- Не-ет, - ошалело уставилась я на соседку и решила, от греха подальше, откланяться.
Да и какая мне разница, кто к сэру Сесту по заднему крыльцу ходит и из каких мест за него проплаченные молитвы в небеса возносятся. У меня вообще скоро день рождения. И тогда я и вспомнить забуду, кто такой этот, сэр Сест со своими побрякушками, игральными партнерами и прочими «радостями» нашего совместного сосуществования. И я, уже шагая по дорожке к дому, в очередной раз художественно в своей голове изобразила, как наступает день 14 декабря, и мой многоуважаемый опекун тает в предрассветной мути. Ах, нет. Сначала он какой-то документ мне должен отдать. Или я какую-то бумагу ему подписать. Эта часть у меня всегда выходила слегка смазанной. Оттого и не такой яркой, как предшествующая. Да я и пришла уже:
- Люса! Заказ последний забрали?!
Наша бессменная кухарка, домоправительница и нравоучительница в одном румяном лице, высунулась оным из дверей кухни:
- А, явилась. Нет. Я лишь в лавку за сыром бегала, но то - ненадолго… Мой руки и за стол! – прокричала, уже вновь исчезнув из виду.
Я же, почесав нос, недовольно вздохнула. Хотя, чего вздыхать? Сама же их и разбаловала, своих дорогих клиентов: «Ах, Зоя, у меня с утра море дел. Не могла бы ты сама до меня с готовой шкатулочкой добежать? Ноги то, не чета моим – молодые». «Конечно, монна Бо. Подумаешь, на другой конец города и пешком, в отличие от вас, с личным кучером и повозкой». «Зоя, солнышко, буфет большой, да и жалко его трясти. Так может, ты сама ко мне со своими кисточками, красками?» «Конечно, монна Луиза, мне ведь так нравится на себе свой, тоже «почти буфет» таскать. И что особенно радует – раз пять, не меньше, придется». А здесь и вовсе случай «тяжелый» - детская колыбель из бука. И ведь нужна была «убийственно точно» в срок, как подарок дорогой жене в преддверии первенца… Может, рожать передумали?.. Так нет, деньги то уже отдали… Вот же, дура. И мысли у меня – дурацкие.
С этими мыслями я и отужинала. Потом походила в своей маленькой мастерской вокруг чудно-прекрасной колыбели. Поводила пальцами по лазурно-желтым лаковым дельфинам в окружении желто-лазурных звезд, ракушек и рыб и… еще раз вздохнула:
- Надо тащить. А, вдруг?.. Да, мало ли, что у них там «вдруг»? – и как всегда, потащилась…
Уф-ф… Весь наш, натыканный по прибрежным скалам городок – лестницы, лестницы, одни сплошные лестницы. Длинные, короткие, узкие, широкие. Новые и напоминающие скорее рябь на море, чем полноценные ступени. Таков уж Канделверди. А между лестницами – кривые улочки, маленькие площади и тупиковые дворы. Наш же просторный дом выглядел среди такого разнообразья приятным, хоть и редким местным исключением. Потому что имел свой собственный сад и свою небольшую пристань. Был лишь один минус у всей этой роскоши – лестница, ведущая с конца улицы высоко наверх, в основную часть городского «муравейника». Вот по ней я, с пыхтением, и начала свой, отягченный колыбелью, подъем. И поначалу, вроде как справлялась. И даже не жалела, что отказалась от помощи Люсы (в приложении с которой шли обязательные причитания с назиданиями), но потом, что-то загрустила, примерно, в середине пути. И ведь, как назло - ни одного знакомого попутчика. Лишь незнакомые встречные. А от них, кроме насмешливо-сочувственных гримас иной помощи точно не…
- Девушка, а разрешите к вам обратиться? – высокий поджарый парень, огласившись мне в спину, замер с улыбкой наперевес. И было в его улыбке столько обескураживающей наглости, что я вмиг провела параллель между ее «носителем» и отчаянным портовым котом. Сходство это в моей голове усугубилось и клочьями ранней проседи, торчащими на черной мужской макушке, и задиристым красным платком на шее. – Так вы мне позволите?
- А вы, наверное, заблудились? И вам, по всей видимости, в порт?
- Так точно. И я как раз оттуда.
- Угу.
- И мне нужна улица Причальная. Была нужна. Совсем недавно, до встречи с вами, - оскалился он еще шире.
- Да вы, никак, мессир – кавалер? – присоединилась и я к нему. Правда, про себя. - Тогда меня зовут Зоя и вот вам - кавалерская ноша. Или вы…
- Зоя?!
- Ну да. А… что?
- Зоя… Имя у вас – судьбоносное, хоть я и не знаю, что оно означает. А меня зовут Зача, - протянул он длинную руку. Я же на миг засомневалась:
- Да неужели? – а потом, вместо своей, развернула увесистое колыбельное изголовье. – Оно «жизнь» означает. Ну, так вы идете? Раз Причальная улица уже неактуальна? – парень, сменив траекторию, с готовностью ухватился за отверстие в широкой доске:
- Конечно, иду. С вами, Зоя, хоть…
- А «Зача» что означает? – взявшись по удобнее, продолжила я подъем с другой от кроватки стороны. И какое же это… облегчение. Уф-ф.
- А можно я не буду о том распространяться? – напомнил о себе парень.
- Это почему?
- А хотя… Дело в том, Зоя… Матушка моя очень долго молилась о первенце. И через восемь лет и трех мужей, когда уже была готова и на совсем скромный вариант…
- Дочь?
- Да хоть на хорька, лишь бы был.
- Угу.
- И вот именно тогда, Бог и преподнес ей подарок - меня. Поэтому, мое полное имя даже в расшифровке не нуждается - Зачарий.
- То есть? - открыла я рот.
- То есть оно и… есть, - в ответ пояснил он. – «Долгожданное зачатие». Однако, некоторые мои… знакомые дамы, толкуют его по-своему.
- Угу-у.
- Трактовали, пока я им представлялся по всей форме. И это их, скажем так…
- Еще бы, - уже не сдерживаясь, прыснула я, скосясь на качающуюся между нами колыбельку. Мужчина, проследив за моим взглядом, выразительно скривил рот. А потом… присоединился:
- Неизбежный исход. Именно так они и… толковали… А мы куда с тобой идем? – просмеявшись, одновременно и уточнил и перешел он на «ты». Еще бы, после такой-то «сближающей аллегории».
- Отдать мой заказ, - пришлось парня успокоить. – И здесь недалеко – через площадь.
- Так ты детские кровати лабаешь? – теперь уже удивился Зача.
- Да нет. Я их лишь расписываю. Как и многое другое.
- А-а, - приподняв свой край, прищурился он на моих красочных дельфинов в компании. – Так таких же не бывает?
- А ты всех, что ли, видел?
- Я?.. Нет. Но, все равно. Дельфины, они ведь…
- Красивые. А мои разве некрасивые?
- Твои? – серьезно задумался Зача. – Красивые. Они – красивые. Хотя и…
- Без «хотя». Как хочу, так и пишу. А не нравится – не смотри.
- Что ты делаешь? – примиряюще расплылся он в улыбке. Я же принципиально выдержала паузу.
- … Рисую… Ой, а народу то сколько.
И ведь дура же. Забыть, что сегодня – вечер субботы. Время прогулок и дружеских излияний. А еще свиданий и просто посиделок в прохладе на лавочках. И все это – именно здесь, на Площади хромого петуха. Это по фонтану местному она так названа, которому в одной из драк (ну да, и таким здесь тоже разнообразятся), дубиной ногу напрочь отшибли. С тех пор он так и торчит – на своей одной и безмолвно разинув к небу глотку. А вокруг него…
- А ты чего встала? Пошли, - потянул меня в самую гущу провожатый. Вот ведь, герой. Прекрасная компания: дура, неместный герой и колыбелька. И у меня уже совсем другие аллегории нарисовались…
- Зоя!
- О-ой…
- Это – твой знакомый? – притормозил, вытянув шею в сторону фонтанного бортика Зача. От оного через мгновенье отделился один из парней и вразвалочку направился к нам. Я же хмуро потерла облупленный нос (и когда он у меня окончательно облезет? И хорошо бы, вместе с веснушками).
- Здравствуй, Зоя.
- Здравствуй, Потап. Это – Зача. И мы спешим.
- Зача?.. Спешите? – измерили они друг друга взглядами. Однако руки пожали. – Так ты опоздала. Томаза то родила. Сегодня, ближе к полудню. Повитуха только недавно от них ушла. Ее мать моя провожала.
- Да что ты? Теперь понятно, почему ее муж ко мне сам не пришел, - покачала я головой. Потам же, еще раз глянув на Зачу, уточнил:
- Может, помочь?
- Мы сами, - отрезал тот. – Зоя…
- Да, пошли.
- Ну-ну, - сунул Потап в карманы штанов руки. – Зоя, я к тебе на днях…
- Угу… - вот ведь, дура. И к чему это «угу»? Давно уже не «угу». И никогда «угу» не было. Только неловко как-то при постороннем друга брата на место ставить… Значит, придется наедине. А оно мне надо?..
- Зоя, куда дальше?
Я и сама не заметила, как вслед за парнем и просроченным подарком, вылетела в прилегающую темную улочку.
- Налево в первый поворот.
- Ну, тогда пошли дальше.
И дошли совершенно молча до самой стеклянной двери молодого цирюльника. В Канделверди этот внеурочный отец считался «очень смелым экспериментатором». А такое звание еще заслужить надо. Хотя, что касается традиций и суеверий, у нас вообще кругом – сплошные «табу с оговорками». Например: скрестила на столе два ножа – оскорбила христианский крест. А извела на гадалок и огородный гороскоп последние деньги – проявила дальновидность. Вот так и мотыляет из крайности в крайность. Так что трехъярусные рыжие усы маэстро Ноэля вот уже месяц, как вызывают у местных монн явное «разночтение».
- Зоя! Ох, ты меня прости! А у нас – такая ра-адость!
- Хобья воронка… Кх-х.
- Мессир Ноэль – поздравляю, - оторвала я строгий взгляд от прикрывшего рот кулаком Зачи. – Кто? Мальчик?
- Конечно! – растянул тот в довольной улыбке свои «ярусы». – Ох, а красота то какая получилась - вот жена обрадуется. Давайте сюда сами и кроватку. У меня молодое вино как раз из по-огреба. Да мы с тестем прямо там и с-сидим.
- Нет, нет. Спасибо.
- Зоя, это – тр-радиция. Или вы маленькому Феду зла желаете?
- Я?!
- Мы?!.. Не-ет, - шагнув за порог, дернул меня за собой Зача… А сама то я не хотела. Это – традиция…
Море было изумрудным, а небо над ним – глубоким оливковым. И вдоль соединяющей их грани – рассыпанный серебром лунный свет. Нет, мне такое точно не написать. Особенно кипарисы, стражами уснувшие с обеих сторон от этой драгоценной россыпи. Ведь, как изобразить их тихий чуткий сон? Почувствовать можно. А вот передать на бумаге…
- А странные у него, все ж, усы.
- Что?
Зача, сидящий рядом на каменном парапете лестничного пролета, почесал затылок. Потом с улыбкой повторил:
- У мессира Ноэля усы странные. Я таких никогда раньше не видел.
- Считай, у тебя сегодня – вечер художественных открытий… Зача?
- Что? - глядя на море, отозвался он.
- Ты вообще куда спускался по этой лестнице?
- Я же тебе говорил: на Причальную улицу.
- Это понятно. А к кому именно? Это – моя улица и я там всех знаю.
- Всех-всех?
- Угу.
- Ну, тогда ты наверняка знаешь девушку по фамилии Лино.
- Это… ты о чем сейчас?
- Зоя, тебе привет от твоего брата. Он сейчас здесь, на борту нашей с ним Крачки.
- Что?! А почему ты раньше мне этого не сказал?!
- Не знаю, - беззаботно скривился парень. – А куда спешить, если вся жизнь впереди? К тому же…
- Вся жизнь впереди? Да ты!.. Да я!.. – перехватило у меня дыхание. – Да я этого дня ждала с тех пор, как он из нашего сада ушел! Вставай и пошли к нему сейчас же!
- Зоя, уже ночь. Вот завтра… - на всякий случай, отстранился от меня Зача. – завтра вместе с Люсой и пойдем.
- Ну, ты - наглец!
- Да ладно, не злись. Просто, так получилось.
- Да иди ты… к лысому дракону.
- К кому-кому? – смеясь, уточнил Зача. – Арс мне рассказывал, как ты его в детстве туда часто посылала. Значит, до сих пор?
- По особым поводам, - хмуро буркнула я…
_____________________________________
Сноски:
1 - Недорогой ресторанчик, весьма распространенный вид общепита в Чидалии.
- И как давно вы здесь?
- Вчера зашли.
- А до этого?
- Разгружались западнее по побережью, в Белице. Там мы, кстати, с Арсом и познако…
- А корабль откуда?
- Купили почти рухлядью на Прато. Перегнали в ладменский Радужный Рог и полгода стояли на верфи у моего дядьки. Работали на него днем, а по ночам своим занимались.
- И чем Арс… чем вы теперь на жизнь зарабатываете?
- Чем? На жизнь? Перевозками грузов и пассажиров. Правда, «Крачка» – галеон небольшой и…
- «Крачка» - галеон? Не бригантина?
- Да-а. Нам сказали, на ней раньше флибустьеры промышляли, а потом их…
- Только лишь этим зарабатываете?
- Только лишь… Зоя!
- Что?!
Зача, встав, как вкопанный, обиженно набычился. Люса, воспользовавшись заминкой, наконец, нас нагнала:
- Святые небеса, я в последний раз… так от твоей зеленой курицы бегала. Уф-ф.
- А ты чего застыл? – в ответ подбоченилась я.
- А ты чего мне допрос устроила, как портовая цапля(1)?
- Зача… Пошли. Или я сейчас орать начну на весь порт, и Арс сам наружу выскочит.
- Сумасшедшая, - буркнул, срываясь с места парень. Я, подпрыгнув, понеслась по пристани рядом, лишь стон Люсы за спиной успела расслышать.
В таком темпе мы и домчались до самого дальнего причала. И вот теперь уже встала я – так ведь раньше никогда на корабль… Это, как на чужую землю, в чужую страну, неведомый край…
- Ну, а теперь-то чего?
Да какой же он чужой? Там ведь сейчас…
- Арс, - выдохнула и ухватилась рукой за веревочные перильца сходней. – Зача, а он… О-ой, - корабль, пришвартованный к причалу боком, качнулся. Парень, идущий следом, обхватил меня рукой:
- Что, страшно?
- Угу… Но, не до такой степени, - рука медленно убралась. Я припустила на подъем уже гораздо уверенней.
Кусок широких перил, благоухающих лаком, был гостеприимно откинут, и я, спрыгнув на доски, первым делом осмотрелась: пол как пол, правда, «палубой» называется, прямо по ее центру, у одной из мачт – закрепленная шлюпка. А кругом, вдоль бортов, кольцами смотанные веревки и крупными ячеями, натянутые снасти. Только вот брата среди этого «неведомого края» нет. Зато присутствовали другие. С физиономиями, что хоть сейчас на флаг в перекрестье ножей. А может, этим двоим и команда вместе с галеоном досталась? Тоже по дешевке? И я, трусливо отступив обратно к перилам, даже открыла рот, чтобы данный вопрос Заче задать.
- Зоя! Зоя! Ну, наконец-то! – ух ты! А вот вверх-то взглянуть и не сподобилась: Арс смахнул с лестницы от штурвала и замер с распахнутыми настежь руками. Всего на мгновенье:
- Арс! Как же я по тебе соскучилась! - кинулась я к нему навстречу и сначала с разбега повисла на шее, а уж потом осознала. - Какой же ты стал…
- Длинный? – откинув с забранными в хвост волосами голову, загоготал тот. – Теперь-то тебя со мной точно не перепутают.
- Да вы и не похожи вовсе, - вставил сбоку от нас Зача. Мой брат одарил его скептическим взглядом.
- Арсеньюшка! Сынок! Дай я тебя хоть пощупаю! – только это и успел. – Зача, где у вас тут стол? Давай ко туда вместе с корзиной.
- О-ой! Люса! А мне ведь часто «являлись» твои божественные пирожки.
- Как был богохамцем, так и остался, – вытерла слезы из-под руки Арса женщина.
И как же все славно-то у нас. Душевно и радостно. Будто, собравшись здесь, в этой светлой каюте, под флагом иного государства мы все трое взяли и дружно вырвали страницы из жизненной книги. Все ее, еще не успевшие пожелтеть листы толщиной в четыре последних года - не было их. Нет.
- М-м-м… А и вправду, пирожки – божественны, - Зача, оторвав от потолочного окна глаза, уперся ими в меня. – Ты чего?
- Да так… ничего, - доказательство существующей реальности. Хотя, он-то в чем виноват?
Да и какая мне разница, кто к сэру Сесту по заднему крыльцу ходит и из каких мест за него проплаченные молитвы в небеса возносятся. У меня вообще скоро день рождения. И тогда я и вспомнить забуду, кто такой этот, сэр Сест со своими побрякушками, игральными партнерами и прочими «радостями» нашего совместного сосуществования. И я, уже шагая по дорожке к дому, в очередной раз художественно в своей голове изобразила, как наступает день 14 декабря, и мой многоуважаемый опекун тает в предрассветной мути. Ах, нет. Сначала он какой-то документ мне должен отдать. Или я какую-то бумагу ему подписать. Эта часть у меня всегда выходила слегка смазанной. Оттого и не такой яркой, как предшествующая. Да я и пришла уже:
- Люса! Заказ последний забрали?!
Наша бессменная кухарка, домоправительница и нравоучительница в одном румяном лице, высунулась оным из дверей кухни:
- А, явилась. Нет. Я лишь в лавку за сыром бегала, но то - ненадолго… Мой руки и за стол! – прокричала, уже вновь исчезнув из виду.
Я же, почесав нос, недовольно вздохнула. Хотя, чего вздыхать? Сама же их и разбаловала, своих дорогих клиентов: «Ах, Зоя, у меня с утра море дел. Не могла бы ты сама до меня с готовой шкатулочкой добежать? Ноги то, не чета моим – молодые». «Конечно, монна Бо. Подумаешь, на другой конец города и пешком, в отличие от вас, с личным кучером и повозкой». «Зоя, солнышко, буфет большой, да и жалко его трясти. Так может, ты сама ко мне со своими кисточками, красками?» «Конечно, монна Луиза, мне ведь так нравится на себе свой, тоже «почти буфет» таскать. И что особенно радует – раз пять, не меньше, придется». А здесь и вовсе случай «тяжелый» - детская колыбель из бука. И ведь нужна была «убийственно точно» в срок, как подарок дорогой жене в преддверии первенца… Может, рожать передумали?.. Так нет, деньги то уже отдали… Вот же, дура. И мысли у меня – дурацкие.
С этими мыслями я и отужинала. Потом походила в своей маленькой мастерской вокруг чудно-прекрасной колыбели. Поводила пальцами по лазурно-желтым лаковым дельфинам в окружении желто-лазурных звезд, ракушек и рыб и… еще раз вздохнула:
- Надо тащить. А, вдруг?.. Да, мало ли, что у них там «вдруг»? – и как всегда, потащилась…
Уф-ф… Весь наш, натыканный по прибрежным скалам городок – лестницы, лестницы, одни сплошные лестницы. Длинные, короткие, узкие, широкие. Новые и напоминающие скорее рябь на море, чем полноценные ступени. Таков уж Канделверди. А между лестницами – кривые улочки, маленькие площади и тупиковые дворы. Наш же просторный дом выглядел среди такого разнообразья приятным, хоть и редким местным исключением. Потому что имел свой собственный сад и свою небольшую пристань. Был лишь один минус у всей этой роскоши – лестница, ведущая с конца улицы высоко наверх, в основную часть городского «муравейника». Вот по ней я, с пыхтением, и начала свой, отягченный колыбелью, подъем. И поначалу, вроде как справлялась. И даже не жалела, что отказалась от помощи Люсы (в приложении с которой шли обязательные причитания с назиданиями), но потом, что-то загрустила, примерно, в середине пути. И ведь, как назло - ни одного знакомого попутчика. Лишь незнакомые встречные. А от них, кроме насмешливо-сочувственных гримас иной помощи точно не…
- Девушка, а разрешите к вам обратиться? – высокий поджарый парень, огласившись мне в спину, замер с улыбкой наперевес. И было в его улыбке столько обескураживающей наглости, что я вмиг провела параллель между ее «носителем» и отчаянным портовым котом. Сходство это в моей голове усугубилось и клочьями ранней проседи, торчащими на черной мужской макушке, и задиристым красным платком на шее. – Так вы мне позволите?
- А вы, наверное, заблудились? И вам, по всей видимости, в порт?
- Так точно. И я как раз оттуда.
- Угу.
- И мне нужна улица Причальная. Была нужна. Совсем недавно, до встречи с вами, - оскалился он еще шире.
- Да вы, никак, мессир – кавалер? – присоединилась и я к нему. Правда, про себя. - Тогда меня зовут Зоя и вот вам - кавалерская ноша. Или вы…
- Зоя?!
- Ну да. А… что?
- Зоя… Имя у вас – судьбоносное, хоть я и не знаю, что оно означает. А меня зовут Зача, - протянул он длинную руку. Я же на миг засомневалась:
- Да неужели? – а потом, вместо своей, развернула увесистое колыбельное изголовье. – Оно «жизнь» означает. Ну, так вы идете? Раз Причальная улица уже неактуальна? – парень, сменив траекторию, с готовностью ухватился за отверстие в широкой доске:
- Конечно, иду. С вами, Зоя, хоть…
- А «Зача» что означает? – взявшись по удобнее, продолжила я подъем с другой от кроватки стороны. И какое же это… облегчение. Уф-ф.
- А можно я не буду о том распространяться? – напомнил о себе парень.
- Это почему?
- А хотя… Дело в том, Зоя… Матушка моя очень долго молилась о первенце. И через восемь лет и трех мужей, когда уже была готова и на совсем скромный вариант…
- Дочь?
- Да хоть на хорька, лишь бы был.
- Угу.
- И вот именно тогда, Бог и преподнес ей подарок - меня. Поэтому, мое полное имя даже в расшифровке не нуждается - Зачарий.
- То есть? - открыла я рот.
- То есть оно и… есть, - в ответ пояснил он. – «Долгожданное зачатие». Однако, некоторые мои… знакомые дамы, толкуют его по-своему.
- Угу-у.
- Трактовали, пока я им представлялся по всей форме. И это их, скажем так…
- Еще бы, - уже не сдерживаясь, прыснула я, скосясь на качающуюся между нами колыбельку. Мужчина, проследив за моим взглядом, выразительно скривил рот. А потом… присоединился:
- Неизбежный исход. Именно так они и… толковали… А мы куда с тобой идем? – просмеявшись, одновременно и уточнил и перешел он на «ты». Еще бы, после такой-то «сближающей аллегории».
- Отдать мой заказ, - пришлось парня успокоить. – И здесь недалеко – через площадь.
- Так ты детские кровати лабаешь? – теперь уже удивился Зача.
- Да нет. Я их лишь расписываю. Как и многое другое.
- А-а, - приподняв свой край, прищурился он на моих красочных дельфинов в компании. – Так таких же не бывает?
- А ты всех, что ли, видел?
- Я?.. Нет. Но, все равно. Дельфины, они ведь…
- Красивые. А мои разве некрасивые?
- Твои? – серьезно задумался Зача. – Красивые. Они – красивые. Хотя и…
- Без «хотя». Как хочу, так и пишу. А не нравится – не смотри.
- Что ты делаешь? – примиряюще расплылся он в улыбке. Я же принципиально выдержала паузу.
- … Рисую… Ой, а народу то сколько.
И ведь дура же. Забыть, что сегодня – вечер субботы. Время прогулок и дружеских излияний. А еще свиданий и просто посиделок в прохладе на лавочках. И все это – именно здесь, на Площади хромого петуха. Это по фонтану местному она так названа, которому в одной из драк (ну да, и таким здесь тоже разнообразятся), дубиной ногу напрочь отшибли. С тех пор он так и торчит – на своей одной и безмолвно разинув к небу глотку. А вокруг него…
- А ты чего встала? Пошли, - потянул меня в самую гущу провожатый. Вот ведь, герой. Прекрасная компания: дура, неместный герой и колыбелька. И у меня уже совсем другие аллегории нарисовались…
- Зоя!
- О-ой…
- Это – твой знакомый? – притормозил, вытянув шею в сторону фонтанного бортика Зача. От оного через мгновенье отделился один из парней и вразвалочку направился к нам. Я же хмуро потерла облупленный нос (и когда он у меня окончательно облезет? И хорошо бы, вместе с веснушками).
- Здравствуй, Зоя.
- Здравствуй, Потап. Это – Зача. И мы спешим.
- Зача?.. Спешите? – измерили они друг друга взглядами. Однако руки пожали. – Так ты опоздала. Томаза то родила. Сегодня, ближе к полудню. Повитуха только недавно от них ушла. Ее мать моя провожала.
- Да что ты? Теперь понятно, почему ее муж ко мне сам не пришел, - покачала я головой. Потам же, еще раз глянув на Зачу, уточнил:
- Может, помочь?
- Мы сами, - отрезал тот. – Зоя…
- Да, пошли.
- Ну-ну, - сунул Потап в карманы штанов руки. – Зоя, я к тебе на днях…
- Угу… - вот ведь, дура. И к чему это «угу»? Давно уже не «угу». И никогда «угу» не было. Только неловко как-то при постороннем друга брата на место ставить… Значит, придется наедине. А оно мне надо?..
- Зоя, куда дальше?
Я и сама не заметила, как вслед за парнем и просроченным подарком, вылетела в прилегающую темную улочку.
- Налево в первый поворот.
- Ну, тогда пошли дальше.
И дошли совершенно молча до самой стеклянной двери молодого цирюльника. В Канделверди этот внеурочный отец считался «очень смелым экспериментатором». А такое звание еще заслужить надо. Хотя, что касается традиций и суеверий, у нас вообще кругом – сплошные «табу с оговорками». Например: скрестила на столе два ножа – оскорбила христианский крест. А извела на гадалок и огородный гороскоп последние деньги – проявила дальновидность. Вот так и мотыляет из крайности в крайность. Так что трехъярусные рыжие усы маэстро Ноэля вот уже месяц, как вызывают у местных монн явное «разночтение».
- Зоя! Ох, ты меня прости! А у нас – такая ра-адость!
- Хобья воронка… Кх-х.
- Мессир Ноэль – поздравляю, - оторвала я строгий взгляд от прикрывшего рот кулаком Зачи. – Кто? Мальчик?
- Конечно! – растянул тот в довольной улыбке свои «ярусы». – Ох, а красота то какая получилась - вот жена обрадуется. Давайте сюда сами и кроватку. У меня молодое вино как раз из по-огреба. Да мы с тестем прямо там и с-сидим.
- Нет, нет. Спасибо.
- Зоя, это – тр-радиция. Или вы маленькому Феду зла желаете?
- Я?!
- Мы?!.. Не-ет, - шагнув за порог, дернул меня за собой Зача… А сама то я не хотела. Это – традиция…
Море было изумрудным, а небо над ним – глубоким оливковым. И вдоль соединяющей их грани – рассыпанный серебром лунный свет. Нет, мне такое точно не написать. Особенно кипарисы, стражами уснувшие с обеих сторон от этой драгоценной россыпи. Ведь, как изобразить их тихий чуткий сон? Почувствовать можно. А вот передать на бумаге…
- А странные у него, все ж, усы.
- Что?
Зача, сидящий рядом на каменном парапете лестничного пролета, почесал затылок. Потом с улыбкой повторил:
- У мессира Ноэля усы странные. Я таких никогда раньше не видел.
- Считай, у тебя сегодня – вечер художественных открытий… Зача?
- Что? - глядя на море, отозвался он.
- Ты вообще куда спускался по этой лестнице?
- Я же тебе говорил: на Причальную улицу.
- Это понятно. А к кому именно? Это – моя улица и я там всех знаю.
- Всех-всех?
- Угу.
- Ну, тогда ты наверняка знаешь девушку по фамилии Лино.
- Это… ты о чем сейчас?
- Зоя, тебе привет от твоего брата. Он сейчас здесь, на борту нашей с ним Крачки.
- Что?! А почему ты раньше мне этого не сказал?!
- Не знаю, - беззаботно скривился парень. – А куда спешить, если вся жизнь впереди? К тому же…
- Вся жизнь впереди? Да ты!.. Да я!.. – перехватило у меня дыхание. – Да я этого дня ждала с тех пор, как он из нашего сада ушел! Вставай и пошли к нему сейчас же!
- Зоя, уже ночь. Вот завтра… - на всякий случай, отстранился от меня Зача. – завтра вместе с Люсой и пойдем.
- Ну, ты - наглец!
- Да ладно, не злись. Просто, так получилось.
- Да иди ты… к лысому дракону.
- К кому-кому? – смеясь, уточнил Зача. – Арс мне рассказывал, как ты его в детстве туда часто посылала. Значит, до сих пор?
- По особым поводам, - хмуро буркнула я…
_____________________________________
Сноски:
1 - Недорогой ресторанчик, весьма распространенный вид общепита в Чидалии.
ГЛАВА 3
- И как давно вы здесь?
- Вчера зашли.
- А до этого?
- Разгружались западнее по побережью, в Белице. Там мы, кстати, с Арсом и познако…
- А корабль откуда?
- Купили почти рухлядью на Прато. Перегнали в ладменский Радужный Рог и полгода стояли на верфи у моего дядьки. Работали на него днем, а по ночам своим занимались.
- И чем Арс… чем вы теперь на жизнь зарабатываете?
- Чем? На жизнь? Перевозками грузов и пассажиров. Правда, «Крачка» – галеон небольшой и…
- «Крачка» - галеон? Не бригантина?
- Да-а. Нам сказали, на ней раньше флибустьеры промышляли, а потом их…
- Только лишь этим зарабатываете?
- Только лишь… Зоя!
- Что?!
Зача, встав, как вкопанный, обиженно набычился. Люса, воспользовавшись заминкой, наконец, нас нагнала:
- Святые небеса, я в последний раз… так от твоей зеленой курицы бегала. Уф-ф.
- А ты чего застыл? – в ответ подбоченилась я.
- А ты чего мне допрос устроила, как портовая цапля(1)?
- Зача… Пошли. Или я сейчас орать начну на весь порт, и Арс сам наружу выскочит.
- Сумасшедшая, - буркнул, срываясь с места парень. Я, подпрыгнув, понеслась по пристани рядом, лишь стон Люсы за спиной успела расслышать.
В таком темпе мы и домчались до самого дальнего причала. И вот теперь уже встала я – так ведь раньше никогда на корабль… Это, как на чужую землю, в чужую страну, неведомый край…
- Ну, а теперь-то чего?
Да какой же он чужой? Там ведь сейчас…
- Арс, - выдохнула и ухватилась рукой за веревочные перильца сходней. – Зача, а он… О-ой, - корабль, пришвартованный к причалу боком, качнулся. Парень, идущий следом, обхватил меня рукой:
- Что, страшно?
- Угу… Но, не до такой степени, - рука медленно убралась. Я припустила на подъем уже гораздо уверенней.
Кусок широких перил, благоухающих лаком, был гостеприимно откинут, и я, спрыгнув на доски, первым делом осмотрелась: пол как пол, правда, «палубой» называется, прямо по ее центру, у одной из мачт – закрепленная шлюпка. А кругом, вдоль бортов, кольцами смотанные веревки и крупными ячеями, натянутые снасти. Только вот брата среди этого «неведомого края» нет. Зато присутствовали другие. С физиономиями, что хоть сейчас на флаг в перекрестье ножей. А может, этим двоим и команда вместе с галеоном досталась? Тоже по дешевке? И я, трусливо отступив обратно к перилам, даже открыла рот, чтобы данный вопрос Заче задать.
- Зоя! Зоя! Ну, наконец-то! – ух ты! А вот вверх-то взглянуть и не сподобилась: Арс смахнул с лестницы от штурвала и замер с распахнутыми настежь руками. Всего на мгновенье:
- Арс! Как же я по тебе соскучилась! - кинулась я к нему навстречу и сначала с разбега повисла на шее, а уж потом осознала. - Какой же ты стал…
- Длинный? – откинув с забранными в хвост волосами голову, загоготал тот. – Теперь-то тебя со мной точно не перепутают.
- Да вы и не похожи вовсе, - вставил сбоку от нас Зача. Мой брат одарил его скептическим взглядом.
- Арсеньюшка! Сынок! Дай я тебя хоть пощупаю! – только это и успел. – Зача, где у вас тут стол? Давай ко туда вместе с корзиной.
- О-ой! Люса! А мне ведь часто «являлись» твои божественные пирожки.
- Как был богохамцем, так и остался, – вытерла слезы из-под руки Арса женщина.
И как же все славно-то у нас. Душевно и радостно. Будто, собравшись здесь, в этой светлой каюте, под флагом иного государства мы все трое взяли и дружно вырвали страницы из жизненной книги. Все ее, еще не успевшие пожелтеть листы толщиной в четыре последних года - не было их. Нет.
- М-м-м… А и вправду, пирожки – божественны, - Зача, оторвав от потолочного окна глаза, уперся ими в меня. – Ты чего?
- Да так… ничего, - доказательство существующей реальности. Хотя, он-то в чем виноват?
