– Один золотой, Дориана, даже уже семьдесят серебряных, нам не нужны разговоры по поводу непомерной цены. А с документами никаких трудностей нет.
Делаю глоток легоры, отхожу за саквояжем, возвращаюсь и делаю ещё пару глотков. Вкусно. Затем из потайного кармана саквояжа достаю стопочку документов и начинаю их перебирать.
– Так, так, не то, не то ….
Краем глаза наблюдаю за реакцией соседок. Лакруэйя страшно нервничает и в полном смятении, а Дориана Вторая спокойна, как удав за чаепитием. И даже как будто довольна. Разные они всё-таки. Кто же биологический отец девочки, про него моя ночная подружка умолчала полностью. Имя-то у дочки эльфийское, но кроме имени ничего эльфийского в ней нет…. Ладно, зачем мне эти тайны мадридского двора.
– А вот и оно. Будем знакомы, Кинрат, род Эйлских, сорок три года, стаж переселенца – шесть лет. Лакруэйя, можешь звать меня дядя Кин, а для тебя Дориана я Кинрат.
– Род Эйлских? Это же Правое Заречье.
– Ну, правильно. Вы думаете, я с какой деревни? Празар!
Мать с дочерью переглянулись. Есть такая, действительно, состоящая из переселенцев Правого Заречья. Смешанная, гномы и люди, большинство гномы. Полдня до Королевского Семь для конного.
– Ну, что, сможете подыграть? … Отлично. Детали уточним по дороге. Можем собираться и отправляться.
Все согласились, даже коняшка стукнул копытами, но задержаться всё же пришлось. Придя с речушки с вымытой посудой, дамы в один голос заявили, что я похож на Антея Ландертака из СТРАНЫ, а на Кинрата из рода Эйлских, переселенца, нисколько. Поэтому они сперва займутся моим видом и только потом можно будет отправляться в путь. Возражать было глупо. Сначала пришлось побриться, затем Лакруэйя подстригла меня под местного. Потом дамы переодели меня в костюм покойного Ставоля и с любопытством наблюдали, как я прилаживаю на лопатки под пиджак восьмёрку метательных ножей, так называемую, четверную спарку. Тот ещё процесс для новой одежды, чтобы и не видно было, и легко доставались для метания. Пистолет я красавицам, конечно, не показал, расположив его позже на боку под левой рукой. В полу кобуре, естественно. Лакруэйя от восторга чуть в ладоши не захлопала.
– Антей, покажи, как ты ножи кидаешь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Не Антей, а дядя Кин.
– Дядя Кин, покидай ножи!
Дориана промолчала, но я видел, что ей тоже хочется посмотреть. Не люблю красоваться, но тут особый случай.
– Смотрите.
Встал в двенадцати шагах от дерева и за три мигалки парными бросками отправил все восемь ножей в полёт. Вонзившись в дерево, они образовали симпатичную компактную букву «о». Демонстрация прошла успешно, произвела нужное впечатление и вскоре мы были готовы к дальнейшему путешествию. Непосредственно перед выездом провёл заключительный инструктаж.
– Если ваши родственнички встретятся нам по дороге, то сначала я постараюсь разойтись мирно и отослать их … в Кабо-Верде. Скорее всего, они не внемлют доброму слову и проявят агрессию. Тогда, Дориана, извини, буду бить на полное поражение, никаких щадящих ранений в руки или ноги. В сорока девяти случаях из пятидесяти вы мне не понадобитесь и ваша задача сидеть молча и спокойно, чтобы я не отвлекался. Но, всегда надо иметь в виду возможность пятидесятого случая, когда я на время или насовсем окажусь выведенным из строя. Тогда в схватку вступаете вы, достаёте арбалеты и стреляете. Чтобы меньше портить тетиву, я натянул её на семьдесят процентов от максимального. Для выстрела в упор всё равно за глаза. Договорились?
Судя по всему, у Дорианы имелось много возражений, но озвучить она их не успела. В разговор вступила Лакруэйя и высказалась на удивление жёстко и по-взрослому.
– Мама, перестань. Антей из-за нас жизнью рискует, а ты ещё и капризничаешь. Если произойдёт пятидесятый случай, то по моей команде берём арбалеты, и ты приласкаешь болтом дядю, а я самого опасного на этот момент одного из братьев. Только не медли, а то увидишь меня с наполовину снесённой головой, дядя неплохо метает топор. Затем хватаем ножи, спрыгиваем с телеги в разные стороны и бегом атакуем последнего с двух направлений. Ты бьёшь вверху – голова, шея, грудь, а я ниже – живот, бок, ноги. Так, мама, и только так!
Дориана грустно покачала головой и безнадёжно махнула рукой – согласна. И наш маленький боевой отряд отправился в путь, направление – Найотарис. Первые полчаса дороги были просто ужасны. Попутчицы имели бледный вид, плохо скрывали страх, а попытки поговорить между собой, чтобы отвлечься, не получались, разговор обрывался в любой момент, повисая порой на середине фразы. У Лакруэйи, похоже, от переживаний отключился слуховой дар, и это угнетало её дополнительно. Разрушающее ожидание плохого – отвратительная вещь. Я же в какой-то мере ощущал себя лекарем, смотрящим на страдания пациентов. Но, поскольку профессионального лекарского цинизма, наработанного годами практики, у меня не имелось, то чувствовал себя отвратительно. Ободрять девочек сейчас бесполезно, не воспримут, а чёрный юмор, вроде – не бойтесь, если топором хорошо попадут, долго мучиться не будете, – как-то не совсем уместен. Не та компания. Я шёл в основном пешком, Дориана тоже время от времени покидала телегу, чтобы размять ноги, а Лакруэйя так ни разу не оставила повозку, сидя на одном месте, … поближе к арбалету. К счастью, скоро ситуация поменялась. Мы пропустили справа ближайшую по пути деревню и нагнали крестьянский обоз из семи подвод. Я попросил главного разрешить пристроиться к ним и он не возражал. Ещё через несколько минут выяснилось, почему они двигались так медленно, они ждали. Нас догнали ещё пять подвод и вся колонна перешла на нормальную скорость. Ну, а через полчаса мы стали своими. Я рассказал мужикам нашу историю, куда направляемся, какие планы на жизнь. С обозом ехали четыре женщины, узнав, что Дориана Вторая полгода назад овдовела, они заохали и подтянулись к нашей телеге выразить сочувствие. «Сиротке Лакруэйе» всучили два кулька с пирожками и грэнами и стали жадно выспрашивать про графскую лихорадку, до их деревни она не дошла. Потом принялись обсуждать свою крестьянскую жизнь, мужей, детей …. Если не ошибаюсь, дошли и до обмена рецептами. Я тоже не остался посторонним, поведав о своём будущем первом бригадирстве и о волнении в связи с этим. Завязался оживлённый разговор, меня ободряли, вспоминали свои истории зимних приработков, сравнивали условия, расценки и виды работ здесь и там …. Дориана и Лакруэйя отвлеклись от тяжёлых переживаний и успокоились, почувствовав себя в безопасности. Действительно, если бы родственнички, помутившись рассудком, попытались пристать к нам сейчас, то мне бы и делать ничего не пришлось. В каждой телеге на виду лежали вилы и наши попутчики этими вилами быстро успокоили бы всех троих навсегда. И только потом, почесав затылки, стали бы рассуждать, что этим недоумкам было надо? Хотя рокада давно перестала быть форпостом с Большими Пустошами, пограничный дух жителей ещё далеко не выветрился. До Тернализа добрались незаметно и здесь обоз распался. Две телеги, собственно, уже прибыли в пункт назначения, а остальные, направляющиеся в Нардсток на ярмарку, разъехались по своим делам. Кто родственников навестить, кто в Управу, кто ещё куда-то. Договорились встретиться через три часа на центральной площади и продолжить свой путь дальше. Нас настойчиво приглашали ехать с ними и, пока не получили твёрдое обещание, не отстали. Три часа надо было как-то убить и я доставил наш маленький коллектив к трактиру Бешенная Баркада, в котором приходилось пару раз бывать ранее. Говорят, что так назвал заведение его первый хозяин восемьдесят лет назад в честь своей жены. С тех пор и владельцы, и интерьер трактира менялись довольно быстро, а вот название оставалось прежним. В этот раз основные изменения оказались снаружи. Хозяин украсил главный вход перилами с двух сторон длиной три айла, высотой примерно по пояс, резными и с тёмной лакировкой, а проход между ними к крыльцу трактира выложил красной брусчаткой. Не знаю, предполагал ли он, что перила посетители начнут использовать для привязывания своих коней, но получилось именно так! Когда мы подъехали, к ним оказались привязанными с десяток коней и лошадок, и, что любопытно, все с правой стороны, левые же перила были совсем свободны. Я на три мигалки замер в восхищении – красная дорожка …, ковбойские мотивы …. Однако, почувствовав неладное, повернулся к моим спутницам. Лакру стиснула зубы и тяжело дышала, а Дориана севшим голосом сообщила.
– Это их кони. Вон те три, ближе к середине.
Что ж, везёт, так везёт, но сообщать об этом я девушкам не стал, вряд ли бы они сейчас оценили такое мнение. Мы остановились у трактира рядом с левыми перилами, я перемахнул через них и отправился в заведение, распорядившись напоследок.
– Девочки, посидите пока. Дориана, можешь поставить ведьмовский отвод глаз, если вам так будет спокойнее.
Лакру фыркнула и отвернулась, а я воспользовался моментом и жестом показал её маме, чтобы она приглядывала за дочерью. Мелкая близка к истерике, может сорваться и, схватив нож, полететь в трактир разбираться с родственничками. Она бы и арбалет прихватила, да только арбалеты мы разрядили по дороге, когда появилось сопровождение. Дориана кивнула и заключила Лакруэйю в объятия …. Не знаю, как они провели время в ожидании, наверное, ничего хорошего, но, к счастью, всё имеет свойство заканчиваться. Через пять минут мама с дочкой наблюдали следующую картину. В дверях появляется младший из братьев, выражение лица недоумённое, быстрыми спотыкающимися шагами спускается с крыльца и начинает двигаться по «красной дорожке». Быстроту ему обеспечивает дядя, торопящийся следом и толкающий племянника в спину. Ещё через три мигалки из трактира вылетает старший брат и устремляется вслед за подельниками. В двух айлах от дверей младший оборачивается и формулирует своё недоумение словами.
– А чего мы!? Нас трое, он один! Давайте вернёмся и набьём ему морду!
Насчёт морды дядя сразу согласился и сильным ударом в челюсть с правой руки отправил племянника на четвереньки. Подскочивший старший брат отличным пинком добавил по копчику и младший дополнительно познакомился лицом с брусчаткой. Потом они с двух сторон вздёргивают пострадавшего на ноги, сопровождая действия рычащими репликами.
– Закрой пасть. Убью, урод!
– На виселицу захотел, скотина!?
В разгар этой драматической семейной сцены из заведения показывается моя знакомая личность с чашечкой кофе в руке и меланхолично вслух считает.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать.
Счёт временно прерывается, чашечка подносится к губам …, глоток …, второй.
– Двадцать один, двадцать два, двадцать три ….
Позабыв распри, вся троица кидается к перилам отвязывать дрожащими руками своих коней. Очевидно, что мой счёт родственничков сильно нервирует …, по непонятной для зрителей причине.
– Двадцать девять, тридцать, тридцать один ….
Наконец, вся банда вскакивает в сёдла и сломя голову мчится прочь. Вслед им несётся.
– Тридцать пять, тридцать шесть ….
Родственнички, доскакав до ближайшего проулка, заворачивают в него и на счёте «сорок два» скрываются из вида. Счёт останавливается, наступает оглушающая тишина, занавес. Спускаюсь с крыльца, подхожу к моим спутницам, помогаю им слезть с телеги и приглашаю в трактир.
– Пойдёмте обедать. Здесь такие мясные салаты подают, лучшие в Центральной Провинции!
В заведении мама с дочкой постепенно приходят в себя, но вопросов не задают. Дориана, рассмотрев среди посетителей за другими столами двух полицейских и четырёх стражников, украдкой благодарно жмёт мне руку. Легко жму в ответ, но если она думает, что на этом история со средним братом и племянниками для неё закончена, то сильно ошибается. К концу обеда Лакруэйя приходит в отличное настроение и мы, завершив трапезу, покидаем трактир. Салаты и в самом деле оказались отменными, я был прав.
– Куда теперь, дядя Кин?
– В Управу, наверное. Надо же официальный договор охранника оформить.
Дориана Вторая вдумчиво осмотрела улицу и заметила.
– Возиться неохота. Пока составят, пока подпишут, время потеряем и можем к обозу опоздать. Пошлину опять-таки платить…. Кинрат, а тебя не устроит наш старый договор? Там всё нормально, только имя сопровождающего вписать и его роспись.
– Чего ты молчала? Я-то думал, что бланк договора безнадёжно испорчен. Доставай, конечно.
И в самом деле, соглашение о найме охранника оказалось в порядке, заверено всеми подписями и печатью села. Я внёс себя и расписался. Нравятся мне такие пограничные документы, чёткие и лаконичные. Сопровождающий обязуется доставить в Найотарис Дориану Вторую и Лакруэйю целыми и невредимыми. Дориана Вторая обязуется выплатить золотой охраннику по прибытии. Точка. Не то, как скажем, договора с банками или с городской арендой – пункт, подпункт, условие, под условие….
– Так, красавицы, а теперь перемещаемся к почтовому дому.
– Зачем?
– Знакомиться с местными достопримечательностями.
– Почта достопримечательность?
– Лакру, не утомляй. Сдерживай своё любопытство, тебе же не три годика. Кинрату надо на почту, а зачем, он нам докладывать не обязан.
– Ой, простите, простите, дядя Кин!
В помещении почтовых сообщений я усадил Дориану за стол для клиентов, достал из стопки два листа, положил перед ней и предложил.
– Пиши.
– Что писать? Кому?
– Старшему брату мужа. О том, как его сыновья пошли по кривой дорожке и чуть не стали убийцами. Ты же не хочешь, чтобы он оставался в неведении?
Дориана взяла перо, закусила губу и ушла в себя прямо на глазах. Чтобы ей не мешать, мы с Лакру отошли к окну и присели на скамью.
– Дядя Кин, можно спросить?
– Спрашивай, … племянница.
– Они ускакали назад. Мне удалось проследить их по стуку копыт на двадцать два сайла. На двенадцати сайлах они останавливались на двести мигалок. Зачем? Хотели вернуться?
– Хм. А по разговору разве было непонятно?
– Я боялась потерять стук копыт и не стала перестраиваться на разговор. Мне это пока сложно.
Умница, смогла самостоятельно преобразовать круговой охват в приличный овал. А в остальном – учиться, учиться и учиться. Ладно, не будем мучить девичье любопытство.
– Лакру, ты просто не заметила, что у ваших родственничков в трактире не было при себе ни топоров, ни лопат. Они припрятали свой набор инструментов перед въездом в Тернализ, чтобы не светиться. А останавливались, чтобы забрать их назад.
– Вот оно что. А я напридумывала! … Дядя Кин, а как старший брат поступит, когда всё узнает?
– Лакруэйя, имей совесть. Я тебе что, волшебник на всю голову? Сама сообрази.
– Ну, … братьям достанется.
– Хорошо. Получат плетьми и неделю проваляются.
– А дядя? … Не знаю. Ну, расскажи, ну в последний раз, пожалуйста!
– А дядя получит от старшего брата двести пятьдесят золотых и всё-таки вложится в караванные товары.
Девочка такого не ожидала, привычно полу открыла рот и от удивления растеряла все вопросы. Это ещё не всё, слушай продолжение нашей сказки.
– Предположу, что этой зимой средний брат здорово напьётся и случайно заснёт вечером в мороз на улице. Утром обнаружат его синий труп. Несчастный случай, понимать надо.
Добро пожаловать в мир взрослых, Лакруэйя, добро пожаловать. Дориана закончила своё послание, подошла и протянула мне листок.
Делаю глоток легоры, отхожу за саквояжем, возвращаюсь и делаю ещё пару глотков. Вкусно. Затем из потайного кармана саквояжа достаю стопочку документов и начинаю их перебирать.
– Так, так, не то, не то ….
Краем глаза наблюдаю за реакцией соседок. Лакруэйя страшно нервничает и в полном смятении, а Дориана Вторая спокойна, как удав за чаепитием. И даже как будто довольна. Разные они всё-таки. Кто же биологический отец девочки, про него моя ночная подружка умолчала полностью. Имя-то у дочки эльфийское, но кроме имени ничего эльфийского в ней нет…. Ладно, зачем мне эти тайны мадридского двора.
– А вот и оно. Будем знакомы, Кинрат, род Эйлских, сорок три года, стаж переселенца – шесть лет. Лакруэйя, можешь звать меня дядя Кин, а для тебя Дориана я Кинрат.
– Род Эйлских? Это же Правое Заречье.
– Ну, правильно. Вы думаете, я с какой деревни? Празар!
Мать с дочерью переглянулись. Есть такая, действительно, состоящая из переселенцев Правого Заречья. Смешанная, гномы и люди, большинство гномы. Полдня до Королевского Семь для конного.
– Ну, что, сможете подыграть? … Отлично. Детали уточним по дороге. Можем собираться и отправляться.
Все согласились, даже коняшка стукнул копытами, но задержаться всё же пришлось. Придя с речушки с вымытой посудой, дамы в один голос заявили, что я похож на Антея Ландертака из СТРАНЫ, а на Кинрата из рода Эйлских, переселенца, нисколько. Поэтому они сперва займутся моим видом и только потом можно будет отправляться в путь. Возражать было глупо. Сначала пришлось побриться, затем Лакруэйя подстригла меня под местного. Потом дамы переодели меня в костюм покойного Ставоля и с любопытством наблюдали, как я прилаживаю на лопатки под пиджак восьмёрку метательных ножей, так называемую, четверную спарку. Тот ещё процесс для новой одежды, чтобы и не видно было, и легко доставались для метания. Пистолет я красавицам, конечно, не показал, расположив его позже на боку под левой рукой. В полу кобуре, естественно. Лакруэйя от восторга чуть в ладоши не захлопала.
– Антей, покажи, как ты ножи кидаешь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Не Антей, а дядя Кин.
– Дядя Кин, покидай ножи!
Дориана промолчала, но я видел, что ей тоже хочется посмотреть. Не люблю красоваться, но тут особый случай.
– Смотрите.
Встал в двенадцати шагах от дерева и за три мигалки парными бросками отправил все восемь ножей в полёт. Вонзившись в дерево, они образовали симпатичную компактную букву «о». Демонстрация прошла успешно, произвела нужное впечатление и вскоре мы были готовы к дальнейшему путешествию. Непосредственно перед выездом провёл заключительный инструктаж.
– Если ваши родственнички встретятся нам по дороге, то сначала я постараюсь разойтись мирно и отослать их … в Кабо-Верде. Скорее всего, они не внемлют доброму слову и проявят агрессию. Тогда, Дориана, извини, буду бить на полное поражение, никаких щадящих ранений в руки или ноги. В сорока девяти случаях из пятидесяти вы мне не понадобитесь и ваша задача сидеть молча и спокойно, чтобы я не отвлекался. Но, всегда надо иметь в виду возможность пятидесятого случая, когда я на время или насовсем окажусь выведенным из строя. Тогда в схватку вступаете вы, достаёте арбалеты и стреляете. Чтобы меньше портить тетиву, я натянул её на семьдесят процентов от максимального. Для выстрела в упор всё равно за глаза. Договорились?
Судя по всему, у Дорианы имелось много возражений, но озвучить она их не успела. В разговор вступила Лакруэйя и высказалась на удивление жёстко и по-взрослому.
– Мама, перестань. Антей из-за нас жизнью рискует, а ты ещё и капризничаешь. Если произойдёт пятидесятый случай, то по моей команде берём арбалеты, и ты приласкаешь болтом дядю, а я самого опасного на этот момент одного из братьев. Только не медли, а то увидишь меня с наполовину снесённой головой, дядя неплохо метает топор. Затем хватаем ножи, спрыгиваем с телеги в разные стороны и бегом атакуем последнего с двух направлений. Ты бьёшь вверху – голова, шея, грудь, а я ниже – живот, бок, ноги. Так, мама, и только так!
Дориана грустно покачала головой и безнадёжно махнула рукой – согласна. И наш маленький боевой отряд отправился в путь, направление – Найотарис. Первые полчаса дороги были просто ужасны. Попутчицы имели бледный вид, плохо скрывали страх, а попытки поговорить между собой, чтобы отвлечься, не получались, разговор обрывался в любой момент, повисая порой на середине фразы. У Лакруэйи, похоже, от переживаний отключился слуховой дар, и это угнетало её дополнительно. Разрушающее ожидание плохого – отвратительная вещь. Я же в какой-то мере ощущал себя лекарем, смотрящим на страдания пациентов. Но, поскольку профессионального лекарского цинизма, наработанного годами практики, у меня не имелось, то чувствовал себя отвратительно. Ободрять девочек сейчас бесполезно, не воспримут, а чёрный юмор, вроде – не бойтесь, если топором хорошо попадут, долго мучиться не будете, – как-то не совсем уместен. Не та компания. Я шёл в основном пешком, Дориана тоже время от времени покидала телегу, чтобы размять ноги, а Лакруэйя так ни разу не оставила повозку, сидя на одном месте, … поближе к арбалету. К счастью, скоро ситуация поменялась. Мы пропустили справа ближайшую по пути деревню и нагнали крестьянский обоз из семи подвод. Я попросил главного разрешить пристроиться к ним и он не возражал. Ещё через несколько минут выяснилось, почему они двигались так медленно, они ждали. Нас догнали ещё пять подвод и вся колонна перешла на нормальную скорость. Ну, а через полчаса мы стали своими. Я рассказал мужикам нашу историю, куда направляемся, какие планы на жизнь. С обозом ехали четыре женщины, узнав, что Дориана Вторая полгода назад овдовела, они заохали и подтянулись к нашей телеге выразить сочувствие. «Сиротке Лакруэйе» всучили два кулька с пирожками и грэнами и стали жадно выспрашивать про графскую лихорадку, до их деревни она не дошла. Потом принялись обсуждать свою крестьянскую жизнь, мужей, детей …. Если не ошибаюсь, дошли и до обмена рецептами. Я тоже не остался посторонним, поведав о своём будущем первом бригадирстве и о волнении в связи с этим. Завязался оживлённый разговор, меня ободряли, вспоминали свои истории зимних приработков, сравнивали условия, расценки и виды работ здесь и там …. Дориана и Лакруэйя отвлеклись от тяжёлых переживаний и успокоились, почувствовав себя в безопасности. Действительно, если бы родственнички, помутившись рассудком, попытались пристать к нам сейчас, то мне бы и делать ничего не пришлось. В каждой телеге на виду лежали вилы и наши попутчики этими вилами быстро успокоили бы всех троих навсегда. И только потом, почесав затылки, стали бы рассуждать, что этим недоумкам было надо? Хотя рокада давно перестала быть форпостом с Большими Пустошами, пограничный дух жителей ещё далеко не выветрился. До Тернализа добрались незаметно и здесь обоз распался. Две телеги, собственно, уже прибыли в пункт назначения, а остальные, направляющиеся в Нардсток на ярмарку, разъехались по своим делам. Кто родственников навестить, кто в Управу, кто ещё куда-то. Договорились встретиться через три часа на центральной площади и продолжить свой путь дальше. Нас настойчиво приглашали ехать с ними и, пока не получили твёрдое обещание, не отстали. Три часа надо было как-то убить и я доставил наш маленький коллектив к трактиру Бешенная Баркада, в котором приходилось пару раз бывать ранее. Говорят, что так назвал заведение его первый хозяин восемьдесят лет назад в честь своей жены. С тех пор и владельцы, и интерьер трактира менялись довольно быстро, а вот название оставалось прежним. В этот раз основные изменения оказались снаружи. Хозяин украсил главный вход перилами с двух сторон длиной три айла, высотой примерно по пояс, резными и с тёмной лакировкой, а проход между ними к крыльцу трактира выложил красной брусчаткой. Не знаю, предполагал ли он, что перила посетители начнут использовать для привязывания своих коней, но получилось именно так! Когда мы подъехали, к ним оказались привязанными с десяток коней и лошадок, и, что любопытно, все с правой стороны, левые же перила были совсем свободны. Я на три мигалки замер в восхищении – красная дорожка …, ковбойские мотивы …. Однако, почувствовав неладное, повернулся к моим спутницам. Лакру стиснула зубы и тяжело дышала, а Дориана севшим голосом сообщила.
– Это их кони. Вон те три, ближе к середине.
Что ж, везёт, так везёт, но сообщать об этом я девушкам не стал, вряд ли бы они сейчас оценили такое мнение. Мы остановились у трактира рядом с левыми перилами, я перемахнул через них и отправился в заведение, распорядившись напоследок.
– Девочки, посидите пока. Дориана, можешь поставить ведьмовский отвод глаз, если вам так будет спокойнее.
Лакру фыркнула и отвернулась, а я воспользовался моментом и жестом показал её маме, чтобы она приглядывала за дочерью. Мелкая близка к истерике, может сорваться и, схватив нож, полететь в трактир разбираться с родственничками. Она бы и арбалет прихватила, да только арбалеты мы разрядили по дороге, когда появилось сопровождение. Дориана кивнула и заключила Лакруэйю в объятия …. Не знаю, как они провели время в ожидании, наверное, ничего хорошего, но, к счастью, всё имеет свойство заканчиваться. Через пять минут мама с дочкой наблюдали следующую картину. В дверях появляется младший из братьев, выражение лица недоумённое, быстрыми спотыкающимися шагами спускается с крыльца и начинает двигаться по «красной дорожке». Быстроту ему обеспечивает дядя, торопящийся следом и толкающий племянника в спину. Ещё через три мигалки из трактира вылетает старший брат и устремляется вслед за подельниками. В двух айлах от дверей младший оборачивается и формулирует своё недоумение словами.
– А чего мы!? Нас трое, он один! Давайте вернёмся и набьём ему морду!
Насчёт морды дядя сразу согласился и сильным ударом в челюсть с правой руки отправил племянника на четвереньки. Подскочивший старший брат отличным пинком добавил по копчику и младший дополнительно познакомился лицом с брусчаткой. Потом они с двух сторон вздёргивают пострадавшего на ноги, сопровождая действия рычащими репликами.
– Закрой пасть. Убью, урод!
– На виселицу захотел, скотина!?
В разгар этой драматической семейной сцены из заведения показывается моя знакомая личность с чашечкой кофе в руке и меланхолично вслух считает.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать.
Счёт временно прерывается, чашечка подносится к губам …, глоток …, второй.
– Двадцать один, двадцать два, двадцать три ….
Позабыв распри, вся троица кидается к перилам отвязывать дрожащими руками своих коней. Очевидно, что мой счёт родственничков сильно нервирует …, по непонятной для зрителей причине.
– Двадцать девять, тридцать, тридцать один ….
Наконец, вся банда вскакивает в сёдла и сломя голову мчится прочь. Вслед им несётся.
– Тридцать пять, тридцать шесть ….
Родственнички, доскакав до ближайшего проулка, заворачивают в него и на счёте «сорок два» скрываются из вида. Счёт останавливается, наступает оглушающая тишина, занавес. Спускаюсь с крыльца, подхожу к моим спутницам, помогаю им слезть с телеги и приглашаю в трактир.
– Пойдёмте обедать. Здесь такие мясные салаты подают, лучшие в Центральной Провинции!
В заведении мама с дочкой постепенно приходят в себя, но вопросов не задают. Дориана, рассмотрев среди посетителей за другими столами двух полицейских и четырёх стражников, украдкой благодарно жмёт мне руку. Легко жму в ответ, но если она думает, что на этом история со средним братом и племянниками для неё закончена, то сильно ошибается. К концу обеда Лакруэйя приходит в отличное настроение и мы, завершив трапезу, покидаем трактир. Салаты и в самом деле оказались отменными, я был прав.
– Куда теперь, дядя Кин?
– В Управу, наверное. Надо же официальный договор охранника оформить.
Дориана Вторая вдумчиво осмотрела улицу и заметила.
– Возиться неохота. Пока составят, пока подпишут, время потеряем и можем к обозу опоздать. Пошлину опять-таки платить…. Кинрат, а тебя не устроит наш старый договор? Там всё нормально, только имя сопровождающего вписать и его роспись.
– Чего ты молчала? Я-то думал, что бланк договора безнадёжно испорчен. Доставай, конечно.
И в самом деле, соглашение о найме охранника оказалось в порядке, заверено всеми подписями и печатью села. Я внёс себя и расписался. Нравятся мне такие пограничные документы, чёткие и лаконичные. Сопровождающий обязуется доставить в Найотарис Дориану Вторую и Лакруэйю целыми и невредимыми. Дориана Вторая обязуется выплатить золотой охраннику по прибытии. Точка. Не то, как скажем, договора с банками или с городской арендой – пункт, подпункт, условие, под условие….
– Так, красавицы, а теперь перемещаемся к почтовому дому.
– Зачем?
– Знакомиться с местными достопримечательностями.
– Почта достопримечательность?
– Лакру, не утомляй. Сдерживай своё любопытство, тебе же не три годика. Кинрату надо на почту, а зачем, он нам докладывать не обязан.
– Ой, простите, простите, дядя Кин!
В помещении почтовых сообщений я усадил Дориану за стол для клиентов, достал из стопки два листа, положил перед ней и предложил.
– Пиши.
– Что писать? Кому?
– Старшему брату мужа. О том, как его сыновья пошли по кривой дорожке и чуть не стали убийцами. Ты же не хочешь, чтобы он оставался в неведении?
Дориана взяла перо, закусила губу и ушла в себя прямо на глазах. Чтобы ей не мешать, мы с Лакру отошли к окну и присели на скамью.
– Дядя Кин, можно спросить?
– Спрашивай, … племянница.
– Они ускакали назад. Мне удалось проследить их по стуку копыт на двадцать два сайла. На двенадцати сайлах они останавливались на двести мигалок. Зачем? Хотели вернуться?
– Хм. А по разговору разве было непонятно?
– Я боялась потерять стук копыт и не стала перестраиваться на разговор. Мне это пока сложно.
Умница, смогла самостоятельно преобразовать круговой охват в приличный овал. А в остальном – учиться, учиться и учиться. Ладно, не будем мучить девичье любопытство.
– Лакру, ты просто не заметила, что у ваших родственничков в трактире не было при себе ни топоров, ни лопат. Они припрятали свой набор инструментов перед въездом в Тернализ, чтобы не светиться. А останавливались, чтобы забрать их назад.
– Вот оно что. А я напридумывала! … Дядя Кин, а как старший брат поступит, когда всё узнает?
– Лакруэйя, имей совесть. Я тебе что, волшебник на всю голову? Сама сообрази.
– Ну, … братьям достанется.
– Хорошо. Получат плетьми и неделю проваляются.
– А дядя? … Не знаю. Ну, расскажи, ну в последний раз, пожалуйста!
– А дядя получит от старшего брата двести пятьдесят золотых и всё-таки вложится в караванные товары.
Девочка такого не ожидала, привычно полу открыла рот и от удивления растеряла все вопросы. Это ещё не всё, слушай продолжение нашей сказки.
– Предположу, что этой зимой средний брат здорово напьётся и случайно заснёт вечером в мороз на улице. Утром обнаружат его синий труп. Несчастный случай, понимать надо.
Добро пожаловать в мир взрослых, Лакруэйя, добро пожаловать. Дориана закончила своё послание, подошла и протянула мне листок.
