– Не спартанское мастерство, разумеется, – заметил Полидевк, поджигая оставшиеся факелы в оружейной. – Но все лучше того, что у вас, – он с насмешкой посмотрел на почти игрушечный кинжал у Ясона на поясе. – С этим не то что на гидру, я бы и на кошку не отважился. Берите что-то легкое, но крепкое. В тяжелых доспехах в болоте вы очень быстро пойдете ко дну. А тебе, герой Геракл, я советую внимательно осмотреться. Ходил по Лаконии слушок, что после твоей гибели доспехи твои растащили, а что-то попало даже сюда. Держи факел и приглядись. Вдруг слухи правдивы. Украсть у царя Пелия доспехи Геракла, а, Кастор? Может, это уже и потянет на нашу жизнь!
Второй брат только усмехался и помогал Ясону выбрать новый меч, а заодно и правильно закрепить кожаный нагрудник из шкуры критских быков. Юноша чувствовал себя деревенщиной, он и был им, хоть сложно было в этом признаться. Девятнадцать лет в заповедных рощах в компании лишь престарелого кентавра. Немудрено, что от блеска начищенной стали и золота у него разбегаются глаза.
– Нет, это тебе не поможет, – Кастор осторожно взял у него из рук длинный меч, который был, должно быть, тяжелее его самого. С золотой рукоятью, с ножнами сплошь в узорах, даже с жемчужинами в доле клинка. – Мечами для церемоний ты никого не убьешь. Даже не покалечишь. Победить чудовище – это не история про надеть самые блестящие доспехи. Это про кровь, грязь и про то, как остаться в живых. Возьми лучше этот.
Он протянул Ясону меч в два раза короче и легче. Простое блестящее лезвие, рукоять, что не выскакивает из потной ладони. Хороший и крепкий. Совсем не похожий на героический.
Ясон с легким разочарованием погладил холодный металл.
– Это хороший меч, – заверил его спартанец. – Только не маши им во все стороны, когда придет время.
Юноша вспыхнул, но промолчал. Спорить со спартанцем о владении оружием было глупо и опрометчиво. Даже если тебя обучал сам Хирон. За его спиной что-то громко обрушилось. Лязг железа и облако пыли, вздрогнули даже царевичи-близнецы.
– Нас, разумеется, и так пропустили, – начал говорить Полидевк, прищурившись в свете факелов. – Но необязательно, чтобы об этом знали даже в Ахее. Что там…
– Смотрите.
Глубокий и низкий голос Геракла перекрыл возмущение спутников. Он вытащил из завалов огромный, под стать ему, нагрудник, весь в пыли и изрядно поношенный. Тот выглядел проще и легкой брони, что Кастор нашел Ясону, и проще даже того, что дают рядовым пехотинцам. Геракл бережно провел рукой по старой коже в следах от копий и стрел, отряхнул с нее темную грязь с паутиной. Среди дорогого оружия и лучшей брони всех земель Греции это выглядело нелепо и жалко.
– Зачем тебе эта рухлядь? – Кастор подошел к нему с факелом. Он с любопытством потрогал старый доспех. – Смотри, на свету видно, что он бесполезный и старый. Нет, друг мой, древние реликвии прадеда Пелия и Эсона тебе не помогут. Они хороши для памяти и поэтов, но в бою они не спасут.
Геракл сурово взглянул на него.
– Мальчишка! – он выхватил из его рук нагрудник. – Не учи меня тому, как быть воином, юный спартанец, с этим не справишься ни ты, ни твой брат, ни все ваше войско, –затем он немного смягчился. – Это дар Аполлона. Его и его сестры. Когда я нагнал керинейскую лань, Артемида разгневалась, но затем великодушно простила меня и вместе с братом дала мне этот нагрудник. Это дар богов, надменный ты, глупый юнец. Не называй его старой рухлядью.
Он начал аккуратно прилаживать ремни. Тот на удивление был как раз такому гиганту.
– Не очень-то он похож на дар богов, – пробормотал Полидевк и тут же пожалел, встретившись с разъяренным взглядом Геракла.
– Не твой ли брат говорил, что подвиги – это не про серебро, блеск и золото? Это был отменный красивый нагрудник, хоть и простой, двести лет назад. Все знают, что кожа не выдержит пару столетий.
– Но разве если он от богов, – осторожно начал Ясон. – От самого Аполлона и Артемиды. Не должен он быть, ну… – юноша хотел сказать «волшебный», «самый-самый» и много чего еще, но спорить с воскресшей легендой было очень непросто. – Особенный.
– Он особенный, – мрачно ответил Геракл. – Для меня. Этот дар олимпийцев значит их в веру в меня, поддержку и дружбу. Это важнее, чем все чары на свете. После всего, что случилось, память о дружбе для меня дороже всего.
Братья пожали плечами, а Ясон промолчал. Ему было сложно судить, у него-то друзей никогда не бывало. Хирон – старый учитель и, может, отец. Он хотел бы назвать спартанцев своими друзьями. В другом мире, возможно. В том, где на пир они прибыли бы не к царю Пелию, а к его отцу и к нему. Они бы вместе охотились, вместе ходили под парусом, обсуждали отцов и грядущий союз Иолка и Спарты, юга и севера. Назвать другом Геракла? Он спас его и да, он легендарный герой. На такого всегда смотреть снизу вверх и бояться сказать хоть слово. Какого-то ему сейчас. Он смотрел на гиганта, неуклюже пытающегося приладить старый доспех, так отчаянно отстаивающего ценность старой реликвии, и ему стало грустно самую малость. Что тот чувствует сейчас, после двухсотлетнего смертного сна, когда мир стал настолько иным, и только зло осталось таким же, как прежде? О чем еще ему остается думать, когда после целой жизни опасностей, невзгод и предательства он возвращается снова к тому же, к самому началу, к самым истокам, к тому, что погубило его в первый раз. Кто не хватался бы тогда за крохотную память о прошлом и кто не сделал бы ее оружием своим?
– Что ж, нам пора, – сказал в наступившей тишине Кастор и повел их к выходу. – Долго здесь задерживаться не стоит, да и мало ли кто сболтнет, что видел нас здесь. Мы доведем вас под защитой до городских ворот, а уж дальше вы сами.
– Вы не отправитесь с нами?
Ясон смотрел на новых знакомых, на сильного и спокойного Кастора, на его странного близнеца с насмешливым взглядом – они вряд ли пойдут вслед за ними, и странно, что он зовет их с собой.
Полидевк с любопытством посмотрел на него своими глазами без радужки.
– Зачем бы нам это?
Действительно, зачем бы им это. Зачем им рисковать собственной жизнью зазря. Зачем самим идти в бой, если можно послать отряд хорошо обученной стражи, если болото доползет до Лаконии, или сделать все чужими руками. Руками таких вот восторженных глупых юнцов, каким был и оставался Ясон.
– Незачем, – ответил он не таясь. – Но вам и незачем было звать нас в оружейную Пелия, подбадривать, помогать, верить и обходиться со мной не как с попрошайкой без трона. Поэтому вопрос свой я не забираю назад. Но и не требую от вас ответа и действий.
Полидевк впервые улыбнулся без насмешки и ничего не сказал.
– Идем, – повторил его брат. И они наконец-то стали подниматься из подземелья наверх.
Когда они вышли наконец из дворца, звезды уже давно светили на небе. Ночь была ясной, и луна не затмевала их блеска. Геракл хмуро поглядывал наверх – как и говорили спартанцы, на небе было два пустых места, и они не заполнятся вновь, пока все не решится. Ясон повертел головой и нашел созвездия Ориона со Скорпионом. Все так, как и говорил Геракл, даже после смерти, каждую ночь они снова сходятся в битве. Замкнутый круг, из которого не выберется ни один, ни другой. Ему стало тоскливо, и легкий удобный меч на поясе вдруг стал невыносимо тяжелым.
– Ты не боишься снова встретиться с гидрой? – брякнул он не подумав. Он должен был спросить хоть что-то, чтобы не чувствовать собственный страх.
Геракл посмотрел на него пристально и с сомнением. Ясон сам не знал, что хочет услышать. Гневную отповедь от героя, не знавшего страха, или же признание смертного. От одного ему станет стыдно, от другого он лишится надежды. Тот ничего не ответил и до очередного поворота улицы они шли за спартанцами молча.
– Знаешь, у меня был друг в прошлой жизни, – услышал он чуть позже над ухом. – Сын моего старшего брата, племянник Иолай. Он был таким же, как ты – молодой и восторженный глупый мальчишка, что сначала бьет, а думает после. Он единственный не отвернулся от меня, когда Эврисфей прогнал меня из Микен и велел совершать подвиг за подвигом, чтоб иметь право остаться в живых. Ты представляешь, совсем еще юнец, ветер в голове, из всех умений – разве что гонки на колеснице, хорошо хоть знал, каким концом меча надо колоть… И он зачем-то ушел вслед за мной. Он был со мной в Лерне тогда, две сотни лет назад и еще немного в придачу. И это он догадался прижигать отрубленные головы гидре, чтоб из них не вырастала сотня новых и злобных. Я герой, это верно, на мне благословение богов и их помощь – но я не справился бы без Иолая.
Юноша слушал, но только шел и смотрел себе под ноги. Тяжелая рука лишь на мгновение одобряюще легла ему на плечо.
– Если мальчишка Иолай нашел в себе столько храбрости, ума, сноровки и стойкости лишь потому, что был с добрым сердцем, то ты, Ясон, их найдешь и подавно. Вижу, что Хирон хорошо тебя воспитал.
– Я буду вместо Иолая?
– Нет, – ответил Геракл. – Не будешь. Зачем тебе быть Иолаем? Зачем тебе быть мной или кем угодно еще. Ты царевич Ясон. И этого более чем достаточно.
Скоро уже ворота города, и они проходили мимо ночных гаваней. В тишине и темноте раздавался мерный стук молотка. И никто не кричал из окон домов, никто не просил прекратить. Ясон напряг зрение и вгляделся во мрак. В лунном свете на палубе одного из кораблей сидел старик и методично заколачивал гвозди в корму. Он напевал что-то себе под нос, бессмыслицу на чужом языке, Ясон никогда не слышал такого, но моряки бывают в разных землях и слышат разных людей.
– Кто это? – он негромко спросил Полидевка. Отчего-то странный спартанец с благословением Зевса казался ему мудрее всех прочих, хотя тот был таким же юным мальчишкой и здесь просто гостем. – Почему его не прогоняет народ, ведь он шумит по ночам?
Царевич посмотрел туда, куда указывал Ясон, на корабль, на старика, на луну в отражении вод.
– Это старый Аргос, – ответил он. – Говорят, безумный старик, полжизни потратил на то, чтобы построить самый огромный и прекрасный корабль, да так и не бросил эту затею. Всем говорит, что ему помогает Афина и что скоро он достроит его. Когда он был молод, в него и камнями кидали, и жаловались страже Иолка – теперь уже всем надоело, пусть шумит, все привыкли. Какую бы махину он ни отстроил – она никогда не коснется воды, никогда его до нее не дотащат. Только не говори о том старику. Он либо заплачет, либо швырнет в тебя молотком. А корабль и вправду хорош.
Они прошли мимо него, силуэт старика высоко на корме стал лишь темным пятном на фоне лунного света. «Арго» было высечено на его боку и залито блестящей смолой. Если строишь корабль всю жизнь, может и нет гордыни в том, чтобы назвать его своим именем. Ясон потер затекшую шею, он устал смотреть вверх. Дворец с золотой крышей остался далеко позади, прошлая жизнь и того дальше. Видел ли этот одинокий старик Афину, если считает, что она ему помогает?
– Я ничего не знаю о кораблях, – смущенно признался он Полидевку. – Но я бы хотел, чтобы этот все же коснулся воды.
Спартанец без насмешки улыбнулся ему.
– Ты знаешь, наверно, я тоже.
– Мы пришли.
Кастор стоял возле южных ворот и ждал теперь остальных. Только в полдень они с Гераклом пришли в этот город, за полночь же они опять отправляются в путь.
– Пришла пора прощаться и желать вам удачи. У вас хорошее снаряжение, и наверняка олимпийцы смотрят на вас. Не думаю, что вам суждено умереть. Мы ждем вас здесь еще дюжину дней. Возвращайся, Ясон. Мы с братом ждем не дождемся увидеть лицо царя Пелия, когда ты все же вернешься назад. Это будет отменная шутка, а здесь давно не смеялись.
Оба близнеца неловко похлопали его по плечу, кивнули Гераклу. Ясону стало чуть легче. Должно быть, в том мире, где «Арго» коснется воды, где сбудется мечта старика – там и Кастор с Полидевком друзья ему, а он сам взаправду царевич.
– Лучше ты, чем твой дядя, – Полидевк протянул ему в дорогу свою флягу с кислым вином. – Если хоть кому-то из богов есть дело до смертных, оно так и случится. Прощайте.
Ворота его царства захлопнулись за ними так же быстро, как и открылись.
Глава V
Они шли по той же дороге, что и в Иолк, и Ясон снова еле поспевал за быстрым шагом Геракла. Ходить в снаряжении он не привык, и под кожаным нагрудником было жарко до ужаса. Но воины не жалуются и не причитают. Далеко идти не придется, всего до полудня, и Ясон не знал, радует его это или, напротив, страшит. Геракл поднял его с рассветом – ночью идти не безопасно, даже при полной луне – и за это утро он успел трижды пожалеть, что покинул рощу Хирона. Он смотрел в широкую спину героя и старался не отставать. Что ж, если Геракл победил ее единожды, то победит и дважды, и трижды.
– Ты не думаешь, что у нее могло вырасти за это время не девять голов, а, к примеру, десять и больше?
Если он может сегодня погибнуть, то надо успеть выговорить все слова, что ему отводились прежде на этой земле. Даже если это будет и полная глупость.
– Сколько ни будет, все наши.
Юноша спорить не стал. Солнце нещадно пекло затылок.
– Ты ведь знаешь, зачем Пелий отправил тебя на охоту за гидрой?
Ясон поднял голову от своих старых сандалий. Геракл редко с ним говорил, и юноша изрядно робел рядом с ним. Если в своих еще по-детски наивных мечтах он мог думать о дружбе с спартанцами, то Геракл до сих пор был чем-то далеким, могучим, суровым, почти нереальным. Разве что тогда, когда он прижимал к груди старый и пыльный доспех, он показался ему человеком, которому горестей выпало гораздо больше, чем радостей, но которые его не сломили.
– Он сказал, что согласен назвать меня перед народом наследником, если я спасу его город. У него нет ни жены, ни детей, он сказал, что разумно…
– Сколько таких лжецов я видал!.. – Геракл громко его перебил. – Одному я служил всю жизнь, хоть и не по собственной воле. Старый Хирон учил тебя добродетели, силе и честности. Но ты как малый ягненок, только родившийся, ты не знаешь, как жить в волчьем мире. Какое дело царю Микен Эврисфею было до пояса амазонок, до немейского льва, который мирно жил в своем логове, как и любой другой лев из пустыни? Нет, Ясон. Таким, как мы, не говорят прямо нет, таким не желают смерти в лицо – нас отправляют на неслыханный подвиг, что не приносит ничего кроме мучительной гибели. И все законы соблюдены. Царь Пелий не ждет твоего возвращения. И не отдаст тебе Иолк, даже если ты вновь вернешься под свой дворец с золотой крышей.
Битый камень скрипел под ногами, и Ясон замолчал надолго. Развернуться и сразу вернуться в Иолк, призвать дядю к ответу? – его тут же казнят, и царь перестанет играть в свои игры. Сбежать, вернуться к Хирону, повернуться в сторону Фермопил и устроиться в подмастерья к какому-нибудь кузнецу или воином в стражу? – он не смирится с такой своей трусостью. Говорят, после любой неудачи можно подняться, но не каждую можно забыть. Пойти еще дальше, на самый юг Греции, в Лаконию, в Спарту – его дружба с царевичами вряд ли тронет отца Полидевка и Кастора. А если и тронет – царь Тиндарей не станет рисковать миром ради одного всеми забытого юноши.
