- В смысле «знака правды»? – подняла я хмурый взгляд.
- И это тоже. Он мне за ту кровь на полу ответил с лихвой.
- Ага. Мне легче… Эрик?
- Что? – буркнул он.
- А над каким делом мой муж последним работал?
- Над «каким делом»? – вмиг подобрался рыцарь.
Я прищурилась:
- Да. Только не вещай, что это – служебная тайна и прочая ваша лебеда.
- А если даже и так?
- Эрик?!
- Ла-дно… Ник сам дела не вел. Лишь контролировал работу всей комтурии. Но…
- Эрик, что «но»?
- Дело о пропаже «алмазного маэстро».
- Архитектора Бертеза? – вспомнила я статью из «Ладмении. Будни».
- Так точно. Сам его вел. Я лишь на пару поручений от него бегал и ничего толком не знал. Он мне только сказал как-то, что в «подобное болото лучше с головой не нырять».
- А сам, видимо, «нырнул», - закусила я губу. – А что за поручения были?
- Ну, первое: выяснить личные контакты маэстро. Таких – пол столицы. Не считая его важных клиентов. Последним, кстати, ваш с Ником «личный покровитель» был.
- Его Величество?
- Да. Во время выполнения его заказа он и сгинул. А второе, - хмыкнул Эрик. – как раз в главной конторе корпорации «Грань». В детище родного брата нашего бывшего Верховного рыцаря.
- И что там в этой «Грани»? – сделала я стойку.
- А там надо было узнать: какие минералы они добывают и продают потом. Я узнал: они в последнее время на атрактин перешли. И вообще не особо шикуют. Дела у них, прямо скажем, хобьи.
- Та-ак… Ага, - громко выдохнула я. Потом закрыла глаза. – А теперь скажи мне, Эрик… с какими минералами работал на своем королевском заказе архитектор Бертез?.. С атрактином?
- Так… точно, - глядя на меня, усмехнулся он…
- Я не буду этого делать!
- Да почему, позволь узнать?
Эрик, выкатив глаза, застонал:
- О-о! Да это ненормально. Аморально и-и претит рыцарскому кодексу чести.
- Ну, вы гляньте как мы забабледили! – открыла я рот. – Значит, тащить горничную Ксю на свидание ради информации «кодексу чести рыцаря» не претит? Выдавать себя за персону выше рангом тоже вполне с его точки зрения, а вот это…
- Агата!
- Эрик, – набычилась я. – Ты такую чушь сейчас несешь.
- Это – не «чушь»! Ник мне, как старший брат, он мне друг и наставник, да начальник мой, в конце концов, а я, значит…
- А ты, значит, просто войдешь в его кабинет и возьмешь оттуда все, что нам надо. Или я сама туда…
- До первого поворота коридора, - гневно выдул он и почесал лоб. – А вот…
- Не получится. Нам нужны все бумаги Ника по этому делу. В них наверняка есть то, за что он и поплатился. И я не уверена, что нам самим удастся собрать их вновь. Времени – впритык. Ты это понимаешь?
- Понимаю, - буркнул Эрик. – Но, как я к нему…
- О-о, Ника я знаю с семи лет, и у него еще с кадетства всего два варианта замка: на стандартном прокуратском сверху рунный знак. «Защита» или «Атака».
- «Защита» или «Атака»… Тогда… ладно.
- Наконец-то! – всплеснула я руками.
- Угу, - зыркнул в ответ «блюститель чести». – Сегодня ближе к ночи жди с результатом. И я так понял: за домом твоих родителей теперь должны следить?
- Ну да. И в Гусельницах. Еще у нашей квартиры и недоделанного дома. Так что, разрешаю нарушить свой рыцарский кодекс еще: из подвала сразу к нам вовнутрь.
- Агата, – хмуро хмыкнул парень.
- А что? Проявишься бочком у двери, покашляешь для приличия, а вся моя семья сама к тебе выскочит.
Эрик, скосившись в сторону, вздохнул. И что у него за «личный кодекс» такой, интересно? Одним глазком бы в пункты взглянуть. Хотя примерная шкала ценностей мне уже ясна… Бедная его девушка (если она вообще в природе есть).
- Чем сегодня займемся? – поймал Эрик на себе мой ехидно-задумчивый взгляд.
Я ничуть не смутилась (у меня-то кодексов нет):
- Есть одна «блоха непойманная» еще со времен Поперечки: два камушка атрактина – натуральный и стеклянный. Их Ник моему дяде Теофилу заказал для сравнения как раз накануне Дома выскочек. А я теперь хочу махнуть к дяде со своей просьбой.
- Какой? – прищурился от ветра рыцарь.
- Свести со специалистом по атрактину. Раз другого способа сравнить камни нет.
- Ну-ну, - хмыкнул Эрик. – Ты не знаешь, что это за «экземпляры» - ювелиры. Да еще либрянские. Они перед дверью клозета по сторонам глядят: как бы кто у них оттуда чего не спёр или не узнал тайну ритуала. А если еще и гном… о-о.
- Ого, - потерла я нос. – Зато, если повезет, источник информации получится бесценный. Ты – со мной?
- Угу. С тобой.
- Тогда встречаемся уже там – в ювелирной слободе. Я в Гусельницы за сумкой вернусь, - и через пару секунд показали друг другу спины во вспыхнувших в разные стороны подвалах…
В результате к родителям я вернулась ровно в три часа дня. Кукушка, выпрыгнувшая из настенных часов, открыла клюв и радостно огласила тихие пустые комнаты: «Кух-ку!»
- Я и тебя выброшу, - мстительно пообещала ей я из дверей гостиной.
«Кух-ку! Кух-ку!» - хлопнув дверцей, смылась та восвояси.
- Доча… Доча, что же ты так долго то? – а вот мама моя возникла прямо «ангелом печали».
- Что у вас тут? – вмиг застыла я.
Она всхлипнула, ухватив меня испачканной в муке рукой:
- Тише. Пошли со мной на кухню, - и уже там с разворота начала. – Я ей только ведь сказала, что, ну, что…
- Ма-ма, - опустилась я на стул. – Толком говори.
- Ну, так, я и говорю тебе, только…
- Кому?
- Так, Вареньке. А она расстроилась… отчего-то.
- Что ты ей сказала то?
- Ой, что она теперь должна себя хорошо вести.
- Варя себя плохо вела? – вот так «новость».
- Нет, - всплеснула рукой мама. – Нет. Я ей на будущее. Ну, когда ты родишь. Да просто рассуждала. Корж катала, а она рядом другой вареньем мазала. Ну и болтали, как обычно. О том, о сём.
- Ма-ма?
- О том, о сём, - ускорилась родительница. – И я Вареньке сказала, что для малышей очень важен пример. И внимание. А она спросила: «Много ли внимания им надо?». И серьезно так. Я ответила, что «много, конечно». А она задумчивая такая сделалась, а потом и вовсе встала тихо и ушла к себе. Вот и все… Агата, доча…
- Тысь моя майка.
- Доча, я ведь ей…
- Мама, ты тут не причем, - поднялась я. – Мне надо было самой с ней сразу поговорить. О нашем будущем, - и пошла к лестнице наверх.
«Поговорить о нашем будущем». И кто б еще научил? А тут такое дело щепетильное. Вот Ник бы точно смог и слова подобрал, а я… да я с ней до сих пор, как с подружкой, хоть Варя и «не ребенок», но, все ж… дитё…
- Чем ты занимаешься? Привет, - дверь за моей спиной закрылась, шерканув по пояснице шаром ручки. Я так и осталась стоять, прижавшись к ней.
Варя, подогнув под себя ноги, сидела на нашей кровати. И смотрела в окно. Нет, на меня обернулась. «Плакала», - констатировала я.
- При-ивет, - вздохнула и снова – в окно.
- А я… в Либряне была. Тебе от всех там – большой привет.
- Угу, - вновь вздохнула. – И им тоже… передай.
- Передам, - опустилась я на другой край кровати. – А еще я сегодня всю ночь читала. В библиотеке деда… И к чему я это?
- Что?
- Я говорю: книжки читала… Про своих предков. Ага… Про… - и подняла на Варю глаза. – А знаешь еще, про кого? Про медведей. Они ведь тоже, хм-м, наши предки получаются. Да. И особенно про медведиц. Они такие матери замечательные: добрые, заботливые. Но, знаешь, что? Там так интересно написано… Когда маленькие медвежата после рождения весной покидают берлогу, перед ними открывался целый незнакомый мир. И они его сначала боятся и делают много глупостей, но, медведице иногда очень крупно везет. Потому что рядом с этими шустриками оказывается другой медвежонок – старше их на год. И он их оберегает, защищает и воспитывает. А называется он «пестуном». Представляешь?
- Угу, - кивнула Варя, не отрываясь от окна. – Медвежонок-пестун.
- Варя, у меня к тебе вопрос. Очень важный… Ты согласна стать для нашего будущего ребенка пестуном? Нет, пестуньей? Я без тебя – никуда. Без твоей помощи. Я ведь не медведица. Мне себя легче упырихой в дупле представить, чем полноценной…
- А я вам, - развернулось ко мне дитё. – я вам… мешать не буду?
- Ты чего?! – выпучила я глаза. – Наоборот. Я ж тебе говорю: я сама…
- Я согласна.
- Что?
- Я согласна стать ему пестуньей, - выдохнула Варя. – И это… мальчик будет. Я знаю. Я тебе первой хотела сказать. Ждала.
- Объект… в ближайшей зоне, - прошептала я. – Иди ко мне, - и, распахнув руки, рванула навстречу дитю. – Объект… Ты это – серьезно?
- Угу, - уткнулась мне Варя подбородком в плечо. – И не называй его «объектом», Агата. Он – малыш. Мальчик.
- Ва-а-ря… Ва-ря, – давясь слезами, стиснула я ее.
- Девочки? Что у вас тут?.. Варенька, ты прости меня.
- Тетя Катаржина, я стану пестуньей для нашего ма-алыша.
- Варя… а ты ей еще…
- Нет, я тебя жда-ала.
- Так ска-ажи.
- Угу. Тетя Катаржина, у Агаты ма-альчик народится. Я знаю.
- О-ой… о-ой, девочки-и…
И нас на кровати стало уже трое. Сплоченно рыдающих. Каждая – о своем и все – за одно… За одного…
Странное это ощущение. После бурного плача. Полная пустота и покой. И будто ты обновился изнутри для новой своей жизни, вымыв душу ведрами слез…
В общем, к доктору Блинову я чуть не проспала, в обнимку с Варей и под благоухание снизу из плиты горячего пирога. И, наверное, мой вид навел его на какие-то мысли, потому что в итоге в довесок к моей «форе», пошел долгий список советов по режиму питания и дня. Коснулись даже родовой «прихоти к арбузам», как ценного средства от отеков и дурноты по утрам. Всё – на пользу. И до чего же мои предки мудры (даже в своих «сдвигах»). Придется соответствовать. Да… В конце, у двери я (проникшись) даже руку господину лекарю потрясла. Тот вздохнул и добавил к списку успокоительный чай…
А после ужина прихожая родителей огласилась робким кашлем:
- Папа, мама, это – Эрик! И так надо, - вылетела я к нему, жуя арбуз. – Ну?
- Агата, нам поговорить бы, - буркнул от двери тот.
- Понятно. Нас опередили - бумаг в кабинете Ника нет.
- Угу.
- Этого и следовало ожидать, - скривилась я. – А-а…
- Ксения Штоль и Горн исчезли.
- И этого – тоже.
- Она, якобы в отпуск. Он – бессрочно.
- Значит, не вернется, - и прислонилась к стене. – Рудник в горах, говоришь?
- Угу, - нахмурил Эрик лоб. – И у меня есть список ладменских рудников, принадлежащих корпорации «Грань». Только что добыл.
- Ага. Тогда завтра осторожно по этому списку? Нам ведь с тобой не привыкать?
- Да где уж там? – расплылся в улыбке Эрик. – Я даже отвыкнуть не успел.
На том и порешили…
Рассвет дня следующего мы с рыцарем встретили уже очень далеко от Куполграда. Да и от Ника, как выяснилось после обследования трех из семи рудников «Грани» на западе Рудных гор. Два из них оказались в заколоченном виде, без свежих следов на всех уровнях (физическом и силовом). А на заросшем сосняком бугре –входе третьего я тихо словила местную «неживность»… Вот люблю я поболтать с шушелями. Такие скромники и домоседы и стоит только предложить: «А давай ко, дружок, ко мне в сумку – покатаемся?». Тут же возникает широкий диапазон для разговора. Жаль лишь, что в этот раз – не на пользу, а вникать в причины склок «хозяина» предгорного бора и двух неместных «дурных» кикимор желания нет. Вот Эрик слушал рассказчика, открыв рот – для него подобные «эпосы» в новинку. И даже пару вопросов задал. Да я ему вовремя напомнила про стынущий обед, на который мы вернулись в Куполград.
Именно там и поджидала нас хорошая новость (которая еще с утра ныла зудом в плечах): дядя Теофил сообщил о назначенной встрече в Либряне. Какой же молодец!
- Доча, этот поспешник только записку оставил. А на словах просил передать, - старательно закатила мама глаза. – чтоб особо не надеялись. И чтоб ты туда шла одна… А к кому это?
- Тысь моя майка! – развернув оную, скривилась я. – Все понятно: «Сегодня в пять. Ювелирная слобода, 36. Мастер Нубрс».
- Гном, - потер Эрик лоб. – И как вообще согласился?
- О-о, у Теофила - дар убеждения, - гордо поджала родительница губки. – Особенно, если дело касается семьи. Вот помню, однажды, возвращались мы еще по юности из поездки в… - и Эрику вновь пришлось широко открывать рот.
- Я Варвару с собой возьму.
- Что? – растерянно переспросила мама. – Вареньку с собой?
- Ага. Пусть в Шалбе с Арчи и Барни покупается и черешни либрянской поест. Варвара?!
- Здорово! - скоро отозвалась та из гостиной напротив.
Я, кивнув, вернулась озадаченным взглядом в суп…
Гном. Мастер Нубрс. Ювелир-гном. Да, надежды на плодотворность встречи, как у лягушки со сверчком: он и стрекочет перед ней и прыгает, а совсем не съедобный. Так и с гномами: своей магии почти нет, а иммунитет к чужой велик. Как и упрямство, скупость, недоверие ко всем подряд и консерватизм. Да они даже штаны свои детские берегут, лишь надставляя и расставляя. И не сказать, чтоб по нужде – у гномов дар делать деньги. Просто, они им дороги, «как память». А вон та заштопанная десять раз дыра на заду напоминает о встрече с любимым родительским забором (вполне возможно, что и он еще жив, лет через сто)…
Ровно в пять часов, оставив Варю и Эрика с большим пакетом сочной местной черешни на попечение тети Жужи, я сама свечой в храмовом кандиле торчала у двери приземистого двухэтажного дома номер тридцать шесть: «О, спустись, выйди, светило. Снизойди до простых смертных, сильно тебя страждущих»… Да я бы еще и не то сказала. И даже вслух, только б…
- До-обрый вечер. Мне к господину Нубрсу. Назначено.
Служанка, распахнувшая дверь, окинула меня профессионально-прицельным взглядом (особо задержав его на моей тощей сумке через плечо) и хмуро кивнула:
- Заходьте. Он – на втором этаже у себя. Через салон по лестнице вправо.
- Спасибо, - послушно просквозила я мимо, на ходу цепляя собственным профвзглядом зеркальные шкафы по сторонам, густо заставленные… цветами? Нет, если б точно не знать, куда пришла, то так и решила бы: натуральные цветы. Однако, из минералов. В вазочках, горшках и просто стаканах с водой. Васильки, фиалки, яблоневые хрупкие ветки и даже наливные колосья из золота, но такой филигранной работы, что и не… хотя, я уже повторяюсь. Да и дошла. - Добрый вечер, господин Нубрс.
- О-ох, что ж вы так… кричите?
Тысь… моя майка. Куча мыслей пронеслась у меня в голове под ударившую в нос вонь капустного рассола: и очевидная причина согласия на эту встречу, и результат этой «причины» и даже примерное течение нашего будущего разговора - господин Нубрс и мой дядя Теофил вчера очень много и лихо пили… тысь моя майка. Ну да, слабое место любого гнома – отсутствие иммунитета к горячительным смесям всех мастей.
- Здравствуйте, - застыла я на пороге занавешенного кабинета.
Сам бородатый «страдалец», боком возлежащий в кресле, криво махнул мне из-под ворсистого пледа пятерней:
- Заходите… Анюта?
- Агата, - как можно бесшумнее опустилась я на стул против него.
- Агата, - болезненно сощурясь, повторил гном. – Агата… Уважаемый Теофил сказал: вы хотели получить у меня… консультацию?
- Совершенно верно, - кивнула я. – Как у единственного (может, проскользнет «лещ»?) высококлассного эксперта по атрактину.
- Атрактину? – позволил себе мастер удивиться.
- И это тоже. Он мне за ту кровь на полу ответил с лихвой.
- Ага. Мне легче… Эрик?
- Что? – буркнул он.
- А над каким делом мой муж последним работал?
- Над «каким делом»? – вмиг подобрался рыцарь.
Я прищурилась:
- Да. Только не вещай, что это – служебная тайна и прочая ваша лебеда.
- А если даже и так?
- Эрик?!
- Ла-дно… Ник сам дела не вел. Лишь контролировал работу всей комтурии. Но…
- Эрик, что «но»?
- Дело о пропаже «алмазного маэстро».
- Архитектора Бертеза? – вспомнила я статью из «Ладмении. Будни».
- Так точно. Сам его вел. Я лишь на пару поручений от него бегал и ничего толком не знал. Он мне только сказал как-то, что в «подобное болото лучше с головой не нырять».
- А сам, видимо, «нырнул», - закусила я губу. – А что за поручения были?
- Ну, первое: выяснить личные контакты маэстро. Таких – пол столицы. Не считая его важных клиентов. Последним, кстати, ваш с Ником «личный покровитель» был.
- Его Величество?
- Да. Во время выполнения его заказа он и сгинул. А второе, - хмыкнул Эрик. – как раз в главной конторе корпорации «Грань». В детище родного брата нашего бывшего Верховного рыцаря.
- И что там в этой «Грани»? – сделала я стойку.
- А там надо было узнать: какие минералы они добывают и продают потом. Я узнал: они в последнее время на атрактин перешли. И вообще не особо шикуют. Дела у них, прямо скажем, хобьи.
- Та-ак… Ага, - громко выдохнула я. Потом закрыла глаза. – А теперь скажи мне, Эрик… с какими минералами работал на своем королевском заказе архитектор Бертез?.. С атрактином?
- Так… точно, - глядя на меня, усмехнулся он…
ГЛАВА 10
- Я не буду этого делать!
- Да почему, позволь узнать?
Эрик, выкатив глаза, застонал:
- О-о! Да это ненормально. Аморально и-и претит рыцарскому кодексу чести.
- Ну, вы гляньте как мы забабледили! – открыла я рот. – Значит, тащить горничную Ксю на свидание ради информации «кодексу чести рыцаря» не претит? Выдавать себя за персону выше рангом тоже вполне с его точки зрения, а вот это…
- Агата!
- Эрик, – набычилась я. – Ты такую чушь сейчас несешь.
- Это – не «чушь»! Ник мне, как старший брат, он мне друг и наставник, да начальник мой, в конце концов, а я, значит…
- А ты, значит, просто войдешь в его кабинет и возьмешь оттуда все, что нам надо. Или я сама туда…
- До первого поворота коридора, - гневно выдул он и почесал лоб. – А вот…
- Не получится. Нам нужны все бумаги Ника по этому делу. В них наверняка есть то, за что он и поплатился. И я не уверена, что нам самим удастся собрать их вновь. Времени – впритык. Ты это понимаешь?
- Понимаю, - буркнул Эрик. – Но, как я к нему…
- О-о, Ника я знаю с семи лет, и у него еще с кадетства всего два варианта замка: на стандартном прокуратском сверху рунный знак. «Защита» или «Атака».
- «Защита» или «Атака»… Тогда… ладно.
- Наконец-то! – всплеснула я руками.
- Угу, - зыркнул в ответ «блюститель чести». – Сегодня ближе к ночи жди с результатом. И я так понял: за домом твоих родителей теперь должны следить?
- Ну да. И в Гусельницах. Еще у нашей квартиры и недоделанного дома. Так что, разрешаю нарушить свой рыцарский кодекс еще: из подвала сразу к нам вовнутрь.
- Агата, – хмуро хмыкнул парень.
- А что? Проявишься бочком у двери, покашляешь для приличия, а вся моя семья сама к тебе выскочит.
Эрик, скосившись в сторону, вздохнул. И что у него за «личный кодекс» такой, интересно? Одним глазком бы в пункты взглянуть. Хотя примерная шкала ценностей мне уже ясна… Бедная его девушка (если она вообще в природе есть).
- Чем сегодня займемся? – поймал Эрик на себе мой ехидно-задумчивый взгляд.
Я ничуть не смутилась (у меня-то кодексов нет):
- Есть одна «блоха непойманная» еще со времен Поперечки: два камушка атрактина – натуральный и стеклянный. Их Ник моему дяде Теофилу заказал для сравнения как раз накануне Дома выскочек. А я теперь хочу махнуть к дяде со своей просьбой.
- Какой? – прищурился от ветра рыцарь.
- Свести со специалистом по атрактину. Раз другого способа сравнить камни нет.
- Ну-ну, - хмыкнул Эрик. – Ты не знаешь, что это за «экземпляры» - ювелиры. Да еще либрянские. Они перед дверью клозета по сторонам глядят: как бы кто у них оттуда чего не спёр или не узнал тайну ритуала. А если еще и гном… о-о.
- Ого, - потерла я нос. – Зато, если повезет, источник информации получится бесценный. Ты – со мной?
- Угу. С тобой.
- Тогда встречаемся уже там – в ювелирной слободе. Я в Гусельницы за сумкой вернусь, - и через пару секунд показали друг другу спины во вспыхнувших в разные стороны подвалах…
В результате к родителям я вернулась ровно в три часа дня. Кукушка, выпрыгнувшая из настенных часов, открыла клюв и радостно огласила тихие пустые комнаты: «Кух-ку!»
- Я и тебя выброшу, - мстительно пообещала ей я из дверей гостиной.
«Кух-ку! Кух-ку!» - хлопнув дверцей, смылась та восвояси.
- Доча… Доча, что же ты так долго то? – а вот мама моя возникла прямо «ангелом печали».
- Что у вас тут? – вмиг застыла я.
Она всхлипнула, ухватив меня испачканной в муке рукой:
- Тише. Пошли со мной на кухню, - и уже там с разворота начала. – Я ей только ведь сказала, что, ну, что…
- Ма-ма, - опустилась я на стул. – Толком говори.
- Ну, так, я и говорю тебе, только…
- Кому?
- Так, Вареньке. А она расстроилась… отчего-то.
- Что ты ей сказала то?
- Ой, что она теперь должна себя хорошо вести.
- Варя себя плохо вела? – вот так «новость».
- Нет, - всплеснула рукой мама. – Нет. Я ей на будущее. Ну, когда ты родишь. Да просто рассуждала. Корж катала, а она рядом другой вареньем мазала. Ну и болтали, как обычно. О том, о сём.
- Ма-ма?
- О том, о сём, - ускорилась родительница. – И я Вареньке сказала, что для малышей очень важен пример. И внимание. А она спросила: «Много ли внимания им надо?». И серьезно так. Я ответила, что «много, конечно». А она задумчивая такая сделалась, а потом и вовсе встала тихо и ушла к себе. Вот и все… Агата, доча…
- Тысь моя майка.
- Доча, я ведь ей…
- Мама, ты тут не причем, - поднялась я. – Мне надо было самой с ней сразу поговорить. О нашем будущем, - и пошла к лестнице наверх.
«Поговорить о нашем будущем». И кто б еще научил? А тут такое дело щепетильное. Вот Ник бы точно смог и слова подобрал, а я… да я с ней до сих пор, как с подружкой, хоть Варя и «не ребенок», но, все ж… дитё…
- Чем ты занимаешься? Привет, - дверь за моей спиной закрылась, шерканув по пояснице шаром ручки. Я так и осталась стоять, прижавшись к ней.
Варя, подогнув под себя ноги, сидела на нашей кровати. И смотрела в окно. Нет, на меня обернулась. «Плакала», - констатировала я.
- При-ивет, - вздохнула и снова – в окно.
- А я… в Либряне была. Тебе от всех там – большой привет.
- Угу, - вновь вздохнула. – И им тоже… передай.
- Передам, - опустилась я на другой край кровати. – А еще я сегодня всю ночь читала. В библиотеке деда… И к чему я это?
- Что?
- Я говорю: книжки читала… Про своих предков. Ага… Про… - и подняла на Варю глаза. – А знаешь еще, про кого? Про медведей. Они ведь тоже, хм-м, наши предки получаются. Да. И особенно про медведиц. Они такие матери замечательные: добрые, заботливые. Но, знаешь, что? Там так интересно написано… Когда маленькие медвежата после рождения весной покидают берлогу, перед ними открывался целый незнакомый мир. И они его сначала боятся и делают много глупостей, но, медведице иногда очень крупно везет. Потому что рядом с этими шустриками оказывается другой медвежонок – старше их на год. И он их оберегает, защищает и воспитывает. А называется он «пестуном». Представляешь?
- Угу, - кивнула Варя, не отрываясь от окна. – Медвежонок-пестун.
- Варя, у меня к тебе вопрос. Очень важный… Ты согласна стать для нашего будущего ребенка пестуном? Нет, пестуньей? Я без тебя – никуда. Без твоей помощи. Я ведь не медведица. Мне себя легче упырихой в дупле представить, чем полноценной…
- А я вам, - развернулось ко мне дитё. – я вам… мешать не буду?
- Ты чего?! – выпучила я глаза. – Наоборот. Я ж тебе говорю: я сама…
- Я согласна.
- Что?
- Я согласна стать ему пестуньей, - выдохнула Варя. – И это… мальчик будет. Я знаю. Я тебе первой хотела сказать. Ждала.
- Объект… в ближайшей зоне, - прошептала я. – Иди ко мне, - и, распахнув руки, рванула навстречу дитю. – Объект… Ты это – серьезно?
- Угу, - уткнулась мне Варя подбородком в плечо. – И не называй его «объектом», Агата. Он – малыш. Мальчик.
- Ва-а-ря… Ва-ря, – давясь слезами, стиснула я ее.
- Девочки? Что у вас тут?.. Варенька, ты прости меня.
- Тетя Катаржина, я стану пестуньей для нашего ма-алыша.
- Варя… а ты ей еще…
- Нет, я тебя жда-ала.
- Так ска-ажи.
- Угу. Тетя Катаржина, у Агаты ма-альчик народится. Я знаю.
- О-ой… о-ой, девочки-и…
И нас на кровати стало уже трое. Сплоченно рыдающих. Каждая – о своем и все – за одно… За одного…
Странное это ощущение. После бурного плача. Полная пустота и покой. И будто ты обновился изнутри для новой своей жизни, вымыв душу ведрами слез…
В общем, к доктору Блинову я чуть не проспала, в обнимку с Варей и под благоухание снизу из плиты горячего пирога. И, наверное, мой вид навел его на какие-то мысли, потому что в итоге в довесок к моей «форе», пошел долгий список советов по режиму питания и дня. Коснулись даже родовой «прихоти к арбузам», как ценного средства от отеков и дурноты по утрам. Всё – на пользу. И до чего же мои предки мудры (даже в своих «сдвигах»). Придется соответствовать. Да… В конце, у двери я (проникшись) даже руку господину лекарю потрясла. Тот вздохнул и добавил к списку успокоительный чай…
А после ужина прихожая родителей огласилась робким кашлем:
- Папа, мама, это – Эрик! И так надо, - вылетела я к нему, жуя арбуз. – Ну?
- Агата, нам поговорить бы, - буркнул от двери тот.
- Понятно. Нас опередили - бумаг в кабинете Ника нет.
- Угу.
- Этого и следовало ожидать, - скривилась я. – А-а…
- Ксения Штоль и Горн исчезли.
- И этого – тоже.
- Она, якобы в отпуск. Он – бессрочно.
- Значит, не вернется, - и прислонилась к стене. – Рудник в горах, говоришь?
- Угу, - нахмурил Эрик лоб. – И у меня есть список ладменских рудников, принадлежащих корпорации «Грань». Только что добыл.
- Ага. Тогда завтра осторожно по этому списку? Нам ведь с тобой не привыкать?
- Да где уж там? – расплылся в улыбке Эрик. – Я даже отвыкнуть не успел.
На том и порешили…
Рассвет дня следующего мы с рыцарем встретили уже очень далеко от Куполграда. Да и от Ника, как выяснилось после обследования трех из семи рудников «Грани» на западе Рудных гор. Два из них оказались в заколоченном виде, без свежих следов на всех уровнях (физическом и силовом). А на заросшем сосняком бугре –входе третьего я тихо словила местную «неживность»… Вот люблю я поболтать с шушелями. Такие скромники и домоседы и стоит только предложить: «А давай ко, дружок, ко мне в сумку – покатаемся?». Тут же возникает широкий диапазон для разговора. Жаль лишь, что в этот раз – не на пользу, а вникать в причины склок «хозяина» предгорного бора и двух неместных «дурных» кикимор желания нет. Вот Эрик слушал рассказчика, открыв рот – для него подобные «эпосы» в новинку. И даже пару вопросов задал. Да я ему вовремя напомнила про стынущий обед, на который мы вернулись в Куполград.
Именно там и поджидала нас хорошая новость (которая еще с утра ныла зудом в плечах): дядя Теофил сообщил о назначенной встрече в Либряне. Какой же молодец!
- Доча, этот поспешник только записку оставил. А на словах просил передать, - старательно закатила мама глаза. – чтоб особо не надеялись. И чтоб ты туда шла одна… А к кому это?
- Тысь моя майка! – развернув оную, скривилась я. – Все понятно: «Сегодня в пять. Ювелирная слобода, 36. Мастер Нубрс».
- Гном, - потер Эрик лоб. – И как вообще согласился?
- О-о, у Теофила - дар убеждения, - гордо поджала родительница губки. – Особенно, если дело касается семьи. Вот помню, однажды, возвращались мы еще по юности из поездки в… - и Эрику вновь пришлось широко открывать рот.
- Я Варвару с собой возьму.
- Что? – растерянно переспросила мама. – Вареньку с собой?
- Ага. Пусть в Шалбе с Арчи и Барни покупается и черешни либрянской поест. Варвара?!
- Здорово! - скоро отозвалась та из гостиной напротив.
Я, кивнув, вернулась озадаченным взглядом в суп…
Гном. Мастер Нубрс. Ювелир-гном. Да, надежды на плодотворность встречи, как у лягушки со сверчком: он и стрекочет перед ней и прыгает, а совсем не съедобный. Так и с гномами: своей магии почти нет, а иммунитет к чужой велик. Как и упрямство, скупость, недоверие ко всем подряд и консерватизм. Да они даже штаны свои детские берегут, лишь надставляя и расставляя. И не сказать, чтоб по нужде – у гномов дар делать деньги. Просто, они им дороги, «как память». А вон та заштопанная десять раз дыра на заду напоминает о встрече с любимым родительским забором (вполне возможно, что и он еще жив, лет через сто)…
Ровно в пять часов, оставив Варю и Эрика с большим пакетом сочной местной черешни на попечение тети Жужи, я сама свечой в храмовом кандиле торчала у двери приземистого двухэтажного дома номер тридцать шесть: «О, спустись, выйди, светило. Снизойди до простых смертных, сильно тебя страждущих»… Да я бы еще и не то сказала. И даже вслух, только б…
- До-обрый вечер. Мне к господину Нубрсу. Назначено.
Служанка, распахнувшая дверь, окинула меня профессионально-прицельным взглядом (особо задержав его на моей тощей сумке через плечо) и хмуро кивнула:
- Заходьте. Он – на втором этаже у себя. Через салон по лестнице вправо.
- Спасибо, - послушно просквозила я мимо, на ходу цепляя собственным профвзглядом зеркальные шкафы по сторонам, густо заставленные… цветами? Нет, если б точно не знать, куда пришла, то так и решила бы: натуральные цветы. Однако, из минералов. В вазочках, горшках и просто стаканах с водой. Васильки, фиалки, яблоневые хрупкие ветки и даже наливные колосья из золота, но такой филигранной работы, что и не… хотя, я уже повторяюсь. Да и дошла. - Добрый вечер, господин Нубрс.
- О-ох, что ж вы так… кричите?
Тысь… моя майка. Куча мыслей пронеслась у меня в голове под ударившую в нос вонь капустного рассола: и очевидная причина согласия на эту встречу, и результат этой «причины» и даже примерное течение нашего будущего разговора - господин Нубрс и мой дядя Теофил вчера очень много и лихо пили… тысь моя майка. Ну да, слабое место любого гнома – отсутствие иммунитета к горячительным смесям всех мастей.
- Здравствуйте, - застыла я на пороге занавешенного кабинета.
Сам бородатый «страдалец», боком возлежащий в кресле, криво махнул мне из-под ворсистого пледа пятерней:
- Заходите… Анюта?
- Агата, - как можно бесшумнее опустилась я на стул против него.
- Агата, - болезненно сощурясь, повторил гном. – Агата… Уважаемый Теофил сказал: вы хотели получить у меня… консультацию?
- Совершенно верно, - кивнула я. – Как у единственного (может, проскользнет «лещ»?) высококлассного эксперта по атрактину.
- Атрактину? – позволил себе мастер удивиться.
