- И как же ты это определила?
- По твоему свечению. У людей оно мутное и не такое сильное, а у магов прозрачное. У тебя же оно… – взглянула Тиниэль куда-то поверх моей головы. – чистое и серебристое. Такое бывает только у магов воздуха.
- А у алантов? – не удержалась я.
- О-о, у алантов… - уважительно протянула эльф. – У алантов оно самое сильное. И, хотя аланты тоже служат воздуху, у них оно еще и с золотой каймой по самой кромке.
- Понятно, – вспомнила я бабушкину «подсветку» в пещерном тоннеле. – Но, если ты говоришь, что магами рождаются, то почему тогда я не чувствую этого… дара до сих пор?
Эльф стянула бантиком губки и растопырила в стороны свои двойные прозрачные крылья, что, видимо, означало трудный мыслительный процесс а, через некоторое время вынесла свой вердикт:
- Такое бывает, иногда. Когда более сильный маг постоянно находится рядом со слабым или молодым и неопытным, не умеющим защититься. Тогда сильный питается его энергией… Это, как садовый цветок, обвитый сорняком, который тянет из него соки. Но, если вовремя этот сорняк вырвать, то цветок вновь сможет ожить.
- А если не вовремя?
- Ну, тогда у такого мага есть только один шанс вернуть свою утраченную силу, – вновь вернулась эльф с языка «цветочных» метафор на обычный. – Сделать это за счет большого вплеска чужой энергии.
- Это как же?
- Я не знаю. Я ведь эльф. У нас все гораздо проще и честнее, чем у вас, у магов… Маг Вета! – подскочила она вдруг на месте. – Закрой меня обратно тряпкой. Сюда идет этот большой человек, хозяин. Я не хочу его видеть.
Я суматошно выполнила ее просьбу, но оттащить стул на место уже не успела - в кабинет вошел Борамир. И настроение у него было не из лучших.
- Привет, – как можно беззаботнее расплылась я.
Мужчина взглянул сначала на уже прикрытую клетку, потом на меня и направился из кабинета. Я, естественно, поплелась за ним.
- Вета, – резко развернулся он посреди комнаты. – Ты разговаривала с этим… эльфом?
- Да, – честно призналась я.
Он удивленно вздернул брови, но через секунду вернулся к своему прежнему тону:
- Зачем ты это сделала?
- Но, ты же мне это не запретил.
- Интересно, когда тебя подобное останавливало? – ехидно поинтересовался мужчина.
- Всего один раз, – резонно возразила я. – К тому же, я за него до сих пор искренне раскаиваюсь, – добавила тут же, на всякий случай.
- Послушай, - произнес мужчина, уже на пол тона тише. – Я не хочу, чтобы ты с ней общалась. Это… безнравственное существо. Она совершила дурной поступок и за это наказана.
- Борамир, что же она такое сделала?
- Я не хочу об этом говорить, – отрезал граф и направился к выходу.
- Ну, постой, – забежала я вперед него и невоспитанно уперлась в мужской пресс руками. - Пусть так, и это не мое дело, конечно. Тем более что здесь ваши желания с эльфом полностью совпадают – она тоже не хочет затрагивать эту запретную тему. Но, можно, я с ней буду просто… разговаривать. Ведь она же эльф, – произнесла я с мечтательной улыбкой. – Она из этого мира…
Борамир пальцами приподнял мой подбородок и строго посмотрел в глаза:
- Ты можешь мне пообещать, что никогда не будешь за нее передо мной просить и, тем более, не выпустишь ее из клетки?
- Я тебе обещаю, что сделаю это только в том случае, если твоей драгоценной графской жизни будет грозить смертельная опасность, а эта «злостная преступница» окажется единственным созданием, способным тебя спасти.
- Вета, – страдальчески простонал мужчина и прижал меня к себе. – Тебя ничто не изменит.
- Так ты мне разрешаешь? – буркнула я в его косоворотку, на миг представив, как Тиниэль тащит на своем плече Борамира из пылающего замка.
- Да. Разговаривайте, – великодушно разрешил граф и ослабил «дружеские» объятья. – Ты готова увидеть Озерный край?
- А ты готов увидеть, как я научилась ездить на Дубке?
- Не терпится оценить, – ухмыльнулся Борамир. – Только пойдем, сначала поужинаем. Сегодня нам накрыли в большом зале.
«Да с тобой, хоть в этот треклятый зал», - поскакала вслед за графом по ступеням…
Выезжали мы из замка уже на закате. Мне пришлось подняться за меховым жилетом, про существование которого я вспомнила только теперь, а потом настал мой личный «час триумфа». Борамир, для подстраховки, держа Дубка за поводья, внимательно следил за сложнейшей процедурой посадки. И в этот раз, на мою удачу, получилось с первого раза, но этим удивление мужчины не ограничилось. Потому что мне, все-таки, пришлось трогаться с места.
- Как ты к нему обратилась? – переспросил он, уже из седла своей игреневой красавицы Молнии.
- Дорогой… – повторила я и притормозила своего коня. – А что тебе не нравится? Ты разве не хотел, чтобы я наладила с конем отношения?
- Вета, но, он же просто конь.
- Это для тебя, человека привыкшего к ним с детства, они все просто кони и лошади, а для меня Дубок теперь будет «мой дорогой». Кстати, ему это нравится, – добавила, уже с прищуром.
Борамир удивленно хмыкнул и тронулся с места. В отдалении от нас замаячили еще двое - наши сопровождающие из отряда Ольта. Я же пристроилась на Дубке с левого бока от Молнии, слегка «загребая» своим рыжим красавцем в сторону графа. Мужчина, пока мы выезжали через задние ворота на дорогу, терпеливо уворачивался от моих поползновений, а потом, все же не выдержал и показал мне, как надо «рулить» поводьями.
- Ну, правильно, – буркнула я. – Я ведь до этого только круги по двору нарезала, а теперь пришлось ехать по прямой.
- Вета, ты умница, – расщедрился, наконец, он на комплимент. - Но, если ты и дальше будешь обращать внимание только на уши своего… «дорогого», то не заметишь того, что так хотела увидеть.
А вокруг меня, действительно, была красота. Вечерний туман клочьями забросал полянку слева от дороги и прилегающий к ней холмистый лес, но все же, кое-где среди его седых проплешин, яркими фиолетовыми бутонами проглядывали цветы. Уже полузакрывшиеся, перед ночной прохладой, но, до сих пор красивые.
- Как называются эти цветы? – в тон окружающей обстановке, тихо спросила я.
- Дриадины слезы.
- А почему дриадины?
- Говорят здесь, когда то очень давно, была дубовая роща, которую вырастили дриады, но в одно сухое лето, от молнии деревья вспыхнули и вся роща выгорела. А «бездомные» дриады потом долго оплакивали свою судьбу вот такими вот большими слезами, – закончил мужчина, совсем уже буднично.
- А ты видел когда-нибудь дриад?
- Нет. Это очень замкнутый народ и выходят они в свет либо, чтобы пополнить свои запасы зелий, либо, чтобы кому-нибудь насолить.
- Они что, так злопамятны?
- Да нет, – пожал плечами Борамир. – А кому понравится, если тебя, например, лишили собственного дома? Взяли бы его и вырубили под корень. Ведь дриады живут в деревьях и больше всего любят, почему-то, дубы.
- И часто они так… выходят? – ненароком оглядевшись по сторонам, спросила я.
- Нет, Вета, – увидев мою реакцию, засмеялся мужчина. В моих землях вырубка леса без особого разрешения, запрещена уже много лет…
Вскоре, хорошо протоптанная дорога взяла влево. Мы же продолжили свой путь по едва различимой в траве тропе и, в конце концов, въехали в лес. Вокруг стояла торжественная тишина. Высокие деревья, породу которых в сгущающихся сумерках мне было сложно определить, как древние воины высились вокруг нас, охраняя свое «волшебное» царство. Я вертела головой, улавливая малейшие шорохи, и пыталась разглядеть все вокруг как можно лучше. Но, вскоре, поняв всю тщетность своих усилий, вернулась глазами к тропе. Как раз вовремя, чтобы заметить, что впереди, уже виден просвет.
Русалочье озеро было небольшим, но зеркально чистым. И в этой зеркальной глади отражалось небо, лес на противоположном берегу и даже туман, стелящийся по береговой кромке воды. Я невольно замерла, увидев всю панораму целиком, и, с удивлением, нашла в своей памяти что-то очень похожее… Петрозаводск. Кафе «Три сосны». Картина с озером на стене и слова Чехова под ней:
- Человеку нужна не усадьба, а весь земной шар, вся природа.
- Что? – спросил, уже слезший с Молнии Борамир. Он подошел сбоку к Дубку и протянул мне руки.
- Человеку нужна не усадьба, а весь земной шар, вся природа, – повторила я, глядя в его родные глаза, находящиеся сейчас на одном уровне с моими. – Я эти слова прочитала еще в прежнем своем мире, по дороге сюда… к тебе.
О, как же мне захотелось тогда, до боли, до стона, вот так вот, всю жизнь провисеть здесь, в объятьях этого мужчины, пусть даже, считающего себя лишь моим другом. На берегу этого озера, каким то загадочным образом, отразившегося в обоих наших мирах… Но, Борамир мельком взглянул на подъехавших следом мужчин и осторожно поставил меня на землю… И, наваждение пропало…
- Почему это озеро называется Русалочьим? – наблюдая, как ленивая озерная волна едва касается носков моих ботинок, спросила я.
- Потому что здесь живут русалки, – ответил, стоящий рядом Борамир.
- Логично…
- Когда мне было лет шестнадцать, мы с моими приятелями из столицы специально приходили на это озеро, чтобы провести здесь ночь Купальника(1). Это такой праздник в конце июня. Люди в этот день прыгают через костры, уединяются в лесу. Маги зажигают священный огонь на самых высоких холмах возле своих селений, а здесь, на этом озере, в Купальник, каждый год проходит обряд «принятия». Где-то, левее по берегу даже шалаш должен остаться, из которого мы за русалками подглядывали, – зашарил взглядом мужчина в указанном направлении.
- И что же вы оттуда высматривали? – уже заинтересованно, уточнила я.
- Русалки после полуночи, выходили на берег, вставали в хоровод, прямо, как девушки из нашей деревни. А в центр хоровода выходила, или, если их было несколько, то, тогда по очереди, смотря какой год, «свежая» утопленница.
- Как это, свежая? – расширила я глаза. – в том году утонувшая?
- Да, между двумя Купальниками. Так вот, сначала они ее очень тоскливо оплакивали, а потом начиналось самое интересное – ей выводили жениха.
- Тоже утопленника? – выдохнула я.
- Не совсем, – засмеялся мужчина. – Скорее уж, упивника. Того, кто перебрал на празднике в ближайших деревнях ну и, заплутал в лесу. И этого несчастного, в таком вот плачевном состоянии, укладывали в тот же центр круга и начинали его… ему «мстить». Сначала «мстила» та, ради которой все собрались, а потом, если мужик был еще в состоянии, то и остальные «гостьи на свадьбе», причем, до самого рассвета. А потом уже отпускали.
- А за что «мстили» то? – спросила я, уже сквозь смех.
- Как это, за что? – удивился Борамир. – За тяжелую женскую долю…
____________________________
Сноски:
1. Один из четырех основных ладменских праздников. Приурочен ко Дню летнего солнцестояния и отмечается 22 июня. Знаменует собой начало лета.
Кольцо…
Следующие пять дней, прожитые мной в Озерном крае, отложились в памяти чередой редких «пространных» разговоров с Борамиром, еще более редких наших с ним выездов по окрестным местам, планомерных тренировок с Абрамкой и долгих бесед с Тиниэль. Эльф для меня оказалась просто находкой, бесценным кладезем информации об окружающем меня мире. В благодарность, я, тайком от графа, прямо в клетке, выносила ее «просушить крылышки» на балкон. Тиниэль щурилась на солнце и вздыхала по своей непростой эльфийской судьбе. Ни Конт, ни его дальняя родственница Лулияна в замке с того памятного дня не появлялись. Зато, к безмерной радости Гильды, граф стал захаживать к ней на кухню. Она кормила его пирогами со всевозможными начинками и поила «нормальными» своими чаями. Я же, глядя на все это «благолепие» и, ловя на себе тоскливые взгляды Борамира, откровенно хандрила…
- Госпожа Вета, – окликнул меня, высунувшийся с верхних ступеней лестницы Тук. – Его сиятельство просит вас подняться к нему в кабинет.
Я, наконец, поставила на кухонный стол кружку с давно остывшим «нормальным» чаем и направилась вслед за мелькнувшими ногами слуги. Время было послеобеденное, но Борамир с утра получил долгожданную почту из столицы и сейчас, наверняка, ее разбирал, наплевав, как всегда, на свою графскую трапезу.
- Ты звал меня? – вышла я на балкон к стоящему там мужчине. Граф облокотился на широкие каменные перила, держа в руке наполовину исписанный лист бумаги:
- Только сегодня пришел ответ от моего знакомого из главного архива, –небрежно взмахнул он письмом. - Он пишет, что перерыл все данные по алантам и магам за последние пятьдесят лет, но так и не нашел никого с фамилией Полунич. Нет там и Неонил. Нет…
- Нет… – эхом повторила я. – Как будто и не было вовсе моей бабушки в этой стране… Постой, а может, мы с ней не местные? В смысле, не из Ладмении?
- Это вряд ли, – скривился Борамир. Ну, сама подумай. Во-первых, наши ближайшие материковые соседи - государства эльфов, кентавров и арабский Джингар. Вы не могли быть их подданными, это маловероятно. А, во-вторых, если вы даже не с Бетана, то зачем твоей бабушке приезжать в страну, где в тот момент вовсю бушуют бунты, да еще с младенцем на руках?
- Обстоятельства бывают разными, - с сомнением протянула я. – Скажи, имя «Натэя» здесь распространенное?
- Натэя?.. Никогда такого не слышал. А почему ты спрашиваешь?
- Понимаешь, это, конечно, полный бред. То есть, это на самом деле было в бреду, – начала я и увидела недоумение на лице мужчины. – Я, когда была маленькой, то, однажды упала в колодец, но это не важно. Дело в том, что, потом, в горячечном бреду, я звала какую-то Натэю и просила ее со мной поиграть. Вот я и подумала, что это могла быть либо моя сестра, либо какой-то другой близкий мне человек, раз я вспомнила о ней перед самой смертью.
- Перед смертью? – опешил Борамир.
- Это тоже теперь не важно. Главное - имя «Натэя». В переписи имена упоминаются?
- Да, конечно.
- Но, как же мне добраться до этих данных? Такое возможно?
- Нет, – покачал головой мужчина. – Есть, конечно, варианты, но, боюсь, тогда возникнут разные ненужные вопросы.
- И может пострадать твоя репутация. А это будет уже совсем плохо, – с горечью добавила я.
- Послушай, Вета, – взял меня за плечи Борамир. – Ты только не отчаивайся. Я обязательно что-нибудь придумаю. Я же обещал тебе помочь.
- Зачем тебе это?! – в отчаянии, скопившемся за последние дни, взвыла я. - Ты со мной возишься, как с уличным щенком, хотя у самого забот хватает. Отпусти меня лучше. Дай мне эту треклятую бумагу и выкинь за ворота. Я тебе обещаю, что никогда не опозорю твою графскую подпись на ней.
- Вета, какая же ты глупая, – прижал меня мужчина к себе. – Я дам тебе, все что ты захочешь. И грамоту и деньги на достойную жизнь и людей в охрану. Но… я не хочу, чтобы ты уходила. Я не хочу, чтобы ты от меня уходила, – повторил он еще раз, выговаривая каждое слово. – Посмотри на меня! - я подняла голову и заглянула в его глаза. В них было столько решимости и столько мольбы, что хватило бы для убеждения десятерых таких дур, как я. -Ты мне веришь?
- Верю, – выдохнула я и уперлась лбом в его грудь…
- Лешья мать! – в сердцах произнес мужчина уже через несколько секунд. – Я совсем про них забыл.
Я проследила за его взглядом, ищя повинных в порче такой важной минуты в моей жизни и похолодела… Внизу, под балконом, уже возле своих лошадей, стояли Конт и Лулияна в сопровождении нескольких наемников.
- По твоему свечению. У людей оно мутное и не такое сильное, а у магов прозрачное. У тебя же оно… – взглянула Тиниэль куда-то поверх моей головы. – чистое и серебристое. Такое бывает только у магов воздуха.
- А у алантов? – не удержалась я.
- О-о, у алантов… - уважительно протянула эльф. – У алантов оно самое сильное. И, хотя аланты тоже служат воздуху, у них оно еще и с золотой каймой по самой кромке.
- Понятно, – вспомнила я бабушкину «подсветку» в пещерном тоннеле. – Но, если ты говоришь, что магами рождаются, то почему тогда я не чувствую этого… дара до сих пор?
Эльф стянула бантиком губки и растопырила в стороны свои двойные прозрачные крылья, что, видимо, означало трудный мыслительный процесс а, через некоторое время вынесла свой вердикт:
- Такое бывает, иногда. Когда более сильный маг постоянно находится рядом со слабым или молодым и неопытным, не умеющим защититься. Тогда сильный питается его энергией… Это, как садовый цветок, обвитый сорняком, который тянет из него соки. Но, если вовремя этот сорняк вырвать, то цветок вновь сможет ожить.
- А если не вовремя?
- Ну, тогда у такого мага есть только один шанс вернуть свою утраченную силу, – вновь вернулась эльф с языка «цветочных» метафор на обычный. – Сделать это за счет большого вплеска чужой энергии.
- Это как же?
- Я не знаю. Я ведь эльф. У нас все гораздо проще и честнее, чем у вас, у магов… Маг Вета! – подскочила она вдруг на месте. – Закрой меня обратно тряпкой. Сюда идет этот большой человек, хозяин. Я не хочу его видеть.
Я суматошно выполнила ее просьбу, но оттащить стул на место уже не успела - в кабинет вошел Борамир. И настроение у него было не из лучших.
- Привет, – как можно беззаботнее расплылась я.
Мужчина взглянул сначала на уже прикрытую клетку, потом на меня и направился из кабинета. Я, естественно, поплелась за ним.
- Вета, – резко развернулся он посреди комнаты. – Ты разговаривала с этим… эльфом?
- Да, – честно призналась я.
Он удивленно вздернул брови, но через секунду вернулся к своему прежнему тону:
- Зачем ты это сделала?
- Но, ты же мне это не запретил.
- Интересно, когда тебя подобное останавливало? – ехидно поинтересовался мужчина.
- Всего один раз, – резонно возразила я. – К тому же, я за него до сих пор искренне раскаиваюсь, – добавила тут же, на всякий случай.
- Послушай, - произнес мужчина, уже на пол тона тише. – Я не хочу, чтобы ты с ней общалась. Это… безнравственное существо. Она совершила дурной поступок и за это наказана.
- Борамир, что же она такое сделала?
- Я не хочу об этом говорить, – отрезал граф и направился к выходу.
- Ну, постой, – забежала я вперед него и невоспитанно уперлась в мужской пресс руками. - Пусть так, и это не мое дело, конечно. Тем более что здесь ваши желания с эльфом полностью совпадают – она тоже не хочет затрагивать эту запретную тему. Но, можно, я с ней буду просто… разговаривать. Ведь она же эльф, – произнесла я с мечтательной улыбкой. – Она из этого мира…
Борамир пальцами приподнял мой подбородок и строго посмотрел в глаза:
- Ты можешь мне пообещать, что никогда не будешь за нее передо мной просить и, тем более, не выпустишь ее из клетки?
- Я тебе обещаю, что сделаю это только в том случае, если твоей драгоценной графской жизни будет грозить смертельная опасность, а эта «злостная преступница» окажется единственным созданием, способным тебя спасти.
- Вета, – страдальчески простонал мужчина и прижал меня к себе. – Тебя ничто не изменит.
- Так ты мне разрешаешь? – буркнула я в его косоворотку, на миг представив, как Тиниэль тащит на своем плече Борамира из пылающего замка.
- Да. Разговаривайте, – великодушно разрешил граф и ослабил «дружеские» объятья. – Ты готова увидеть Озерный край?
- А ты готов увидеть, как я научилась ездить на Дубке?
- Не терпится оценить, – ухмыльнулся Борамир. – Только пойдем, сначала поужинаем. Сегодня нам накрыли в большом зале.
«Да с тобой, хоть в этот треклятый зал», - поскакала вслед за графом по ступеням…
Выезжали мы из замка уже на закате. Мне пришлось подняться за меховым жилетом, про существование которого я вспомнила только теперь, а потом настал мой личный «час триумфа». Борамир, для подстраховки, держа Дубка за поводья, внимательно следил за сложнейшей процедурой посадки. И в этот раз, на мою удачу, получилось с первого раза, но этим удивление мужчины не ограничилось. Потому что мне, все-таки, пришлось трогаться с места.
- Как ты к нему обратилась? – переспросил он, уже из седла своей игреневой красавицы Молнии.
- Дорогой… – повторила я и притормозила своего коня. – А что тебе не нравится? Ты разве не хотел, чтобы я наладила с конем отношения?
- Вета, но, он же просто конь.
- Это для тебя, человека привыкшего к ним с детства, они все просто кони и лошади, а для меня Дубок теперь будет «мой дорогой». Кстати, ему это нравится, – добавила, уже с прищуром.
Борамир удивленно хмыкнул и тронулся с места. В отдалении от нас замаячили еще двое - наши сопровождающие из отряда Ольта. Я же пристроилась на Дубке с левого бока от Молнии, слегка «загребая» своим рыжим красавцем в сторону графа. Мужчина, пока мы выезжали через задние ворота на дорогу, терпеливо уворачивался от моих поползновений, а потом, все же не выдержал и показал мне, как надо «рулить» поводьями.
- Ну, правильно, – буркнула я. – Я ведь до этого только круги по двору нарезала, а теперь пришлось ехать по прямой.
- Вета, ты умница, – расщедрился, наконец, он на комплимент. - Но, если ты и дальше будешь обращать внимание только на уши своего… «дорогого», то не заметишь того, что так хотела увидеть.
А вокруг меня, действительно, была красота. Вечерний туман клочьями забросал полянку слева от дороги и прилегающий к ней холмистый лес, но все же, кое-где среди его седых проплешин, яркими фиолетовыми бутонами проглядывали цветы. Уже полузакрывшиеся, перед ночной прохладой, но, до сих пор красивые.
- Как называются эти цветы? – в тон окружающей обстановке, тихо спросила я.
- Дриадины слезы.
- А почему дриадины?
- Говорят здесь, когда то очень давно, была дубовая роща, которую вырастили дриады, но в одно сухое лето, от молнии деревья вспыхнули и вся роща выгорела. А «бездомные» дриады потом долго оплакивали свою судьбу вот такими вот большими слезами, – закончил мужчина, совсем уже буднично.
- А ты видел когда-нибудь дриад?
- Нет. Это очень замкнутый народ и выходят они в свет либо, чтобы пополнить свои запасы зелий, либо, чтобы кому-нибудь насолить.
- Они что, так злопамятны?
- Да нет, – пожал плечами Борамир. – А кому понравится, если тебя, например, лишили собственного дома? Взяли бы его и вырубили под корень. Ведь дриады живут в деревьях и больше всего любят, почему-то, дубы.
- И часто они так… выходят? – ненароком оглядевшись по сторонам, спросила я.
- Нет, Вета, – увидев мою реакцию, засмеялся мужчина. В моих землях вырубка леса без особого разрешения, запрещена уже много лет…
Вскоре, хорошо протоптанная дорога взяла влево. Мы же продолжили свой путь по едва различимой в траве тропе и, в конце концов, въехали в лес. Вокруг стояла торжественная тишина. Высокие деревья, породу которых в сгущающихся сумерках мне было сложно определить, как древние воины высились вокруг нас, охраняя свое «волшебное» царство. Я вертела головой, улавливая малейшие шорохи, и пыталась разглядеть все вокруг как можно лучше. Но, вскоре, поняв всю тщетность своих усилий, вернулась глазами к тропе. Как раз вовремя, чтобы заметить, что впереди, уже виден просвет.
Русалочье озеро было небольшим, но зеркально чистым. И в этой зеркальной глади отражалось небо, лес на противоположном берегу и даже туман, стелящийся по береговой кромке воды. Я невольно замерла, увидев всю панораму целиком, и, с удивлением, нашла в своей памяти что-то очень похожее… Петрозаводск. Кафе «Три сосны». Картина с озером на стене и слова Чехова под ней:
- Человеку нужна не усадьба, а весь земной шар, вся природа.
- Что? – спросил, уже слезший с Молнии Борамир. Он подошел сбоку к Дубку и протянул мне руки.
- Человеку нужна не усадьба, а весь земной шар, вся природа, – повторила я, глядя в его родные глаза, находящиеся сейчас на одном уровне с моими. – Я эти слова прочитала еще в прежнем своем мире, по дороге сюда… к тебе.
О, как же мне захотелось тогда, до боли, до стона, вот так вот, всю жизнь провисеть здесь, в объятьях этого мужчины, пусть даже, считающего себя лишь моим другом. На берегу этого озера, каким то загадочным образом, отразившегося в обоих наших мирах… Но, Борамир мельком взглянул на подъехавших следом мужчин и осторожно поставил меня на землю… И, наваждение пропало…
- Почему это озеро называется Русалочьим? – наблюдая, как ленивая озерная волна едва касается носков моих ботинок, спросила я.
- Потому что здесь живут русалки, – ответил, стоящий рядом Борамир.
- Логично…
- Когда мне было лет шестнадцать, мы с моими приятелями из столицы специально приходили на это озеро, чтобы провести здесь ночь Купальника(1). Это такой праздник в конце июня. Люди в этот день прыгают через костры, уединяются в лесу. Маги зажигают священный огонь на самых высоких холмах возле своих селений, а здесь, на этом озере, в Купальник, каждый год проходит обряд «принятия». Где-то, левее по берегу даже шалаш должен остаться, из которого мы за русалками подглядывали, – зашарил взглядом мужчина в указанном направлении.
- И что же вы оттуда высматривали? – уже заинтересованно, уточнила я.
- Русалки после полуночи, выходили на берег, вставали в хоровод, прямо, как девушки из нашей деревни. А в центр хоровода выходила, или, если их было несколько, то, тогда по очереди, смотря какой год, «свежая» утопленница.
- Как это, свежая? – расширила я глаза. – в том году утонувшая?
- Да, между двумя Купальниками. Так вот, сначала они ее очень тоскливо оплакивали, а потом начиналось самое интересное – ей выводили жениха.
- Тоже утопленника? – выдохнула я.
- Не совсем, – засмеялся мужчина. – Скорее уж, упивника. Того, кто перебрал на празднике в ближайших деревнях ну и, заплутал в лесу. И этого несчастного, в таком вот плачевном состоянии, укладывали в тот же центр круга и начинали его… ему «мстить». Сначала «мстила» та, ради которой все собрались, а потом, если мужик был еще в состоянии, то и остальные «гостьи на свадьбе», причем, до самого рассвета. А потом уже отпускали.
- А за что «мстили» то? – спросила я, уже сквозь смех.
- Как это, за что? – удивился Борамир. – За тяжелую женскую долю…
____________________________
Сноски:
1. Один из четырех основных ладменских праздников. Приурочен ко Дню летнего солнцестояния и отмечается 22 июня. Знаменует собой начало лета.
Глава 15
Кольцо…
Следующие пять дней, прожитые мной в Озерном крае, отложились в памяти чередой редких «пространных» разговоров с Борамиром, еще более редких наших с ним выездов по окрестным местам, планомерных тренировок с Абрамкой и долгих бесед с Тиниэль. Эльф для меня оказалась просто находкой, бесценным кладезем информации об окружающем меня мире. В благодарность, я, тайком от графа, прямо в клетке, выносила ее «просушить крылышки» на балкон. Тиниэль щурилась на солнце и вздыхала по своей непростой эльфийской судьбе. Ни Конт, ни его дальняя родственница Лулияна в замке с того памятного дня не появлялись. Зато, к безмерной радости Гильды, граф стал захаживать к ней на кухню. Она кормила его пирогами со всевозможными начинками и поила «нормальными» своими чаями. Я же, глядя на все это «благолепие» и, ловя на себе тоскливые взгляды Борамира, откровенно хандрила…
- Госпожа Вета, – окликнул меня, высунувшийся с верхних ступеней лестницы Тук. – Его сиятельство просит вас подняться к нему в кабинет.
Я, наконец, поставила на кухонный стол кружку с давно остывшим «нормальным» чаем и направилась вслед за мелькнувшими ногами слуги. Время было послеобеденное, но Борамир с утра получил долгожданную почту из столицы и сейчас, наверняка, ее разбирал, наплевав, как всегда, на свою графскую трапезу.
- Ты звал меня? – вышла я на балкон к стоящему там мужчине. Граф облокотился на широкие каменные перила, держа в руке наполовину исписанный лист бумаги:
- Только сегодня пришел ответ от моего знакомого из главного архива, –небрежно взмахнул он письмом. - Он пишет, что перерыл все данные по алантам и магам за последние пятьдесят лет, но так и не нашел никого с фамилией Полунич. Нет там и Неонил. Нет…
- Нет… – эхом повторила я. – Как будто и не было вовсе моей бабушки в этой стране… Постой, а может, мы с ней не местные? В смысле, не из Ладмении?
- Это вряд ли, – скривился Борамир. Ну, сама подумай. Во-первых, наши ближайшие материковые соседи - государства эльфов, кентавров и арабский Джингар. Вы не могли быть их подданными, это маловероятно. А, во-вторых, если вы даже не с Бетана, то зачем твоей бабушке приезжать в страну, где в тот момент вовсю бушуют бунты, да еще с младенцем на руках?
- Обстоятельства бывают разными, - с сомнением протянула я. – Скажи, имя «Натэя» здесь распространенное?
- Натэя?.. Никогда такого не слышал. А почему ты спрашиваешь?
- Понимаешь, это, конечно, полный бред. То есть, это на самом деле было в бреду, – начала я и увидела недоумение на лице мужчины. – Я, когда была маленькой, то, однажды упала в колодец, но это не важно. Дело в том, что, потом, в горячечном бреду, я звала какую-то Натэю и просила ее со мной поиграть. Вот я и подумала, что это могла быть либо моя сестра, либо какой-то другой близкий мне человек, раз я вспомнила о ней перед самой смертью.
- Перед смертью? – опешил Борамир.
- Это тоже теперь не важно. Главное - имя «Натэя». В переписи имена упоминаются?
- Да, конечно.
- Но, как же мне добраться до этих данных? Такое возможно?
- Нет, – покачал головой мужчина. – Есть, конечно, варианты, но, боюсь, тогда возникнут разные ненужные вопросы.
- И может пострадать твоя репутация. А это будет уже совсем плохо, – с горечью добавила я.
- Послушай, Вета, – взял меня за плечи Борамир. – Ты только не отчаивайся. Я обязательно что-нибудь придумаю. Я же обещал тебе помочь.
- Зачем тебе это?! – в отчаянии, скопившемся за последние дни, взвыла я. - Ты со мной возишься, как с уличным щенком, хотя у самого забот хватает. Отпусти меня лучше. Дай мне эту треклятую бумагу и выкинь за ворота. Я тебе обещаю, что никогда не опозорю твою графскую подпись на ней.
- Вета, какая же ты глупая, – прижал меня мужчина к себе. – Я дам тебе, все что ты захочешь. И грамоту и деньги на достойную жизнь и людей в охрану. Но… я не хочу, чтобы ты уходила. Я не хочу, чтобы ты от меня уходила, – повторил он еще раз, выговаривая каждое слово. – Посмотри на меня! - я подняла голову и заглянула в его глаза. В них было столько решимости и столько мольбы, что хватило бы для убеждения десятерых таких дур, как я. -Ты мне веришь?
- Верю, – выдохнула я и уперлась лбом в его грудь…
- Лешья мать! – в сердцах произнес мужчина уже через несколько секунд. – Я совсем про них забыл.
Я проследила за его взглядом, ищя повинных в порче такой важной минуты в моей жизни и похолодела… Внизу, под балконом, уже возле своих лошадей, стояли Конт и Лулияна в сопровождении нескольких наемников.
