Женщина, спешно замешивающая тесто на свой очередной яблочный пирог, оторвалась от кастрюли (это не ее ли я так удачно свалила ночью?.. Вроде бы не ее) и сдула выбившиеся из под «пиратской» косынки волосы:
- Если галопом, то не больше трех… Ишь ты… Скоро вернется Его сиятельство, не переживай… Вета, я вот все думаю… Илона то эта, сестра нашей, чтоб ее, она что, совсем недвижимая была до того, как Мокеей прикинуться?
- Мне трудно судить, - отошла я, наконец, от окна и плотнее закуталась в гильдину шаль. – Я ведь не лекарь. Я только знаю, со слов Вадомы, ее неотлучной няньки, что Илона очень редко покидала постель и у нее были проблемы с ногами. Точнее, с костями. Ее поэтому и держали в Джингаре, в большом секрете, как семейный позор.
- Ага, одна сестра – красавица, а вторая – урод… Хобье отродье у них были родители. Бросили на старую няньку свое больное дитя да еще подальше от себя упекли.
- На старую няньку? – добродушно скривилась я. – Вы бы знали, Гильда, какие чудеса она может творить, эта старая нянька. Один, очень умный некромант даже назвал ее Ангелом-хранителем.
- Да что ты? – изумленно застыла женщина над своей квашней. – Тогда за что ж с ней так обошлись, с Ангелом то, хранителем? Это ж грех.
- Грех?.. Вы, наверное, правы. Грех даже для не верящего в Бога аланта… А что касается Вадомы, думаю, что как только Гужеслав задумал всю эту… комбинацию, она просто стала не нужна. К тому же могла оказаться лишним свидетелем. Ведь рано или поздно в ней бы все равно распознали фифику и прибрали к рукам в какой-нибудь алантский, или не алантский (вспомнила я благодарное семейство Анчаровых) род. Да и грех там только на брате, а Илона ее просто выпустила на все четыре стороны, справедливо опасаясь, что Гужеслав поступит гораздо… круче с ее бесценной нянькой… А вообще, Бог им всем судья, Гильда, - совсем уж неожиданно для себя выдала я любимую фразу Катерины Ивановны, чем заслужила понимающий кивок от умудренной жизнью человеческой женщины.
- Доброго дня, Ги-и… Госпожа Вета?.. И вам доброго дня, – застыла на последних лестничных ступенях высокая старческая фигура.
- Тук! – расплылась я, увидев его недоуменное лицо. – Здравствуйте. А я к вам с неурочным визитом.
- С неурочным? – удивленно переспросил меня он и подошел по ближе к огню в камине. – Странно. А я вас вчера еще ждал.
- Что?
- Ты чего это несешь, старый дрын? Откуда тебе знать, когда Вета к нам покажется? Или ты тоже у нас… алантом заделался, провидцем?
- Погодите, Гильда, - растерянно закусила я губу. – Тук, с чего бы?
- Ну, знаете ли, – обиженно обратился мужчина одновременно к нам обеим. – Говорю, значит, знаю. Вас, госпожа Вета, письмо дожидается в общей почте Его сиятельства, еще со вчерашнего полудня.
- Меня письмо? – совсем уж недоверчиво воззрилась я на старого слугу (мало ли, возраст, все-таки).
- Именно для вас, - оскорбленно кивнул он головой. – Я что, читать не умею? – и поджал свои морщинистые губы.
- Та-ак, погоди, девонька, - вытирая руки о полотенце, выступила вперед Гильда. – Ну, так если письмо ее столько времени дожидается, так какого хоба ты тут торчишь у камина? Неси его быстрее сюда, - и скептически проводила взглядом важно удалившегося Тука. – Вот, помяни мое слово, опять он чего-то напутал. В прошлый раз, когда почту разбирал, мне притащил отчет от приграничного дозора, а Его сиятельству взамен, - сконфуженно хихикнула она. – письмецо от моего бывшего… боевого соратника оставил. Он его распечатал, не глядя, по привычке и потом дня три на меня косился и улыбался… Стыдоба да и только… А что тут скажешь, годы, - скорчила Гильда скорбную гримасу, а потом не выдержала и доверительно ко мне склонилась. – А он мне, мой бывший, знаешь, что там понаписал? Вспоминаю, говорит, про наши с тобой…
- Вот, пожалуйста, - демонстративно легло между нами на стол обещанное послание, на котором черным по белому через весь конверт были выведены слова: «Лично для госпожи Полунич»…
- Я ничего не понимаю… - ошарашено замотала я головой. – Гильда, откуда?..
- Тук, ну извиняюсь… А чего гадать то? Давай его вскроем, - подхватила женщина лежащий рядом нож и потянулась к конверту.
- Погодите, - остановила я ее заполошным движением руки и забрала орудие вскрытия. – Раз мне, то я и распечатаю… Мало ли…
В следующую минуту огромную комнату огласил сначала испуганный вскрик Гильды, а потом мой протяжный стон, больше, правда, похожий на рык. Потому что прямо в подставленную ладонь мне выпала срезанная наискосок прядь знакомых до боли темно русых волос…
- Гильда, когда Борамир уехал в замок Молдов?
- Вчера прямо с утра.
- Тук, письмо доставили когда?
- Вчера в полдень.
- Понятно… Я пошла…
И тут кухню будто взорвало:
- Куда ты пошла?! Мы туда сейчас Ольта с отрядом отправим! Ишь, пошла она! Какого хоба тебе там делать, в этом змеюшнике?
- Госпожа Вета, Гильда правду говорит. Как нам потом в глаза Его сиятельству смотреть?
- Пожалуйста, помолчите! – выждав образовавшуюся паузу, встала я, наконец, из-за стола. - Отвечаю один раз и вам обоим. Заботу оценила, спасибо, но пойду все равно одна. Потому что иначе, дорогой Тук, смотреть в глаза вам будет уже некому.
- Ох-х… - выдохнула женщина и схватилась за сердце. – Да кто ж знал то? Да чтоб им… Девонька, может, есть другой выход?
- Гильда, - обхватила я ее сзади руками. – Я ведь не совсем безумная и прекрасно понимаю, что зря геройствовать не стоит, но, из этого письма очевидно до невозможности, что ждут там лично меня и только меня. Или я не права?
- Права, Веточка, - покаянно покачала она головой.
- То-то же… Но, если мы с Борамиром не вернемся к вечеру, тогда засылайте Ольта. Потому что, думаю, больше нам помощи ждать неоткуда… Я пошла, - расцепила я свои руки и уже не стала оглядываться назад…
Почему то именно в такие моменты отчаянно хочется верить в разные несусветные чудеса, даже самые захудалые. Сразу начинаешь вспоминать стародавние пророчества, связанные с твоей персоной, сомнительные гадания на картах и просто пожелания близких, увещевающих вас, что жить вам долго и счастливо и так далее в том же духе… А я, именно сейчас, стоя на каменном мосту, продуваемом со всех сторон немилосердным горным ветром, вспомнила про волшебное решето… Ведь оно обещало нам с Борамиром общую старость… И еще я очень надеялась, что проведенное вместе с ним время (сколько там дней получается, если все их сложить?) не состарило нас уже до этого рокового срока…
А он очень был похож на тот, что я уже видела дважды, этот выгнутый дугой узкий мост. С той лишь разницей, что заканчивался одной из своих сторон не проходом между скал, а высокими узкими воротами, ставшими от времени такого же серого, что и камни цвета. А за ними, на отвоеванном у самой высокой горы в стране клочке красовался замок. Хотя, слово «красовался» ему совсем не подходило. Замок был депрессивно унылым, как и окружающая обстановка вокруг него… Его стены даже солнце не в силах было раскрасить…
- Да-а… - задрала я голову на верх, мрачно наблюдая за птицами, кружащими вокруг башенных шпилей. – Прекрасные декорации для финальной сцены сказки про Золушку… Да вот только Золушек беременных не бывает. И вообще, приличная Золушка потеряет туфлю и сидит терпеливо дома в ожидании, когда за ней приедут и торжественно препроводят во дворец, а не шляется в поисках подвигов… или собственной смерти… Ага, вот и второй колокольчик сработал. Значит, сюрприза для хозяев точно не получится, – терпеливо застыла я у ворот в ожидании, когда же меня «пригласят» вовнутрь моей личной сказки.
Приглашения, как такового не последовало. Просто ворота сами открылись передо мной, причем, совершенно беззвучно… А чего еще можно ожидать, если хозяином здешних хором является «чистый» алант? Ему и слуги то, наверное, не нужны…
- Доброе утро, госпожа Полунич!
- И вам не простыть… Где граф и его люди?
- Что, так вот сразу и к делу? Без традиционных улыбок и целований ручек? – приветливо оскалился мне стоящий в дверях Гужеслав.
- Так зачем на сквозняке то торчать? – шагнула я вовнутрь, отметив краем глаза, поехавшие за моей спиной створки и еще трех лошадей, понуро переступающих ногами в глубине небольшого двора. А среди них и игреневую красавицу Борамира.
- Ну, тогда прошу вовнутрь, - отступил он в сторону, пропуская меня в холодный полумрак. - Вижу, не нравится вам наше скромное жилище.
- Послушайте, Гужеслав, - собрав всю свою злость в один большой сгусток, развернулась я к нему. – Вы ведь меня сюда не советы по интерьеру зазвали давать. Да и у меня вообще есть стойкое подозрение, что даже цветущий сад вас лучше не сделает. Так, к чему тянуть? Я хочу видеть Борамира и знать, чего вы от нас с ним хотите.
- От вас с ним? – удивленно вскинул он брови. – Мне нужны исключительно вы, госпожа Полунич. А ваш… возлюбленный, это вчерашний, давно угасший день.
- Что?!
- Ого! – отпрянул от меня мужчина, а потом растерянно усмехнулся. – Извините, я, наверное, слишком… патетично выразился сейчас.
- Где Борамир? Он жив?
- Да жив он. Конечно, жив, - недовольно произнес Гужеслав, видимо, заготовивший еще несколько «патетичных» фраз. – Как я мог избавиться от главного аргумента в переговорах с сильным противником?.. Следуйте за мной. Здесь недалеко, - и первым пошел в другой конец зала.
Мы совсем недолго спускались по «обмотанной» спиралью вокруг каменной опоры лестнице. Пока не попали на самое дно, по всей видимости, подвал здешнего строения, освещенный сейчас несколькими колыхающимися под потолком алантскими шарами. Первое, что бросилось мне в глаза – Илона, с совершенно пустым взглядом сидящая на стуле, с концом какой-то веревки в руках, и смотрящая прямо перед собой. А вот куда именно…
- Борамир, - дернулась я вперед и лишь секундой позже, после предостерегающего вскрика Гужеслава осознала всю картину целиком.
- Вот и отлично, - быстро подошел алант и встал между мной и моим мужчиной. – Я свою часть выполнил, теперь ваша очередь, - и, едва уловимым движением коснулся моего лба…
«Вот теперь в моей жизни все хорошо. Потому что она, наконец, обрела смысл. И как я раньше без него жила?.. Теперь все у меня хорошо и… спокойно. И как же это прекрасно, когда все спокойно… И ты качаешься на волнах этого глубокого и теплого как прогретый песок моря спокойствия. Пока тебя не окликнут и не призовут. Потому что вся твоя жизнь теперь – служение… И вечный душевный покой, где на все вопросы только один вариант ответа…»
- Скажи мне, ты теперь только моя?
- Да, мой господин…
- Вот и отлично… А я и не думал, что все будет настолько просто… Но, сильные эмоции еще никому ума не добавляли, а уж тем более осторожности. Не так ли, Ваше сиятельство?
«Ну и зачем он так кричит, этот мужчина?.. Наверное, он не ценит тишину. Или ему здесь не нравится… Хотя висеть вот так над открытым колодцем кому понравится?.. Но, это лишние вопросы… Главное сейчас – мой душевный покой… Его теперь никто не нарушит. Так что, кричи, сколько угодно»
- Ты, мразь, ты что с ней сделал?!
- Борамир, перед смертью не о том надо думать. Лучше порадуйся за нее, прежде чем последовать за своими слугами. Ты ведь хотел, чтобы она жила в твоем замке? Правда, теперь вместо тебя с ней рядом буду я и твоя скорбящая вдова.
- Вета, Вета, любимая. Очнись… Вспомни свою семью: Натэю, Танаса вспомни. Любимая…
- Зря стараешься. Она теперь очень далека от всех своих бывших ценностей и как никогда близка к алантскому идеалу. Так ведь?
- Да, мой господин.
- Вета, опомнись, посмотри на меня. Это ведь я… Я так и не назвал тебя своей Ветвяной. Не лишай меня этой возможности.
- Ну вот, а еще меня можно обвинить в патетике. Смири свою гордыню и уйди спокойно, Борамир. Поверь, нам без тебя будет хорошо. Мы с твоей возлюбленной родим настоящего аланта и твой племянник унаследует все твои земли. Мы будем делать это очень долго, сочетая полезное с приятным. Ведь она так красива, как истинный алант… И очень приятна на ощупь… О-о, сколько ненависти в твоих глазах. Все это лишнее, поверь мне.
«Все лишнее, все пустое… И я сама пустая… Важен лишь мой господин. Он сейчас проводит рукой по моему телу… Но, я совсем этого не чувствую. Почему?.. Нет, я чувствую… И, если он мой… то почему мне тогда так… холодно? Особенно здесь, у внутренней стороны бедра… Мне больно. У меня будто кожа леденеет, и этот озноб расползается по всему телу»
- Гужеслав, мне кажется, с ней что-то не так… Гужеслав!
- Не мели чушь. Это невозможно и ты - полное тому доказательство… А, хотя, пора заканчивать эти семейные проводы. Дергай за веревку и становись вдовой.
- Гужеслав!!!
Глубокий вдох отрезвляюще холодного воздуха подземелья и отчаянная попытка успеть… Узел как змея, разворачивающаяся для прыжка, его совершает, и веревка летит через кольца в стене и потолке, унося моего любимого в непроглядную тьму колодца. «Как же поздно ты очнулась, дура ты безнадежная!». И уже бесполезный, бездумный порыв – сорвать с шеи цацку. «Время, остановись!»
Бу-ух…
Потрясенно оглядываюсь по сторонам. В воздухе, кажется сейчас осязаемом, прямо передо мной замер пролетающий комар… Обычный такой комар в этой нереальной картине… Илона с открытым ртом и глазами, полными ужаса, как изогнутая по странной прихоти автора статуя… А сзади меня Гужеслав…
- Да отцепись же ты, сволочь, - с трудом разжимаю его окаменевшие пальцы на своем рукаве и оборачиваюсь назад. – Это что же, мать вашу? Это я, что ли, все сделала? – но, алант стоит и лишь безмолвно смотрит на… мою цацку, которая сейчас зависла прямо над колодцем… с разорванной цепочкой, как с двумя крыльями, распахнутыми в полете…
Бу-ух…
Ну, если я и сейчас не успею, даже после такого шанса, данного мне судьбой…
Веревка, твердая и не гнущаяся, как древесный ствол – совсем не поддается рукам, да и не вытянуть мне его. Значит, надо рискнуть. И я рискую… Сначала голова с подпорченным темно русым хвостом, а потом и все остальное - медленно, очень медленно мой мужчина возвращается из этой чернильной пропасти… Я осторожно ставлю его на пол, чувствуя себя сейчас грузчиком, упражняющимся с бесценным грузом, а потом взмываю и пытаюсь развязать узел на вытянутых руках… Сначала, как человек, а потом уже, как алант. Более удачливым становится второй… «Что там я плела в своем бреду про душевный покой?.. Да плевать я на него хотела, на этот покой. Не надо мне его больше».
Бу-ух…
- Любимый, - скольжу я к его лицу и бережно обхватываю руками за шею. В глазах Борамира сейчас столько тоски, что у меня начитает ныть сердце. – Любимый мой… Я тебя больше никому не отдам, - целую его в нос и, наконец, оглядываюсь. – Так, а что мне с тобой делать… бывший господин?
Хотя, примерно уже представляю… Выдергиваю стул из под несостоявшейся вдовы и «устанавливаю» его над головой Гужеслава… Потом скептически закусываю губу и для верности водружаю на сиденье приткнутый тут же в углу чугунный чан… Честно говоря, по настоящему воевать с истинным алантом я трушу, а вот на принятие более умного решения время себе, считай, выигрываю. «Эх, знать бы, где у него припрятана копилка… Да что уж теперь».
- Если галопом, то не больше трех… Ишь ты… Скоро вернется Его сиятельство, не переживай… Вета, я вот все думаю… Илона то эта, сестра нашей, чтоб ее, она что, совсем недвижимая была до того, как Мокеей прикинуться?
- Мне трудно судить, - отошла я, наконец, от окна и плотнее закуталась в гильдину шаль. – Я ведь не лекарь. Я только знаю, со слов Вадомы, ее неотлучной няньки, что Илона очень редко покидала постель и у нее были проблемы с ногами. Точнее, с костями. Ее поэтому и держали в Джингаре, в большом секрете, как семейный позор.
- Ага, одна сестра – красавица, а вторая – урод… Хобье отродье у них были родители. Бросили на старую няньку свое больное дитя да еще подальше от себя упекли.
- На старую няньку? – добродушно скривилась я. – Вы бы знали, Гильда, какие чудеса она может творить, эта старая нянька. Один, очень умный некромант даже назвал ее Ангелом-хранителем.
- Да что ты? – изумленно застыла женщина над своей квашней. – Тогда за что ж с ней так обошлись, с Ангелом то, хранителем? Это ж грех.
- Грех?.. Вы, наверное, правы. Грех даже для не верящего в Бога аланта… А что касается Вадомы, думаю, что как только Гужеслав задумал всю эту… комбинацию, она просто стала не нужна. К тому же могла оказаться лишним свидетелем. Ведь рано или поздно в ней бы все равно распознали фифику и прибрали к рукам в какой-нибудь алантский, или не алантский (вспомнила я благодарное семейство Анчаровых) род. Да и грех там только на брате, а Илона ее просто выпустила на все четыре стороны, справедливо опасаясь, что Гужеслав поступит гораздо… круче с ее бесценной нянькой… А вообще, Бог им всем судья, Гильда, - совсем уж неожиданно для себя выдала я любимую фразу Катерины Ивановны, чем заслужила понимающий кивок от умудренной жизнью человеческой женщины.
- Доброго дня, Ги-и… Госпожа Вета?.. И вам доброго дня, – застыла на последних лестничных ступенях высокая старческая фигура.
- Тук! – расплылась я, увидев его недоуменное лицо. – Здравствуйте. А я к вам с неурочным визитом.
- С неурочным? – удивленно переспросил меня он и подошел по ближе к огню в камине. – Странно. А я вас вчера еще ждал.
- Что?
- Ты чего это несешь, старый дрын? Откуда тебе знать, когда Вета к нам покажется? Или ты тоже у нас… алантом заделался, провидцем?
- Погодите, Гильда, - растерянно закусила я губу. – Тук, с чего бы?
- Ну, знаете ли, – обиженно обратился мужчина одновременно к нам обеим. – Говорю, значит, знаю. Вас, госпожа Вета, письмо дожидается в общей почте Его сиятельства, еще со вчерашнего полудня.
- Меня письмо? – совсем уж недоверчиво воззрилась я на старого слугу (мало ли, возраст, все-таки).
- Именно для вас, - оскорбленно кивнул он головой. – Я что, читать не умею? – и поджал свои морщинистые губы.
- Та-ак, погоди, девонька, - вытирая руки о полотенце, выступила вперед Гильда. – Ну, так если письмо ее столько времени дожидается, так какого хоба ты тут торчишь у камина? Неси его быстрее сюда, - и скептически проводила взглядом важно удалившегося Тука. – Вот, помяни мое слово, опять он чего-то напутал. В прошлый раз, когда почту разбирал, мне притащил отчет от приграничного дозора, а Его сиятельству взамен, - сконфуженно хихикнула она. – письмецо от моего бывшего… боевого соратника оставил. Он его распечатал, не глядя, по привычке и потом дня три на меня косился и улыбался… Стыдоба да и только… А что тут скажешь, годы, - скорчила Гильда скорбную гримасу, а потом не выдержала и доверительно ко мне склонилась. – А он мне, мой бывший, знаешь, что там понаписал? Вспоминаю, говорит, про наши с тобой…
- Вот, пожалуйста, - демонстративно легло между нами на стол обещанное послание, на котором черным по белому через весь конверт были выведены слова: «Лично для госпожи Полунич»…
- Я ничего не понимаю… - ошарашено замотала я головой. – Гильда, откуда?..
- Тук, ну извиняюсь… А чего гадать то? Давай его вскроем, - подхватила женщина лежащий рядом нож и потянулась к конверту.
- Погодите, - остановила я ее заполошным движением руки и забрала орудие вскрытия. – Раз мне, то я и распечатаю… Мало ли…
В следующую минуту огромную комнату огласил сначала испуганный вскрик Гильды, а потом мой протяжный стон, больше, правда, похожий на рык. Потому что прямо в подставленную ладонь мне выпала срезанная наискосок прядь знакомых до боли темно русых волос…
- Гильда, когда Борамир уехал в замок Молдов?
- Вчера прямо с утра.
- Тук, письмо доставили когда?
- Вчера в полдень.
- Понятно… Я пошла…
И тут кухню будто взорвало:
- Куда ты пошла?! Мы туда сейчас Ольта с отрядом отправим! Ишь, пошла она! Какого хоба тебе там делать, в этом змеюшнике?
- Госпожа Вета, Гильда правду говорит. Как нам потом в глаза Его сиятельству смотреть?
- Пожалуйста, помолчите! – выждав образовавшуюся паузу, встала я, наконец, из-за стола. - Отвечаю один раз и вам обоим. Заботу оценила, спасибо, но пойду все равно одна. Потому что иначе, дорогой Тук, смотреть в глаза вам будет уже некому.
- Ох-х… - выдохнула женщина и схватилась за сердце. – Да кто ж знал то? Да чтоб им… Девонька, может, есть другой выход?
- Гильда, - обхватила я ее сзади руками. – Я ведь не совсем безумная и прекрасно понимаю, что зря геройствовать не стоит, но, из этого письма очевидно до невозможности, что ждут там лично меня и только меня. Или я не права?
- Права, Веточка, - покаянно покачала она головой.
- То-то же… Но, если мы с Борамиром не вернемся к вечеру, тогда засылайте Ольта. Потому что, думаю, больше нам помощи ждать неоткуда… Я пошла, - расцепила я свои руки и уже не стала оглядываться назад…
Почему то именно в такие моменты отчаянно хочется верить в разные несусветные чудеса, даже самые захудалые. Сразу начинаешь вспоминать стародавние пророчества, связанные с твоей персоной, сомнительные гадания на картах и просто пожелания близких, увещевающих вас, что жить вам долго и счастливо и так далее в том же духе… А я, именно сейчас, стоя на каменном мосту, продуваемом со всех сторон немилосердным горным ветром, вспомнила про волшебное решето… Ведь оно обещало нам с Борамиром общую старость… И еще я очень надеялась, что проведенное вместе с ним время (сколько там дней получается, если все их сложить?) не состарило нас уже до этого рокового срока…
А он очень был похож на тот, что я уже видела дважды, этот выгнутый дугой узкий мост. С той лишь разницей, что заканчивался одной из своих сторон не проходом между скал, а высокими узкими воротами, ставшими от времени такого же серого, что и камни цвета. А за ними, на отвоеванном у самой высокой горы в стране клочке красовался замок. Хотя, слово «красовался» ему совсем не подходило. Замок был депрессивно унылым, как и окружающая обстановка вокруг него… Его стены даже солнце не в силах было раскрасить…
- Да-а… - задрала я голову на верх, мрачно наблюдая за птицами, кружащими вокруг башенных шпилей. – Прекрасные декорации для финальной сцены сказки про Золушку… Да вот только Золушек беременных не бывает. И вообще, приличная Золушка потеряет туфлю и сидит терпеливо дома в ожидании, когда за ней приедут и торжественно препроводят во дворец, а не шляется в поисках подвигов… или собственной смерти… Ага, вот и второй колокольчик сработал. Значит, сюрприза для хозяев точно не получится, – терпеливо застыла я у ворот в ожидании, когда же меня «пригласят» вовнутрь моей личной сказки.
Приглашения, как такового не последовало. Просто ворота сами открылись передо мной, причем, совершенно беззвучно… А чего еще можно ожидать, если хозяином здешних хором является «чистый» алант? Ему и слуги то, наверное, не нужны…
- Доброе утро, госпожа Полунич!
- И вам не простыть… Где граф и его люди?
- Что, так вот сразу и к делу? Без традиционных улыбок и целований ручек? – приветливо оскалился мне стоящий в дверях Гужеслав.
- Так зачем на сквозняке то торчать? – шагнула я вовнутрь, отметив краем глаза, поехавшие за моей спиной створки и еще трех лошадей, понуро переступающих ногами в глубине небольшого двора. А среди них и игреневую красавицу Борамира.
- Ну, тогда прошу вовнутрь, - отступил он в сторону, пропуская меня в холодный полумрак. - Вижу, не нравится вам наше скромное жилище.
- Послушайте, Гужеслав, - собрав всю свою злость в один большой сгусток, развернулась я к нему. – Вы ведь меня сюда не советы по интерьеру зазвали давать. Да и у меня вообще есть стойкое подозрение, что даже цветущий сад вас лучше не сделает. Так, к чему тянуть? Я хочу видеть Борамира и знать, чего вы от нас с ним хотите.
- От вас с ним? – удивленно вскинул он брови. – Мне нужны исключительно вы, госпожа Полунич. А ваш… возлюбленный, это вчерашний, давно угасший день.
- Что?!
- Ого! – отпрянул от меня мужчина, а потом растерянно усмехнулся. – Извините, я, наверное, слишком… патетично выразился сейчас.
- Где Борамир? Он жив?
- Да жив он. Конечно, жив, - недовольно произнес Гужеслав, видимо, заготовивший еще несколько «патетичных» фраз. – Как я мог избавиться от главного аргумента в переговорах с сильным противником?.. Следуйте за мной. Здесь недалеко, - и первым пошел в другой конец зала.
Мы совсем недолго спускались по «обмотанной» спиралью вокруг каменной опоры лестнице. Пока не попали на самое дно, по всей видимости, подвал здешнего строения, освещенный сейчас несколькими колыхающимися под потолком алантскими шарами. Первое, что бросилось мне в глаза – Илона, с совершенно пустым взглядом сидящая на стуле, с концом какой-то веревки в руках, и смотрящая прямо перед собой. А вот куда именно…
- Борамир, - дернулась я вперед и лишь секундой позже, после предостерегающего вскрика Гужеслава осознала всю картину целиком.
- Вот и отлично, - быстро подошел алант и встал между мной и моим мужчиной. – Я свою часть выполнил, теперь ваша очередь, - и, едва уловимым движением коснулся моего лба…
«Вот теперь в моей жизни все хорошо. Потому что она, наконец, обрела смысл. И как я раньше без него жила?.. Теперь все у меня хорошо и… спокойно. И как же это прекрасно, когда все спокойно… И ты качаешься на волнах этого глубокого и теплого как прогретый песок моря спокойствия. Пока тебя не окликнут и не призовут. Потому что вся твоя жизнь теперь – служение… И вечный душевный покой, где на все вопросы только один вариант ответа…»
- Скажи мне, ты теперь только моя?
- Да, мой господин…
- Вот и отлично… А я и не думал, что все будет настолько просто… Но, сильные эмоции еще никому ума не добавляли, а уж тем более осторожности. Не так ли, Ваше сиятельство?
«Ну и зачем он так кричит, этот мужчина?.. Наверное, он не ценит тишину. Или ему здесь не нравится… Хотя висеть вот так над открытым колодцем кому понравится?.. Но, это лишние вопросы… Главное сейчас – мой душевный покой… Его теперь никто не нарушит. Так что, кричи, сколько угодно»
- Ты, мразь, ты что с ней сделал?!
- Борамир, перед смертью не о том надо думать. Лучше порадуйся за нее, прежде чем последовать за своими слугами. Ты ведь хотел, чтобы она жила в твоем замке? Правда, теперь вместо тебя с ней рядом буду я и твоя скорбящая вдова.
- Вета, Вета, любимая. Очнись… Вспомни свою семью: Натэю, Танаса вспомни. Любимая…
- Зря стараешься. Она теперь очень далека от всех своих бывших ценностей и как никогда близка к алантскому идеалу. Так ведь?
- Да, мой господин.
- Вета, опомнись, посмотри на меня. Это ведь я… Я так и не назвал тебя своей Ветвяной. Не лишай меня этой возможности.
- Ну вот, а еще меня можно обвинить в патетике. Смири свою гордыню и уйди спокойно, Борамир. Поверь, нам без тебя будет хорошо. Мы с твоей возлюбленной родим настоящего аланта и твой племянник унаследует все твои земли. Мы будем делать это очень долго, сочетая полезное с приятным. Ведь она так красива, как истинный алант… И очень приятна на ощупь… О-о, сколько ненависти в твоих глазах. Все это лишнее, поверь мне.
«Все лишнее, все пустое… И я сама пустая… Важен лишь мой господин. Он сейчас проводит рукой по моему телу… Но, я совсем этого не чувствую. Почему?.. Нет, я чувствую… И, если он мой… то почему мне тогда так… холодно? Особенно здесь, у внутренней стороны бедра… Мне больно. У меня будто кожа леденеет, и этот озноб расползается по всему телу»
- Гужеслав, мне кажется, с ней что-то не так… Гужеслав!
- Не мели чушь. Это невозможно и ты - полное тому доказательство… А, хотя, пора заканчивать эти семейные проводы. Дергай за веревку и становись вдовой.
- Гужеслав!!!
Глубокий вдох отрезвляюще холодного воздуха подземелья и отчаянная попытка успеть… Узел как змея, разворачивающаяся для прыжка, его совершает, и веревка летит через кольца в стене и потолке, унося моего любимого в непроглядную тьму колодца. «Как же поздно ты очнулась, дура ты безнадежная!». И уже бесполезный, бездумный порыв – сорвать с шеи цацку. «Время, остановись!»
Бу-ух…
Потрясенно оглядываюсь по сторонам. В воздухе, кажется сейчас осязаемом, прямо передо мной замер пролетающий комар… Обычный такой комар в этой нереальной картине… Илона с открытым ртом и глазами, полными ужаса, как изогнутая по странной прихоти автора статуя… А сзади меня Гужеслав…
- Да отцепись же ты, сволочь, - с трудом разжимаю его окаменевшие пальцы на своем рукаве и оборачиваюсь назад. – Это что же, мать вашу? Это я, что ли, все сделала? – но, алант стоит и лишь безмолвно смотрит на… мою цацку, которая сейчас зависла прямо над колодцем… с разорванной цепочкой, как с двумя крыльями, распахнутыми в полете…
Бу-ух…
Ну, если я и сейчас не успею, даже после такого шанса, данного мне судьбой…
Веревка, твердая и не гнущаяся, как древесный ствол – совсем не поддается рукам, да и не вытянуть мне его. Значит, надо рискнуть. И я рискую… Сначала голова с подпорченным темно русым хвостом, а потом и все остальное - медленно, очень медленно мой мужчина возвращается из этой чернильной пропасти… Я осторожно ставлю его на пол, чувствуя себя сейчас грузчиком, упражняющимся с бесценным грузом, а потом взмываю и пытаюсь развязать узел на вытянутых руках… Сначала, как человек, а потом уже, как алант. Более удачливым становится второй… «Что там я плела в своем бреду про душевный покой?.. Да плевать я на него хотела, на этот покой. Не надо мне его больше».
Бу-ух…
- Любимый, - скольжу я к его лицу и бережно обхватываю руками за шею. В глазах Борамира сейчас столько тоски, что у меня начитает ныть сердце. – Любимый мой… Я тебя больше никому не отдам, - целую его в нос и, наконец, оглядываюсь. – Так, а что мне с тобой делать… бывший господин?
Хотя, примерно уже представляю… Выдергиваю стул из под несостоявшейся вдовы и «устанавливаю» его над головой Гужеслава… Потом скептически закусываю губу и для верности водружаю на сиденье приткнутый тут же в углу чугунный чан… Честно говоря, по настоящему воевать с истинным алантом я трушу, а вот на принятие более умного решения время себе, считай, выигрываю. «Эх, знать бы, где у него припрятана копилка… Да что уж теперь».
