- Здравствуй, Вета, - всего несколько быстрых шагов его огромных ног и… - Как ты? – присел на колени Борамир.
- Мне хорошо. Дай свою руку, - потерлась я щекой о его теплую ладонь. – Ты меня простишь когда-нибудь?
- За что? Тебя чуть не убили из-за меня, а я тебя должен прощать?
- За то, что устроила тебе истерику и вела себя как…
- Это у нее под действием яда, - иронично заметил профессор. – Приступ неконтролируемого раскаяния. А вообще наша больная - умница и совсем скоро сможет, к сожалению, покинуть мой тихий дом.
- Ну, насколько я поняла, тихим он был до тех пор, пока в нем не появилась я.
- А вслед за тобой и вся твоя семья, включая самых… настырных, - смеясь, закончил за меня Борамир. – Я вам очень благодарен, Конрад, за свою любимую женщину и нашего с ней ребенка.
- А я уже сказал вашей… любимой женщине, что у нас с ней свои счеты. А сейчас я вас оставлю. У меня дела, – и осторожно закрыл за собой дверь.
- У него дела, - многозначительно уточнил мой любимый мужчина и пересел ко мне на кровать. – Давай с тобой, Вета, так договоримся, на будущее.
- Я вас внимательно слушаю, Ваше сиятельство, - попыталась я приподняться на своих подушках, но на половине пути зажмурила глаза. – Ой… Не могу больше.
- Что, Вета? – осторожно притянул он меня к себе. – А так можешь?
- Так могу, - не открывая глаз произнесла я. – Только прижми меня к себе сильнее, для увеличения лечебного эффекта… О-о… Теперь мне совсем хорошо, - положила я Борамиру голову на плечо и обняла. – Так, о чем мы будем договариваться?
- О том, что пугать так больше ты меня не будешь, да и своих родных тоже.
- Конечно не буду… Если мы с тобой вот так вот всю нашу жизнь вместе просидим.
- Всю нашу жизнь вместе… А, знаешь, что, - бережно провел он рукой по моим растрепанным волосам. – Давай ка я тебя покормлю, а то нам еще долго так сидеть…
- Ты меня покормишь… А тебя самого кто покормил?
- Меня? Гильда. Я прямо из-за стола к тебе с ее сердечными пожеланиями в догонку.
- Ты что, прямо из дома сюда? – дождалась я кивка мужчины. – По подвалу с женой профессора? – повторный кивок.
- По-моему, мы очень ярко раскрашиваем их серо-бежевую алантскую жизнь своими… страстями, - внес скромное предположение мой мужчина.
- По-моему, ты прав… Борамир, я хотела тебе сказать, - наконец, решилась я. – Точнее, предупредить… Перед тем, как все это произошло, Лулияна сказала мне, что Мокея и Гужеслав… Что они хотят тебе зла, - еще сильнее сжала я свои руки. – Я боюсь за тебя. Я очень за тебя боюсь.
- А я прошу тебя, не бери в голову слова полоумной дриады, помешанной на мести. Она и на допросе в Прокурате много чего наговорила. Все будет хорошо. Мои адвокаты уже готовят документы для бракоразводного процесса. К тому же, Мокея в Озерном замке появляется сейчас редко. Она почти все время проводит в своем родовом гнезде, в Молде, с братом.
- Борамир, - попыталась я приподнять голову и открыть глаза, но лишь уперлась своим лбом в его, кажется, подбородок. - Ты так говоришь только для того, чтобы меня упокоить. Но, такого не произойдет до тех пор, пока эта мутная парочка будет находиться по близости от Озерного края… Любимый, я за тебя очень-очень боюсь, потому что ты нам с дочерью очень-очень нужен, - сама нашла я его губы своими…
Время под бежевым балдахином тянулось, как капля смолы по древесному срезу в знойный летний день - одуряюще медленно. И мне даже стало казаться, что я больше никогда не смогу заснуть… В любом месте этого мира. Когда же дверь в комнату осторожно открылась, бросив на угол камина полосу света из коридора, мне показалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как ушел Борамир. Целая жизнь, грубо сметанная из обрывков воспоминаний, убогих аналитических попыток и тягостных предчувствий… «Нет, если и завтра я так же не смогу оторвать голову от подушки, то, клянусь всеми запасами вишневого варенья Натэи, въеду в свой подвал прямо под этим ненавистным балдахином»…
- Вета, вы не спите? – тихий голос и ломаная тень от замершего в дверном проеме Конрада Докжански.
- Нет, что вы. Я уже выспалась на всю оставшуюся жизнь, господин профессор.
- На всю оставшуюся жизнь, говорите? - с готовностью шагнул он вовнутрь комнаты, и поджег отработанным за столетия движением свечу на столике у кровати. – Я пришел узнать о вашем самочувствии и предоставить отчет о посетителях, - усмехнулся одними уголками рта, опускаясь в кресло.
- У меня все хорошо, спасибо. И я очень сильно надеюсь, что завтра будет еще лучше, - скосилась я на бежевый потолок. – А о каких посетителях идет речь? Сегодня ведь ваш покой нарушил только граф Ракницкий?
- Отнють. К вам очень стремился попасть еще один господин. Мало того, он уверял меня, что это дело чести, лично принести вам свои извинения. Не догадываетесь, Вета, о ком идет речь?
- Честно говоря, нет, - озадаченно закусила я губу, здраво рассудив, что такими эпитетами из моих знакомых может выражаться лишь младший Перепелкин, но у него вряд ли хватит духу явиться с какими либо требованиями в дом к своему научному руководителю.
- Так я вам подскажу, - с видом великодушно дающего шанс экзаменатора, произнес профессор, - Этот уважаемый в своей стране господин, хоть и косвенно, но, стал виновником вашего ранения.
- Неужели посол? Не может быть… А он точно с извинениями хотел? Может, наоборот, с целью добить? – ехидно скривилась я.
- Точно-точно, - кивнул довольный алант. – Посол Джингара, господин Михдан Ас-Сак собственной персоной и с самыми искренними извинениями… Понимаете Вета, этот инцидент на балу очень сильно его скомпрометировал. Вот теперь ему и приходится прыгать через пороги, чтобы восстановить свое доброе имя… А, пусть попрыгает. В следующий раз будет знать, что даже спутниц своих стоит выбирать с умом. Не то, что жен, - азартно потер руки мужчина, еще больше утвердив меня в предположении Борамира о том, что мы со своими бурлящими страстями, его сильно развлекаем. А следующие слова старого аланта лишь стали дополнительным тому доказательством. – Это надо же, дорогая Вета, - сверкнул он в полумраке своими выцветшими глазами. – За последние пять дней в моем сонном доме перебывали: повелитель Озерного края, которого я справедливо считаю гордостью нашей аристократии, лучший некромант страны и ее лучший прокуратский рыцарь, весьма очаровательная маг огня, а еще красивейшая представительница древнейшего алантского рода. Мало того, я еще имел… смелость не впустить в него самогО джингарского посла, которого, я уверен в дорогу провожали всем Диваном… Вот это я понимаю, жизнь, дорогая моя Вета… А я, честно говоря, уже думал, что в мои то годы меня мало что сможет удивить, конечно, кроме ответов некоторых моих студентов…
- Да что вы? – весело оскалилась я, слушая его. – А вот мне иногда наоборот очень хочется покоя и уединения.
- Я вас уверяю, в Озерном крае вы его точно не найдете. Там постоянно что-то происходит. Рядом ведь джингарская граница, да и в соседях – весьма склочные болота. Хотя, граф Ракницкий, я думаю, тоже его ценит и сделает все возможное, чтобы вы были с ним счастливы там.
- Как Бенедикта и Грей? – неожиданно всплыли в моей памяти два этих имени.
- Бенедикта и Грей? – удивленно повторил за мной мужчина и стал серьезным. – Вы, Вета, знаете эту старую историю?
- Откровенно говоря, нет. Их как-то упомянул в разговоре с моей сестрой Владимир Перепелкин, а мне они запомнились. Красивые имена. Да и легенда, наверное, тоже красивая.
- В том то и дело, что это далеко не легенда, а на самом деле произошедшая история. Правда, давным-давно. Ее поэтому и держали одно время, можно сказать, под запретом. А, если бы это была просто фантазия, то разве стали бы книги с ее содержанием изымать из всех публичных библиотек страны, как вы думаете?
- Ну, фантазии тоже разные бывают, - уклончиво ответила я, зная великое множество аналогичных примеров из своего прежнего мира.
- А вы правы, разные они бывают, - с расстановкой ответил мужчина, будто что-то вспоминая. – Вы историю Ладмении хорошо знаете?
- Мне стыдно, господин профессор, но, нет. Не хорошо. Надеюсь, на переэкзаменовку вы меня не отправите? – уточнила я на всякий случай.
- На переэкзаменовку?.. – повторил он, почти по слогам. – Нет, конечно. Хотя, я бы с удовольствием занялся вашим образованием… Так вот, был в свое время такой алантский правитель. Причем, последний алантский правитель, Самоний Четвертый. И имелась при нем жена, первая красавица государства, Женевьева, которая позже сменила его на троне, став единственной за всю историю страны королевой. А причиной ее внезапного восхождения на престол стала такая же внезапная кончина ее супруга, которая до сих пор окутана тайной… Я позволил себе такую присказку, Вета, лишь с той целью, чтобы вы позже провели некую параллель между тем, что услышали сейчас и тем, из чего непосредственно и состоит сама, как вы сказали легенда о двух влюбленных. И самостоятельно сделали выводы о причине запрета на данную тему… Теперь возвращаемся к Бенедикте и Грею… Напутал мой студент. Там, наоборот было, не как у вас с Его сиятельством. Там именно Грей был алантом, причем из очень уважаемого рода, а возлюбленная его, Бенедикта, служила в их доме простой прислугой и была человеком. А происходило это еще в те давние времена, когда браки между алантами и людьми были строго наказуемы, вплоть до изгнания первых из рода. Но, вот любовь этих двух оказалась гораздо сильнее запретов. Они нашли для себя выход. И очень романтичный выход. Как раз в духе самых красивых легенд.
- И что они сделали? – даже привстала я на локте. – Прыгнули со скалы в бурлящее море?
- Да нет, - усмехнулся мне профессор. – Хотя, элемент нашей с вами стихии там все же присутствовал… Они наоборот, воспарили. И не просто так, а в объятьях друг друга, слившись в истинном поцелуе любви. Это и было ее, так называемым доказательством. Ведь иначе у простого человека… воспарить никак не получится. Только так.
- Ну и воспарили они. А дальше то что? – недоуменно влезла я в повествование.
- А дальше начинается самое интересное… Ведь что значит истинная любовь, кроме общего полета? Общая судьба. Когда все поровну. Вот Грей и принес своей возлюбленной прямо там, - воздел к потолку глаза профессор, – клятву. Уж не знаю, чего он хотел на самом деле. Лично у меня складывается впечатление, что вышло все это спонтанно. И результат стал полной неожиданностью для них самих, но сказал он примерно следующее: «Я делюсь с тобой всем, что у меня есть: своей жизнью, своей свободой. И отдаю себя целиком в твою власть до конца наших общих дней»… Что-то в этом роде, я думаю… Ну, а когда они приземлились, то ступнями своими коснулись травы уже не алант и человек, а два полноценных мага. Раз поделили все напополам… - закончил он и выжидающе на меня уставился. – А теперь вернемся к нашему Самонию, Вета… Вета? Вы что, плачете? Извините, если я вас так расстроил этой историей.
- Нет-нет, что вы, - только и смогла выдавить я сквозь подступившие к горлу рыдания. – Так вы… говорите, все по-полам?
- Абсолютно все, - озадаченно произнес мужчина. – Правда, номинально Грей так и остался алантом со свойственным ему свечением, а его возлюбленная приобрела, насколько я помню, качества мага воздуха… Вета, может вам принести воды?
- Не надо воды, - хлюпая носом, постаралась я сделать глубокий вдох и выдох. – Спасибо вам за эту… историю, уважаемый, самый уважаемый профессор на свете… А что вы меня спрашивали про Самония?.. Его жена, получается, была человеком?
- Да-а… - еще более озадаченно протянул он. - Женевьева служила танцовщицей в королевском балете, пока не попалась на глаза юному монарху… Вы знаете, я думаю, мне лучше оставить вас на сегодня в покое…
- Ой, только не оставляйте меня в покое. Я больше не хочу покоя… - почти умоляюще посмотрела я на мужчину. – Лучше расскажите мне еще что-нибудь… Скажите, вы знали лично мою и Натэи бабушку, Неонилию Полунич? – выдала я первое, что пришло на ум.
- Неонилию? – немного расслабился мужчина и даже улыбнулся мерцанию свечного огонька. – Конечно, я ее знал, Вета. Ее сложно было не знать при таком активном образе жизни. К тому же Неонилия состояла в попечительском совете моего родного университета.
- А какой она была?
- Она была… - замолчал, вдруг, профессор. – Она была очень умной женщиной. И очень красивой. А это сочетание уже само по себе редкость. И, видимо, передается по наследству только в вашем роду, - отвесил он нам с сестрой двойной комплимент. – А вообще они с Димионом были… странной парой. Сколько раз за ними наблюдал со стороны: он, всегда резкий и максималистский в суждениях и ваша бабушка, спокойная и рассудительная. Иногда одной ее улыбки хватало, чтобы наш Верховный маг тут же приходил в чувство и остывал… А иногда и не одной, а еще и нескольких слов, да еще каких слов… - усмехнулся он, явно вспомнив подтверждения из прошлого. – Да и что тут сказать, если любимое выражение нашего Мастера: «Чем выше риск, тем слаще груша». Этим, по-моему, все объясняется…
- Как вы сказали? – внезапно выпала я из своего ностальгического состояния. – Про риск, что он заявлял?
- Чем выше риск, тем слаще груша, - терпеливо повторил профессор. – Он до сих пор так говорит, пропихивая в Главной канцелярии свой очередной рисковый проект.
- Значит, наш Верховный маг любит рисковать?.. В его-то годы?
- Ну-у, - со знанием дела усмехнулся алант. – Годы, действительно, притупляют тягу к острым ощущениям… у некоторых из нас. Постепенно начинаешь понимать, что из всей твоей длинной, бесконечно длинной жизни по-настоящему ценными были лишь первый поцелуй, первая любовь, первая настоящая победа и уроки от первого поражения… А, все остальное, - грустно взглянул он на меня, – есть ни что иное, как длинная череда жалких попыток эти ощущения повторить… Вы извините меня за нескромный вопрос, но, раз я, в некотором роде еще и ваш лекарь… Сколько вам лет, Вета?
- Двадцать пять, - тут же ответила я. Наверное, впервые почувствовав смущение совсем не из-за того, что давно считаю себя в свои годы «старой циничной кошелкой», а совсем наоборот - выгляжу глупым юнцом перед умудренным столетиями алантом.
- Двадцать пять… Период пика. Время истинных познаний. Как же оно прекрасно, это время… А вы знаете, что примерно до этого возраста все мы: и люди и маги и даже аланты развиваемся и взрослеем одинаково? А вот уже дальше идем совершенно разными дорогами, как в детской игре с вариантами ответов. Помните такую?.. Там еще одна дорожка – самая короткая до цели, но на ней нельзя совершать роковых ошибок во избежание необратимых последствий. Вторая – средняя. И там эти ошибки вполне допустимы, так как есть большой шанс их исправить. И, наконец, третья – чрезвычайно длинная. И делать на ней можно все что угодно и сколько захочешь… Только вот бесконечно тащиться по ней порой слишком утомительно… Вот это и есть наша с вами алантская жизнь, Вета. И в ней к нашему одному году приравниваются, примерно, десять человеческих или пять-семь магических, в зависимости от силы конкретного мага… По моему, я опять нагнал на вас грусть? Ваши близкие мне этого никогда не простят, - с сожалением признался мужчина. – Особенно Его сиятельство… Вы ведь сейчас о нем думали? О его… «короткой дорожке»?
- Мне хорошо. Дай свою руку, - потерлась я щекой о его теплую ладонь. – Ты меня простишь когда-нибудь?
- За что? Тебя чуть не убили из-за меня, а я тебя должен прощать?
- За то, что устроила тебе истерику и вела себя как…
- Это у нее под действием яда, - иронично заметил профессор. – Приступ неконтролируемого раскаяния. А вообще наша больная - умница и совсем скоро сможет, к сожалению, покинуть мой тихий дом.
- Ну, насколько я поняла, тихим он был до тех пор, пока в нем не появилась я.
- А вслед за тобой и вся твоя семья, включая самых… настырных, - смеясь, закончил за меня Борамир. – Я вам очень благодарен, Конрад, за свою любимую женщину и нашего с ней ребенка.
- А я уже сказал вашей… любимой женщине, что у нас с ней свои счеты. А сейчас я вас оставлю. У меня дела, – и осторожно закрыл за собой дверь.
- У него дела, - многозначительно уточнил мой любимый мужчина и пересел ко мне на кровать. – Давай с тобой, Вета, так договоримся, на будущее.
- Я вас внимательно слушаю, Ваше сиятельство, - попыталась я приподняться на своих подушках, но на половине пути зажмурила глаза. – Ой… Не могу больше.
- Что, Вета? – осторожно притянул он меня к себе. – А так можешь?
- Так могу, - не открывая глаз произнесла я. – Только прижми меня к себе сильнее, для увеличения лечебного эффекта… О-о… Теперь мне совсем хорошо, - положила я Борамиру голову на плечо и обняла. – Так, о чем мы будем договариваться?
- О том, что пугать так больше ты меня не будешь, да и своих родных тоже.
- Конечно не буду… Если мы с тобой вот так вот всю нашу жизнь вместе просидим.
- Всю нашу жизнь вместе… А, знаешь, что, - бережно провел он рукой по моим растрепанным волосам. – Давай ка я тебя покормлю, а то нам еще долго так сидеть…
- Ты меня покормишь… А тебя самого кто покормил?
- Меня? Гильда. Я прямо из-за стола к тебе с ее сердечными пожеланиями в догонку.
- Ты что, прямо из дома сюда? – дождалась я кивка мужчины. – По подвалу с женой профессора? – повторный кивок.
- По-моему, мы очень ярко раскрашиваем их серо-бежевую алантскую жизнь своими… страстями, - внес скромное предположение мой мужчина.
- По-моему, ты прав… Борамир, я хотела тебе сказать, - наконец, решилась я. – Точнее, предупредить… Перед тем, как все это произошло, Лулияна сказала мне, что Мокея и Гужеслав… Что они хотят тебе зла, - еще сильнее сжала я свои руки. – Я боюсь за тебя. Я очень за тебя боюсь.
- А я прошу тебя, не бери в голову слова полоумной дриады, помешанной на мести. Она и на допросе в Прокурате много чего наговорила. Все будет хорошо. Мои адвокаты уже готовят документы для бракоразводного процесса. К тому же, Мокея в Озерном замке появляется сейчас редко. Она почти все время проводит в своем родовом гнезде, в Молде, с братом.
- Борамир, - попыталась я приподнять голову и открыть глаза, но лишь уперлась своим лбом в его, кажется, подбородок. - Ты так говоришь только для того, чтобы меня упокоить. Но, такого не произойдет до тех пор, пока эта мутная парочка будет находиться по близости от Озерного края… Любимый, я за тебя очень-очень боюсь, потому что ты нам с дочерью очень-очень нужен, - сама нашла я его губы своими…
Время под бежевым балдахином тянулось, как капля смолы по древесному срезу в знойный летний день - одуряюще медленно. И мне даже стало казаться, что я больше никогда не смогу заснуть… В любом месте этого мира. Когда же дверь в комнату осторожно открылась, бросив на угол камина полосу света из коридора, мне показалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как ушел Борамир. Целая жизнь, грубо сметанная из обрывков воспоминаний, убогих аналитических попыток и тягостных предчувствий… «Нет, если и завтра я так же не смогу оторвать голову от подушки, то, клянусь всеми запасами вишневого варенья Натэи, въеду в свой подвал прямо под этим ненавистным балдахином»…
- Вета, вы не спите? – тихий голос и ломаная тень от замершего в дверном проеме Конрада Докжански.
- Нет, что вы. Я уже выспалась на всю оставшуюся жизнь, господин профессор.
- На всю оставшуюся жизнь, говорите? - с готовностью шагнул он вовнутрь комнаты, и поджег отработанным за столетия движением свечу на столике у кровати. – Я пришел узнать о вашем самочувствии и предоставить отчет о посетителях, - усмехнулся одними уголками рта, опускаясь в кресло.
- У меня все хорошо, спасибо. И я очень сильно надеюсь, что завтра будет еще лучше, - скосилась я на бежевый потолок. – А о каких посетителях идет речь? Сегодня ведь ваш покой нарушил только граф Ракницкий?
- Отнють. К вам очень стремился попасть еще один господин. Мало того, он уверял меня, что это дело чести, лично принести вам свои извинения. Не догадываетесь, Вета, о ком идет речь?
- Честно говоря, нет, - озадаченно закусила я губу, здраво рассудив, что такими эпитетами из моих знакомых может выражаться лишь младший Перепелкин, но у него вряд ли хватит духу явиться с какими либо требованиями в дом к своему научному руководителю.
- Так я вам подскажу, - с видом великодушно дающего шанс экзаменатора, произнес профессор, - Этот уважаемый в своей стране господин, хоть и косвенно, но, стал виновником вашего ранения.
- Неужели посол? Не может быть… А он точно с извинениями хотел? Может, наоборот, с целью добить? – ехидно скривилась я.
- Точно-точно, - кивнул довольный алант. – Посол Джингара, господин Михдан Ас-Сак собственной персоной и с самыми искренними извинениями… Понимаете Вета, этот инцидент на балу очень сильно его скомпрометировал. Вот теперь ему и приходится прыгать через пороги, чтобы восстановить свое доброе имя… А, пусть попрыгает. В следующий раз будет знать, что даже спутниц своих стоит выбирать с умом. Не то, что жен, - азартно потер руки мужчина, еще больше утвердив меня в предположении Борамира о том, что мы со своими бурлящими страстями, его сильно развлекаем. А следующие слова старого аланта лишь стали дополнительным тому доказательством. – Это надо же, дорогая Вета, - сверкнул он в полумраке своими выцветшими глазами. – За последние пять дней в моем сонном доме перебывали: повелитель Озерного края, которого я справедливо считаю гордостью нашей аристократии, лучший некромант страны и ее лучший прокуратский рыцарь, весьма очаровательная маг огня, а еще красивейшая представительница древнейшего алантского рода. Мало того, я еще имел… смелость не впустить в него самогО джингарского посла, которого, я уверен в дорогу провожали всем Диваном… Вот это я понимаю, жизнь, дорогая моя Вета… А я, честно говоря, уже думал, что в мои то годы меня мало что сможет удивить, конечно, кроме ответов некоторых моих студентов…
- Да что вы? – весело оскалилась я, слушая его. – А вот мне иногда наоборот очень хочется покоя и уединения.
- Я вас уверяю, в Озерном крае вы его точно не найдете. Там постоянно что-то происходит. Рядом ведь джингарская граница, да и в соседях – весьма склочные болота. Хотя, граф Ракницкий, я думаю, тоже его ценит и сделает все возможное, чтобы вы были с ним счастливы там.
- Как Бенедикта и Грей? – неожиданно всплыли в моей памяти два этих имени.
- Бенедикта и Грей? – удивленно повторил за мной мужчина и стал серьезным. – Вы, Вета, знаете эту старую историю?
- Откровенно говоря, нет. Их как-то упомянул в разговоре с моей сестрой Владимир Перепелкин, а мне они запомнились. Красивые имена. Да и легенда, наверное, тоже красивая.
- В том то и дело, что это далеко не легенда, а на самом деле произошедшая история. Правда, давным-давно. Ее поэтому и держали одно время, можно сказать, под запретом. А, если бы это была просто фантазия, то разве стали бы книги с ее содержанием изымать из всех публичных библиотек страны, как вы думаете?
- Ну, фантазии тоже разные бывают, - уклончиво ответила я, зная великое множество аналогичных примеров из своего прежнего мира.
- А вы правы, разные они бывают, - с расстановкой ответил мужчина, будто что-то вспоминая. – Вы историю Ладмении хорошо знаете?
- Мне стыдно, господин профессор, но, нет. Не хорошо. Надеюсь, на переэкзаменовку вы меня не отправите? – уточнила я на всякий случай.
- На переэкзаменовку?.. – повторил он, почти по слогам. – Нет, конечно. Хотя, я бы с удовольствием занялся вашим образованием… Так вот, был в свое время такой алантский правитель. Причем, последний алантский правитель, Самоний Четвертый. И имелась при нем жена, первая красавица государства, Женевьева, которая позже сменила его на троне, став единственной за всю историю страны королевой. А причиной ее внезапного восхождения на престол стала такая же внезапная кончина ее супруга, которая до сих пор окутана тайной… Я позволил себе такую присказку, Вета, лишь с той целью, чтобы вы позже провели некую параллель между тем, что услышали сейчас и тем, из чего непосредственно и состоит сама, как вы сказали легенда о двух влюбленных. И самостоятельно сделали выводы о причине запрета на данную тему… Теперь возвращаемся к Бенедикте и Грею… Напутал мой студент. Там, наоборот было, не как у вас с Его сиятельством. Там именно Грей был алантом, причем из очень уважаемого рода, а возлюбленная его, Бенедикта, служила в их доме простой прислугой и была человеком. А происходило это еще в те давние времена, когда браки между алантами и людьми были строго наказуемы, вплоть до изгнания первых из рода. Но, вот любовь этих двух оказалась гораздо сильнее запретов. Они нашли для себя выход. И очень романтичный выход. Как раз в духе самых красивых легенд.
- И что они сделали? – даже привстала я на локте. – Прыгнули со скалы в бурлящее море?
- Да нет, - усмехнулся мне профессор. – Хотя, элемент нашей с вами стихии там все же присутствовал… Они наоборот, воспарили. И не просто так, а в объятьях друг друга, слившись в истинном поцелуе любви. Это и было ее, так называемым доказательством. Ведь иначе у простого человека… воспарить никак не получится. Только так.
- Ну и воспарили они. А дальше то что? – недоуменно влезла я в повествование.
- А дальше начинается самое интересное… Ведь что значит истинная любовь, кроме общего полета? Общая судьба. Когда все поровну. Вот Грей и принес своей возлюбленной прямо там, - воздел к потолку глаза профессор, – клятву. Уж не знаю, чего он хотел на самом деле. Лично у меня складывается впечатление, что вышло все это спонтанно. И результат стал полной неожиданностью для них самих, но сказал он примерно следующее: «Я делюсь с тобой всем, что у меня есть: своей жизнью, своей свободой. И отдаю себя целиком в твою власть до конца наших общих дней»… Что-то в этом роде, я думаю… Ну, а когда они приземлились, то ступнями своими коснулись травы уже не алант и человек, а два полноценных мага. Раз поделили все напополам… - закончил он и выжидающе на меня уставился. – А теперь вернемся к нашему Самонию, Вета… Вета? Вы что, плачете? Извините, если я вас так расстроил этой историей.
- Нет-нет, что вы, - только и смогла выдавить я сквозь подступившие к горлу рыдания. – Так вы… говорите, все по-полам?
- Абсолютно все, - озадаченно произнес мужчина. – Правда, номинально Грей так и остался алантом со свойственным ему свечением, а его возлюбленная приобрела, насколько я помню, качества мага воздуха… Вета, может вам принести воды?
- Не надо воды, - хлюпая носом, постаралась я сделать глубокий вдох и выдох. – Спасибо вам за эту… историю, уважаемый, самый уважаемый профессор на свете… А что вы меня спрашивали про Самония?.. Его жена, получается, была человеком?
- Да-а… - еще более озадаченно протянул он. - Женевьева служила танцовщицей в королевском балете, пока не попалась на глаза юному монарху… Вы знаете, я думаю, мне лучше оставить вас на сегодня в покое…
- Ой, только не оставляйте меня в покое. Я больше не хочу покоя… - почти умоляюще посмотрела я на мужчину. – Лучше расскажите мне еще что-нибудь… Скажите, вы знали лично мою и Натэи бабушку, Неонилию Полунич? – выдала я первое, что пришло на ум.
- Неонилию? – немного расслабился мужчина и даже улыбнулся мерцанию свечного огонька. – Конечно, я ее знал, Вета. Ее сложно было не знать при таком активном образе жизни. К тому же Неонилия состояла в попечительском совете моего родного университета.
- А какой она была?
- Она была… - замолчал, вдруг, профессор. – Она была очень умной женщиной. И очень красивой. А это сочетание уже само по себе редкость. И, видимо, передается по наследству только в вашем роду, - отвесил он нам с сестрой двойной комплимент. – А вообще они с Димионом были… странной парой. Сколько раз за ними наблюдал со стороны: он, всегда резкий и максималистский в суждениях и ваша бабушка, спокойная и рассудительная. Иногда одной ее улыбки хватало, чтобы наш Верховный маг тут же приходил в чувство и остывал… А иногда и не одной, а еще и нескольких слов, да еще каких слов… - усмехнулся он, явно вспомнив подтверждения из прошлого. – Да и что тут сказать, если любимое выражение нашего Мастера: «Чем выше риск, тем слаще груша». Этим, по-моему, все объясняется…
- Как вы сказали? – внезапно выпала я из своего ностальгического состояния. – Про риск, что он заявлял?
- Чем выше риск, тем слаще груша, - терпеливо повторил профессор. – Он до сих пор так говорит, пропихивая в Главной канцелярии свой очередной рисковый проект.
- Значит, наш Верховный маг любит рисковать?.. В его-то годы?
- Ну-у, - со знанием дела усмехнулся алант. – Годы, действительно, притупляют тягу к острым ощущениям… у некоторых из нас. Постепенно начинаешь понимать, что из всей твоей длинной, бесконечно длинной жизни по-настоящему ценными были лишь первый поцелуй, первая любовь, первая настоящая победа и уроки от первого поражения… А, все остальное, - грустно взглянул он на меня, – есть ни что иное, как длинная череда жалких попыток эти ощущения повторить… Вы извините меня за нескромный вопрос, но, раз я, в некотором роде еще и ваш лекарь… Сколько вам лет, Вета?
- Двадцать пять, - тут же ответила я. Наверное, впервые почувствовав смущение совсем не из-за того, что давно считаю себя в свои годы «старой циничной кошелкой», а совсем наоборот - выгляжу глупым юнцом перед умудренным столетиями алантом.
- Двадцать пять… Период пика. Время истинных познаний. Как же оно прекрасно, это время… А вы знаете, что примерно до этого возраста все мы: и люди и маги и даже аланты развиваемся и взрослеем одинаково? А вот уже дальше идем совершенно разными дорогами, как в детской игре с вариантами ответов. Помните такую?.. Там еще одна дорожка – самая короткая до цели, но на ней нельзя совершать роковых ошибок во избежание необратимых последствий. Вторая – средняя. И там эти ошибки вполне допустимы, так как есть большой шанс их исправить. И, наконец, третья – чрезвычайно длинная. И делать на ней можно все что угодно и сколько захочешь… Только вот бесконечно тащиться по ней порой слишком утомительно… Вот это и есть наша с вами алантская жизнь, Вета. И в ней к нашему одному году приравниваются, примерно, десять человеческих или пять-семь магических, в зависимости от силы конкретного мага… По моему, я опять нагнал на вас грусть? Ваши близкие мне этого никогда не простят, - с сожалением признался мужчина. – Особенно Его сиятельство… Вы ведь сейчас о нем думали? О его… «короткой дорожке»?
