— Меня это всегда успокаивает.
Я судорожно втянула воздух, даже не заметив, что перед этим перестала дышать. Зачем он это делал? Он ведь отказался от нас. Или нет? Я не умела читать Рона Мориса, поэтому мне оставалось лишь дожидаться, пока он сам озвучит свои мысли и желания.
— Нам нужно поговорить. Поехали.
В тон Рона снова вернулась его обычная решительность и желание командовать.
— Нет, — ответила я тихо, и попыталась забрать руку, но он прижал её своей ладонью.
— Почему? — спросил он.
— Потому что всё уже сказано. — В мой голос вернулась дрожь, а на глаза — слёзы. От Рона не ускользнула моя реакция, он напрягся.
— Когда? — прорычал он.
— Когда перед моим носом закрылась дверь твоей квартиры. А потом ещё когда целый месяц мой телефон молчал. Рон, мне не нужно повторять дважды. Как видишь, я всё поняла с первого раза.
Рон сжал губы и снова прикрыл глаза.
— По-хорошему у нас с тобой никак не получается, Мэлори Дуглас.
Сразу после этих слов Рон схватил меня за талию и закинул себе на плечо. Он решительно шагал из кухни под аккомпанемент моих криков, мужественно выдерживая град ударов кулачками по спине.
— Эй, какого хрена, мужик? — услышала я голос Тейлора.
Рон остановился и повернулся лицом к нашим друзьям. В его голосе были слышны металлические нотки, которые даже самому недалёкому человеку подсказали бы, что сейчас с этим мужчиной лучше не связываться.
— Не смей больше подкатывать к моей девочке, — прорычал он, крепче сжав мои ноги.
Его слова и тон не оставляли сомнений в том, что и как он сделает с человеком, который попытается вмешаться. Весь этот коктейль из мужественности, приправленный собственничеством по отношению ко мне хлынули через моё тело, как самый мощный афродизиак, снова наполняя его жизнью. Я была рада, что распущенные волосы, завесой прикрывающие моё лицо, не дали Тейлору увидеть триумф, который просто так скрыть было бы невозможно. Я всё ещё была его девочкой!
— Мэл… — послышался нерешительный голос Тейлора.
— Прости, — тихо ответила я уже у самого выхода.
Когда входная дверь уже практически закрылась, я услышала голос подруги:
— Тейлор, ничего личного, но у них долгая история, в которой, боюсь, никому третьему нет места. Мне жаль.
Я не слышала искренних сожалений в голосе Джеммы, потому что знала, что наше воссоединение с Роном она будет праздновать первая. Ну, сразу после нас.
Как только за нами закрылась дверь в квартиру Рона и послышался щелчок замка, меня опустили на пол, и я тут же отскочила на несколько шагов. Развернулась, и мой взгляд наткнулся на крепко сжатые челюсти и потемневшие глаза. Я сжала кулаки, пытаясь сдержать ярость, ведь мама учила, что это чувство не к лицу девушке. Но у меня плохо получилось, потому что Рон разрушил мой вечер и меня саму. От былого триумфа и радости не осталось и следа. Я была зла, в первую очередь, на себя саму за то, как быстро сдалась, стоило ему только повести себя как неандерталец по отношению ко мне.
— Как ты смеешь?! — выкрикнула я, выпуская на волю скопившиеся за последний месяц чувства.
— Ты — моя, делаю, что хочу, — спокойно произнёс Рон.
— Я перестала быть твоей, как только ты захлопнул дверь перед моим носом. Теперь я с Тейлором.
Рон покачал головой.
— Ты ошибаешься. Всегда была моей и всегда будешь, малышка Мэл.
— Не называй меня так! — крикнула, и для убедительности стукнула босой ногой по полу. Этот неандерталец вытащил меня из квартиры Джеммы, даже не удосужившись захватить мою обувь, которую я сняла на входе.
— Почему? — так же спокойно спросил он, и меня это взбесило ещё сильнее.
—Потому что… потому что я не разрешаю.
— А ему разрешаешь? — прорычал Рон, делая шаг ко мне, и заставляя меня отступить ещё немного.
— Не твоё дело, что я ему позволяю, а что нет. Ты утратил право требовать! — я снова перешла на крик. — Я двинулась дальше!
— Ни хера ты не двинулась, детка, — жёстко парировал Рон.
— Двинулась! Ты выгнал меня, как жалкую собачонку, с которой наигрался! И теперь пытаешься заявить свои права на меня. Катись к чертям, Рон Морис!
Я чувствовала, как в носу защипало от подступающих слёз, но не собиралась доставлять ему такое удовольствие.
— Ты, блядь, обманула меня, Мэл! Ты больше года врала мне об отношениях Джеммы с Калебом! — крикнул Рон, его голос звучал как раскат грома в тихой гостиной. — Я столько раз спрашивал тебя об этом, но ты врала!
— Но им хорошо вместе, а ты бы всё испортил! — Я обхватила себя руками, пытаясь защититься от его мощной энергетики, которая трощила на мелкие щепки всю мою убеждённость в собственной правоте.
— Это не тебе решать. Какого хрена ты молчала, а, Мэл? — прогремел он.
— Потому что Джемма попросила, — тихо произнесла я дрожащим голосом.
— Джемма попросила, да? — спросил он, делая ещё шаг ко мне. Я осталась стоять на месте, замороженная скандалом, которые ненавидела. — А если бы он обидел её? Если бы, блядь, причинил боль, Мэл? Ты бы тоже это скрывала?
— Нет, — проблеяла я.
— Громче, Мэл! — крикнул он, и я содрогнулась. Мне снова становилось страшно рядом с ним.
— Нет, — повторила я так, чтобы он услышал.
— Так какого хрена, детка? Неужели этот риск стоит небольшой ссоры между вами с Джеммой? Ты бы взяла на себя ответственность, если бы он разбил ей сердце?
— Но не разбил же.
— Мэл! — гаркнул Рон так, что я подскочила. — Открой глаза! Калеб разбил не одно сердце. Из-за него одна девчонка в университете чуть не покончила с собой, когда он ею наигрался. — Я ахнула и прикрыла рот ладонью. — Вот почему я был против! Я, блядь, не просто так вёл себя как мама-медведица. Он мой друг, и я слишком хорошо знаю его, поэтому хотел быть в курсе их отношений.
— Прости, Рон, но я хранила тайну своей подруги. И если бы она снова попросила меня об этом, я бы так и поступила. До того момента, пока её здоровью и жизни ничего не угрожает, я буду беречь её секреты.
— Блядь! — крикнул Рон, и впечатал кулак в стену рядом с собой, от чего там образовалась вмятина, а я попятилась назад. — Я не хотел быть с тобой, — уже более спокойно произнёс он, отчего скопившиеся слёзы потекли горячими струйками по моим щекам.
— Тогда почему был?! — выкрикнула я, крепче сминая ткань платья на боках. — Зачем позволил этому случиться, а потом испариться в один миг?! Почему ты не думал о том, насколько сильно будет разбито мое сердце? Поставь на мое место Джемму, и ты бежишь разрывать в клочья того, кто заставляет ее проронить хоть одну слезинку. Но от меня ты ушел с легкостью, даже не подумав о том, что топчешь мои чувства своими дурацкими ботинками! Ты за это время ни разу не позвонил мне, не ответил на мои звонки и сообщения! Чего ты хочешь от меня, Рональд? Чего? Ты? Хочешь?! — Я задыхалась, произнеся последнее слово.
Рон молчал. Он сложил руки на затылке, сцепил их в замок и крепко зажмурился. Прошла минута, две, три, а он продолжал стоять на входе в гостиную, и молчать. Я переместила руки на свои плечи, как будто заключая в клетку измученное сердце, не давая ему выпасть и разбиться вдребезги у ног мужчины с искажённым понятием о заботе.
— Мы так чертовски сильно не подходим друг другу, — прошептал Рон, и его слова отозвались эхом в бедной растерзанной мышце, скрывающейся за моей грудиной.
Я всхлипнула, подавив дрожащий вдох, и тихо двинулась в сторону двери. Мне нужно было как можно быстрее покинуть это место моей скорби, чтобы успеть зализать раны ещё до того, как меня посетит желание сделать что-нибудь с собой, как бывшая девушка Калеба. Но не успела я сделать и пяти шагов, как была схвачена крепкими руками, и прижата к стенке мощным телом. Рон навис надо мной, а я повернула лицо в сторону, чтобы не видеть его разъярённого взгляда и крепко сжатой челюсти. Мне хотелось раствориться в душном воздухе, чтобы прекратить страдания, разъедающие едва живую душу.
— Посмотри на меня, — тихо попросил Рон. Я зажмурилась. — Детка, пожалуйста, посмотри на меня. — Я не шелохнулась и затаила дыхание. — Блядь.
Рон снова ударил по стене, но теперь уже рядом с моей головой. А в следующую секунду его губы прижались к моим, сминая мягкую кожу и не давая вдохнуть. Вся ярость и боль, которые я в себе держала, вырвались наружу. Я схватила его за волосы, притянув ещё ближе к себе, и приоткрыла рот, впуская горячий язык. Мы целовались так, как будто хотели причинить друг другу ещё больше страданий. Рон обхватил мою талию и поднял меня вверх, впечатывая в стену своим телом, а мои ноги привычно обвили его талию. Он так сильно вжался твёрдым членом в самое нежное место на моём теле, что становилось больно. Но я хотела этой боли и всего, что он для меня приготовил.
Через несколько минут яростных поцелуев с искусанными губами, Рон рванул мои трусики, и те, превратившись в клочья, полетели на пол. Следом за этим задребезжала пряжка ремня, раздался характерный звук расстегиваемой молнии. И уже через пару секунд он болезненно ворвался в меня, и замер, тяжело дыша. Я была мокрой и готова была бы принять его, если бы не месячное воздержание и эффект неожиданности. Как бы сильно Рон не брал меня прежде, он никогда не позволял себе так жёстко врываться в меня в самом начале, всегда давал время привыкнуть к вторжению. Но в этот раз всё было иначе, и это «иначе» приносило немыслимую боль между ног, как будто я только что снова потеряла девственность.
И всё же жжение внизу ни шло ни в какое сравнение с болью, в которой купалось сердце. Рон трахал меня, как в последний раз. Как будто вымещал на мне обиду, страх и осознание того, что больше это не повторится. По моим щекам стекали слёзы, а я вцеплялась в Рона мёртвой хваткой, как будто это помогло бы мне остаться с ним, несмотря ни на что. После нескольких толчков моё тело достаточно расслабилось, чтобы я начала чувствовать удовольствие, сравнимое, разве что с наркотической эйфорией. Крепче обняв его ногами и руками, я позволяла Рону задать ритм, который бы удовлетворил нас обоих. Я чувствовала, как подступает оргазм, каждой клеточкой тела, которая содрогалась и вибрировала под аккомпанемент моих стонов и мужественного рычания Рона, которое он посылал в изгиб моей шеи, слегка её прикусывая. Я откинула голову, полностью отдавшись удовольствию, простреливавшему от макушки и до самых кончиков пальцев. Когда Рон сжал мою грудь, я рассыпалась на тысячи мерцающих осколков, а перед глазами поплыли цветные круги.
Мою улыбку омывали слёзы радости и боли. Я была уверена, что после этого он даст мне уйти, закрыв дверь, как сделал это почти полтора месяца назад. Рон тяжело дышал, уткнувшись лбом мне в ключицу. Мы провели так примерно пять минут, пока дыхание не выровнялось. После этого он развернулся и понёс меня в сторону спальни, немало удивив. Я думала, что он опустит меня, и, не глядя в глаза, предложит подвезти до дома. Но следующее, что я почувствовала, — прохладу простыней и руки Рона, стягивающие с меня платье.
Я удивлённо смотрела на него, но он как будто выполнял стратегически важную задачу, избавляя меня от одежды. Его брови были слегка нахмурены, а губы сжаты в ровную линию. Лоб был покрыт испариной после нашего бурного воссоединения, а мышцы на руках подрагивали от сильного напряжения. Я смотрела, как играют татуировки на покрытых мышцами руках и едва сдерживала улыбку от того, что мне дан шанс ещё немного побыть с ним, почувствовать его, напиться им.
— Ненавижу то время, когда мы не вместе, — сквозь стиснутые зубы процедил Рон, опуская голову между моих ног и проводя языком горячую дорожку по центру наслаждения.
Я выгнула спину и с громким стоном вцепилась в его волосы, когда он повторил свой манёвр.
— Ненавижу то, что ты двинулась дальше, Мэл, — сказал он, поднимая голову и глядя на меня. Я посмотрела в ответ. Такие серьёзные разговоры с его головой между моих ног могли бы вызвать смех, потому что это и правда смотрелось забавно. Но мы говорили о слишком важных вещах, чтобы прервать их нелепой реакцией организма. — Ненавижу всё, что отдаляет тебя от меня, — закончил Рон, и вернулся к занятию, которое ласкало моё тело не меньше, чем слова — душу.
В ту ночь мы ложились спать всё ещё злыми друг на друга, наши тела были удовлетворены, но сердца всё ещё болели от грядущей неизвестности. Мы как будто высказали друг другу всё, что наболело, но наш разговор всё равно остался недосказанным. Словно истина постоянно летает где-то в воздухе между нами, но мы никак не можем протянуть руку и ухватить её. Состояние неопределённости, которое сжирает нас самих и наши отношения.
Утро встретило меня трелью телефонного звонка. Я застонала и попыталась потянуться, но тяжёлая горячая рука ещё сильнее прижала меня к телу Рона. Свидетельство его утреннего пробуждения уперлось мне в попку, и Рон слегка толкнулся бёдрами мне навстречу, впечатывая внушительный орган в обнажённую кожу. Потом Рон потерся своей колючей бородкой о затылок, пробуждая мурашек от самого крепкого сна за последний месяц.
— Рон, — хриплым ото сна голосом позвала я. — Твой телефон разрывается.
В ответ он только буркнул что-то неразборчивое в мою шею.
— Рон, проснись, он звонит уже третий раз. Может, это что-то важное.
— О, господи, — простонал он, перекатываясь на спину.
Рон потянулся к тумбочке, взял телефон и ответил на звонок.
— Привет, обезьянка. Да, со мной. — Рон бросил на меня заспанный взгляд и вернулся к разглядыванию потолка. — Она позвонит тебе, как будет готова.
— Я готова, — произнесла я, и потянулась за телефоном, но Рон свободной рукой блокировал мои движения.
— Мы завтра заедем забрать их, — невозмутимо продолжил он. — Не замучил. Всё нормально, Джем. Не лезь не в своё дело. Я её когда-нибудь обижал? — Рон замолчал, слушая, что говорит его сестра. — Это только между нами, малявка. Разбирайся с Калебом. Да. Хорошо. До завтра, обезьянка.
Рон вернул телефон на тумбочку и снова скрутил меня и прижал спиной к своей груди.
— Эй, я хотела поговорить с ней.
— Завтра поговоришь, — пробубнил он сонным голосом.
— Почему завтра? Я хочу сегодня.
— Сегодня ты вся моя. Ты и завтра вся моя, но мы поедем забрать у Джеммы твои вещи.
— Но почему не сегодня? Мне нужен мой телефон.
— Зачем?
— Чтобы сказать маме, что я жива и объяснить, где нахожусь.
— Джемма уже сообщила.
— О, господи. Ты всё продумал, да?
— Да. Спи, малышка.
Я бы ряд ли смогла уснуть от бурлящего во мне раздражения, поэтому попыталась выпутаться из цепких объятий.
— Куда ты собралась? — спросил Рон.
— В душ.
— Только со мной.
— Но ты спишь.
— С тобой поспишь, — рыкнул Рон, крепче схватил меня за талию и, не меняя позы, перекатил на себя сверху.
Я откинула голову на его плечо, наслаждаясь близостью.
— Чувствуешь себя грязной, малышка Мэл? — спросил Рон соблазнительным голосом, после чего его рука, сначала сжав мою грудь, опустилась ниже к месту, которое гудело от нашей вчерашней гимнастики.
Когда спустя полчаса мы были вместе в душе, Рон намыливал меня своим гелем с терпким запахом, я стояла, прислонившись спиной к прохладной стене, едва удерживая себя на дрожащих ногах, и смотрела на то, как заботливо он промывает каждый дюйм моего тела.
— Ты голодна? — спросил он, глядя на меня снизу вверх. Рон стоял на одном колене, промывая пальчики на моих ногах. Я кивнула. — Мы сегодня не выйдем из дома, так что подумай, чего бы тебе хотелось, и я приготовлю.
Я судорожно втянула воздух, даже не заметив, что перед этим перестала дышать. Зачем он это делал? Он ведь отказался от нас. Или нет? Я не умела читать Рона Мориса, поэтому мне оставалось лишь дожидаться, пока он сам озвучит свои мысли и желания.
— Нам нужно поговорить. Поехали.
В тон Рона снова вернулась его обычная решительность и желание командовать.
— Нет, — ответила я тихо, и попыталась забрать руку, но он прижал её своей ладонью.
— Почему? — спросил он.
— Потому что всё уже сказано. — В мой голос вернулась дрожь, а на глаза — слёзы. От Рона не ускользнула моя реакция, он напрягся.
— Когда? — прорычал он.
— Когда перед моим носом закрылась дверь твоей квартиры. А потом ещё когда целый месяц мой телефон молчал. Рон, мне не нужно повторять дважды. Как видишь, я всё поняла с первого раза.
Рон сжал губы и снова прикрыл глаза.
— По-хорошему у нас с тобой никак не получается, Мэлори Дуглас.
Сразу после этих слов Рон схватил меня за талию и закинул себе на плечо. Он решительно шагал из кухни под аккомпанемент моих криков, мужественно выдерживая град ударов кулачками по спине.
— Эй, какого хрена, мужик? — услышала я голос Тейлора.
Рон остановился и повернулся лицом к нашим друзьям. В его голосе были слышны металлические нотки, которые даже самому недалёкому человеку подсказали бы, что сейчас с этим мужчиной лучше не связываться.
— Не смей больше подкатывать к моей девочке, — прорычал он, крепче сжав мои ноги.
Его слова и тон не оставляли сомнений в том, что и как он сделает с человеком, который попытается вмешаться. Весь этот коктейль из мужественности, приправленный собственничеством по отношению ко мне хлынули через моё тело, как самый мощный афродизиак, снова наполняя его жизнью. Я была рада, что распущенные волосы, завесой прикрывающие моё лицо, не дали Тейлору увидеть триумф, который просто так скрыть было бы невозможно. Я всё ещё была его девочкой!
— Мэл… — послышался нерешительный голос Тейлора.
— Прости, — тихо ответила я уже у самого выхода.
Когда входная дверь уже практически закрылась, я услышала голос подруги:
— Тейлор, ничего личного, но у них долгая история, в которой, боюсь, никому третьему нет места. Мне жаль.
Я не слышала искренних сожалений в голосе Джеммы, потому что знала, что наше воссоединение с Роном она будет праздновать первая. Ну, сразу после нас.
Глава 21
Как только за нами закрылась дверь в квартиру Рона и послышался щелчок замка, меня опустили на пол, и я тут же отскочила на несколько шагов. Развернулась, и мой взгляд наткнулся на крепко сжатые челюсти и потемневшие глаза. Я сжала кулаки, пытаясь сдержать ярость, ведь мама учила, что это чувство не к лицу девушке. Но у меня плохо получилось, потому что Рон разрушил мой вечер и меня саму. От былого триумфа и радости не осталось и следа. Я была зла, в первую очередь, на себя саму за то, как быстро сдалась, стоило ему только повести себя как неандерталец по отношению ко мне.
— Как ты смеешь?! — выкрикнула я, выпуская на волю скопившиеся за последний месяц чувства.
— Ты — моя, делаю, что хочу, — спокойно произнёс Рон.
— Я перестала быть твоей, как только ты захлопнул дверь перед моим носом. Теперь я с Тейлором.
Рон покачал головой.
— Ты ошибаешься. Всегда была моей и всегда будешь, малышка Мэл.
— Не называй меня так! — крикнула, и для убедительности стукнула босой ногой по полу. Этот неандерталец вытащил меня из квартиры Джеммы, даже не удосужившись захватить мою обувь, которую я сняла на входе.
— Почему? — так же спокойно спросил он, и меня это взбесило ещё сильнее.
—Потому что… потому что я не разрешаю.
— А ему разрешаешь? — прорычал Рон, делая шаг ко мне, и заставляя меня отступить ещё немного.
— Не твоё дело, что я ему позволяю, а что нет. Ты утратил право требовать! — я снова перешла на крик. — Я двинулась дальше!
— Ни хера ты не двинулась, детка, — жёстко парировал Рон.
— Двинулась! Ты выгнал меня, как жалкую собачонку, с которой наигрался! И теперь пытаешься заявить свои права на меня. Катись к чертям, Рон Морис!
Я чувствовала, как в носу защипало от подступающих слёз, но не собиралась доставлять ему такое удовольствие.
— Ты, блядь, обманула меня, Мэл! Ты больше года врала мне об отношениях Джеммы с Калебом! — крикнул Рон, его голос звучал как раскат грома в тихой гостиной. — Я столько раз спрашивал тебя об этом, но ты врала!
— Но им хорошо вместе, а ты бы всё испортил! — Я обхватила себя руками, пытаясь защититься от его мощной энергетики, которая трощила на мелкие щепки всю мою убеждённость в собственной правоте.
— Это не тебе решать. Какого хрена ты молчала, а, Мэл? — прогремел он.
— Потому что Джемма попросила, — тихо произнесла я дрожащим голосом.
— Джемма попросила, да? — спросил он, делая ещё шаг ко мне. Я осталась стоять на месте, замороженная скандалом, которые ненавидела. — А если бы он обидел её? Если бы, блядь, причинил боль, Мэл? Ты бы тоже это скрывала?
— Нет, — проблеяла я.
— Громче, Мэл! — крикнул он, и я содрогнулась. Мне снова становилось страшно рядом с ним.
— Нет, — повторила я так, чтобы он услышал.
— Так какого хрена, детка? Неужели этот риск стоит небольшой ссоры между вами с Джеммой? Ты бы взяла на себя ответственность, если бы он разбил ей сердце?
— Но не разбил же.
— Мэл! — гаркнул Рон так, что я подскочила. — Открой глаза! Калеб разбил не одно сердце. Из-за него одна девчонка в университете чуть не покончила с собой, когда он ею наигрался. — Я ахнула и прикрыла рот ладонью. — Вот почему я был против! Я, блядь, не просто так вёл себя как мама-медведица. Он мой друг, и я слишком хорошо знаю его, поэтому хотел быть в курсе их отношений.
— Прости, Рон, но я хранила тайну своей подруги. И если бы она снова попросила меня об этом, я бы так и поступила. До того момента, пока её здоровью и жизни ничего не угрожает, я буду беречь её секреты.
— Блядь! — крикнул Рон, и впечатал кулак в стену рядом с собой, от чего там образовалась вмятина, а я попятилась назад. — Я не хотел быть с тобой, — уже более спокойно произнёс он, отчего скопившиеся слёзы потекли горячими струйками по моим щекам.
— Тогда почему был?! — выкрикнула я, крепче сминая ткань платья на боках. — Зачем позволил этому случиться, а потом испариться в один миг?! Почему ты не думал о том, насколько сильно будет разбито мое сердце? Поставь на мое место Джемму, и ты бежишь разрывать в клочья того, кто заставляет ее проронить хоть одну слезинку. Но от меня ты ушел с легкостью, даже не подумав о том, что топчешь мои чувства своими дурацкими ботинками! Ты за это время ни разу не позвонил мне, не ответил на мои звонки и сообщения! Чего ты хочешь от меня, Рональд? Чего? Ты? Хочешь?! — Я задыхалась, произнеся последнее слово.
Рон молчал. Он сложил руки на затылке, сцепил их в замок и крепко зажмурился. Прошла минута, две, три, а он продолжал стоять на входе в гостиную, и молчать. Я переместила руки на свои плечи, как будто заключая в клетку измученное сердце, не давая ему выпасть и разбиться вдребезги у ног мужчины с искажённым понятием о заботе.
— Мы так чертовски сильно не подходим друг другу, — прошептал Рон, и его слова отозвались эхом в бедной растерзанной мышце, скрывающейся за моей грудиной.
Я всхлипнула, подавив дрожащий вдох, и тихо двинулась в сторону двери. Мне нужно было как можно быстрее покинуть это место моей скорби, чтобы успеть зализать раны ещё до того, как меня посетит желание сделать что-нибудь с собой, как бывшая девушка Калеба. Но не успела я сделать и пяти шагов, как была схвачена крепкими руками, и прижата к стенке мощным телом. Рон навис надо мной, а я повернула лицо в сторону, чтобы не видеть его разъярённого взгляда и крепко сжатой челюсти. Мне хотелось раствориться в душном воздухе, чтобы прекратить страдания, разъедающие едва живую душу.
— Посмотри на меня, — тихо попросил Рон. Я зажмурилась. — Детка, пожалуйста, посмотри на меня. — Я не шелохнулась и затаила дыхание. — Блядь.
Рон снова ударил по стене, но теперь уже рядом с моей головой. А в следующую секунду его губы прижались к моим, сминая мягкую кожу и не давая вдохнуть. Вся ярость и боль, которые я в себе держала, вырвались наружу. Я схватила его за волосы, притянув ещё ближе к себе, и приоткрыла рот, впуская горячий язык. Мы целовались так, как будто хотели причинить друг другу ещё больше страданий. Рон обхватил мою талию и поднял меня вверх, впечатывая в стену своим телом, а мои ноги привычно обвили его талию. Он так сильно вжался твёрдым членом в самое нежное место на моём теле, что становилось больно. Но я хотела этой боли и всего, что он для меня приготовил.
Через несколько минут яростных поцелуев с искусанными губами, Рон рванул мои трусики, и те, превратившись в клочья, полетели на пол. Следом за этим задребезжала пряжка ремня, раздался характерный звук расстегиваемой молнии. И уже через пару секунд он болезненно ворвался в меня, и замер, тяжело дыша. Я была мокрой и готова была бы принять его, если бы не месячное воздержание и эффект неожиданности. Как бы сильно Рон не брал меня прежде, он никогда не позволял себе так жёстко врываться в меня в самом начале, всегда давал время привыкнуть к вторжению. Но в этот раз всё было иначе, и это «иначе» приносило немыслимую боль между ног, как будто я только что снова потеряла девственность.
И всё же жжение внизу ни шло ни в какое сравнение с болью, в которой купалось сердце. Рон трахал меня, как в последний раз. Как будто вымещал на мне обиду, страх и осознание того, что больше это не повторится. По моим щекам стекали слёзы, а я вцеплялась в Рона мёртвой хваткой, как будто это помогло бы мне остаться с ним, несмотря ни на что. После нескольких толчков моё тело достаточно расслабилось, чтобы я начала чувствовать удовольствие, сравнимое, разве что с наркотической эйфорией. Крепче обняв его ногами и руками, я позволяла Рону задать ритм, который бы удовлетворил нас обоих. Я чувствовала, как подступает оргазм, каждой клеточкой тела, которая содрогалась и вибрировала под аккомпанемент моих стонов и мужественного рычания Рона, которое он посылал в изгиб моей шеи, слегка её прикусывая. Я откинула голову, полностью отдавшись удовольствию, простреливавшему от макушки и до самых кончиков пальцев. Когда Рон сжал мою грудь, я рассыпалась на тысячи мерцающих осколков, а перед глазами поплыли цветные круги.
Мою улыбку омывали слёзы радости и боли. Я была уверена, что после этого он даст мне уйти, закрыв дверь, как сделал это почти полтора месяца назад. Рон тяжело дышал, уткнувшись лбом мне в ключицу. Мы провели так примерно пять минут, пока дыхание не выровнялось. После этого он развернулся и понёс меня в сторону спальни, немало удивив. Я думала, что он опустит меня, и, не глядя в глаза, предложит подвезти до дома. Но следующее, что я почувствовала, — прохладу простыней и руки Рона, стягивающие с меня платье.
Я удивлённо смотрела на него, но он как будто выполнял стратегически важную задачу, избавляя меня от одежды. Его брови были слегка нахмурены, а губы сжаты в ровную линию. Лоб был покрыт испариной после нашего бурного воссоединения, а мышцы на руках подрагивали от сильного напряжения. Я смотрела, как играют татуировки на покрытых мышцами руках и едва сдерживала улыбку от того, что мне дан шанс ещё немного побыть с ним, почувствовать его, напиться им.
— Ненавижу то время, когда мы не вместе, — сквозь стиснутые зубы процедил Рон, опуская голову между моих ног и проводя языком горячую дорожку по центру наслаждения.
Я выгнула спину и с громким стоном вцепилась в его волосы, когда он повторил свой манёвр.
— Ненавижу то, что ты двинулась дальше, Мэл, — сказал он, поднимая голову и глядя на меня. Я посмотрела в ответ. Такие серьёзные разговоры с его головой между моих ног могли бы вызвать смех, потому что это и правда смотрелось забавно. Но мы говорили о слишком важных вещах, чтобы прервать их нелепой реакцией организма. — Ненавижу всё, что отдаляет тебя от меня, — закончил Рон, и вернулся к занятию, которое ласкало моё тело не меньше, чем слова — душу.
В ту ночь мы ложились спать всё ещё злыми друг на друга, наши тела были удовлетворены, но сердца всё ещё болели от грядущей неизвестности. Мы как будто высказали друг другу всё, что наболело, но наш разговор всё равно остался недосказанным. Словно истина постоянно летает где-то в воздухе между нами, но мы никак не можем протянуть руку и ухватить её. Состояние неопределённости, которое сжирает нас самих и наши отношения.
Утро встретило меня трелью телефонного звонка. Я застонала и попыталась потянуться, но тяжёлая горячая рука ещё сильнее прижала меня к телу Рона. Свидетельство его утреннего пробуждения уперлось мне в попку, и Рон слегка толкнулся бёдрами мне навстречу, впечатывая внушительный орган в обнажённую кожу. Потом Рон потерся своей колючей бородкой о затылок, пробуждая мурашек от самого крепкого сна за последний месяц.
— Рон, — хриплым ото сна голосом позвала я. — Твой телефон разрывается.
В ответ он только буркнул что-то неразборчивое в мою шею.
— Рон, проснись, он звонит уже третий раз. Может, это что-то важное.
— О, господи, — простонал он, перекатываясь на спину.
Рон потянулся к тумбочке, взял телефон и ответил на звонок.
— Привет, обезьянка. Да, со мной. — Рон бросил на меня заспанный взгляд и вернулся к разглядыванию потолка. — Она позвонит тебе, как будет готова.
— Я готова, — произнесла я, и потянулась за телефоном, но Рон свободной рукой блокировал мои движения.
— Мы завтра заедем забрать их, — невозмутимо продолжил он. — Не замучил. Всё нормально, Джем. Не лезь не в своё дело. Я её когда-нибудь обижал? — Рон замолчал, слушая, что говорит его сестра. — Это только между нами, малявка. Разбирайся с Калебом. Да. Хорошо. До завтра, обезьянка.
Рон вернул телефон на тумбочку и снова скрутил меня и прижал спиной к своей груди.
— Эй, я хотела поговорить с ней.
— Завтра поговоришь, — пробубнил он сонным голосом.
— Почему завтра? Я хочу сегодня.
— Сегодня ты вся моя. Ты и завтра вся моя, но мы поедем забрать у Джеммы твои вещи.
— Но почему не сегодня? Мне нужен мой телефон.
— Зачем?
— Чтобы сказать маме, что я жива и объяснить, где нахожусь.
— Джемма уже сообщила.
— О, господи. Ты всё продумал, да?
— Да. Спи, малышка.
Я бы ряд ли смогла уснуть от бурлящего во мне раздражения, поэтому попыталась выпутаться из цепких объятий.
— Куда ты собралась? — спросил Рон.
— В душ.
— Только со мной.
— Но ты спишь.
— С тобой поспишь, — рыкнул Рон, крепче схватил меня за талию и, не меняя позы, перекатил на себя сверху.
Я откинула голову на его плечо, наслаждаясь близостью.
— Чувствуешь себя грязной, малышка Мэл? — спросил Рон соблазнительным голосом, после чего его рука, сначала сжав мою грудь, опустилась ниже к месту, которое гудело от нашей вчерашней гимнастики.
Когда спустя полчаса мы были вместе в душе, Рон намыливал меня своим гелем с терпким запахом, я стояла, прислонившись спиной к прохладной стене, едва удерживая себя на дрожащих ногах, и смотрела на то, как заботливо он промывает каждый дюйм моего тела.
— Ты голодна? — спросил он, глядя на меня снизу вверх. Рон стоял на одном колене, промывая пальчики на моих ногах. Я кивнула. — Мы сегодня не выйдем из дома, так что подумай, чего бы тебе хотелось, и я приготовлю.
