– Твою мать! – почти вою. – Я сказал не выпускать ее! – титаническими усилиями, заставляю себя сидеть на месте, а не вгрызаться в горло Али.
– Сабит, я думаю что это… – увидев мой взгляд в зеркало заднего вида, он проглотил слова.
– Ты должен быть на моей стороне! – смотря в черную толпу, я пытался проследить ее путь. Бесполезно.
Несколько часов кружим по городу в тишине. Не город а сточная канава. Здесь хоть где нибудь есть что-то приятное глазу, яркие краски, проспекты? Как вообще тут можно жить? Сплошной бетон и бесконечные трассы. От серо -черного антуража рябило в глазах. И люди под стать этому городу. В темном, укатанные по самые уши толстыми шарфами. Это негласное правило города? Почему все такое угрюмое и печальное? Снег мог бы слегка сгладить картину обреченности и тоски, если бы и он не был пепельным.
– Что с этим местом не так? – спросил я, давая брату сигнал, что буря миновала.
– Думаю все! Начиная с названия, – отметил Али и мы засмеялись. – Старый Курекамск, – произнес Али, серьезным тоном словно сделал объявление по радио.
– Кто хочет жить в подобном месте?
– Тот кто прячется. Здесь легко затеряться, – выдает Али очевидный ответ.
– А вы кажется нашли с ней общий язык? – замечаю я между делом. Легкость возникшая в начале нашего диалога, улетучилась. Я подмечал каждый его жест, интонацию голоса, взгляд, я этому научился чтобы читать партнеров, врагов, людей. Али это знал как никто и пытался сейчас меня обмануть. Я это видел.
– Кто то должен ей подиграть! – хохотнул он не к месту.
– Смотри не заиграйся, – безразлично ответил я. Никогда не замечал за ним стратегических наклонностей. Али мой сверчок, моя совесть, призывающая одуматься, но не стратег.
– Долгое ожидание может нервировать, – отмечает он, тонко намекая на мою несдержанность. – Но сила и принуждение, не тот способ который заставит ее с тобой поговорить и уж тем более, вернуться в Марабад.
Вот тут, дорогой братец я с тобой категорически не согласен.
– Кто помог ей добраться сюда? – озвучил я назойливую мысль, которая словно прожигала кончик языка. От меня не укрылся быстрый, настороженный взгляд Али в зеркало заднего вида. Дай мне еще веский повод в тебе усомниться. Черви подозрений уже извивались под моей кожей.
– Ты не заметил что она бледновата? – перевел он тему и я позволил ему поверить, что не обратил ни на что внимания. Ты не хитрее меня Али, в этом, тебе меня не переиграть.
– Ты серьезно? Посмотри на этот смог, здесь бледность норма – с усмешкой ответил я, взглянув в серое, низкое небо. – Местные жители вообще знают что такое солнце? Мне кажется что пыль летающая всюду, забилась даже в мои легкие, – своей непринужденностью, даю ему все карты в руки. Пусть думает, что спрятал от меня то, что так тщательно прикрывает пологом заботливости.
– Хочешь домой?
– Безумно, –простонал я. – Но и оставить все как есть не могу. Как думаешь, таблетки что она проглотила, что это?
– На что-то тяжелое она бы не решилась. Ты сам читал отчет врача.
После продолжительного визита к нашему братцу, она вообще мало на что решалась. Кажется, в его песчаном царстве она оставила всю свою смелость.
– Бессонница, тревожные навязчивые мысли, панические атаки, – перечислил я диагнозы Тали. – Полагаешь веский повод для антидепрессантов?
– Я не специалист в этой области, но думаю, да.
– Тогда почему он ей их не выписывает?
– Это ведь не лучший специалист в городе.
Хорошо что она вообще додумалась обратиться к психотерапевту. Она пытается что-то исправить, починить то, что сломал Изи. Я думал, она заберется в самый темный и дальний угол Ярска скуля и жалея себя, но она продолжает карабкаться куда-то и для чего-то..
– Вернемся в Марабад, нужно заняться этим вплотную, – сказал я самому себе.
– Может быть положить ее в клинику? – неожиданно предложил Али.
В этом есть разумное зерно. Ей необходима первоклассная профессиональная помощь. Но если об этом кто то узнает, если это просочиться в газеты, это навредит нам. Над этим нужно подумать.
– Отправь кого-то к ее работе. Не хочу чтобы она опять ускользнула из под носа.
– Думаешь попробует сбежать?
– Уверен в этом. И даже готов с тобой поспорить, – Али улыбнулся, – на палаш, который подарил тебе отец, – ответа от брата не последовало. Братец слишком дорожил этим подарком. Повесил на самое видное место в доме, даже протирает его сам. – Что же нам делать, Али?
– Пока не знаю, но мы что нибудь придумаем, – Али попытался найти положительное зерно, даже в этом. Как всегда оптимистичен. Я же видел только дыры в этом деле. Отец подкинул мне задачку с которой я не знал как справиться. Впервые в жизни у меня нет ответа. Как мне исправить то что натворил Изи? Тали даже голоса моего не выносит. Смотреть на меня не может. Как донести ей, что без ее участия дела не решатся? Что все стоит на паузе и люди зависят от наших с ней решений? В какой-то момент разозлился сам на себя, поняв, что от ее психически нестабильного состояния, опять вернулся к делам. А что мне твою мать сделать, если это для меня приоритет?
– Голова не соображает. Не могу думать, спать, есть. Господи, в кого она меня превратила?! – разозлился я. В зеркале мелькнула улыбка Али. – Не скалься, – отчитал я брата.
– Может это любовь? – подвигал он бровями. Шутник!
– Не говори ерунды.
– Да? Когда ты думал или говорил о чем то, не связанном с Тали?
– Меня тоже не радует, что моя до недавнего времени простая и понятная жизнь, крутится теперь вокруг одной маленькой, сумасшедшей. И что больше всего действует на нервы, я не могу ее контролировать. Не могу предсказать или предугадать ее поступков. На ней не работает ни один прием, ни подарки, ни комплименты. Вообще ничего. Ты понимаешь как мне тяжело? – я слышал как он проглотил смешок.
– Да, очень тяжело! – подтрунил он надо мной. Пронзительный взгляд ореховых глаз, насмехался. Когда он так смотрел на меня, я вспоминал его мать. Она не стала нам с Изи матерью, но отец ее любил, безумно, чем она умело пользовалась, каждый раз стараясь положить на тарелку Али лучший кусок. Погрузившись в свои мысли, не заметил как приехали в гостиницу.
День клонился к вечеру, а вечер перетекал в ночь. Я не сводил глаз со стрелки часов 23:45. Охрана, выставленная у работы Тали, не сообщала о ее передвижениях. Внешне я держал марку, не давая Али повода для глупых мыслей. Он всегда пытается все вокруг сгладить, всех помирить, все романтизировать. Если сейчас он поймет, что я встревожен, он точно доложит об этом отцу. Они на пару с отцом решат это точно любовь. Вдох, выдох. За то что я нервничал, мысленно… убил Тали раз двадцать и все попытки были не похожи друг на друга.
– Перестань психовать! – все же заметил Али. – С ней все в полном порядке.
– У тебя есть глаза в здание или ты видишь сквозь стены? – я был резок и он все подмечал, он шпион в моих владениях, гиена в моем прайде. Такие вспышки не шли в мою копилку. Экран телефона засветился, «Покинула здание, направляется к метро»
– Первый час ночи! Она только выходит с работы! – я не знал чему больше возмущен. Беспечности Али или ее нелогичности. Али пожал плечами:
– Видимо она трудоголик?!
Я как никто, прекрасно знал, что это не любовь к работе заставила ее сидеть за бумагами. Она прячется. Но это не спасет ее от меня. Я рыл землю руками, перетряхнул все ночлежки, больницы, притоны и гостевые дома, я был у всех людей кто хоть как-то, был с ней связан. Даже если она проделает подобный фокус не единожды. Испарится, исчезнет, я знал что найду ее.
– Может быть у нее кто-то есть? – невзначай спросил Али. Пронзив его острым взглядом, которым потребовал ему заткнуться, прошелся вдоль черного дивана. Он сидел с совершенно невозмутимым видом с книгой в руках.
– Именно поэтому она задержалась. Возможно они прощались? – он не отрывал глаз от текста, сохраняя маску безразличия. Он провоцировал меня и только по ему известной причине, добился желаемого.
– Надеюсь прощались от души, – я выбил книгу из его рук. – Потому что, я ее отсюда заберу.
Несколько дней я не покидал гостиничного номера. Я мог бы хорошенько развлечься. В этой дыре не пришлось бы заботиться об узнавание или внезапном сливе в прессу фотографий. Но вопреки своим привычкам, вел я себя как пай мальчик и смирно ходил в зал и бассейн, наличия которого удивило меня. Мне думалось, что здесь из подобных развлечений только ледяная прорубь.
Чего я ждал? Мне хотелось своими глазами увидеть ее метания, панику охватывающую разум и тело. Я желал, чтобы она дала мне повод разозлиться. Чиркнула спичку, чтобы у меня было веское оправдание грядущей вспышке. Вопреки моим ожиданиям, она оставалась на месте, продолжая исправно ездить на работу. Это не типичное для нее поведение. Что не так? Она не испугалась? Смирилась с неизбежным? Может, Али прав? И у нее действительно кто-то есть, кто-то важный с кем она не может расстаться? Почему она не уезжает?
Я больше не мог сидеть в четырех стенах, мечась как разъяренный бык. Мне нужно ее увидеть. Послав к черту брата и охрану, принял импульсивное решение. Сейчас я больше походил на Изи, чем на самого себя. Машину припарковал за ее домом, света в окнах нет. Жду!
Посыпал мелкий снег, включились фонари. Ее нет. У арки, через которую, она должна пройти веселилась небольшая компания, явно в нетрезвом виде. Они пели, танцевали, до меня долетали резкие выкрики нецензурной брани. “Хоть ругаются тут отменно!” - отметил я. Наконец мои ожидания вознаградили.
– Давай, – посылая ей импульсы, говорил сам с собой, – не останавливаясь, просто пройди мимо.
Но веселящаяся компания, как будто ждали именно ее. Она затормозила, ей перекрыли проход. Минутный диалог. Не раздумывая я бросился в сторону начинающейся заварушки. Что она справиться с каждым, сомнений не было. Все же, она прошла военную подготовку. Один из ублюдков вытащил нож. Красивый блеск стали поймал блик от фонаря, движения кисти были не уверенным, спонтанные выпады в воздух. Нападавший меняет позу, упирается ногой в асфальт, и нож входит в тело Тали, как в растаявшее масло.
– Эй! – крикнул я на ходу не сбавляя скорости. Мой голос разнесся эхом по двору. На одном вдохе добежал на уже пустой пятак, нападавшие рассеялись словно тени. Спустя секунду подхватил обмякшее тело Тали.
– А я думала твой радар безбожно сбит, – слабо улыбаясь подтрунивает она.
– Шутишь!? Только на тебя и настроен, – мне страшно, но я скрываю ужас сковывающий меня.
– Прекрати меня лапать, там все как у всех, – делает она мне замечание, пытаясь слабо оттолкнула мою руку.
– Это формальная проверка, вдруг ты при смерти, – она натянуто улыбнулась, глупой шутке и закашлялась.
– Посмотри! – шепчет она, не отрывая глаз от грязно-серого неба. – Снег идет.
– Удивила! – раздраженно фыркнул я. – Покажи мне место где его здесь нет.
– Он чистый! – все так же не к месту улыбаясь с придыханием сообщает она, словно на нее сыпались лепестки роз, посреди зимы. Я не смотрел. Я знал, что он такой же грязный, как и все вокруг, кроме нее. Ее тело расслабилось, уголки губ опустились вниз, она отключилась.
Испугавшись, что повреждение серьезное уложил ее на снег. Осмотрев со всех сторон, не нашел ничего кроме вспоротого пуховика. Как гора с плеч свалилась. Улыбаюсь, хочу привести ее в чувства, умыв снегом и не упустить шанс подтрунить над ней. Она не приходила в себя. Заметив на лбу испарину, приоткрытый рот и тяжело поднимающуюся грудь при вдохах, застыл на мгновение, не веря в то, что мне опять придется ее от чего то спасать.
– Блядь, блядь! – закинув ее на руки, набрал Али. – Врача вызови в гостиницу!
– Что случилось?
– Тали без сознания.
– Сабит, что сможет сделать врач в гостинице? Вдруг ей нужны анализы, или обследование? Вези ее в больницу, – уверенно говорил Али. В моей черепной коробке билось только одно “Я опоздал!” ,“В этот раз я все же опоздал!”.
Я был напуган и тонул в своей беспомощности. Кажется, я даже слова забыл.
Что со мной не так? Вырулив из узкого двора, втопил 120. Вдох, выдох.
– Говори куда ехать! – крикнул я в динамик.
Медсестры ведут себя как призраки. Даже шагов не слышно. Тишину режет ее неровное, тяжелое дыхание, видно с каким усилием грудная клетка вздымается и опадает. Писки датчиков злили. В прозрачные трубки катетеров, торчащих из ее тонких запястий что-то вкалывают и этот зверский, сводящий с ума писк прекращался. Перестав реагировать на каждый звук вздрагиванием и учащением пульса, я натренировался как солдат, сидеть смирно и следить за показателями, на это ушли сутки. Чем реже они пищали, тем меньше лица входивших сюда врачей были напряженными и озабоченными.
Сидя рядом, как питбуль, пассивно агрессивным взглядом я провожал всех, кто входил в нашу палату. Мне казалось, что они только мешают, не дают ей сосредоточиться на выздоровлении, не дают ей возможности дышать.
Стуча пяткой ботинка по кафельному полу, сдерживал себя из последних сил. Медлительная и нерасторопная медсестра уже несколько минут безуспешно пыталась что вколоть в трубку, а датчик мигал красным и мерзко пикал, давя на уши. Мне хотелось вскочить, ударить ее по кривым рукам, накричать и вытолкать ее отсюда, мышцы на ногах уже напряглись, готовясь к броску. На плечо легла горячая рука.
– Как она? – тихо спросил Али. Я пожал плечами.
– Сказали ждать! Если не придет в себя …– не могу произнести это вслух, горло сковывает горящим кольцом.
– Она и не из таких предряг выкарабкивалась. Врачи любят преувеличивать, – попытался он успокоить меня. Опускаю голову касаясь лбом ее ледяных рук, которые совпадали с цветом стен больничной палаты, мелкие вены словно фиолетовые русла рек слишком отчетливо выступали из под нездоровой белизны. – В прошлый раз нас убеждали что она не выживет! – я слышу улыбку в его голосе. – А она сбежала, на своих двоих обворовав твоих охранников.
– Твоих охранников! – уточнил я. Медсестра наконец - то справившись с элементарной задачей, бросила настороженный взгляд в нашу сторону и с недовольным видом вышла из палаты.
– Ты ел? – задал будничный вопрос Али. Я мотнул головой. – Принесу кофе и сэндвич.
Думать о своих потребностях не получалось. Я полностью сосредоточился на Тали, на том как она дышит, как бьется ее сердце. Она стала чем-то большим, и я никогда не признаюсь в этом ни ей ни Али. Это слабость, которой я позволю существовать еще какое-то время. Пока ее глаза не откроются. Пока наше противостояние не зайдет на новый виток. Пока наша борьба не сожжет нас.
Забравшись к ней на кушетку, я отметил какой маленькой она была на этой широкой кровати. Бережно приобнял. Впервые сделав это добровольно, будто бы даже ощутил трепет. Мне захотелось ее обнять, почувствовать ее рядом. Импульсивно придурковатые поступки, не заканчивались для меня хорошо, никогда. Безотчетный страх, что закусил мной еще ночью, у дома Тали, продолжал пережевывать меня в уродских, кривозубых челюстях.
Мне было нечеловечески страшно, от ужаса и паники, которые я испытал увидев ее в этом проулке. Одинокой, беспомощной, испуганной, погибающей.
