
— Ты любишь меня? — вырвалось из меня, и снова я замерла в ожидании ответа.
— Больше жизни, девочка моя.
Я расплакалась сильнее, и Рон, подавшись вперёд, сжал меня в своих объятиях. Я ухватилась за его футболку и крепко сжала её в ладонях. Я так сильно сгребла ткань, что пальцы саднили, но я ни за что бы не отпустила её.
— Скажи это, — попросила, потираясь своей щекой о его.
— Я люблю тебя, малышка Мэл. Люблю больше жизни. До Луны и обратно. Какие ещё банальные фразы существуют, чтобы описать мои чувства к тебе? Тебе подойдёт, если я скажу, что перестаю нормально дышать, когда ты не рядом, и сердце как будто останавливается? — Рон помолчал минуту, а потом чертыхнулся. — Детка, я не умею говорить всю эту херню, прости. Но я охренительно сильно люблю тебя, крошка.
Улыбка, которая прочно поселилась на моём лице, становилась только больше от каждого слова. Даже ругательства Рона казались мне в тот момент романтичными.
— И я люблю тебя, — тихо отозвалась я, шепча эти слова ему на ухо, от чего он ещё крепче сжал меня в объятиях.
— Тогда…
Рон отстранился, оставив меня сидеть на кровати, глотая слёзы. Он вернулся в прежнюю позу, потом опустил одну свою ногу и поставил колено на пол. Засунув руку в карман, он вытащил оттуда маленькую бархатную коробочку чёрного цвета, и мои ладони метнулись ко рту. Рон открыл коробочку, повернув ко мне содержимым. Оттуда на меня смотрело скромное, но невероятное кольцо с бриллиантом. Я подняла взгляд на Рона и впервые увидела, как в его глазах стоят слёзы.
— Чёрт, детка, я ни хрена не умею это делать, и не знаю, что нужно говорить. Но я безумно хочу, чтобы ты подарила себя мне, как сделала это много лет назад. Тогда я не оценил. Или просто было не время для всего этого. Но сейчас я хочу сполна насладиться этим подарком. Хочу носить тебя на руках, сидеть на подоконнике с кучей подушек в нашей кухне, пока ты стряпаешь для нашей семьи ужин. Хочу просыпаться и гладить твой беременный живот, пока ты спишь, а наш сын уже вовсю барахтается внутри тебя. Хочу построить для тебя и наших детей большой дом с белым забором и огромной лужайкой. Я поставлю на ней шезлонги под деревьями, которые мы вырастим вместе, чтобы, когда мы состаримся, могли сидеть там и наблюдать, как носятся наши многочисленные внуки. Я хочу всю тебя. И отдаю тебе всего меня. Ты станешь моей женой?
Я разрыдалась, как только он задал самый главный вопрос, а потом кинулась ему на шею, крепко прижимая к себе.
— Да, — прошептала я. — Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да, — повторяла я, и целовала каждый миллиметр его лица.
Рон снова отлепился от меня. Он смотрел на меня с нежной улыбкой, а под его глазами было мокро. Он слегка повернул голову в сторону и быстро вытер слёзы.
— Блядь, я превращаюсь в киску, — пробурчал он, и я нежно провела по его щеке ладонью. — Так, мы не завершили сделку, — сказал Рон, вынимая кольцо из коробочки. — Раз ты согласилась, малышка, тогда давай покажем всем, что ты принадлежишь мне, — подытожил он, надевая кольцо мне на палец.
— Мы так мало были вместе. Не рано ещё для свадьбы?
— Я знаю тебя почти всю свою жизнь, так что мы пробыли вместе достаточно. И больше я не собираюсь выпускать тебя из своего поля зрения, так что не рассчитывай на это, детка.
— Ты такой романтик, — с лёгким смехом сказала я. — Как тебе удалось подобрать кольцо по размеру? И когда ты его купил?
— Господи, ну вы, женщины странные существа, — качая головой, произнёс Рон. — Какая разница, Мэл? Кольцо подошло? — Я кивнула. — Нравится? — Снова кивок. — Разговоры окончены, малышка. Снимай тряпицу, хочу скрепить наш уговор.
— Но мы же завершили сделку надеванием кольца, — поддразнила я.
— Мэл, — рыкнул Рон. — Убери с себя грёбаную простынь.
Я поторопилась выполнить его приказ. Такой Рон мне был по душе. Он был привычным. Мой зверь, успокоить которого могу только я, дав ему то, в чём он нуждается, или просто положив руку ему на щёку.
Эпилог
— Мам, ну чего ты суетишься? — недовольно пробурчал Рон. — Ей и так удобно. Тебе же удобно, детка?
— Конечно, милый, — отозвалась я.
— Ты не знаешь, что такое быть на восьмом месяце беременной близнецами, Рональд Морис, так что не встревай. Мэл, милая, давай подложим ещё одну подушку.
Я умоляюще посмотрела на мужа, чтобы он спас меня от гиперопекающей свекрови.
— Чтоб ты так о своей дочери заботилась, женщина, — послышался насмешливый упрёк Джеммы у меня из-за спины.
Миссис Морис выпрямилась, поставила руки в боки, и хмуро посмотрела на дочь. Тем временем я незаметно выдернула лишнюю подушку из-за спины, а заботливый Рон, не спускающий с меня глаз, бросил её на другую сторону беседки.
— Джемма Морис, — строго сказала миссис Морис. — Я бросила тур отца, чтобы быть с тобой рядом в последний месяц. Ты забыла, как сама выгоняла меня, потому что тебе, видите ли, было слишком много опеки и слишком мало секса с мужем из-за присутствия матери? Так что меня обвинять тебе не в чем.
— Знаю. Я шучу, мама, — виновато пробубнила Джем, заходя в беседку с маленьким Дином на руках.
— О, дайте мне этого сладкого мальчика, — попросила я, вытягивая руки ему навстречу, малыш в ответ потянулся ко мне, нетерпеливо ёрзая на бедре матери.
— Привет, — с улыбкой поздоровалась Джемма.
Мы обнялись, и Дин занял место между мной и подушками на диване в беседке нашего с Роном дома. Да, он выполнил каждое из своих обещаний. Все мои желания касаемо нашего дома были учтены и воплощены в жизнь. Конечно, сейчас я не так много готовлю, потому что во мне растут два его сына, так что Рон усаживает меня на подоконник, пока готовит воскресный завтрак для всей нашей семьи: для меня и двоих наших малышей Сони и Эдди. И, судя по тому, как мне с каждым днём всё тяжелее передвигаться, малыши в моём животе, кажется, решили вырасти до размеров своего папы прежде, чем выбраться из меня.
— Тётя Мэл, папа говорит, что у тебя в животе растут два футболиста, — невинно хлопая глазками, произнёс Дин.
Я ласково улыбнулась.
— Похоже на то.
— А можно я одного заберу себе, а то Лиза не хочет играть со мной в футбол?
Все вокруг начинают смеяться над непосредственностью ребёнка. Я погладила его по голове.
— Твоя сестра — девочка, и это нормально, что она не хочет играть в футбол. А когда мои малыши родятся и научатся играть, то обязательно будут делать это с тобой.
Глаза Дина загорелись.
— Правда?
— Правда, — ответила я.
— Мама, можно я пойду поиграю пока с Эдди? — спросил он Джемму.
— Конечно, — ответила подруга и, подняв сына, поставила его на деревянный настил.
Как только ноги малыша коснулись пола, он сорвался с места, выкрикивая имя моего сына, чтобы привлечь его внимание.
Мы расселись вокруг стола, наблюдая за детьми. Рон приобнял меня и поцеловал в висок.
— Ты счастлива? — шепнул он мне на ухо.
— Охренительно счастлива, — ответила я, и он шутливо нахмурился.
— Мне придётся позже заняться вашим воспитанием, миссис Морис.
— С радостью приму любое наказание, мистер Морис.
Он тяжело вздохнул и незаметно для наших родителей поправил ширинку под столом.
— Ты допросишься, малышка Мэл, — буркнул Рон, вызывая у меня милионную широкую улыбку.
Бонус от имени Рона
Когда Мэлори исполнилось восемнадцать, я наконец признал, что попал так, что теперь мне ни за что не выбраться. Назовите меня извращенцем, но я стоял на втором этаже дома в спальне родителей и дрочил, глядя на Мэл в купальнике у бассейна. К черту ханжество, давайте признавать правду.
Я всегда любил правду и ненавидел лжецов, поэтому с самим собой старался оставаться честным. Особенно в тот момент, когда говорил Мэл, что мы не можем быть вместе и я ей не подхожу. Это случилось на дне рождения Джеммы, и с того дня я не знал ни дня покоя.
Хотите как на духу? Вот вам суровая правда: я боялся. Я, блядь, несколько лет смотрел на эту потрясающую девушку, и боялся. Ее. Себя. Будущего. Она воплощала в себе все, что может манить парня. То, что сама Мэл называла своими странностями, добавляло ей шарма и таинственности. Добавьте к этому молчаливость, хрупкость, чувствительность, и вы получите адский коктейль, который даже короля геев заставит вспомнить о зове крови и напомнит, что тот — завоеватель. Мэл хотелось укрыть коконом из пуленепробиваемого стекла, чтобы никто не мог добраться до нее и нарушить хрупкое равновесие в мире. Ее огромные глаза с наивностью во взгляде, этот небольшой ротик с губами сердечком, бледные щечки, которые окрашивались румянцем всякий раз, когда я оказывался рядом, и стройная изящная фигурка. Воплощение каждой моей гребаной фантазии.
В один из вечеров я сидел с другом Томом в пабе, и разговор невольно зашел о мезальянсе. Том рассказал о том, что его мама вышла замуж за парня младше нее на семь лет. Все было хорошо первые пять лет, а потом ему надоело и он начал искать развлечений своего возраста. Я представил себя на месте матери Тома: сидящий вечером один в большом доме престарелый Дон Жуан, пока его молодую жену кто-то трахает в туалете паба. Она приходит домой, делая вид, что вечер был так себе, но запах секса, исходящий от нее, шлейфом распространяется по дому, пока она дефилирует, покручивая все еще сексуальной задницей, в душ, чтобы смыть с себя чужую сперму. Признаюсь, меня даже начало тошнить от одной мысли об этом, и пришлось выйти на улицу, чтобы отдышаться.
Тогда я понял, что удерживало меня от Мэлори: страх. Боязнь того, что если мы решим пожениться, нам будет хорошо только первые несколько лет, а потом ей наскучит быть со мной.
