Тяжело дыша, то ли от страха, то ли от возмущения с вызовом посмотрела на профессора.
— Это стандартная процедура, Каролина, — добродушно проговорил тот, — прошу отнестись с пониманием. Это вода из святого источника на горе Карзахори, она реагирует на живую энергию. Пока ваш разум спокоен и вы говорите правду - колебаний происходить не будет, но как только солжёте, частота вашей энергетики изменится. Случится всплеск, не ощутимый для вас, но ощутимый для святой воды.
— И… и что… тогда? — спросила буквально задыхаясь.
— И тогда, когда вы скажете не то, что думаете, вода изменит цвет, — ответил Мармокс и на этом смолк.
Отец Каролины, глядя на моё состояние, мрачнел всё больше.
Странные ощущения, странное состояние. Мне вроде бы и нечего бояться, потому как и врать не собиралась — врать-то не о чем, но тревога буквально сковывала тело.
Первый десяток вопросов ничего особенного из себя не представлял. Вопросы о моей человеческой жизни: полное имя, сколько мне лет, правда ли, что я считаю себя человеком, правда ли что ничего не помню из прежней жизни…
Вода в ёмкостях оставалась прозрачной.
Бейлиф Ханбори продолжал задавать вопросы, а секретарь их конспектировать вместе с моими ответами.
— Вы не помните, как заключали контракт об участии в эксперименте с Сосудами?
— Нет, — отвечала я, со всей уверенностью глядя Ханбори в глаза.
— Значит, и ответить, о мотивации на добровольное участие в Эмпирии, вы не можете?
— Нет.
— Все знают о вашей странной любви к человечеству, Каролина. Об этом вы что-нибудь помните?
Я издала мрачный смешок:
— Конечно! Я ведь тоже человек, почему я не должна любить свой народ?
Малый Совет зашептался.
— Ханбори, по-моему, достаточно, — вступил в разговор отец Каролины, — разве мы ещё не убедились в том, что девочка ничего не помнит из своей «прошлой» жизни? Ей и без того тяжело, будь снисходительней.
— Шармон, — процедил сквозь зубы Ханбори, всё ещё глядя мне в лицо, — допрос веду я, так что будь добр, позволь мне заниматься тем, чем должен. Я понимаю твоё беспокойство, но твоя дочь изъявила добровольное желание о дальнейшем участии в игре, так что мы должны быть уверены до конца, что память Каролины не помешает памяти человека, участвовать в дуэлях на равных с остальными участниками.
Шармон, с видом мрачнее некуда, замолчал. И я понимаю его беспокойство. Допрос пора заканчивать, ведь он отправил ко мне Дерека, поместив его разум в Сосуд, а Совет об этом и малейшего понятия не имеет. Думаю, данные несанкционированные действия в подобном обществе, вполне могут расценить как измену.
А Ханбори продолжал:
— Лина…
— Мою дочь зовут Каролина! — перебил Шармон, стальным голосом.
Ханбори обратил взор к нему и натянуто улыбнулся:
— При всём моём уважении, Шармон, ты сам сказал: эта девушка не помнит ничего из Артелианской жизни, а значит… я не вижу здесь твоей дочери, — медленно повернул голову ко мне, — передо мной обычный, ничем не выдающийся и дрожащий от страха, человеческий ребёнок — Лина Фейн. — Снова взглянул на Шармона. — Где здесь Каролина?..
Лицо Шармона побагровело, но на то он и главнокомандующий Артелианской армией, чтобы держать себя в руках при любых обострённых ситуациях. Медленно выдохнул, откинулся на спинку стула и попросил продолжить допрос.
— Вы помните своего брата? — задал вопрос Ханбори и мой пульс тут же участился, но взгляд не изменился — продолжала твёрдо смотреть на ублюдка из малого Совет. На одного из тех, по чьей вине погибли тысячи, если не миллионы! До сих пор гибнут!
И это не простой допрос! Я не настолько глупа, чтобы не понимать, что происходит! Этот Ханбори… он копает! И копает гораздо глубже моих стёртых воспоминаний! Я — его враг! Я человек! А то, что сейчас происходит — допрос пленника!
— Помните, или нет? — повторил вопрос Ханбори, явно имея в виду Дерека.
— Разумеется, я его помню, — ответила твёрдо, — мы недавно виделись. Моего брата зовут Майк, а вы, те, кто его похитил!
— Она не помнит Дерека, — тут же подхватил Шармон.
— Хорошо, что не помнит, — кивнул Ханбори, — если память Каролины вернётся, для неё будет большой неожиданностью узнать, что её названный брат, был с позором изгнан из Ривеора, за организацию бунтов и подстрекательство.
«За то, что пытался вразумить народ и не допустить начало смертельной игры»! — подумала я, с омерзением глядя на Ханбори.
Вода в ёмкостях оставалась прозрачной.
— Вы знаете о повстанцах? — задал следующий вопрос Ханбори.
Лицо Шармона побагровело ещё больше:
— Как она может о них знать?!
— Знаю, что они нападают на города! — громко ответила я. — По телеку говорили.
— По телеку?..
— Каролина, наверняка, имеет в виду - транслятор, бейлиф Ханбори, — скованно пояснил профессор Мармокс.
— Может и его, — неуверенно отозвалась я, с опаской поглядывая на прозрачную жидкость в ёмкостях.
— И… то, что вы слышали по транслятору, это всё, что вам известно о движении повстанцев в Артелии, так? — с расстановкой осведомился Ханбори.
Задумалась. К чему этот тип клонит?.. Подозревает меня, то есть Каролину, в связи с повстанцами?.. С чего бы это?
— Я знаю, что они совершают набеги на города и убивают их жителей, — ответила твёрдо.
Вода оставалась прозрачной.
— Так что? — поинтересовалась я. — Как на счёт игры? Мне вернут скитс? Может, ваши перемещатели будут так любезны, что даже обратно на Землю отправят?.. У меня там дела, знаете ли…
Почему бы мне не остаться и не найти пульт управления этой игрой, или что-то в этом роде?.. Да, думала над этим, но какие у меня шансы? Мне и шага ступить не дадут. Запрут в какой-нибудь лаборатории и продолжат выдавливать их меня память Каролины.
Дерека я так и не найду, а Кит сегодня вечером умрёт.
Так что выбор у меня один — продолжить участие в дуэлях.
— Мисс Фейн, — сколько улыбался Ханбори, — я ведь могу к вам так обращаться?.. Прошу, не спешите, у меня есть ещё несколько вопросов. Как на счёт меча?.. Все мы наблюдали ваше сражение на катанах. Быть может, мы чего-то не знаем, и вы брали уроки фехтования во время своей Земной жизни, а не только каратэ обучались?..
Вот мразь.
Он не хочет моего возвращения в игру. Или Совет не хочет, раз этот Ханбори всячески продолжает меня садить. Я нужна им здесь. Нет, не так — Каролина нужна им здесь.
— Я не обучалась фехтованию, — честно ответила я.
— В таком случае, не хотите поведать нам, откуда взялись у вас такие превосходные навыки в сражении на мечах, во время прохождения дуэлей? Ваше желание на игру не распространялось, если память меня не подводит, — хрипло усмехнулся. — Что наводит на мысль о том, что эта техника пришла к вам из воспоминаний Каролины.
— Я этого не знаю. Понятия не имею, откуда в моей голове взялась эта техника!
Вода всё ещё оставалась прозрачной.
— Она не лжёт, — подал хриплый голос самый престарелый бейлиф.
— Вижу, — согласился Ханбори, — но, так или иначе, это умения Каролины себя проявляют, а значит, по отношению к другим участникам Эмпирии, это не честно.
— Не честно, когда они по вашей вине перерезают глотки друг другу! — не сдержавшись, воскликнула я.
— Каролина… — умоляюще простонал Шармон.
— Ваш меч, — как ни в чём не бывало, продолжал Ханбори, — как много вы о нём знаете?..
Чёрт. Вопрос в том, как много ОН знает о мече Каролины.
— Что я должна о нём знать? — Мне больше не было страшно, теперь я чувствовала себя злой и раздражённой! — Откуда у меня меч?! Игра ваша дебильная предоставила! Почему умею им пользоваться?! Игра ваша дебильная научила! Что ещё я могу о нём знать?!
— Каролина… — стонал Шармон, потирая лицо ладонями.
Ханбори выглядел недовольно, это как минимум. Конечно, кто я такая чтобы говорить в таком тоне с правой рукой самого правителя Ривеора?! Только плевать мне! Они мне никто! И это не мой мир! Так что пусть катятся!
— Мисс Фейн, мой вопрос в следующем: ваш меч, Киккаре, помните ли вы, что-нибудь о его прошлом владельце? Потому как дело в том, мисс Фейн, что вчера вечером, когда Киккаре помещали в оружейное хранилище, совершенно случайным образом обнаружилось, что на клинке заклинание забвения. А это значит, что он не помнит ни одного своего хозяина кроме вас. Это вы нанесли заклинание?
— Я?.. — переспросила с усмешкой. — Да понятия не имею!
— Ханбори, довольно…
— Не сейчас, Шармон! Мисс Фейн, — и снова эта скользкая улыбка, — вы ведь ничего не помните о его прошлом владельце? Подумайте хорошо над вопросом. Я спрашиваю не о том, что вы узнали за последнее время, а о том, что быть может, показывает ваша память. Память Каролины.
Я молчала. Вот и пришло время проверить: правда мои сны, или больная фантазия.
— Ханбори, разве мы уже не убедились, что память Каролины заблокирована? — вступился за меня Шармон. — Довольно! С чего ты вообще решил, что она может об этом помнить?!
— С чего? — Ханбори медленно повернул к отцу Каролины голову. — А с того, друг мой, что сегодня на рассвете, твоя дочь, будучи спящей, громко звала Брейна, помнишь нашего старого доброго друга?.. И что-то подсказывает мне, что к человеческому это имя, никакого отношения не имеет. Не думал же ты, Шармон, что мы оставим твою дочь без наблюдения?..
Ну вот и всё. Ну вот мне и конец. И Киту конец. И Дереку конец. И вообще… всему-всему конец!
Ханбори обратил взор блестящих тёмных глаз ко мне:
— Всё слишком подозрительно, мисс Фейн. Мы не имеем права закрывать на это глаза. Так что, отвечайте на вопрос: вы помните Брейна? Помните то, как убили его? Помните то, как Киккаре признал в вас нового хозяина? Другие детали?..
Я молчала.
— Отвечайте! — воскликнул Ханбори, поднявшись на ноги. — Почему вы звали Брейна во сне? Что вы видели? Вы помните этого воина?!
Сурово взирала на Ханбори. За что этот мужик так не любил Каролину? Почему так отчаянно желает её падения?..
— Отвечайте, мисс Фейн!
— Нет, — тихо ответила я, и вода потемнела.
Весь Совет тут же повскакивал с мест, даже люди в капюшонах подошли ближе. А у профессора так и вовсе челюсть на пол отвисла. И все вылупились на меня.
— Что вы знаете о повстанцах, мисс Фейн?! — заорал на меня Ханбори.
— Прекрати! — рычал на него Шармон.
— Ты убила Брейна? — игнорировал Ханбори. — Да, или нет?! Ты ведь помнишь это! Да, или нет… Каролина?!
— Я не помню этого! — закричала я. — Я ничего не помню! Это был обычный сон! Откуда мне знать, что это воспоминания?! Это как фильм посмотреть! Я не чувствую себя участницей тех событий! Просто сон, понимаете, о чём я? Мне много чего снится, только каким образом я должна отличать правду от вымысла?! Как?!
— Ханбори, прекрати немедленно! Она моя дочь!
— Она лгала нам! Посмотри на воду! Она помнит!
— Ничего я не помню!!!
А вода всё темнела и темнела… В пальцах рук покалывало.
Да что же за хрень такая?! Я ведь не лгу! Я понятия не знаю, где правда, а где фантазия! Я не лгу! Почему она темнеет?!
— Говори, всё что знаешь, человеческая девчонка! — орал на меня Ханбори. — Ты связана с ними?! Брейн жив?!
— Моя дочь не имеет никакого отношения к повстанцам! Это абсурд!!! — громче всех кричал Шармон.
А я смотрела на воду в стеклянных ёмкостях, тяжело дыша и проклиная всё на свете.
И с водой что-то происходило. Что-то ещё помимо изменения цвета. В ней образовывались пузырьки; они бурлили поднимая пену… Так и должно быть?
— Отвечай! — кричал Ханбори, нависая надо мной. — Что ты знаешь?! Что тебе снилось? Ты помнишь, как убила Брейна? Отвечай! Потому что если этого не сделаешь, у нас есть и другие методы, чтобы достать информацию из твоей головы!
Со всей ненавистью посмотрела в перекошенное от ярости лицо Ханбори. И злость растекалась венам! Разве для этого я сюда шла?! Какого чёрта?! Я всего лишь хотела продолжить игру — не больше! Мне вообще плевать на этого Брейна! На всех их плевать!
— Постойте! — вдруг воскликнул пожилой бейлиф, глядя на сосуды с чёрной бурлящей жидкостью. — Ханбори, ты ошибаешься…
Ханбори, с дрожащими от гнева щеками, сперва уставился на пожилого бейлифа, затем на ёмкости с водой. И смолк.
— У нас нет других способов извлечь из этой девушки информацию, — с опасением в голосе продолжал пожилой бейлиф, — только если она сама не захочет рассказать.
Широко распахнутые глаза Ханбори уставились на меня, рот медленно приоткрылся:
— На ней печать.
И будто эхо подхватило эту фразу:
— Печать!
— На ней печать! — заорали все.
— Всем отойти! Немедленно!
И только один человек рванул в другую сторону: отец Каролины закрыл меня своим телом, как раз в тот момент, когда стеклянные ёмкости с грохотом взорвались и всё, что я слышала потом, это звон падающего на пол стекла.
— На ней печать! — вновь звучало отовсюду.
— Что за печать? — судорожно воскликнула я, паническим взглядом наблюдая, как Шармон освобождает мои руки от ремней; кожа в мелких в порезах. — Что за печать?!
— Печать, которая не даёт тебе права рассказывать чужие секреты, — прозвучал рядом пугающе тихий голос Ханбори; выглядит, как хищник, загнавший в угол свою добычу. — Печать, защищающая информацию в твоей голове от непрошеного вмешательства. От нашего вмешательства. Эта печать – порождение могущественной магии, которую снять невозможно. И эта печать, стоит на каждом повстанце, которого бы мы не допрашивали! Для того чтобы никто и никогда не сдал местонахождение и секреты выродков, которые грабят и уничтожают Артелию!
Тишина. Мучительная, пугающая.
— Ваша игра окончена, Лина Фейн, — презренно выплюнул Ханбори, махнув рукой моей охране, — Совет отклоняет заявление о вашем дальнейшем участии в Эмпирии и сегодня же сообщит о дисквалификации. Ваш напарник, также будет дисквалифицирован. А вы, остаётесь здесь, до выяснения обстоятельств. — Приподнял голову и высокомерно взглянул мне в лицо: — Каролина Баториа-Кросс, вы обвиняетесь в связи с повстанцами и, как только профессор Мармокс вернёт вам память и эта связь подтвердится, вас ждёт смертная казнь. — Подошёл вплотную и тихо прошептал: — Папочка уже не поможет, Каролина.
Опять эту блевотину притащили.
Какой смысл её жрать, если в любом случае вывернет наизнанку?..
— Эй, Сопля, из чего каша, из твоего дерьма? — поинтересовался я через решётку камеры у охранника, вручившего мне эту дрянь на обед. — Попробовать не хочешь? Ставлю пять баксов, у тебя оргазм случится только от одной ложки этих помоев.
Охранник похлопал себя по набедренной кобуре:
— Пошёл к стенке, Хивер, или мой ствол окажется у тебя в заднице!
С кривой усмешкой взглянул на сосунка в форме:
— Прости, Сопля, но ты не по адресу. Можешь удовлетворять своим стволом Сайке. Ну или… обратись к принцессе, — кивнул на противоположную камеру с лысым здоровяком, половину тела которого покрывали чёрные татуировки.
Это Мени — охренительный мужик, кстати.
Мени подмигнул Сопле, тот попятился назад, запутался в ногах и шлёпнулся на задницу, получив по башке своим же подносом.
Мени загоготал во весь голос.
Я схватился за решётку и, не без улыбки, наблюдал, как охранник, которого пару дней назад я прозвал Соплёй, чертыхаясь, подымается с пола. У парнишки только пушок под носом появился, какой отморозок доверил ему пушку? Сайке, кто ж ещё… Они все у него такие — мелкие и зелёные, даже форма на два размера большое. Набирает всякий сброд…
— Это стандартная процедура, Каролина, — добродушно проговорил тот, — прошу отнестись с пониманием. Это вода из святого источника на горе Карзахори, она реагирует на живую энергию. Пока ваш разум спокоен и вы говорите правду - колебаний происходить не будет, но как только солжёте, частота вашей энергетики изменится. Случится всплеск, не ощутимый для вас, но ощутимый для святой воды.
— И… и что… тогда? — спросила буквально задыхаясь.
— И тогда, когда вы скажете не то, что думаете, вода изменит цвет, — ответил Мармокс и на этом смолк.
Отец Каролины, глядя на моё состояние, мрачнел всё больше.
Странные ощущения, странное состояние. Мне вроде бы и нечего бояться, потому как и врать не собиралась — врать-то не о чем, но тревога буквально сковывала тело.
Первый десяток вопросов ничего особенного из себя не представлял. Вопросы о моей человеческой жизни: полное имя, сколько мне лет, правда ли, что я считаю себя человеком, правда ли что ничего не помню из прежней жизни…
Вода в ёмкостях оставалась прозрачной.
Бейлиф Ханбори продолжал задавать вопросы, а секретарь их конспектировать вместе с моими ответами.
— Вы не помните, как заключали контракт об участии в эксперименте с Сосудами?
— Нет, — отвечала я, со всей уверенностью глядя Ханбори в глаза.
— Значит, и ответить, о мотивации на добровольное участие в Эмпирии, вы не можете?
— Нет.
— Все знают о вашей странной любви к человечеству, Каролина. Об этом вы что-нибудь помните?
Я издала мрачный смешок:
— Конечно! Я ведь тоже человек, почему я не должна любить свой народ?
Малый Совет зашептался.
— Ханбори, по-моему, достаточно, — вступил в разговор отец Каролины, — разве мы ещё не убедились в том, что девочка ничего не помнит из своей «прошлой» жизни? Ей и без того тяжело, будь снисходительней.
— Шармон, — процедил сквозь зубы Ханбори, всё ещё глядя мне в лицо, — допрос веду я, так что будь добр, позволь мне заниматься тем, чем должен. Я понимаю твоё беспокойство, но твоя дочь изъявила добровольное желание о дальнейшем участии в игре, так что мы должны быть уверены до конца, что память Каролины не помешает памяти человека, участвовать в дуэлях на равных с остальными участниками.
Шармон, с видом мрачнее некуда, замолчал. И я понимаю его беспокойство. Допрос пора заканчивать, ведь он отправил ко мне Дерека, поместив его разум в Сосуд, а Совет об этом и малейшего понятия не имеет. Думаю, данные несанкционированные действия в подобном обществе, вполне могут расценить как измену.
А Ханбори продолжал:
— Лина…
— Мою дочь зовут Каролина! — перебил Шармон, стальным голосом.
Ханбори обратил взор к нему и натянуто улыбнулся:
— При всём моём уважении, Шармон, ты сам сказал: эта девушка не помнит ничего из Артелианской жизни, а значит… я не вижу здесь твоей дочери, — медленно повернул голову ко мне, — передо мной обычный, ничем не выдающийся и дрожащий от страха, человеческий ребёнок — Лина Фейн. — Снова взглянул на Шармона. — Где здесь Каролина?..
Лицо Шармона побагровело, но на то он и главнокомандующий Артелианской армией, чтобы держать себя в руках при любых обострённых ситуациях. Медленно выдохнул, откинулся на спинку стула и попросил продолжить допрос.
— Вы помните своего брата? — задал вопрос Ханбори и мой пульс тут же участился, но взгляд не изменился — продолжала твёрдо смотреть на ублюдка из малого Совет. На одного из тех, по чьей вине погибли тысячи, если не миллионы! До сих пор гибнут!
И это не простой допрос! Я не настолько глупа, чтобы не понимать, что происходит! Этот Ханбори… он копает! И копает гораздо глубже моих стёртых воспоминаний! Я — его враг! Я человек! А то, что сейчас происходит — допрос пленника!
— Помните, или нет? — повторил вопрос Ханбори, явно имея в виду Дерека.
— Разумеется, я его помню, — ответила твёрдо, — мы недавно виделись. Моего брата зовут Майк, а вы, те, кто его похитил!
— Она не помнит Дерека, — тут же подхватил Шармон.
— Хорошо, что не помнит, — кивнул Ханбори, — если память Каролины вернётся, для неё будет большой неожиданностью узнать, что её названный брат, был с позором изгнан из Ривеора, за организацию бунтов и подстрекательство.
«За то, что пытался вразумить народ и не допустить начало смертельной игры»! — подумала я, с омерзением глядя на Ханбори.
Вода в ёмкостях оставалась прозрачной.
— Вы знаете о повстанцах? — задал следующий вопрос Ханбори.
Лицо Шармона побагровело ещё больше:
— Как она может о них знать?!
— Знаю, что они нападают на города! — громко ответила я. — По телеку говорили.
— По телеку?..
— Каролина, наверняка, имеет в виду - транслятор, бейлиф Ханбори, — скованно пояснил профессор Мармокс.
— Может и его, — неуверенно отозвалась я, с опаской поглядывая на прозрачную жидкость в ёмкостях.
— И… то, что вы слышали по транслятору, это всё, что вам известно о движении повстанцев в Артелии, так? — с расстановкой осведомился Ханбори.
Задумалась. К чему этот тип клонит?.. Подозревает меня, то есть Каролину, в связи с повстанцами?.. С чего бы это?
— Я знаю, что они совершают набеги на города и убивают их жителей, — ответила твёрдо.
Вода оставалась прозрачной.
— Так что? — поинтересовалась я. — Как на счёт игры? Мне вернут скитс? Может, ваши перемещатели будут так любезны, что даже обратно на Землю отправят?.. У меня там дела, знаете ли…
Почему бы мне не остаться и не найти пульт управления этой игрой, или что-то в этом роде?.. Да, думала над этим, но какие у меня шансы? Мне и шага ступить не дадут. Запрут в какой-нибудь лаборатории и продолжат выдавливать их меня память Каролины.
Дерека я так и не найду, а Кит сегодня вечером умрёт.
Так что выбор у меня один — продолжить участие в дуэлях.
— Мисс Фейн, — сколько улыбался Ханбори, — я ведь могу к вам так обращаться?.. Прошу, не спешите, у меня есть ещё несколько вопросов. Как на счёт меча?.. Все мы наблюдали ваше сражение на катанах. Быть может, мы чего-то не знаем, и вы брали уроки фехтования во время своей Земной жизни, а не только каратэ обучались?..
Вот мразь.
Он не хочет моего возвращения в игру. Или Совет не хочет, раз этот Ханбори всячески продолжает меня садить. Я нужна им здесь. Нет, не так — Каролина нужна им здесь.
— Я не обучалась фехтованию, — честно ответила я.
— В таком случае, не хотите поведать нам, откуда взялись у вас такие превосходные навыки в сражении на мечах, во время прохождения дуэлей? Ваше желание на игру не распространялось, если память меня не подводит, — хрипло усмехнулся. — Что наводит на мысль о том, что эта техника пришла к вам из воспоминаний Каролины.
— Я этого не знаю. Понятия не имею, откуда в моей голове взялась эта техника!
Вода всё ещё оставалась прозрачной.
— Она не лжёт, — подал хриплый голос самый престарелый бейлиф.
— Вижу, — согласился Ханбори, — но, так или иначе, это умения Каролины себя проявляют, а значит, по отношению к другим участникам Эмпирии, это не честно.
— Не честно, когда они по вашей вине перерезают глотки друг другу! — не сдержавшись, воскликнула я.
— Каролина… — умоляюще простонал Шармон.
— Ваш меч, — как ни в чём не бывало, продолжал Ханбори, — как много вы о нём знаете?..
Чёрт. Вопрос в том, как много ОН знает о мече Каролины.
— Что я должна о нём знать? — Мне больше не было страшно, теперь я чувствовала себя злой и раздражённой! — Откуда у меня меч?! Игра ваша дебильная предоставила! Почему умею им пользоваться?! Игра ваша дебильная научила! Что ещё я могу о нём знать?!
— Каролина… — стонал Шармон, потирая лицо ладонями.
Ханбори выглядел недовольно, это как минимум. Конечно, кто я такая чтобы говорить в таком тоне с правой рукой самого правителя Ривеора?! Только плевать мне! Они мне никто! И это не мой мир! Так что пусть катятся!
— Мисс Фейн, мой вопрос в следующем: ваш меч, Киккаре, помните ли вы, что-нибудь о его прошлом владельце? Потому как дело в том, мисс Фейн, что вчера вечером, когда Киккаре помещали в оружейное хранилище, совершенно случайным образом обнаружилось, что на клинке заклинание забвения. А это значит, что он не помнит ни одного своего хозяина кроме вас. Это вы нанесли заклинание?
— Я?.. — переспросила с усмешкой. — Да понятия не имею!
— Ханбори, довольно…
— Не сейчас, Шармон! Мисс Фейн, — и снова эта скользкая улыбка, — вы ведь ничего не помните о его прошлом владельце? Подумайте хорошо над вопросом. Я спрашиваю не о том, что вы узнали за последнее время, а о том, что быть может, показывает ваша память. Память Каролины.
Я молчала. Вот и пришло время проверить: правда мои сны, или больная фантазия.
— Ханбори, разве мы уже не убедились, что память Каролины заблокирована? — вступился за меня Шармон. — Довольно! С чего ты вообще решил, что она может об этом помнить?!
— С чего? — Ханбори медленно повернул к отцу Каролины голову. — А с того, друг мой, что сегодня на рассвете, твоя дочь, будучи спящей, громко звала Брейна, помнишь нашего старого доброго друга?.. И что-то подсказывает мне, что к человеческому это имя, никакого отношения не имеет. Не думал же ты, Шармон, что мы оставим твою дочь без наблюдения?..
Ну вот и всё. Ну вот мне и конец. И Киту конец. И Дереку конец. И вообще… всему-всему конец!
Ханбори обратил взор блестящих тёмных глаз ко мне:
— Всё слишком подозрительно, мисс Фейн. Мы не имеем права закрывать на это глаза. Так что, отвечайте на вопрос: вы помните Брейна? Помните то, как убили его? Помните то, как Киккаре признал в вас нового хозяина? Другие детали?..
Я молчала.
— Отвечайте! — воскликнул Ханбори, поднявшись на ноги. — Почему вы звали Брейна во сне? Что вы видели? Вы помните этого воина?!
Сурово взирала на Ханбори. За что этот мужик так не любил Каролину? Почему так отчаянно желает её падения?..
— Отвечайте, мисс Фейн!
— Нет, — тихо ответила я, и вода потемнела.
Весь Совет тут же повскакивал с мест, даже люди в капюшонах подошли ближе. А у профессора так и вовсе челюсть на пол отвисла. И все вылупились на меня.
— Что вы знаете о повстанцах, мисс Фейн?! — заорал на меня Ханбори.
— Прекрати! — рычал на него Шармон.
— Ты убила Брейна? — игнорировал Ханбори. — Да, или нет?! Ты ведь помнишь это! Да, или нет… Каролина?!
— Я не помню этого! — закричала я. — Я ничего не помню! Это был обычный сон! Откуда мне знать, что это воспоминания?! Это как фильм посмотреть! Я не чувствую себя участницей тех событий! Просто сон, понимаете, о чём я? Мне много чего снится, только каким образом я должна отличать правду от вымысла?! Как?!
— Ханбори, прекрати немедленно! Она моя дочь!
— Она лгала нам! Посмотри на воду! Она помнит!
— Ничего я не помню!!!
А вода всё темнела и темнела… В пальцах рук покалывало.
Да что же за хрень такая?! Я ведь не лгу! Я понятия не знаю, где правда, а где фантазия! Я не лгу! Почему она темнеет?!
— Говори, всё что знаешь, человеческая девчонка! — орал на меня Ханбори. — Ты связана с ними?! Брейн жив?!
— Моя дочь не имеет никакого отношения к повстанцам! Это абсурд!!! — громче всех кричал Шармон.
А я смотрела на воду в стеклянных ёмкостях, тяжело дыша и проклиная всё на свете.
И с водой что-то происходило. Что-то ещё помимо изменения цвета. В ней образовывались пузырьки; они бурлили поднимая пену… Так и должно быть?
— Отвечай! — кричал Ханбори, нависая надо мной. — Что ты знаешь?! Что тебе снилось? Ты помнишь, как убила Брейна? Отвечай! Потому что если этого не сделаешь, у нас есть и другие методы, чтобы достать информацию из твоей головы!
Со всей ненавистью посмотрела в перекошенное от ярости лицо Ханбори. И злость растекалась венам! Разве для этого я сюда шла?! Какого чёрта?! Я всего лишь хотела продолжить игру — не больше! Мне вообще плевать на этого Брейна! На всех их плевать!
— Постойте! — вдруг воскликнул пожилой бейлиф, глядя на сосуды с чёрной бурлящей жидкостью. — Ханбори, ты ошибаешься…
Ханбори, с дрожащими от гнева щеками, сперва уставился на пожилого бейлифа, затем на ёмкости с водой. И смолк.
— У нас нет других способов извлечь из этой девушки информацию, — с опасением в голосе продолжал пожилой бейлиф, — только если она сама не захочет рассказать.
Широко распахнутые глаза Ханбори уставились на меня, рот медленно приоткрылся:
— На ней печать.
И будто эхо подхватило эту фразу:
— Печать!
— На ней печать! — заорали все.
— Всем отойти! Немедленно!
И только один человек рванул в другую сторону: отец Каролины закрыл меня своим телом, как раз в тот момент, когда стеклянные ёмкости с грохотом взорвались и всё, что я слышала потом, это звон падающего на пол стекла.
— На ней печать! — вновь звучало отовсюду.
— Что за печать? — судорожно воскликнула я, паническим взглядом наблюдая, как Шармон освобождает мои руки от ремней; кожа в мелких в порезах. — Что за печать?!
— Печать, которая не даёт тебе права рассказывать чужие секреты, — прозвучал рядом пугающе тихий голос Ханбори; выглядит, как хищник, загнавший в угол свою добычу. — Печать, защищающая информацию в твоей голове от непрошеного вмешательства. От нашего вмешательства. Эта печать – порождение могущественной магии, которую снять невозможно. И эта печать, стоит на каждом повстанце, которого бы мы не допрашивали! Для того чтобы никто и никогда не сдал местонахождение и секреты выродков, которые грабят и уничтожают Артелию!
Тишина. Мучительная, пугающая.
— Ваша игра окончена, Лина Фейн, — презренно выплюнул Ханбори, махнув рукой моей охране, — Совет отклоняет заявление о вашем дальнейшем участии в Эмпирии и сегодня же сообщит о дисквалификации. Ваш напарник, также будет дисквалифицирован. А вы, остаётесь здесь, до выяснения обстоятельств. — Приподнял голову и высокомерно взглянул мне в лицо: — Каролина Баториа-Кросс, вы обвиняетесь в связи с повстанцами и, как только профессор Мармокс вернёт вам память и эта связь подтвердится, вас ждёт смертная казнь. — Подошёл вплотную и тихо прошептал: — Папочка уже не поможет, Каролина.
Глава 4
Опять эту блевотину притащили.
Какой смысл её жрать, если в любом случае вывернет наизнанку?..
— Эй, Сопля, из чего каша, из твоего дерьма? — поинтересовался я через решётку камеры у охранника, вручившего мне эту дрянь на обед. — Попробовать не хочешь? Ставлю пять баксов, у тебя оргазм случится только от одной ложки этих помоев.
Охранник похлопал себя по набедренной кобуре:
— Пошёл к стенке, Хивер, или мой ствол окажется у тебя в заднице!
С кривой усмешкой взглянул на сосунка в форме:
— Прости, Сопля, но ты не по адресу. Можешь удовлетворять своим стволом Сайке. Ну или… обратись к принцессе, — кивнул на противоположную камеру с лысым здоровяком, половину тела которого покрывали чёрные татуировки.
Это Мени — охренительный мужик, кстати.
Мени подмигнул Сопле, тот попятился назад, запутался в ногах и шлёпнулся на задницу, получив по башке своим же подносом.
Мени загоготал во весь голос.
Я схватился за решётку и, не без улыбки, наблюдал, как охранник, которого пару дней назад я прозвал Соплёй, чертыхаясь, подымается с пола. У парнишки только пушок под носом появился, какой отморозок доверил ему пушку? Сайке, кто ж ещё… Они все у него такие — мелкие и зелёные, даже форма на два размера большое. Набирает всякий сброд…
