Я удивлённо посмотрела на парня. Этот всегда самоуверенный красавец никак не вязался в моём представлении с «неудачным экземпляром». Заметив мой взгляд, Кароль пояснил:
– Радзивинги все поколения отличались сильным магическим даром и учились на боевых магов. А я, ты думаешь, почему пошёл на артефактора? Дар подкачал. Так что никаких надежд на меня не возлагали. И тут из-за дяди и тебя всё перевернулось. Король Анджей ясно дал понять, что никого из старших Радзивингов рядом видеть не желает. Так что вся надежда клана теперь на меня. – Кароль вздохнул и пнул опавшую листву. – Отец учит и учит. А я взял и сбежал к тебе. Все друзья пока разъехались. Да и с ними теперь свободно уже не поговорить.
– Почему?
– Студенчество кончилось и теперь не только мне напомнили об обязанностях перед родом. А интересы наших семей далеко не всегда совпадают.
– А Яцек Лертис? Он ведь не аристократ.
– Не аристократ, - согласился Кароль и бросил на меня взгляд искоса. – Яцек парень неплохой, но очень честолюбивый. Явных гадостей не сделает, но ради карьеры готов использовать любого. Так что ему бы я на все сто не доверился.
Неожиданно мы вышли на берег закованной в камень речушки с переброшенным через неё крепким округлым мостом.
– Мы туда идём? – засомневалась я.
Кароль обернулся и нашёл взглядом шедшего за нами охранника. Я и вправду забыла про него! Правильно угадав невысказанный вопрос, тот кивнул и жестом показал на мост.
– Туда, - расшифровал его ответ Кароль и, подхватив меня под руку, решительно ступил на мост. - Он хорошо знает город.
Внизу на каменных перекатах громко шумела река, стучали наши шаги, и мы замолчали на время. Придерживая шляпку под порывами налетевшего ветра, я подумала, что в отношении Яцека Кароль прав.
– Думаешь, мне можно доверять? – спросила, когда мы сошли с моста и пошли вдоль улицы.
Каменные дома здесь выглядели слегка облезлыми, а попадающиеся на встречу прохожие более разношерстными. Одни щеголяли модными нарядами, другие походили на работяг с одной из здешних фабрик. Многие шли в одном направлении, подсказывая, где нужный нам рынок.
– Отец говорит, что доверять никому нельзя, - ответил мне Кароль и улыбнулся. – Если помнить об этом, то ты самая подходящая особа из моих знакомых, с кем можно поговорить. Ты отказалась от должности при дворе и наши интересы никак не пересекаются. Так что думаю с тобой могу говорить свободно. Предлагаю выгодный союз: ты меня слушаешь, а я кормлю тебя обедами, или вожу куда скажешь. Согласна?
Кароль, смеясь, протянул мне руку, напомнив о начале знакомства.
– Перчатку не сниму, - улыбаясь в ответ, предупредила я и протянула руку.
Он осторожно пожал.
– Жаль, что ты больше не в нашей группе.
– Самому жаль. Знаешь, ты изменила моё отношение к артефакторике. Я вдруг понял, что из Радзивингов я и правда первый, кто отметился на этом поприще, и сравнивать меня ни с кем не смогут. Только стал строить планы, как увековечу своё имя созданием чего-то необыкновенного, как нате вам!
Кароль говорил вроде бы шутя, но мне показалось, что его сожаление искреннее.
– Работать артефактором ты, конечно, уже не будешь, но создать что-то этакое кто тебе мешает? Наоборот, ты теперь вольный художник, никто тебе не указ.
– Знаний не хватит. Я ведь особо не усердствовал раньше. Думал, сейчас на мастерате доберу, но не сложилось…
– Если правда хочешь, то найдёшь возможность, - не согласилась я. – Должны же у твоего положения быть какие-то преимущества?
Кароль не возразил. Да уже и не до этого стало. Ещё не дойдя до рынка, мы услышали шум, всегда сопровождающий большие сборища народа. Мы вышли к широкой площади, примыкавшей к пустырю. На ней стояли крытые навесы, павильоны, торговые прилавки, ближе к пустырю отдельные столы и брошенные на землю покрывала. Кругом клубился народ, гудели голоса, перекрикивающие друг друга, откуда-то доносились обрывки мелодий и стук металла.
Я покрепче вцепилась в Кароля. Как бы не потеряться в такой толпе.
– Сумку держи покрепче, - напомнил Кароль. – Что ты хочешь купить? Куда пойдём?
– Я ещё ничего не планировала. Не знала же, что сюда попаду. Давай пока просто походим, посмотрим.
Посмотреть здесь было на что. Рядом продавались вязанные коврики и картины, мочалки и холодное оружие, старинные статуэтки и тёплые носки. Одни вещи стоили подозрительно дёшево, за другие заламывались несуразные цены. Очень скоро это пёстрое торжище захватило нас. От какофонии звуков, пестроты красок, разнообразия запахов кружилась голова. Аппетитный аромат горячих пирожков, что настойчиво предлагали шныряющие по рынку торговки, сменялся то запахом специй, то вонью чего-то протухшего. Оторваться от рассматривания прилавков было сложно от такой же внезапности смены впечатлений. Вот под лучами солнца пускает радужные блики грани хрустальной вазы, а по соседству словно затягивает свет чернота каменной пирамидки, что используют в ритуалах жунгарские маги.
Даже Кароль находил то, что не хотелось выпускать из рук. Я, хоть и не собиралась ничего покупать, не устояла: купила маленький блестящий чайник, фарфоровую чайную пару, веер и несколько хорошеньких маленьких ложечек. Когда купила белую льняную скатерть, украшенную вышивкой ришелье, и начала прицениваться к шторам, поняла, что пора остановиться. Иначе спущу здесь все свои небольшие деньги. Королевскую стипендию мне пока не платили, ведь учиться ещё не начали, а полученное от «Жасмингарда» жалование уже подходило к концу.
– Всё, уходим! – сказала я. – Пойдём искать, где здесь можно пообедать.
Я собиралась идти в сторону зданий, обрамляющих площадь, но почему-то развернулась в сторону пустыря.
– Кэсси, там разве что пирожки с кошатиной встретим, - попытался остановить меня Кароль. – Я такое есть не буду.
Но меня словно что-то тянуло туда, где сидели одинокие продавцы с разложенным на старых тряпках товаром. Решила не сопротивляться. Проще сходить и проверить о чём мне говорит интуиция.
Только увидела эту даму, сразу поняла – мне к ней. Странно называть торговку на блошином рынке дамой, но по-другому о ней не скажешь. Она сидела на раскладном стульчике как на троне – с прямой спиной, гордо поднятой головой. Тёмные с проседью волосы уложены в аккуратную причёску, шоколадные глаза смотрели вдаль. Она не зазывала покупателей, словно не замечала спешащую мимо толпу. И на неё никто не смотрел. Перед дамой на застеленной светлой тканью табуретке лежали две книги. Одна из них для меня. Я чувствую это.
– Госпожа, вы продаёте книги? Можно посмотреть?
Дама перевела внимательный взгляд на меня и кивнула. Руки сами потянулись к толстому потрёпанному фолианту. На обложке написано «Рейхенбартский Оракул». Глаза выхватили строчку: «Если у тебя открылся дар видеть будущее, то отнесись к этому со смирением». Я захлопнула книгу и прижала её к груди.
– Хотите купить? – спросила женщина.
Хотела ли я? Жаждала! Вот только вряд ли мне хватит денег.
– Сколько просите?
– Четыре золотых. Это намного меньше её истинной цены, но обстоятельства… - женщина пожала плечами. – Приходится продавать.
Уверена, она говорила правду. Четыре золотых за магический фолиант – это не цена. Но у меня их не было. Нужно было положить книгу на место, но руки не разжимались.
– У меня столько нет.
Женщина снова пожала плечами:
– За меньшее я не продам. Не могу, - она перевела взгляд на стоявшего рядом со мной Кароля. – Может жених купит?
Вдруг взгляд смуглой дамы стал пристальней:
– Нет, не жених, - усмехнулась и добавила. – Жених, но не твой. Жених чужой невесты.
Кароль вздрогнул и уставился на торговку.
– Что, чужой жених, купишь девушке книгу? На тебе долг. Не жди пока удача изменит, расплатись с судьбой сейчас. Видишь же, они нашли друг друга.
– Она тебе действительно нужна, Кэсси? – Кароль с сомнением посмотрел на меня.
– Да, нужна.
– Ты уверена, что этими рецептами я с тобой рассчитаюсь?
– Рецептами?
– А что ещё может быть в «Магической кулинарии»?
Я удивлённо посмотрела на женщину и, увидев её усмешку, поняла, что Кароль не видит названия, видного мне. Это хорошо.
– Да, Кароль, мы будем в расчёте. Можешь даже обедами больше не кормить.
Кароль засмеялся:
– Обижаешь! Обеды – это не в счёт. Хорошо, мы покупаем.
Пока Кароль рассчитывался с торговкой, я спросила:
– Госпожа, а вы провидица?
– Нет. Это мой дед им был, а во мне так, голос крови иногда говорит, равнодушно сказала женщина, пряча полученные золотые. – Боги миловали, не пробудили семейный дар.
Кароль, с любопытством глядя на её смуглую кожу и тёмные миндалевидные глаза, спросил:
– Простите, госпожа, за вопрос, но вы ведь не из Баории?
– Угадал, красавчик, - голос женщины, говорившей до этого чистым правильным языком, теперь прозвучал намеренно гортанно. – Я жунгарка из Сольхеи.
– Из тёплых краёв, - Кароля попытался улыбкой смягчить бестактное любопытство. – Скоро у нас здесь станет для вас холодно.
– Зато там скоро станет жарко. Я предпочла выбрать здешний холод.
– Это тоже вам голос крови подсказал?
– Не нужно быть Видящей, чтобы разглядеть к чему всё идёт. Достаточно открыть глаза и уши, и включить мозги, - женщина постучала себя пальцем по лбу. – Если тебя интересует Сольхея, красавчик, то скоро тут появиться много таких, как я. Расспросишь их.
Она демонстративно принялась складывать оставшиеся книги и мы, поняв непрозрачный намёк, ушли.
– Ты чего вдруг к ней пристал?
– Отец мне сейчас как раз про наши провинции рассказывает, вот и любопытно стало. Ты довольна? Всё, что хотела, купила?
– Да!
– Тогда идём обедать.
Вести меня в здешние трактиры Кароль не рискнул:
– Я тут ничего не знаю. Ещё или тебя отравят, или меня ограбят. Лучше поедем в знакомый ресторанчик.
Место Кароль выбрал тихое, приличное, с умопомрачительно вкусной кухней. За столом, когда мы были в силах оторваться от еды, то говорили по очереди. Радзивинг искренне интересовался, как мне работается, и рассказывал немного о том, чему его учат и о своих будущих обязанностях при дворе.
Как ни приятно проходил обед, долго засиживаться мы не стали. Мне не терпелось вернуться домой и полистать купленный фолиант. Кароля ждали дома.
Вернувшись, я торопливо разложила покупки и принялась изучать «Рейхенбартский Оракул». Книга, как я и подозревала, оказалась магической, из тех, что некоторые считают едва ли не полуразумными. Они сами выбирают себе хозяев и не открываются кому попало. Мне она открылась, но не глубоко. Первый раз я смогла прочитать лишь первые пять страниц. Дальше она или не раскрывалась, или листы оказывались пустыми.
Так продолжалось и дальше. Каждый вечер «Оракул» позволял мне пройти чуть вперёд, иногда делая паузы, когда я была слишком усталой, и, по его мнению, не готова приобщаться к тайным знаниям.
Иногда страницы открывались не подряд, а словно отвечая на волнующий меня вопрос. Например, едва ли не на второй вечер, книга, пропустив, судя по толщине, страниц двадцать, открылась на главе, где описывалось, как пробуждается и работает дар. Я очень боялась, что на меня будут накатывать неконтролируемые видения в самые неподходящие моменты. Очень уж не хотелось, как Рыба Ламар, внезапно начать вещать о бедствиях и падать в обморок. Оказалось, что подобное случается с провидцами нечасто, особенно если они не пытаются запирать свой дар.
В книге способность видеть будущее сравнивалась с ручейком: если позволить ему течь и постоянно пользоваться, то всё в порядке. Если же перегородить русло, то вода накапливается и или заболачивает местность, или рано или поздно прорывается неконтролируемым потоком. Под заболачиванием «Оракул» понимал своеобразное «замусоривание» разума одарённого, когда сны и видения начинали донимать его всё чаще, но тот переставал различать, где истинные пророчества, а где порождение внутренних тревог и предубеждений. Прорыв же мы наблюдали у госпожи Ламар.
Так что из открывшихся в тот вечер страниц стало ясно, что выглядеть припадочной кликушей мне не грозит, особенно если понемногу изучать и развивать свой дар. Так как у меня уже случались недавно видения, то в ближайшее время вполне достаточно будет внимательно прислушиваться к своей интуиции и следовать ей. Примерно так, как я нашла свой «Рейхенбартский Оракул».
Второе, что волновало меня: есть ли смысл в таком даре? Если изменить будущее невозможно, то стоит ли его знать? Не лучше ли жить в неведении.
Ответ на это открывался мне постепенно. «Рейхенбартский Оракул» не истина в последней инстанции, а лишь один из трактатов, созданный каким-то могущественным магом из Рейхенбарта, жившим, наверно, несколько веков назад, когда к провидчеству относились серьёзней, чем сейчас. Пришлось вспоминать, что я так старательно конспектировала на лекциях, и связывать с тем, что прочитала.
У меня получалось так: предсказания, над невнятностью которых мы так смеялись, от того так туманны, что жёстко предопределённого во всех деталях будущего нет. Провидец видит общую картину того, что произойдёт, а нюансы скрыты. Они не предопределены. А ведь для отдельного человека именно эти мелочи могут оказаться решающими. Например, в роковой день у Шанталя обязательно погибли бы десять человек, но мои друзья могли и не попасть в это число. И пусть я эгоистка, но если бы могла, то спасла бы друзей.
Как я поняла из трактата, существуют несколько типов предсказываемых событий: одни однозначны и неотвратимы. Их можно только принять и к ним приготовиться – написать завещание, например. Другие также неотвратимы, но неопределённы по результату. Например, провидец ясно видит, что данная линия событий ведёт к смерти, но чьей именно не определено. Как в смертельном поединке один из участников гибнет, но от того, кто уцелеет, все последующие события меняются.
Третий вид – результат событий предопределён, но степень его выраженности может меняться. Например, пожар обязательно будет, но сгорит ли целый квартал или одна кухня, зависит от действий участников.
И четвёртый тип событий, который может увидеть провидец, это те, что меняют будущее. Они могут произойти или так и не случиться, и это определит всё последующее. Оракул может увидеть эту развилку и предупредить о ней.
Теперь я понимала смысл моего дара и его границы, и твёрдо решила потихоньку осваивать его.
Так за изучением «Оракула» и работой месяц, отпущенный нам на отдых, подошёл к концу. Впереди вновь ждала Академия, начинался мастерат. В начале октября я оставила выделенную мне квартиру и вернулась в общежитие. Комната, выделенная при заселении в кампус, так и оставалась за мной. В ней мне предстояло жить следующие три года во время обучения. Я плохо представляла, как всё будет, хотя по своему контракту с «Жасмингард» поняла, что каждую неделю мне будет предоставляться неоплачиваемый выходной для занятий в библиотеке, и раз в месяц – неделя для посещения Академии.
С утра шёл дождь, небо затянуло серыми тучами и ясно становилось, что тепло окончательно ушло и впереди настоящая осень. Но несмотря на погоду настроение было хорошим. Я предвкушала встречу с Марикой. Соскучилась по ней. На работе все были старше меня и особо я ни с кем не сошлась.
– Радзивинги все поколения отличались сильным магическим даром и учились на боевых магов. А я, ты думаешь, почему пошёл на артефактора? Дар подкачал. Так что никаких надежд на меня не возлагали. И тут из-за дяди и тебя всё перевернулось. Король Анджей ясно дал понять, что никого из старших Радзивингов рядом видеть не желает. Так что вся надежда клана теперь на меня. – Кароль вздохнул и пнул опавшую листву. – Отец учит и учит. А я взял и сбежал к тебе. Все друзья пока разъехались. Да и с ними теперь свободно уже не поговорить.
– Почему?
– Студенчество кончилось и теперь не только мне напомнили об обязанностях перед родом. А интересы наших семей далеко не всегда совпадают.
– А Яцек Лертис? Он ведь не аристократ.
– Не аристократ, - согласился Кароль и бросил на меня взгляд искоса. – Яцек парень неплохой, но очень честолюбивый. Явных гадостей не сделает, но ради карьеры готов использовать любого. Так что ему бы я на все сто не доверился.
Неожиданно мы вышли на берег закованной в камень речушки с переброшенным через неё крепким округлым мостом.
– Мы туда идём? – засомневалась я.
Кароль обернулся и нашёл взглядом шедшего за нами охранника. Я и вправду забыла про него! Правильно угадав невысказанный вопрос, тот кивнул и жестом показал на мост.
– Туда, - расшифровал его ответ Кароль и, подхватив меня под руку, решительно ступил на мост. - Он хорошо знает город.
Внизу на каменных перекатах громко шумела река, стучали наши шаги, и мы замолчали на время. Придерживая шляпку под порывами налетевшего ветра, я подумала, что в отношении Яцека Кароль прав.
– Думаешь, мне можно доверять? – спросила, когда мы сошли с моста и пошли вдоль улицы.
Каменные дома здесь выглядели слегка облезлыми, а попадающиеся на встречу прохожие более разношерстными. Одни щеголяли модными нарядами, другие походили на работяг с одной из здешних фабрик. Многие шли в одном направлении, подсказывая, где нужный нам рынок.
– Отец говорит, что доверять никому нельзя, - ответил мне Кароль и улыбнулся. – Если помнить об этом, то ты самая подходящая особа из моих знакомых, с кем можно поговорить. Ты отказалась от должности при дворе и наши интересы никак не пересекаются. Так что думаю с тобой могу говорить свободно. Предлагаю выгодный союз: ты меня слушаешь, а я кормлю тебя обедами, или вожу куда скажешь. Согласна?
Кароль, смеясь, протянул мне руку, напомнив о начале знакомства.
– Перчатку не сниму, - улыбаясь в ответ, предупредила я и протянула руку.
Он осторожно пожал.
– Жаль, что ты больше не в нашей группе.
– Самому жаль. Знаешь, ты изменила моё отношение к артефакторике. Я вдруг понял, что из Радзивингов я и правда первый, кто отметился на этом поприще, и сравнивать меня ни с кем не смогут. Только стал строить планы, как увековечу своё имя созданием чего-то необыкновенного, как нате вам!
Кароль говорил вроде бы шутя, но мне показалось, что его сожаление искреннее.
– Работать артефактором ты, конечно, уже не будешь, но создать что-то этакое кто тебе мешает? Наоборот, ты теперь вольный художник, никто тебе не указ.
– Знаний не хватит. Я ведь особо не усердствовал раньше. Думал, сейчас на мастерате доберу, но не сложилось…
– Если правда хочешь, то найдёшь возможность, - не согласилась я. – Должны же у твоего положения быть какие-то преимущества?
Кароль не возразил. Да уже и не до этого стало. Ещё не дойдя до рынка, мы услышали шум, всегда сопровождающий большие сборища народа. Мы вышли к широкой площади, примыкавшей к пустырю. На ней стояли крытые навесы, павильоны, торговые прилавки, ближе к пустырю отдельные столы и брошенные на землю покрывала. Кругом клубился народ, гудели голоса, перекрикивающие друг друга, откуда-то доносились обрывки мелодий и стук металла.
Я покрепче вцепилась в Кароля. Как бы не потеряться в такой толпе.
– Сумку держи покрепче, - напомнил Кароль. – Что ты хочешь купить? Куда пойдём?
– Я ещё ничего не планировала. Не знала же, что сюда попаду. Давай пока просто походим, посмотрим.
Посмотреть здесь было на что. Рядом продавались вязанные коврики и картины, мочалки и холодное оружие, старинные статуэтки и тёплые носки. Одни вещи стоили подозрительно дёшево, за другие заламывались несуразные цены. Очень скоро это пёстрое торжище захватило нас. От какофонии звуков, пестроты красок, разнообразия запахов кружилась голова. Аппетитный аромат горячих пирожков, что настойчиво предлагали шныряющие по рынку торговки, сменялся то запахом специй, то вонью чего-то протухшего. Оторваться от рассматривания прилавков было сложно от такой же внезапности смены впечатлений. Вот под лучами солнца пускает радужные блики грани хрустальной вазы, а по соседству словно затягивает свет чернота каменной пирамидки, что используют в ритуалах жунгарские маги.
Даже Кароль находил то, что не хотелось выпускать из рук. Я, хоть и не собиралась ничего покупать, не устояла: купила маленький блестящий чайник, фарфоровую чайную пару, веер и несколько хорошеньких маленьких ложечек. Когда купила белую льняную скатерть, украшенную вышивкой ришелье, и начала прицениваться к шторам, поняла, что пора остановиться. Иначе спущу здесь все свои небольшие деньги. Королевскую стипендию мне пока не платили, ведь учиться ещё не начали, а полученное от «Жасмингарда» жалование уже подходило к концу.
– Всё, уходим! – сказала я. – Пойдём искать, где здесь можно пообедать.
Я собиралась идти в сторону зданий, обрамляющих площадь, но почему-то развернулась в сторону пустыря.
– Кэсси, там разве что пирожки с кошатиной встретим, - попытался остановить меня Кароль. – Я такое есть не буду.
Но меня словно что-то тянуло туда, где сидели одинокие продавцы с разложенным на старых тряпках товаром. Решила не сопротивляться. Проще сходить и проверить о чём мне говорит интуиция.
Только увидела эту даму, сразу поняла – мне к ней. Странно называть торговку на блошином рынке дамой, но по-другому о ней не скажешь. Она сидела на раскладном стульчике как на троне – с прямой спиной, гордо поднятой головой. Тёмные с проседью волосы уложены в аккуратную причёску, шоколадные глаза смотрели вдаль. Она не зазывала покупателей, словно не замечала спешащую мимо толпу. И на неё никто не смотрел. Перед дамой на застеленной светлой тканью табуретке лежали две книги. Одна из них для меня. Я чувствую это.
– Госпожа, вы продаёте книги? Можно посмотреть?
Дама перевела внимательный взгляд на меня и кивнула. Руки сами потянулись к толстому потрёпанному фолианту. На обложке написано «Рейхенбартский Оракул». Глаза выхватили строчку: «Если у тебя открылся дар видеть будущее, то отнесись к этому со смирением». Я захлопнула книгу и прижала её к груди.
– Хотите купить? – спросила женщина.
Хотела ли я? Жаждала! Вот только вряд ли мне хватит денег.
– Сколько просите?
– Четыре золотых. Это намного меньше её истинной цены, но обстоятельства… - женщина пожала плечами. – Приходится продавать.
Уверена, она говорила правду. Четыре золотых за магический фолиант – это не цена. Но у меня их не было. Нужно было положить книгу на место, но руки не разжимались.
– У меня столько нет.
Женщина снова пожала плечами:
– За меньшее я не продам. Не могу, - она перевела взгляд на стоявшего рядом со мной Кароля. – Может жених купит?
Вдруг взгляд смуглой дамы стал пристальней:
– Нет, не жених, - усмехнулась и добавила. – Жених, но не твой. Жених чужой невесты.
Кароль вздрогнул и уставился на торговку.
– Что, чужой жених, купишь девушке книгу? На тебе долг. Не жди пока удача изменит, расплатись с судьбой сейчас. Видишь же, они нашли друг друга.
– Она тебе действительно нужна, Кэсси? – Кароль с сомнением посмотрел на меня.
– Да, нужна.
– Ты уверена, что этими рецептами я с тобой рассчитаюсь?
– Рецептами?
– А что ещё может быть в «Магической кулинарии»?
Я удивлённо посмотрела на женщину и, увидев её усмешку, поняла, что Кароль не видит названия, видного мне. Это хорошо.
– Да, Кароль, мы будем в расчёте. Можешь даже обедами больше не кормить.
Кароль засмеялся:
– Обижаешь! Обеды – это не в счёт. Хорошо, мы покупаем.
Пока Кароль рассчитывался с торговкой, я спросила:
– Госпожа, а вы провидица?
– Нет. Это мой дед им был, а во мне так, голос крови иногда говорит, равнодушно сказала женщина, пряча полученные золотые. – Боги миловали, не пробудили семейный дар.
Кароль, с любопытством глядя на её смуглую кожу и тёмные миндалевидные глаза, спросил:
– Простите, госпожа, за вопрос, но вы ведь не из Баории?
– Угадал, красавчик, - голос женщины, говорившей до этого чистым правильным языком, теперь прозвучал намеренно гортанно. – Я жунгарка из Сольхеи.
– Из тёплых краёв, - Кароля попытался улыбкой смягчить бестактное любопытство. – Скоро у нас здесь станет для вас холодно.
– Зато там скоро станет жарко. Я предпочла выбрать здешний холод.
– Это тоже вам голос крови подсказал?
– Не нужно быть Видящей, чтобы разглядеть к чему всё идёт. Достаточно открыть глаза и уши, и включить мозги, - женщина постучала себя пальцем по лбу. – Если тебя интересует Сольхея, красавчик, то скоро тут появиться много таких, как я. Расспросишь их.
Она демонстративно принялась складывать оставшиеся книги и мы, поняв непрозрачный намёк, ушли.
– Ты чего вдруг к ней пристал?
– Отец мне сейчас как раз про наши провинции рассказывает, вот и любопытно стало. Ты довольна? Всё, что хотела, купила?
– Да!
– Тогда идём обедать.
Прода от 21.07.2021, 09:38
Глава 3. Письмо от Хельги
Вести меня в здешние трактиры Кароль не рискнул:
– Я тут ничего не знаю. Ещё или тебя отравят, или меня ограбят. Лучше поедем в знакомый ресторанчик.
Место Кароль выбрал тихое, приличное, с умопомрачительно вкусной кухней. За столом, когда мы были в силах оторваться от еды, то говорили по очереди. Радзивинг искренне интересовался, как мне работается, и рассказывал немного о том, чему его учат и о своих будущих обязанностях при дворе.
Как ни приятно проходил обед, долго засиживаться мы не стали. Мне не терпелось вернуться домой и полистать купленный фолиант. Кароля ждали дома.
Вернувшись, я торопливо разложила покупки и принялась изучать «Рейхенбартский Оракул». Книга, как я и подозревала, оказалась магической, из тех, что некоторые считают едва ли не полуразумными. Они сами выбирают себе хозяев и не открываются кому попало. Мне она открылась, но не глубоко. Первый раз я смогла прочитать лишь первые пять страниц. Дальше она или не раскрывалась, или листы оказывались пустыми.
Так продолжалось и дальше. Каждый вечер «Оракул» позволял мне пройти чуть вперёд, иногда делая паузы, когда я была слишком усталой, и, по его мнению, не готова приобщаться к тайным знаниям.
Иногда страницы открывались не подряд, а словно отвечая на волнующий меня вопрос. Например, едва ли не на второй вечер, книга, пропустив, судя по толщине, страниц двадцать, открылась на главе, где описывалось, как пробуждается и работает дар. Я очень боялась, что на меня будут накатывать неконтролируемые видения в самые неподходящие моменты. Очень уж не хотелось, как Рыба Ламар, внезапно начать вещать о бедствиях и падать в обморок. Оказалось, что подобное случается с провидцами нечасто, особенно если они не пытаются запирать свой дар.
В книге способность видеть будущее сравнивалась с ручейком: если позволить ему течь и постоянно пользоваться, то всё в порядке. Если же перегородить русло, то вода накапливается и или заболачивает местность, или рано или поздно прорывается неконтролируемым потоком. Под заболачиванием «Оракул» понимал своеобразное «замусоривание» разума одарённого, когда сны и видения начинали донимать его всё чаще, но тот переставал различать, где истинные пророчества, а где порождение внутренних тревог и предубеждений. Прорыв же мы наблюдали у госпожи Ламар.
Так что из открывшихся в тот вечер страниц стало ясно, что выглядеть припадочной кликушей мне не грозит, особенно если понемногу изучать и развивать свой дар. Так как у меня уже случались недавно видения, то в ближайшее время вполне достаточно будет внимательно прислушиваться к своей интуиции и следовать ей. Примерно так, как я нашла свой «Рейхенбартский Оракул».
Второе, что волновало меня: есть ли смысл в таком даре? Если изменить будущее невозможно, то стоит ли его знать? Не лучше ли жить в неведении.
Ответ на это открывался мне постепенно. «Рейхенбартский Оракул» не истина в последней инстанции, а лишь один из трактатов, созданный каким-то могущественным магом из Рейхенбарта, жившим, наверно, несколько веков назад, когда к провидчеству относились серьёзней, чем сейчас. Пришлось вспоминать, что я так старательно конспектировала на лекциях, и связывать с тем, что прочитала.
У меня получалось так: предсказания, над невнятностью которых мы так смеялись, от того так туманны, что жёстко предопределённого во всех деталях будущего нет. Провидец видит общую картину того, что произойдёт, а нюансы скрыты. Они не предопределены. А ведь для отдельного человека именно эти мелочи могут оказаться решающими. Например, в роковой день у Шанталя обязательно погибли бы десять человек, но мои друзья могли и не попасть в это число. И пусть я эгоистка, но если бы могла, то спасла бы друзей.
Как я поняла из трактата, существуют несколько типов предсказываемых событий: одни однозначны и неотвратимы. Их можно только принять и к ним приготовиться – написать завещание, например. Другие также неотвратимы, но неопределённы по результату. Например, провидец ясно видит, что данная линия событий ведёт к смерти, но чьей именно не определено. Как в смертельном поединке один из участников гибнет, но от того, кто уцелеет, все последующие события меняются.
Третий вид – результат событий предопределён, но степень его выраженности может меняться. Например, пожар обязательно будет, но сгорит ли целый квартал или одна кухня, зависит от действий участников.
И четвёртый тип событий, который может увидеть провидец, это те, что меняют будущее. Они могут произойти или так и не случиться, и это определит всё последующее. Оракул может увидеть эту развилку и предупредить о ней.
Теперь я понимала смысл моего дара и его границы, и твёрдо решила потихоньку осваивать его.
Так за изучением «Оракула» и работой месяц, отпущенный нам на отдых, подошёл к концу. Впереди вновь ждала Академия, начинался мастерат. В начале октября я оставила выделенную мне квартиру и вернулась в общежитие. Комната, выделенная при заселении в кампус, так и оставалась за мной. В ней мне предстояло жить следующие три года во время обучения. Я плохо представляла, как всё будет, хотя по своему контракту с «Жасмингард» поняла, что каждую неделю мне будет предоставляться неоплачиваемый выходной для занятий в библиотеке, и раз в месяц – неделя для посещения Академии.
С утра шёл дождь, небо затянуло серыми тучами и ясно становилось, что тепло окончательно ушло и впереди настоящая осень. Но несмотря на погоду настроение было хорошим. Я предвкушала встречу с Марикой. Соскучилась по ней. На работе все были старше меня и особо я ни с кем не сошлась.
