– Зачем? – тем же равнодушным голосом поинтересовался Бернар, вылезая из кабинки.
Я считался довольно высоким, но епископ оказался на полголовы выше меня. Высота его фигуры подчёркивалась худобой. Епископу было лет сорок. Во время ужина у бургомистра он показался мне молодым, но сейчас я видел, что монсеньор просто моложаво выглядел благодаря худобе. Морщинки у глаз и губ, седина в волосах – выдавали возраст.
Мрачный, немного отрешённый взгляд указывал на замкнутость. Бернар показался мне холодным, пессимистичным и прямолинейным человеком. И этим он отличался от большинства жителей Ванкорна. Я решил, что епископ вряд ли начнёт увиливать от прямых вопросов так, как это, например, делал Рональд Сайд и перешёл в наступление:
– Вы в курсе, что в Ванкорне сегодня ночью без вести пропала женщина?
– Да, – вздохнул Бернар. – Кэтрин Ландо. Я уже провёл, по просьбе её сына, заочное отпевание.
– Так значит сомнений нет в том, что она мертва? – переспросил я.
– У меня – нет. У её сына – тоже, – ответил епископ, смерив меня внимательным взглядом.
– И часто такое происходит? – спросил я, также прямо и твёрдо глядя на монсеньора.
– Часто, – снова вздохнул Бернар, переводя взгляд на цветные витражи. – Хотите расследовать исчезновение людей в Ванкорне?
– Конечно!
– В таком случае, милорд, мне остаётся только пожелать удачи и молиться за вас, – произнёс епископ, снова смотря на меня своими печальными прозрачно-голубыми глазами – взглядом давно отчаявшегося и смирившегося человека.
– Вы покажете мне записи учёта смертности?
– Покажу, конечно, – кивнул епископ. – Пойдёмте.
Он повёл меня к маленькой незаметной двери, находящейся в дальнем конце основного зала собора.
– Так значит, вы согласны, с тем, что в Ванкорне творится какая-то невообразимая преступная деятельность? – спросил я его по пути.
– Я бы сказал, бесовщина, – тонкие губы Бернара впервые за всё время, сколько я его знал, растянулись в печальной усмешке.
– Вы пытались с этим что-то сделать?
– К сожалению, церкви в моём лице нечего противопоставить творящемуся здесь колдовству, – проговорил епископ. – Я заложник в этом городе. Не могу уехать и не могу остановить то, что здесь творится.
– Так значит, вы не одобряете этот… культ? – продолжал я допрос епископа.
– Конечно, не одобряю, – Бернар остановился, развернулся и снова внимательно посмотрел мне в глаза. – Месье Ландау, вы даже представить себе не можете, как много в Ванкорне людей, которых устраивает положение вещей! Даже мои помощники хоть и не сознаются в этом открыто, но одобряют. Вы первый полицейский, за все восемнадцать лет моего пребывания в этом городе, который обратил внимание на то, что люди без вести пропадать не должны.
По правде, меня несколько шокировало откровение епископа. Я не нашёлся, что ему ответить и мы молча дошли до старинной деревянной двери, скрывающей комнату, где у священнослужителей хранились учётные книги. Зайдя внутрь, Бернар зажёг несколько лампад – окон в помещении не было. Когда свет озарил стены, я увидел несколько стеллажей с огромными фолиантами и небольшой, стоящий у стены стол. На нём лежала толстая раскрытая тетрадь, а рядом стояла потушенная свеча и банка с чернилами, из которой торчало перо.
– Это и есть книга учёта, – произнёс епископ, зажигая свечу. – Я уже внёс запись об исчезновении Кэтрин Ландо. Пожалуйста, садись, изучайте, столько времени, сколько нужно. Если будут вопросы – я в исповедальне. Местные жители не особо любят исповедоваться, но всё-таки мой долг – находиться там положенное время.
С этими словами епископ покинул комнату, а я погрузился в изучение книги. И первое, что бросилось в глаза, была последняя запись под текущей датой: «Кэтрин Ландо – пропала в горах». Значит, я был прав, именно так местные жители обозначали судьбу тех, кого забирал Дух.
Пролистав книгу учёта, с ужасом убедился, что люди в Ванкорне исчезали действительно очень часто, а за последний месяц даже чаще – мадам Ландо была третьей. Нашёл я и Сэмюэля Кюри среди тех, кто "пропал в горах" – полгода назад он был единственным пропавшим в том месяце. Потом я посмотрел записи трёхлетней давности и заметил, что раньше исчезновения людей происходили реже – один раз в три-четыре месяца, а то и раз в полгода. С чем это было связано, судить не представлялось возможным. Какие-либо закономерности, я ещё не мог вывести.
Оставив книгу открытой на последней странице, как и была, потушил свечу и лампады, после чего вышел в основной зал собора.
Монсеньор Бернар как раз выходил из исповедальни, и я подошёл к нему.
– Заметил, что за последний год исчезновения людей участились, – сообщил я. – За этот месяц исчезло уже трое. Не знаете, с чем это может быть связано?
– Нет, не знаю, – уже привычно бесстрастным голосом проговорил епископ. – Такое бывало и раньше, потом также внезапно становилось реже. Пять лет назад за один месяц пропало шесть человек.
– Кто в основном пропадает? – спросил я. – Мужчины, женщины? Молодые, пожилые?
– Сложно сказать, – вздохнул Бернар. – Не замечал, что с полом и возрастом есть какая-то связь.
– А с чем связь есть, как вы считаете?
Епископ некоторое время молчал, изучая носки своих сапог, размышляя над ответом.
– Не могу пока сказать, – наконец проговорил он хмурясь.
– Но у вас же есть какие-то предположения? – не унимался я.
– Возможно, я как-нибудь поделюсь ими с вами, – пожал плечами Бернар. – Но не сегодня. Мне пора идти. Прощайте.
– Запрещающее заклятие? – догадался я.
– Именно, месье Ландау. Именно!
– Так значит вы верите в магию?
– Мне пришлось поверить, месье Ландау, – в очередной раз вздохнул священник. – А вы не верите?
– Похоже, начинаю верить, – неохотно признал я.
– Давайте закончим на этом разговор, – нахмурился Бернар. – У меня уже довольно сильно болит голова. Это тяжело переносить.
– Я понял вас, – проговорил с грустью. – Всего доброго! Спасибо!
Епископ кивнул и отправился в сторону алтаря, а я направился к выходу из собора.
С Людвигом Боле мне удалось повстречаться только вечером. Поймал его, когда он уже шёл в свой флигель.
– Я знаю, что Ариана ваша дочь, – начал я с ходу. – А ещё, мне известно, что в городе регулярно пропадают люди. И сегодня так исчезла мадам Ландо.
– Вот как, – печально усмехнулся маркиз. – Ну, пойдёмте ко мне, поговорим.
Мы зашли в его коморку. Месье Боле разжёг камин и усадил меня в своё кресло.
– Да, Ариана моя дочь, – начал говорить маркиз, подвешивая на огонь котелок с чистой водой. – Семь лет назад Дух забрал у меня жену, а затем двенадцатилетнюю дочь. Он лишил Ариану памяти. Она перестала меня узнавать, и я даже приблизиться к ней не могу. Но стараюсь каждый раз, когда появляется возможность, наблюдать за Ари издалека. С семьёй я жил, как вы уже догадались, в том доме, в котором теперь живёте вы. После того как Ари превратилась в королеву, я перебрался сюда, отдав свой дом в распоряжение Департамента полиции. Я очень рад, что вы приехали в Ванкорн. С вашим появлением в моём сердце снова поселилась надежда, что может быть, когда-нибудь я вновь смогу обнять Ариану, а она опять назовёт меня папой… Безумная надежда… Вряд ли ей суждено сбыться…
Голос маркиза дрогнул, и он отвернулся от меня, чтобы скрыть слёзы.
– Ту лошадку… Помните? – через некоторое время вновь заговорил маркиз. – Я сам для неё вырезал… Как же я рад, что она хоть что-то начала вспоминать!.. Первые годы я метался, пытался брать замок штурмом; преодолевая боль, подходил к Ариане максимально близко, привлекал к себе её внимание, но всё было бесполезно…
Я слушал маркиза молча – просто не знал, что сказать. Видеть регулярно, но не иметь возможности приблизиться к собственной дочери, должно быть невыносимо. Представить себе, что за семь лет испытал этот человек, было невозможно. Я проникся огромным сочувствием к маркизу Боле и ещё большей симпатией. Мы пили чай, и он рассказывал об Ариане, о её детских проделках, о своей красивой и доброй жене, которую забрал Дух. О том с каким воодушевлением когда-то он приехал в Ванкорн, и о том, как жестоко был обманут этим городом. Он надеялся найти здесь покой и счастье, а обрёл непереносимое горе. Людвиг Боле жаждал побороть этого неведомого Духа, но понятия не имел, как это сделать.
– Я волнуюсь за Ариану, – проговорил, когда месье Боле замолчал. – Не видел её уже два дня. Вряд ли Дух одобрит наши отношения. Не знаю, не связано ли исчезновение мадам Ландо как-то со мной? И с тем, что я позволил себе провести день с Ари?
– Не думаю, – с горечью вздохнул маркиз. – Скорее всего, это просто случайность… За Ариану я волнуюсь каждый день. Рано или поздно внезапно исчезнет и она. И появится какая-нибудь другая королева… Я так боюсь этого дня!
– Их было много? – осторожно спросил я. – Королев?
– Да, – кивнул Людвиг Боле. – Дух меняет их раз в семь – десять лет… У Арианы осталось мало времени… Но она появляется в городе далеко не каждый день, так что будем надеяться на лучшее… Может быть, завтра или послезавтра она объявится.
– Как же вытащить её из лап этого Духа?! – с жаром воскликнул я.
– Если б я знал, месье Ландау. Если б я знал… – задумчиво проговорил маркиз, глядя на языки пламени. – Вот что, милорд, отправляйтесь-ка вы домой. Уже поздно. День, судя по всему, выдался у вас тяжёлым. И узнали вы сегодня уже предостаточно.
Я действительно ощущал усталость. От избытка невообразимой информации, а может, от пресловутого заклятия, кружилась и болела голова, а потому не стал упрямиться. Утро вечера мудренее – сегодня я в любом случае уже ничего не смогу решить.
Поблагодарив месье Боле за вкусный чай и откровенность, я направился к двери.
– Ой, чуть не забыл, – окликнул он меня. – Я заходил на почту. Вам передали письмо из столицы. Хотел отдать завтра утром, но раз уж вы сами ко мне пришли…
Маркиз достал из кармана тулупа, висящего у двери, конверт и передал мне. Письмо было от родителей.
– Спасибо, – проговорил я, принимая конверт, ещё раз попрощался и покинул комнату маркиза.
На улице совсем стемнело. Лишь фонари и свет в окнах домов освещали засыпающий город. Мне было очень любопытно, что же написали родители. Какое из отправленных писем в итоге они получили? Поэтому у ближайшего фонаря я поспешил вскрыть письмо и пробежался глазами по написанным ровным и аккуратным отцовским почерком строчкам. Уже на втором абзаце стало понятно, что дошло только то письмо, в котором я сообщал, что у меня всё прекрасно.
Сложив с разочарованием исписанный отцом листок в карман, отправился домой. Добрался без приключений. Там царил полный порядок. Все вещи были аккуратно разложены, посуда начищена, дом протоплен, на печи стоял ещё тёплый горшочек с ужином. Очевидно, Сайд, как и обещал, прислал ко мне другую женщину… Невольно я вспомнил о мадам Ландо, и сердце сжалось от скорби по ней. Всё-таки по-своему я привязался к этой даме. Больше я никогда не услышу её весёлый, добродушный голос и заботливые, хоть и несколько навязчивые, восклицания… Безумно жалко было Хона. Интересно, как он сейчас – один ночью в пустом доме. Я подумал было, позвать его к себе, но взглянув на часы, понял, что уже слишком поздно. Возможно, парень уже уснул. Не следовало его будить.
Быстро поужинав, я поднялся в свою комнату. Спать не хотелось. Прошлой ночью я выспался сполна. В комнате было жарко – очевидно, моя новая хозяйка решила постараться на славу, угождая мне. Я разделся, оставшись в рубашке и лёгких штанах, поставил на стол керосиновую лампу и принялся сочинять ответ родителям. Мне хотелось каким-то образом, завуалировано всё-таки донести то, что со мной здесь происходило. Это было очень непросто. Несколько раз я начинал писать письмо, но потом сминал и выкидывал.
– Ай, – неожиданно услышал за спиной женский вскрик и обернулся.
Это была Ариана. От неожиданности и удивления я не нашёлся что сказать.
– Прости… – проговорила она. – Думала, ты спишь… Уже ведь так поздно…
– И если бы спал, то что? – опешил я.
– Не могу забыть тот день… – призналась Ариана. – Просто хотелось ещё раз на тебя посмотреть.
– Но ты могла бы прийти раньше… То есть… Я волновался за тебя… Хотел увидеть…
– Рене, общение со мной может быть опасно… – проговорила Ари, опустив в пол глаза. – Мне страшно за тебя.
– Твой муж? – прозвучало довольно холодно, и Ариана даже вздрогнула, с удивлением посмотрев на меня.
– Муж?!.. Кто? Дух?.. С чего ты взял?!
– Так говорят люди, – вздохнул я.
– Они заблуждаются! – с жаром начала говорить Ариана. – Чтобы быть чьей-то женой, надо выйти замуж – этого не было, надо целовать своего мужа, рожать детей… Дух очень стар – ему не нужна жена… Когда-то раньше – возможно… Он даже об этом несколько раз рассказывал – королевы являлись его жёнами. Но уже достаточно давно – нет.
У меня словно камень с души свалился. В искренности слов Арианы сложно было усомниться. А я всё-таки её ревновал, оказывается.
– Не уходи, – попросил, не решаясь в то же время приблизиться к девушке, боясь её спугнуть неловким движением. – Многое нужно тебе рассказать. Я знаю…
Хотел сказать: «Я знаю, кто твой отец», но резкая боль пронзила голову. Словно обжигающие искры из глаз посыпались, как будто бы по голове ударили топором. Со стоном я повалился на стол. Вот как оно бывает, оказывается, когда местные жители пытаются сказать то, что Дух запрещает. Можно понять, почему они молчали.
Ариана тут же сообразила, что произошло. Подбежав, она обняла меня и стала приговаривать:
– Молчи, Рене, молчи! Не пытайся сказать мне то, что я не должна знать. Не нужно… Это ничего не изменит… Я всё равно ничего не смогу вспомнить…
Ари гладила меня по голове и лицу, перебирала пряди моих волос. От прикосновения прохладных тонких пальцев боль понемногу начала отступать, а ей на смену пришли совсем иные чувства. Хотелось, чтобы Ариана не прекращала обнимать меня. И когда кончики её пальцев оказались совсем близко от моих губ, я не удержался и поцеловал их. Обхватил её руку своей ладонью – чтобы только не отнимала её от моего лица, и принялся покрывать её поцелуями.
– Рене… – попыталась слабо запротестовать Ари, но руку не выдернула и отстраняться не стала, напротив, скользнула свободной рукой по моей обнажённой шее, проникла за расстёгнутый ворот рубашки.
От её прикосновений меня кинуло в жар. Позабыв обо всём, я притянул Ари к себе, сжал в объятиях и накрыл её губы поцелуем. Она тут же ответила, прижимаясь ко мне ещё сильнее. Мы целовались не в силах оторваться друг от друга.
Ари, как и всегда, была одета в шубу и меховые брюки – вскоре в жаркой комнате мелкие капельки пота покрыли лицо девушки. Я поспешил освободить её от верхней одежды. Под ней оказались короткое льняное платье с длинными рукавами и легинсы, соблазнительно облегающие стройные ноги. Ари сама стянула сапоги, оставшись босиком, и увлекла меня поближе к кровати. Подтянув подол платья девушки вверх, я коснулся нежной кожи спины, а она начала стягивать с меня рубашку.
– Ари, ты уверена, что этого хочешь?.. – прошептал я в её ухо.
Она заставила меня замолчать поцелуем – без слов отвечая на вопрос.
Я считался довольно высоким, но епископ оказался на полголовы выше меня. Высота его фигуры подчёркивалась худобой. Епископу было лет сорок. Во время ужина у бургомистра он показался мне молодым, но сейчас я видел, что монсеньор просто моложаво выглядел благодаря худобе. Морщинки у глаз и губ, седина в волосах – выдавали возраст.
Мрачный, немного отрешённый взгляд указывал на замкнутость. Бернар показался мне холодным, пессимистичным и прямолинейным человеком. И этим он отличался от большинства жителей Ванкорна. Я решил, что епископ вряд ли начнёт увиливать от прямых вопросов так, как это, например, делал Рональд Сайд и перешёл в наступление:
– Вы в курсе, что в Ванкорне сегодня ночью без вести пропала женщина?
– Да, – вздохнул Бернар. – Кэтрин Ландо. Я уже провёл, по просьбе её сына, заочное отпевание.
– Так значит сомнений нет в том, что она мертва? – переспросил я.
– У меня – нет. У её сына – тоже, – ответил епископ, смерив меня внимательным взглядом.
– И часто такое происходит? – спросил я, также прямо и твёрдо глядя на монсеньора.
– Часто, – снова вздохнул Бернар, переводя взгляд на цветные витражи. – Хотите расследовать исчезновение людей в Ванкорне?
– Конечно!
– В таком случае, милорд, мне остаётся только пожелать удачи и молиться за вас, – произнёс епископ, снова смотря на меня своими печальными прозрачно-голубыми глазами – взглядом давно отчаявшегося и смирившегося человека.
– Вы покажете мне записи учёта смертности?
– Покажу, конечно, – кивнул епископ. – Пойдёмте.
Он повёл меня к маленькой незаметной двери, находящейся в дальнем конце основного зала собора.
– Так значит, вы согласны, с тем, что в Ванкорне творится какая-то невообразимая преступная деятельность? – спросил я его по пути.
– Я бы сказал, бесовщина, – тонкие губы Бернара впервые за всё время, сколько я его знал, растянулись в печальной усмешке.
– Вы пытались с этим что-то сделать?
– К сожалению, церкви в моём лице нечего противопоставить творящемуся здесь колдовству, – проговорил епископ. – Я заложник в этом городе. Не могу уехать и не могу остановить то, что здесь творится.
– Так значит, вы не одобряете этот… культ? – продолжал я допрос епископа.
– Конечно, не одобряю, – Бернар остановился, развернулся и снова внимательно посмотрел мне в глаза. – Месье Ландау, вы даже представить себе не можете, как много в Ванкорне людей, которых устраивает положение вещей! Даже мои помощники хоть и не сознаются в этом открыто, но одобряют. Вы первый полицейский, за все восемнадцать лет моего пребывания в этом городе, который обратил внимание на то, что люди без вести пропадать не должны.
По правде, меня несколько шокировало откровение епископа. Я не нашёлся, что ему ответить и мы молча дошли до старинной деревянной двери, скрывающей комнату, где у священнослужителей хранились учётные книги. Зайдя внутрь, Бернар зажёг несколько лампад – окон в помещении не было. Когда свет озарил стены, я увидел несколько стеллажей с огромными фолиантами и небольшой, стоящий у стены стол. На нём лежала толстая раскрытая тетрадь, а рядом стояла потушенная свеча и банка с чернилами, из которой торчало перо.
– Это и есть книга учёта, – произнёс епископ, зажигая свечу. – Я уже внёс запись об исчезновении Кэтрин Ландо. Пожалуйста, садись, изучайте, столько времени, сколько нужно. Если будут вопросы – я в исповедальне. Местные жители не особо любят исповедоваться, но всё-таки мой долг – находиться там положенное время.
С этими словами епископ покинул комнату, а я погрузился в изучение книги. И первое, что бросилось в глаза, была последняя запись под текущей датой: «Кэтрин Ландо – пропала в горах». Значит, я был прав, именно так местные жители обозначали судьбу тех, кого забирал Дух.
Пролистав книгу учёта, с ужасом убедился, что люди в Ванкорне исчезали действительно очень часто, а за последний месяц даже чаще – мадам Ландо была третьей. Нашёл я и Сэмюэля Кюри среди тех, кто "пропал в горах" – полгода назад он был единственным пропавшим в том месяце. Потом я посмотрел записи трёхлетней давности и заметил, что раньше исчезновения людей происходили реже – один раз в три-четыре месяца, а то и раз в полгода. С чем это было связано, судить не представлялось возможным. Какие-либо закономерности, я ещё не мог вывести.
Оставив книгу открытой на последней странице, как и была, потушил свечу и лампады, после чего вышел в основной зал собора.
Монсеньор Бернар как раз выходил из исповедальни, и я подошёл к нему.
– Заметил, что за последний год исчезновения людей участились, – сообщил я. – За этот месяц исчезло уже трое. Не знаете, с чем это может быть связано?
– Нет, не знаю, – уже привычно бесстрастным голосом проговорил епископ. – Такое бывало и раньше, потом также внезапно становилось реже. Пять лет назад за один месяц пропало шесть человек.
– Кто в основном пропадает? – спросил я. – Мужчины, женщины? Молодые, пожилые?
– Сложно сказать, – вздохнул Бернар. – Не замечал, что с полом и возрастом есть какая-то связь.
– А с чем связь есть, как вы считаете?
Епископ некоторое время молчал, изучая носки своих сапог, размышляя над ответом.
– Не могу пока сказать, – наконец проговорил он хмурясь.
– Но у вас же есть какие-то предположения? – не унимался я.
– Возможно, я как-нибудь поделюсь ими с вами, – пожал плечами Бернар. – Но не сегодня. Мне пора идти. Прощайте.
– Запрещающее заклятие? – догадался я.
– Именно, месье Ландау. Именно!
– Так значит вы верите в магию?
– Мне пришлось поверить, месье Ландау, – в очередной раз вздохнул священник. – А вы не верите?
– Похоже, начинаю верить, – неохотно признал я.
– Давайте закончим на этом разговор, – нахмурился Бернар. – У меня уже довольно сильно болит голова. Это тяжело переносить.
– Я понял вас, – проговорил с грустью. – Всего доброго! Спасибо!
Епископ кивнул и отправился в сторону алтаря, а я направился к выходу из собора.
С Людвигом Боле мне удалось повстречаться только вечером. Поймал его, когда он уже шёл в свой флигель.
– Я знаю, что Ариана ваша дочь, – начал я с ходу. – А ещё, мне известно, что в городе регулярно пропадают люди. И сегодня так исчезла мадам Ландо.
– Вот как, – печально усмехнулся маркиз. – Ну, пойдёмте ко мне, поговорим.
Мы зашли в его коморку. Месье Боле разжёг камин и усадил меня в своё кресло.
– Да, Ариана моя дочь, – начал говорить маркиз, подвешивая на огонь котелок с чистой водой. – Семь лет назад Дух забрал у меня жену, а затем двенадцатилетнюю дочь. Он лишил Ариану памяти. Она перестала меня узнавать, и я даже приблизиться к ней не могу. Но стараюсь каждый раз, когда появляется возможность, наблюдать за Ари издалека. С семьёй я жил, как вы уже догадались, в том доме, в котором теперь живёте вы. После того как Ари превратилась в королеву, я перебрался сюда, отдав свой дом в распоряжение Департамента полиции. Я очень рад, что вы приехали в Ванкорн. С вашим появлением в моём сердце снова поселилась надежда, что может быть, когда-нибудь я вновь смогу обнять Ариану, а она опять назовёт меня папой… Безумная надежда… Вряд ли ей суждено сбыться…
Голос маркиза дрогнул, и он отвернулся от меня, чтобы скрыть слёзы.
– Ту лошадку… Помните? – через некоторое время вновь заговорил маркиз. – Я сам для неё вырезал… Как же я рад, что она хоть что-то начала вспоминать!.. Первые годы я метался, пытался брать замок штурмом; преодолевая боль, подходил к Ариане максимально близко, привлекал к себе её внимание, но всё было бесполезно…
Я слушал маркиза молча – просто не знал, что сказать. Видеть регулярно, но не иметь возможности приблизиться к собственной дочери, должно быть невыносимо. Представить себе, что за семь лет испытал этот человек, было невозможно. Я проникся огромным сочувствием к маркизу Боле и ещё большей симпатией. Мы пили чай, и он рассказывал об Ариане, о её детских проделках, о своей красивой и доброй жене, которую забрал Дух. О том с каким воодушевлением когда-то он приехал в Ванкорн, и о том, как жестоко был обманут этим городом. Он надеялся найти здесь покой и счастье, а обрёл непереносимое горе. Людвиг Боле жаждал побороть этого неведомого Духа, но понятия не имел, как это сделать.
– Я волнуюсь за Ариану, – проговорил, когда месье Боле замолчал. – Не видел её уже два дня. Вряд ли Дух одобрит наши отношения. Не знаю, не связано ли исчезновение мадам Ландо как-то со мной? И с тем, что я позволил себе провести день с Ари?
– Не думаю, – с горечью вздохнул маркиз. – Скорее всего, это просто случайность… За Ариану я волнуюсь каждый день. Рано или поздно внезапно исчезнет и она. И появится какая-нибудь другая королева… Я так боюсь этого дня!
– Их было много? – осторожно спросил я. – Королев?
– Да, – кивнул Людвиг Боле. – Дух меняет их раз в семь – десять лет… У Арианы осталось мало времени… Но она появляется в городе далеко не каждый день, так что будем надеяться на лучшее… Может быть, завтра или послезавтра она объявится.
– Как же вытащить её из лап этого Духа?! – с жаром воскликнул я.
– Если б я знал, месье Ландау. Если б я знал… – задумчиво проговорил маркиз, глядя на языки пламени. – Вот что, милорд, отправляйтесь-ка вы домой. Уже поздно. День, судя по всему, выдался у вас тяжёлым. И узнали вы сегодня уже предостаточно.
Я действительно ощущал усталость. От избытка невообразимой информации, а может, от пресловутого заклятия, кружилась и болела голова, а потому не стал упрямиться. Утро вечера мудренее – сегодня я в любом случае уже ничего не смогу решить.
Поблагодарив месье Боле за вкусный чай и откровенность, я направился к двери.
– Ой, чуть не забыл, – окликнул он меня. – Я заходил на почту. Вам передали письмо из столицы. Хотел отдать завтра утром, но раз уж вы сами ко мне пришли…
Маркиз достал из кармана тулупа, висящего у двери, конверт и передал мне. Письмо было от родителей.
– Спасибо, – проговорил я, принимая конверт, ещё раз попрощался и покинул комнату маркиза.
На улице совсем стемнело. Лишь фонари и свет в окнах домов освещали засыпающий город. Мне было очень любопытно, что же написали родители. Какое из отправленных писем в итоге они получили? Поэтому у ближайшего фонаря я поспешил вскрыть письмо и пробежался глазами по написанным ровным и аккуратным отцовским почерком строчкам. Уже на втором абзаце стало понятно, что дошло только то письмо, в котором я сообщал, что у меня всё прекрасно.
Сложив с разочарованием исписанный отцом листок в карман, отправился домой. Добрался без приключений. Там царил полный порядок. Все вещи были аккуратно разложены, посуда начищена, дом протоплен, на печи стоял ещё тёплый горшочек с ужином. Очевидно, Сайд, как и обещал, прислал ко мне другую женщину… Невольно я вспомнил о мадам Ландо, и сердце сжалось от скорби по ней. Всё-таки по-своему я привязался к этой даме. Больше я никогда не услышу её весёлый, добродушный голос и заботливые, хоть и несколько навязчивые, восклицания… Безумно жалко было Хона. Интересно, как он сейчас – один ночью в пустом доме. Я подумал было, позвать его к себе, но взглянув на часы, понял, что уже слишком поздно. Возможно, парень уже уснул. Не следовало его будить.
Быстро поужинав, я поднялся в свою комнату. Спать не хотелось. Прошлой ночью я выспался сполна. В комнате было жарко – очевидно, моя новая хозяйка решила постараться на славу, угождая мне. Я разделся, оставшись в рубашке и лёгких штанах, поставил на стол керосиновую лампу и принялся сочинять ответ родителям. Мне хотелось каким-то образом, завуалировано всё-таки донести то, что со мной здесь происходило. Это было очень непросто. Несколько раз я начинал писать письмо, но потом сминал и выкидывал.
– Ай, – неожиданно услышал за спиной женский вскрик и обернулся.
Это была Ариана. От неожиданности и удивления я не нашёлся что сказать.
– Прости… – проговорила она. – Думала, ты спишь… Уже ведь так поздно…
– И если бы спал, то что? – опешил я.
– Не могу забыть тот день… – призналась Ариана. – Просто хотелось ещё раз на тебя посмотреть.
– Но ты могла бы прийти раньше… То есть… Я волновался за тебя… Хотел увидеть…
– Рене, общение со мной может быть опасно… – проговорила Ари, опустив в пол глаза. – Мне страшно за тебя.
– Твой муж? – прозвучало довольно холодно, и Ариана даже вздрогнула, с удивлением посмотрев на меня.
– Муж?!.. Кто? Дух?.. С чего ты взял?!
– Так говорят люди, – вздохнул я.
– Они заблуждаются! – с жаром начала говорить Ариана. – Чтобы быть чьей-то женой, надо выйти замуж – этого не было, надо целовать своего мужа, рожать детей… Дух очень стар – ему не нужна жена… Когда-то раньше – возможно… Он даже об этом несколько раз рассказывал – королевы являлись его жёнами. Но уже достаточно давно – нет.
У меня словно камень с души свалился. В искренности слов Арианы сложно было усомниться. А я всё-таки её ревновал, оказывается.
– Не уходи, – попросил, не решаясь в то же время приблизиться к девушке, боясь её спугнуть неловким движением. – Многое нужно тебе рассказать. Я знаю…
Хотел сказать: «Я знаю, кто твой отец», но резкая боль пронзила голову. Словно обжигающие искры из глаз посыпались, как будто бы по голове ударили топором. Со стоном я повалился на стол. Вот как оно бывает, оказывается, когда местные жители пытаются сказать то, что Дух запрещает. Можно понять, почему они молчали.
Ариана тут же сообразила, что произошло. Подбежав, она обняла меня и стала приговаривать:
– Молчи, Рене, молчи! Не пытайся сказать мне то, что я не должна знать. Не нужно… Это ничего не изменит… Я всё равно ничего не смогу вспомнить…
Ари гладила меня по голове и лицу, перебирала пряди моих волос. От прикосновения прохладных тонких пальцев боль понемногу начала отступать, а ей на смену пришли совсем иные чувства. Хотелось, чтобы Ариана не прекращала обнимать меня. И когда кончики её пальцев оказались совсем близко от моих губ, я не удержался и поцеловал их. Обхватил её руку своей ладонью – чтобы только не отнимала её от моего лица, и принялся покрывать её поцелуями.
– Рене… – попыталась слабо запротестовать Ари, но руку не выдернула и отстраняться не стала, напротив, скользнула свободной рукой по моей обнажённой шее, проникла за расстёгнутый ворот рубашки.
От её прикосновений меня кинуло в жар. Позабыв обо всём, я притянул Ари к себе, сжал в объятиях и накрыл её губы поцелуем. Она тут же ответила, прижимаясь ко мне ещё сильнее. Мы целовались не в силах оторваться друг от друга.
Ари, как и всегда, была одета в шубу и меховые брюки – вскоре в жаркой комнате мелкие капельки пота покрыли лицо девушки. Я поспешил освободить её от верхней одежды. Под ней оказались короткое льняное платье с длинными рукавами и легинсы, соблазнительно облегающие стройные ноги. Ари сама стянула сапоги, оставшись босиком, и увлекла меня поближе к кровати. Подтянув подол платья девушки вверх, я коснулся нежной кожи спины, а она начала стягивать с меня рубашку.
– Ари, ты уверена, что этого хочешь?.. – прошептал я в её ухо.
Она заставила меня замолчать поцелуем – без слов отвечая на вопрос.
