Я всё ещё дрожала, когда Рон перекатил меня на бок, обнял со спины, и прикрыл нас простынёй. Мне снова захотелось спать. Тёплые объятия и лёгкие, как пёрышко поцелуи способствовали тому, чтобы прикрыть веки, и окунуться в блаженное небытие.
— Эй, — тихо позвал Рон. — Даже не думай закрывать глаза, соня. Мы идём завтракать.
— Я не голодна, — пробубнила я.
— Зато я голоден. Вставай, женщина.
— Не могу, — капризно простонала я.
— Мэл, не заставляй меня тащить тебя голую в кафе на завтрак.
— А мы не можем позавтракать здесь? Там осталось ещё много еды.
— Нет. Я хочу нормальный кофе. А мама привезла из тура какую-то дрянь.
Я вздохнула и стащила себя с постели. С почти полностью закрытыми глазами поплелась в ванную, волоча за собой простынь, в которую была завёрнута.
— Эй, детка, — позвал Рон. Я обернулась. Мужчина лежал на кровати, казалось, совсем не смущаясь своей наготы. Он закинул руки за голову. На лице играла лёгкая улыбка. — Я когда-нибудь доберусь до твоей сладкой задницы.
Я фыркнула и зашла в ванную.
Спустя полчаса мы сели в грузовик Рона и он повёз нас на завтрак в милое кафе, где подавали вкуснейшие булочки с корицей и ароматный кофе. Я жевала выпечку и смотрела, как Рон уплетает огромную порцию завтрака, в который входило четыре жареных яйца, столько же сосисок, несколько кусочков бекона и салат. Кроме этого Рон и себе заказал булочку с кофе.
— Попробуй кусочек. — Рон протянул ко мне вилку, на которой был нанизан кусочек яйца и сосиски.
Он не знал, что я ненавижу яичницу, особенно глазунью. Меня тошнит, когда такое попадает ко мне в рот.
— Я не голодна, — слегка скривившись, ответила я.
Рон слегка нахмурился.
— Никогда больше не лги мне, — спокойно сказал он, закинув в рот содержимое вилки. — Ненавижу лжецов. И Мэл, — добавил он, помолчав, — ты должна говорить мне что любишь, а что — нет. Другого пути узнать друг друга не существует.
Я кивнула. За эти годы во мне выработалась привычка приносить Рону минимум дискомфорта, как бы по-идиотски это не звучало. Это сейчас, спустя годы, я могу сказать, что вела себя как идиотка. А тогда моё поведение казалось мне нормальным. Я просто не хотела беспокоить человека, которого люблю, своими предпочтениями.
У мужчины был чертовски хороший аппетит. Он умял всю тарелку, казалось, всего за несколько минут. Удовлетворённо откинувшись на спинку диванчика, он посмотрел на меня.
— Тебе завтра на работу?
— Нет. А тебе?
— Мне на работу тогда, когда я — сам себе начальник — скажу, — рассмеялся Рон открытой улыбкой. Останься со мной.
— Ты о чём?
— Останься сегодня со мной, — повторил он. — Мы можем… Не знаю, посмотреть кино, заняться сексом. — Он поиграл бровями, вызвав улыбку на моём лице.
— Мне нужно освоить посадку некоторых видов растений, — сказала я. — Послезавтра я работаю с новыми растениями. Это будет достаточно сложная композиция, так что мне нужно ещё с этим поработать.
— Что тебе для этого нужно? — серьёзно спросил Рон, делая глоток кофе.
— Компьютер и интернет.
Он кивнул.
— Всё это есть у меня дома.
— А ты разве не будешь ночевать у родителей?
— Нет, я присматриваю за домом, а не живу в нём.
— Хорошо, — внезапно выпалила я. Откровенно говоря, мне даже минуту не надо было думать над его предложением, потому что сердце уже давно всё решило.
Рон улыбнулся.
— Умница. Быстрее допивай кофе. Мне не терпится снова сорвать с тебя трусики.
Я покраснела.
— Рон, — с упрёком сказала я.
— Что? Цени правду, детка. Она ещё никого не подводила, — подытожил он, и подмигнул.
Цени правду. Меня кольнули эти слова. Я по просьбе Джеммы скрывала от Рона отношения его сестры. И каким-то образом я чувствовала, что это ещё вылезет мне боком. Только пока не знала, как.
Через несколько часов я уже практически сходила с ума от количества полученной информации. Её было так много, что мне, казалось, не осилить всех этих тонкостей сочетания растений при посадке. Казалось бы, мне нравилась профессия, которую я выбрала, но запомнить так много за столь короткий срок было выше моих сил.
Я захлопнула ноутбук и откинулась на спинку дивана. Рон повернулся ко мне лицом, и погладил мои ноги, лежащие у него на коленях. Я прикрыла глаза. Его руки так расслабляли и дарили блаженное отвлечение. Он понимал без слов, в чём я нуждалась. Его ладони подобрались выше, а потом и вовсе нырнули под футболку, которая доставала мне почти до коленей. Нежно погладив внутреннюю сторону моего бедра.
— Я могу помочь отвлечься, — хрипло произнёс он.
— У тебя там в телевизоре всех поубивают, пока ты будешь занят, — с улыбкой сказала я.
— И чёрт с ними, потом пересмотрю фильм. — Он переместился, убрал ноутбук на кофейный столик, и навис надо мной. Его губы были в паре миллиметров от моих. — Почему я не могу оторваться от тебя?
— Потому что наконец понял, что я — та, кого ты ждал всю жизнь? — спросила я, и мысленно ударила себя, потому что это давление на Рона ни к чему хорошему не приведёт. Поэтому я решила всё перевести в шутку. — Ну, или ты просто хотел ощутить, каково это: трогать настоящие сиськи.
Рон рассмеялся, и я расслабилась.
— Не называй их так больше. У тебя чертовски привлекательная грудь. — Он снова запустил руки под футболку и, проведя горячими ладонями по животу, сжал мою грудь, заставляя выгнуть спину и застонать от удовольствия. — И да, мне было невероятно интересно почувствовать, как ощущается настоящая грудь, — со смехом закончил он, а потом резко задрал футболку, и схватил сосок губами.
На улице бушевала гроза, а я наслаждалась тем, что в доме тихо и спокойно. Я сидела на диване в гостиной с чашкой какао, и смотрела какое-то дрянное шоу по телевизору. Мне не хватало Рона рядом. Хотелось прижиматься к тёплому боку, и периодически наклоняться к его груди, чтобы слышать размеренный стук сердца. Я вспомнила, что вечер Джеммы проходил более насыщенно, и решила отправить ей сообщение.
«Как прошла вечеринка?»
Подруга не ответила, и я решила, что она уже спит. Я продолжила смотреть шоу, глубже завернувшись в плед. Спустя полчаса в дверь постучали. Моё сердце подскочило к горлу. Неужели вселенная услышала мои желания? Я кинула взгляд на дверь комнаты мамы. Она уже ушла отдыхать, и я не хотела, чтобы она вышла и увидела, как я встречаю Рона.
Распахнув входную дверь, я ахнула и выскочила на порог. Сжимаясь в комок, у дверного проёма стояла скрюченная Джемма, и тряслась, словно осиновый лист на ветру. Я подскочила к подруге, и обняла её за плечи.
— Джемма, что случилось? Джем? Он обидел тебя? Ударил? Джемма, ответь!
Подруга покачала головой, и разрыдалась ещё сильнее. Она обнимала себя руками так крепко, что, казалось, могла переломать рёбра. Я потянула её к двери.
— Идём, милая. Давай, тебе надо переодеться в сухую одежду.
Тонкое платье подруги насквозь промокло, и теперь облепило её тело. Она вся тряслась и содрогалась от рыданий. Меня обуяла такая злость, что даже закралась мысль позвонить Рону, и спустить его на Калеба. Но я знала, что Джемма бы этого не хотела. К тому же я должна была сначала узнать, что произошло.
Когда я вела Джемму в свою комнату, мама выглянула из своей. Она громко ахнула, увидев, в каком состоянии моя подруга. Я незаметно махнула маме, но та вышла в коридор. Завязывая на ходу шёлковый халат, мама встала перед Джеммой. Она подняла её голову за подбородок и покрутила в разные стороны.
— Кто тебя обидел? — строго спросила мама.
— Мам, — одёрнула я, и покачала головой, давая ей понять, чтобы не лезла. Но моя мама была непреклонна.
— Джемма, детка, мне позвонить Рону? — уже ласковее произнесла мама.
Испуганный взгляд подруги встретился с моим. Она неистово покачала головой, но не произнесла ни слова.
— Тебе причинили физическую боль? — мама осторожно задала следующий вопрос. Джемма качнула головой, но слёзы не прекратили катиться из её глаз. Мама выпрямилась. — Ладно, идите. Мэл, дай ей чистую сухую одежду. Джемма, перед этим тебе нужен горячий душ. Твои родители в городе?
— Нет, — всхлипнула Джемма. — По… Пожалуйста, не звоните никому. Я буду… буду в порядке. Правда.
— Хорошо, — ласково сказала мама, и погладила мою подругу по волосам. — Завтра утром сможем поговорить, ладно? — Джемма кивнула. — Если будешь в этом нуждаться. — Мама кивнула и скрылась за дверью своей спальни.
Я провела подругу в ванную комнату. Пока я настраивала воду, она стояла, прислонённая к раковине, и тряслась от рыданий. Джемма обнимала себя до побелевших костяшек пальцев. Как только я помогла ей снять одежду, и поставила под душ, вышла за вещами. Я доставала свою тёплую пижаму и носки, и при этом боролась с соблазном позвонить Рону, чтобы рассказать о том, в каком состоянии находится его сестра. Но я знала, что он убьёт Калеба, и будет прав, если вы меня спросите.
Как только Джемма была одета в пижаму, а её волосы подсушены феном, я привела подругу в свою комнату, и уложила под одеяло. Я принесла ей большую чашку какао и села рядом. Я ждала, пока она сама захочет рассказать о случившемся, но Джемма уставилась в одну точку на одеяле, обняв чашку ладошками.
— Джем, — позвала я.
— Он сказал, что я — ребёнок. Сказал, что не видит во мне женщину.
— Ох, — только и сказала я.
— Я так больше не могу, Мэл.
Я не знала, что сказать ей. Всё, чем я могла помочь, — это почти до рассвета вытирать слёзы подруги, и мысленно бить себя по рукам, как только возникало желание позвонить Рону.
Слушая Джемму, я буквально ела себя поедом, потому что скрывала от подруги свои отношения с Роном. И я знала, что это ничем хорошим не закончится. Но пока почему-то не была готова на весь мир кричать о нас, мне хотелось сохранить этот маленький мирок только для нас двоих. Эгоистично насладиться нашим одиночеством, напитаться друг другом прежде, чем делиться частичкой нас с окружающими.
На следующий день я оставила Джемму спать в моей кровати, а сама отправилась на работу. Мама во время завтрака поспрашивала о ней, но я сказала, что это всего лишь любовная драма, и всё пройдёт.
Перед тем, как уснуть, Джемма попросила ничего не говорить Рону. Думаю, она надеялась, что у них с Калебом всё еще наладится. Я пообещала молчать, потому что сама была такой же наивной и глупой, и для меня значение имели только чувства.
Ближе к концу дня мой телефон зазвонил в кармане, и я оторвалась от работы.
— Привет, — услышала я любимый бархатный голос, как только ответила на звонок.
— И тебе привет. — Я прислонилась к каменной скамейке, скрывшись в тени.
— Как работа? — спросил Рон.
— Чертовски жарко.
— Понимаю тебя, — усмехнулся он. — Мы сегодня тоже работали на улице, и я думал, что не доползу до дома.
— А что вы на улице делали? Ты же, кажется, говорил, что сейчас занимаетесь внутренней отделкой.
— Да. Заказчик захотел свой кабинет обшить деревом. Так что нам пришлось сегодня во дворе распиливать древесину, чтобы подогнать её под нужный размер. Тим, как истинный придурок, установил всё оборудование под солнцем. В общем, нам пришлось в прямом смысле попотеть.
— О, так ты воняешь?
— Ещё как. Хочешь, не буду мыться до нашей встречи вечером?
Я фыркнула.
— Кого ты пытаешься обмануть, Рональд Морис? Ты — чистюля из чистюль.
— Поедешь завтра со мной смотреть участки?
— Какие участки?
— Земельные.
— Очень смешно.
На той стороне я услышала глубокий смех, и это сделало мою улыбку шире. Мне нравилось заставлять его смеяться, даже если это выходило непроизвольно.
— Я расскажу тебе всё вечером, ладно? — спросил он. — Сейчас мне нужно возвращаться к работе.
— Конечно. До встречи.
— Эй, Мэл, — позвал Рон.
— Да?
— Я уже соскучился.
— Мы виделись несколько часов назад.
— Охренительно долго, —сказал он. — До встречи. — И положил трубку.
Моё бедное сердце снова пустилось галопом. Я трепетала каждый раз, когда он выдавал такие невероятно милые вещи. Рон не был эмоциональным, и от него редко можно было услышать что-то слащаво-сентиментальное. Но вот такие крупицы проявления заботы доказывали, что ему не всё равно. Что он так же, как и я, наслаждается нашим временем вместе. И за последнюю неделю он показывал это множеством способов. От обычных вопросов о моей жизни — до желания перегрызть горло службе доставки, которая создавала мне проблемы на работе.
Вечер мы провели так же, как и остальные на этой неделе. Наши отношения развивались очень стремительно с того самого дня, как я впервые попала в постель к Рону. Как будто все эти годы мы проживали прелюдию к тому, чтобы быть вместе, а теперь всё просто шло своим чередом. Каждую свободную минуту мы проводили вместе.
Утром после завтрака в кафе мы поехали на окраину города.
— Так для чего мы туда едем?
— Я хочу построить дом.
— Ты хочешь? Или должен?
— Хочу. Это для меня. Быстро он не построится, потому что требует немалых вложений. Особенно учитывая то, сколько новых технологий хочу применить. — Рон бросил на меня быстрый взгляд, и снова повернулся лицом к дороге. — Я хочу построить «умный» дом. Ну, знаешь, со всякими там датчиками света и тепла, с солнечными батареями, и даже своей ветровой станцией. Это в перспективе, станцию я вряд ли пока потяну, — усмехнулся он. — Но мне при строительстве хочется использовать эко-материалы, чтобы снизить до минимума количество синтетических. И это одна из причин, почему дом будет строиться на окраине.
— Мне казалось, ты хочешь купить квартиру, — заметила я, завороженно глядя на мужчину.
— Хотел, — сказал он, кивнув. — Но передумал. — Рон вздохнул. — Я хочу большую семью. Больше, чем наша. — Он снова бросил на меня взгляд. — Я хочу троих детей минимум. В идеале пять. — Я фыркнула. — Хочу быть отцом, который каждый вечер приходит домой, и проводит время со своей семьёй. Хочу, чтобы мои дети видели меня каждый день.
— Ты скучаешь по родителям? — догадалась я.
Рон пожал плечами.
— Я уже не мальчик, чтобы даже думать об этом.
— Но скучал?
— Когда был ребёнком. В подростковом возрасте радовался каждому их отъезду. Можно было устраивать вечеринки и приводить девушек, не рискуя быть наказанным. А потом подросла Джемма, и её перестали отправлять к тёте, так что я должен был присматривать за ней. Я привык.
— Ты относишься к ней как к своему ребёнку.
— Она, в принципе, и была моим ребёнком, если можно так сказать. Джемма с самого рождения была моей ответственностью. Родители практически никогда ею не занимались. Папина карьера пошла в гору буквально перед её рождением. Так что, как только Джем немного подросла, они умчались в первый тур. И с тех пор не могут остановиться.
Мне показалось, что я услышала горечь в голосе Рона. Я догадывалась, что он скучал по родителям, и ему досталось слишком мало их любви. Что уж говорить о Джемме, которая видела их от силы шесть месяцев за год. Когда я спросила Рона об этом, он лишь просто сказал:
— Это цена славы и достатка.
— Но ведь вы с Калебом достаточно быстро стали успешными, не выезжая из города.
— У нас другая профессия.
— Но твой папа ведь тоже мог выбрать.
— И он выбрал, Мэл. И это счастье, что каждый из нас занимается любимым делом. Только представь себе, что тебе бы пришлось работать бухгалтером, а не садить цветы.
Я содрогнулась от мысли об этом, а Рон с пониманием усмехнулся.
— Эй, — тихо позвал Рон. — Даже не думай закрывать глаза, соня. Мы идём завтракать.
— Я не голодна, — пробубнила я.
— Зато я голоден. Вставай, женщина.
— Не могу, — капризно простонала я.
— Мэл, не заставляй меня тащить тебя голую в кафе на завтрак.
— А мы не можем позавтракать здесь? Там осталось ещё много еды.
— Нет. Я хочу нормальный кофе. А мама привезла из тура какую-то дрянь.
Я вздохнула и стащила себя с постели. С почти полностью закрытыми глазами поплелась в ванную, волоча за собой простынь, в которую была завёрнута.
— Эй, детка, — позвал Рон. Я обернулась. Мужчина лежал на кровати, казалось, совсем не смущаясь своей наготы. Он закинул руки за голову. На лице играла лёгкая улыбка. — Я когда-нибудь доберусь до твоей сладкой задницы.
Я фыркнула и зашла в ванную.
Спустя полчаса мы сели в грузовик Рона и он повёз нас на завтрак в милое кафе, где подавали вкуснейшие булочки с корицей и ароматный кофе. Я жевала выпечку и смотрела, как Рон уплетает огромную порцию завтрака, в который входило четыре жареных яйца, столько же сосисок, несколько кусочков бекона и салат. Кроме этого Рон и себе заказал булочку с кофе.
— Попробуй кусочек. — Рон протянул ко мне вилку, на которой был нанизан кусочек яйца и сосиски.
Он не знал, что я ненавижу яичницу, особенно глазунью. Меня тошнит, когда такое попадает ко мне в рот.
— Я не голодна, — слегка скривившись, ответила я.
Рон слегка нахмурился.
— Никогда больше не лги мне, — спокойно сказал он, закинув в рот содержимое вилки. — Ненавижу лжецов. И Мэл, — добавил он, помолчав, — ты должна говорить мне что любишь, а что — нет. Другого пути узнать друг друга не существует.
Я кивнула. За эти годы во мне выработалась привычка приносить Рону минимум дискомфорта, как бы по-идиотски это не звучало. Это сейчас, спустя годы, я могу сказать, что вела себя как идиотка. А тогда моё поведение казалось мне нормальным. Я просто не хотела беспокоить человека, которого люблю, своими предпочтениями.
У мужчины был чертовски хороший аппетит. Он умял всю тарелку, казалось, всего за несколько минут. Удовлетворённо откинувшись на спинку диванчика, он посмотрел на меня.
— Тебе завтра на работу?
— Нет. А тебе?
— Мне на работу тогда, когда я — сам себе начальник — скажу, — рассмеялся Рон открытой улыбкой. Останься со мной.
— Ты о чём?
— Останься сегодня со мной, — повторил он. — Мы можем… Не знаю, посмотреть кино, заняться сексом. — Он поиграл бровями, вызвав улыбку на моём лице.
— Мне нужно освоить посадку некоторых видов растений, — сказала я. — Послезавтра я работаю с новыми растениями. Это будет достаточно сложная композиция, так что мне нужно ещё с этим поработать.
— Что тебе для этого нужно? — серьёзно спросил Рон, делая глоток кофе.
— Компьютер и интернет.
Он кивнул.
— Всё это есть у меня дома.
— А ты разве не будешь ночевать у родителей?
— Нет, я присматриваю за домом, а не живу в нём.
— Хорошо, — внезапно выпалила я. Откровенно говоря, мне даже минуту не надо было думать над его предложением, потому что сердце уже давно всё решило.
Рон улыбнулся.
— Умница. Быстрее допивай кофе. Мне не терпится снова сорвать с тебя трусики.
Я покраснела.
— Рон, — с упрёком сказала я.
— Что? Цени правду, детка. Она ещё никого не подводила, — подытожил он, и подмигнул.
Цени правду. Меня кольнули эти слова. Я по просьбе Джеммы скрывала от Рона отношения его сестры. И каким-то образом я чувствовала, что это ещё вылезет мне боком. Только пока не знала, как.
Через несколько часов я уже практически сходила с ума от количества полученной информации. Её было так много, что мне, казалось, не осилить всех этих тонкостей сочетания растений при посадке. Казалось бы, мне нравилась профессия, которую я выбрала, но запомнить так много за столь короткий срок было выше моих сил.
Я захлопнула ноутбук и откинулась на спинку дивана. Рон повернулся ко мне лицом, и погладил мои ноги, лежащие у него на коленях. Я прикрыла глаза. Его руки так расслабляли и дарили блаженное отвлечение. Он понимал без слов, в чём я нуждалась. Его ладони подобрались выше, а потом и вовсе нырнули под футболку, которая доставала мне почти до коленей. Нежно погладив внутреннюю сторону моего бедра.
— Я могу помочь отвлечься, — хрипло произнёс он.
— У тебя там в телевизоре всех поубивают, пока ты будешь занят, — с улыбкой сказала я.
— И чёрт с ними, потом пересмотрю фильм. — Он переместился, убрал ноутбук на кофейный столик, и навис надо мной. Его губы были в паре миллиметров от моих. — Почему я не могу оторваться от тебя?
— Потому что наконец понял, что я — та, кого ты ждал всю жизнь? — спросила я, и мысленно ударила себя, потому что это давление на Рона ни к чему хорошему не приведёт. Поэтому я решила всё перевести в шутку. — Ну, или ты просто хотел ощутить, каково это: трогать настоящие сиськи.
Рон рассмеялся, и я расслабилась.
— Не называй их так больше. У тебя чертовски привлекательная грудь. — Он снова запустил руки под футболку и, проведя горячими ладонями по животу, сжал мою грудь, заставляя выгнуть спину и застонать от удовольствия. — И да, мне было невероятно интересно почувствовать, как ощущается настоящая грудь, — со смехом закончил он, а потом резко задрал футболку, и схватил сосок губами.
Глава 12
На улице бушевала гроза, а я наслаждалась тем, что в доме тихо и спокойно. Я сидела на диване в гостиной с чашкой какао, и смотрела какое-то дрянное шоу по телевизору. Мне не хватало Рона рядом. Хотелось прижиматься к тёплому боку, и периодически наклоняться к его груди, чтобы слышать размеренный стук сердца. Я вспомнила, что вечер Джеммы проходил более насыщенно, и решила отправить ей сообщение.
«Как прошла вечеринка?»
Подруга не ответила, и я решила, что она уже спит. Я продолжила смотреть шоу, глубже завернувшись в плед. Спустя полчаса в дверь постучали. Моё сердце подскочило к горлу. Неужели вселенная услышала мои желания? Я кинула взгляд на дверь комнаты мамы. Она уже ушла отдыхать, и я не хотела, чтобы она вышла и увидела, как я встречаю Рона.
Распахнув входную дверь, я ахнула и выскочила на порог. Сжимаясь в комок, у дверного проёма стояла скрюченная Джемма, и тряслась, словно осиновый лист на ветру. Я подскочила к подруге, и обняла её за плечи.
— Джемма, что случилось? Джем? Он обидел тебя? Ударил? Джемма, ответь!
Подруга покачала головой, и разрыдалась ещё сильнее. Она обнимала себя руками так крепко, что, казалось, могла переломать рёбра. Я потянула её к двери.
— Идём, милая. Давай, тебе надо переодеться в сухую одежду.
Тонкое платье подруги насквозь промокло, и теперь облепило её тело. Она вся тряслась и содрогалась от рыданий. Меня обуяла такая злость, что даже закралась мысль позвонить Рону, и спустить его на Калеба. Но я знала, что Джемма бы этого не хотела. К тому же я должна была сначала узнать, что произошло.
Когда я вела Джемму в свою комнату, мама выглянула из своей. Она громко ахнула, увидев, в каком состоянии моя подруга. Я незаметно махнула маме, но та вышла в коридор. Завязывая на ходу шёлковый халат, мама встала перед Джеммой. Она подняла её голову за подбородок и покрутила в разные стороны.
— Кто тебя обидел? — строго спросила мама.
— Мам, — одёрнула я, и покачала головой, давая ей понять, чтобы не лезла. Но моя мама была непреклонна.
— Джемма, детка, мне позвонить Рону? — уже ласковее произнесла мама.
Испуганный взгляд подруги встретился с моим. Она неистово покачала головой, но не произнесла ни слова.
— Тебе причинили физическую боль? — мама осторожно задала следующий вопрос. Джемма качнула головой, но слёзы не прекратили катиться из её глаз. Мама выпрямилась. — Ладно, идите. Мэл, дай ей чистую сухую одежду. Джемма, перед этим тебе нужен горячий душ. Твои родители в городе?
— Нет, — всхлипнула Джемма. — По… Пожалуйста, не звоните никому. Я буду… буду в порядке. Правда.
— Хорошо, — ласково сказала мама, и погладила мою подругу по волосам. — Завтра утром сможем поговорить, ладно? — Джемма кивнула. — Если будешь в этом нуждаться. — Мама кивнула и скрылась за дверью своей спальни.
Я провела подругу в ванную комнату. Пока я настраивала воду, она стояла, прислонённая к раковине, и тряслась от рыданий. Джемма обнимала себя до побелевших костяшек пальцев. Как только я помогла ей снять одежду, и поставила под душ, вышла за вещами. Я доставала свою тёплую пижаму и носки, и при этом боролась с соблазном позвонить Рону, чтобы рассказать о том, в каком состоянии находится его сестра. Но я знала, что он убьёт Калеба, и будет прав, если вы меня спросите.
Как только Джемма была одета в пижаму, а её волосы подсушены феном, я привела подругу в свою комнату, и уложила под одеяло. Я принесла ей большую чашку какао и села рядом. Я ждала, пока она сама захочет рассказать о случившемся, но Джемма уставилась в одну точку на одеяле, обняв чашку ладошками.
— Джем, — позвала я.
— Он сказал, что я — ребёнок. Сказал, что не видит во мне женщину.
— Ох, — только и сказала я.
— Я так больше не могу, Мэл.
Я не знала, что сказать ей. Всё, чем я могла помочь, — это почти до рассвета вытирать слёзы подруги, и мысленно бить себя по рукам, как только возникало желание позвонить Рону.
Слушая Джемму, я буквально ела себя поедом, потому что скрывала от подруги свои отношения с Роном. И я знала, что это ничем хорошим не закончится. Но пока почему-то не была готова на весь мир кричать о нас, мне хотелось сохранить этот маленький мирок только для нас двоих. Эгоистично насладиться нашим одиночеством, напитаться друг другом прежде, чем делиться частичкой нас с окружающими.
На следующий день я оставила Джемму спать в моей кровати, а сама отправилась на работу. Мама во время завтрака поспрашивала о ней, но я сказала, что это всего лишь любовная драма, и всё пройдёт.
Перед тем, как уснуть, Джемма попросила ничего не говорить Рону. Думаю, она надеялась, что у них с Калебом всё еще наладится. Я пообещала молчать, потому что сама была такой же наивной и глупой, и для меня значение имели только чувства.
Ближе к концу дня мой телефон зазвонил в кармане, и я оторвалась от работы.
— Привет, — услышала я любимый бархатный голос, как только ответила на звонок.
— И тебе привет. — Я прислонилась к каменной скамейке, скрывшись в тени.
— Как работа? — спросил Рон.
— Чертовски жарко.
— Понимаю тебя, — усмехнулся он. — Мы сегодня тоже работали на улице, и я думал, что не доползу до дома.
— А что вы на улице делали? Ты же, кажется, говорил, что сейчас занимаетесь внутренней отделкой.
— Да. Заказчик захотел свой кабинет обшить деревом. Так что нам пришлось сегодня во дворе распиливать древесину, чтобы подогнать её под нужный размер. Тим, как истинный придурок, установил всё оборудование под солнцем. В общем, нам пришлось в прямом смысле попотеть.
— О, так ты воняешь?
— Ещё как. Хочешь, не буду мыться до нашей встречи вечером?
Я фыркнула.
— Кого ты пытаешься обмануть, Рональд Морис? Ты — чистюля из чистюль.
— Поедешь завтра со мной смотреть участки?
— Какие участки?
— Земельные.
— Очень смешно.
На той стороне я услышала глубокий смех, и это сделало мою улыбку шире. Мне нравилось заставлять его смеяться, даже если это выходило непроизвольно.
— Я расскажу тебе всё вечером, ладно? — спросил он. — Сейчас мне нужно возвращаться к работе.
— Конечно. До встречи.
— Эй, Мэл, — позвал Рон.
— Да?
— Я уже соскучился.
— Мы виделись несколько часов назад.
— Охренительно долго, —сказал он. — До встречи. — И положил трубку.
Моё бедное сердце снова пустилось галопом. Я трепетала каждый раз, когда он выдавал такие невероятно милые вещи. Рон не был эмоциональным, и от него редко можно было услышать что-то слащаво-сентиментальное. Но вот такие крупицы проявления заботы доказывали, что ему не всё равно. Что он так же, как и я, наслаждается нашим временем вместе. И за последнюю неделю он показывал это множеством способов. От обычных вопросов о моей жизни — до желания перегрызть горло службе доставки, которая создавала мне проблемы на работе.
Вечер мы провели так же, как и остальные на этой неделе. Наши отношения развивались очень стремительно с того самого дня, как я впервые попала в постель к Рону. Как будто все эти годы мы проживали прелюдию к тому, чтобы быть вместе, а теперь всё просто шло своим чередом. Каждую свободную минуту мы проводили вместе.
Утром после завтрака в кафе мы поехали на окраину города.
— Так для чего мы туда едем?
— Я хочу построить дом.
— Ты хочешь? Или должен?
— Хочу. Это для меня. Быстро он не построится, потому что требует немалых вложений. Особенно учитывая то, сколько новых технологий хочу применить. — Рон бросил на меня быстрый взгляд, и снова повернулся лицом к дороге. — Я хочу построить «умный» дом. Ну, знаешь, со всякими там датчиками света и тепла, с солнечными батареями, и даже своей ветровой станцией. Это в перспективе, станцию я вряд ли пока потяну, — усмехнулся он. — Но мне при строительстве хочется использовать эко-материалы, чтобы снизить до минимума количество синтетических. И это одна из причин, почему дом будет строиться на окраине.
— Мне казалось, ты хочешь купить квартиру, — заметила я, завороженно глядя на мужчину.
— Хотел, — сказал он, кивнув. — Но передумал. — Рон вздохнул. — Я хочу большую семью. Больше, чем наша. — Он снова бросил на меня взгляд. — Я хочу троих детей минимум. В идеале пять. — Я фыркнула. — Хочу быть отцом, который каждый вечер приходит домой, и проводит время со своей семьёй. Хочу, чтобы мои дети видели меня каждый день.
— Ты скучаешь по родителям? — догадалась я.
Рон пожал плечами.
— Я уже не мальчик, чтобы даже думать об этом.
— Но скучал?
— Когда был ребёнком. В подростковом возрасте радовался каждому их отъезду. Можно было устраивать вечеринки и приводить девушек, не рискуя быть наказанным. А потом подросла Джемма, и её перестали отправлять к тёте, так что я должен был присматривать за ней. Я привык.
— Ты относишься к ней как к своему ребёнку.
— Она, в принципе, и была моим ребёнком, если можно так сказать. Джемма с самого рождения была моей ответственностью. Родители практически никогда ею не занимались. Папина карьера пошла в гору буквально перед её рождением. Так что, как только Джем немного подросла, они умчались в первый тур. И с тех пор не могут остановиться.
Мне показалось, что я услышала горечь в голосе Рона. Я догадывалась, что он скучал по родителям, и ему досталось слишком мало их любви. Что уж говорить о Джемме, которая видела их от силы шесть месяцев за год. Когда я спросила Рона об этом, он лишь просто сказал:
— Это цена славы и достатка.
— Но ведь вы с Калебом достаточно быстро стали успешными, не выезжая из города.
— У нас другая профессия.
— Но твой папа ведь тоже мог выбрать.
— И он выбрал, Мэл. И это счастье, что каждый из нас занимается любимым делом. Только представь себе, что тебе бы пришлось работать бухгалтером, а не садить цветы.
Я содрогнулась от мысли об этом, а Рон с пониманием усмехнулся.
