Зато оно хорошенькое и Селестин может купить его, и деньги ещё останутся. А на серебряное монеты не хватит. А на шесть грошиков Селестин накупила лент, чтобы каждой подруге хватило. Сегодня вечером, она, как Гвендолин, сможет одарить всех девочек! Ради этой минуты Селестин вчера и заговорила с Хельгой. А вовсе не ради тех мелких подарков, что купила ей сегодня эта «бабушка». Хотя получать их было приятно, что уж скрывать. Давным-давно никто не покупал что-то специально для Селестин, не угадывал её невысказанные желания. Как с леденцом или этой каруселью. Плыть под музыку на покачивающемся единороге было так здорово! Как в сказке!
А потом, как большая, Селестин с бабушкой зашла в таверну. От голода после хождений на холоде уже сосало живот, а там одуряюще вкусно пахло едой. Только когда они уже расположились за столом и сделали заказ, Селестин поняла, что допустила ошибку. Надо было просто купить пирожков и поесть прямо на улице. Правда, хотелось не только есть, но и в туалет, а вывеска таверны многозначительно обещала «все удобства». И не врала. Удобства и правда оказались не дощатым домиком на улице, а чистой и тёплой комнаткой в доме.
– Это вам не деревенская корчма, а приличное заведение в центре столицы! – с насмешливым превосходством бросил сержант в ответ на удивление Хельги.
Он как раз отправился туда же, перед этим «пропустив дам вперёд». И вот теперь, когда они с Хельгой остались за столом одни в ожидании заказанного обеда, Селестин заметила, как странно на них смотрят люди. Ни шапки, ни капюшоны уже не скрывали их белые волосы. Лейское происхождение ясно читалось на красивых лицах. До ушей Селестин доносилось:
– А эти что тут делают?
– Папа, это что – леи?
– Каким это ветром их сюда занесло?
Хельга сидела с невозмутимым лицом, словно не замечая ничего, но Селестин заметила, как побелели её пальцы, сжавшие столовый нож.
Девушка-подавальщица только успела поставить на стол тарелки с горячим супом и блюдо с мясным пирогом, как за её спиной появился пошатывающийся парень:
– С каких это пор в приличном трактире кормят лейских шлюх? – вызывающе начал он.
Подавальщица тревожно посмотрела на них и торопливо отошла от столика.
– А что, в Аританском королевстве в шлюхи годятся даже старухи и дети? – подняла на него синие глаза Хельга.
Селестин испуганно замерла.
– Ах ты…! – заорал парень.
Он качнулся в их сторону, но тяжёлая рука остановила движение.
– Оставь их в покое, - весомо сказал мужчина, - мы не они, чтобы с детьми и женщинами воевать.
– А ты кто такой, что за них заступаешься? – вызывающе, но уже тише спросил парень и обвёл глазами людей, ища поддержки. – Или сам из тех, кто леям прислуживал?
– За такие слова можно и языка с головой лишиться, мальчишка, - тихо, и от того особенно страшно, сказал мужчина. – Резать головы я в войну знаешь как наловчился. И сейчас, если надо, быстро это дело вспомню.
– Прости, - побледнел и отступил парень. – Выпил лишнего вот и говорю всякую чушь. Прости, я не хотел…
Мужчина кивнул, принимая извинения и позволяя парню отступить.
– Не волнуйтесь, госпожа, - обратился он к Хельге. – Никто вас не тронет. Война закончилась. Только в старухи вы рано записываетесь.
Он сверкнул улыбкой и вернулся за свой стол.
Когда сержант присоединился к ним, Селестин вздохнула с облегчением. Вокруг царила странная для такого заведения тишина. Окружающие старались не смотреть на сержанта, только какой-то мужчина за дальним столом встретился с ним глазами и улыбнулся.
Ещё два дня прошли для Селестин спокойно. Девочки вновь начали понемногу учиться. Сестра Люсинда твердила, что праздность вредна для юных девиц и толкает их на путь греха. Потому настояла, чтобы даже если учителя не вели уроки, то сёстры обучали девочек рукоделью, музыке или повторяли с ними историю Пресветлой Богини, её божественного Супруга, святых и праведных сестёр, чьи жизни должны были служить им примером.
И Хельгу Селестин видела не так часто. Она весь день была чем-то занята и вовсе не преследовала Селестин, как та боялась. А к вечерним посиделкам в её комнате девочка уже привыкла. Ей было приятно, когда Хельга ухаживала за ней, и спокойно засыпать, зная, что у кровати сидит бабушка, охраняя сон.
И князя Свена она не видела. Стало ясно почему, когда по дворцу пронеслась весть – королева Таиния рожает! Сестра Люсинда предложила девочкам помолиться за здоровье королевы и наследника. И Селестин молилась горячее и дольше всех. Она так просила, чтобы Богиня спасла их, чтобы и без капли её крови князю Свену хватило сил. Но в глубине души боялась – нет, не хватит! И добрая королева умрёт. Или князь скажет всем про Селестин и король Эрик пришлёт за ней стражу, чтобы заставить поделиться кровью с леем. Селестин не сомневалась, что ради королевы и сына король это сделает.
Поэтому Селестин вначале даже не поверила в своё счастье, когда три выстрела из пушки известили столицу о рождении принца. Она всё переспрашивала сестёр:
– Это правда? Принц жив? А королева?
И поверила, что всё обошлось, только когда прибежала счастливая Гвендолин, и крикнула:
– Дядя спас Таинию! Он победил проклятье! Видишь, Селестин, леи могут быть хорошими!
От облегчения Селестин хотелось плакать. Она так боялась, что из-за неё королева и малыш погибнут. Поэтому девочка воспользовалась тем, что всем было не до неё, все спешили поздравить Гвендолин, и тихо ускользнула в свою комнату.
Что сделала это зря, Селестин поняла сразу. В комнате её ждал князь Свен. Он расслаблено сидел за столом и вертел в руках узкий чёрный нож. Выглядел усталым и бледным и всё равно страшным.
– Вот и ты, малышка. Мне нужна твоя сила. Так или иначе, я возьму её. Если ты поделишься добром – будет небольно, и почти не повредит тебе. Даже ничего не заметишь. Если же мне придётся применить силу, - Свен пожал плечами и с холодным равнодушием произнёс, - то тебе придётся страдать. Но без твоей жертвы я не уйду. Решай!
Селестин замерла. Она понимала, что князь говорит правду. Он всё равно получит то, что хочет. И может правда лучше не сопротивляться. Но не могла заставить себя подчиниться.
Вдруг на её плечи легли тёплые руки, и голос бабушки произнёс:
– Нет, Ваше Высочество, я, как старшая по крови, запрещаю ей делиться с вами.
Князь Свен покачал головой:
– Хорошая попытка, Хельга бар Сольна, но нет. У тебя нет сил противостоять мне. Даже сейчас, когда я ослаблен. Я не уйду отсюда без её дара.
Но бабушка не убрала рук. Селестин казалось, что она маленький гусёнок, а бабушка гусыня, что прикрывает её крыльями и сердито шипит на врага.
– Я отдал слишком много, чтобы спасти Таинию. И уверен, что король не станет ждать, пока я восстановлюсь. Он выкинет меня отсюда и из королевства, как только его маги подтвердят, что проклятье снято.
Свен сделал паузу и прикрыл глаза. Словно собирался с силами, чтобы продолжить разговор. Но вот он вновь посмотрел на них, и Селестин показалось, что глаза князя засверкали ярче, а голос зазвучал глубже:
– Ты ведь понимаешь, Хельга бар Сольна, что я не могу вернуться в Княжество таким слабым. Это вопрос выживания. А твоей внучке ничего не будет. Почти.
– Ваше Высочество, возьмите у меня. Я готова поделиться с вами добровольно.
Сияние глаз князя ослабело, и он усмехнулся:
– Не знаю, с кем ты согрешила, Хельга, но Даром девочка явно пошла не в тебя. В ней видна хорошая кровь, даже четверть которой делает её сильной.
Бабушка молчала, только прижимала Селестин к себе всё крепче. Но вот она тихо заговорила:
– Ваше Высочество, кому, как не вам знать, через какие страдания проходит женщина, что одна растит бастарда. Сколько надежд я вложила в сына! И отдала его короне. А Княжество сделало из моего доброго мальчика убийцу.
– Солдата, - возразил князь Свен.
– Убийцу, - упрямо сказала Хельга, - и наверно насильника. И он честно сложил голову в чужой земле. Эта девочка всё, что осталось мне от него. Я не отдам её никому.
В комнате воцарилась тишина. Селестин не могла понять, слышит она биение своего сердца или бабушки.
– Князь, именем вашей матери прошу, примите мою жертву и не трогайте внучку.
– Хельга, Селестин как полная чаша. Обещаю, я лишь отопью из неё. Тебя же мне придётся высушить до дна.
– Пусть! Я согласна.
– Хорошо. Это твой выбор. Подойди ко мне, Хельга бар Сольна.
Бабушка отпустила Селестин, и той сразу стало холодно.
Хельга подошла к столу и села напротив князя. Селестин, как хвостик, подошла вслед за ней и встала за спиной женщины. Приближаться к князю Свену ей было страшно, но отрываться от бабушки ещё страшней. Князь теперь не смотрел на Селестин. Он не спускал глаз с Хельги.
– Протяни руку, - приказал он, и узкое жало ножа впилось в голубую вену запястья.
Селестин видела, как чистый алый свет вливается в чёрное жало и впитывается в руку, держащую клинок. С каждым мгновением князь словно наливался силой, а плечи Хельги сгибались.
– Всё!
Нож исчез, и князь упруго поднялся.
– Попросишь у дариты Терезы что-нибудь укрепляющего для бабушки, - уходя, сказал князь. – Прощайте, дамы бар Сольна. Подозреваю, что в нашем княжестве я вас не увижу.
– Бабушка, как ты? – тревожно спросила Селестин, заглядывая Хельге в лицо.
Она боялась, что вновь увидит ту безжизненную старуху, что явилась когда-то во сне. Но нет. Хельга оставалась всё той же. Разве что побледнела и морщинки проступили сильней вокруг сияющих синих глаз.
– Ничего, Селестин, ничего. Со мной всё хорошо. И без дара проживу как-нибудь. Главное, что мы вместе. Да, Селестин?
– Да, бабушка. Главное, что мы вместе.
А потом, как большая, Селестин с бабушкой зашла в таверну. От голода после хождений на холоде уже сосало живот, а там одуряюще вкусно пахло едой. Только когда они уже расположились за столом и сделали заказ, Селестин поняла, что допустила ошибку. Надо было просто купить пирожков и поесть прямо на улице. Правда, хотелось не только есть, но и в туалет, а вывеска таверны многозначительно обещала «все удобства». И не врала. Удобства и правда оказались не дощатым домиком на улице, а чистой и тёплой комнаткой в доме.
– Это вам не деревенская корчма, а приличное заведение в центре столицы! – с насмешливым превосходством бросил сержант в ответ на удивление Хельги.
Он как раз отправился туда же, перед этим «пропустив дам вперёд». И вот теперь, когда они с Хельгой остались за столом одни в ожидании заказанного обеда, Селестин заметила, как странно на них смотрят люди. Ни шапки, ни капюшоны уже не скрывали их белые волосы. Лейское происхождение ясно читалось на красивых лицах. До ушей Селестин доносилось:
– А эти что тут делают?
– Папа, это что – леи?
– Каким это ветром их сюда занесло?
Хельга сидела с невозмутимым лицом, словно не замечая ничего, но Селестин заметила, как побелели её пальцы, сжавшие столовый нож.
Девушка-подавальщица только успела поставить на стол тарелки с горячим супом и блюдо с мясным пирогом, как за её спиной появился пошатывающийся парень:
– С каких это пор в приличном трактире кормят лейских шлюх? – вызывающе начал он.
Подавальщица тревожно посмотрела на них и торопливо отошла от столика.
– А что, в Аританском королевстве в шлюхи годятся даже старухи и дети? – подняла на него синие глаза Хельга.
Селестин испуганно замерла.
– Ах ты…! – заорал парень.
Он качнулся в их сторону, но тяжёлая рука остановила движение.
– Оставь их в покое, - весомо сказал мужчина, - мы не они, чтобы с детьми и женщинами воевать.
– А ты кто такой, что за них заступаешься? – вызывающе, но уже тише спросил парень и обвёл глазами людей, ища поддержки. – Или сам из тех, кто леям прислуживал?
– За такие слова можно и языка с головой лишиться, мальчишка, - тихо, и от того особенно страшно, сказал мужчина. – Резать головы я в войну знаешь как наловчился. И сейчас, если надо, быстро это дело вспомню.
– Прости, - побледнел и отступил парень. – Выпил лишнего вот и говорю всякую чушь. Прости, я не хотел…
Мужчина кивнул, принимая извинения и позволяя парню отступить.
– Не волнуйтесь, госпожа, - обратился он к Хельге. – Никто вас не тронет. Война закончилась. Только в старухи вы рано записываетесь.
Он сверкнул улыбкой и вернулся за свой стол.
Когда сержант присоединился к ним, Селестин вздохнула с облегчением. Вокруг царила странная для такого заведения тишина. Окружающие старались не смотреть на сержанта, только какой-то мужчина за дальним столом встретился с ним глазами и улыбнулся.
Прода от 27.12.2020, 06:20
Глава 8. Хельга и князь Свен
Ещё два дня прошли для Селестин спокойно. Девочки вновь начали понемногу учиться. Сестра Люсинда твердила, что праздность вредна для юных девиц и толкает их на путь греха. Потому настояла, чтобы даже если учителя не вели уроки, то сёстры обучали девочек рукоделью, музыке или повторяли с ними историю Пресветлой Богини, её божественного Супруга, святых и праведных сестёр, чьи жизни должны были служить им примером.
И Хельгу Селестин видела не так часто. Она весь день была чем-то занята и вовсе не преследовала Селестин, как та боялась. А к вечерним посиделкам в её комнате девочка уже привыкла. Ей было приятно, когда Хельга ухаживала за ней, и спокойно засыпать, зная, что у кровати сидит бабушка, охраняя сон.
И князя Свена она не видела. Стало ясно почему, когда по дворцу пронеслась весть – королева Таиния рожает! Сестра Люсинда предложила девочкам помолиться за здоровье королевы и наследника. И Селестин молилась горячее и дольше всех. Она так просила, чтобы Богиня спасла их, чтобы и без капли её крови князю Свену хватило сил. Но в глубине души боялась – нет, не хватит! И добрая королева умрёт. Или князь скажет всем про Селестин и король Эрик пришлёт за ней стражу, чтобы заставить поделиться кровью с леем. Селестин не сомневалась, что ради королевы и сына король это сделает.
Поэтому Селестин вначале даже не поверила в своё счастье, когда три выстрела из пушки известили столицу о рождении принца. Она всё переспрашивала сестёр:
– Это правда? Принц жив? А королева?
И поверила, что всё обошлось, только когда прибежала счастливая Гвендолин, и крикнула:
– Дядя спас Таинию! Он победил проклятье! Видишь, Селестин, леи могут быть хорошими!
От облегчения Селестин хотелось плакать. Она так боялась, что из-за неё королева и малыш погибнут. Поэтому девочка воспользовалась тем, что всем было не до неё, все спешили поздравить Гвендолин, и тихо ускользнула в свою комнату.
Что сделала это зря, Селестин поняла сразу. В комнате её ждал князь Свен. Он расслаблено сидел за столом и вертел в руках узкий чёрный нож. Выглядел усталым и бледным и всё равно страшным.
– Вот и ты, малышка. Мне нужна твоя сила. Так или иначе, я возьму её. Если ты поделишься добром – будет небольно, и почти не повредит тебе. Даже ничего не заметишь. Если же мне придётся применить силу, - Свен пожал плечами и с холодным равнодушием произнёс, - то тебе придётся страдать. Но без твоей жертвы я не уйду. Решай!
Селестин замерла. Она понимала, что князь говорит правду. Он всё равно получит то, что хочет. И может правда лучше не сопротивляться. Но не могла заставить себя подчиниться.
Вдруг на её плечи легли тёплые руки, и голос бабушки произнёс:
– Нет, Ваше Высочество, я, как старшая по крови, запрещаю ей делиться с вами.
Князь Свен покачал головой:
– Хорошая попытка, Хельга бар Сольна, но нет. У тебя нет сил противостоять мне. Даже сейчас, когда я ослаблен. Я не уйду отсюда без её дара.
Но бабушка не убрала рук. Селестин казалось, что она маленький гусёнок, а бабушка гусыня, что прикрывает её крыльями и сердито шипит на врага.
– Я отдал слишком много, чтобы спасти Таинию. И уверен, что король не станет ждать, пока я восстановлюсь. Он выкинет меня отсюда и из королевства, как только его маги подтвердят, что проклятье снято.
Свен сделал паузу и прикрыл глаза. Словно собирался с силами, чтобы продолжить разговор. Но вот он вновь посмотрел на них, и Селестин показалось, что глаза князя засверкали ярче, а голос зазвучал глубже:
– Ты ведь понимаешь, Хельга бар Сольна, что я не могу вернуться в Княжество таким слабым. Это вопрос выживания. А твоей внучке ничего не будет. Почти.
– Ваше Высочество, возьмите у меня. Я готова поделиться с вами добровольно.
Сияние глаз князя ослабело, и он усмехнулся:
– Не знаю, с кем ты согрешила, Хельга, но Даром девочка явно пошла не в тебя. В ней видна хорошая кровь, даже четверть которой делает её сильной.
Бабушка молчала, только прижимала Селестин к себе всё крепче. Но вот она тихо заговорила:
– Ваше Высочество, кому, как не вам знать, через какие страдания проходит женщина, что одна растит бастарда. Сколько надежд я вложила в сына! И отдала его короне. А Княжество сделало из моего доброго мальчика убийцу.
– Солдата, - возразил князь Свен.
– Убийцу, - упрямо сказала Хельга, - и наверно насильника. И он честно сложил голову в чужой земле. Эта девочка всё, что осталось мне от него. Я не отдам её никому.
В комнате воцарилась тишина. Селестин не могла понять, слышит она биение своего сердца или бабушки.
– Князь, именем вашей матери прошу, примите мою жертву и не трогайте внучку.
– Хельга, Селестин как полная чаша. Обещаю, я лишь отопью из неё. Тебя же мне придётся высушить до дна.
– Пусть! Я согласна.
– Хорошо. Это твой выбор. Подойди ко мне, Хельга бар Сольна.
Бабушка отпустила Селестин, и той сразу стало холодно.
Хельга подошла к столу и села напротив князя. Селестин, как хвостик, подошла вслед за ней и встала за спиной женщины. Приближаться к князю Свену ей было страшно, но отрываться от бабушки ещё страшней. Князь теперь не смотрел на Селестин. Он не спускал глаз с Хельги.
– Протяни руку, - приказал он, и узкое жало ножа впилось в голубую вену запястья.
Селестин видела, как чистый алый свет вливается в чёрное жало и впитывается в руку, держащую клинок. С каждым мгновением князь словно наливался силой, а плечи Хельги сгибались.
– Всё!
Нож исчез, и князь упруго поднялся.
– Попросишь у дариты Терезы что-нибудь укрепляющего для бабушки, - уходя, сказал князь. – Прощайте, дамы бар Сольна. Подозреваю, что в нашем княжестве я вас не увижу.
– Бабушка, как ты? – тревожно спросила Селестин, заглядывая Хельге в лицо.
Она боялась, что вновь увидит ту безжизненную старуху, что явилась когда-то во сне. Но нет. Хельга оставалась всё той же. Разве что побледнела и морщинки проступили сильней вокруг сияющих синих глаз.
– Ничего, Селестин, ничего. Со мной всё хорошо. И без дара проживу как-нибудь. Главное, что мы вместе. Да, Селестин?
– Да, бабушка. Главное, что мы вместе.
