По мостовой, прибиваясь к их ногам, летали листья магнолии и другой мелкий мусор. Ветер, для усиления эффекта сменивший свое направление, стал заметно холоднее и своим влажным дыханием напомнил мне сейчас зимнюю слякотную пору. С одной лишь разницей…Бедовой разницей.
- Папа… Папа!!! – к сожалению, мы оба знали, что это такое, когда в городе, вдруг, начинают выть все собаки. – Землетрясение?
В следующую секунду Тайриль, как колпаком, накрыла тишина и я, в этой приговорной тишине, скорее не услышала, а почувствовала тихое шипение со стороны порта. Развернулась, едва не вывалившись из окна, да так и застыла в немом ужасе, глядя на линию горизонта, куда сейчас, пеной облизывая оголяющийся донный песок уходит море… И тут башню нашу тряхнуло в первый раз. Сначала не сильно, будто пытаясь привести своих обитателей в чувства. Дощатый пол заскрипел, заставив в голове моей мелькнуть еще одному сравнению с кораблем и, словно сам испугавшись своего старческого истеричного голоса затих. А мы так и остались с отцом, разделенные часовой громадой друг напротив друга… И вот тогда нас тряхнуло уже по настоящему.
Я руками уцепилась за стены по обе стороны от окна, вместе с ними, полом, часами на креплениях и пытающимся добраться до меня отцом, начав медленно, но неотвратимо заваливаться на бок. Потом, сообразив, чем все неминуемо закончится, развернулась лицом к улице и увидела, как под нами кривой черной раной, раскрывается земля. И мы не плывем туда, в эту бездну, на своей башне-корабле, а падаем. За моей спиной с громким треском, не выдержали такие же древние, как и все вокруг, половые доски и любимая отцовская махина со скрежетом двинулась на меня. Я, в последнем, отчаянном порыве, забралась на высокий подоконник, больно приложившись об него коленкой и… прыгнула… Куда?.. Это было уже не важно, но мне тогда показалось, что уж лучше в этот свой первый и последний полет отправиться одной… совершенно осознанно и самостоятельно…
- Девушка!.. Эй, ты жива?! – голос был громким, силящимся перекрыть крики и шум ветра, но спокойным. Только поэтому я и открыла глаза:
- Ой, мамочка…
Пожилой алант еще сильнее обхватил меня руками и взглянул вниз. Туда, где из трещины, как из пасти, торчала измятая, словно золотой конфетный фантик, крыша башни. Потом взмыл еще выше и вновь прокричал:
- Ты там была не одна? С матерью?
- Нет, - потерянно затрясла я вмиг разлохматившейся на высоте головой. – С отцом… Папа…
- Та-ак… Тихо! – завертелся он на месте, шаря глазами по вспоротой под нами земле. – Сейчас тебя спущу, и найдешь своего отца. Он же у тебя маг, значит, успел по подвалу. Должен был успеть.
- Ага, - крепко вцепилась я в мужчину и тоже попыталась осмотреться.
Второй толчок закончился, уступив место реакции опомнившихся от него людей и животных. Трещина, поглотившая, кроме часовой башни и часть зданий на одной с ней кривой линии, дымилась пылью, а вокруг нее метались жители Тайриля вперемешку с сорвавшимися с цепей собаками, и ошалело воющими кошками, которым не было сейчас друг до друга никакого дела. Правее под нами, звеня колоколом, промчалась пожарная карета с бултыхающимся в ней одиноким кучером, бросившим свои вожжи на произвол судьбы. Потому что лошадь его, повидавшая на своем веку многое, неслась сейчас в панике, не разбирая дороги. А в стороне моря… Там стояла огромная стена, заслонившая собой половину затухающего неба. Именно стена из вернувшейся в свою гавань воды. Вернувшейся уже страшной силой, готовой поглотить то, что не успела еще уничтожить земная твердь. И напротив этой стены висела сейчас, широко раскинув руки женщина с развевающимися волосами… Две всемогущие силы – водная и алантская сошлись в эти минуты в поединке, который мог закончится победой лишь одного, сдерживаемого на время другим. Понимала это даже я – девчонка-подросток, обхватившая трясущимися руками шею собственного спасителя. Еще одного аланта, коих много сейчас носилось над Тайрилем в попытках спасти тех, кого еще можно было спасти и увести их как можно дальше, пока еще есть время… Пока хватит сил противостоять…
Я даже не заметила, как оказалась на земле, снова зажмурив глаза. Мужчина выпустил меня из рук и, крикнув напоследок: «Найди родителей, и уходите!», взмыл в сторону порта. Потом кинула взгляд по сторонам, ища, как спасение, хоть какой-то признак своей старой жизни и, найдя его в виде одиноко торчащей двери магазина сладостей с чудом уцелевшим на ней стеклом, испугалась еще больше:
- Папа… Папа!!!
- Настёна! – едва узнала я в покрытом пылью мужчине, склоненным над куском торчащей из земли башенной крыши своего отца. – Дочка! – кинулись мы, через комья вывороченной мостовой и поваленные деревья навстречу друг другу. – Доченька… Ты прыгнула. У тебя получилось.
- Нет, алант меня подхватил… Было так… У-у-у… - накрыла меня запоздалая детская истерика. – Пойдем домой, па-апа…
- Домой?.. – крепко прижав к себе, принялся он гладить меня по голове, а потом, вдруг, замер. – Пошли!
Я даже сообразить не успела, как из родного города, охваченного паникой, вмиг оказалась в темноте. Куда там, я даже сотворенного отцом подвала не заметила, а когда опомнилась, он уже тащил меня за руку по какой-то деревянной лестнице, крича во всю глотку: «Мата!.. Мата!» Через секунду на нас, из кровати глазела заспанная пожилая женщина, в которой я, с трудом от всего пережитого, узнала собственную тетушку. Но, ведь тогда мы…
- Что случилось? – заполошно, подскочила та со своего ложа. – Какой топинамбур(16) вас сюда занес?.. Да еще в таком виде?.. И где осталь…
- Мата, в Тайриле землетрясение, - оборвав ее на полуслове, пихнул меня вперед отец. – Я – обратно. Оставляю тебе Настёну. Все остальное потом, - и, развернувшись, растворился под вспыхнувшей между нами аркой…
Еще несколько секунд мы с женщиной ошалело друг на друга таращились, а потом я попыталась по-взрослому взять себя в руки:
- Здравствуйте. Извините, что так поздно, - и опять предательски, совершенно по-детски, завыла, уткнувшись в тут же подставленную мне обширную тетушкину грудь:
- Деточка моя… Все у нас будет хорошо. А хочешь чаю с мятой?.. Нет?.. А у меня кот есть замечательный. Я про него тебе рассказывала. Зигмунд!.. Зигмунд, рыжая пропастина!!!
Мне иногда кажется, знай я заранее, спешно покидая наш дом в Тайриле, что вижу его в последний раз, то постаралась бы запомнить в нем все до последней шероховатости на крыльце… Все, до мельчайших подробностей, до запахов в чулане под лестницей и оттенков, окрашивающих шторы в моей комнате закатным солнцем, все, что уже никогда не вернуть… Но, вот про самое главное я помню. Я помню свою бабушку… А еще я помню, как мама, уже здесь, в Мэзонруже целую неделю ни с кем не разговаривала и только все время повторяла себе под нос: «Я не смогла ее спасти… Я не смогла…». Как отец, напротив, ругался без умолку на тайрильские власти, не желающие построить новую башню и установить на ней новые часы. Как через месяц, когда разобрали горные обвалы, прибыл наш жалкий скарб, уместившийся на небольшой почтовой повозке и я в этом скарбе не нашла ни одной своей уцелевшей книги и игрушки. И я поняла тогда, что это был знак, ясный только мне – детство мое, солнечное и беззаботное закончилось и его теперь тоже никогда не вернуть.
А еще через четыре месяца, изрядно помусолившись на почти всех почтовых станциях страны, до меня дошло письмо от моей, так быстро утраченной подруги, Амины. В нем было несколько страниц искреннего сочувствия, сострадания и досады на собственную родственницу, скрывшую от меня надвигающуюся реальность. И еще всего две строчки, переданные для меня дословно от самой Саны, которые я помнила до сих пор и, кажется, никогда уже не забуду: «Зная всю правду, мы совершаем больше ошибок, потому что лишаем себя веры в счастливое провидение»…
_________________________________________
1 - Традиционное средство воздушного передвижения и наблюдения рыцарей Прокурата.
2 - Полевой злак.
3 - Язык древнейшей цивилизации Накейо, населявшей материк Бетан задолго до открытия его алантами. Вымерла по неизвестным причинам, оставив после себя несколько архитектурных памятников, в том числе западные и восточные Врата.
4 - Реально существующая личность, владелица придорожного постоялого двора близ Куполграда. Знаменита тем, что отправляя своих постояльцев в баньку, обирала их в это время до шнурков. Как ей такое «рукотворчество» сходило с рук в течение девяти лет, до сих пор остается загадкой. Да только пострадавшие, очнувшиеся на утро в первородном виде на дне придорожной канавы, претензий к ней не имели…
5 - Данный процесс подразумевает собой от часа до двух по времени и необходим для выветривания из бани угарного газа.
6 - Война с Джингаром, восточным соседом Ладмении, за побережные территории (2306 – 2308 гг.). Одним из ее результатов стала контрибуция с Джингара, на которую, в том числе, был восстановлен, почти полностью разрушенный Тайриль – древняя столица государства.
7 - В переводе на сухопутный – «намылю шею» или «начищу рыло».
8 - Маги-провидцы.
9 - Столица Джингара.
10 - Мать султана.
11 - Традиционные арабские благовония для дома. Самым популярным из них является сочетание кусочков сандалового дерева, пропитанных эфирным маслом пачули и экстрактом мускуса.
12 - Город на южной границе Озерного края.
13 - Тайрильский рыбный рынок, расположенный недалеко от торгового порта.
14 - Часть маятникового механизма часов.
15 - В данном случае имеется в виду андалузская порода лошадей.
16 - Клубненосное растение, больше известное под названием «земляная груша».
- Зеня, еще одно твое «мяу» и попрыгаешь домой прямо через забор, - как можно зловеще прошипела я и демонстративно через кота перешагнула.
- Гаф, - огрызнулся мне вслед пригнувший уши умник, этим, однако, и ограничившись.
И правильно сделал, потому что у меня самой и без него на душе было жутко противно. Еще бы. Куда проще спросить Ветрана прямо в лоб, как запоздало одумался кот: «Кто ты и откуда?». Но… Все время это «но» мешается… Но, вдруг, он нам соврет, например? Или к его правде мы окажемся совсем не готовыми? А так хоть узнаем заранее, чего ожидать от нашего загадочного «витязя» с планшетником…
А это, прямо передо мной и он сам, точнее, его слабо мерцающий силуэт с едва различимыми чертами лица, спокойными сейчас, потому что мужчина, кажется заснул… Хотя, если верить моему магическому зрению, в забытье он нырнул одновременно с появившемся ему на смену солнцем, то есть лишь на рассвете, всю ночь бдительно мотаясь взад-вперед по периметру. Я присела перед двойником, пытаясь заглянуть, через голубоватое мерцание в его скрытную душу, но, тщетно. Такое простому магу не по силам… А потом мужчина открыл глаза, заставив ненароком отпрянуть, тут же наступив на хвост притулившемуся к моей ноге Зигмунду:
- Мя-я-я…
- Извини, - не оборачиваясь, буркнула я пострадавшему…
И долго он так будет созерцать, чай не под дубом сидит?.. Оказалось, не долго. Ветран быстро встал, скользнув по мне светящимся торсом, и запрыгал, стряхивая с себя вместе с курткой остатки мимолетной дремы и расстегивая пуговицы на рубашке… «Мать моя, Ибельмания, и я на все это должна смотреть?», - застонав, закатила я глаза к сумеречному небу, но, уже через секунду взяла себя в руки. Как говорила тетушка Мата, «перешедши стремнину(1), назад не поворачивают». Вот и я, на этот раз предусмотрительно глянув под ноги, сделала два шага в сторону. Мерцающий Ветран же в это время «пошел в пляс» по траве в каком то странном, одновременно агрессивном и завораживающем акробатическом танце, то высоко подскакивая с вытянутыми вверх руками, то совершая ими молниеносные движения, чередуя выпады и кувырки…
- Стася, рот закрой, - набрался-таки, смелости разпираемый любопытством умник. – Скажи, что хоть он там делает?
- Проснулся и упражняется… кажется.
- А-а……… А теперь?
- А теперь, остановился и разговаривает.
- С кем, с тобой? – фальцетом выдал обалдевший кот.
- Да почему со мной? – развернулась я к нему. – С теткой Тиристиной.
- А где она?!
- Чего ты орешь? Она здесь была вчера утром. Кто ему, как ты думаешь, про Чилимский пруд сказал?
- А-а…
- Два-а… Да, чтоб тебя, - пришлось мне, уже во второй раз срываться за Ветраном по прежнему маршруту.
- Стася! – рванул за мной следом Зигмунд. – Я надеюсь, мы до этого неспокойного места с тобой сейчас не добежим?
- Надо будет - добежим, - злорадно обнадежила я кота, но вскоре, у самой кромки леса, тормознула. – Оп-па! Приехали, дальше пёхом…
- Ну, а теперь то что? – врезался в меня со всего маха Зигмунд.
- А теперь, наш музейный работник решил углубиться в лес. Видимо, местную растительность изучать… Ты идешь?
- Только после вас, - брезгливо дернул кот хвостом, глядя на мокрую от вечерней росы траву у края дорожки.
Идти пришлось не долго. Свернув прямо напротив приветливо торчащего из земли каштанового корня, мужчина бодро зашагал между деревьями, остановившись по дороге лишь раз. При этом я, суматошно за ним повторила, и, развернувшись к коту, тут же залилась краской:
- Даже не спрашивай меня…
- Понял, - видимо, от избытка воспитания, тоже отвернулся умник.
Оглянуться я себе позволила лишь спустя минуты две. Как раз вовремя, чтобы заметить нырнувшую в недалекий овраг, светящуюся ветранову макушку. Пришлось опять припустить… чтобы увидеть, как мужчина, на мгновение замер, прислушиваясь к вчерашнему утреннему лесу и откинул ветки наваленного кучей на самом дне оврага валежника. Склонился и вытянул оттуда какой-то продолговатый сверток…
- Зеня… - простонала я, очнувшись от увиденного. - Я была права. У него здесь запрятаны вещи и оружие.
- Что у него здесь запрятано? – вытянул шею вместе с хвостом для противовеса, зависший над самым краем кот.
- Мечи. И один из них… серебряный, Зеня.
- Хобья ж сила…
Возвращались мы с Зигмундом, отягощенные добытой в овраге «правдой» уже через подвал и оба резонно наплевали на условленные ранее маневры. К чему, если в одной моей руке до пола висит набитый под завязку вещевой мешок, точный двойник брошенного сейчас у нашей гостевой кровати, а в другой зажаты два меча, обмотанные тряпкой? Только пристрелите нас из одного арбалета сразу, что дальше с этой правдой делать, знать не знали.
Помог сам схронщик, если можно назвать помощью его удивленно вскинутые брови и помрачневшее лицо, едва мы встретились с мужчиной глазами. Он даже взгляд свой ниже опускать не стал, сразу все понял. Тут же, мигом оценив ситуацию, сиганула к себе в погреб замещающая хозяйку домовиха (и когда только спеться успели, причем до такой степени, что Груша на подаче чая для гостя суетится?). Я же, пытаясь настроиться на неприятный разговор, как можно размашистее, швырнула перед собой на пол мешок, а потом туда же сбрякал и сверток с мечами. Получилось ровно посередине между мной и Ветраном:
- Вот. Это твое. Что в сумке, не знаем, а оружие… Надеемся, сам расскажешь, зачем тебе оно, - с вызовом глянула я на мужчину.
- Да, мое, - понуро кивнул тот и сглотнул слюну. – Анастэйс, Зигмунд. Я должен был все это прятать. И…
- Папа… Папа!!! – к сожалению, мы оба знали, что это такое, когда в городе, вдруг, начинают выть все собаки. – Землетрясение?
В следующую секунду Тайриль, как колпаком, накрыла тишина и я, в этой приговорной тишине, скорее не услышала, а почувствовала тихое шипение со стороны порта. Развернулась, едва не вывалившись из окна, да так и застыла в немом ужасе, глядя на линию горизонта, куда сейчас, пеной облизывая оголяющийся донный песок уходит море… И тут башню нашу тряхнуло в первый раз. Сначала не сильно, будто пытаясь привести своих обитателей в чувства. Дощатый пол заскрипел, заставив в голове моей мелькнуть еще одному сравнению с кораблем и, словно сам испугавшись своего старческого истеричного голоса затих. А мы так и остались с отцом, разделенные часовой громадой друг напротив друга… И вот тогда нас тряхнуло уже по настоящему.
Я руками уцепилась за стены по обе стороны от окна, вместе с ними, полом, часами на креплениях и пытающимся добраться до меня отцом, начав медленно, но неотвратимо заваливаться на бок. Потом, сообразив, чем все неминуемо закончится, развернулась лицом к улице и увидела, как под нами кривой черной раной, раскрывается земля. И мы не плывем туда, в эту бездну, на своей башне-корабле, а падаем. За моей спиной с громким треском, не выдержали такие же древние, как и все вокруг, половые доски и любимая отцовская махина со скрежетом двинулась на меня. Я, в последнем, отчаянном порыве, забралась на высокий подоконник, больно приложившись об него коленкой и… прыгнула… Куда?.. Это было уже не важно, но мне тогда показалось, что уж лучше в этот свой первый и последний полет отправиться одной… совершенно осознанно и самостоятельно…
- Девушка!.. Эй, ты жива?! – голос был громким, силящимся перекрыть крики и шум ветра, но спокойным. Только поэтому я и открыла глаза:
- Ой, мамочка…
Пожилой алант еще сильнее обхватил меня руками и взглянул вниз. Туда, где из трещины, как из пасти, торчала измятая, словно золотой конфетный фантик, крыша башни. Потом взмыл еще выше и вновь прокричал:
- Ты там была не одна? С матерью?
- Нет, - потерянно затрясла я вмиг разлохматившейся на высоте головой. – С отцом… Папа…
- Та-ак… Тихо! – завертелся он на месте, шаря глазами по вспоротой под нами земле. – Сейчас тебя спущу, и найдешь своего отца. Он же у тебя маг, значит, успел по подвалу. Должен был успеть.
- Ага, - крепко вцепилась я в мужчину и тоже попыталась осмотреться.
Второй толчок закончился, уступив место реакции опомнившихся от него людей и животных. Трещина, поглотившая, кроме часовой башни и часть зданий на одной с ней кривой линии, дымилась пылью, а вокруг нее метались жители Тайриля вперемешку с сорвавшимися с цепей собаками, и ошалело воющими кошками, которым не было сейчас друг до друга никакого дела. Правее под нами, звеня колоколом, промчалась пожарная карета с бултыхающимся в ней одиноким кучером, бросившим свои вожжи на произвол судьбы. Потому что лошадь его, повидавшая на своем веку многое, неслась сейчас в панике, не разбирая дороги. А в стороне моря… Там стояла огромная стена, заслонившая собой половину затухающего неба. Именно стена из вернувшейся в свою гавань воды. Вернувшейся уже страшной силой, готовой поглотить то, что не успела еще уничтожить земная твердь. И напротив этой стены висела сейчас, широко раскинув руки женщина с развевающимися волосами… Две всемогущие силы – водная и алантская сошлись в эти минуты в поединке, который мог закончится победой лишь одного, сдерживаемого на время другим. Понимала это даже я – девчонка-подросток, обхватившая трясущимися руками шею собственного спасителя. Еще одного аланта, коих много сейчас носилось над Тайрилем в попытках спасти тех, кого еще можно было спасти и увести их как можно дальше, пока еще есть время… Пока хватит сил противостоять…
Я даже не заметила, как оказалась на земле, снова зажмурив глаза. Мужчина выпустил меня из рук и, крикнув напоследок: «Найди родителей, и уходите!», взмыл в сторону порта. Потом кинула взгляд по сторонам, ища, как спасение, хоть какой-то признак своей старой жизни и, найдя его в виде одиноко торчащей двери магазина сладостей с чудом уцелевшим на ней стеклом, испугалась еще больше:
- Папа… Папа!!!
- Настёна! – едва узнала я в покрытом пылью мужчине, склоненным над куском торчащей из земли башенной крыши своего отца. – Дочка! – кинулись мы, через комья вывороченной мостовой и поваленные деревья навстречу друг другу. – Доченька… Ты прыгнула. У тебя получилось.
- Нет, алант меня подхватил… Было так… У-у-у… - накрыла меня запоздалая детская истерика. – Пойдем домой, па-апа…
- Домой?.. – крепко прижав к себе, принялся он гладить меня по голове, а потом, вдруг, замер. – Пошли!
Я даже сообразить не успела, как из родного города, охваченного паникой, вмиг оказалась в темноте. Куда там, я даже сотворенного отцом подвала не заметила, а когда опомнилась, он уже тащил меня за руку по какой-то деревянной лестнице, крича во всю глотку: «Мата!.. Мата!» Через секунду на нас, из кровати глазела заспанная пожилая женщина, в которой я, с трудом от всего пережитого, узнала собственную тетушку. Но, ведь тогда мы…
- Что случилось? – заполошно, подскочила та со своего ложа. – Какой топинамбур(16) вас сюда занес?.. Да еще в таком виде?.. И где осталь…
- Мата, в Тайриле землетрясение, - оборвав ее на полуслове, пихнул меня вперед отец. – Я – обратно. Оставляю тебе Настёну. Все остальное потом, - и, развернувшись, растворился под вспыхнувшей между нами аркой…
Еще несколько секунд мы с женщиной ошалело друг на друга таращились, а потом я попыталась по-взрослому взять себя в руки:
- Здравствуйте. Извините, что так поздно, - и опять предательски, совершенно по-детски, завыла, уткнувшись в тут же подставленную мне обширную тетушкину грудь:
- Деточка моя… Все у нас будет хорошо. А хочешь чаю с мятой?.. Нет?.. А у меня кот есть замечательный. Я про него тебе рассказывала. Зигмунд!.. Зигмунд, рыжая пропастина!!!
Мне иногда кажется, знай я заранее, спешно покидая наш дом в Тайриле, что вижу его в последний раз, то постаралась бы запомнить в нем все до последней шероховатости на крыльце… Все, до мельчайших подробностей, до запахов в чулане под лестницей и оттенков, окрашивающих шторы в моей комнате закатным солнцем, все, что уже никогда не вернуть… Но, вот про самое главное я помню. Я помню свою бабушку… А еще я помню, как мама, уже здесь, в Мэзонруже целую неделю ни с кем не разговаривала и только все время повторяла себе под нос: «Я не смогла ее спасти… Я не смогла…». Как отец, напротив, ругался без умолку на тайрильские власти, не желающие построить новую башню и установить на ней новые часы. Как через месяц, когда разобрали горные обвалы, прибыл наш жалкий скарб, уместившийся на небольшой почтовой повозке и я в этом скарбе не нашла ни одной своей уцелевшей книги и игрушки. И я поняла тогда, что это был знак, ясный только мне – детство мое, солнечное и беззаботное закончилось и его теперь тоже никогда не вернуть.
А еще через четыре месяца, изрядно помусолившись на почти всех почтовых станциях страны, до меня дошло письмо от моей, так быстро утраченной подруги, Амины. В нем было несколько страниц искреннего сочувствия, сострадания и досады на собственную родственницу, скрывшую от меня надвигающуюся реальность. И еще всего две строчки, переданные для меня дословно от самой Саны, которые я помнила до сих пор и, кажется, никогда уже не забуду: «Зная всю правду, мы совершаем больше ошибок, потому что лишаем себя веры в счастливое провидение»…
_________________________________________
1 - Традиционное средство воздушного передвижения и наблюдения рыцарей Прокурата.
2 - Полевой злак.
3 - Язык древнейшей цивилизации Накейо, населявшей материк Бетан задолго до открытия его алантами. Вымерла по неизвестным причинам, оставив после себя несколько архитектурных памятников, в том числе западные и восточные Врата.
4 - Реально существующая личность, владелица придорожного постоялого двора близ Куполграда. Знаменита тем, что отправляя своих постояльцев в баньку, обирала их в это время до шнурков. Как ей такое «рукотворчество» сходило с рук в течение девяти лет, до сих пор остается загадкой. Да только пострадавшие, очнувшиеся на утро в первородном виде на дне придорожной канавы, претензий к ней не имели…
5 - Данный процесс подразумевает собой от часа до двух по времени и необходим для выветривания из бани угарного газа.
6 - Война с Джингаром, восточным соседом Ладмении, за побережные территории (2306 – 2308 гг.). Одним из ее результатов стала контрибуция с Джингара, на которую, в том числе, был восстановлен, почти полностью разрушенный Тайриль – древняя столица государства.
7 - В переводе на сухопутный – «намылю шею» или «начищу рыло».
8 - Маги-провидцы.
9 - Столица Джингара.
10 - Мать султана.
11 - Традиционные арабские благовония для дома. Самым популярным из них является сочетание кусочков сандалового дерева, пропитанных эфирным маслом пачули и экстрактом мускуса.
12 - Город на южной границе Озерного края.
13 - Тайрильский рыбный рынок, расположенный недалеко от торгового порта.
14 - Часть маятникового механизма часов.
15 - В данном случае имеется в виду андалузская порода лошадей.
16 - Клубненосное растение, больше известное под названием «земляная груша».
Глава 5
- Зеня, еще одно твое «мяу» и попрыгаешь домой прямо через забор, - как можно зловеще прошипела я и демонстративно через кота перешагнула.
- Гаф, - огрызнулся мне вслед пригнувший уши умник, этим, однако, и ограничившись.
И правильно сделал, потому что у меня самой и без него на душе было жутко противно. Еще бы. Куда проще спросить Ветрана прямо в лоб, как запоздало одумался кот: «Кто ты и откуда?». Но… Все время это «но» мешается… Но, вдруг, он нам соврет, например? Или к его правде мы окажемся совсем не готовыми? А так хоть узнаем заранее, чего ожидать от нашего загадочного «витязя» с планшетником…
А это, прямо передо мной и он сам, точнее, его слабо мерцающий силуэт с едва различимыми чертами лица, спокойными сейчас, потому что мужчина, кажется заснул… Хотя, если верить моему магическому зрению, в забытье он нырнул одновременно с появившемся ему на смену солнцем, то есть лишь на рассвете, всю ночь бдительно мотаясь взад-вперед по периметру. Я присела перед двойником, пытаясь заглянуть, через голубоватое мерцание в его скрытную душу, но, тщетно. Такое простому магу не по силам… А потом мужчина открыл глаза, заставив ненароком отпрянуть, тут же наступив на хвост притулившемуся к моей ноге Зигмунду:
- Мя-я-я…
- Извини, - не оборачиваясь, буркнула я пострадавшему…
И долго он так будет созерцать, чай не под дубом сидит?.. Оказалось, не долго. Ветран быстро встал, скользнув по мне светящимся торсом, и запрыгал, стряхивая с себя вместе с курткой остатки мимолетной дремы и расстегивая пуговицы на рубашке… «Мать моя, Ибельмания, и я на все это должна смотреть?», - застонав, закатила я глаза к сумеречному небу, но, уже через секунду взяла себя в руки. Как говорила тетушка Мата, «перешедши стремнину(1), назад не поворачивают». Вот и я, на этот раз предусмотрительно глянув под ноги, сделала два шага в сторону. Мерцающий Ветран же в это время «пошел в пляс» по траве в каком то странном, одновременно агрессивном и завораживающем акробатическом танце, то высоко подскакивая с вытянутыми вверх руками, то совершая ими молниеносные движения, чередуя выпады и кувырки…
- Стася, рот закрой, - набрался-таки, смелости разпираемый любопытством умник. – Скажи, что хоть он там делает?
- Проснулся и упражняется… кажется.
- А-а……… А теперь?
- А теперь, остановился и разговаривает.
- С кем, с тобой? – фальцетом выдал обалдевший кот.
- Да почему со мной? – развернулась я к нему. – С теткой Тиристиной.
- А где она?!
- Чего ты орешь? Она здесь была вчера утром. Кто ему, как ты думаешь, про Чилимский пруд сказал?
- А-а…
- Два-а… Да, чтоб тебя, - пришлось мне, уже во второй раз срываться за Ветраном по прежнему маршруту.
- Стася! – рванул за мной следом Зигмунд. – Я надеюсь, мы до этого неспокойного места с тобой сейчас не добежим?
- Надо будет - добежим, - злорадно обнадежила я кота, но вскоре, у самой кромки леса, тормознула. – Оп-па! Приехали, дальше пёхом…
- Ну, а теперь то что? – врезался в меня со всего маха Зигмунд.
- А теперь, наш музейный работник решил углубиться в лес. Видимо, местную растительность изучать… Ты идешь?
- Только после вас, - брезгливо дернул кот хвостом, глядя на мокрую от вечерней росы траву у края дорожки.
Идти пришлось не долго. Свернув прямо напротив приветливо торчащего из земли каштанового корня, мужчина бодро зашагал между деревьями, остановившись по дороге лишь раз. При этом я, суматошно за ним повторила, и, развернувшись к коту, тут же залилась краской:
- Даже не спрашивай меня…
- Понял, - видимо, от избытка воспитания, тоже отвернулся умник.
Оглянуться я себе позволила лишь спустя минуты две. Как раз вовремя, чтобы заметить нырнувшую в недалекий овраг, светящуюся ветранову макушку. Пришлось опять припустить… чтобы увидеть, как мужчина, на мгновение замер, прислушиваясь к вчерашнему утреннему лесу и откинул ветки наваленного кучей на самом дне оврага валежника. Склонился и вытянул оттуда какой-то продолговатый сверток…
- Зеня… - простонала я, очнувшись от увиденного. - Я была права. У него здесь запрятаны вещи и оружие.
- Что у него здесь запрятано? – вытянул шею вместе с хвостом для противовеса, зависший над самым краем кот.
- Мечи. И один из них… серебряный, Зеня.
- Хобья ж сила…
Возвращались мы с Зигмундом, отягощенные добытой в овраге «правдой» уже через подвал и оба резонно наплевали на условленные ранее маневры. К чему, если в одной моей руке до пола висит набитый под завязку вещевой мешок, точный двойник брошенного сейчас у нашей гостевой кровати, а в другой зажаты два меча, обмотанные тряпкой? Только пристрелите нас из одного арбалета сразу, что дальше с этой правдой делать, знать не знали.
Помог сам схронщик, если можно назвать помощью его удивленно вскинутые брови и помрачневшее лицо, едва мы встретились с мужчиной глазами. Он даже взгляд свой ниже опускать не стал, сразу все понял. Тут же, мигом оценив ситуацию, сиганула к себе в погреб замещающая хозяйку домовиха (и когда только спеться успели, причем до такой степени, что Груша на подаче чая для гостя суетится?). Я же, пытаясь настроиться на неприятный разговор, как можно размашистее, швырнула перед собой на пол мешок, а потом туда же сбрякал и сверток с мечами. Получилось ровно посередине между мной и Ветраном:
- Вот. Это твое. Что в сумке, не знаем, а оружие… Надеемся, сам расскажешь, зачем тебе оно, - с вызовом глянула я на мужчину.
- Да, мое, - понуро кивнул тот и сглотнул слюну. – Анастэйс, Зигмунд. Я должен был все это прятать. И…
