Он тихо ругался, проклиная погоду, и, захлопнув дверь, подошел к столу. Минуты две Молчанов изучающе смотрел на друга, и то, что он видел, ему совсем не нравилось. Бекетов всегда следил за собой, пунктик у него особый был про наглаженные брюки и идеальную гладкость лица, и трехдневная щетина с сине-зелеными тенями под глазами, привычному образу совсем не соответствовали. Добавим мятую рубашку, расстегнутую наполовину, и потерянный взгляд, тщательно маскируемый под безразличие, который ситуацию только усугублял.
-Ты чего так хреново выглядишь?
-А ты чего вламываешься? – устало огрызнулся Алексей, но продолжать препирания не стал. - Сплю мало.
-И пью много, - добавил Молчанов . – И баб трахаю с пугающей регулярностью.
-С чего ты взял?
-Если ты не появляешься в моей гостинице, это еще не значит, что про твои похождения невозможно узнать. Ты с цепи, что ли сорвался? – Молчанов бесшумно опустился на стул, предварительно пододвинув его к столу ногой.
-Типа того, - Алексей ухмыльнулся. - Только вот недосып организовался.
Молчан был не совсем хорошо информирован. На пятой красотке, павшей жертвами то ли его внешности, то ли кошелька, Бекетов экспериментировать перестал. Всякий раз с очередной женщиной, он получал только одно – жуткое разочарование от подмены и ощущение бессмысленности того, что делает. Бывшие пассии странно активизировались в последнее время, обрывая телефон и предлагая встретиться, а он мог думать только о том, чтобы прийти домой и напиться, чтобы хоть немного заглушить гнетущее его изнутри поганое чувство, которому он никак не мог придумать названия. Коньяк, правда, лишь притуплял эмоции, и, чтобы не сходить с ума в пустой квартире, Алексей стал допоздна задерживаться на работе, разбираясь с бумагами. Придумывал себе новые дела, требующие его присутствия, возвращаясь домой далеко за полночь, когда уже не было сил даже на то, чтобы раздеться перед сном.
- Ты чего приехал?
- Искал твоего партнера по бизнесу,- Молчанов поморщился, словно ему было неприятно об этом говорить, и тихо продолжил, - хотя, наверное, уже бывшего партнера.
- Я сам бы хотел знать, куда он исчез, - Алексей взял в руки карандаш и стал крутить его между пальцев. - Пашка тебе деньги должен, или у вас тоже что-то личное?
- У меня к нему тоже личное, Леш, только, полагаю, морду ему бить ты планировал сам, а я бы мог рядом постоять, ну и при случае добавить.
- Да не хочу я ему уже ничего бить, - карандаш с глухим треском переломился пополам, и Алексей бросил его на стол, - Если я помню, у них с Женей все было по взаимному согласию, и, наверное, даже любви, - последние слова жестким свистом разрезали воздух.
-Я тысячу раз пожалел, Бекет, что позвонил тебе, - Сашка покаянно опустил голову и замолчал.
А Алексей вспомнил, как в пугающей тишине квартиры, сходя с ума от того, что не мог найти Женьку, гипнотизировал взглядом телефон, молясь все богам, чтобы с ней ничего не произошло. Она никогда не исчезала, не предупредив, и в ту ночь перед ним вставали сотни самых страшных картин. Алексей привык все держать под контролем, быть уверенным в каждом следующем шаге, а по возможности просчитывать на несколько ходов вперед. И в тот момент он был потерян, потому что не знал, что делать. Он не мог найти Женю. Нигде. Позвонил Ольге, ее единственной подруге, потом в больницы. Понял, что ведет себя как последний идиот, но не мог по-другому. Хотелось сесть в машину и мчаться по ночному городу. Бездействие сводило его с ума. Он курил сигарету за сигаретой, пока отвратительная тошнота не подкатила к горлу.
Восемнадцать лет назад он также ждал звонка, вцепившись от страха в руку старшей сестры. Ему было десять, и в тот день казалось, что мир перестает существовать, рушится у него на глазах, а он ничего не может сделать. Родители уже должны были вернуться с дачи. Отец всегда был пунктуален, и если говорил, что приедет к восьми, то никогда не опаздывал. На часах было половина второго ночи, когда телефонный звонок разорвал тишину. Наташа подскочила и бросилась, чтобы ответить. Ее лицо в течение нескольких секунд стало пепельно-серым, руки безвольно упали, а трубка, мерно покачиваясь на черной спирали, теперь билась о стену. «Але, але», - слышалось из нее. Наталья, словно опомнившись, подошла к брату и, опустившись перед ним на колени, крепко обняла, прижав к себе.
-Они больше не приедут, Леш, - она всхлипнула, - они разбились… дождь, скользко, отец… он не справился.
-Не-е-ет! - Алексей закричал, вырвался из ее рук и побежал в комнату родителей, где все было по-прежнему, и покрывало, и мамино зеркало, и забытая ей помада. Он почувствовал, как по щекам потекли горячие слезы. Вытер их украдкой рукой, вспомнив, что отец всегда запрещал ему плакать, и замер, когда понял, что этого высокого, сильного мужчины больше нет. Мир рухнул.
И в пустой темной квартире, где он ждал Женю, мир тоже пошел трещинами, грозясь придавить Алексея обломками. Когда сотовый засветился в темноте, он схватил его трясущимися руками. Привычное хладнокровие изменило ему. Голос сорвался.
-Женька!..
Тягучий мужской бас развеял иллюзию
- Бекет, это Молчанов.
Повисла пауза. Алексей приходил в себя, приготовившись выслушать любую новость.
-Я не буду тянуть резину, Леш, - Молчан помедлил, видимо, собираясь с мыслями, - в «Мегаполисе» твоя жена.
На короткое мгновение Алексею показалось, что от облегчения он перестал дышать, а сердце, пропустив удар, забилось с новой силой. Вот только что ночью делает Женя в гостинице?
Словно отвечая на невысказанный вопрос, Сашка глухим голосом продолжил:
- Она с Пашкой. И…, - он явно не мог договорить и тянул паузу, окончательно сводя Алексея с ума, - они заказали номер.
Слова прозвучали как взрыв. В голове закрутились тысячи мыслей, сводя его с ума. Они яркими картинками вспыхивали в голове, смешиваясь с вопросами, на которые он не знал ответа. Женя, Пашка, бред какой-то.
- Ты прости, Леш, что вмешиваюсь, но я не мог не позвонить.
-Переживу, - Алексей сломал сигарету, которую достал из пачки. – Давай, Молчан, пока.
Нажал на отбой. Сжал телефон в руках так сильно, что заболели пальцы. Хотелось бросить его об стену, чтобы разлетелся к чертовой матери на маленькие кусочки. Сдержался, взял еще одну сигарету, закурил. Перед глазами так некстати всплыла картинка с новогоднего корпоратива, на котором Женька танцевала с Кругловым. И ведь Алексей сам ее попросил, уговорил, можно сказать. Твою мать, Пашка ее тогда по спине гладил, нет, просто руку ниже положил, а она разрешила, или ему это все кажется сейчас, и разбуженное ревностью воображение превращает невинный танец в тайную прелюдию. И давно они за его спиной встречаются? Месяц, два, год? Что он не увидел, в какой момент упустил? Последние несколько месяцев он пропадал на работе, домой приезжал, чтобы только поспать. Появились новые поставщики, с которыми нужно было договариваться лично, на горизонте маячило открытие филиала в другом городе. Женька сначала терпела, потом начала срываться, что-то требовала от него, а ему даже некогда было остановиться и понять, чего она от него хочет. Он хлопал дверью и уходил, потому что не знал, что ответить на бессмысленные претензии и упреки. Алексей понимал, что в их отношениях наступил трудный период, но рассчитывал, что все разрешится само собой, или у него, по крайней мере, появится время, чтобы сесть и спокойно поговорить с Женькой обо всем, что ее волнует, хотя бы просто выслушать. Оказалось, что теперь ее слушает Паша, и, видимо, они получают от этого взаимное удовольствие.
Алексей считал его другом, или, по крайней мере, старался о нем так думать. Павел Круглов был его однокурсником, и пусть во время учебы они были не более чем приятелями, это не помешало начать им вместе общее дело. Сразу после окончания университета, они организовали фирму по продаже компьютеров и комплектующих. Конкуренция была сумасшедшая, но деловая хватка и ум Бекетова, соединившись с умением находить нужных людей Круглова, дали свои плоды. Постепенно Алексей сумел выйти на крупных поставщиков, заключил с ними первые контракты, непостижимым образом убедив их работать со своей малоизвестной фирмой «Алмир». Круглов небезуспешно прощупывал рынок сбыта, дергая за нужные ниточки для налаживания контактов. Спустя время дела пошли в гору. И хотя уставной капитал полностью принадлежал Алексею, в результате чего он являлся единоличным собственником, в управлении и распределении прибыли они всегда были на равных. Правда, за последний год Пашка отстранился от работы настолько, насколько вообще мог, и только периодически появлялся в офисе, когда вконец озверевший Алексей требовал его присутствия.
Зато на Женьку он время, безусловно, нашел. Алексей саданул кулаком по стене, сбив костяшки. Внутри клокотала дикая злость, требовавшая выхода, но он заставил себя успокоиться. Сел на стул и положил голову на руки.
-Тебе кофе сделать? – Молчанов фактически кричал.
-Ты чего орешь?
-Да ты уже минут пять сидишь, уставившись в одну точку, и молчишь. Я про кофе уже третий раз спросил.
-Да нет, я домой поеду.
- Меня пригласишь?
-Ты чего баба, чтобы тебя приглашать, Молчан? И сотри это чертово выражение заботы с лица, я еще не при смерти.
Алексей поискал глазами ключи от машины.
- Ты мои ключи не видел?
-У тебя точно склероз, Бекет, давно мне Женька говорила…, - и осекся, не закончив фразу.
Повисла неловкая пауза.
-Кстати, о Женьке. Ты к ней не ездил, не звонил?
-А зачем, Молчан? – Алексей резко встал и засобирался, - что у меня с ней общего теперь?
-Вообще-то она все еще твоя жена.
-Ненадолго, я уже разговаривал с адвокатом. Все должно будет решиться в течение двух месяцев, - Бекетов зло посмотрел на друга, готового что-то возразить. - Не лезь, Саш, это не твое дело – отчеканил он последние слова, взял пиджак, в котором звякнули ключи, и бросил уже с порога:
- Остаешься?
- Вряд ли, хотя компания из тебя сегодня плохая.
Бекетов усмехнулся:
- Мог бы привыкнуть за двадцать лет-то.
- Я же уточнил «сегодня», Бекет. Едь, давай домой, отсыпайся.
Уже подходя к стеклянным дверям, Алексей почувствовал, что пахнет дождем. Запах свежести и мокрого асфальта смешивался со сладким ароматом едва распустившихся почек, напоминая о том, что скоро лето. Зонта не было, и с минуту он решался выйти на улицу. Молчанов тоже посматривал на разыгравшуюся непогоду с сомнением, но до машин все равно нужно было как-то добраться. Глубоко вздохнув, Алексей шагнул в темноту. Он осмотрелся, определяя наиболее близкий путь до парковки, и замер – на противоположной стороне дороги, в полосе света, стояла хрупкая молодая женщина в светлом плаще, который насквозь промок, облепив ее дрожащее от холода тело. Он узнал бы этот силуэт из сотен других, потому что так и не смог вычеркнуть ее из своей памяти, как ни старался. И сейчас в голове мелькнула только одна мысль: «Какого черта она стоит под проливным дождем?». Он решительно двинулся к ней, намереваясь затащить в машину и все выяснить, ни на секунду не усомнившись в своем праве на это.
-Ты какого черта под дождем стоишь? – Алексей нависал надо мной, едва не уперев руки в бока.
Бесполезно пытаться сбежать, или что-то говорить. Я ощущала себя пойманным за неподобающим занятием ребенком, которого собирается отругать рассердившийся взрослый. Господи, что я здесь делаю? Почему оказалась на этом перекрестке, следуя слепому порыву? Подняла на Алексея глаза и замерла, пораженная привычной синеватой глубиной, которая затягивала, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Он хмурился, и знакомая складка залегла между бровей. В какой-то момент мне захотелось прикоснуться к ней рукой, чтобы разгладить, а потом рассмеяться над его гневным видом, представить все как шутку, случайность, ни к чему не обязывающую встречу, или быстро уйти, не произнеся ни слова. Мысли прыгали в голове, подкидывая самые необычные решения, сердце отбивало стакатто. Сделала шаг назад, в надежде укрыться в спасительной черноте ночи, но Алексей отрезал мне все пути к отступлению. Я дернулась, когда он сгреб меня в охапку и потащил куда-то, даже пыталась протестовать поначалу, выкручиваясь у него в руках. Лешка чертыхнулся и велел прекратить брыкаться. Не могу сказать, что на меня подействовали его слова, но вот гипнотический голос, обладающий надо мной небывалой в тот момент властью, заставил замереть. Уловив знакомый терпкий аромат одеколона, я окончательно сдалась, и уткнулась Лешке в плечо, поняв, что лечу с головой в пропасть и не могу остановиться. Мир кружился причудливыми разноцветными спиралями, в ушах громыхала кровь, а я вцепилась в отвороты пиджака, боясь уплыть и раствориться в обступавшей меня темноте. Только ощутив под ногами твердую поверхность, я поняла, что Алексей поставил меня на землю, продолжая аккуратно поддерживать под локоть. Мы стояли рядом с серебристым Опелем, залитым блестящими потоками воды. Красивый, с идеальными линиями, он приковывал к себе внимание не меньше, чем его владелец. Да и в чем-то они были схожи, за элегантной внешностью скрывались сдержанная сила и отнюдь не покладистый характер. Машина громко пиликнула, мигнув фарами.
-Садись,- тон, которым это было произнесено, не предполагал отказа.
Бекетов открыл передо мной дверцу и едва ли не силой запихнул внутрь. Я уже не сопротивлялась и не протестовала, позволив ему принять решение за меня. Накатила усталость. Я вдруг ощутила, что насквозь промокла, и меня начало знобить. Алексей устроился на водительском сиденье, включил печку. Мерно заработали дворники, сгоняя набегавшую на лобовое стекло воду. В машине стало тепло, но дрожь не проходила. Я сжалась, обхватив себя руками, и тут же Лешка потянулся ко мне. Попыталась отстраниться, но он так выразительно посмотрел, что спорить с его дальнейшими действиями я не решилась. А он аккуратно разжал мои пальцы и потянул за рукав, стягивая отяжелевший плащ. Прикосновение было мимолетным, но заставило вздрогнуть. Я опустила глаза, стараясь не смотреть в его сторону, боясь, что он может ощутить мое волнение. Хотя, что там было ощущать, если меня с головой выдавало сбивчивое неровное дыхание, с которым я не могла справиться. Алексей тем временем избавил меня от облепившей мокрой ткани и бросил плащ на заднее сиденье.
-Ты ненормальная, Жень, - он, нахмурившись, смотрел на меня, - какой была сумасшедшей, такой и осталась.
А я не знала, куда деться от его изучающего взгляда. Вжалась в сиденье, внезапно осознав всю абсурдность и кошмар ситуации. Если бы я могла стать незаметной, спрятаться, убежать. Выдержать пристальное внимание, за которым крылись невысказанные вопросы, было слишком тяжело. Я спешно отвернулась, всматриваясь в мутную черноту за окном. Тишина окутала нас словно непроницаемый полог, и только тяжелые капли с грохотом падали на стекло, отгораживая нас от остального мира. Наедине друг с другом, не зная, что сказать, когда молчание становится невыносимым, но единственно возможным способом находиться рядом. Я вцепилась в сумку, словно видела в ней спасение. Так утопающий держится за круг, надеясь, что он поможет ему выплыть.
-Ты чего так хреново выглядишь?
-А ты чего вламываешься? – устало огрызнулся Алексей, но продолжать препирания не стал. - Сплю мало.
-И пью много, - добавил Молчанов . – И баб трахаю с пугающей регулярностью.
-С чего ты взял?
-Если ты не появляешься в моей гостинице, это еще не значит, что про твои похождения невозможно узнать. Ты с цепи, что ли сорвался? – Молчанов бесшумно опустился на стул, предварительно пододвинув его к столу ногой.
-Типа того, - Алексей ухмыльнулся. - Только вот недосып организовался.
Молчан был не совсем хорошо информирован. На пятой красотке, павшей жертвами то ли его внешности, то ли кошелька, Бекетов экспериментировать перестал. Всякий раз с очередной женщиной, он получал только одно – жуткое разочарование от подмены и ощущение бессмысленности того, что делает. Бывшие пассии странно активизировались в последнее время, обрывая телефон и предлагая встретиться, а он мог думать только о том, чтобы прийти домой и напиться, чтобы хоть немного заглушить гнетущее его изнутри поганое чувство, которому он никак не мог придумать названия. Коньяк, правда, лишь притуплял эмоции, и, чтобы не сходить с ума в пустой квартире, Алексей стал допоздна задерживаться на работе, разбираясь с бумагами. Придумывал себе новые дела, требующие его присутствия, возвращаясь домой далеко за полночь, когда уже не было сил даже на то, чтобы раздеться перед сном.
- Ты чего приехал?
- Искал твоего партнера по бизнесу,- Молчанов поморщился, словно ему было неприятно об этом говорить, и тихо продолжил, - хотя, наверное, уже бывшего партнера.
- Я сам бы хотел знать, куда он исчез, - Алексей взял в руки карандаш и стал крутить его между пальцев. - Пашка тебе деньги должен, или у вас тоже что-то личное?
- У меня к нему тоже личное, Леш, только, полагаю, морду ему бить ты планировал сам, а я бы мог рядом постоять, ну и при случае добавить.
- Да не хочу я ему уже ничего бить, - карандаш с глухим треском переломился пополам, и Алексей бросил его на стол, - Если я помню, у них с Женей все было по взаимному согласию, и, наверное, даже любви, - последние слова жестким свистом разрезали воздух.
-Я тысячу раз пожалел, Бекет, что позвонил тебе, - Сашка покаянно опустил голову и замолчал.
Глава 7.2
А Алексей вспомнил, как в пугающей тишине квартиры, сходя с ума от того, что не мог найти Женьку, гипнотизировал взглядом телефон, молясь все богам, чтобы с ней ничего не произошло. Она никогда не исчезала, не предупредив, и в ту ночь перед ним вставали сотни самых страшных картин. Алексей привык все держать под контролем, быть уверенным в каждом следующем шаге, а по возможности просчитывать на несколько ходов вперед. И в тот момент он был потерян, потому что не знал, что делать. Он не мог найти Женю. Нигде. Позвонил Ольге, ее единственной подруге, потом в больницы. Понял, что ведет себя как последний идиот, но не мог по-другому. Хотелось сесть в машину и мчаться по ночному городу. Бездействие сводило его с ума. Он курил сигарету за сигаретой, пока отвратительная тошнота не подкатила к горлу.
Восемнадцать лет назад он также ждал звонка, вцепившись от страха в руку старшей сестры. Ему было десять, и в тот день казалось, что мир перестает существовать, рушится у него на глазах, а он ничего не может сделать. Родители уже должны были вернуться с дачи. Отец всегда был пунктуален, и если говорил, что приедет к восьми, то никогда не опаздывал. На часах было половина второго ночи, когда телефонный звонок разорвал тишину. Наташа подскочила и бросилась, чтобы ответить. Ее лицо в течение нескольких секунд стало пепельно-серым, руки безвольно упали, а трубка, мерно покачиваясь на черной спирали, теперь билась о стену. «Але, але», - слышалось из нее. Наталья, словно опомнившись, подошла к брату и, опустившись перед ним на колени, крепко обняла, прижав к себе.
-Они больше не приедут, Леш, - она всхлипнула, - они разбились… дождь, скользко, отец… он не справился.
-Не-е-ет! - Алексей закричал, вырвался из ее рук и побежал в комнату родителей, где все было по-прежнему, и покрывало, и мамино зеркало, и забытая ей помада. Он почувствовал, как по щекам потекли горячие слезы. Вытер их украдкой рукой, вспомнив, что отец всегда запрещал ему плакать, и замер, когда понял, что этого высокого, сильного мужчины больше нет. Мир рухнул.
И в пустой темной квартире, где он ждал Женю, мир тоже пошел трещинами, грозясь придавить Алексея обломками. Когда сотовый засветился в темноте, он схватил его трясущимися руками. Привычное хладнокровие изменило ему. Голос сорвался.
-Женька!..
Тягучий мужской бас развеял иллюзию
- Бекет, это Молчанов.
Повисла пауза. Алексей приходил в себя, приготовившись выслушать любую новость.
-Я не буду тянуть резину, Леш, - Молчан помедлил, видимо, собираясь с мыслями, - в «Мегаполисе» твоя жена.
На короткое мгновение Алексею показалось, что от облегчения он перестал дышать, а сердце, пропустив удар, забилось с новой силой. Вот только что ночью делает Женя в гостинице?
Словно отвечая на невысказанный вопрос, Сашка глухим голосом продолжил:
- Она с Пашкой. И…, - он явно не мог договорить и тянул паузу, окончательно сводя Алексея с ума, - они заказали номер.
Слова прозвучали как взрыв. В голове закрутились тысячи мыслей, сводя его с ума. Они яркими картинками вспыхивали в голове, смешиваясь с вопросами, на которые он не знал ответа. Женя, Пашка, бред какой-то.
- Ты прости, Леш, что вмешиваюсь, но я не мог не позвонить.
-Переживу, - Алексей сломал сигарету, которую достал из пачки. – Давай, Молчан, пока.
Нажал на отбой. Сжал телефон в руках так сильно, что заболели пальцы. Хотелось бросить его об стену, чтобы разлетелся к чертовой матери на маленькие кусочки. Сдержался, взял еще одну сигарету, закурил. Перед глазами так некстати всплыла картинка с новогоднего корпоратива, на котором Женька танцевала с Кругловым. И ведь Алексей сам ее попросил, уговорил, можно сказать. Твою мать, Пашка ее тогда по спине гладил, нет, просто руку ниже положил, а она разрешила, или ему это все кажется сейчас, и разбуженное ревностью воображение превращает невинный танец в тайную прелюдию. И давно они за его спиной встречаются? Месяц, два, год? Что он не увидел, в какой момент упустил? Последние несколько месяцев он пропадал на работе, домой приезжал, чтобы только поспать. Появились новые поставщики, с которыми нужно было договариваться лично, на горизонте маячило открытие филиала в другом городе. Женька сначала терпела, потом начала срываться, что-то требовала от него, а ему даже некогда было остановиться и понять, чего она от него хочет. Он хлопал дверью и уходил, потому что не знал, что ответить на бессмысленные претензии и упреки. Алексей понимал, что в их отношениях наступил трудный период, но рассчитывал, что все разрешится само собой, или у него, по крайней мере, появится время, чтобы сесть и спокойно поговорить с Женькой обо всем, что ее волнует, хотя бы просто выслушать. Оказалось, что теперь ее слушает Паша, и, видимо, они получают от этого взаимное удовольствие.
Алексей считал его другом, или, по крайней мере, старался о нем так думать. Павел Круглов был его однокурсником, и пусть во время учебы они были не более чем приятелями, это не помешало начать им вместе общее дело. Сразу после окончания университета, они организовали фирму по продаже компьютеров и комплектующих. Конкуренция была сумасшедшая, но деловая хватка и ум Бекетова, соединившись с умением находить нужных людей Круглова, дали свои плоды. Постепенно Алексей сумел выйти на крупных поставщиков, заключил с ними первые контракты, непостижимым образом убедив их работать со своей малоизвестной фирмой «Алмир». Круглов небезуспешно прощупывал рынок сбыта, дергая за нужные ниточки для налаживания контактов. Спустя время дела пошли в гору. И хотя уставной капитал полностью принадлежал Алексею, в результате чего он являлся единоличным собственником, в управлении и распределении прибыли они всегда были на равных. Правда, за последний год Пашка отстранился от работы настолько, насколько вообще мог, и только периодически появлялся в офисе, когда вконец озверевший Алексей требовал его присутствия.
Зато на Женьку он время, безусловно, нашел. Алексей саданул кулаком по стене, сбив костяшки. Внутри клокотала дикая злость, требовавшая выхода, но он заставил себя успокоиться. Сел на стул и положил голову на руки.
Глава 7.3
-Тебе кофе сделать? – Молчанов фактически кричал.
-Ты чего орешь?
-Да ты уже минут пять сидишь, уставившись в одну точку, и молчишь. Я про кофе уже третий раз спросил.
-Да нет, я домой поеду.
- Меня пригласишь?
-Ты чего баба, чтобы тебя приглашать, Молчан? И сотри это чертово выражение заботы с лица, я еще не при смерти.
Алексей поискал глазами ключи от машины.
- Ты мои ключи не видел?
-У тебя точно склероз, Бекет, давно мне Женька говорила…, - и осекся, не закончив фразу.
Повисла неловкая пауза.
-Кстати, о Женьке. Ты к ней не ездил, не звонил?
-А зачем, Молчан? – Алексей резко встал и засобирался, - что у меня с ней общего теперь?
-Вообще-то она все еще твоя жена.
-Ненадолго, я уже разговаривал с адвокатом. Все должно будет решиться в течение двух месяцев, - Бекетов зло посмотрел на друга, готового что-то возразить. - Не лезь, Саш, это не твое дело – отчеканил он последние слова, взял пиджак, в котором звякнули ключи, и бросил уже с порога:
- Остаешься?
- Вряд ли, хотя компания из тебя сегодня плохая.
Бекетов усмехнулся:
- Мог бы привыкнуть за двадцать лет-то.
- Я же уточнил «сегодня», Бекет. Едь, давай домой, отсыпайся.
Уже подходя к стеклянным дверям, Алексей почувствовал, что пахнет дождем. Запах свежести и мокрого асфальта смешивался со сладким ароматом едва распустившихся почек, напоминая о том, что скоро лето. Зонта не было, и с минуту он решался выйти на улицу. Молчанов тоже посматривал на разыгравшуюся непогоду с сомнением, но до машин все равно нужно было как-то добраться. Глубоко вздохнув, Алексей шагнул в темноту. Он осмотрелся, определяя наиболее близкий путь до парковки, и замер – на противоположной стороне дороги, в полосе света, стояла хрупкая молодая женщина в светлом плаще, который насквозь промок, облепив ее дрожащее от холода тело. Он узнал бы этот силуэт из сотен других, потому что так и не смог вычеркнуть ее из своей памяти, как ни старался. И сейчас в голове мелькнула только одна мысль: «Какого черта она стоит под проливным дождем?». Он решительно двинулся к ней, намереваясь затащить в машину и все выяснить, ни на секунду не усомнившись в своем праве на это.
Глава 8.1
-Ты какого черта под дождем стоишь? – Алексей нависал надо мной, едва не уперев руки в бока.
Бесполезно пытаться сбежать, или что-то говорить. Я ощущала себя пойманным за неподобающим занятием ребенком, которого собирается отругать рассердившийся взрослый. Господи, что я здесь делаю? Почему оказалась на этом перекрестке, следуя слепому порыву? Подняла на Алексея глаза и замерла, пораженная привычной синеватой глубиной, которая затягивала, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Он хмурился, и знакомая складка залегла между бровей. В какой-то момент мне захотелось прикоснуться к ней рукой, чтобы разгладить, а потом рассмеяться над его гневным видом, представить все как шутку, случайность, ни к чему не обязывающую встречу, или быстро уйти, не произнеся ни слова. Мысли прыгали в голове, подкидывая самые необычные решения, сердце отбивало стакатто. Сделала шаг назад, в надежде укрыться в спасительной черноте ночи, но Алексей отрезал мне все пути к отступлению. Я дернулась, когда он сгреб меня в охапку и потащил куда-то, даже пыталась протестовать поначалу, выкручиваясь у него в руках. Лешка чертыхнулся и велел прекратить брыкаться. Не могу сказать, что на меня подействовали его слова, но вот гипнотический голос, обладающий надо мной небывалой в тот момент властью, заставил замереть. Уловив знакомый терпкий аромат одеколона, я окончательно сдалась, и уткнулась Лешке в плечо, поняв, что лечу с головой в пропасть и не могу остановиться. Мир кружился причудливыми разноцветными спиралями, в ушах громыхала кровь, а я вцепилась в отвороты пиджака, боясь уплыть и раствориться в обступавшей меня темноте. Только ощутив под ногами твердую поверхность, я поняла, что Алексей поставил меня на землю, продолжая аккуратно поддерживать под локоть. Мы стояли рядом с серебристым Опелем, залитым блестящими потоками воды. Красивый, с идеальными линиями, он приковывал к себе внимание не меньше, чем его владелец. Да и в чем-то они были схожи, за элегантной внешностью скрывались сдержанная сила и отнюдь не покладистый характер. Машина громко пиликнула, мигнув фарами.
-Садись,- тон, которым это было произнесено, не предполагал отказа.
Бекетов открыл передо мной дверцу и едва ли не силой запихнул внутрь. Я уже не сопротивлялась и не протестовала, позволив ему принять решение за меня. Накатила усталость. Я вдруг ощутила, что насквозь промокла, и меня начало знобить. Алексей устроился на водительском сиденье, включил печку. Мерно заработали дворники, сгоняя набегавшую на лобовое стекло воду. В машине стало тепло, но дрожь не проходила. Я сжалась, обхватив себя руками, и тут же Лешка потянулся ко мне. Попыталась отстраниться, но он так выразительно посмотрел, что спорить с его дальнейшими действиями я не решилась. А он аккуратно разжал мои пальцы и потянул за рукав, стягивая отяжелевший плащ. Прикосновение было мимолетным, но заставило вздрогнуть. Я опустила глаза, стараясь не смотреть в его сторону, боясь, что он может ощутить мое волнение. Хотя, что там было ощущать, если меня с головой выдавало сбивчивое неровное дыхание, с которым я не могла справиться. Алексей тем временем избавил меня от облепившей мокрой ткани и бросил плащ на заднее сиденье.
-Ты ненормальная, Жень, - он, нахмурившись, смотрел на меня, - какой была сумасшедшей, такой и осталась.
А я не знала, куда деться от его изучающего взгляда. Вжалась в сиденье, внезапно осознав всю абсурдность и кошмар ситуации. Если бы я могла стать незаметной, спрятаться, убежать. Выдержать пристальное внимание, за которым крылись невысказанные вопросы, было слишком тяжело. Я спешно отвернулась, всматриваясь в мутную черноту за окном. Тишина окутала нас словно непроницаемый полог, и только тяжелые капли с грохотом падали на стекло, отгораживая нас от остального мира. Наедине друг с другом, не зная, что сказать, когда молчание становится невыносимым, но единственно возможным способом находиться рядом. Я вцепилась в сумку, словно видела в ней спасение. Так утопающий держится за круг, надеясь, что он поможет ему выплыть.
