– Не думай, я не начну тебе плакаться, что жизнь правителя вовсе не мед. По правде сказать, – он небрежно взмахнул руками. – она превосходна. Все, что ты видишь здесь, Полу-бритт. Здесь все мое.
И это звучало не как хвастовство. Амброзий пожал плечами.
– Что ж, ты этого и хотел. Император.
Тот поморщился. Перед ними поставили два блюда с запеченной крольчатиной и две кружки кислого эля.
– Не называй меня императором, – Вортигерн оторвал жирную кроличью ножку. Сок потек ему за рукав. – Император, империя… Знаешь, Полу-бритт, за эти девять лет я успел хорошенько подумать. Зачем мне называть себя императором – их было, да ты помнишь и сам, каждую луну по четыре десятка. Толпа дураков, утопившая себя в бессмысленных распрях за Рим, который был слишком далеким и слишком чужим. Ты думаешь, ваш Флавий Клавдий тогда преуспел? Я слышал, его убили в Иберии1. О нет, мой дорогой Полу-бритт, я не какой-то там император. Я царь и властитель этого нового мира. Здесь. На острове. От моря на юге, а со временем – до вашей замерзшей прогнившей Стены. К слову, превосходные кролики, Полу-бритт, почему ты не ешь их?
Амброзий жадно смотрел на блюдо перед собой, но до сих пор не прикоснулся к пище. Есть с врагом – последнее дело, но кто ему теперь больший враг: Вортигерн или Утер? Сподручные Гилдаса, которые пытались его обмануть, или свирепые саксы? У Амброзия Аврелиана наберётся немало врагов, но умирать с голоду он пока не спешил. Запах жаренного мяса сводил голодного центуриона с ума. Жадной дрожащей рукой он ухватился за кроличью ножку.
Вортигерн улыбнулся.
– Приятно, что ты не хочешь расстроить хозяина дома. Этим ты мне всегда и нравился, Полу-бритт. Знаешь, этой поразительной доброжелательностью… граничащей с полной дуростью. И при этом ты отличный боец. Знаешь, я таких ещё не встречал.
При упоминании о хорошем бойце внутри Амброзия что-то сжалось, и он по-волчьи взглянул на нового властелина. Потом в памяти всплыло недавнее сражение, запах дыма и битвы, грязи и чужой крови – нет, насмехается Вортигерн или же нет – он действительно все ещё прекрасный боец.
– Ты можешь проверить, – ответил он. – Если бы не мой добрый братец, твоему прихвостню саксу было бы о чём рассказать. Видишь ли, те девять лет я не просто скорбел над судьбой.
Вортигерн поджал губы и с интересом взглянул на Амброзия. Возможно, сегодня его не убьют. Возможно, завтра или через неделю его просто отравят или он долгие годы будет почетным пленником-гостем. Только теперь Амброзий ни на секунду не доверял императору. Ни единому слову, ни клочку фальшивой радушной улыбки.
– Ты верно хочешь спросить меня, почему ты лишился руки?
– Потому что ты псина?
Жаренный кролик был бесподобен, Амброзий бросил на блюдо последнюю косточку.
– Отчасти. Отчасти, потому что я псина, как ты говоришь. Отчасти, потому что мне плевать на многие ваши условности, Полу-бритт. Понимаешь ли, – Вортигерн откинулся в кресле. – такому, как мне, бесполезно говорить о чести и совести. Честь работает среди равных. Против таких, как я, обычно используют метод топора и дубины – бей, беги и останешься жив. Когда мы, Амброзий, нашли на пустошах ту оловянную шахту… Я был таким. Мне не нужна была честь. Теперь же, – он обвел глазами свой богато украшенный зал. – я царь и властитель. Мне придется играть в ваши игры. Что же до твоей руки и предательства, Полу-бритт, ты можешь не верить мне, но мне это было не в радость.
Центурион молчал. Предательство Утера, плен, дорога и холод, теплый зал с горящим камином и жирная пища наконец лишили его желания спорить. В его голове было тихо и пусто. Он ничего не ответил.
– Ты это знаешь, – негромко продолжил Вортигерн без тени улыбки, – оттого и злишься на себя самого. Что не хочешь мне смерти.
– Не хочу, – устало отозвался Амброзий. – Умрешь ли ты завтра от чьей-то руки или нет – мне, право, плевать.
Император Повиса кивнул ему.
– Порой союзники и больше ненавидят друг друга.
– Иди удавись.
Внутри было тоскливо и мерзко, он вспомнил лицо Утера, искривленное в злобной усмешке. Вспомнил оборону поселений и все эти годы службы на острове. Как забавно складывается судьба: чья-то жизнь – легенда, вытканная шелком и золотом на множестве гобеленов, а его – пустое множество дней, не давшее ни единого плода.
– Я тебе не союзник.
Вортигерн подал знак слуге, чтобы тот принес еще эля.
– Но ты и не враг мне. Полу-бритт… Амброзий. Пойми меня верно. Я никогда не лгал тебе, когда звал тебя с собою в Повис. Даже когда я раздробил тебе руку… – он немножко поморщился. – я хотел, чтобы ты поехал со мной. Я звал тебя, ты ведь помнишь. Я не убил тебя, я не бросил тебя – хочешь знать, я правда хотел, чтобы ты был моим другом. Мне нужен был помощник рядом с собой. Человек, на которого я могу положиться – скажи мне, Полу-бритт, ты хоть на мгновенье задумывался, насколько шатким было положение такого, как я? Полшага от золотых гор и ножа под ребро. Мы нашли с тобой оловянную шахту. Я. Я нашел ее. Я опознал это олово, я нашел вход, но вспомни, дорогой мой Амброзий, что ты сказал, когда увидел эту россыпь несметных богатств? Ты сказал: «мы будем править», – император невесело усмехнулся. – «Мы». Ты, конечно же, скажешь, что это просто слова – но откуда ты знаешь, м? Ты отобрал бы мое со временем, думал бы, что так будет лучше – по своему ли почину или же твой мерзостный братец наконец-то тебя убедил – это неважно. Ты согласился служить мне и помогать, Полу-бритт. Признавать меня первым, и тут же показал, чего стоят эти слова. Да, я поступил бесчестно и низко. Но не из-за ненависти, ты это понял теперь. Я все равно хотел забрать тебя с собою в Повис. Только твои амбиции мне были бы уже не страшны. Мы оба разрушили тот мир между нами. Я сожалею, что все вышло не так, как нам виделось прежде.
Амброзий молчал. Объяснение Вортигерна было таким же лживым, как и предательство.
– Желаешь оправдаться? – центурион усмехнулся. – Ты как слуга-вор, обвиняющий в богатстве своего господина.
Вортигерн допил остатки эля из кружки.
– Я совершенно не хочу оправдываться перед тобой, Полу-бритт. И извиняться я тоже не буду, не жди. Но я обещал тебе море ответов. Что ж ты их получил, теперь мы в расчете.
– Мы будем в расчете, когда я отсеку тебе правую руку.
– Возможно, возможно. У тебя будет время подумать, как это сделать. Ты мой почетный гость, Амброзий. Немало дней тебе придется жить в моей крепости. И прекрати свое нытье, ты все же мужчина. У нас впереди ещё много работы. Когда допьешь, тебя проводят в покои.
Амброзий поднял захмелевшую голову.
– А как же темница и гнилая солома?
– Вспомни, что только что сказал тебе твой повелитель и царь, – повторил Вортигерн, направляясь к двери. – Прекрати уже ныть.
1 одно из названий Пиренейского полуострова
Глава 7. Мирддин
Наступившее утро было теплым и серым. Впервые за эту раннюю затянувшуюся весну с моря подул забытый за зиму ветер обещания и новизны. За столько лет Амброзий Аврелиан разучился верить ему. Он лежал на постели и бесцельно смотрел на высокие серые своды. Угли в камине почти что остыли. Это неплохо, думал Амброзий. Это очень даже неплохо, что сейчас он лежит на широкой постели, в ворохе мягких и теплых шкур, а не на жёсткой промозглой земле. Сакс не будит его пинком под ребра. И он как-никак все же жив.
Но он все еще пленник, преданный брат и обманутый друг. Все это выведено на его сердце, точно тавро на рабе или рисунок на коже у пиктов. Кто он сейчас? Это был до боли сложный вопрос, его жизнь снова оборвалась и перевернулась с ног на голову, как и тогда из-за проклятого олова.
«У нас много работы».
Если Вортигерн ждёт рабской службы, то лучше пусть сразу прирежет его. Центурион будто сквозь пелену вспоминал весь прошедший вчерашний вечер, объяснения хозяина замка, запоздавшие на столько лет, и понимал, что если он хочет выжить – если действительно хочет жить, одержать победу хоть ещё один раз, а не влачить существование отчаявшегося раба, ему надо сделать именно то, что советовал старый враг и заклятый несбывшийся друг. Надо встать с этой мягкой постели и прекратить жалеть себя самого. Она не жалела себя в Каэр-Венте. Уна не оплакивала свою судьбу в приграничье. Не может и он быть слабее женщины с острова.
Вортигерн прав, ему предстоит ещё много работы. Для начала узнать, что задумал император Повиса.
Он встал и поспешно оделся. Небрежный стук в тяжелую дверь заставил центуриона вздрогнуть, та почти сразу же отворилась, не успел он раскрыть рот. Незваный гость не стал дожидаться ответа.
– Господин уже встал? Господину велели принести таз с водой. И полотенце – для умывания.
На пороге стоял незнакомый юноша. Без тени смущения он прошагал через все покои и с громким стуком опустил таз на стол у окна. Крохотные льдинки выплеснулись за край.
– Господин в состоянии сам подержать полотенце?
Мальчишка очень отличался от того, что привык видеть Амброзий в подобных местах. Да, для начала слуги молчали. Они прятали взгляд, жались к углам и смотрели на мир сквозь отупляющую пелену. Словно есть их мир и есть мир господ – и никто не суется друг к другу. Но этот – этот казался здесь чужеродным, ошибочным, выпадающим из общей картины. Целиком – от дырявых тонких сапог до худого и серого, с сотней мелких шрамов лица, которое постоянно кривилось усмешкой. Все его манеры кричали о том, что ему никто здесь не ровня. А его, Амброзия Полу-бритта, Вортигерн лишил руки лишь за одно опрометчиво сказанное слово.
В другое время, в его собственном доме за подобную дерзость слуге грозила бы порка, но препираться с людьми Вортигерна сейчас не было времени.
– Держи полотенце, мальчик, – сухо бросил центурион. – И придержи-ка свой длинный язык, иначе тебе его кто-то отрежет.
Юноша поджал тонкие губы.
– Как же была длинна твоя рука, господин, если ты лишился ее.
Неожиданно ярость снова вспыхнула в нем. Насколько же низко он пал, что даже слуги тюремщика над ним насмехаются! Даже…
– Ты раб! – воскликнул он, заметив искривленное тавро на внутренней стороне руки.
Чтобы раб варваров осмелился поднять глаза выше пола?
– Да мне плевать.
Холодные глаза откровенно смеялись над ним.
– Господин будет уже умываться или мне унести?
Здоровой рукой Амброзий выхватил у него полотенце.
– Убирайся, – бросил он. – Можешь сказать, что я попросил себе другого слугу.
Юноша презрительно скривил губы, и Амброзий понял, что у того на уме. В этом доме, где над каждым дыханием простерлась властная длань Вортигерна, он ровня этому мальчишке-рабу. Какие тут новые слуги.
Дверь за ним хлопнула. Ему тоже со временем придётся научится нести на своей шее так легко ярмо пленника.
Лестничные ступени казались бесконечными, пока он спускался из своей башни во внутренний двор. Первый день плена, так что его может ждать здесь помимо мечей и секир? Вортигерн намекнул, что у него есть множество планов, что тот по-прежнему хочет видеть Амброзия в рядах друзей и союзников. Улица встретила его запахом земляной пыли и недружелюбными лицами саксонских наемников. Но лица воинов редко бывают приятными, ему ли не знать.
– Полу-бритт?
Амброзий обернулся на голос. В тени каменной арки, прислонившись к стене, стоял Вортигерн.
– Мягко ли спалось тебе?
– Мягче, чем с теми собаками, которых ты за мной посылал.
Вортигерн пожал плечами.
– Грязную работу всегда кто-то делает. Радуйся, что это не ты.
Амброзия Аврелиана радоваться не тянуло, но он пока оставался жив, и это было неплохо. Или же это весенний воздух снова водит его за нос. Вортигерн жадно откусил кусок от свежей хлебной горбушки, пропитанной маслом. Жирная капля потекла по его подбородку. Император островов не обязан следовать всем церемониям.
– Скажи, – осторожно начал Амброзий, стараясь не думать о голоде и горячей еде. – что будет, если ты просто отпустишь меня? Сегодня. Сейчас.
– Что будет? – переспросил с набитым ртом Вортигерн. – Я скажу тебе, что будет друг Полу-бритт. Скорее всего ты умрёшь. Нет, поверь мне, – он вытер друг об друга жирные пальцы. – Я понимаю, что ты выучился сражаться левой рукой, иначе бы ты не пережил ту ночь нападения… Но что тебе остаётся? Вернёшься на Стену? В гневе вызовешь Утера на поединок? Он убьет тебя и не поморщится. Возможно даже не своими руками, на севере сейчас слишком много этих интересных южан.
– Я могу уехать в Галлию.
Это прозвучало неубедительно даже для него самого. Калека без денег, один, в стране варваров. Он даже не знал, спокойно ли сейчас в старой провинции. Вортигерн отмахнулся.
– Все к тем же южанам. Пойми, Амброзий, саксы сейчас – сила, с которой надо считаться. К сожалению или к счастью, я заручился поддержкой некоторых из этих ребят, – он угрюмо кивнул на слоняющихся громил. Кто-то начищал топоры, кто-то громко бранился с замковым кузнецом. Хороша поддержка, подумалось центуриону.
– Их проще бы было отправить на виселицу.
– Разумеется, – Вортигерн с неприязнью смотрел на своих новых друзей. – Не думай, что мне не хочется этого. Они – шваль. Мелкая рыбешка. Несколько отрядов бандитов и оборванцев, которых я радушно позвал и принял. Я охочусь на дичь покрупнее и поблагородней, чего уж скрывать… – он запнулся. – Ты мне в этом поможешь, Амброзий.
– Я?
– Пойми, Полу-бритт, любое юное царство – как молодой новобранец. За его плечами нет подвигов, которыми можно похвастаться. Ты никогда не знаешь, не сгинет ли оно на следующий день. Те саксы, которые мне нужны. Они не пойдут ко мне только за оловом. Я для них никто, как был для Утера и для тебя. Но если от моего имени начнет говорить подобный тебе. Кто-то с отголоском величия властелинов былого – им придется принять мое предложение. В этом договоре между народами, Амброзий, ты будешь моим поручителем. Убеди их в том, что я им друг и сородич по владыческой крови.
Амброзий расхохотался. Все это походило на одну большую нелепую шутку.
– К чему это мне? И что ты сделаешь, если я откажусь. Убьешь меня? Я был готов к этому еще вчера вечером, можешь уже приступать и покончим.
Вортигерн наконец доел свою краюшку жирного хлеба.
– Сможешь постоять у истоков чего-то действительно стоящего, вряд ли тебе еще когда-то выпадет шанс. Ну и потом, Полу-бритт. Разве тебе есть из чего выбирать?
Он ненавидел Вортигерна за эту неприкрытую правду.
– У меня нет вражды с тобою Амброзий… Аврелиан, – негромко повторил император. – Да, об этом я тоже наслышан.
Ему действительно было не из чего выбирать.
– И любовь людей к тебе мне только на руку.
И родной брат ему точно теперь не союзник.
– Я помогу тебе, но лишь до той поры пока меня будет это устраивать. И я не твой пленник и раб.
– Называйся, как хочешь, но только я здесь хозяин.
– И вот еще что, – добавил Амброзий. – Пришли-ка мне другого слугу.
Вортигерн посмотрел на него с пониманием и громко расхохотался.
***
Амброзий не знал, посвятили ли его в планы полностью или же снова утаили малую, но самую ценную часть. Он не верил Вортигерну и не открывал ему теперь своих мыслей – как оказалось, это было несложно.
