Он был ошарашен, но ничего не спрашивал, видимо, посчитал, что если я звоню с телефона Ру — то дело очень серьезное.
— Открой дверь!
— Какое к черту сцепление? Я впервые за рулем! По порядку!
Кай, наверное, слышал, как на заднем плане кто-то кричал и стучал, но послушно продиктовал:
— Левую ногу на левую педаль, до упора, рычаг с кнопкой справа опусти, другой рычаг справа на себя и вперед… Подожди… Педалей три?
— Две.
— О, так даже проще.
— Открой чертову дверь, твою мать!
Ру ударил по стеклу, заискрилась красным в лучах заходящего солнца звездочка трещин. Слабовато, Ру. Я знала, что он не станет перекидываться здесь, на парковке. Под терпеливую диктовку Кая заурчал мотор, я торопливо дернула рычаг на себя, надавила на газ.
Получилось!
И одновременно звон стекла и хищная лапа бывшего вожака, взрывающая боковое окно осколками. Автомобиль прыгнул вперед, толкнув Соло на землю, со скрежетом собирая на своем пути чужие бамперы. Рука исчезла, я вылетела на трассу под визг чьих-то тормозов и возмущенные сигналы клаксонов.
Получилось! Получилось!! Я сбежала!
Руки тряслись, и я вцепилась в руль еще сильнее, аж костяшки побелели. Сердце под горлом билось так, что слышно было даже через рокот мотора. Скорость казалась мне захватывающей, умопомрачительной, и самое волнительное в этом было то, что это я ею управляла.
Смеркалось, как включить фары я не знала, и боялась, что в темноте не разгляжу дороги или указателей, и перепутаю какие-нибудь повороты и уеду в другую сторону, так как карту я помнила смутно. Но я гнала все быстрее, стараясь наверстать упущенное время и опасаясь погони. Первые полчаса телефон, брошенный на соседнее сидение, разрывался от звонков. На дисплее высвечивалось «Соло», но я не сомневалась относительно того, кто на самом деле звонит. Ру мог мчаться за мною вслед с не меньшей скоростью, на парковке ведь было полно автомобилей, можно взять любой, выбив ключи из кстати появившегося хозяина.
Несколько часов я мчалась, не снимая ступни с правой педали. Мне все-таки удалось методом тыка включить ближний свет, я немного расслабилась, почувствовав, что машина не пытается сама свернуть в кювет, бегло изучила приборную панель. Бензина оставалось совсем немного, и я уже стала подумывать, не рискнуть ли заехать на заправку. Что, если заправщиков уведомляют об угонщиках, и они попытаются меня задержать? Не страшно, если только они не оборотни.
До заправки я так и не доехала.
Кай, конечно, объяснил мне, где тормоз, но я им почти не пользовалась, не желая терять скорость. Поговорку «тише едешь — дальше будешь» придумали про меня…Конечно, у меня было слишком мало практики, чтобы затормозить вовремя, и на крутом повороте машину стало выносить с дороги. Кажется, я бросила газ, крутанула руль, лягнула ногой, чудом попав на педаль тормоза… и пришла в себя, скрючившись вверх тормашками. Автомобиль несколько раз перевернулся и остановился посреди поля на крыше. Не помня себя, оглушенная и растерянная, я выползла на землю через разбитое еще на парковке окно и уселась рядом, совершенно не понимая, что происходит. На первые пару минут я как будто разучилась думать и чувствовать.
Кажется, я цела. Удивительно, что не свернула шею, возможность была неиллюзорна. Наверное, для оборотней, гоняющих без ремня безопасности, это так же смертельно, как и для людей. Впрочем, Ру все равно убьет меня. За побег, за машину, за чужие бамперы на парковке, и за то, что вернусь обратно в Агаповку.
В фильмах разбившиеся машины обычно взрываются…
Меня начало трясти от бушующего в крови адреналина после головокружительной гонки и не менее ошеломительной остановки. Единственный способ успокоиться — перекинуться и мчаться куда-то до изнеможения, пока дрожь не уйдет через подошвы лап в землю. Но мчаться «куда-то» я не могла себе позволить.
На подгинающихся ногах я обошла вокруг нелепо торчащего колесами в небо поверженного железного коня, пытаясь прийти в себя и собраться с мыслями. Далеко же нас унесло от трассы… Дальше поехать не получится, только пешком. Знать бы, где я нахожусь, и каким маршрутом смогу быстрее добраться до деревни.
С заднего сидения нужно было забрать мой рюкзак, поэтому я снова забралась в салон. В бардачке нашлась бутылка воды — настоящая удача. Не имея желания дальше мародерствовать, я выползла на траву, вылакала сразу половину бутылки и откинулась на спину, растянувшись животом навстречу звездам. Алмазная россыпь на бархате — это всегда успокаивает. Надо бы изучить карту, но она бесполезна, пока я не разберусь с точкой собственного местоположения. Ладно. Значит, нужно добраться до какой-нибудь деревни или хотя бы речки. Конечно же, запустить джипиэс на свиснутом у Ру телефоне я не догадалась. Я вообще про него забыла. Впрочем, там наверняка была блокировка, которую снимет только хозяин.
По дороге бежать зверем мне не хотелось, я решила отправиться вслепую на юго-восток. Сунула остатки воды в рюкзак вместе с одеждой, распустила лямки подлиннее и, наконец, позволила накопленной злости и адреналину высвободить Зверя.
Мои надежды оправдались: уже через час-полтора я вышла на маленькое село возле железнодорожной станции и легко нашла его на карте. Направление было выбрано верно, только придется сделать довольно приличный крюк, чтобы обогнуть город, лежащий прямо на моем пути. Еще часа через четыре я, абсолютно измотанная, растянулась пластом под широченной елкой, прижавшись животом к прохладной влажной земле. Очень хотелось есть и пить, я было подумала об охоте, но, выпив всю воду, поняла, что больше с места не сдвинусь. Не было времени спать, нужно было бежать дальше, но я так и не смогла заставить себя подняться. Сон обвил меня своими меховыми лапами и утянул во тьму.
16. День седьмой. Снова колодец
Проснулась я поздним утром, когда солнце уже начало припекать. В тени еловых лап все еще было свежо, но я заставила себя выползти и подняться. Тело было облеплено прошлогодними побуревшими иголками, и я, голая, грязная, с растрепавшейся косой, наверное, напоминала какую-нибудь кикимору. Как могла привела себя в порядок, еще раз поглядела на карту и снова пустилась в дорогу. Мучили голод и жажда, но бежать оставалось не более трех часов, и я заставила себя отложить завтрак на потом.
Когда за деревьями заискрилась вода, я перекинулась обратно и, стараясь не думать о возможности искупаться, быстро оделась. Еще прилично оставалось идти пешком по открытой местности, где я не решилась показывать Зверя. Если бы просто переплыть речку прямо за деревней, там, куда Корсар водил меня на ночное свидание… но в рюкзаке были карта и фонарик, которым вода была противопоказана, и потому единственным вариантом переправы оставался мост.
Машины возле дома наших хозяев, как всегда, не было. Наверное, снова укатили к Колодцу. Если это так, то, значит, Ру не сказал им ни слова о произошедшем, а Лерка не прочитала дневник. Или наоборот, они все поняли, и машины нет на месте потому, что ребята поехали выручать Ольгу. Запретив себе плодить бессмысленные мысли в голове, я решительно распахнула калитку, прошла через сад по дорожке. С веранды навстречу мне спустилась Зинаида Ивановна, неприветливая, хмурая, остановилась посреди последней ступеньки, уперев руки в бока, словно защищая собственный дом. Кажется, меня ждет разнос за то, что устроил Ру. За бесстыдные крики в чулане. За драку с Леркой посреди грядок.
— Где все? — сипло спросила я, стоя на земле перед крыльцом, на ступеньку ниже и глядя исподлобья.
— Уехали, — суровым тоном ответила хозяйка. Я слышала напряжение и страх в ее голосе — и решимость выпроводить меня во что бы то ни стало.
— Куда?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезала с неприязнью Зинаида Ивановна. — И ты проваливай. Прошмандовка!
Я стояла перед ней, растерянно моргая, пытаясь сообразить, что произошло.
— Опозорили на все село! — вдруг понесла женщина, надвигаясь на меня и замахиваясь. — Что вы тут устроили?! У меня тут не притон! Проваливай, и чтоб духу твоего здесь не было!!!
Она поливала меня отборным матом и хлестала откуда-то взявшимся в ее руках полотенцем, заставляя отступать обратно к калитке, заслоняя голову руками. В итоге она вытолкнула меня на дорогу, показательно плюнула мне в след, заперла калитку на щеколду и с гордым видом победителя вернулась на крыльцо.
Похоже, нас действительно выгнали. Неужели из-за Ру с его молодцами? Может, я чего-то не знаю?
Теперь я совершенно не представляла, что мне делать. Куда все делись? Переехали в другой дом? Или в лес, в палатку, поближе к Колодцу? Или отправились домой? С отчаянием я поняла, что не могу даже позвонить.
— Мой телефон у вас? — прокричала я поверх забора, встав на цыпочки. В ответ с веранды донеслась яростная брань с неизменным предложением убираться прочь. Наверняка ребята все равно забрали все вещи.
Я немного прошлась вдоль улицы и села на одну из лавочек, пустовавших сейчас, в самое пекло. Попыталась прикинуть в голове варианты возможных событий.
Вариант первый и самый предпочтительный: Олег, как и я, все вспомнил через какое-то время, Лерка прочитала дневник, Ру перед моим похищением все-таки успел поговорить с Пашкой. В общем, ребята хотя бы примерно в курсе того, что произошло накануне с Ольгой, а потом с нами в доме Корсара. Это значило бы, что они также могли сунуться в логово этих чудовищ. Их трое, и Пожирателей тоже трое… Когда Ру вырвал меня из лап Корсара, я, кажется, видела кровь. Что происходило после того, как я потеряла сознание? Ру с ребятами мог перебить всех, кого нашел в доме. Если так — то Пашке тут больше нечего делать, и он мог отправиться в Круг. Или сперва попытаться догнать Ольгу, помочь ей добраться до дома и заодно послушать ее рассказ о братьях.
Вариант второй, нежелательный: Олег ничего не смог вспомнить, Лерка не нашла и не прочитала дневник, Ру ничего никому не рассказал, и никто из ребят даже не догадывается о мистической сущности наших соседей. Учитывая, что Зинаида Ивановна выгнала их, и вряд ли кто-то другой согласился бы приютить в свете какого-то «позора на все село», Пашка мог бы собраться и уехать домой.
Была еще куча других вариантов, при которых мои друзья оказывались высосанными Пожирателями, или убиты Ру еще ночью, до возвращения Лерки из города — единственной из группы, кого я видела утром, проснувшись.
Я ненавидела себя за то, что умудрилась опрокинуть автомобиль, который сейчас мог бы прилично сэкономить мне время и силы, и за то, что просрала очередной телефон. Конечно, из-за блокировки я не смогла бы дозвониться до Пашки или Олега и узнать, что происходит и что мне делать дальше, но рано или поздно снова позвонил бы Ру с номера Али. Если терпеливо выслушать несколько свирепых ругательств и смиренно признать свою вину, можно было бы узнать его интерпретацию произошедших событий. Вообще, я могла бы все это узнать, пока мы тратили долгие несколько часов на дорогу. Если бы только я не была так увлечена своим негодованием.
Сжала кулаки, ощущая, как когти прорезают кожу, раскрыла ладони: маленькие ранки исчезли на глазах. У меня есть мой звериный нюх. На улице, конечно, кого-то найти, не перекидываясь, будет непросто, но я могу пробежаться по деревне и посмотреть, не стоит ли наша машина возле другого дома. Могу еще раз проверить дом Пожирателей, рискуя остаться без души, или что там они высасывают, и по запаху попытаться понять, был ли там кто-то из ребят, и что там происходило. А потом, если результатов не будет, добежать до леса и проверить, не переселились ли они на время в палатки, чтобы Пашка мог закончить свои научные изыскания. Дел на остаток дня хватало… а ночью можно было забраться во двор к нашим бывшим хозяевам и разнюхать, что происходило после моего отъезда там.
Калитка оказалась распахнута. Никто не удосужился закрыть ее с тех пор, как я ворвалась сюда вместе с Олегом. Сам дом казался забытым и мертвым. Время остановилось.
Я вспомнила подвал и пастью раззявленную грудь, влажные прикосновения множества отростков и вздыхающее алое сердце. Те беспомощность и слабость, охватившие меня и загнавшие в угол. Вспомнила — значит ли это, что Корсар не успел отобрать у меня что-то, что заставляло Ксюху петь? Я не чувствовала никакой потери, никаких изменений, но ведь так и задумано? Сжав дрожащие пальцы в кулаки, я поднималась по ступенькам веранды, старательно отодвигая страх назад, пряча его за мыслями об опасности, грозящей моим друзьям. Если мне все еще есть что терять, я смогу это выяснить.
Но внутри дом был такой же пустой и мертвый, как и снаружи. Я глубоко вдохнула воздух, внимательно прислушиваясь ко всем вмешанным в него запахам, и не уловила ничего, стоящего внимания. Ни Корсара, ни кого-то из его семьи, ни своих друзей, ни опасности или страха. Крадучись по деревянной, грозящей выдать меня лестнице я поднялась наверх, прислушиваясь и принюхиваясь всем своим телом, заглянула за каждую из четырех дверей, опасаясь ловушки, или выстрела, или следов чьей-то смерти. Везде пусто, тихо, спокойно. В одной из комнат прямо напротив входа стояла брошенная инвалидная коляска. Безногий отец безглазого сына, конечно, никак не мог покинуть свое кресло без посторонней помощи, но признаков произошедшего здесь убийства не было. Я чуяла входившего сюда Ру и его оборотней, и едкий, хоть и уже потухший страх Олега. Он был так же атакован Пожирателем, как и я внизу, в подвале… из него они что-то забрали, потому что он потерял память — все, как в Олином дневнике. За нее я могла теперь не беспокоиться: очевидно, брат Корсара, Лешка, не погнался за ней, а остался здесь, напал на Олега и помог отцу бросить коляску и сбежать, когда появился Ру.
Олег пострадал из-за меня…
Я обещала защищать его от одних демонов, но в итоге отдала на растерзание другим. Наверное, все, что я могла бы сделать для него чисто, безошибочно, безупречно — это убить, как он хотел, и как хотела, очевидно, Белая женщина. Он стал бы служителем Камня, из тех, кто возвращается после смерти, и уже никакие демоны не имели бы над ним власти. Как бы я хотела уметь, как Пашка, листать прошлое, чтобы увидеть, что произошло в этой комнате, кто из двоих находившихся тут Пожирателей ограбил моего друга, и, главное, куда они оба затем исчезли.
Научусь. Если только Пашка не убьет меня за все то, что я натворила.
При мысли о подвале меня начинало потряхивать, но я упрямо двинулась вниз. Всего один глоток воздуха, чтобы убедиться — моих ребят там нет.
Я спустилась, удивляясь, как глубоко в память врезались все мелочи: количество ступенек, местоположение выключателя, влажная прохлада по голым ногам… Еще не включив свет, я поняла: Корсар мертв. Умер здесь в лапах Ру. Огромное пятно его крови застыло в углу, там, где он пытался поглотить меня. Что он тогда сказал? «Ты не человек». Выбирая кусочек души повкуснее, он наткнулся на Зверя у меня внутри? Вот незадача... Зверь оказался тебе не по зубам, правда, Корсар?
И еще. Здесь был Пашка. Не нужно было листать прошлое, чтобы почуять, как он ползал на коленях возле пятна, возле тогда еще лежавшего там тела, весь раззадоренный, возбужденный. Я вздохнула с облегчением: он знает. Они прочитали дневник, или Ру что-то рассказал ему, и Пашка примчался сюда со своим лаборантским чемоданчиком. Жаль только, что я не привела ему живого Пожирателя…
— Открой дверь!
— Какое к черту сцепление? Я впервые за рулем! По порядку!
Кай, наверное, слышал, как на заднем плане кто-то кричал и стучал, но послушно продиктовал:
— Левую ногу на левую педаль, до упора, рычаг с кнопкой справа опусти, другой рычаг справа на себя и вперед… Подожди… Педалей три?
— Две.
— О, так даже проще.
— Открой чертову дверь, твою мать!
Ру ударил по стеклу, заискрилась красным в лучах заходящего солнца звездочка трещин. Слабовато, Ру. Я знала, что он не станет перекидываться здесь, на парковке. Под терпеливую диктовку Кая заурчал мотор, я торопливо дернула рычаг на себя, надавила на газ.
Получилось!
И одновременно звон стекла и хищная лапа бывшего вожака, взрывающая боковое окно осколками. Автомобиль прыгнул вперед, толкнув Соло на землю, со скрежетом собирая на своем пути чужие бамперы. Рука исчезла, я вылетела на трассу под визг чьих-то тормозов и возмущенные сигналы клаксонов.
Получилось! Получилось!! Я сбежала!
Руки тряслись, и я вцепилась в руль еще сильнее, аж костяшки побелели. Сердце под горлом билось так, что слышно было даже через рокот мотора. Скорость казалась мне захватывающей, умопомрачительной, и самое волнительное в этом было то, что это я ею управляла.
Смеркалось, как включить фары я не знала, и боялась, что в темноте не разгляжу дороги или указателей, и перепутаю какие-нибудь повороты и уеду в другую сторону, так как карту я помнила смутно. Но я гнала все быстрее, стараясь наверстать упущенное время и опасаясь погони. Первые полчаса телефон, брошенный на соседнее сидение, разрывался от звонков. На дисплее высвечивалось «Соло», но я не сомневалась относительно того, кто на самом деле звонит. Ру мог мчаться за мною вслед с не меньшей скоростью, на парковке ведь было полно автомобилей, можно взять любой, выбив ключи из кстати появившегося хозяина.
Несколько часов я мчалась, не снимая ступни с правой педали. Мне все-таки удалось методом тыка включить ближний свет, я немного расслабилась, почувствовав, что машина не пытается сама свернуть в кювет, бегло изучила приборную панель. Бензина оставалось совсем немного, и я уже стала подумывать, не рискнуть ли заехать на заправку. Что, если заправщиков уведомляют об угонщиках, и они попытаются меня задержать? Не страшно, если только они не оборотни.
До заправки я так и не доехала.
Кай, конечно, объяснил мне, где тормоз, но я им почти не пользовалась, не желая терять скорость. Поговорку «тише едешь — дальше будешь» придумали про меня…Конечно, у меня было слишком мало практики, чтобы затормозить вовремя, и на крутом повороте машину стало выносить с дороги. Кажется, я бросила газ, крутанула руль, лягнула ногой, чудом попав на педаль тормоза… и пришла в себя, скрючившись вверх тормашками. Автомобиль несколько раз перевернулся и остановился посреди поля на крыше. Не помня себя, оглушенная и растерянная, я выползла на землю через разбитое еще на парковке окно и уселась рядом, совершенно не понимая, что происходит. На первые пару минут я как будто разучилась думать и чувствовать.
Кажется, я цела. Удивительно, что не свернула шею, возможность была неиллюзорна. Наверное, для оборотней, гоняющих без ремня безопасности, это так же смертельно, как и для людей. Впрочем, Ру все равно убьет меня. За побег, за машину, за чужие бамперы на парковке, и за то, что вернусь обратно в Агаповку.
В фильмах разбившиеся машины обычно взрываются…
Меня начало трясти от бушующего в крови адреналина после головокружительной гонки и не менее ошеломительной остановки. Единственный способ успокоиться — перекинуться и мчаться куда-то до изнеможения, пока дрожь не уйдет через подошвы лап в землю. Но мчаться «куда-то» я не могла себе позволить.
На подгинающихся ногах я обошла вокруг нелепо торчащего колесами в небо поверженного железного коня, пытаясь прийти в себя и собраться с мыслями. Далеко же нас унесло от трассы… Дальше поехать не получится, только пешком. Знать бы, где я нахожусь, и каким маршрутом смогу быстрее добраться до деревни.
С заднего сидения нужно было забрать мой рюкзак, поэтому я снова забралась в салон. В бардачке нашлась бутылка воды — настоящая удача. Не имея желания дальше мародерствовать, я выползла на траву, вылакала сразу половину бутылки и откинулась на спину, растянувшись животом навстречу звездам. Алмазная россыпь на бархате — это всегда успокаивает. Надо бы изучить карту, но она бесполезна, пока я не разберусь с точкой собственного местоположения. Ладно. Значит, нужно добраться до какой-нибудь деревни или хотя бы речки. Конечно же, запустить джипиэс на свиснутом у Ру телефоне я не догадалась. Я вообще про него забыла. Впрочем, там наверняка была блокировка, которую снимет только хозяин.
По дороге бежать зверем мне не хотелось, я решила отправиться вслепую на юго-восток. Сунула остатки воды в рюкзак вместе с одеждой, распустила лямки подлиннее и, наконец, позволила накопленной злости и адреналину высвободить Зверя.
Мои надежды оправдались: уже через час-полтора я вышла на маленькое село возле железнодорожной станции и легко нашла его на карте. Направление было выбрано верно, только придется сделать довольно приличный крюк, чтобы обогнуть город, лежащий прямо на моем пути. Еще часа через четыре я, абсолютно измотанная, растянулась пластом под широченной елкой, прижавшись животом к прохладной влажной земле. Очень хотелось есть и пить, я было подумала об охоте, но, выпив всю воду, поняла, что больше с места не сдвинусь. Не было времени спать, нужно было бежать дальше, но я так и не смогла заставить себя подняться. Сон обвил меня своими меховыми лапами и утянул во тьму.
16. День седьмой. Снова колодец
Проснулась я поздним утром, когда солнце уже начало припекать. В тени еловых лап все еще было свежо, но я заставила себя выползти и подняться. Тело было облеплено прошлогодними побуревшими иголками, и я, голая, грязная, с растрепавшейся косой, наверное, напоминала какую-нибудь кикимору. Как могла привела себя в порядок, еще раз поглядела на карту и снова пустилась в дорогу. Мучили голод и жажда, но бежать оставалось не более трех часов, и я заставила себя отложить завтрак на потом.
Когда за деревьями заискрилась вода, я перекинулась обратно и, стараясь не думать о возможности искупаться, быстро оделась. Еще прилично оставалось идти пешком по открытой местности, где я не решилась показывать Зверя. Если бы просто переплыть речку прямо за деревней, там, куда Корсар водил меня на ночное свидание… но в рюкзаке были карта и фонарик, которым вода была противопоказана, и потому единственным вариантом переправы оставался мост.
Машины возле дома наших хозяев, как всегда, не было. Наверное, снова укатили к Колодцу. Если это так, то, значит, Ру не сказал им ни слова о произошедшем, а Лерка не прочитала дневник. Или наоборот, они все поняли, и машины нет на месте потому, что ребята поехали выручать Ольгу. Запретив себе плодить бессмысленные мысли в голове, я решительно распахнула калитку, прошла через сад по дорожке. С веранды навстречу мне спустилась Зинаида Ивановна, неприветливая, хмурая, остановилась посреди последней ступеньки, уперев руки в бока, словно защищая собственный дом. Кажется, меня ждет разнос за то, что устроил Ру. За бесстыдные крики в чулане. За драку с Леркой посреди грядок.
— Где все? — сипло спросила я, стоя на земле перед крыльцом, на ступеньку ниже и глядя исподлобья.
— Уехали, — суровым тоном ответила хозяйка. Я слышала напряжение и страх в ее голосе — и решимость выпроводить меня во что бы то ни стало.
— Куда?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезала с неприязнью Зинаида Ивановна. — И ты проваливай. Прошмандовка!
Я стояла перед ней, растерянно моргая, пытаясь сообразить, что произошло.
— Опозорили на все село! — вдруг понесла женщина, надвигаясь на меня и замахиваясь. — Что вы тут устроили?! У меня тут не притон! Проваливай, и чтоб духу твоего здесь не было!!!
Она поливала меня отборным матом и хлестала откуда-то взявшимся в ее руках полотенцем, заставляя отступать обратно к калитке, заслоняя голову руками. В итоге она вытолкнула меня на дорогу, показательно плюнула мне в след, заперла калитку на щеколду и с гордым видом победителя вернулась на крыльцо.
Похоже, нас действительно выгнали. Неужели из-за Ру с его молодцами? Может, я чего-то не знаю?
Теперь я совершенно не представляла, что мне делать. Куда все делись? Переехали в другой дом? Или в лес, в палатку, поближе к Колодцу? Или отправились домой? С отчаянием я поняла, что не могу даже позвонить.
— Мой телефон у вас? — прокричала я поверх забора, встав на цыпочки. В ответ с веранды донеслась яростная брань с неизменным предложением убираться прочь. Наверняка ребята все равно забрали все вещи.
Я немного прошлась вдоль улицы и села на одну из лавочек, пустовавших сейчас, в самое пекло. Попыталась прикинуть в голове варианты возможных событий.
Вариант первый и самый предпочтительный: Олег, как и я, все вспомнил через какое-то время, Лерка прочитала дневник, Ру перед моим похищением все-таки успел поговорить с Пашкой. В общем, ребята хотя бы примерно в курсе того, что произошло накануне с Ольгой, а потом с нами в доме Корсара. Это значило бы, что они также могли сунуться в логово этих чудовищ. Их трое, и Пожирателей тоже трое… Когда Ру вырвал меня из лап Корсара, я, кажется, видела кровь. Что происходило после того, как я потеряла сознание? Ру с ребятами мог перебить всех, кого нашел в доме. Если так — то Пашке тут больше нечего делать, и он мог отправиться в Круг. Или сперва попытаться догнать Ольгу, помочь ей добраться до дома и заодно послушать ее рассказ о братьях.
Вариант второй, нежелательный: Олег ничего не смог вспомнить, Лерка не нашла и не прочитала дневник, Ру ничего никому не рассказал, и никто из ребят даже не догадывается о мистической сущности наших соседей. Учитывая, что Зинаида Ивановна выгнала их, и вряд ли кто-то другой согласился бы приютить в свете какого-то «позора на все село», Пашка мог бы собраться и уехать домой.
Была еще куча других вариантов, при которых мои друзья оказывались высосанными Пожирателями, или убиты Ру еще ночью, до возвращения Лерки из города — единственной из группы, кого я видела утром, проснувшись.
Я ненавидела себя за то, что умудрилась опрокинуть автомобиль, который сейчас мог бы прилично сэкономить мне время и силы, и за то, что просрала очередной телефон. Конечно, из-за блокировки я не смогла бы дозвониться до Пашки или Олега и узнать, что происходит и что мне делать дальше, но рано или поздно снова позвонил бы Ру с номера Али. Если терпеливо выслушать несколько свирепых ругательств и смиренно признать свою вину, можно было бы узнать его интерпретацию произошедших событий. Вообще, я могла бы все это узнать, пока мы тратили долгие несколько часов на дорогу. Если бы только я не была так увлечена своим негодованием.
Сжала кулаки, ощущая, как когти прорезают кожу, раскрыла ладони: маленькие ранки исчезли на глазах. У меня есть мой звериный нюх. На улице, конечно, кого-то найти, не перекидываясь, будет непросто, но я могу пробежаться по деревне и посмотреть, не стоит ли наша машина возле другого дома. Могу еще раз проверить дом Пожирателей, рискуя остаться без души, или что там они высасывают, и по запаху попытаться понять, был ли там кто-то из ребят, и что там происходило. А потом, если результатов не будет, добежать до леса и проверить, не переселились ли они на время в палатки, чтобы Пашка мог закончить свои научные изыскания. Дел на остаток дня хватало… а ночью можно было забраться во двор к нашим бывшим хозяевам и разнюхать, что происходило после моего отъезда там.
Калитка оказалась распахнута. Никто не удосужился закрыть ее с тех пор, как я ворвалась сюда вместе с Олегом. Сам дом казался забытым и мертвым. Время остановилось.
Я вспомнила подвал и пастью раззявленную грудь, влажные прикосновения множества отростков и вздыхающее алое сердце. Те беспомощность и слабость, охватившие меня и загнавшие в угол. Вспомнила — значит ли это, что Корсар не успел отобрать у меня что-то, что заставляло Ксюху петь? Я не чувствовала никакой потери, никаких изменений, но ведь так и задумано? Сжав дрожащие пальцы в кулаки, я поднималась по ступенькам веранды, старательно отодвигая страх назад, пряча его за мыслями об опасности, грозящей моим друзьям. Если мне все еще есть что терять, я смогу это выяснить.
Но внутри дом был такой же пустой и мертвый, как и снаружи. Я глубоко вдохнула воздух, внимательно прислушиваясь ко всем вмешанным в него запахам, и не уловила ничего, стоящего внимания. Ни Корсара, ни кого-то из его семьи, ни своих друзей, ни опасности или страха. Крадучись по деревянной, грозящей выдать меня лестнице я поднялась наверх, прислушиваясь и принюхиваясь всем своим телом, заглянула за каждую из четырех дверей, опасаясь ловушки, или выстрела, или следов чьей-то смерти. Везде пусто, тихо, спокойно. В одной из комнат прямо напротив входа стояла брошенная инвалидная коляска. Безногий отец безглазого сына, конечно, никак не мог покинуть свое кресло без посторонней помощи, но признаков произошедшего здесь убийства не было. Я чуяла входившего сюда Ру и его оборотней, и едкий, хоть и уже потухший страх Олега. Он был так же атакован Пожирателем, как и я внизу, в подвале… из него они что-то забрали, потому что он потерял память — все, как в Олином дневнике. За нее я могла теперь не беспокоиться: очевидно, брат Корсара, Лешка, не погнался за ней, а остался здесь, напал на Олега и помог отцу бросить коляску и сбежать, когда появился Ру.
Олег пострадал из-за меня…
Я обещала защищать его от одних демонов, но в итоге отдала на растерзание другим. Наверное, все, что я могла бы сделать для него чисто, безошибочно, безупречно — это убить, как он хотел, и как хотела, очевидно, Белая женщина. Он стал бы служителем Камня, из тех, кто возвращается после смерти, и уже никакие демоны не имели бы над ним власти. Как бы я хотела уметь, как Пашка, листать прошлое, чтобы увидеть, что произошло в этой комнате, кто из двоих находившихся тут Пожирателей ограбил моего друга, и, главное, куда они оба затем исчезли.
Научусь. Если только Пашка не убьет меня за все то, что я натворила.
При мысли о подвале меня начинало потряхивать, но я упрямо двинулась вниз. Всего один глоток воздуха, чтобы убедиться — моих ребят там нет.
Я спустилась, удивляясь, как глубоко в память врезались все мелочи: количество ступенек, местоположение выключателя, влажная прохлада по голым ногам… Еще не включив свет, я поняла: Корсар мертв. Умер здесь в лапах Ру. Огромное пятно его крови застыло в углу, там, где он пытался поглотить меня. Что он тогда сказал? «Ты не человек». Выбирая кусочек души повкуснее, он наткнулся на Зверя у меня внутри? Вот незадача... Зверь оказался тебе не по зубам, правда, Корсар?
И еще. Здесь был Пашка. Не нужно было листать прошлое, чтобы почуять, как он ползал на коленях возле пятна, возле тогда еще лежавшего там тела, весь раззадоренный, возбужденный. Я вздохнула с облегчением: он знает. Они прочитали дневник, или Ру что-то рассказал ему, и Пашка примчался сюда со своим лаборантским чемоданчиком. Жаль только, что я не привела ему живого Пожирателя…
