И она все говорила, говорила и говорила, а я, растерянно хлопая ресницами, как-то неожиданно поняла, что вопрос с моим согласием уже полностью решен и да мне предстоит оценить шарлоттку и клубничный сок, а завтра Аяша приготовит малиновое пралине, и самые вкусные булочки в пекарне у Ииска, я обязательно должна их попробовать.
Магазин Керука встретил меня благословенной тишиной, так как Аяша осталась на улице с детьми, воспитывать их по причине того, что самый маленький под шумок ее непрекращающегося разговора, все же обнюхал мои волосы.
Так вот в магазине было тихо, восхитительно тихо, и в этой прекрасной тишине на меня вопросительно смотрел высокий оборотень, стоящий за торговой стойкой и три женщины, перебирающие пищевые ароматизаторы. Кажется, они искали мятный. И если так, то явно для той самой яблочно-мятной шарлоттки, о которой рассказывали в шоу, прерванном срочными новостями про меня.
— Добрый вечер, — несколько нервно поздоровалась я.
— Добрый вечер, Маделин, — неожиданно радостно поприветствовали меня все женщины.
Не «Манзи» — уже хорошо.
Я улыбнулась, прошла к пристально следящему за каждым моим движением оборотню, и вежливо произнесла:
— Добрый вечер, Керук. Где я могу найти чай?
Мужчина, тоже слегка рыжеватый, как и все здесь, указал на дальний от двери стеллаж, и ни слова не произнес. Таким образом, тишина из благословенной превратилась в весьма напряженную. Я прошлась по магазину, подошла к стеллажу с чаями. Быстро выбрала первый попавшийся черный чай, ориентируясь на самую маленькую упаковку, вернулась к продавцу и услышала его задумчивое:
— Ты ему не жена.
— Простите? — честно говоря, возникло ощущение, что ослышалась.
Отрицательно мотнул головой, словно отмахнулся от моего вопроса.
Я молча поставила на стойку выбранный чай и двадцать долларов. Керук смерил меня насмешливым взглядом. Достал из под прилавка пакет с символикой магазина, сложил в него упаковку чая и мои двадцать долларов, молча протянул мне.
— Простите, — нет, ну это ни в какие ворота уже, — вы деньги не взяли, — сообщила я.
— Серьезно? — иронично поинтересовался Керук.
Всунул мне пакет, сложил руки на груди и продолжил нагловато глядеть. Откровенно говоря с такими взглядами спорить не хотелось. Поэтому я молча достала деньги, положила на стойку, и пробормотав: «Спасибо, доброй ночи», развернулась, чтобы уйти.
Остановила меня насмешливая фраза:
— У нас здесь совершенно другие деньги, Маделин. И женщины к ним не прикасаются, за все платят мужчины, сначала отец, после муж, в случае смерти мужа сын. Так что заберите ваши доллары, все ваши покупки оплачивает Роутег.
Это меня откровенно говоря сильно расстроило. С другой стороны, зная Вихо и учитывая имевшее место объявление, я здесь на крайне непродолжительное время, так что. Молча вернулась, взяла деньги, поставила на стойку чай, за который как оказалось не могу заплатить, развернулась и вышла. Почему-то появилось желание разреветься, но я уже давно научилась сдерживаться.
Так что даже сумела улыбнуться встретившей меня вопросительным взглядом Аяше.
— Так ты ничего не взяла, — затараторила женщина. — Не нашла нужного чая? Оставь заявку в каталоге, Керук привезет. Правда, в течение недели, но все же лучше, чем ничего. Садись, поехали, а то дети уже становятся просто неуправляемыми. Знаешь, с малышами всегда так — как восходит полная луна, так их вечерами в доме не удержишь. Хорошо, что есть парк, иначе я бы замучилась постоянно чинить царапины на мебели, они же вечно носятся выпустив когти!
И еще много, много, очень много информации, за потоком которой я практически забыла о случившемся. Мы ехали еще минут двадцать, что не удивительно, учитывая скорость передвижения, и вскорости подъехали к лесу, на стоянке возле которого уже стояло больше ста одинаковых многоместных белых электрокаров. Что я сразу заметила, так это полное отсутствие номеров на машинах — как они тут определяют, где чья, совершенно непонятно.
Едва Аяша остановила электрокар, выбрав место на парковке поближе к лесу, как дети тут же, даже не спрашивая разрешения, с визгом выскочили и умчались — младшие помчались на четвереньках, те что постарше гордо убежали на ногах только. Никак не отреагировав на это бегство, словно все так и должно быть, Аяша заглушила двигатель, выпрыгнула и на ходу рассказывая мне рецепт пирога с беконом, пошла открывать багажник. Из багажного отделения оборотница достала покрывало, я забрала его, чтобы хоть что-то понести и объемную корзину с едой. Мне при виде размера корзины стало не по себе — я бы такое ни за что не подняла, но Аяша легко потопала к виднеющейся между деревьями дороге, продолжая посвящать меня в тонкости кулинарии.
Метров через четыреста, в дополнение к рецептурным частностям, начало раздаваться странное:
— О, а вот и Доли, махни рукой, нет, она справа. А там Кайини с детьми, два часа на юг, ага, правильно махнула. Имитеку! Привет, милая, как ты себя чувствуешь? У нее живот огромный совсем, видишь, чую принесет она Ригоху пятерых сразу, а не по одному. А это Кими, она как и остальные девушки ждет дней весенних песен, вот тогда бродить будет уже не с мамой, а с подругами тут. Ты где хочешь, в лесу или ближе к озеру сесть? Ближе к озеру? Да, там лучше всего. Комаров нет, не бойся. Ох, бесенята уже дичь подняли, слышишь?
Все что я услышала, это отдаленный вой и ничего более.
— Кто-то крупный, — встревожено произнесла Аяша, остановившись.
Но уже в следующее мгновение облегченно выдохнула и затараторила:
— А, Повелитель здесь, все в порядке, он разберется.
— С чем разберется? — спросила я, пытаясь подстроиться под быстрый шаг женщины.
— Со всем, — беззаботно ответила она. — Это же Повелитель, когда он в городе можно совершенно ни о чем не переживать. Вот, малыши уже завалили добычу. Идем.
Но идти дальше не получилось, потому что совершенно беззвучно подъехавший мотоцикл перегородил путь.
— Садись, — холодно приказал мне Роутег.
Хотела было сообщить, что я лично предпочла бы прогулку, но вспомнив увиденное по телевизору, догадалась зачем он приехал. Молча передала Аяше покрывало, пожелала приятного вечера, и забралась на сиденье мотоцикла, естественно обняв водителя, как же иначе ехать.
Мотоцикл мягко завелся, и бесшумно сорвался с места.
Ну вот и закончилась моя отсрочка.
Когда выезжали из парка, оборотень неожиданно прорычал:
— Не прижимайся ко мне!
Отпрянула.
— Держись, но не прижимайся, — произнес уже мягче.
Я могла бы промолчать, но я была расстроена, и мне откровенно было страшно, поэтому откинувшись чуть назад, и ухватившись за железную часть багажника, спросила:
— Ты настолько брезгливый, или я настолько отвратительна?
Роутег, увеличивая скорость, обернулся, глянул на меня, так что в свете полной поднимающейся луны, его глаза сверкнули серебром, и произнес:
— Ты настолько возбуждающая.
И мы помчались по улицам пустого города. Не заняло это и пяти минут, потому что мчались так, что ветер в ушах свистел, а затормозили перед домом так, что я едва не свалилась, к счастью оборотень поддержал. И отпрянул, едва понял, что я могу держаться на ногах.
— Пошли, — недружелюбно бросил он, устремившись в дом.
Мне ничего не оставалось, как отправиться следом.
Вошла, разулась, сняла джинсовую куртку, оставшись в майке, вспомнила слова оборотня, надела куртку обратно. Пошла искать «повелителя».
Роутег, с банкой пива, ждал меня на кухне. Едва я вошла, бросил мне вторую банку, я ее едва поймала, и приказал:
— Садись, нам предстоит долгий разговор.
Я села. Поставила пиво на стол, отодвинула от себя. С удивлением пронаблюдала за тем, как Роутег открывает собственную банку, делает глоток.
— Чего так удивленно смотришь? — поинтересовался он.
— Разве оборотни пьют? — честно говоря не знала.
Усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами. Волосы у Роутега кстати потемнее будут, чем у того же Кела, да и остальных, скорее черные с красно-кирпичным оттенком, глаза серые, глубоко посаженные, выдающийся орлиный нос, плотно сжатые небольшие губы, квадратный подбородок — образец мужественности, но далеко не красавчик. Откровенно удивило то, что внушительной мускулатурой Роутег не обладал, спортивный и худощавый, не более, что не особо типично для оборотней.
— Обычно после столь внимательных взглядов, я укладываю человеческих женщин на спину, — сообщил вдруг он.
Я вздрогнула, потрясенно посмотрела на него.
— Хм, забавная реакция, — Роутег снова отхлебнул пива.
— Забавный разговор, — пробормотала я, поднимаясь.
Сходила, налила себе сока, со стаканом вернулась назад, села. Вздрогнула повторно, осознав, что Роутег проследил за каждым моим движением, не отрывая взгляда. И кажется, не мигая даже. Появилось дикое желание уйти подальше, дистанцироваться, сбежать, но я понимала, что мне бежать некуда.
— И? — спросила несколько враждебно. — Так о чем тебе срочно понадобилось поговорить?
Растянул губы в улыбке, все так же пристально глядя. Отхлебнул из банки, с глухим стуком поставил ее на стол, и произнес:
— Ты знала о том, что Вихо собирается на тебе жениться?
Пожала плечами, спокойно ответила:
— Да, он не скрывал этого.
Роутег как-то странно отреагировал, подняв брови и продемонстрировав недоумение, потом хмыкнул, и предположил:
— Он хотел затащить тебя в постель, пообещав жениться?
Разговор становился совершенно странным.
— Нет, — раздраженно ответила я. — Он собирался жениться, и после этого затащить меня в постель.
Оборотень как раз брался за пиво, но услышав сказанное мной, передумал пить, сложил руки на груди и глянул как на последнюю лгунью. Криво усмехнулся, недоверчиво помотал головой, и вдруг сообщил:
— Маделин, малышка, я скажу тебе то, что является негласным правилом среди оборотней — мы не женимся на человеческих девках, как бы привлекательны они не были. У нас, жениться на подобной тебе, все равно, что у вас заявить общественности — я гей. Такие союзы как бы может и допускаются, но не одобряются, являясь противоестественными. И уж тем более на подобное не решился бы ни один глава клана.
Настала моя пора сильно недоумевать. Не женятся, значит? Безумно любопытная информация. Особенно в свете того, что Вихо уже во всеуслышание объявил меня своей женой. Что меня, лично, не особо удивило, в отличие от Роутега.
— Слушайте, — я устало вздохнула, — мне очень интересно, зачем вы меня вообще похитили?!
Ответом мне стала кривая ухмылка, я смотрю этот оборотень очень любит вот так вот полунамеком выражать эмоции, после чего он все же снизошел до объяснения:
— У меня была девушка…
— Ваша невеста? — тут же спросила я, вдруг осознав, для кого готовился этот дом.
— Нет, — ответил Роутег, — человеческая девушка. В один день она напросилась съездить с Керуком, навестить свою подругу. Вихо ее убил.
Несмотря на то, с какой легкостью Роутег мне об этом рассказывал, я вдруг ощутила, насколько тяжело давались ему эти слова, хотя внешне… Внешне, он говорил с полуиздевкой, вот только непонятно над кем издевался.
— Естественно я был в бешенстве, — продолжил он, глядя теперь не на меня, а на банку с пивом. — Но бросить вызов Вихо не мог — она не являлась оборотнем, у меня не было права на кровную месть. По нашим традициям виновен в ситуации я — не уберег.
Он замолчал, словно переживая всю эту ситуацию снова.
— Я достаточно долго ждал, и дождался сообщения своего информатора о том, что к Вихо везут ценную для него человеческую девку. Око за око, так у вас говорят?
И Роутег посмотрел на меня. Посмотрел так, что я неожиданно ощутила себя на пороге смерти… Ведь койот фактически произнес «Смерть за смерть». И он прекрасно понимал, что я быстро проведу аналогию. Провела.
Гулко сглотнув, хрипло спросила:
— Ты меня убьешь?
Ответ был предельно честен:
— Это вариант. — Выдержал паузу.
Затем слегка прищурил глаза, пристально глядя на меня, и тихо произнес:
— Мы не убиваем женщин.
Подобная фраза явно подразумевала, что-то вроде «мы не Вихо, мы не убийцы». Убийцы или нет, в любом случае я сейчас оказалась в зависимости от мужчины, явно охваченного жаждой мести, и мне было не особо весело.
— Что будет со мной? — спросила, опустив взгляд.
У Роутега характер не особо приятный, так что я ожидала очередной издевки, но вместо нее услышала вопрос:
— Так значит, Вихо действительно собирался на тебе жениться?
Полагаю, что все еще собирается.
— Он так говорил, — начав крутить стакан, тихо ответила я.
— Как «так»? — жестко спросил Роутег. — Мне нужна конкретная формулировка.
Взглянула на оборотня, собираясь сказать, что мне как минимум не приятен данный разговор, а как максимум не собираюсь я ничего рассказывать, и напоролась на пугающий взгляд и жестокое:
— Маделин, прежде чем попытаться промолчать, учти — я могу и настоять, причем используя достаточно бесчеловечные методы. Ты любишь боль?
У меня даже мысли не возникло, что он шутит. За время общения с Вихо я уже поняла, что с юмором у оборотней достаточно туго. Мелькнула мысль сбежать… но тут же вспомнила, как это подобие человека умеет двигаться и потому осталась сидеть на месте.
— Маделин!
Сдох бы ты, Роутег. Вот прямо здесь и сейчас сдох бы!
— Он принял это решение не сразу, — с трудом, сдерживая желание вскочить, заорать, разбить что-нибудь, произнесла я.
— Правда? А что было до этого?
А до этого был мой первый самый худший день рождения. Мои пятнадцать лет. День, в который праздник обернулся кошмаром. Потому что в тот миг, когда я собиралась задуть свечи на торте, дверь распахнулась и в окутавшей дом тишине прозвучало издевательское: » Манзи, я же сказал — не приглашай гостей». И я сидела за столом, глядя на догорающие свечи, а подручные Вихо вышвыривали всех моих гостей из дома, не особо заботясь о том, не поранятся ли дети. В какой-то момент с хрипом упал на колени мой отец, который пытался остановить творящийся беспредел, и вот тогда я вскрикнув, подскочила с места. Но Вихо остановил меня, сказав: «Нет-нет, Качина, не стоит беспокоиться о нем, никто не убьет твоего отца, ведь я пришел за твоей жизнью. Помнишь, ты мне ее обещала?». Никогда не забуду крик мамы, когда она это услышала. И именно тогда, я подняла взгляд и посмотрела в глаза Вихо. Он улыбался, ему безумно нравилось происходящее. «Идем, — сказал Вихо, — настало время прощаться с жизнью. Не бойся, я убью тебя быстро». И я поднялась и пошла за ним, не взглянув на родителей и потом, всю ночь, в ожидании смерти дико сожалея об этом. Вот только смерти не было. Был праздник в огромном магазине игрушек, было предложение выбрать все, что я только захочу, был невероятных размеров торт, вкуса которого я не ощутила, были вопросы обо мне, моей учебе, моих друзьях, о том, как я провела время с тех пор, как мы последний раз встречались. И было возвращение домой на рассвете, поцелуй в щечку и слова: «Я одолжу тебе твою жизнь еще на год, Манзи. И не приглашай больше гостей».
