Ветер, едва проснувшись, гонял над травой по пастбищам клочья тумана. Как морок собаки-пастуха ленивых толстых овец. А солнце… А что, «солнце»? Оно, как и положено, всходило. Солнце нового дня, в котором мой любый жив и рядом. А остальное… В общем, дело времени и… спасайся, кто может. Кому позволю.
- Ты его, все-таки, отпустила, - Эрик, зевнув, прикрыл длинной ладошкой рот.
- Ага-а, - зажмурясь, проделала я тоже самое.
- Но, он же…
- Чужак? Это, с какой стороны посмотреть, - и со вздохом процитировала: «Фрук пещерный. Сущность среднего уровня опасности. Относится к подвиду «стражей дверей». Первоначальная среда обитания не изучена. Питается выделениями газов в глубоких пещерах, шахтах и на болотах. Однако в еде возможна и корректировка по местности. Живуч. Легко внушаем. По природе – коллективист. К классу нечисти причислен из-за свойства в случае опасности мутировать и способа размножения».
- А как он… размножается?
- Тебя только это сейчас волнует?
- Да не-ет.
- Вот-вот. Я думаю, сородичей его уже давно опилками где-нибудь в прокуратской лаборатории или закрытом музее Совета магов набили. Раз информация о «Фруке пещерном» есть в книге столетней давности из библиотеки моего деда. А этот… пусть живет.
- Угу… А где? Куда ты его послала?
- В заброшенные горные шахты на севере. Там их полно. В смысле, шахт, - и развернулась к рыцарю. – Ну, что, пора по домам?
- Это – да, - потер тот лоб. – А что он тебе сказал, когда ты его отпустила?
Вот же… «любознат».
- Сказал, что теперь мне ш-шибко обязан, как своему новому вожаку. Видно, признал во мне нечисть. И на этой почве заверил, что мстить селянам не станет, а махнет сразу куда указала.
- За что ж им мстить?
- А они его обманули. Уверили, будто дотянутся до ушей в любую точку страны или Прокурату сдадут, если он из кабалы их смоется… Так ты идешь? – и черкнула свою арку.
Эрик сбоку замялся:
- И это всё, Агата? Он больше ничего не сказал?
- Больше ничего! - прокричала я уже из подвала. – Жду вечером у родителей!
- До вече…
А «больше» тебе, помощничек, и знать о нашем с Фруком разговоре не стоит. Потому как я сама в услышанное не поверила… Хотя очень хотелось… Очень хочется…
В родительском доме тоже пришлось поднапрячься. Однако мама моя по слуху не уступит и любой нечисти. Поэтому, вылетела из своей спальни, как на абордаж:
- Доча, где тебя носит и что же так долго? Мы с отцом всю ночь не…
- Тогда и вам с папой тоже – приятного сна, - закрыла я перед ней свою дверь и мимо сопящей на постели Вари просквозила в купальню… А ведь так хочется крикнуть сейчас на весь дремотный дом. Да что там на весь дом? Открыть окно и миру вокруг проорать: «Ник зде-сь!!!»…
- «Змеиный хвост», Агата Вешковская-Подугор. «Змеиный хвост».
- Доча… Доча, я к тебе войду.
- Хорошо, только тише, - и зевая во весь рот, провернула барашки крана над ванной.
Мама, запахнув халат, шлепнулась на ее глянцевый край:
- Ну, что нового? – постучала загнутыми носками шлепок.
- Мама, все нормально. Ищем, нюхаем.
- Что «нюхала», я прекрасно вижу.
Тысь моя майка - забыла рубашку от крови очистить.
- Мама, все нормально.
- Ну-ну… Агата, завтра тебе на юбилей канцлера. И в чем ты туда пойдешь?
- Мама, все но… Что?
- Так я и знала, - вздохнула родительница. – Хорошо. Отдохни, а потом – по магазинам.
- Не надо. У меня есть.
- Да что там у тебя…
- Платье. Ник выбирал. Сам, - «убийственный» аргумент. И «противник», с еще одним вздохом ретировался обратно за дверь купальни. Я же, побросав на пол одежду, занырнула под теплые вожделенные струи… И закрыла глаза… - Ник. Ник… Ни-ик, я тебя найду. Где бы ты ни был. Я тебя найду… Найду… Най-ду… Вот только… посижу тут немножко…Чуть…чуть…
- Тысь моя майка! И что же ты меня не разбудила то?!
Окна в столовой расплылись столичными сумерками. Да и световые шары, оформленные в плафоны, уже вовсю сияли под потолком. В аккурат над накрытым к ужину столом. Мама моя обиженно скривила губки. Эрик втянул шею в плечи. Папа с Варварой продолжили жевать… Курицу.
- Агата, присаживайся и не ругай мать. Это я ей не позволил.
- Ага, - хлопнулась я на свой законный стул. – Всем приятного аппетита…
Пришлось выдачу информации отложить на потом. Да и выражалась она всего лишь в двух скупых фразах: «Он – не женат. У нее – кто-то есть. А вот кто – пока неизвестно». Хотя это, уже три фразы. Что сути, все одно, не меняет: полезности – нуль. Значит, надо заходить с другого крутого борта.
Я же свое ближайшее время посвятила «близкому знакомству» с перечнем недвижимости обоих «главных подозреваемых». Рассудив, что, при таком «раскладе» прятать пленника в «дальние дали» смысла нет. И навестила семью Годы (обещался ведь помочь?). Тот, как обычно, запросил себе время на еще одно «должностное преступление». Но, уговаривать его в этот раз ни мне ни Софико не пришлось.
Но, все это было накануне. А вот конкретно сейчас…
Уф-ф… Да я бы с удовольствием данное мероприятие пропустила. И променяла бы его на ночь в засаде под крыльцом у гадины Ксю. Но… Сто пятьдесят лет. Тысь моя майка…
- Ну, наконец-то, Агата! Проходи.
- Здравствуйте, господин канцлер. С юбилеем, - и облегченно протянула ему приторно вонючий букет.
Канцлер в ответ заговорщицки сдвинул седые брови:
- Я тебе место обозначил за столом между Верховным рыцарем и госпожой Лэшок. Так что, приставать с лишними вопросами никто не будет. А мы с тобой позже поговорим. Агата?
- Да, господин канцлер. Спасибо.
- Не за что, - подмигнул он мне. - Проходи… Господин главный судья!..
Пришлось срочно «проходить»…
Большой торжественный зал в учебном корпусе узнать сейчас можно было с трудом. Пожалуй, лишь по местоположению дверей и узких окон. Остальное же пространство щедро пестрело лентами, свисающими с люстр наподобие шатерных куполов, и вполне реальными благоухающими цветами. И что там мой приторный букет? Тут их были целые сотни. А в купе с блюдами на длиннющих столах сей «коктейль» вызывал тошноту и «больные» фантазии (духи вместо соуса или розовая вода по графинам). Однако сами гости впечатляли не меньше. Но, по другому – мельтешением ярких красок и переливами драгоценностей у дам. И только серые фраки официантов да рыцарские доспехи спасали глаза от неминучего косоглазия или слепоты.
Но, слава всем прокуратским богам, гости, очень скоро расселись. И канцлер оказался стратегически прав: оба моих соседа желания поболтать со мной явно не проявляли. Левый (Верховный рыцарь) только о здоровье моем справился, а вот правая (госпожа Лэшок) и вовсе сделала вид, что мой стул пуст. Да и меня саму это устроило – хватило кивков и взглядов, которые я по пути собрала.
А далее началась «официальная часть» в виде громких поздравлений вперемешку с громкими выступлениями знаменитостей всех мастей. Среди последних отметилась и моя недавняя клиентка, не нечисть, конечно, а совсем наоборот (хотя если судить по ее нраву, то – упыриха еще та). Бывшая театральная прима (и бывшая хозяйка кошки-призрака) прочла отрывок из геройской оды, в местах упоминания главного «героя», указуя перстом в юбиляра. Тот дисциплинированно умилялся. Гости согласно аплодировали. В общем, на все действо ушло минут двадцать. Бедный господин Исбург (он ведь не актер, а, действительно, «простой герой»). Меня в списке поздравляющих спасительно обошли (да и речь, честно сказать, была ни к бесу). А вот когда очередь дошла до других преподавателей, из-за стола напротив, криво от волнения поднялся господин Коржун:
- Господин канцлер, вы мне позволите?! – покраснев сквозь бороду, произнес он. В ответ ему с улыбкой кивнули. Оратор прокашлялся. – Я служу на благо Отечества под вашим руководством вот уже сорок три года. И начальника лучше не знал.
- Так я у вас – единственный, - уточнил тостуемый.
- Так… точно, - еще раз кашлянул оратор. – Вы, господин канцлер, выпустили из-под своего крыла многих выдающихся личностей, которые потом взмахнули высоко-высоко! – в этом месте прокашлялись главный судья Ладмении и еще несколько гостей. – А сами – всегда на посту. В своем кресле! Но, если б не ваше участие и покровительство, то где б они… - вовремя смолк он, потом, кивнув, поправился. – где б мы все были?! – главный судья отмер и скосился по сторонам. – Но, я сейчас хочу сказать лишь об одном вашем ученике! – а вот здесь мне, вдруг, захотелось одновременно и скоситься и сглотнуть слюну. – Николасе Подугоре!.. Именно о нем! Храбрый воин! В прошлом – прилежный, лучший мой, да и не только мой, кадет! И мне искренне жаль, что к нему теперь применимо лишь это время – прошлое!
- О-о, - тихо выдохнула я.
- Да, прошлое! – тем временем огласился оратор. – Мы все скорбим о такой большой утрате! Как для нашего учебного корпуса, так и для…
- Да что же это?
- Агата, держи себя в руках, - прошипел, повернувшись ко мне, Верховный рыцарь.
Я в ответ оскалилась:
- Да что же это? Может, и похороны Ника скоро?
- Агата, это всего лишь дань уважения твоему мужу.
- Оглашать его покойником? А не рано ли?
- Агата, держи себя… - и прикрыл мою трясущуюся руку на столе своей пятерней. – Я очень тебя прошу.
- Господин Коржун?! Себастьян!.. Спасибо за речь! – косясь на нас через столы, поднялся канцлер Исбург.
Оратор на вдохе смолк.
- И от меня – большое спасибо! Господин Коржун, я вас приглашаю к себе на службу писать некрологи для моих, еще не почивших политических оппонентов! – а вот это было на самом деле, эффектное выступление. Да и появление. На моем скудном опыте – второе. Его Величество, подорвав вверх всех гостей, прошествовал от двери прямиком к юбиляру. Оттуда, взметнув полами камзола, развернулся. – Я вам не помешал?!
- Ваше Величество, - развел руки канцлер Исбург, - Как видите, ваше место вас ждет. И… спасибо за…
- Не стоит, - скривился тот, обводя взглядом стоящих. – Я здесь лишь на правах вашего же бывшего выпускника. Садитесь, дамы и господа. Садитесь… И я… сяду.
Тысь моя майка! Крыльцо у дома гадины Ксю показалось мне зовущей пристанью в бушующем океане… Но, пришлось садиться…
Правда, ненадолго. И, воспользовавшись первой же суетой во время смены блюд, я через боковую дверь ретировалась в пустой длинный коридор. Очень жаль, что вот так, но, сносить и дальше подобное «шоу», где одна половина смотрит на тебя с осуждением, а другая великодушно-сочувственно улыбается… уф-ф, избавьте ради всех прокуратских богов. Ради…
- Агата! Постой! – и через миг поняла, что «невоспитанно уйти», все ж, не вышло – по коридору меня медленно нагонял канцлер Исбург. – Мое любимое во всем здании крыло! – скривясь, произнес он и совсем сбавил шаг. – Давай потихоньку?.. И кто только эти мероприятия придумал? Надо узнать у Годарда Стаза, существует ли госстатистика по сокращению жизни юбиляра из-за подобных его чествований… Ты случайно, не знаешь? – и вовсе встал он.
- Не-ет, - растерянно замерла я напротив.
- Нет? – повторил канцлер. Потом улыбнулся. – Ну, да и ладно. Пошли ко мне в кабинет. Посижу напоследок в своем старом кресле. А то Его Величество мне новое сейчас подарил. А от такого подарка… - и глядя на меня, по-стариковски тихо, рассмеялся. – Агата, ты чего это?.. Пошли.
А «чего я»?.. И снова «пошла». Как провинившийся кадет вслед за своим всезнающим наставником.
Просторный канцлерский кабинет в ночной час выглядел тоже «незнакомцем», освещенный лишь светом ущербной луны из окна. Да еще магическим ручейком в «вечном двигателе» на столе. Сам хозяин называет его символом «единства и борьбы противоположностей», ссылаясь на философский древний закон. Однако разговор он завел не о нем, устало погрузившись в свое кресло:
- Рассказывай. Рассказывай, что нашла. Ты и рыцарь Эрик Лапиньш.
Я в ответ открыв рот, не удержалась:
- А сколько… звезд на небе?
- А кто ж их считал? – поднял канцлер брови. – Агата, ты все правильно делаешь. Просто, я вас с Николасом знаю гораздо лучше других. Помнишь, ваше первое здесь появление?
- Ага, - а как такое забыть?
- Два напуганных ребенка в схватке с жестоким миром. И одно свечение на двоих… У вас оно до сих пор – одно. Поэтому, ты его найдешь.
- Да? – хрипло выдохнула я.
- Так точно, Агата Вешковская-Подугор. Хотя… могла бы его фамилию первой поставить, - и вновь тихо зашелся в смехе.
- Ник так сам мне предложил, - по-детски проблеяла я. – Он сам, – да чтоб меня, магия этого места.
- Это – конечно, - вскинул узловатую руку канцлер. – Он по-другому и не может, - и, вдруг, стер улыбку. – В настоящем времени, Агата.
- В настоящем, – почти шепотом повторила я. - Так вы мне поможете найти моего мужа?
- Помогу, - кивнул он. – Только, знаешь, что? У меня к тебе просьба есть…
- А вот это место не изменилось нисколько! – дверь распахнулась до жалобного скрипа в петлях и высветила со спины силуэт, застывший во всем величии. За силуэтом мелькнула чья-то тень и исчезла. – А вот в этот раз я, кажется, помешал, - оглашено было без малейших за то угрызений.
Да за что же наказа… честь мне такая? Пришлось вновь подскакивать со стула. Канцлер Исбург, опершись на свой стол, чинно встал:
- Прошу вас, Ваше Величество. Окажите мне честь, - значит, все-таки - «честь».
И Оное ее «оказало». Приземлившись напротив меня.
- Да садитесь вы… А ведь я был не лучшим кадетом, - обвел глазами Василий Второй кабинет. – А вы были хорошим педагогом. И наставником. Да, госпожа Вешковская-Подугор. У нас с вами – общий наставник. И теперь, я надеюсь, он позволит мне поговорить с вами… наедине?
Мы оба перевели взгляд на канцлера. Тот, глядя на меня, кивнул:
- Конечно, - и, обогнув стол, пошел на выход. Прямо и так же медленно. – Конечно, Ваше Величество.
Ба-бах! Удесятерившись в голове, грохнула за ним дверь. Я сцепила на коленях пальцы. Его Величество выждало паузу… «Вот сейчас он театрально подскочит и растворится… Вот сейчас…»
- У меня к вам вопрос, Агата, - не «растворился»…
- Какой? – сипло выдала я.
- Я вам – друг. Я уже говорил. Вы это помните?
И такое в жизни вряд ли забыть:
- Да-а.
- Вот. Я вам – друг. А вы ко мне за помощью не пришли. Хотя в ней нуждаетесь.
- Но, ведь, Ваше Величество, там предполагались…
- Другие причины? – улыбнулся он. – Согласен, да. Другие. Наверное, поэтому я и пришел к вам сам… И именно к вам. Я очень долго, Агата, наблюдал со стороны за вашими ошибками и метаниями. Я вам сопереживал и старался помочь, как мог. Но, делал это тоже со стороны. А вот теперь, думаю, настал момент узнать вас гораздо ближе. Потому что вы мне дороги.
- Ваше Вели… - перехватило у меня голос. – Ваше… Величество.
- Вас это удивляет? – качнулся он ко мне. – Монархи тоже способны на эмоции, Агата. Иначе они были бы «правителями камней». И если вы попытались забыть то, что было, я все помню прекрасно. Помню и… жажду реванша, Агата. Не сочтите это за слабость. Или хуже того, шантаж сильным слабого, - накрыл он своей рукой мои сомкнутые пальцы. – Я лишь предлагаю вам дружбу. Настоящую, полноценную. И отложенную на много потерянных лет.
- Ваше Величество, о чем вы… я вас не понимаю. Совсем, - выдавила я из себя.
- Ты его, все-таки, отпустила, - Эрик, зевнув, прикрыл длинной ладошкой рот.
- Ага-а, - зажмурясь, проделала я тоже самое.
- Но, он же…
- Чужак? Это, с какой стороны посмотреть, - и со вздохом процитировала: «Фрук пещерный. Сущность среднего уровня опасности. Относится к подвиду «стражей дверей». Первоначальная среда обитания не изучена. Питается выделениями газов в глубоких пещерах, шахтах и на болотах. Однако в еде возможна и корректировка по местности. Живуч. Легко внушаем. По природе – коллективист. К классу нечисти причислен из-за свойства в случае опасности мутировать и способа размножения».
- А как он… размножается?
- Тебя только это сейчас волнует?
- Да не-ет.
- Вот-вот. Я думаю, сородичей его уже давно опилками где-нибудь в прокуратской лаборатории или закрытом музее Совета магов набили. Раз информация о «Фруке пещерном» есть в книге столетней давности из библиотеки моего деда. А этот… пусть живет.
- Угу… А где? Куда ты его послала?
- В заброшенные горные шахты на севере. Там их полно. В смысле, шахт, - и развернулась к рыцарю. – Ну, что, пора по домам?
- Это – да, - потер тот лоб. – А что он тебе сказал, когда ты его отпустила?
Вот же… «любознат».
- Сказал, что теперь мне ш-шибко обязан, как своему новому вожаку. Видно, признал во мне нечисть. И на этой почве заверил, что мстить селянам не станет, а махнет сразу куда указала.
- За что ж им мстить?
- А они его обманули. Уверили, будто дотянутся до ушей в любую точку страны или Прокурату сдадут, если он из кабалы их смоется… Так ты идешь? – и черкнула свою арку.
Эрик сбоку замялся:
- И это всё, Агата? Он больше ничего не сказал?
- Больше ничего! - прокричала я уже из подвала. – Жду вечером у родителей!
- До вече…
А «больше» тебе, помощничек, и знать о нашем с Фруком разговоре не стоит. Потому как я сама в услышанное не поверила… Хотя очень хотелось… Очень хочется…
В родительском доме тоже пришлось поднапрячься. Однако мама моя по слуху не уступит и любой нечисти. Поэтому, вылетела из своей спальни, как на абордаж:
- Доча, где тебя носит и что же так долго? Мы с отцом всю ночь не…
- Тогда и вам с папой тоже – приятного сна, - закрыла я перед ней свою дверь и мимо сопящей на постели Вари просквозила в купальню… А ведь так хочется крикнуть сейчас на весь дремотный дом. Да что там на весь дом? Открыть окно и миру вокруг проорать: «Ник зде-сь!!!»…
- «Змеиный хвост», Агата Вешковская-Подугор. «Змеиный хвост».
- Доча… Доча, я к тебе войду.
- Хорошо, только тише, - и зевая во весь рот, провернула барашки крана над ванной.
Мама, запахнув халат, шлепнулась на ее глянцевый край:
- Ну, что нового? – постучала загнутыми носками шлепок.
- Мама, все нормально. Ищем, нюхаем.
- Что «нюхала», я прекрасно вижу.
Тысь моя майка - забыла рубашку от крови очистить.
- Мама, все нормально.
- Ну-ну… Агата, завтра тебе на юбилей канцлера. И в чем ты туда пойдешь?
- Мама, все но… Что?
- Так я и знала, - вздохнула родительница. – Хорошо. Отдохни, а потом – по магазинам.
- Не надо. У меня есть.
- Да что там у тебя…
- Платье. Ник выбирал. Сам, - «убийственный» аргумент. И «противник», с еще одним вздохом ретировался обратно за дверь купальни. Я же, побросав на пол одежду, занырнула под теплые вожделенные струи… И закрыла глаза… - Ник. Ник… Ни-ик, я тебя найду. Где бы ты ни был. Я тебя найду… Найду… Най-ду… Вот только… посижу тут немножко…Чуть…чуть…
- Тысь моя майка! И что же ты меня не разбудила то?!
Окна в столовой расплылись столичными сумерками. Да и световые шары, оформленные в плафоны, уже вовсю сияли под потолком. В аккурат над накрытым к ужину столом. Мама моя обиженно скривила губки. Эрик втянул шею в плечи. Папа с Варварой продолжили жевать… Курицу.
- Агата, присаживайся и не ругай мать. Это я ей не позволил.
- Ага, - хлопнулась я на свой законный стул. – Всем приятного аппетита…
Пришлось выдачу информации отложить на потом. Да и выражалась она всего лишь в двух скупых фразах: «Он – не женат. У нее – кто-то есть. А вот кто – пока неизвестно». Хотя это, уже три фразы. Что сути, все одно, не меняет: полезности – нуль. Значит, надо заходить с другого крутого борта.
Я же свое ближайшее время посвятила «близкому знакомству» с перечнем недвижимости обоих «главных подозреваемых». Рассудив, что, при таком «раскладе» прятать пленника в «дальние дали» смысла нет. И навестила семью Годы (обещался ведь помочь?). Тот, как обычно, запросил себе время на еще одно «должностное преступление». Но, уговаривать его в этот раз ни мне ни Софико не пришлось.
Но, все это было накануне. А вот конкретно сейчас…
Уф-ф… Да я бы с удовольствием данное мероприятие пропустила. И променяла бы его на ночь в засаде под крыльцом у гадины Ксю. Но… Сто пятьдесят лет. Тысь моя майка…
- Ну, наконец-то, Агата! Проходи.
- Здравствуйте, господин канцлер. С юбилеем, - и облегченно протянула ему приторно вонючий букет.
Канцлер в ответ заговорщицки сдвинул седые брови:
- Я тебе место обозначил за столом между Верховным рыцарем и госпожой Лэшок. Так что, приставать с лишними вопросами никто не будет. А мы с тобой позже поговорим. Агата?
- Да, господин канцлер. Спасибо.
- Не за что, - подмигнул он мне. - Проходи… Господин главный судья!..
Пришлось срочно «проходить»…
Большой торжественный зал в учебном корпусе узнать сейчас можно было с трудом. Пожалуй, лишь по местоположению дверей и узких окон. Остальное же пространство щедро пестрело лентами, свисающими с люстр наподобие шатерных куполов, и вполне реальными благоухающими цветами. И что там мой приторный букет? Тут их были целые сотни. А в купе с блюдами на длиннющих столах сей «коктейль» вызывал тошноту и «больные» фантазии (духи вместо соуса или розовая вода по графинам). Однако сами гости впечатляли не меньше. Но, по другому – мельтешением ярких красок и переливами драгоценностей у дам. И только серые фраки официантов да рыцарские доспехи спасали глаза от неминучего косоглазия или слепоты.
Но, слава всем прокуратским богам, гости, очень скоро расселись. И канцлер оказался стратегически прав: оба моих соседа желания поболтать со мной явно не проявляли. Левый (Верховный рыцарь) только о здоровье моем справился, а вот правая (госпожа Лэшок) и вовсе сделала вид, что мой стул пуст. Да и меня саму это устроило – хватило кивков и взглядов, которые я по пути собрала.
А далее началась «официальная часть» в виде громких поздравлений вперемешку с громкими выступлениями знаменитостей всех мастей. Среди последних отметилась и моя недавняя клиентка, не нечисть, конечно, а совсем наоборот (хотя если судить по ее нраву, то – упыриха еще та). Бывшая театральная прима (и бывшая хозяйка кошки-призрака) прочла отрывок из геройской оды, в местах упоминания главного «героя», указуя перстом в юбиляра. Тот дисциплинированно умилялся. Гости согласно аплодировали. В общем, на все действо ушло минут двадцать. Бедный господин Исбург (он ведь не актер, а, действительно, «простой герой»). Меня в списке поздравляющих спасительно обошли (да и речь, честно сказать, была ни к бесу). А вот когда очередь дошла до других преподавателей, из-за стола напротив, криво от волнения поднялся господин Коржун:
- Господин канцлер, вы мне позволите?! – покраснев сквозь бороду, произнес он. В ответ ему с улыбкой кивнули. Оратор прокашлялся. – Я служу на благо Отечества под вашим руководством вот уже сорок три года. И начальника лучше не знал.
- Так я у вас – единственный, - уточнил тостуемый.
- Так… точно, - еще раз кашлянул оратор. – Вы, господин канцлер, выпустили из-под своего крыла многих выдающихся личностей, которые потом взмахнули высоко-высоко! – в этом месте прокашлялись главный судья Ладмении и еще несколько гостей. – А сами – всегда на посту. В своем кресле! Но, если б не ваше участие и покровительство, то где б они… - вовремя смолк он, потом, кивнув, поправился. – где б мы все были?! – главный судья отмер и скосился по сторонам. – Но, я сейчас хочу сказать лишь об одном вашем ученике! – а вот здесь мне, вдруг, захотелось одновременно и скоситься и сглотнуть слюну. – Николасе Подугоре!.. Именно о нем! Храбрый воин! В прошлом – прилежный, лучший мой, да и не только мой, кадет! И мне искренне жаль, что к нему теперь применимо лишь это время – прошлое!
- О-о, - тихо выдохнула я.
- Да, прошлое! – тем временем огласился оратор. – Мы все скорбим о такой большой утрате! Как для нашего учебного корпуса, так и для…
- Да что же это?
- Агата, держи себя в руках, - прошипел, повернувшись ко мне, Верховный рыцарь.
Я в ответ оскалилась:
- Да что же это? Может, и похороны Ника скоро?
- Агата, это всего лишь дань уважения твоему мужу.
- Оглашать его покойником? А не рано ли?
- Агата, держи себя… - и прикрыл мою трясущуюся руку на столе своей пятерней. – Я очень тебя прошу.
- Господин Коржун?! Себастьян!.. Спасибо за речь! – косясь на нас через столы, поднялся канцлер Исбург.
Оратор на вдохе смолк.
- И от меня – большое спасибо! Господин Коржун, я вас приглашаю к себе на службу писать некрологи для моих, еще не почивших политических оппонентов! – а вот это было на самом деле, эффектное выступление. Да и появление. На моем скудном опыте – второе. Его Величество, подорвав вверх всех гостей, прошествовал от двери прямиком к юбиляру. Оттуда, взметнув полами камзола, развернулся. – Я вам не помешал?!
- Ваше Величество, - развел руки канцлер Исбург, - Как видите, ваше место вас ждет. И… спасибо за…
- Не стоит, - скривился тот, обводя взглядом стоящих. – Я здесь лишь на правах вашего же бывшего выпускника. Садитесь, дамы и господа. Садитесь… И я… сяду.
Тысь моя майка! Крыльцо у дома гадины Ксю показалось мне зовущей пристанью в бушующем океане… Но, пришлось садиться…
Правда, ненадолго. И, воспользовавшись первой же суетой во время смены блюд, я через боковую дверь ретировалась в пустой длинный коридор. Очень жаль, что вот так, но, сносить и дальше подобное «шоу», где одна половина смотрит на тебя с осуждением, а другая великодушно-сочувственно улыбается… уф-ф, избавьте ради всех прокуратских богов. Ради…
- Агата! Постой! – и через миг поняла, что «невоспитанно уйти», все ж, не вышло – по коридору меня медленно нагонял канцлер Исбург. – Мое любимое во всем здании крыло! – скривясь, произнес он и совсем сбавил шаг. – Давай потихоньку?.. И кто только эти мероприятия придумал? Надо узнать у Годарда Стаза, существует ли госстатистика по сокращению жизни юбиляра из-за подобных его чествований… Ты случайно, не знаешь? – и вовсе встал он.
- Не-ет, - растерянно замерла я напротив.
- Нет? – повторил канцлер. Потом улыбнулся. – Ну, да и ладно. Пошли ко мне в кабинет. Посижу напоследок в своем старом кресле. А то Его Величество мне новое сейчас подарил. А от такого подарка… - и глядя на меня, по-стариковски тихо, рассмеялся. – Агата, ты чего это?.. Пошли.
А «чего я»?.. И снова «пошла». Как провинившийся кадет вслед за своим всезнающим наставником.
Просторный канцлерский кабинет в ночной час выглядел тоже «незнакомцем», освещенный лишь светом ущербной луны из окна. Да еще магическим ручейком в «вечном двигателе» на столе. Сам хозяин называет его символом «единства и борьбы противоположностей», ссылаясь на философский древний закон. Однако разговор он завел не о нем, устало погрузившись в свое кресло:
- Рассказывай. Рассказывай, что нашла. Ты и рыцарь Эрик Лапиньш.
Я в ответ открыв рот, не удержалась:
- А сколько… звезд на небе?
- А кто ж их считал? – поднял канцлер брови. – Агата, ты все правильно делаешь. Просто, я вас с Николасом знаю гораздо лучше других. Помнишь, ваше первое здесь появление?
- Ага, - а как такое забыть?
- Два напуганных ребенка в схватке с жестоким миром. И одно свечение на двоих… У вас оно до сих пор – одно. Поэтому, ты его найдешь.
- Да? – хрипло выдохнула я.
- Так точно, Агата Вешковская-Подугор. Хотя… могла бы его фамилию первой поставить, - и вновь тихо зашелся в смехе.
- Ник так сам мне предложил, - по-детски проблеяла я. – Он сам, – да чтоб меня, магия этого места.
- Это – конечно, - вскинул узловатую руку канцлер. – Он по-другому и не может, - и, вдруг, стер улыбку. – В настоящем времени, Агата.
- В настоящем, – почти шепотом повторила я. - Так вы мне поможете найти моего мужа?
- Помогу, - кивнул он. – Только, знаешь, что? У меня к тебе просьба есть…
- А вот это место не изменилось нисколько! – дверь распахнулась до жалобного скрипа в петлях и высветила со спины силуэт, застывший во всем величии. За силуэтом мелькнула чья-то тень и исчезла. – А вот в этот раз я, кажется, помешал, - оглашено было без малейших за то угрызений.
Да за что же наказа… честь мне такая? Пришлось вновь подскакивать со стула. Канцлер Исбург, опершись на свой стол, чинно встал:
- Прошу вас, Ваше Величество. Окажите мне честь, - значит, все-таки - «честь».
И Оное ее «оказало». Приземлившись напротив меня.
- Да садитесь вы… А ведь я был не лучшим кадетом, - обвел глазами Василий Второй кабинет. – А вы были хорошим педагогом. И наставником. Да, госпожа Вешковская-Подугор. У нас с вами – общий наставник. И теперь, я надеюсь, он позволит мне поговорить с вами… наедине?
Мы оба перевели взгляд на канцлера. Тот, глядя на меня, кивнул:
- Конечно, - и, обогнув стол, пошел на выход. Прямо и так же медленно. – Конечно, Ваше Величество.
Ба-бах! Удесятерившись в голове, грохнула за ним дверь. Я сцепила на коленях пальцы. Его Величество выждало паузу… «Вот сейчас он театрально подскочит и растворится… Вот сейчас…»
- У меня к вам вопрос, Агата, - не «растворился»…
- Какой? – сипло выдала я.
- Я вам – друг. Я уже говорил. Вы это помните?
И такое в жизни вряд ли забыть:
- Да-а.
- Вот. Я вам – друг. А вы ко мне за помощью не пришли. Хотя в ней нуждаетесь.
- Но, ведь, Ваше Величество, там предполагались…
- Другие причины? – улыбнулся он. – Согласен, да. Другие. Наверное, поэтому я и пришел к вам сам… И именно к вам. Я очень долго, Агата, наблюдал со стороны за вашими ошибками и метаниями. Я вам сопереживал и старался помочь, как мог. Но, делал это тоже со стороны. А вот теперь, думаю, настал момент узнать вас гораздо ближе. Потому что вы мне дороги.
- Ваше Вели… - перехватило у меня голос. – Ваше… Величество.
- Вас это удивляет? – качнулся он ко мне. – Монархи тоже способны на эмоции, Агата. Иначе они были бы «правителями камней». И если вы попытались забыть то, что было, я все помню прекрасно. Помню и… жажду реванша, Агата. Не сочтите это за слабость. Или хуже того, шантаж сильным слабого, - накрыл он своей рукой мои сомкнутые пальцы. – Я лишь предлагаю вам дружбу. Настоящую, полноценную. И отложенную на много потерянных лет.
- Ваше Величество, о чем вы… я вас не понимаю. Совсем, - выдавила я из себя.
