- Так все равно ведь расскажете?.. Можно. Вы же ей доверяете?
- Да. А маме твоей?
- Уф-ф… Маме можно. Чертите подвал…
Как только в нем под пыхтенье исчезли волочащиеся ноги Ксю, я еще раз обозрела пространство. Потом, подхватив с травы сумку, «подчистила» за собой следы и сиганула к избушке. Сцена третья нашего «водевиля»:
- Я вернулась. Быстро уходим, - и знаком «закрепила» тело рыцаря у двери. Он даже не шелохнулся. И когда оттуда боком выскользнул Ванн и потом, с вернувшейся вновь «опорой»… Вот за что работу свою… Чтоб однажды точно так же мертвыми глазами смотреть в трухлявый косяк. А тебя кто-то наглый воспринимал, как «помеху». А все почему? Потому что «работа». И у каждого свой собственный «долг». И иногда они очень сильно разнятся. Не смотря на то, что оба – коллеги.
- Агата, я готов, - мужчина понимающе улыбнулся. Вот только не это!
- Уходим, - и первой направилась прочь. Лишь еще один знак напоследок – меня здесь не было. Никогда…
В здешних предгорьях я раньше никогда не бывала. Знала лишь из прокуратского учебного курса, что лет двести назад велись тут обширные рудные разработки. А значит, должна быть к ним и дорога. Указанная, кстати, на всех служебных рыцарских картах. Правда, как тонкий пунктир вдоль гор, часто прерываемый скалами и провалами. С красными крестиками бывших шахт по верхнему краю и поперечными линиями мостов. Вот на последнее я возлагала большие надежды, так как река Сележа, берущая начало как раз по нашему курсу, была серьезным препятствием. Хотя до нее еще дойти надо.
А пока же, сразу за тылом избушки махнула в высокий густой ельник. И смело зашагала по пожухлой хвое:
- Старайтесь идти вслед за мной.
- Хорошо.
- И по возможности, не влазить в подлесок. Это и паутин касается и высокой травы. В общем, всего, на чем можно оставить следы. И…
- Агата, я вам внял, - Ванн, стряхивая на ходу паутину, виновато скривился. – Она здесь висела, между деревьев.
- Ага… Висела. Так надо было пригнуться.
- Так я не заметил. И обещаю впредь вас по подобным поводам не удручать… Агата, вы мне так и не огласили наш с вами путь.
- Хорошо, - оторвала я взгляд от просвета впереди. – Оглашаю: путь наш лежит чрез высокие леса и широкие реки. Тернист он и долог, ибо все благие дела достигаются лишь упорством. Как вы, Ванн, к «благим делам» относитесь?
Мужчина за моей спиной на несколько секунд впал в раздумье:
- Со всей искренностью к ним отношусь.
- Ага. Надеюсь, она вам не изменит и в ответе на следующий мой вопрос: что «зверю» от вас было надо?
- То, что ценится более всего и дается нам свыше, как дар. Ибо нет ничего в мире дороже и чище, чем это, - оповестили меня с явной улыбкой.
- Ага-а.
- Агата, я вас обидел?
- Чего?
- У нас с вами – равноцветное полотно: вы не доверяете мне…
- А вы…
- А я ничего не ведаю о вас. Что ж до доверия, то вы его, несомненно, достойны.
- Да что вы?
- Воистину говорю. У меня нет причин сомневаться в вашем душевном порыве. И я лишь надеюсь, что не стану причиной его колебаний.
- А вот я сейчас…
- Он не поколеблется из-за меня.
- Мой… - открыв рот, замерла я на месте.
- Порыв души, - нагнал меня Ванн. – Агата…
- Я вас просто спросила: какого рожна от вас надо было «зверю». И всё.
Мужчина, не отводя от меня карих глаз, вновь улыбнулся:
- Жизнь. Все очень просто.
- Очень просто?
- Он выследил меня и пришел, чтоб отнять мою жизнь.
- Откуда он вас выследил?
- От места моего появленья. Моего и…
- Ч-чирк!
Огненная пичуга, прогнув ветку ели, взмахнула крыльями и села рядом с мужским плечом. Ванн, скосившись на нее, вздохнул:
- Нам надо спешить.
- Это… да, - мужчина качнулся, обходя меня сбоку. Птичка тут же вспорхнула вместе с порывом лесного ветра. Я ошалело повела носом. – Нет… Да нет же… Обман обоняния.
- Агата! Здесь, сразу под бугорком, тропа начинается!
Вот, никуда не годное «полотно», рыцарь Вешковская! Никуда не годное! А, ну, быстро взять себя в руки!
- Стойте там! Я иду!.. – и, тряхнув головой, понеслась догонять…
- Тропа, значит? – оба застыли мы на самом краю бугра. За спинами – бор. Впереди и справа – валуны с кустарниковыми проплешинами. А слева, в узкой долине – одинокое пастбище. И даже рыжие овцы на нем скучают. Что ж до тропы… - видимо, восточнее этого места – ручей. Или запруда.
- Почему? – с прищуром повернулся ко мне Ванн.
- Да потому что тропа – овечья. Неужели, не видно? Или вы копыт от человеческих следов не отличаете? Они туда на водопой всем скопом…
- Я внял. А нам она, значит, не подойдет?
- До пастбища прогуляться? – вот же где проверка для «порывов души». Мужчина, вздохнув, насупился. – А-а. Я поняла. Вы – голодный?
- Я могу потерпеть.
- Ну, так, терпите. Мили три пройдем, и я еду сама навещаю.
- Агата, что вы под этим словом подразумеваете?
- Магию. Правда, в данном случае – без изысков. Умею яблоки, помидоры, огурцы и… блины. Так что с голода не загнемся. А сейчас, перед тем, как выходить на простор, мне надо кое-куда отлучиться.
- А под этими словами?
- Сходить по важной оказии. Я недалеко, но вас буду видеть. Так что…
- Агата, конечно, идите, - и столько возвышенности в тоне и в голосе, что удержаться от искушения невозможно:
- О, благодарю вас… Л-ловите! Правда, яблоки у меня всегда кислые получаются. Не знаю, почему…
Нечисть в Ладмении, вся сплошь изученная, квалифицированная и учтенная, отличается от береднянской, как ленивый пес от дикого голодного волка. И единственные существа, на которых реагирует «остро» - пронырливые прокуратские кадеты. К этой категории можно также отнести студентов и юных магических самоучек. Вот на них у нашей ладменской нечисти крайняя аллергия. Ведь сколько учебных трактатов с практической частью написано? Сколько корявых заклятий испытано? Впору вконец мутировать или, собрав пожитки, добровольно махнуть в сторону Склочных болот. Да так бы, наверное, и было (по крайней мере, в радиусе миль сорока вокруг Куполграда), если б не… нечисть в Ладмении еще и ленивая…
Тук-тук-тук по скользкому трухлявому стволу поваленного невдалеке дуба. Тук-тук…
- О, доброго дня, - в пустом нутре дерева громко вздохнули. – Доброго дня, говорю. Вылазь, разговор есть, - сущность вновь подала признаки жизни, отозвавшись в моей «глухой» голове тихим шебуршанием. Ну что ж, придется по-другому. – Прокурат. Девятая комтурия. Покинуть нору, - и вспыхнувшую «печать» прямо к стволу – внутренней стороной правой ладони.
И дело сразу пошло на «сближение» - шушель, растолстевшим ежиком из мха, выкатился наружу и вперил в меня свои маленькие круглые глазки:
- Мы тихо сидим, - оповестил с придыханием. – Мы тихо.
- К тебе лично претензий нет. Вопрос есть, - и скрестила на груди руки. Создание пару раз моргнуло и вновь уточнило:
- Мы всегда тихо.
- А со слухом как? На слух не жалуешься?
- Мы тихо и… далеко слышим.
- И что сегодня ночью услышал?
- Мы… всё тихо.
- Да неужели?
- Всё-всё тихо.
- А если еще… припомнить?
Шушель, изображая мыслительный процесс, весь бурыми переливами пошел. Так старается, кроха. Да только, здесь и дар мой не нужен - опыта семилетнего достаточно.
- Всё-всё тихо, рыцарь, - твердо подтвердил после «дум». - Ручейник воду при луне баламутил: плескался и рыбу гонял. И всё.
- Ну, раз «всё», значит, «всё». Только у меня еще два вопроса: в какой стороне «особенно тихо» было и куда потом «это тихо» откатилось? Ты хорошо подумай, потому как, если сейчас затрудняешься, я тебя с собой заберу. Я как раз «источник этой тишины» ищу. А ты, может, припомнишь уже по дороге. Ну, так что?
И переливы пошли с новой силой:
- Тихо… тихо было ночью вон там, - корявой лапой в сторону оставленных Гусельниц.
- Ага-а.
- А ушло вон в ту сторону, - и ткнул пальчиком в юго-запад.
- Вот, значит как? – прищурилась я туда же. Потом посмотрела на терпеливо торчащего меж елей Ванна и мрачно изрекла. – Ну, значит, там и встретимся… Народных улицах.
- Рыцарь, а мне?
- А ты сиди тут, тихо-тихо, - и, перепрыгнув через ствол, зашагала обратно к тропе…
Ну и к чему так живописно изумляться? Ведь чуть не навернулся с бугра. Ах, да!
- Ванн, это – личина. Для маскировки, - с расстановкой произнесла, медленно подходя. – Да, и голос стал ниже. Но, ведь, не упырь? Так?
- Та-ак, - сглотнув, кивнул он. – А вот…
- Так надо. Привыкайте. Да, брюнетка. Цвет глаз не помню - по памяти знак наложила. И, кстати: ворот рубахи наглухо застегнуть, браслеты – поддернуть. Чтоб моанитом своим не отсвечивать… Так вы идете?
- Иду… Агата?
- Ага? – обернулась, уже спускаясь к тропе.
- А величать-то вас как теперь?
- А, Пашутой. Так, кажется, оригинал в Бередне зовут.
- Пашута, - и что-то еще под нос. Однако скоро нагнал и пошел уже рядом. Тропа ведь. Хоть и овечья.
Без проблем мы прошли как раз мили три. Минули узкую долину вдоль изгороди пастбища, разбавив на время скуку и овец и их седого хозяина. Вот у кого спокойная жизнь. А потом снова нырнули под еловую тень, на обещанный ранее «обед».На спутника моего к тому времени смотреть было жалко (ночь в холодной избушке да еще в ожидании «зверя» отдыху явно не способствуют), однако моего сострадания хватило лишь на блины с помидорами:
- Яблоки будете?
- Благодарствую, но, откажусь. А вы… Агата? Или Пашута?
- Мы ж здесь одни, - почесав нос, занесла я над разложенной сумкой руку (это, вроде как, скатерть). – А это… что?
- Где именно? – вслед за мной задрал подбородок Ванн.
- Тень по деревьям, - и приложила ко лбу ладонь.
Тень вскоре мазнула обратно. Одиноко парящим над верхушками бора грифоном. И не разобрать было снизу, сколько на нем седоков. Однако «заноза» осталась. И не знаю, ощущал ли ее и Ванн, нов небо поглядывал и жевал исключительно молча. Правда, не ёрзал.
Еще через милю мы вывернули из бора к дороге. И о ней, действительно, уже лет двести забыли - завалов с нависающих гор не расчищали и кустарники не выпалывали. В одном только месте были видны очевидные следы цивилизации в виде надписи: «Кдрист, сволочь, верни долг!» И, судя по обилию согласных, речь сия была адресована представителю гномьей расы. Да и по тексту тоже. А вот сразу за этим «криком души»… я сама едва им не огласилась…
- Тысь… моя майка…
И ведь все правильно стратегически выбрано: справа – скала. Слева – валуны, не взлететь, не допрыгнуть. А прямо по курсу… Рыцарь в полной экипировке, качнувшись от стоящего поперек дороги грифона, медленно направился к нам.
- Пашута, что будем делать?
- Стоять и ждать. Он – один, нас – двое. Должны «разминуться», - и поправила сумку на плече.
- Так вы предлагаете нам…
- Прокурат. Пятая комтурия, - и подцепив рукой шлем, сдернул его с головы. – Рыцарь Подугор. Явите для проверки свои паспорта…
Вот о чем должна подумать в первый момент «нормальная женщина» в такой важной для себя ситуации? Прямо перед ней стоит бывший любимый, а ныне – непрощенный предатель и всем своим видом являет суровость закона. А она, эта женщина - в чужой, кстати, незаконной личине. Да еще рядом с беглым из-под стражи бес знает кем. А действо все происходит на узкой предгорной дороге. И к тому же… Хотя, в случае с «нормальной женщиной», все вышеперечисленное уже - абсолютно запредельный абсурд. Так что, рыцарь Вешковская, кончай на него пялиться и бери себя в руки…Рыцарь Вешковская!
- Явите для проверки паспорта, - «бывший и ныне» в одном лице, перевел взгляд с меня на Ванна. Внимательный и спокойный.– У вас с этим какие-то проблемы?
Пора вступать «вторым голосом»:
- У нас никаких проблем нет, -«вступила» почти мужским басом. – Кх-ху. Потому как документы носить повсюду с собой не обязаны. Нет такого закона в Ладмении.
- Угу-у? – семь лет прошло, а привычка – все та же. Вот сейчас свои брови сдвинет для «утяжеления туч». – Закона такого, конечно же, нет, - предсказуемо свелись они к центру. – Однако места здесь не для прогулок.
- А с чего вы взяли, что мы вышли гулять? А может, у нас с… братом дела?
- Да! – не то удивился, не то подтвердил мой загадочный «брат». И спасибо, что рот свой открыл. Хотя с его лексиконом… – И-и… мы против насилия, потому как подобным порождается лишь подоб…
- Не обращайте вниманья. Он в канцелярии при епархии служит. Проповеди за выступающими строчит.
- Ну, тогда мне понятно, - постучал пальцами по шлему Ник. – Только вот непонятно: что за «дела» у вас в этих краях?
- Личные и срочные. И о них мы тоже вам… а, ладно! В долю ведь не попроситесь? Мы ищем исходный материал для философского камня. За этим и обследуем местные шахты.
- Киноварь, что ли?
- Нет, ртутный камень, - а в алхимии ты, по прежнему – «колба».
- Ну, да, конечно, - хотя свечения прощупываешь очень качественно. Да только с моей проверенной личиной оно в комплекте идет (спасибо урокам «хамелеонства» от Глеба), а «брат» и без того за «блаженного», лишь только рот свой открыл.
- Ну, мы пойдем?.. Господин рыцарь?
- А-а, стоять, – и будто бы воздух вздрогнул… Ник еще раз черкнул поверх моей головы глазами и… ошейник на Ванне. Только искорки на самом дне глаз – увидел. – У меня к вам будет… просьба, - свободной от шлема рукой хлопнул по карману штанины. – Просьба… будет. Есть описание наружности одного типа… да где же оно у меня… Пожалуйста, подержите, - всё! Игры кончились. И в доказательство – взлетевший прямо в мою сторону шлем. Потому что я знала, что последует дальше.
И в ответ запустила сама. Заклятием «паутины». Шлем отбросило вправо, вновь открыв мне обзор, чтоб через доли секунды, лишь успеть осознать - он тоже… успел. Удар заряда сложил меня надвое, и уже отлетая спиной, я увидела, как Ник, накрытый «сеткой», плашмя падает к ногам своего грифона. А потом приземлилась сама. Не очень удачно. Совсем…неу-дач…
- Ч-чирк!
- Агата, не плачь.
- Я не плачу. Это солнце глаза слепит и они от того...
- Угу… Больно не будет. Года быстро эту хобью щепу из тебя выдернет. У него – опыт.
- А ты не ругайся. Научился у старшекурсников. О-ой.
- Агат, я даже еще не начал… Ник, откуда лучше подлезть, как думаешь? – и два затылка, русый и темный, склонились над моей вытянутой в траве ногой.
Я закатила к небу глаза. И зажмурилась, хватая ноздрями солнечный запах полыни:
- Ну, долго вы там еще?
- Сейчас начнет… Давай я тебе дуть стану? Аф-фу-у-у.
- А на лицо-то зачем?
- Чтоб твои невсамделишные слезы быстрее просохли, - Ник изо всех сил старался выглядеть взрослым. Даже глаза не смеялись. – Впредь тебе, Агата, урок: не лазить по старым деревьям с сухими ненадежными сучьями.
- Ну, у тебя же оно получилось? – мои растрепавшиеся волосы ветром мазнули ему по лицу. Ник сощурился:
- Так я же – пацан и…
- А-ай!
- Года, осторожней давай!
- Я и так стараюсь!
- Погоди. Я дуть ей на рану стану.
- Нет!.. Нет. Лучше руку мне свою дай. Руку! Так лучше… Так намного лучше… Уф-ф. Года, можешь начинать…
- Чирк-чирк!
Вот опять этот сон. И к чему?.. В последний раз непрошено являлся в Бередне. Сразу после моста и демона… А сейчас-то… Хлобысь! Собственной памятью по горячему лбу! И открыла глаза…
- Чирк-чирк!.. Чирк! – гулко множась в высоком пещерном своде.
- Да. А маме твоей?
- Уф-ф… Маме можно. Чертите подвал…
Как только в нем под пыхтенье исчезли волочащиеся ноги Ксю, я еще раз обозрела пространство. Потом, подхватив с травы сумку, «подчистила» за собой следы и сиганула к избушке. Сцена третья нашего «водевиля»:
- Я вернулась. Быстро уходим, - и знаком «закрепила» тело рыцаря у двери. Он даже не шелохнулся. И когда оттуда боком выскользнул Ванн и потом, с вернувшейся вновь «опорой»… Вот за что работу свою… Чтоб однажды точно так же мертвыми глазами смотреть в трухлявый косяк. А тебя кто-то наглый воспринимал, как «помеху». А все почему? Потому что «работа». И у каждого свой собственный «долг». И иногда они очень сильно разнятся. Не смотря на то, что оба – коллеги.
- Агата, я готов, - мужчина понимающе улыбнулся. Вот только не это!
- Уходим, - и первой направилась прочь. Лишь еще один знак напоследок – меня здесь не было. Никогда…
В здешних предгорьях я раньше никогда не бывала. Знала лишь из прокуратского учебного курса, что лет двести назад велись тут обширные рудные разработки. А значит, должна быть к ним и дорога. Указанная, кстати, на всех служебных рыцарских картах. Правда, как тонкий пунктир вдоль гор, часто прерываемый скалами и провалами. С красными крестиками бывших шахт по верхнему краю и поперечными линиями мостов. Вот на последнее я возлагала большие надежды, так как река Сележа, берущая начало как раз по нашему курсу, была серьезным препятствием. Хотя до нее еще дойти надо.
А пока же, сразу за тылом избушки махнула в высокий густой ельник. И смело зашагала по пожухлой хвое:
- Старайтесь идти вслед за мной.
- Хорошо.
- И по возможности, не влазить в подлесок. Это и паутин касается и высокой травы. В общем, всего, на чем можно оставить следы. И…
- Агата, я вам внял, - Ванн, стряхивая на ходу паутину, виновато скривился. – Она здесь висела, между деревьев.
- Ага… Висела. Так надо было пригнуться.
- Так я не заметил. И обещаю впредь вас по подобным поводам не удручать… Агата, вы мне так и не огласили наш с вами путь.
- Хорошо, - оторвала я взгляд от просвета впереди. – Оглашаю: путь наш лежит чрез высокие леса и широкие реки. Тернист он и долог, ибо все благие дела достигаются лишь упорством. Как вы, Ванн, к «благим делам» относитесь?
Мужчина за моей спиной на несколько секунд впал в раздумье:
- Со всей искренностью к ним отношусь.
- Ага. Надеюсь, она вам не изменит и в ответе на следующий мой вопрос: что «зверю» от вас было надо?
- То, что ценится более всего и дается нам свыше, как дар. Ибо нет ничего в мире дороже и чище, чем это, - оповестили меня с явной улыбкой.
- Ага-а.
- Агата, я вас обидел?
- Чего?
- У нас с вами – равноцветное полотно: вы не доверяете мне…
- А вы…
- А я ничего не ведаю о вас. Что ж до доверия, то вы его, несомненно, достойны.
- Да что вы?
- Воистину говорю. У меня нет причин сомневаться в вашем душевном порыве. И я лишь надеюсь, что не стану причиной его колебаний.
- А вот я сейчас…
- Он не поколеблется из-за меня.
- Мой… - открыв рот, замерла я на месте.
- Порыв души, - нагнал меня Ванн. – Агата…
- Я вас просто спросила: какого рожна от вас надо было «зверю». И всё.
Мужчина, не отводя от меня карих глаз, вновь улыбнулся:
- Жизнь. Все очень просто.
- Очень просто?
- Он выследил меня и пришел, чтоб отнять мою жизнь.
- Откуда он вас выследил?
- От места моего появленья. Моего и…
- Ч-чирк!
Огненная пичуга, прогнув ветку ели, взмахнула крыльями и села рядом с мужским плечом. Ванн, скосившись на нее, вздохнул:
- Нам надо спешить.
- Это… да, - мужчина качнулся, обходя меня сбоку. Птичка тут же вспорхнула вместе с порывом лесного ветра. Я ошалело повела носом. – Нет… Да нет же… Обман обоняния.
- Агата! Здесь, сразу под бугорком, тропа начинается!
Вот, никуда не годное «полотно», рыцарь Вешковская! Никуда не годное! А, ну, быстро взять себя в руки!
- Стойте там! Я иду!.. – и, тряхнув головой, понеслась догонять…
- Тропа, значит? – оба застыли мы на самом краю бугра. За спинами – бор. Впереди и справа – валуны с кустарниковыми проплешинами. А слева, в узкой долине – одинокое пастбище. И даже рыжие овцы на нем скучают. Что ж до тропы… - видимо, восточнее этого места – ручей. Или запруда.
- Почему? – с прищуром повернулся ко мне Ванн.
- Да потому что тропа – овечья. Неужели, не видно? Или вы копыт от человеческих следов не отличаете? Они туда на водопой всем скопом…
- Я внял. А нам она, значит, не подойдет?
- До пастбища прогуляться? – вот же где проверка для «порывов души». Мужчина, вздохнув, насупился. – А-а. Я поняла. Вы – голодный?
- Я могу потерпеть.
- Ну, так, терпите. Мили три пройдем, и я еду сама навещаю.
- Агата, что вы под этим словом подразумеваете?
- Магию. Правда, в данном случае – без изысков. Умею яблоки, помидоры, огурцы и… блины. Так что с голода не загнемся. А сейчас, перед тем, как выходить на простор, мне надо кое-куда отлучиться.
- А под этими словами?
- Сходить по важной оказии. Я недалеко, но вас буду видеть. Так что…
- Агата, конечно, идите, - и столько возвышенности в тоне и в голосе, что удержаться от искушения невозможно:
- О, благодарю вас… Л-ловите! Правда, яблоки у меня всегда кислые получаются. Не знаю, почему…
Нечисть в Ладмении, вся сплошь изученная, квалифицированная и учтенная, отличается от береднянской, как ленивый пес от дикого голодного волка. И единственные существа, на которых реагирует «остро» - пронырливые прокуратские кадеты. К этой категории можно также отнести студентов и юных магических самоучек. Вот на них у нашей ладменской нечисти крайняя аллергия. Ведь сколько учебных трактатов с практической частью написано? Сколько корявых заклятий испытано? Впору вконец мутировать или, собрав пожитки, добровольно махнуть в сторону Склочных болот. Да так бы, наверное, и было (по крайней мере, в радиусе миль сорока вокруг Куполграда), если б не… нечисть в Ладмении еще и ленивая…
Тук-тук-тук по скользкому трухлявому стволу поваленного невдалеке дуба. Тук-тук…
- О, доброго дня, - в пустом нутре дерева громко вздохнули. – Доброго дня, говорю. Вылазь, разговор есть, - сущность вновь подала признаки жизни, отозвавшись в моей «глухой» голове тихим шебуршанием. Ну что ж, придется по-другому. – Прокурат. Девятая комтурия. Покинуть нору, - и вспыхнувшую «печать» прямо к стволу – внутренней стороной правой ладони.
И дело сразу пошло на «сближение» - шушель, растолстевшим ежиком из мха, выкатился наружу и вперил в меня свои маленькие круглые глазки:
- Мы тихо сидим, - оповестил с придыханием. – Мы тихо.
- К тебе лично претензий нет. Вопрос есть, - и скрестила на груди руки. Создание пару раз моргнуло и вновь уточнило:
- Мы всегда тихо.
- А со слухом как? На слух не жалуешься?
- Мы тихо и… далеко слышим.
- И что сегодня ночью услышал?
- Мы… всё тихо.
- Да неужели?
- Всё-всё тихо.
- А если еще… припомнить?
Шушель, изображая мыслительный процесс, весь бурыми переливами пошел. Так старается, кроха. Да только, здесь и дар мой не нужен - опыта семилетнего достаточно.
- Всё-всё тихо, рыцарь, - твердо подтвердил после «дум». - Ручейник воду при луне баламутил: плескался и рыбу гонял. И всё.
- Ну, раз «всё», значит, «всё». Только у меня еще два вопроса: в какой стороне «особенно тихо» было и куда потом «это тихо» откатилось? Ты хорошо подумай, потому как, если сейчас затрудняешься, я тебя с собой заберу. Я как раз «источник этой тишины» ищу. А ты, может, припомнишь уже по дороге. Ну, так что?
И переливы пошли с новой силой:
- Тихо… тихо было ночью вон там, - корявой лапой в сторону оставленных Гусельниц.
- Ага-а.
- А ушло вон в ту сторону, - и ткнул пальчиком в юго-запад.
- Вот, значит как? – прищурилась я туда же. Потом посмотрела на терпеливо торчащего меж елей Ванна и мрачно изрекла. – Ну, значит, там и встретимся… Народных улицах.
- Рыцарь, а мне?
- А ты сиди тут, тихо-тихо, - и, перепрыгнув через ствол, зашагала обратно к тропе…
Ну и к чему так живописно изумляться? Ведь чуть не навернулся с бугра. Ах, да!
- Ванн, это – личина. Для маскировки, - с расстановкой произнесла, медленно подходя. – Да, и голос стал ниже. Но, ведь, не упырь? Так?
- Та-ак, - сглотнув, кивнул он. – А вот…
- Так надо. Привыкайте. Да, брюнетка. Цвет глаз не помню - по памяти знак наложила. И, кстати: ворот рубахи наглухо застегнуть, браслеты – поддернуть. Чтоб моанитом своим не отсвечивать… Так вы идете?
- Иду… Агата?
- Ага? – обернулась, уже спускаясь к тропе.
- А величать-то вас как теперь?
- А, Пашутой. Так, кажется, оригинал в Бередне зовут.
- Пашута, - и что-то еще под нос. Однако скоро нагнал и пошел уже рядом. Тропа ведь. Хоть и овечья.
Без проблем мы прошли как раз мили три. Минули узкую долину вдоль изгороди пастбища, разбавив на время скуку и овец и их седого хозяина. Вот у кого спокойная жизнь. А потом снова нырнули под еловую тень, на обещанный ранее «обед».На спутника моего к тому времени смотреть было жалко (ночь в холодной избушке да еще в ожидании «зверя» отдыху явно не способствуют), однако моего сострадания хватило лишь на блины с помидорами:
- Яблоки будете?
- Благодарствую, но, откажусь. А вы… Агата? Или Пашута?
- Мы ж здесь одни, - почесав нос, занесла я над разложенной сумкой руку (это, вроде как, скатерть). – А это… что?
- Где именно? – вслед за мной задрал подбородок Ванн.
- Тень по деревьям, - и приложила ко лбу ладонь.
Тень вскоре мазнула обратно. Одиноко парящим над верхушками бора грифоном. И не разобрать было снизу, сколько на нем седоков. Однако «заноза» осталась. И не знаю, ощущал ли ее и Ванн, нов небо поглядывал и жевал исключительно молча. Правда, не ёрзал.
Еще через милю мы вывернули из бора к дороге. И о ней, действительно, уже лет двести забыли - завалов с нависающих гор не расчищали и кустарники не выпалывали. В одном только месте были видны очевидные следы цивилизации в виде надписи: «Кдрист, сволочь, верни долг!» И, судя по обилию согласных, речь сия была адресована представителю гномьей расы. Да и по тексту тоже. А вот сразу за этим «криком души»… я сама едва им не огласилась…
- Тысь… моя майка…
И ведь все правильно стратегически выбрано: справа – скала. Слева – валуны, не взлететь, не допрыгнуть. А прямо по курсу… Рыцарь в полной экипировке, качнувшись от стоящего поперек дороги грифона, медленно направился к нам.
- Пашута, что будем делать?
- Стоять и ждать. Он – один, нас – двое. Должны «разминуться», - и поправила сумку на плече.
- Так вы предлагаете нам…
- Прокурат. Пятая комтурия, - и подцепив рукой шлем, сдернул его с головы. – Рыцарь Подугор. Явите для проверки свои паспорта…
ГЛАВА 5
Вот о чем должна подумать в первый момент «нормальная женщина» в такой важной для себя ситуации? Прямо перед ней стоит бывший любимый, а ныне – непрощенный предатель и всем своим видом являет суровость закона. А она, эта женщина - в чужой, кстати, незаконной личине. Да еще рядом с беглым из-под стражи бес знает кем. А действо все происходит на узкой предгорной дороге. И к тому же… Хотя, в случае с «нормальной женщиной», все вышеперечисленное уже - абсолютно запредельный абсурд. Так что, рыцарь Вешковская, кончай на него пялиться и бери себя в руки…Рыцарь Вешковская!
- Явите для проверки паспорта, - «бывший и ныне» в одном лице, перевел взгляд с меня на Ванна. Внимательный и спокойный.– У вас с этим какие-то проблемы?
Пора вступать «вторым голосом»:
- У нас никаких проблем нет, -«вступила» почти мужским басом. – Кх-ху. Потому как документы носить повсюду с собой не обязаны. Нет такого закона в Ладмении.
- Угу-у? – семь лет прошло, а привычка – все та же. Вот сейчас свои брови сдвинет для «утяжеления туч». – Закона такого, конечно же, нет, - предсказуемо свелись они к центру. – Однако места здесь не для прогулок.
- А с чего вы взяли, что мы вышли гулять? А может, у нас с… братом дела?
- Да! – не то удивился, не то подтвердил мой загадочный «брат». И спасибо, что рот свой открыл. Хотя с его лексиконом… – И-и… мы против насилия, потому как подобным порождается лишь подоб…
- Не обращайте вниманья. Он в канцелярии при епархии служит. Проповеди за выступающими строчит.
- Ну, тогда мне понятно, - постучал пальцами по шлему Ник. – Только вот непонятно: что за «дела» у вас в этих краях?
- Личные и срочные. И о них мы тоже вам… а, ладно! В долю ведь не попроситесь? Мы ищем исходный материал для философского камня. За этим и обследуем местные шахты.
- Киноварь, что ли?
- Нет, ртутный камень, - а в алхимии ты, по прежнему – «колба».
- Ну, да, конечно, - хотя свечения прощупываешь очень качественно. Да только с моей проверенной личиной оно в комплекте идет (спасибо урокам «хамелеонства» от Глеба), а «брат» и без того за «блаженного», лишь только рот свой открыл.
- Ну, мы пойдем?.. Господин рыцарь?
- А-а, стоять, – и будто бы воздух вздрогнул… Ник еще раз черкнул поверх моей головы глазами и… ошейник на Ванне. Только искорки на самом дне глаз – увидел. – У меня к вам будет… просьба, - свободной от шлема рукой хлопнул по карману штанины. – Просьба… будет. Есть описание наружности одного типа… да где же оно у меня… Пожалуйста, подержите, - всё! Игры кончились. И в доказательство – взлетевший прямо в мою сторону шлем. Потому что я знала, что последует дальше.
И в ответ запустила сама. Заклятием «паутины». Шлем отбросило вправо, вновь открыв мне обзор, чтоб через доли секунды, лишь успеть осознать - он тоже… успел. Удар заряда сложил меня надвое, и уже отлетая спиной, я увидела, как Ник, накрытый «сеткой», плашмя падает к ногам своего грифона. А потом приземлилась сама. Не очень удачно. Совсем…неу-дач…
- Ч-чирк!
- Агата, не плачь.
- Я не плачу. Это солнце глаза слепит и они от того...
- Угу… Больно не будет. Года быстро эту хобью щепу из тебя выдернет. У него – опыт.
- А ты не ругайся. Научился у старшекурсников. О-ой.
- Агат, я даже еще не начал… Ник, откуда лучше подлезть, как думаешь? – и два затылка, русый и темный, склонились над моей вытянутой в траве ногой.
Я закатила к небу глаза. И зажмурилась, хватая ноздрями солнечный запах полыни:
- Ну, долго вы там еще?
- Сейчас начнет… Давай я тебе дуть стану? Аф-фу-у-у.
- А на лицо-то зачем?
- Чтоб твои невсамделишные слезы быстрее просохли, - Ник изо всех сил старался выглядеть взрослым. Даже глаза не смеялись. – Впредь тебе, Агата, урок: не лазить по старым деревьям с сухими ненадежными сучьями.
- Ну, у тебя же оно получилось? – мои растрепавшиеся волосы ветром мазнули ему по лицу. Ник сощурился:
- Так я же – пацан и…
- А-ай!
- Года, осторожней давай!
- Я и так стараюсь!
- Погоди. Я дуть ей на рану стану.
- Нет!.. Нет. Лучше руку мне свою дай. Руку! Так лучше… Так намного лучше… Уф-ф. Года, можешь начинать…
- Чирк-чирк!
Вот опять этот сон. И к чему?.. В последний раз непрошено являлся в Бередне. Сразу после моста и демона… А сейчас-то… Хлобысь! Собственной памятью по горячему лбу! И открыла глаза…
- Чирк-чирк!.. Чирк! – гулко множась в высоком пещерном своде.
